Категории идеального и субъективного в их отношениях к категории психического

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российская академия наук

Категории идеального и субъективного в их отношениях к категории психического

Дубровский Давид Израилевич, доктор наук,

профессор, главный научный сотрудник

Психические явления чаще всего и ближайшим образом определяются посредством категорий идеального и субъективного. Эти категории действительно имеют первостепенное значение для выяснения специфики психического; однако употребляются они крайне неоднозначно. Смысл терминов «идеальное» и «субъективное», используемых в философской и психологической литературе, варьирует в весьма широком диапазоне, что создает серьезные осложнения при разработке психофизиологической проблемы.

Психические явления чаще всего и ближайшим образом определяются посредством категорий идеального и субъективного. Эти категории действительно имеют первостепенное значение для выяснения специфики психического; однако употребляются они крайне неоднозначно. Смысл терминов «идеальное» и «субъективное», используемых в философской и психологической литературе, варьирует в весьма широком диапазоне, что создает серьезные осложнения при разработке психофизиологической проблемы.

Рассмотрим наиболее распространенные трактовки категорий идеального и субъективного в нашей философской и психологической литературе.

В последние годы вопрос о природе идеального специально обсуждался многими авторами (М. Б. Митин, 1962; Э. В. Ильенков, 1962, 1964; М. А. Логвин, 1963;,Я. А. Пономарев, 1964а, 1967; Ф. И. Георгиев, 1963, 1964; В. С. Тюхтин, 1963, 1967; Б. И. Востоков, А. М. Коршунов, А. Ф. Полторацкий, 1966; Ст. Василев, 1969, и другие). При этом наиболее трудным пунктом всегда оказывалось отношение идеального к деятельности мозга. Если идеальное есть качество, присущее нашему мышлению, а последнее представляет собой продукт (или функцию) человеческого мозга, то вопрос об отношении идеального к материальным мозговым процессам невозможно игнорировать. Но именно в этом пункте и возникают наиболее значительные разногласия в трактовке идеального, и они крайне отрицательно сказываются на развитии теоретических представлений современной нейрофизиологии, что в последнее время специально отмечал П. К. Анохин (П. К. Анохин, 1966а, стр. 288--289).

Некоторые авторы склонны характеризовать идеальное таким образом, что оно оказывается вынесенным за пределы человеческого мозга и субъекта вообще. Это происходит в тех случаях, когда идеальное квалифицируется исключительно как продукт общественной, производственной деятельности субъекта, когда непомерно гипертрофируются общественные связи субъекта -- настолько, что реальный субъект совершенно испаряется, а вместо него начинает фигурировать общество в целом как субъект, и теперь уже свойство идеального, способность мышления и действия, приписывается некоему «телу цивилизации», а вовсе не человеческому индивиду. С этой точки зрения, известное положение К. Маркса, что «идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 21), истолковывается в том смысле, что идеальное существует не в голове, а «посредством головы» и что оно, следовательно, имеет свое бытие и вне головы отдельных субъектов, а именно в продуктах их совместной производственной деятельности и вообще в межсубъектных связях, в «теле» общественной системы, а не в «теле» человеческого мозга. Так, М. П. Лебедев (1956) заходит в этом направлении настолько далеко, что наделяет качеством идеального книгу, взятую саму по себе.

Более тонко и внушительно такого рода концепция идеального обосновывается Э. В. Ильенковым в написанной для «Философской энциклопедии» статье, специально посвященной этому вопросу. Э. В. Ильенков справедливо критикует вульгарно-материалистические толкования идеального, указывая на недопустимость отождествления идеального с нервно-мозговыми процессами. Материализм, пишет он, заключается не в том, чтобы производить указанное отождествление, а «в том, чтобы понять, что идеальное как общественно-определенная форма деятельности человека, создающей предмет определенной формы, рождается и существует не «в голове», а с помощью головы в реальной предметной деятельности человека как действительного агента общественного производства. Поэтому и научные определения идеального получаются на пути материалистического анализа «анатомии и физиологии» общественного производства материальной и духовной жизни общества, и ни в коем случае не анатомии и физиологии мозга как органа тела индивида» (Э. В. Ильенков, 1962, стр. 221).

Другими словами, идеальное имеет свое бытие в такой же мере в голове человека, как и вне его головы, в процессе предметной деятельности, в «теле цивилизации». Если бы речь шла о том, что идеальное «рождается и существует» в «теле цивилизации», в системе общественных отношений, в том смысле, что оно рождается и существует только в голове реального человека, а человек необходимо выступает в качестве элемента общества и вне его немыслим, то с таким тривиальным выводом согласился бы каждый. Но Э. В. Ильенков имеет в виду нечто совсем иное, он решительно отстаивает (не только в цитированной, но и в других своих работах) существование идеального именно за пределами отдельной человеческой личности (см. Э. В. Ильенков, 1968а, стр. 215 и др.).

При такой трактовке идеального, однако, утрачивается его исходная определенность. Понятие идеального становится настолько «гибким», что с равным успехом может быть использовано для обозначения как субъективной реальности, так и объективной реальности, ибо вне головы человека существует лишь объективная реальность. В связи с этим происходит неявное отождествление отображения с объектом отображения, что уже начинает заметно напоминать логические конструкции Гегеля.

Идеальное есть субъективное отображение объекта. Поскольку это может быть любой объект, идеальное есть, в принципе, любое содержание, и оно, таким образом, способно охватывать всю «очеловеченную» вселенную, но локализовано идеальное только в голове индивида, в его головном мозгу, ибо за пределами этой материальной системы субъективное отображение не существует. Говорить же, что идеальное «рождается и существует не в «голове», а с помощью головы в реальной предметной деятельности человека», значит создавать прецедент для логических недоразумений при попытке соотнесения категорий идеального и материального.

К. Маркс говорит об идеальном как о внутренней форме деятельности; у Э. В. Ильенкова идеальное становится одновременно и внешней формой деятельности человека. В этой связи концепция Э. В. Ильенкова подвергалась заслуженной критике со стороны ряда авторов (Ф. И. Георгиев, 1963; В. И. Мальцев. 1964; В. И. Пернацкий, 1966; Ст. Василев, 1969, И. С. Нарский, 1969). Стремление обособить идеальное от мозга ни в коей мере не может быть оправдано, даже если оно проводится лишь частично и под самыми благовидными предлогами (с целью обоснования связи мысли с практическим действием, активности субъекта и т. п.). В концепции Э. В. Ильенкова эта тенденция к обособлению идеального от деятельности головного мозга (т. е. к вынесению идеального за пределы человеческого индивида) проистекает из чрезмерно жесткого, взаимоисключающего противопоставления философскою и естественнонаучного исследования мышления, из откровенного игнорирования естественнонаучного аспекта изучения идеального.

В этой связи стоит еще раз вдуматься в следующее положение В. И. Ленина, подчеркивающее важность учета результатов естествознания для понимания сущности идеального: «Всякий человек знает -- и естествознание исследует -- идею, дух, волю, психическое, как функцию нормально работающего человеческого мозга; оторвать же эту функцию от определенным образом организованного вещества, превратить эту функцию в универсальную, всеобщую абстракцию, «подставить» эту абстракцию под всю физическую природу,-- это бредни философского идеализма, это насмешка над естествознанием» (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 241).

Идеальное является исключительно субъективной реальностью и «рождается и существует» только в голове человека, не выходя за ее пределы, хотя это качество, естественно, связано с внешними воздействиями, точнее, с внешним миром, с активной деятельностью человека как социального существа. Другими словами, категория идеального обозначает специфическое для психики человека отображение и действие в субъективном плане, в отличие от объективных действий, производящих изменения в материальных объектах; эта категория обозначает такое свойство деятельности нашего мозга, благодаря которому личности непосредственно дано содержание объекта, динамическая модель объекта, свободная от всех реальных физических качеств объекта, от его материальной «весомости», «громоздкости», от его «сращенности» с другими объектами, а постольку допускающая свободное оперирование ею во времени. Идеальное-- это актуализованная мозгом для личности информация,- это способность личности иметь информацию в чистом виде и оперировать ею.

Идеальное как таковое есть во всех случаях нематериальное и только в границах противопоставления материальному имеет смысл. Идеальное -- это психическое явление (хотя далеко не всякое психическое явление может быть обозначено как идеальное); а постольку идеальное представлено всегда только в сознательных состояниях отдельной личности. Если бы кто-то вдруг глубоко усыпил всех людей на десять минут, то в этом интервале времени на нашей планете не существовало бы идеального.

Поэтому недостаточно точной является данная С. Л. Рубинштейном характеристика идеального, как «продукта или результата психической деятельности» (С. Л. Рубинштейн, 1957, стр. 41). Записанная на бумаге или на магнитофонной ленте фраза может расцениваться как продукт психической деятельности, однако подобный продукт не содержит в себе идеального. С. Л. Рубинштейн пишет: «Идеальность по преимуществу характеризует идею или образ, по мере того как они, объективируясь в слове, включаясь в систему общественно выработанного знания, являющегося для индивида некоей данной ему «объективной реальностью», приобретают таким образом относительную самостоятельность, как бы вычленяясь из психической деятельности индивида» (там же). Это высказывание, сделанное, как видим, в весьма осторожной форме, вызывает ряд возражений.

Всякая идея, образ изначально включены в той или иной степени в систему общественно выработанного знания, ибо личность изначально включена в общественную систему, является ее элементом, и в конечном итоге всякая идея (образ) оказывается заданной общественной системой, т. е. у человека не бывает сверхчеловеческих идей и образов. Когда же оригинальные идеи или образы, возникшие в голове отдельной личности, будучи воплощенными в устной, графической или предметной форме, становятся достоянием других личностей и даже большинства личностей, то эта сторона дела имеет весьма косвенное отношение к характеристике идеального, так как для последней безразлично, переданы ли идея, образ другим личностям или же пережиты лишь однажды в течение нескольких секунд единственной личностью; для характеристики идеального безразлично, стала ли мысль данной личности достоянием трех личностей или трех миллионов, оправдала ли она себя в качестве руководства к действию или нет. Иначе говоря, определение идеального не зависимо от категории истинности, так как ложная мысль тоже есть не материальное, а идеальное явление; в равной мере определение идеального не зависимо от количественной и коммуникативной стороны, так как идеальное необходимо связано лишь с текущим психическим состоянием отдельной личности.

Что касается объективирования идеи или образа в слове, то нужно уточнить, в каком смысле говорится об объективировании. Слова, написанные или звучащие в эфире, сами по себе не содержат ни в малейшей мере идеального. Вместе с тем всякое сознательно переживаемое психическое явление в той или иной степени связано с речью внутренней или внешней, отливается в словесные формы. В этом смысле объективирование действительно допустимо связывать с идеальным (хотя термин «объективирование» правильнее было бы в этом случае употреблять лишь для обозначения преобразований, составляющих внешнее речепроизводство; но тогда этот термин будет иметь лишь косвенное значение для определения идеального).

Идеальное не существует само по себе, оно необходимо связано с материальными мозговыми процессами, есть не что иное, как субъективное проявление, личностная обращенность мозговых нейродинамических процессов. В этом смысле идеальное непреложно объективировано, ибо иначе оно не существует. Идеальное есть сугубо личностное явление, реализуемое мозговым нейродинамическим процессом определенного типа (пока еще крайне слабо исследованного). Этот особый тип нейродинамического процесса актуализует информацию для личности, и только в интервале такого рода длящегося актуализирования информации существует идеальное. Подобно тому как неактуализированная личностью информация, хранящаяся в нейронных, субнейронных и, по-видимому, молекулярных структурах головного мозга, есть лишь возможность идеального, а не идеальное как таковое, точно так же информация, фиксированная в памяти общества (в книгах, чертежах, произведениях искусства, машинах и других материальных системах), не есть идеальное, не будучи актуализируемой (в данном интервале) в сознании личности. Поэтому и нельзя согласиться с допущением С. Л. Рубинштейна о том, что идеальное характеризует продукты психической деятельности, приобретающие относительную самостоятельность и существующие, как бы «вычленяясь из психической деятельности индивида». Идеальное ни в каком отношении не вычленяется из психической деятельности индивида.

Человек есть элемент общества как чрезвычайно сложной самоорганизующейся системы. В этой связи методологически важно учитывать не только обусловленность свойств элемента качественными особенностями системы, но и обратную зависимость -- обусловленность свойств системы качественными особенностями элемента.

Из того, что идеальное есть общественный продукт и необходимый компонент социальной самоорганизации, еще вовсе не следует, что оно должно быть теоретически «локализовано» в пределах общественной системы в целом, а не в пределах общественного индивида, отдельных личностей. И это следует учитывать, когда мы рассматриваем в плане проблемы идеального «систему общественно выработанного знания», явления духовной культуры.

Человеческая культура (накопленные историческим развитием комплексы теоретических, этических, художественных, технических и т. п. ценностей) характеризуется категорией идеального лишь в одном аспекте -- в аспекте функционирования культурных ценностей в определенной форме, а именно: как внутренней, субъективно переживаемой деятельности определенного множества индивидов (деятельность которых, однако, выходит за эти пределы, поскольку включает процессы коммуникации и действия во внешнем плане). Однако в строгом смысле действия во внешнем плане, формы хранения культурных ценностей, а также те звенья коммуникаций, которые реализуются, так сказать, в межличностном пространстве,-- все эти явления не могут быть непосредственно охарактеризованы при помощи категории идеального.

Своеобразную концепцию идеального развивает в последние годы Я. А. Пономарев (1964а, 19646, 1967). Мы не станем излагать подробно эту концепцию, так как с нею лучше познакомиться из первых рук. Остановимся только на некоторых положениях, имеющих, с нашей точки зрения, принципиальное значение. Трактовка категории идеального Я. А. Пономаревым во многом обусловлена его пониманием психики, согласно которому существуют два подхода к исследованию и определению психических явлений -- гносеологический и онтологический. В гносеологическом аспекте психика квалифицируется им как идеальное. В онтологическом аспекте -- как материальное. Выше (в § 5) мы попытались показать, что подобная теоретическая установка приводит к неудовлетворительным результатам. Следует подчеркнуть, что гносеологический аспект неустраним при исследовании психических явлений.

Я. А. Пономарев безусловно прав в том отношении, что далеко не всякое психическое явление может быть охарактеризовано как идеальное. Однако автор недостаточно последовательно проводит свою точку зрения, ибо принятые им исходные принципы обязывают его при гносеологическом рассмотрении психики квалифицировать в качестве идеального любое психическое явление. Согласно Я. А. Пономареву всякое отношение «оригинал--копия» является материальным; идеальным оно становится «лишь в абстракции познающего субъекта» (Я. А. Пономарев, 19646, стр. 62). Например: «восприятие животного идеально только в сознании познающего человека, в его абстракции, вычленяющей копию оригинала из носителя этой копии -- динамической модели предмета, имеющейся в мозгу животного и сопоставляющей эту копию с оригиналом» (Я. А. Пономарев, 19646, стр. 61). Точно таким же образом качество идеальности, по словам Я. А. Пономарева, приобретает отпечаток лапы волка на снегу или отпечаток листа в пластах каменного угля. Другими словами, идеальное есть продукт «идеализирующей абстракции» (там же, стр. 66). Потенциально существующие всюду связи типа «оригинал -- копия» становятся идеальными лишь в «идеализирующей абстракции» субъекта, посредством которой копия обособляется от оригинала. Более того, идеальное, согласно Я. А. Пономареву, может быть присуще и неодушевленным предметам, «оно не является безусловной монополией психического» (Я. А. Пономарев, 1967, стр. 59). Но вместе с тем оно связывается лишь с «идеализирующей абстракцией».

Здесь возникает ряд вопросов. Если «идеализирующая абстракция» свойственна только познающему субъекту, то каким образом идеальное может существовать за пределами психического? Что такое «идеализирующая абстракция»? Является ли она результатом специального теоретического анализа? Или, быть может, она изначально присуща уже любому человеческому чувственному образу? Поясним эти вопросы. Допустим, я вспомнил сейчас волка, виденного мной вчера в зоопарке; это представление было очень ярким и занимало меня несколько секунд, о чем я рассказал своему товарищу-философу. Процесс моего представления не сопровождался никакими теоретическими рефлексиями о природе данного представления. Наоборот, мой товарищ-философ довольно быстро сообщил мне, что возникший в моем сознании образ волка есть «копия» реального волка, а не сам волк, что эта «копия» адекватна оригиналу и т. п. Согласно Я. А. Пономареву, мой товарищ в данном случае является несомненным носителем идеального, поскольку им произведена «идеализирующая абстракция». Спрашивается, можно ли назвать идеальным пережитый мною образ-воспоминание? По-видимому, нельзя, так как я не производил специальной «идеализирующей абстракции». Следовательно, мой образ должен быть назван материальным? Но ведь мой образ не является объективной реальностью ни для меня, ни для моего товарища-философа. Как же быть?

В этом пункте концепция Я. А. Пономарева сильно уязвима.

«Достаточно внимательный анализ природы идеального показывает,-- пишет Я. А. Пономарев,-- что идеальное -- это только абстракция -- понятие, необходимое для выявления и фиксации отношений гомоморфизма, изоморфизма, подобия, аналогии» (Я. А. Пономарев, 1964а, стр. 55. Курс. мой.-- Д. Д.). В каком смысле это -- только абстракция? Ведь «материальное», «психика», «масса», «энергия», «образ», «абстракция» и т. п.-- это абстракции! В этом отношении «идеальное» не имеет никаких привилегий по сравнению с «материальным». Но всякая абстракция должна обладать определенным значением, должна обозначать некоторый инвариант множества явлений, независимый от произвола теоретика, т. е. должна отображать некоторую реальность, существующую не только в сознании данного теоретика. А потому идеальное -- это не только абстракция. Это -- некоторая реальность. Любой здравомыслящий человек не может не признать реальности образов и мыслей у других людей, хотя образы и мысли других людей неправомерно называть объективной реальностью (они существуют вне моего сознания, но они не существуют вне сознания вообще). Мои образы и мысли, а равно и аналогичные психические явления, присущие другим индивидам, являются субъективной реальностью, которая отображается в соответствующих абстракциях. Идеальное существует как субъективная реальность, а не только как специально изготовленный продукт «идеализирующей абстракции».

Я. А. Пономарев пишет: «Идеальной психика выступает лишь тогда, когда она сама оказывается предметом познания, направленного на выяснение изоморфности ее моделей реальным вещам и явлениям» (Я. А. Пономарев, 1964 б, стр. 66). Значит, если «мой образ» не является для меня в данный период специальным предметом познания, то отсюда вытекает, что он -- материален. Если же я (или любой другой) начну изучать образ в указанном Я. А. Пономаревым плане, то этого будет достаточно, чтобы образ стал идеальным. Таковы парадоксы, порождаемые теоретической установкой о необходимости гносеологического и онтологического подхода к пониманию человеческой психики. Гораздо логичнее, на наш взгляд, квалифицировать некоторые психические явления в качестве идеальных, независимо от того, оказываются ли они «предметом познания» или не оказываются. Этот класс психических «явлений относится всегда к категории сознательных, а постольку они обладают в той или иной степени свойством рефлексивности, т. е. отображения отображения.

Идеальное есть абстракция, имеющая смысл лишь при обозначении с ее помощью непосредственно осознаваемой субъективной реальности. Эта непосредственно осознаваемая субъективная реальность, связанная с отображением не только внешнего объекта, но и самой себя, может исследоваться во многих отношениях, которые совершенно не укладываются в искусственную альтернативу онтологического или гносеологического подхода к психике. К тому же остается непонятным, что означает чисто онтологический подход к психике. Как будто возможно изучать психические явления, абсолютно абстрагируясь от собственно психических явлений. Более того, разве возможно что-либо основательно изучать, совершенно отвлекаясь от изучения средств изучения, т. е. от понимания специфики и возможностей используемых нами познавательных средств, как экспериментальных, так и теоретических. Неспособность осмыслить это чрезвычайно существенное обстоятельство составляет в естествознании удел грубого эмпиризма, освящаемого в философии наивным онтологизмом.

Заметим, что установка на исследование психики в двух аспектах -- онтологическом и гносеологическом -- приводит к парадоксам не только в том случае, когда психика называется идеальной в гносеологическом аспекте и материальной в онтологическом аспекте, но и тогда, когда она признается идеальной и в том и в другом случае. Так, например, И. Цвекл пишет: «Это свойство сознания «быть идеальным» существует объективно, и его нужно учитывать не только в гносеологии, но и в онтологии и в общественных науках, поскольку для того, чтобы рассматриваться как правильная или неправильная, мысль должна прежде всего существовать» (J. Cvecl, 1963, s. 313. Курс. мой.-- Д. Д.). В приведенном высказывании идеальное становится неотличимым от материального, так как утверждение, что идеальное существует объективно, равнозначно утверждению, что идеальное есть материальное. Отсюда становится очевидной призрачность так называемой онтологии в чистом виде, ибо понятие о бытии, реальности, в строгом смысле не может быть отождествлено с понятием объективной реальности, так как оно распространимо и на субъективную реальность; и только в рамках последней идеальное имеет смысл. В противном случае идеальное явно или неявно субстанциализируется, что создает лишь видимость легкого решения проблемы (субстанциализация идеального может носить либо отчетливо идеалистический или дуалистический характер, либо принимать форму вульгарно-материалистического «овеществления» идеального). Напомним еще раз слова В. И. Ленина, сказанные по поводу тех положений И. Дицгена, в которых объективная реальность отождествляется с реальностью вообще: «Что и мысль и материя «действительны», т. е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной -- значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом» (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 257).

Важно подчеркнуть, что вопреки неопозитивистским установкам. тенденции к субстанциализации духовных явлений (идеального) в настоящее время весьма модны среди западных естествоиспытателей. Приведем в качестве наиболее яркого примера взгляды английского ученого В. Фирсова. Согласно его убеждению, «мысли, восприятия, чувства и т. п., составляющие психику, суть реальные сущности, своего рода «предметы», хотя их нельзя обнаружить или измерить существующими приборами и применение к ним количественных методов физики, кроме вероятностных законов, исключено. Я лично,-- продолжает В. Фирсов,-- придерживаюсь того мнения, что сущность этой неуловимой психической субстанции может заключаться в свойствах и взаимодействиях субатомного мира, изучением которого занимаются на передовых рубежах современной науки... «Психическая субстанция» не может возникнуть из ничего: она должна присутствовать на всех стадиях органической эволюции вплоть до неорганического мира. Иными словами, можно сказать, что между психической субстанцией и миром обычной энергии и вещества должна существовать связь» (В. Фирсов, 1966, стр. 25--26). И далее В. Фирсов выдвигает предположение, что «существует преобразование, аналогичное, скажем, уравнению Эйнштейна m = Е/с2, связывающее психическую субстанцию с энергией и веществом и являющееся основой взаимодействия между ними. Я хочу сделать и еще одно предположение: молекула ДНК может быть простейшим физическим аппаратом, вырабатывающим психическую субстанцию или реагирующим на нее, т. е. действующим как миниатюрный мозг» (там же, стр. 48--49). По существу, в приведенных высказываниях под «психической субстанцией» имеется в виду скорее всего некое пока еще не открытое физическое явление. Но подобная интерпретация не может быть проведена последовательно, и В. Фирсов в конечном итоге оказывается в своих воззрениях очень близким к классическому дуализму, склоняясь, в частности, к концепции Дж. Эккла (см. там же, стр. 49, 68--69 и др.); он готов допустить возможность, что «разум обладает способностью приобретать сведения об определенных фактах, не соприкасаясь с ними во времени или пространстве» (там же, стр. 123), ссылаясь в этой связи на парапсихологические опыты Райна и в особенности на явления телепатии.

Нечего и говорить о том, что ссылка на телепатию не является аргументом. Но это не означает, конечно, что телепатия не может служить предметом научного рассмотрения.

Субстанциализация идеального (В. Фирсов всюду под психическим понимает духовное, идеальное) весьма логично ведет к идеализму и дуализму; когда же она последовательно проводится па материалистический манер (образцы этого мы демонстрировали в § 5), то категория идеального попросту ликвидируется; но тогда психические явления с их содержательной. стороны становятся совершенно необъяснимыми.

Естественно, что в большинстве случаев идеальное истолковывается в марксистской литературе не в субстанциональном, а в функциональном плане. В последнее время функциональный характер идеального специально подчеркивался и анализировался в работах ряда авторов (В. С. Тюхтин, 1963, 1967; Б. И. Востоков, А. М. Коршунов, А. Ф. Полторацкий, 1966, и др.), «Функциональный характер идеального объясняет кажущуюся «странность» идеального, состоящую в том, что идеальное не содержит в себе ни грана вещества отражаемого объекта, что оно является непротяженным свойством, которое нельзя измерить, взвесить, воспринять, хотя его можно обнаружить по внешнему проявлению в деятельности субъекта» (Б. И. Востоков, А. М. Коршунов, А. Ф. Полторацкий, 1966, стр. 245 - 246). Идеальное «свободно» не только от вещественности отображаемого объекта, но и от вещественности, от физических свойств отображающего субстрата. Эта «освобожденность» от всех физических свойств существует лишь в качестве субъективной реальности.

Как отмечает В. С. Тюхтин: «Нематериальными (идеальными), то есть относительно независимыми, «освобожденными» от материального носителя, могут быть лишь структура, отношение, образ, знание и пр., взятые как таковые, в «чистом» виде, то есть особым функциональным способом извлеченные из своего носителя и сопоставленные с оригиналом» (В. С. Тюхтин, 1967, стр. 44). Такого рода извлечение информации (содержания) из материального носителя есть субъективный акт, связанный с особенностями информационных процессов, протекающих в головном мозгу. Сам механизм извлечения информации скрыт об субъекта; личности непосредственно дано содержание как таковое и способность оперирования им. При этом «извлеченность» информации, т. е. ее данность и способность свободно оперировать ею, предполагает не только ее сопоставление с оригиналом, но и с другими идеальными явлениями и с личностным «я». Образ или мысль как идеальное не только отображают внешний объект, но и отображают себя в поле личностного «я», т. е. посредством идеального образа личность не только сознает некоторый объект, но и сознает, что она сознает этот объект. Именно с этим, обстоятельством связана особенность идеального, т. е. данность личности информации в чистом виде и способность относительно свободного оперирования ею.

Идеальное характеризует ту разновидность субъективных явлений, которые непосредственно сознаются личностью. Это -- те психические явления, которые осознаются личностью в том интервале, в котором они протекают. Что касается некоторых подсознательно протекающих психических явлений, которые способны в определенной мере осознаваться личностью после того, как они осуществились, то они не могут быть причислены к категории идеальных.

В этой связи следует уточнить термин «психика», так как зачастую человеческая психика характеризуется в качестве идеального. Такая характеристика оправдана в том смысле, что (без идеального нет человеческой психики (человеческая психика необходимо включает идеальное отображение, но не исчерпывается им); с другой стороны, идеальное существует только в психике и, следовательно, только в форме индивидуального субъективного состояния. Однако в более точном значении «психика» представляет собой некоторую целостность (интеграцию) всех психических явлений, вычленяемых и описываемых современной психологией. При таком понимании психики идеальное составляет лишь ее фрагмент. В едином контексте разнотипных психических явлений идеальное выступает в качестве наиболее «странной» и наиболее трудной для научного понимания стороны психики. И несомненно, что вне учета этой стороны, этого необходимого фрагмента психики, основательное исследование ее невозможно. Другими словами, тот уникальный класс психических явлений, который описывается посредством категории идеального, должен быть интерпретирован через категории конкретных наук, в частности -- через категории естествознания, и стать объектом исследования этих наук. Но здесь-то и возникают самые крупные теоретические трудности, создающие серьезные препятствия на пути исследований психики в связи с деятельностью мозга. Эти трудности особенно сильно дают о себе знать в психофизиологии, нейропсихологии, нейрофизиологии, психиатрии, кибернетическом моделировании функций мозга, в некоторых областях клинической медицины и т. д. Во многих отношениях указанные трудности не новы и составляли хроническую болезнь естественнонаучного мышления последнего столетия; начиная со второй половины прошлого века они вставали перед исследователями в виде так называемой проблемы психической причинности.

С начала нашего века наблюдались многочисленные попытки преодоления этих теоретических трудностей на путях изъятия категории идеального из естественнонаучного мышления. Несмотря на то, что каждая подобная попытка приводила к мнимому результату (ибо изъятие категории идеального означало изъятие из научного исследования реальной проблематики, которая тем не менее не переставала существовать), из этого не было сделано надлежащего урока.

Совсем недавно с аналогичной попыткой выступил, например, А. Н. Кочергин. Обсуждая методологические вопросы моделирования психической деятельности, он высказал мнение о необходимости «переосмыслить традиционный подход к вопросу о соотношении «идеального» и «психики», исключив понятие «идеального» из естественнонаучного рассмотрения психической деятельности» (А. Н. Кочергин, 1969, стр. 246). А. Н. Кочергин считает, что при рассмотрении психики как деятельности мозга категория идеального «не работает». По его мнению, в данном случае «работает» лишь категория материального (там же, стр. 247).

Почему и в каком смысле категория идеального «не работает» при рассмотрении психической деятельности? И почему «работает» в этом отношении категория материального?

Дело в том, что категория материального достаточно широко интерпретируется через категории естественных наук, таких, как вещество, поле, масса, энергия и т. д. Но этого нельзя сказать о категории идеального, вокруг которой действительно имеется своего рода вакуум (ни одна другая категория диалектического материализма не находится в столь обособленном от естественнонаучных категорий положении, как категория идеального). Отсюда, однако, не следует, что категория идеального не имеет смысла в естественных науках и что она здесь «не работает». Категория идеального фиксирует существенное свойство психической деятельности, и если система категорий современного естествознания не является областью ее интерпретации, то это обстоятельство может свидетельствовать лишь о недостаточной зрелости современного естествознания. Следует иметь в виду, что речь идет об устоявшихся, так сказать, классических категориях естествознания. Между тем категориальная структура естественных наук постепенно преобразуется; в ходе этого процесса зарождаются новые понятия и представления, далекие поначалу от классической точности, но знаменующие собой существенное углубление научного познания в целом.

Именно эти новые понятия и представления динамизируют некоторые области категориальной структуры естествознания, и именно в одной из таких областей все активнее «работает» категория идеального (заметим, что она всегда «работала» в том смысле, что стимулировала поиски естественнонаучного объяснения психики и так или иначе, явно или неявно, задавала, если так можно выразиться, систему отсчета для всех относящихся сюда теоретических построений; и это нетрудно увидеть даже у радикальных бихевиористов). идеальное субъективное психический философский

По нашему мнению, на нынешнем уровне научного познания открываются реальные возможности для основательной естественнонаучной интерпретации категории идеального. Такого рода возможности связаны с развитием кибернетики и оформлением категории информации. Последняя, будучи категорией естествознания, способна проложить мост к объяснению тех психических явлении, которые обычно описываются посредством категории идеального.

Для более детального анализа категории психического в связи с ее отношением к категории идеального, следует специально рассмотреть категорию субъективного, так как последняя является неустранимым участником всех определений психического и идеального, независимо от того, фигурирует ли она на авансцене теоретических построений или за кулисами. Это непременное участие категории субъективного осложняет дело тем, что употребляется она еще более многозначно, чем категория идеального.

В последние годы категория субъективного исследовалась во многих работах общефилософского плана (В. А. Лекторский, 1965, 1967; J. Muzik, 1964; L. Holata, 1965; Ф. Б. Садыков, 1965; К. А. Абульханова-Славская, 1969, и др.). Рассмотрим наиболее типичные значения, которые обычно связываются с термином «субъективное».

В философском плане Л. Голата (Holata, 1965) выделяет три основных значения. В плоскости основного вопроса философии субъективное означает идеальное (а объективное -- материальное); в плоскости вопроса о познаваемости мира субъективное означает приблизительную («апроксимативную») форму отражения действительности в нашем сознании, а объективное -- «адекватную форму» отражения (заметим, что различия здесь указаны очень нечетко); наконец, третье значение образуется в плоскости вопросов, относящихся к компетенции исторического материализма. Здесь субъективное связывается с активностью общественного субъекта и ролью личности в историческом процессе.

В. А. Лекторский (1967) справедливо подчеркивает, что объект -- это часть объективной реальности, с которой субъект вступил в практическое или познавательное взаимодействие, а постольку нет объекта без субъекта. Вместе с тем, акцентируя внимание на общественной природе познания, В. А. Лекторский подразумевает под субъектом не столько личность, сколько сверхличностную систему, являющуюся носителем знания, реализатором общественного процесса познания. В этом смысле субъективное обозначает фактически познавательную деятельность общества как системы индивидов.

Иная трактовка субъективного предлагается В. С. Тюхтиным, переносящим центр внимания в психологическую плоскость: «Активный характер психической деятельности, идеальная форма отражения и индивидуальные особенности деятельности субъекта -- эти три признака определяют позитивный смысл субъективного. Они содержатся в определении как ощущений, восприятий, так и мыслей и чувств (с различным преобладанием тех или иных моментов)» (В. С. Тюхтин, 1963, стр. 99). В качестве негативного смысла субъективного В. С. Тюхтин отмечает «субъективизм, т. е. ложное, искаженное отражение действительности» (там же, стр. 100).

Приведенные примеры истолкования субъективного показывают довольно широкий диапазон значений. Между всеми этими значениями можно установить, конечно, известные связи; однако некоторые из значений явно выходят за пределы категории психического, не могут быть соотнесены с ней непосредственно.

Так как нас интересует прежде всего категория психического, а психическое определяется, как правило, посредством категории субъективного, мы сосредоточим внимание на анализе тех значений «субъективного», которые могут иметь прямое отношение к характеристике психических явлений (анализ же всего диапазона значений термина «субъективное» представляет собой самостоятельную задачу, выходящую за рамки настоящей работы).

В наиболее общем виде субъективное обозначает то, что свойственно субъекту, любые качества, которые присущи человеку как личности; субъективное -- значит человеческое. Здесь определенность субъективного достигается относительным противопоставлением человека предмету его познания и действия как объективному.

Заметим, что определенность субъективного остается в данном отношении удовлетворительной лишь до тех пор, пока предмет познания и действия мыслится как внешний предмет (в том случае, когда предметом познания становятся, например, собственные действия человека, разграничения субъективного и объективного теряют первоначальную определенность и нуждаются в дополнительных уточнениях). Уже одно это показывает, что приведенный смысл субъективного является не только чрезвычайно общим, но и собирательным. Такое употребление термина «субъективное» неявно таит в себе множество разных значений частного характера, которые важно хотя бы в первом приближении отдифференцировать друг от друга, ибо некоторые из них весьма существенно разнятся между собой.

Следует подчеркнуть, что «субъективное», взятое в общем и собирательном смысле -- как то, что присуще человеческой личности,-- вполне справедливо используется в качестве предиката «психического» (если мы ограничиваемся человеческой психикой); но такая характеристика, подчеркивая лишь тог факт, что психические явления существуют только как свойства человека, оказывается в то же время крайне абстрактной и сама по себе явно недостаточна.

Если признать, что определенность «субъективного» выдерживается только при условии обязательного противопоставления его «объективному», то тогда субъективное может быть четко определено только как идеальное (ибо субъективное равнозначно тогда субъективной реальности, не является объективной реальностью). Однако зачастую в научном обиходе такое противопоставление не соблюдается. Если бы оно строго соблюдалось, то тогда психические явления во всех их разновидностях можно было бы квалифицировать в качестве идеальных. Но подобная характеристика неправомерна, ибо некоторые свойства и действия личности представляют собой объективную реальность. Тот факт, что указанное противопоставление не соблюдается, как раз и служит одним из проявлений теоретической неправомерности распространения категории идеального на все психические явления. Нарушение определенности «субъективного» создает своего рода спасительную неопределенность. Однако с подобной неопределенностью трудно примириться, даже если мы и отдаем себе полный отчет в том, что она возникает в области, пограничной между философией, психологией и рядом других дисциплин, имеющих своим предметом человека. (В области теоретических вопросов психологии эта неопределенность возникает потому, что психология вынуждена пользоваться для своих специальных целей некоторыми философскими понятиями, приспосабливая их к своему эмпирическому материалу, отчего они заметно видоизменяются, но не порывают вместе с тем окончательно со своим исходным содержанием.) Остановимся на этом подробнее.

Посредством термина «субъективное» нередко выражают такие свойства личности, как индивидуальность и активность (например, в приведенном выше высказывании В. С. Тюхтина). В этом смысле посредством «субъективного» можно характеризовать не только личность, но и всякую живую систему, в том числе и такую, которой не обязательно приписывать наличие психики. Понятия активности и индивидуальности адекватно отображают не только специфику психических явлений, но и специфику физиологических явлений. Особенно отчетливо это видно на примере понятия индивидуальности, ибо каждая отдельная живая система отличается от другой, т. е. является генетически оригинальной, а следовательно, обладает оригинальными чертами биохимических и физиологических процессов. Это справедливо даже в отношении однояйцовых близнецов. Чем более сложной является живая система, тем ярче обнаруживается ее индивидуальность как в биохимическом и физиологическом, так и в психологическом планах, т. е. возрастает ее выделенность из окружения, включая выделенность из числа себе подобных, возрастает, если так можно выразиться, степень ее уникальности. При этом исходным и общим основанием психологической оригинальности выступает (как уже отмечалось нами в § 3) генетическая оригинальность, проявляющаяся в уникальных чертах морфологической организации, метаболических процессов и физиологических актов данного организма (это трио образует неразделимое единство; поэтому понятие индивидуальности в равной мере приложимо и к морфологической стороне каждого организма).

Что касается понятия активности, то оно имеет менее широкий диапазон приложений в сравнении с понятием индивидуальности, так как не может быть использовано для описания целого ряда выделяемых аналитическим путем свойств организма или его подсистем (которые тем не менее могут описываться с привлечением понятия индивидуального, как, например, морфология организма или отдельного органа). Однако в принципе понятие активности приложимо к физиологическим явлениям, поскольку они не пассивные отклики на падающие воздействия, а целесообразны. Отсюда обоснованность и плодотворность того направления научной мысли, которое именуется физиологией активности.

Итак, «субъективное» в смысле активного и индивидуального представляет весьма общее значение, относимое с равным правом как к идеальным, так и к материальным, как к психическим, так и к физиологическим явлениям. Взятое в данном смысле, «субъективное» не может быть четко противопоставлено «объективному» и, кроме того, не является специфическим предикатом психических явлений, хотя и целиком правомерно используется для их описания.

В более узком смысле термин «субъективное» применяется для обозначения деятельности личности. Деятельность личности представляет собой систему целенаправленных действий и органически включает не только внешние акты, но и внутренние состояния личности (побуждения, эмоциональные переживания, чувственные образы, мысли и т. п.). В этом смысле «субъективное» также не может быть логически четко противопоставлено «объективному», поскольку внешние двигательные акты представляют собой не идеальную, а материальную деятельность, т. е. некоторую объективную реальность. Однако в данном смысле «субъективное» является специфически психологической характеристикой, ибо всякое психическое явление включено в контекст понимаемой таким образом деятельности или же обусловливает ее с той или иной стороны, в том пли ином отношении (заметим, что здесь сохраняется и значение более общего смысла, указанного выше, поскольку деятельность личности носит активный и индивидуальный характер).

Наконец весьма часто термин «субъективное» употребляется в еще более узком смысле, а именно: как особое внутреннее состояние личности, вовсе не обязательно связанное всегда с внешними двигательными актами, как некоторое единство многих подобных состояний, как «субъективный мир» личности. В таком смысле употребляет в большинстве случаев термин «субъективное» И. П. Павлов. Здесь уже «субъективное» может быть довольно четко противопоставлено «объективному». В этом смысле «субъективное» обозначает весь класс сознательно переживаемых психических явлений, взятых самими по себе, в отвлечении от связанных с ними экстеродвигательных актов, от вызвавших их внешних причин и обусловливающих их мозговых нейродинамических процессов. Сюда относятся ощушения, восприятия, мысли, эмоциональные переживания, любые целостные сознательные состояния, протекающие в определенном интервале и включающие самые разнообразные сочетания, трансформации, степени «присутствия» аналитически вычленяемых традиционной психологией явлений субъективного мира.

Подчеркнем еще раз, что подобные состояния личности обладают относительной самостоятельностью, не связаны жестко с деятельностью во внешнем плане; они могут осуществляться в виде деятельности в чисто внутреннем плане.

Таким образом, термин «субъективное», употребляемый в психологических целях, может нести в себе два типа значений, довольно существенно не совпадающих друг с другом, но тем не менее крайне слабо и неохотно дифференцируемых в теоретической психологии.

Первый тип значений представляет субъективную реальность, т. е. круг явлений, ни об одном из которых нельзя сказать, что оно существует объективно, вне сознания или независимо от сознательных переживаний индивида. Мысль о виртуальных частицах или о функциональном назначении клеток Реншоу не существует объективно; тем более этого нельзя сказать об ощущении боли или страстном желании. Из того же, что мысль (желание и т. п.) объективируется в слове, действии, предметах, созданных человеком, вовсе не следует, что мысль существует объективно, что она есть объективная реальность. К явлениям субъектиной реальности неприложимы (без грубого насилия над логикой) фундаментальные физические понятия массы и энергии, поскольку они не имеют в этой области ни малейшего объяснительного значения. Это -- область информационных процессов высшего уровня; во всей своей полноте она до сих пор охватывалась лишь психологической феноменологией, которая есть и будет своеобразным эмпирическим базисом изучения субъективной реальности.

Разумеется, между субъективной реальностью и объективной реальностью нет непроходимой пропасти, ибо всякое явление из категории субъективной реальности существует лишь в объективированном виде, воплощено в мозговой нейродинамике, проявляется в действиях личности. Но это уже другой вопрос, создающий иную плоскость исследования. Четкое разграничение субъективной реальности от объективной реальности теоретически очень важно для психологии, так как способствует уточнению ее проблем. Акцентируя внимание на понятии субъективной реальности, психология имеет своей задачей объяснение так называемого внутреннего, духовного мира личности. В этом отношении все множество психических явлений, образующих субъективную реальность, представляет все множество идеальных явлений.

Второй тип значений, выражаемых термином «субъективное», включает либо некоторую объективную реальность, связанную с личностью и понимаемую в бихевиористском смысле как поведение, цепь объективно регистрируемых действий личности, либо -- в большинстве случаев -- некоторое недифференцированное единство явлений субъективной и объективной реальности, ограниченное личностью. В этом последнем значении «субъективное» выражает любые свойства личности, как субъективного (в смысле субъективной реальности), так и объективного плана, а постольку оно полностью охватывает любые психические явления. Здесь «субъективное» отображает (или содержит) три тесно взаимосвязанные, но в психологическом отношении различные категории явлений, а именно: 1) осознаваемые состояния (сюда относятся субъективные явления любой степени осознанности в любой их комбинации и интеграции), 2) неосознаваемые состояния, оказывающие существенное влияние на сознаваемые состояния или образующие скрытую содержательную основу последних, 3) действия личности, понимаемые как последовательность целесообразных двигательных актов. Причем все эти три категории психических явлений приложимы и к конкретному временному отрезку истории личности, и ко всякому интервалу истории личности вообще. В последнем случае они выражают некоторые устойчивые свойства личности, а не только текущие состояния и действия (имеются в виду такие устойчивые свойства личности, как характер, темперамент, способности, интересы, волевые качества и т. д.).

Каждая из перечисленных категорий образует специфическую проблематику психологических исследований и соответственно специфические области нейрофизиологической интерпретации психических явлении. Хотя все эти области тесно связаны и должны быть теоретически соотнесены друг с другом, а в конечном итоге образовать интегративное целое, на современном этапе развития психологии каждая из них явственно выделяется в смысле особенностей своих объяснительных задач. Это имеет основание и в том, что сознаваемые состояния представляют собой относительно самостоятельный процесс по отношению к объективно реализуемым действиям личности, в то время как последние обязательно включают более или менее ясно сознаваемую цель и оценку процесса действия и его результатов. Что касается несознаваемых состояний, то они также в конкретном интервале времени могут осуществляться относительно независимо от текущих сознательных состояний и действий личности, хотя всякое текущее сознательное состояние или действие личности включает в качестве необходимого момента или базиса несознаваемые состояния. Кроме того, задача объяснения сознаваемых состояний (явлений субъективной реальности) в сравнении с задачей объяснения несознаваемых состояний или с задачей объяснения действий личности требует использования специальных для каждого случая понятий и методов.