Идеальное как выражение деятельной способности человека. Процессы опредмечивания-распредмечивания и структура деятельной способности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российская академия наук

Идеальное как выражение деятельной способности человека. Процессы опредмечивания-распредмечивания и структура деятельной способности

Дубровский Давид Израилевич, доктор наук,

профессор, главный научный сотрудник

Социальная диалектика материального и идеального развертывается как исторический процесс между двумя полюсами: деятельной способностью социальных индивидов (необходимо связанных между собой определенными общественными отношениями) и объективно реальными (материальными) результатами их деятельности. Эти полярности постоянно взаимопроникают и взаимопереходят друг в друга, но лишь в том смысле, что деятельная способность опредмечивается, объективируется, становится «результатом» («готовым» предметом, явлением), а последний распредмечивается, субъективируется и тем самым питает, формирует деятельную способность, становится ею.

Социальная диалектика материального и идеального развертывается как исторический процесс между двумя полюсами: деятельной способностью социальных индивидов (необходимо связанных между собой определенными общественными отношениями) и объективно реальными (материальными) результатами их деятельности. Эти полярности постоянно взаимопроникают и взаимопереходят друг в друга, но лишь в том смысле, что деятельная способность опредмечивается, объективируется, становится «результатом» («готовым» предметом, явлением), а последний распредмечивается, субъективируется и тем самым питает, формирует деятельную способность, становится ею.

Но вместе с тем нельзя слишком вольно трактовать их взаимопроникновение, нивелируя их противоположность. Деятельная способность не есть и не может быть в то же время и в том же смысле «результатом», как и наоборот. Взятые в наличной определенности, деятельная способность и «результат» не должны отождествляться и смешиваться. Первое не есть второе (и наоборот). Поэтому диалектика материального и идеального включает необходимость четкого разграничения этих категорий.

Мы обратили внимание на эти столь общие места, имея целью еще раз подчеркнуть, что идеальное существует только на стороне деятельной способности и его нет на стороне «результата», взятого самого по себе. Ведь «результат» может существовать помимо его распредмечивания, потребления вообще. Идеальное не существует за пределами человеческого сознания, деятельной способности социального индивида. Идеальное связано лишь с процессами опредмечивания и распредмечивания, выступает в этих процессах как выражение существенного свойства субъекта- деятеля, его активности и его сущностных сил вообще, а не как свойство объективно реального предмета. Точка зрения, согласно которой идеальное присуще и субъекту и объекту, и деятельности и ее результату, и опредмечиванию и опредмеченности, обусловлена чрезмерной релятивизацией связи материального и идеального, что ведет к устранению принципиальной логической грани между данными категориями, к абстрактному отождествлению возможности и действительности идеального. Но тем самым затемняется подлинная диалектика взаимопереходов материального и идеального.

Подобно тому как цель, мысленный план есть идеальное в его действительности, но вместе с тем возможность материального (нового предмета, события), точно так же содержательно определенный социальный предмет (социальное отношение, событие) есть материальное, но вместе с тем возможность идеального. Эта возможность превращается в действительность путем распредмечивания. О специфике заключенного в вещах человеческого содержания хорошо сказал А. И. Яценко: «Идеальное содержание вспыхивает каждый раз только в живой и адекватной человеческой деятельности. Как только деятельность с предметом прекращается, идеальное угасает в нем, отдавая предмет во власть его голой вещественности, с тем чтобы снова вспыхнуть в новом процессе деятельности».

При теоретическом осмыслении диалектики материального и идеального одним из наиболее важных является вопрос о соотношении природного и социального в продуктах труда и человеческой деятельности вообще. Как мы видели, расширительная трактовка идеального, создающая теоретически недопустимую диффузию понятий объективной реальности и субъективной реальности, имеет своим истоком такое слишком жесткое разделение природного и социального, при котором идеальное ни в каком отношении не связано с природным, абсолютно отделено от него и во всех отношениях связано только с социальным. Тогда возникает видимость логической предпосылки для определения природного как материального, а социального как идеального. Последнее определение не выступает, правда, столь отчетливо. Его суть выражается в крайне абстрактной форме, нивелирующей различия между утверждениями «идеальное есть социальное» и «социальное есть идеальное». В результате же выходит, что объективная реальность социальной жизни противопоставляется категории материального, а категория идеального обозначает социальную вещность, предметный мир социума, созданный человеческой деятельностью. Однако такое употребление категорий материального и идеального несостоятельно. Категория материального обозначает всякую объективную реальность - и природную, и социальную. Категория же идеального обозначает всякую субъективную реальность, независимо от того, обусловлена ли она созерцанием звездного неба или распредмечиванием некой социальной вещности. Все социальные предметы «содержательны», но это не дает основания утверждать, что они имеют «идеальную форму» существования. В равной степени неправомерно путем незаметных трансформаций переходить от утверждения об «идеальности» предмета по его происхождению (поскольку он есть воплощенность цели, мысленного плана и т.п.) к утверждению, что предмет идеален по форме своего социального бытия, а отсюда выводить идеальность как свойство предмета.

«Идеальность, - по словам Э. В. Ильенкова, - есть характеристика вещей, но не их естественно-природной определенности, а той определенности, которой они обязаны труду... Идеальная форма - это форма вещи, созданная общественно-человеческим трудом, или, наоборот, форма труда, осуществленная в веществе природы, «воплощенная» в нем, «отчужденная» в нем, «реализованная» в нем и потому представшая перед самим творцом как форма вещи...» (курсив наш.- Д.Д.). Здесь идеальное весьма трудно отличить от материального. Слишком жесткое рассечение природного и социального приводит в итоге к размыву границы между материальным и идеальным.

В действительности, однако, «форма вещи, созданная общественно-человеческим трудом» и присущая самой вещи, неотделима от нее, это - объективная реальность и, следовательно, материальная, а не идеальная форма. Не только в своей природной, но и в своей социальной определенности всякая вещь материальна, а не идеальна. Эти вопросы были основательно рассмотрены В. С. Барулиным. В результате тщательного анализа текстов произведений классиков марксизма, особенно К. Маркса, он выявляет тот спектр значений, который связывается в них с категорией материального (в противовес категории идеального). Особое внимание уделяется при этом анализу соотношения природного и социального в продуктах трудовой деятельности. Приведем основные заключения В. С. Барулина, с которыми мы целиком согласны: «Воплощение идеального в вещах и предметах, по К. Марксу, не меняет их материальной природы». «К. Маркс допускает, что характеристика вещи как материальной, отражающая ее природное бытие во всей его конкретности, не является единственной, универсальной, всеобъемлющей. Философская характеристика вещи как объективной реальности предполагает и иной подход, такой, когда вскрывается бытие вещи, «не имеющее ничего общего с его телесной реальностью». Это и есть социальный способ существования вещи, ее общественное бытие».

Нельзя сводить материальное в товаре только к его вещественно-природной характеристике. В противном случае «стоимость, противополагаясь веществу природы, тем самым противополагается материальному в вещах и предметах. Чем же является сама стоимость? Антиматерией? Духом? Идеей? Фикцией? Нет, конечно. Но чтобы исключить такой вывод, необходимо признать, что стоимость, являясь объективно существующим феноменом, вместе с тем есть модификация объективной реальности, отличной от материальности, которая воплощается в конкретном, естественном теле вещи». Говоря проще, нельзя называть стоимость идеальной, ибо она есть объективная реальность; но это социальная, а не просто природная объективная реальность.

Особенно четко решается этот вопрос в методологии исторического исследования, в частности при обсуждении природы исторического источника, несущего информацию о прошлых событиях. «Опредмеченное в источнике сознание придает ему общественные свойства, но отнюдь не превращает его в идеальный феномен. Всегда оставаясь материальным образованием, исторический источник существует совершенно независимо от исторического сознания». В равной степени нельзя говорить об идеальности денег, знаков уличного движения, книжного текста, магнитофонной записи, чертежа, киноленты, произведения живописи, телеизображения, фотоснимка, звучащей в эфире речи, выразительных движений лица и рук и т.п. Все это является социальной объективной реальностью, хотя производится в процессе сознательной деятельности и служит для ее воспроизведения. Это типичные материальные явления и процессы общественной жизни, они - результат внеличностной и межличностной объективации определенного «содержания» субъективной реальности конкретных социальных индивидов. Они преобразуются в идеальные, когда заключенное в их вещественной, физически-процессуальной или статичной форме «содержание» становится «содержанием» субъективной реальности конкретных социальных индивидов.

Такая непрестанная метаморфоза выражает существеннейшую характеристику социальной жизни. Категория идеального фиксирует здесь три тесно связанных проявления деятельной способности социального индивида: 1) интенцию опредмечивания (понимая опредмечивание в широком смысле, как всякое внешнее объективирование - в слове, жесте, трудовой операции и т.п.); 2) интенцию распредмечивания (взятую также в широком смысле, как всякое субъективирование внешнего - чувственное отображение предмета, понимание устройства машины, функционального назначения вещи, постижение смысла научного текста, исторического источника, произведения искусства, разгадка тайного шифра и т.п.); 3) интенцию самодвижения «содержания» в сфере субъективной реальности (включающую всевозможные разновидности такого самодвижения, практически не выражаемого вовне, - от расслабленного мечтательного ассоциирования и плавного течения воспоминаний до напряженного размышления и настойчивого стремления упорядочить и оценить впечатления о каком-либо сложном событии и т.п., от обыденного внутреннего диалога с собой и с другими, неспешного планирования предстоящих дел до вихря образов и мыслей в экстремальной ситуации и творческого озарения, рождающего новую идею, быструю цепную реакцию увлекательных мыслей, открывающую вдруг новые «измерения» внутреннего мира или окружающей действительности).

Эти три вида интенции, выражая разные аспекты проявления деятельной способности человека, находятся в единстве, зачастую реализуются одновременно (с большей или меньшей степенью выраженности каждой из них). Однако не следует игнорировать их специфику, некоторую автономность каждой в отдельности, ибо в данном временном интервале одна из них может быть доминирующей, подчиняющей или в сильной мере подавляющей остальные. Это прежде всего относится к «интенции самодвижения «содержания» в сфере субъективной реальности» (мы сознаем, что это название не совсем удачно, громоздко, но за неимением лучшего будем в дальнейшем употреблять его в сокращенном виде - «интенция самодвижения»).

«Интенция самодвижения» занимает центральное место в структуре деятельной способности, связывая противоположно направленные интенции опредмечивания и распредмечивания. Когда она доминирует, остальные интенции могут быть сильно «укорочены». По сравнению с ними она обладает гораздо большим числом степеней свободы. Попытаемся пояснить это.

Интенция опредмечивания задана сформировавшейся целью (наличным побуждением), И хотя ее реализация достаточно вариативна, предполагает серию выборов, все же диапазон различных путей и средств опредмечивания ограничен определенностью цели. Интенция распредмечивания задана наличным предметом. Ее реализация также варьирует в довольно широком диапазоне, ибо «содержание» предмета, как правило, многомерно, не говоря уже об установках субъекта, получающих выражение, хотя и не всегда полное, в данной интенции. Здесь тоже налицо серия выборов, но она так или иначе замкнута объективной определенностью внешнего предмета. Обе рассмотренные интенции однонаправлены, имеют заданный результат, выступают как единственный вектор, результирующий цепь выборов.

Несколько иначе обстоит дело с «интенцией самодвижения». Она не скована наличным побуждением к опредмечиванию, к внешней объективации и наличным внешним предметом, требующим распредмечивания. Это означает, что она может не содержать конкретной цели, нести в себе лишь абстрактную цель, т.е. возможность разнонаправленных векторов. Некоторые из них аналогичны векторам опредмечивания и распредмечивания, но имеют своеобразный характер внутреннего самовыражения и самопонимания. «Интенция самодвижения» предполагает наибольшую свободу изменения «содержания» субъективной реальности. Она во многих интервалах не обладает заданностъю результата, есть лишь тенденция к конвергированию различных векторов. Именно такого рода неопределенность таит возможность творческих преобразований и новообразований. Возникнув и оформившись внутренне, это новое «содержание» способно придать доминирующую роль интенции опредмечивания (или распредмечивания).

В силу указанных особенностей «интенция самодвижения» представляет наиболее активную сторону в динамической структуре деятельной способности. Разумеется, векторы опредмечивания и распредмечивания постоянно отображаются в ней, проникают в нее, питают и формируют ее, но не подчиняют себе целиком, ибо в сфере субъективной реальности всегда остаются такие «слои», уровни, где содержательные изменения совершаются достаточно автономно, т.е. не регулируются однозначно наличными интенциями опредмечивания и распредмечивания. И потому здесь находится ядро деятельной способности как творческой способности. материальное идеальное социальный опредмечивание

В том же смысле можно сказать, что «интенция самодвижения» образует ядро идеального, так как наиболее полно выражает его специфические черты: единство отображения и творческой устремленности, свободу содержательных преобразований во внутреннем плане, возможность отстранения бремени наличной действительности и наличного знания и ценностей во имя будущей действительности, более глубокого знания и более высоких ценностей.

Все это не позволяет согласиться с истолкованием идеального как «формы вещи», как того, что содержится в «готовых» вещах, социальных связях, в том, что уже опредмечено и отчуждено от живого человеческого сознания. Идеальное существует лишь как актуально-деятельная способность социальных индивидов. Вне ее есть только объективная реальность предметных форм, вещей, знаков. К тому же внушительная часть необъятного множества вещей и текстов никем не потребляется, не распредмечивается. В лучшем случае это - архив цивилизации, в худшем - ее свалка.

Человечество нагромождает все новые и новые этажи вещного мира. В огромной массе вещей нет подлинно человеческого смысла. Некоторые из них «пустуют» весь долгий срок своего предметного бытия. Здесь выступают новые, весьма актуальные аспекты проблемы идеального (а значит, диалектики идеального и материального). Что распредмечивается и зачем? Что не распредмечивается и почему? Для чего производятся нескончаемые ряды одноликих предметов, ненужных, покинутых человеком с самого их рождения, уделом которых становится даже не вещное, а просто вещественное существование?

Быстро вышедшая из моды, уже ненужная вещь, просмотренная однажды немногими и более уже никем не читаемая книга (изданная нередко большим тиражом - многотонный груз на полках магазинов и книгохранилищ) - это одна сторона вопроса о нераспредмечивании. В данном случае предметы выключены из социальной жизни, из сферы деятельности в силу эфемерности, пустоты, превратности или «непонятности» их «содержания». Другие предметы живут недолгое время в деятельностном контуре, распредмечиваются многими и затем тоже выпадают из него, будучи еще совсем «целыми», умножая мертвый груз вещного мира. Большинство предметов имеют весьма ограниченный срок социальной жизни, неизмеримо меньший, чем срок существования в своей предметной форме.

Лишь сравнительно небольшое число предметов социально функционируют вплоть до разрушения своей предметной формы (шедевры живописи, скульптуры, архитектуры, прикладного искусства, остающиеся зачастую и после разрушения в памяти общества, большинство сооружений, некоторые технические устройства, а также ряд других плохо поддающихся классификации предметов, отличающихся особой полезностью, ценностью, важностью своего «содержания» и т.п.). Только социально функционирующие предметы, т.е. включенные в контуры человеческой деятельности (общения), причастны идеальному.

И только будучи причастны идеальному, выступая как распредмеченность - как «содержание» субъективной реальности, они осуществляют свою социальную функцию, являются фактором развивающейся человеческой деятельности.

Другая сторона вопроса связана с лавинообразным ростом социально функционирующей опредмеченности, с трудностями эффективного потребления, распредмечивания, порождаемыми исключительно быстрым умножением социально-объективированной информации. Представление об этом дает развитие современной науки, выраженное в темпах роста публикаций. Подсчеты показывают, что в ближайшие годы будет произведено 13--14 миллионов научных документов, что близко к числу всех научных публикаций от зарождения науки до нашего времени. Ученый уже сейчас оказывается не в состоянии освоить обычными методами всю выходящую по его специальности литературу, что снижает эффективность его деятельности, а тем самым тормозит развитие научного знания. Опредмеченный результат познавательной деятельности остается мертвым текстом, если он своевременно не распредмечивается и не становится «содержанием» субъективной реальности определенных социальных индивидов. В связи с этим встает задача создания новых форм опредмечивания научной информации, новых средств внутринаучной коммуникации, способных обеспечить своевременный и эффективный ввод новой информации в сферу «живого» сознания, в которой только и осуществляется ее подлинное функционирование и дальнейшее развитие. Главные надежды в этом отношении возлагаются на ЭВМ как на средство хранения, систематизации и выдачи нужной информации, хотя вряд ли это может быть радикальным решением проблемы.

Разрыв между хранимой в социальной памяти информацией и ее использованием в актуальной сознательной деятельности порождает важный ракурс анализа проблемы идеального. Здесь довольно четко вырисовывается ее специфика в сравнении с проблемой сознания, взятой в широком смысле. Последняя предполагает рассмотрение не только процессов опредмечивания-распредмечивания и творчества, но и всей области социальной предметности как хранилища «содержания» сознания, его застывшей истории, как основы его деятельных возможностей и выражения его исконной общественной природы.

Размещено на Allbest.ru