Методы философствования Мин-цзя и Мо-цзя: сравнительный анализ

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Тема и актуальность

Согласно общепринятому мнению, формальная логика в том виде, в котором мы привыкли ее воспринимать, зародившись в Древней Греции, получила свое наибольшее развитие в европейской философии. На востоке же единственной страной, обладающей собственной логической традицией, является Индия.

Дискуссия вокруг вопроса о существовании китайской логики зародилась лишь в начале 20-го века, однако, за этот небольшой по историческим меркам временной промежуток данная тема успела во многом стать краеугольным камнем и поворотным моментом во многих синологических исследованиях в целом и в изучении китайской философии в частности. Необходимо уточнить, что под термином «китайская логика» в данной работе мы будем понимать непосредственно логические системы, свойственные китайским философским текстам и способы передачи философских идей, использованные в этих текстах, а не присущий китайской ментальности тип мышления и поведения, хотя, необходимо признать, что между двумя описанными подходами к пониманию термина «китайская логика» существует определенная взаимосвязь.

Менее чем через 20 лет после того, как первые фрагменты китайских философских текстов были рассмотрены сквозь призму формальной логики, стало ясно, что китайская логика, о которой было абсолютно ничего не известно вплоть до самого конца 19-го века, вполне может претендовать на богатую тысячелетнюю историю и собственную уникальную традицию.

С тех пор многие ученые находили в китайских философских текстах отражения тех вопросов и идей, которые традиционно считались плодами работы различных европейских философских школ с той лишь разницей, что некоторые из китайских текстов, содержащих такие идеи, датируются пятым веком до нашей эры. Однако на сегодняшний день фрагменты формальной логики, встречающиеся в китайских философских текстах, считаются хаотичными и не имеющими никакой строгой системы.

Актуальность данного исследования состоит в том, что на сегодняшний день в отечественной и зарубежной синологии отсутствуют исследования, посвященные процессу формирования формальной логики в Древнем Китае. Существующие исследования фокусируются на отдельных источниках и их логических особенностях, а потому они не способны показать динамику процесса формирования логических систем в древнекитайской философии. Данное исследование позволит выделить несколько стадий развития формальной логики в Древнем Китае и таким образом подтвердит нашу гипотезу о наличии уникальной и самобытной китайской логической традиции, которая может быть поставлена в один ряд с европейской и индийской.

Сложившаяся в последние годы геополитическая ситуация, а именно переориентация российской внешней политики на Восток и бурное развитие российско-китайского сотрудничества в самых разных сферах лишь добавляет веса и актуальности данному исследованию, поскольку оно способно помочь нам в деле выстраивания более грамотных отношений с Китаем путем прояснения тонкостей и особенностей китайского образа мышления и менталитета. Более полное понимание того, как китайский народ формирует и выражает мысли, открывает новые возможности и перспективы для многостороннего российско-китайского сотрудничества.

Для данного исследования нами были выбраны следующие источники: Гунсунь Лун-цзы и Мо-цзы.

Из дошедших до наших дней древнекитайских философских текстов работы представителей школы Мин-цзя или Школы Имен (ГыјТ), пожалуй, содержат наиболее близкие к нашему пониманию определения и наиболее привычные для нас рассуждения. Самым ярким представителем данной философской школы является Гунсунь Лун (№«ЊOэ€) и, в частности, одноименный трактат Гунсунь Лун-цзы (№«ЊOэ€ЧУ). На сегодняшний день большая часть глав данного источника остается непереведенной и малоизученной. Именно поэтому грамматические и структурные особенности философских идей Гунсунь Лун-цзы представляют для нас особенный интерес в рамках данного исследования.

Второй выбранный нами источник является одним из наиболее ярких текстов Моизма или Школы Мо (Д«јТ) - речь идет о трактате Мо-цзы (Д«ЧУ). Выбор этого источника для сравнительного анализа был обусловлен не только тем, что моизм является одним из крупнейших и важнейших философских течений Древнего Китая, но и тем, что в канонических главах именно этого источника мы обнаружили максимально близкие к европейскому пониманию определения. Стоит отметить, что канонические главы Мо-цзы также не переведены на русский язык и лишь фрагментально переведены на английский.

Объект нашего исследования - текст философского Трактата Гунсунь Лун-цзы и текст основополагающего трактата философского течения моизм Мо-цзы.

Предмет нашего исследования - средства, с помощью которых выражены философские идеи Гунсунь Лун-цзы и Мо-цзы, их структура, особенности логических систем данных двух текстов, а также их сходства и различия.

На сегодняшний день большая часть работ, посвященных Гунсунь Лун-цзы, связана с исследованием философских идей и мыслей Гунсунь Луна. Текстологические особенности источника изучал известный филолог-китаист А.М. Карапетьянц. Схожесть идей Гунсунь Лун-цзы с идеями представителей разных школ западной философии изучал Р.Н. Дёмин. Из дошедших до наших дней шести глав на русский язык переведены только три («°ЧсRХ“» - «О белой лошади», «НЁЧѓХ“» - «О проникновении в изменения», «€Ф°ЧХ“» - «О твердом и белом»). Перевод выполнен Э.В. Никогосовым. Перевод главы «°ЧсRХ“» есть также в варианте А.М. Карапетьянца. В сборнике «Древнекитайская философия», содержащем перевод Э.В. Никогосова, собраны воедино биографические данные о жизни и творчестве Гунсунь Луна. На английский переведено 2 главы источника. Перевод главы «°ЧсRХ“» («White horse discourse» или «Спор о белой лошади») выполнил Дональд Стёрджион. Перевод главы «ЦёОпХ“» («On Pointing at Things» или «Указывая на вещи») выполнил А. Грэм. Такое философское течение как школа имен изучал В.С. Спирин в своем труде «"Дэн Си-цзы" как логико-гносеологическое произведение: перевод и исследование». Целая глава посвящена становлению и развитию этого направления китайской философии в курсе лекций по древнекитайской философии С. Ю. Рыкова. Коллизию логики и диалектики в учении школы имен исследовал А.И. Кобзев. Исследованию имен и реалий в древнекитайской методологии посвящена работа А.А. Крушинского. Вопросы зарождения в Древнем Китае логики и ее отличительные черты изучались также и западными учеными. Например, Ю. Хмелевский в 1962 году написал «Записки о ранней китайской логике». Ч. Хансен изучал язык и логику Древнего Китая. А.К. Грэм создал труд, посвященный особенностям философской аргументации в Древнем Китае. Син Лу исследовал особенности китайской риторики в V - III вв. до н.э., а также осуществил компаративный анализ древнекитайской и классической античной греческой риторики.

Гунсунь Лун-цзы - древнекитайский философский трактат, написанный Гунсунь Лунем. Первоначально состоял из 14 глав. Девять глав не сохранились до наших дней, а вводная глава «Цзифу» (ЫEё®) общепризнанно является компиляцией, созданной не самим Гунсунь Лунем, а его последователями.

Гунсунь Лун жил приблизительно в 325 - 250 гг. до н.э., он является видным философом-апоретиком конца периода Воюющих царств или Чжаньго, а также ведущим представителем Школы Имен или номиналистов. Представителям этой школы принадлежит разработка вопросов логики. И Гунсунь Лун как крупнейший ее представитель оставил заметный след в формировании логики как науки в Китае.

О жизни Гунсунь Луна известно достаточно мало. Из вводной частично биографической главы известно, что он был уроженцем царства Чжао, современником праправнука Конфуция Кун Чуаня и натурфилософа Цзоу Яня. Из кратких рассказов и фрагментарных упоминаний в «Исторических записках» Сыма Цяня («Ши цзи»), «Люйши чуньцю» и «Чжаньго-цэ» можно сделать вывод, что он жил позже Мэн-цзы и Хуэй Ши, но раньше Сюнь-цзы. В историю вошел как представитель взглядов разорившейся аристократии.

Ученые-философы, изучавшие дошедшие до наших дней главы Гунсунь Лун-цзы, пришли к выводу о том, что по складу ума Гунсунь Лун был диалектиком и апоретиком, близким в своих идеях к представителям элейской школы Парменида. Гунсунь Лун абсолютизировал роль признаков и качеств вещей и явлений, оторвав частное от общего.

Второй выбранный нами для данного исследования источник изучен более подробно, при этом то же самое можно сказать и о его логическом аппарате. Если работ, посвященных логике школы имен практически нет, то логике моистов посвящено несколько крупных исследовний. Главным специалистом в данном вопросе, пожалуй, можно назвать английского синолога Ангуса Чарльза Грэма. Его перу принадлежат работы, посвященные разделению ранних моистов на несколько течений, которое отражено в ключевых канонических главах Мо-цзы, а также исследования логики, этики и науки поздних моистов.

Канонические главы Мо-цзы и их философские идеи изучались таким выдающимися отечественными востоковедами как М.Л. Титаренко и В.С. Спирин. Их работы покрывают вопросы когнитивной теории и видения процесса познания в работах моистов. Также у Спирина есть работа, посвященная различным видам «тождества», встречающимся в тексте Мо-цзы. Много работ учению моистов и их логике посвятил также С.Ю. Рыков.

Существует целый ряд работ, которые рассматривают роль и место моизма в истории китайской мысли. Об этом писали Е.М. Чепурковский и В.А. Рубин.

Древнекитайская литература практически не сохранила сведений о личности Мо-цзы (или, согласно некоторым источникам, Мо-ди). В Ши-цзи Сыма Цяня ему посвящён лишь один небольшой абзац. Обозначить даты его жизни крайне сложно. В тексте Мо-цзы упоминается правивший в 488--432 годах до н. э. чуский Хуэй-ван, который отказался принять автора трактата из-за его невысокого социального положения. В целом о происхождении Мо-цзы нет единого мнения. Не до конца понятно, что означает имя «Мо» (Д« - в переводе с китайского «тушь»), поскольку оно не использовалось в качестве фамильного. Существует множество версий о происхождении Мо-цзы, но чаще всего в литературе встречается версия о том, что он происходил из ремесленников и наиболее вероятно являлся плотником. Достоверной информации о месте рождения Мо-цзы также нет, согласно наиболее частой версии, это было царство Лу, которое также является родиной Конфуция, или соседнее с ним царство Сун. Эти версии базируются на том, что в одном из трактатов эпохи Хань утверждалось, что Мо-цзы был очень образован и посещал школу учеников Конфуция.

Сам трактат Мо-цзы практически не содержит сведений об основателе учения, но, судя по некоторым фрагментам, он неплохо знал тексты Шестиканония, что говорит о высоком уровне его образования, а в трактате Хуайнань-цзы сообщается, что он также изучал конфуцианство и преуспел в шести традиционных искусствах. Мо-цзы прославился в-первую очередь как искусный оратор и дипломат, который отверг конфуцианскую доктрину и путешествовал по всей Поднебесной, распространяя свое учение об усовершенствовании общества посредством знания и убеждая правителей отказаться от агрессивного ведения войн.

Число самостоятельных исследовательских работ, посвященных такому феномену как китайская логика, весьма ограничено. Одно из наиболее полных и комплексных исследований в данной области принадлежит перу И. Куртца. Он описывает не только отличительные черты и особенности китайской логики, но и процесс поиска и перевода классических философских текстов, которые можно было бы сравнить с образцами западной философии и в особенности с эталонной греческой логикой.

Несмотря на богатую историографию, сфера китайской логики все еще остается достаточно малоизученной. Не взирая на очевидную близость идей Гунсунь Луна к идеям номиналистов, а также очевидное отличие канонических канонов Мо-цзы от большинства дошедших до наших дней древнекитайских источников, никто еще не изучал логический аппарат данных текстов и тем более не сравнивал их логические системы и приемы. Большинство исследований посвящены философским идеям текстов, а не способам и методам их выражения.

Неизученность данного вопроса определяет научную проблему исследования: вопрос о том, можно ли говорить о существовании в Китае своей собственной самобытной логической традиции. В случае если в текстах Гунсунь Лун-цзы и Мо-цзы действительно можно выделить некий логический аппарат, необходимо изучить особенности логической структуры каждого отдельно взятого текста, сравнить их между собой и с образцами классической западной формальной логики.

В основу нашего исследования легло предположение о том, что методы и средства европейской философии в целом и формальной логики в частности могут быть полезны при изучении древнекитайских философских трактатов, а также могут помочь нам приблизиться к пониманию их глубинной сути.

Описанный подход предполагает установление соответствующей цели исследования - постановка научной проблемы неизученности китайской логики и предложение ряда путей решения данной проблемы.

Для достижения данной цели мы поставили соответствующие задачи:

1. Изучение структуры философских идей Гунсунь Луна и Мо-цзы.

2. Выделение логического аппарата каждого отдельного текста.

3. Сравнение выделенных логических аппаратов.

4. Выделение стадий развития формальной логики и логического аппарата в древнекитайской философии.

5. Сравнение логического аппарата образцов древнекитайской философии с логическим аппаратом текстов европейской философской традиции.

Исследовательскую работу можно условно поделить на три части: изучение логического аппарата Гунсунь Лун-цзы, изучение логического аппарата Мо-цзы и сравнение этих двух логических систем между собой и с образцами европейской философии.

В рамках первого этапа работы с Гунсунь Лун-цзы нами были проведены следующие этапы работы:

1) Изучение грамматических и структурных особенностей главы «ЦёОпХ“».

2) Перевод текста главы «ЦёОпХ“» на язык формальной логики.

3) Выделение логического аппарата текста.

4) Сравнение идей и методов их выражения, использованных в тексте главы «ЦёОпХ“», с идеями номиналистов.

В рамках второго этапа работы с Мо-цзы нами были проведены следующие этапы работы:

1) Изучение грамматических и структурных особенностей канонических глав Мо-цзы.

2) Выделение смысловых и логических групп в канонических главах Мо-цзы.

3) Подсчет коэффициента взаимосвязанности канонических глав Мо-цзы.

4) Изучение роли параллельных грамматических конструкций в канонических главах Мо-цзы.

На завершающем третьем этапе нами был проведен сравнительный анализ, сначала мы выполнили сравнение логических систем двух изучаемых текстов, а затем сравнили полученные результаты с эталонными образцами европейской философии и формальной логики.

1. Методы философствования Мин-цзя

В первую очередь необходимо прояснить, что именно мы будем понимать под термином «методы философствования». Каждая отдельно взятая философская концепция представляет собой тот или иной способ философствования, поскольку философия - это не только изображение материальной и духовной действительности, но и метод познания этой самой действительности. Философия ставит своей целью не показать действительность какой она является, а раскрыть ее новые грани и аспекты. Таким образом философия (или философская концепция) сама становится способом открытия и познания нового. Получается, что под философским методом мы понимаем тот уникальный способ выражения идей и мыслей, присущий конкретной философской школе или философской концепции. В этой части работы речь пойдет непосредственно о методе философствования Мин-цзя (Школы Имен). Для изучения метода философствования данной философской школы нами был выбран трактат Гунсунь Лун-цзы, поскольку он является наиболее ярким и репрезентативным текстом в рамках изучения данного философского течения.

Не взирая на богатую историографию, Гунсунь Лун-цзы все еще остается малоизученным источником. Несмотря на очевидную близость его мыслей и идей к тем, что описаны в работах номиналистов, а также значительное отличие от большинства дошедших до нас древнекитайских философских трактатов, никто еще не изучал методы философствования, использованные в его тексте. Большинство работ посвящены непосредственно философским идеям Гунсунь Лун-цзы, а не приемам и методам, использованным для их выражения.

Согласно общепринятому мнению, в восточной философии и в Древнем Китае, в частности, не сложилось предпосылок для развития формальной логики в том виде, в котором мы привыкли ее видеть, однако мы решили исследовать идеи трактата Гунсунь Лун-цзы именно через призму языка логики предикатов и кванторов. Мы предположили, что перевод философского текста на сухой язык математических знаков позволит нам представить сложные философские идеи в максимально упрощенном виде, что облегчит нам задачу анализа непосредственно самих идей. Также мы предположили, что сам процесс перевода текста позволит нам максимально приблизиться к пониманию тонкостей и деталей грамматики китайского классического письменного языка, что поможет нам наиболее точно и правильно интерпретировать ключевые идеи трактата.

Теперь необходимо пояснить, что именно мы имеем в виду под терминами «формальная логика» и «язык логики предикатов».

Формальная логика - это наука о рассуждениях, задачей которой является установление правил, по которым эти рассуждения строятся, и законов, которым они подчиняются. Формы и законы мыслительных процессов могут быть изучены лишь путем специализированного анализа контекстов, для чего в логике применяется специальный искусственный язык - язык предикатов.

К аппарату классической формальной логики в-первую очередь стоит отнести определения, суждения и понятия. Соответственно для того, чтобы разобраться в логическом аппарате китайских философских текстов, необходимо выделить в тексте выбранного для исследования источника данные текстовые и смысловые единицы, что позволит провести их анализ и сделать соответствующие выводы.

Для перевода на язык логики предикатов нами была выбрана глава «ЦёОпХ“», поскольку она является одной из немногих гомогенных глав источника, которые написаны в формате монолога. В работе «Гунсунь Лун-цзы как этап в истории китайской мысли» мы провели исследование гетерогенности и гомогенности текста источника с помощью метода, разработанного М.Ю. Ульяновым в своей работе «Текстологические аспекты изучения Чуньцю Цзочжуань: к проблеме выделения и характеристики структурно-жанровых групп», что позволило нам выделить как минимум два этапа формирования и складывания данного источника. Результаты упомянутого исследования показали, что лишь три главы трактата гомогенны, и при этом две из них написаны в формате монолога. Поскольку монолог подразумевает под собой развитие определенной мысли или доказательство некого тезиса, логично предположить, что, если логический аппарат китайской философии, как и логический аппарат формальной логики, состоит из умозаключений и понятий, то именно в однородных монологических главах стоит искать их образцы.

2. Выделение определений в тексте Гунсунь Лун-цзы

При выделении определений в тексте Гунсунь Лун-цзы мы столкнулись со следующей проблемой: большое количество предложений на вэньяне (классическом письменном китайском языке) строится при помощи служебного слова ТІ. Данное служебное слово при переводе на русский язык эквивалентно глагольной части составного именного сказуемого типа «быть/являться кем-либо/чем-либо». Упрощенная структура предложений, построенных с помощью служебного слова ТІ yм, выглядит следующим образом: «АВТІ», что на русском языке будет эквивалентно схеме «А - это В». Нетрудно заметить, что именно по такой схеме в русском языке строятся все простейшие элементарные понятия. Соответственно все предложения, построенные при помощи частицы ТІ, могут быть переведены на русский язык как определения. Однако далеко не все из них будут являться определениями по сути и содержанию.

Практически половина (а если быть точнее, то 12) из 25 предложений главы «ЦёОпХ“» построены именно по описанной выше схеме. Ниже представлены предложения главы «ЦёОпХ“», содержащие определительное ТІ:

1. ЦёТІХЯЈ¬МмПВЦ®ЛщџoТІЎЈ

2. ОпТІХЯЈ¬МмПВЦ®ЛщУРТІЎЈ

3. МмПВџoЦёЈ¬¶шОпІ»їЙЦ^ЦёТІЎЈ

4. І»їЙЦ^ЦёХЯЈ¬·ЗЦёТІЈї

5. ·ЗЦёХЯЈ¬ОпДЄ·ЗЦёТІЎЈ

6. МмПВџoЦё¶шОпІ»їЙЦ^ЦёХЯЈ¬·ЗУР·ЗЦёТІЎЈ

7. ·ЗУР·ЗЦёХЯЈ¬ОпДЄ·ЗЦёТІЎЈ

8. ОпДЄ·ЗЦёХЯЈ¬¶шЦё·ЗЦёТІЎЈ

9. МмПВџoЦёХЯЈ¬ЙъУЪОпЦ®ёчУРГыЈ¬І»ћйЦёТІЎЈ

10. МмПВџoЦёХЯЈ¬ОпІ»їЙЦ^џoЦёТІЎЈ

11. І»їЙЦ^џoЦёХЯЈ¬·ЗУР·ЗЦёТІЎЈ

12. ·ЗУР·ЗЦёХЯЈ¬ОпДЄ·ЗЦёЎўЦё·З·ЗЦёТІЈ¬ЦёЕcОп·ЗЦёТІЎЈ

В-первую очередь, мы попробовали перевести все предложения, содержащие определительное ТІ с сохранением описанной выше структуры: «АВТІ» на вэньяне эквивалентно «А - это В» в русском языке.

В результате при переводе предложения «ЦёТІХЯЈ¬МмПВЦ®ЛщџoТІ» мы получили «Всеобщность бытия определений - это то, что отсутствует». С точки зрения русского языка данное предложение грамматически верно, однако смысл, который был заложен автором в изначальную фразу, достаточно трудно уловим. Однако, не сложно заметить, что, если при переводе отойти от структуры «А - это В», данное предложение на русском языке будет выглядеть как «Определениям присуще небытие». Вполне очевидно, что второй вариант перевода выглядит гораздо более органично и лучше передает глубокий философский посыл автора.

Аналогична структура следующего предложения: «ОпТІХЯЈ¬МмПВЦ®ЛщУРТІ». При переводе с сохранением изначальной грамматической структуры оно приобретет вид «Всеобщность бытия вещей - это то, что есть». В данном случае предложение снова верно с точки зрения грамматики современного русского языка, но заложенный в нем смысл плохо читаем при таком переводе. Мысль, заложенная автором, станет гораздо понятнее читателю, если данное предложение перевести без сохранения грамматической структуры, а именно как «Вещам присуще бытие».

В третьем рассматриваем предложении «МмПВџoЦёЈ¬¶шОпІ»їЙЦ^ЦёТІ» нас в-первую очередь интересует его вторая часть, а именно «ОпІ»їЙЦ^ЦёТІ». При дословном «подстрочном» переводе» (дословный перевод, не учитывающий литературные нормы языка перевода) на русский, эта фраза будет приобретет следующий вид: «Вещи - это то, что нельзя назвать определениями». Полученный перевод в еще более малой степени чем рассмотренные ранее примеры согласуется с нормами литературного русского языка. Нами был подобран более логичный и благозвучный вариант перевода: «Вещи нельзя назвать определениями».

Четвертое предложение, содержащее определительное ТІ, является логичным развитием высказанной ранее мысли: «І»їЙЦ^ЦёХЯЈ¬·ЗЦёТІЈї», в связи с этим логично предположить, что обстоятельством здесь также выступает опущенное Оп. При подстрочном переводе мы получим: «Если (вещи) нельзя назвать определениями, то (они / вещи) - это не определения». В данном случае мы можем утверждать, что перевод с сохранением изначальной грамматической структуры дает нам логичный и благозвучный с точки зрения норм русского языка вариант.

В следующем рассматриваемом предложении мы встречаем одну из центральных идей всей главы и, пожалуй, даже всего источника как такового: «ОпДЄ·ЗЦёТІ». Дословный перевод данного фрагмента выглядел бы так: «Вещи - это то, среди чего нет неопределенного». В целом, мысль, заложенная Гунсунь Луном в эту фразу понятна, но для русского языка не характерно использование сразу нескольких отрицательных частиц подряд, поэтому правильнее будет отойти от изначальной структуры и перевести данное предложение следующим образом: «Из предметов нет таких, которые не были бы определенными».

В наиболее интересной для нас второй части предложения «МмПВџoЦё¶шОпІ»їЙЦ^ЦёХЯЈ¬·ЗУР·ЗЦёТІ» опущено подлежащее, здесь, как и в предыдущем случае, исходя из контекста логично предположить, что речь идет о вещах (Оп). Тогда, в соответствии с грамматикой вэньяня, эта часть предложения должна переводиться как «(Вещи) - это не то, что имеет неопределенность». Если адаптировать этот перевод к нормам литературного русского языка получится «(Вещи) не имеют неопределенности».

В контексте нашего исследования крайне интересно следующее предложение: «ОпДЄ·ЗЦёХЯЈ¬¶шЦё·ЗЦёТІ», а в особенности его вторая часть: «Цё·ЗЦёТІ». При переводе данного простого нераспространенного предложения с сохранением грамматической структуры оригинала мы получили «Определения - это не определения». Однако, нам и без лишних доказательств очевидно, что определения - это все-таки определения. Поэтому, логично предположить, чт, Гунсунь Лун закоадывал какой-то другой смысл в это высказывание. Методом проб и ошибок мы выяснили, что в данном конкретном случае иероглиф Цёво втором случае следует переводить как прилагательное: «Определения - это то, что неопределенно». Если адоптировать эту фразу в соответствии с нормами литературного русского языка, то она будет выглядеть следующим образом: «Определения неопределенны».

Далее мы сталкиваемся с определительным ТІ в предложении «МмПВџoЦёХЯЈ¬ЙъУЪОпЦ®ёчУРГыЈ¬І»ћйЦёТІ». При переводе последней основы этого сложного предложения мы получили следующее: «Это то, что не считается определением/определенным».

Гунсунь Лун продолжает развивать мысль в предложении «МмПВџoЦёХЯЈ¬ОпІ»їЙЦ^џoЦёТІ». Мы уже приводили пример перевода предложения со схожей структурой, а именно «ОпІ»їЙЦ^ЦёТІ» (Вещи - это то, что нельзя назвать определениями / определенными; Вещи нельзя назвать определениями / определенными). В последнем случае добавляется иероглиф џo, соответственно наиболее точным переводом предложения «ОпІ»їЙЦ^џoЦёТІ» будет «Вещи - это то, что нельзя назвать не имеющим определения» или «Нельзя сказать, что вещи не имеют определений», если адаптировать перевод под нормы литературного русского языка.

Вот мы и подошли к анализу последнего из 12 интересующих нас предложений главы «ЦёОпХ“»: «·ЗУР·ЗЦёХЯЈ¬ОпДЄ·ЗЦёЎўЦё·З·ЗЦёТІЈ¬ЦёЕcОп·ЗЦёТІ». В данном случае сразу два простых предложения построены с использованием определительной частицы ТІ, а именно: «Цё·З·ЗЦёТІ» и «ЦёЕcОп·ЗЦёТІ», рассмотрим их по очереди. В первом случае из двух мы видим структуру «А·ЗВТІ», поэтому на русский язык эта часть предложения будет переводиться с использованием отрицательной частицы «не»: «Определения - это не то, что неопределенно» или, если отойти от подстрочного перевода в сторону литературного русского языка: «Определения определены». Второе простое нераспространенное предложение «ЦёЕcОп·ЗЦёТІ» мы перевели как «Определения и вещи - это то, что неопределенно» или «Определения и вещи неопределенны».

Подводя итоги анализа 12 предложений главы «ЦёОпХ“», которые построены и использованием такой грамматической частицы как определительное ТІ, можно сказать, что из 12 сложных предложений, некоторые из которых включают в себя сразу несколько нераспространенных простых, лишь в одном случае после перевода на русский язык сохраняется структура -«А - это В», характерная для определений.

Из этого следует сразу несколько выводов: во-первых, логика китайского классического письменного языка значительно отличается от логики европейских языков, в силу чего при переводе древнекитайского философского текста на европейский язык с сохранением изначальной грамматической структуры оригинала мы получаем слишком сложный для восприятия и понимания текст; во-вторых, выделение определений по грамматическому принципу не работает в абсолютном большинстве случаев, а значит необходимо найти другой способ вычленения логического аппарата данного философского текста.

3. Особенности грамматики китайского классического языка

В нескольких из разобранных выше примеров мы столкнулись с использованием сразу нескольких отрицательных частиц подряд. При этом примечательно, что в классическом китайском письменном языке существует большое количество отрицательных частиц, каждая из которых имеет свои грамматические и лексические особенности. Рассмотрим отрицательные частицы классического китайского письменного языка:

1. І»Јєставится перед глагольным сказуемым. Является наиболее употребительной отрицательной частицей как в древнекитайском письменном языке, так и в современном китайском. Частица нейтральна и не имеет дополнительной смысловой нагрузки.

2. ·ЗЈєнейтральное отрицание. В простом предложении выступает в значении «не являться, не быть» (кем-либо/чем-либо). В сложном - «не то, чтобы ...; не в том дело, что ...; не от того, что ...».

3. ДЄЈє отрицание-местоимение. Эквивалент для выражений «нет никого, кто бы...; нет ничего, что бы ни...; нет места, где бы ни...». В положении перед прилагательным чаще всего является индикатором превосходной степени.

4. ОЮЈєуниверсальное отрицание, может употребляться вместо практически любого другого. При употреблении с неодушевленными предметами и вещами выступает как аналог Г»УРв современном китайском языке, в таком случае данная частица может быть переведена как «не иметь (чего-либо)». Помимо этого, частица ОЮ может выступать как глагольная связка в предложениях наличествования, русским эквивалентом в данном случае является «не являться, не быть, не бывать».

5. ОґЈєсуществует несколько случаев употребления данной частицы. Первый - для выражения действия, которое не было совершено в прошлом: «еще не…, до сих пор не…». Второй - с глаголами чувствования, восприятия, модальными глаголами и прилагательными схожего лексического значения. Третий - для оформления вопросов вида «…, или нет?». Таким образом можно сказать, что данная отрицательная частица придает всему предложению отрицательный оттенок без использования отрицательной формы глагола.

Все упомянутые выше отрицательные частицы встречаются в тексте исследуемого источника. Особенно примечательно, что все они использованы в главе «ЦёОпХ“» с поразительной частотой. Из 269 иероглифов главы «ЦёОпХ“» 56 - это разные вспомогательные отрицательные частицы, иными словами, более чем 56 (более, поскольку помимо отрицательных в тексте существует ряд других вспомогательных частиц) из 269 иероглифов исследуемой главы являются не смысловыми лексическими единицами, а вспомогательными грамматическими элементами. При помощи несложных математических вычислений можно увидеть, что вспомогательные отрицательные частицы составляют более 1/5 текста всей главы. Эта цифра весьма впечатляет, поскольку нам, как русскоговорящим, сложно представить предложение, 20% которого составляют отрицательные частицы, длиною более 5 слов. Точно также сложно представить себе русский текст с подобной концентрацией отрицательных частиц. Во многом это обусловлено нормами грамматики русского языка. В русском многообразие отрицаний сведено всего к двум частицам - «не» и «ни».

Основной идеей исследуемой главы «ЦёОпХ“» является прояснение разницы между предметом и определяющим его понятием. «ОпДЄ·ЗЦё¶шЦё·ЗЦё» - центральная фраза главы, содержащая ключевую мысль не только данной главы, но и всего источника в целом, именно к ней Гунсунь Лун неоднократно возвращается и именно это утверждение он доказывает несколькими различными способами. Здесь в-первую очередь необходимо отметить использование двойного отрицания «ДЄ·З». Для понимания этого необычного и сложного грамматического приема необходимо более детально проанализировать содержащее его высказывание.

Прежде всего необходимо дать корректный перевод фразы «ОпДЄ·ЗЦё¶шЦё·ЗЦё», а именно: «Среди вещей нет тех, которые были бы не определены, однако сами определения не определены». При изучении грамматических особенностей текста Гунсунь Лун-цзы наибольший интерес для нас представляет первая часть предложения, а именно - ОпДЄ·ЗЦё, поскольку именно здесь мы встречаем упомянутое выше двойное отрицание. Для того, чтобы понять зачем Гунсунь Лун использовал сразу две отрицательные частицы рассмотрим, как выглядело бы это предложение с использованием лишь одного из двух отрицаний с точки зрения грамматики вэньяня:

1) ОпДЄЦё. При переводе на русский данного варианта мы получаем «Среди вещей нет ни одной определенной». В итоге смысл высказывания изменился на диаметрально противоположный.

2) Оп·ЗЦёТІ. При переводе на русский этого варианта мы получаем «Вещи - не определения». Получившееся высказывание корректно с точки зрения логики, однако не соответствует смысловой части оригинала.

Также можно предположить, что вместо использования сразу двух отрицательных частиц Гунсунь Лун мог не использовать ни одной. Рассмотрим вариант, при котором данное высказывание представлено в виде утверждения: ОпЅФЦёТІ. При переводе на русский данного варианта мы получаем «Все вещи - это определения». В этом случае смысл высказывания снова искажается, что позволяет нам констатировать, что законы математики не действительны в рамках грамматики классического китайского письменного языка и минус на минус не дает плюс.

Разобранный случай не является единственным отрицаниемЦё в тексте данной главы. Всего встречается три вида отрицания «Цё»:

1) ·ЗЦё

2) І»ОЅЦё

3) І»ћйЦё

В классическом письменном китайском языке использование конкретной грамматической частицы на 100% зависит от контекста и закладываемого смысла. Этот язык служил универсальным языком общения разрозненных про-государственных образований, и именно поэтому каждая частица имела строгие правила употребления. В связи с этим наивно было бы предполагать, что использование разных видов отрицания в рамках изучаемого источника является случайностью. Возникает необходимость прояснить разницу между упомянутыми ранее отрицаниями.

В тексте главы «ЦёОпХ“» встречается такая форма отрицания как І»ћйЦё, которая образована предикативом ћйи отрицательной частицей І». Как уже было сказано в разделе «Особенности грамматики китайского классического языка», частицаІ»всегда ставится перед сказуемым. Соответственно, ћйЦё является составным именным сказуемым, в котором функцию глагольной части выполняет предикатив ћй, а функцию именной - иероглиф Цё. Сочетание «І»ћйЦё» вероятно стоит переводить как «не считается определенным/определением». Необходимо оговориться, что понятие части речи в классическом письменном китайском размыто, а потому при выборе части речи для перевода на русский язык в-первую очередь необходимо отталкиваться от контекста.

Следующим видом отрицания, который встречается в главе «ЦёОпХ“» является І»ОЅЦё. Иероглиф ОЅимеет два значения: он может выступать как в качестве глагола, так и в качестве служебной частицы. В первом случае он будет иметь значение «называть, именовать» или «говорить, высказывать, сообщать». Во втором значении иероглиф ОЅможет быть глагольной связкой «являться, быть». Второе значение ОЅблизко к уже упомянутому ранее предикативућй, а потому логично предположить, что в данном контексте ОЅстоит переводить глаголом. Соответственно І»ОЅЦёимеет смысл «не называется определением/определенным».

Также отдельно можно выделить категорию І»їЙЦ^Цё, она отличается использованием модального предикатива їЙ, который является индикатором объективной возможности совершения того или иного действия. Соответственно І»їЙЦ^Цё стоит переводить как «не может называться определением/определенным».

Помимо І»їЙЦ^Цё в тексте изучаемой главы можно выделить еще один вид отрицания с использованием модальной частицы їЙ, а именно - џoїЙТФЦ^Оп. Как уже было сказано ранее, в классическом письменном китайском языке использования каждого конкретного иероглифа обусловлено не просто желанием автора и вариативностью языка, а жесткими правилами и определенным контекстом. В связи с этим для понимания полной картины нам необходимо также установить разницу между частицейїЙи їЙТФ.

СловосочетаниеїЙТФтоже выражает возможность совершения действия, оно употребляется как составной модальный предикатив и может сочетаться с различными другими предикативами, в том числе и с теми, что не имеют прямого дополнения. Словосочетание џoїЙТФпри переводе на русский, вероятно, будет составным именным сказуемым. Тогда џoбудет выступать как глагольная часть и будет иметь значение «не иметь, не обладать», а їЙТФ - как именная часть. Наиболее близким русским эквивалентом їЙТФ в данном случае выступает «возможность». Подводя итоги описанного выше лексического анализа, мы получаем «отсутствует возможность называть определением/определенным».

В данном разделе мы собрали все сведения об особенностях грамматики вэньяня, что помогло нам подобрать наиболее близкие эквиваленты философских идей Гунсунь Луна в русском языке. Однако, имеющиеся данные не дают нам полного ответа на другой вопрос: «Почему Гунсунь Лун использовал именно эти частицы, зачем он построил свой текст именно таким образом?». Ответ на этот вопрос поможет нам приблизиться к понимаю фундаментальных идей, заложенных в тексте. Найти ответ на этот вопрос мы попробуем при помощи перевода текста источника, а именно главы «ЦёОпХ“» на язык формальной логики (язык логики предикатов).

4. Перевод текстовых единиц Гунсунь Лун-цзы на язык логики предикатов

Для перевода текста на язык логики предикатов необходимо в-первую очередь составить таблицу математических знаков, используемых формальной логикой для записи утверждений:

Табл. 1

Обозначение	Значение
ЃН	Квантор всеобщности
ЃО	Квантор существования
¬	Отрицание
ЃИ	И
ЃЙ	или
>	Если … , то …
Ѓё	Принадлежит к
Ѓј	Является подмножеством, включено в
ЃЅ	Является надмножеством, включает в себя
Ѓѕ	Объединяет

Первым шагом нашего анализа стало выделение минимальных смысловых единиц текста. Рассмотрим этот процесс на примере главы «ЦёОпХ“».

Исследуемая глава содержит две центральных категории - Оп и Цё, или «вещь/вещи» и «определение/определяемое». Эти ключевые понятия были взяты нами за основу воссоздаваемой логической системы, поэтому Оп и были представлены как X и Y соответственно.

Вторым шагом стало выделение устойчивых словосочетаний, наиболее часто встречающихся в тексте главы, и представление их с помощью введённых нами обозначений X и Y, складывающиеся между X и Y отношения мы обозначили математических знаков, используемых формальной логикой. Ниже приведена таблица устойчивых словосочетаний:

Табл. 2

Цё	Y
Оп	X
·ЗЦё	¬ Y
ОпДЄ·ЗЦё	ЃН X = ¬ ¬ Y
Оп·ЗЦё	X = ¬ Y
Цё·ЗЦё	Y = ¬ Y
МмПВЦ®Лщџo	= ¬ Ѓј ЃН ЃО
МмПВЦ®ЛщУР	= Ѓј ЃНЃО
ОпїЙЦ^Цё	X (N) Y
ОпІ»їЙЦ^Цё	X (¬ N) Y
·ЗУР·ЗЦё	¬ ЃО ¬ Y
МмПВџoЦё	Y ¬ Ѓј ЃН ЃО
МмПВУРЦё	Y Ѓј ЃН ЃО
І»ћйЦё	¬ (W) Y
ћйЦё	(W) Y
УРІ»ћйЦё	ЃО¬ (W) Y
џoІ»ћйЦё	¬ ЃО ¬ (W) Y

Можно заметить, что в приведенной ранее таблице математических знаков отсутствуют некоторые использованные нами при переводе обозначения, на этих обозначениях стоит остановиться более подробно

Одну из центральных идей всей главы, а именно «МмПВџoЦё» мы представили как Y ¬ Ѓј ЃН ЃО. У данной формулировки есть две особенности: сочетание знака отрицания (¬) и знака включения (ЃЅ), и сочетание квантора всеобщности (ЃН) и квантора существования (ЃО). Для перевода предложения МмПВџoЦёнам был необходим математический знак, означающий «не является подмножеством», но такого обозначения в языке формальной логики не существует, поэтому мы ввели собственное обозначение «¬ Ѓј». Подобный тип отношений можно было также выразить через «не принадлежит» (?), и тогда запись выглядела бы так: Y ? ЃН ЃО. Однако, нам кажется, что формулировка «не является подмножеством» более точно передает смысл оригинала.

Поднебесную мы обозначили с помощью сочетания кванторов всеобщности и существования - «ЃН ЃО» или в переводе на литературный русский язык «всеобщее существование», поскольку с большей вероятностью в контексте изучаемого источника в виду более объемная и обобщенная категория, а соответственно МмПВ стоит переводить как «вселенная».

Следующее обозначение, заслуживающее особого внимания - это «N». С необходимостью ввода нового обозначения мы столкнулись при анализе фразы ОпїЙЦ^Цё. Здесь связь между объектом и субъектом принимает вид «А можно назвать В». Среди использующихся формальной логикой математических знаков нет соответствующего эквивалента, поэтому мы ввели собственное обозначение - N (от латинского «nomen» - давать имя, называть).

Второе введенное нами обозначение - это W. С потребностью введения нового знакового выражения связей между предметами мы столкнулись при переводе фразы «І»ћйЦё», которая описывает тип связи «А не является В», мы в этом случае мы снова не нашли математического знака, который мог бы описать данный вид связи, и поэтому было введено обозначение W (по первой букве транслитерации иероглифа ћй в системе записи звуков пиньинь - wйi).

Следующим шагом нашего исследование является прояснение фундаментальной разницы между типами связи, которые мы обозначили как N и W. Понимание именно этой разницы поможет нам приблизиться к пониманию основной идеи всего текста источника.

5. Философские идеи Гунсунь Лун-цзы

философский древнекитайский логический

Описанная в предыдущих разделах исследовательская работа позволила нам при помощи перевода на язык формальной логики выделить простейшие смысловые единицы текста и схематически изобразить существующие между ними отношения. Подобная интерпретации сложных философских идей в упрощенном виде значительно упрощает анализ текста.

Одной из наиболее важных в рамках нашего исследования фраз является «І»ћйЦё¶шЦ^Ц®Цё», поскольку именно в ней мы встречаем и ћй, и Ц^. На язык формальной логики данную фразу мы перевели как ¬ (W) Y ЃИ (N) Y. Сразу бросается в глаза, что при переводе были задействованы оба введенные нами обозначения (N и W). Можно предположить, что это предложение содержит в себе ключ к пониманию тех отношений между «вещами» и «определениями», которые Гунсунь Лун заложил в исследуемый источник. Учитывая, что ћйи Ц^встречаются сразу в одном предложении, можно практически наверняка утверждать, что для Гунсунь Луна «быть определением» и «называться определением» -- это не одно и то же.

Из этого следует, что Гунсунь Лун подразделяет бытие «определений» как минимум на две части (быть определением и называться определением). Здесь на ум приходит сравнение с учением номиналистов (философское учение, зародившееся в средневековой Европе в X-XI вв.).

Одной из ключевых идей номиналистов является утверждение «универсалии суть имена». Для представителей данного философского учения «имена» или «слова» -- это не просто сочетание букв и звуков, это специфическая предметность, обладающая субъективностью и объективностью. Номиналисты не утверждали, что все слова сугубо субъективны, они отрицали, что все сказанное человеком всегда и при любых условиях направлено на объективную действительность. Поскольку не может быть так, что любое суждение заведомо истинно, как иначе использовал бы человек язык для лжи и обмана?

Получается, что с точки зрения номиналистов любое слово субъективно, но не всегда объективно. Здесь и кроется основная идея данного учения о том, что такое ни отрицание бытия, ни его утверждение.

Представители номиналистов выделяли две интенции. «Первая интенция» -- это устремленность сознания и мысли на объект, необходимая для его познания, при этом «первая интенция» может существовать лишь при наличии «второй». «Вторая интенция» -- это первичная смысловая устремленность слова как такого. После того, как «слово» (или «имя») названо возникает вопрос - объективно ли сказанное, или же оно существует исключительно в рамках словесной субъективности говорящего? Именно тут и возникает вторая интенция. И универсалии (или понятия) относятся в первую очередь именно к такой словесной интенциональности.

Распространено заблуждение, что тезис одного из наиболее ярких представителей учения номиналистов Оккама «универсалии суть имена» отрицает существование универсалий как таковых. Однако это вовсе не так: он отрицает не факт существования универсалий, а наши первичные впечатления о них. Универсалии действительно становятся универсалиями лишь после их логической обработки и анализа. По Оккаму универсалии и не субъективны, и не объективны, они являют собой применимое к любому роду бытия и вместе с тем отличное от него самого логическое построение. Подлинная сущность универсалий - исключительно интенциональная.

Теперь вернемся к Гунсунь Лун-цзы. Как уже было сказано ранее, высказывание «МмПВџoЦё» является одной из центральных идей главы «ЦёОпХ“» и всего источника в целом. По-русски эта идея будет выглядеть как «Небытие определений» (в номиналистской традиции - «Небытие универсалий»). Номиналисты в ходе рассуждений по этому вопросу пришли к выводу о существовании двух описанных ранее интенций.

Гунсунь Лун же пришел к тому, что определения - это «неопределения». Наиболее четко это прослеживается в отрывке «Цё·З·ЗЦёТІ». Учитывая особенности грамматической частицы ТІ, мы получаем формулу Цё·З = ·ЗЦё, что на русском будет звучать как «отрицание определений - это НЕопределения» или «определенная отрицательность - это НЕопределения». Получается, что по Гунсунь Луну вещи обладают определениями, а определения - неопределениями.

6. Методы философствования Мо-цзя

Термин «методы философствования» мы уже прояснили в предыдущей главе, стоит лишь уточнить что в рамках анализа Мо-цзы мы будем использовать ту же самую понятийную базу.

Поздние моисты (наряду с Сюнь-цзы) являются продолжателями традиции очищения логических вопросов от социально-политического контекста, которая была заложена Гунсунь Луном и Хуэй Ши. Практически все, что известно о китайской логике, дошло до нас благодаря моистам и их философским текстам. Учение именно этой китайской философской школы согласно общепризнанному мнению, наиболее близко по своей структуре и идеям к образцам западной философии с их формальной логикой.

Отличие логической системы и методов философствования школы Мо от школы Имен главным образом состоит в том, что на сегодняшний день уже существует несколько работ, посвященных этим вопросам. Однако необходимо оговориться, что их число очень ограничено и сами по себе эти работы представляют лишь первые базовые шаги в анализе такого комплексного феномена как логика моистов. Наиболее полное исследование логики моистов существующее на сегодняшний день посвящено поздним текстам данной философской традиции, в то время как ключевые каноны Мо-цзы освещены лишь в нескольких небольших статьях. Примечательно, что именно Мо-цзы является основателем всего философского течения и поэтому неизученность его философских идей составляет большую проблему для анализа методов философствования данной философской школы.

В древнекитайской философии можно выделить две дуалии: «ЦёОп» и «ГыЊЌ», первая на русском будет звучать как «определения и вещи», а вторая - как «имя и сущность». Несложно заметить, что обе эти системы описывают схожий тип отношений между формой и содержанием. На первый взгляд может показаться, что они очень схожи и даже синонимичны. Однако наличие в тексте Гунсунь Лун-цзы двух разных глав («ЦёОпХ“» и «ГыЊЌХ“»), которые посвящены каждой из этих дихотомий отдельно, говорит о том, что это предположение ошибочно. Этим же для нас примечательны и ключевые каноны Мо-цзы - в них мы встречаем сразу обе описанные выше системы. Посему можно предположить, что анализ именно этих источников поможет нам приблизиться к пониманию китайской логики и сделать выводы о процессе формировании логической системы в Древнем Китае.

На наш взгляд, отсутствие полноценного исследования логической системы Мо-цзы является досадным упущением исправить которое призвано данная работа.

Как уже было сказано в первой главе, одним из основных элементов формальной логики в том виде, в котором ее принято понимать на Западе являются определения. В первой главе мы подробно рассмотрели процесс поиска и выделения определений в тексте Гунсунь Лун-цзы. В этой же главе мы попробуем вычленить и проанализировать определения, встречающиеся в тексте Мо-цзы.

В-первую очередь попробуем применить принцип выделения по грамматическому принципу. Мы уже высказывали предположение о том, что предложения, построенные с использованием определительной частицы ТІ, можно переводить на русский как определения, поскольку все предложение вида «А ВТІ» склонны быть переведены по шаблону «А - это В».

Необыкновенно высокая концентрация предложений, построенных с использованием определительной частицы ТІ, была обнаружена нами в каноне номер 10. Данный канон состоит из 100 строк, и при этом 79 из них содержат в себе предложения с определительным ТІ. Практически все из них содержат в себе по одному предложению определительного типа, лишь одна строка содержит сразу 2 таких предложения. Примечательно, что это единственная строка во всем каноне, содержащая в себе более 1 предложения. Соответственно, при помощи несложных математических вычислений мы можем подсчитать, что 10 канон содержит в себе 80 потенциальных определений, или, другими словами, потенциальные определения составляют 80% предложений всего канона. Именно такие впечатляющие цифры послужили основной мотивацией при выборе канона Мо-цзы, который был бы наиболее релевантным в рамках данного исследования.

С потенциальными определениями мы встречаемся с первой же строки канона: «№КЈ¬ЛщµГ¶шббіЙТІ». Несложно заметить, что данное предложение построено с использованием вспомогательной частицы ТІ, а запятая подсказывает нам, где именно нужно проводить черту между подлежащим и сказуемым. В итоге при помощи грамматических и пунктуационных подсказок, мы может утверждать, что данную фразу стоит переводить по схеме №К = ЛщµГ¶шббіЙ, при переводе на русский мы получаем следующее: причина - это то, что предшествует. Если вспомнить, какие результаты мы получили, используя данный подход при переводе глав Гунсунь Лун-цзы, станет очевидно, что между этими двумя источниками существует видимая разница. В данном случае при подстрочном переводе с полным сохранением грамматической структуры оригинала мы получили вполне логичное и благозвучное предложение на русском языке. При переводе Гунсунь Лун-цзы же мы получали трудные для понимания и крайне безграмотно звучащие предложения. Но перед тем, как делать какие бы то ни было выводы рассмотрим еще несколько примеров.

Третья строка рассматриваемого канона выглядит следующим образом: ЦЄЈ¬ІДТІ. Она, как и пример, описанный выше, написана с использованием определительной частицы ТІ и также имеет запятую, разделяющую подлежащие от сказуемого. Однако, в данном случае ее наличие было вовсе не обязательно, поскольку строка содержит всего 3 иероглифа, 1 из которых является вспомогательной грамматической частицей, соответственно оставшиеся 2 являют собой подлежащее и сказуемое, по 1 иероглифу на каждый член предложения соответственно. Предварительная схема перевода будет выглядеть как ЦЄ = ІД, а результат перевода как «Знание - это возможность». В данном случае мы снова получили грамматически и логически корректное русское предложение, которое не только органично выглядит, но и вызывает у русскоговорящего человека вполне очевидные ассоциации с названием советского журнала «Знание - сила», который использовал в качестве заглавия знаменитое высказывание Фрэнсиса Бэкона. Это еще раз подчеркивает органичность и корректность выбранного метода выделения и перевода определений в тексте канона Мо-цзы.

...