(5) Несмотря на свою конкретно-непосредственную уникальную релятивность, повседневность содержит тождественные ситуации в бытии индивидов, которые конституируют интерсубъективность, т.е. делают возможным понимание людьми друг друга в их непосредственном общении. Общность повседневного мира фундирована в первую очередь одинаковыми вещами предметного универсума, которыми пользуются люди в своих собственных, биографически детерминированных уникальных ситуациях.

Вторая глава диссертации "Повседневность в структурах социально-исторического процесса" посвящена рассмотрению места и роли повседневности в историческом процессе формирования капитализма, как этот процесс предстаёт в работах К. Маркса и Ф. Энгельса.

В первом параграфе главы второй "Повседневность и историчность: формирование капитализма" исследуются механизмы, посредством которых конституируется капиталистический способ производства от изменений в подручной сфере ремесленных инструментов через формирование мануфактуры к фабричной системе.

Капиталистическая система постепенно возникает из феодального строя в процессе формирования двух новых классов в социальной структуре - пролетариата и буржуазии, который протекал посредством узурпации общинных земель "новыми" феодалами в целях превращения их в пастбища для снабжения зарождающихся мануфактур шерстью. В этом процессе масса крестьян сгонялась со своих земель, превращаясь в пролетариат, а феодалы и городские дельцы, владеющие шерстяным сырьём - в капиталистов. Из марксова анализа первоначального накопления капитала видно, что этот процесс протекал достаточно длительное время, и конститутивно развёртывался от (1) единичных, частных огораживаний в отдельных поместьях через (2) постепенное распространение этого механизма на всё большее и большее число земель, которые неизбежно втягивались в имманентное движение капитала, к (3) государственному, т.е. всеобщему, регулированию этого процесса в законодательной форме. Когда этот путь ретроспективно предстаёт перед нами именно в таком логическом (а значит, и историческом) виде, мы имеем возможность видеть место и роль повседневности в процессе конституирования нового способа производства, а именно то, что повседневность оказывается лежащей в основе самого процесса историчности - именно в её структурах постепенно накапливаются изменения, рано или поздно приводящие к взрыву старой системы.

В результате и вместе с этим процессом экспроприации общинных земель, с одной стороны, возникает частная (уже не феодальная) собственность немногих на узурпированные земли, с другой стороны, огромная масса людей, согнанных с земель, и теперь не имеющих никакой собственности и средств к существованию, кроме своей собственной рабочей силы, т.е. возникают классы капиталистов и наёмных работников, а значит, они находят друг друга на рынке труда, т.е. возникает капиталистическое предприятие.

Капитализм, как производственный процесс, начинается с простой кооперации, т.е. с простого (механического, чисто количественного) объединения многих рабочих под руководством одного капиталиста. Уже это простое объединение рабочих вместе конституирует особый порядок действий, в рамках которого отдельные работники формируются в тотальность, в каждом конкретном случае требующую внутренней дифференциации, т.е. разделения труда в целях меньшей затраты совместных усилий. Это "случайное разделение повторяется, обнаруживает свойственные ему преимущества и мало-помалу кристаллизуется [verknцhert] в систематическое разделение труда" Маркс К.. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т. 23. С. 349. .

Разделение труда в каждом конкретном случае конституируется сначала стихийно в процессе многочисленных проб и ошибок, в результате которых, в конце концов, обнаруживается наиболее эффективная (продуктивная) в данном конкретном случае последовательность действий. Эта выявленная эффективная последовательность, повторяясь, множество раз, постепенно кристаллизуется и закрепляется в виде объективно существующего разделения труда, организации трудового процесса, в определённых правилах, технологиях и т.п. Когда такое разделение обнаружено в одном-двух местах, оно постепенно начинает перениматься другими капиталистами, и вводится уже вполне сознательно, а не стихийно. Но самое важное здесь состоит в том, что все эти изменения происходят под влиянием конкретных, повседневных нужд и потребностей производственного процесса. Именно этот момент имеет в виду Маркс, когда говорит о повседневных революциях в способах производства. Отобранные в ходе исторической или индивидуальной практики способы деятельности, постепенно закрепляются в виде определённых правил, предписаний, рецептов, технологий, обычаев и традиций, а если они носят социально значимый характер, то постепенно оформляются в правовые нормы, т.е. санкционируются.

Именно через такие механизмы повседневной деятельности постепенно из цехового строя сформировалась простая кооперация, а из последней - мануфактура. Разделение труда между частичными рабочими приводит к тому, что подручные орудия труда, ранее имеющие обобщённые характеристики (например, молоток для человека, использующего таковой только лишь от случая к случаю, представляет собой типизированное "орудие труда ударного действия"), начинают также специализироваться. Каждая конкретная операция с необходимостью детерминирует необходимость "подгонки" обобщённого инструмента именно под эту конкретную операцию. Подручные действия постепенно путём частичного изменения и приспособления для более удобного оборудования детерминируют изменения в самих подручных инструментах.

Мануфактурный период упрощает, улучшает и разнообразит рабочие инструменты путём приспособления их к исключительным особым функциям частичных рабочих. Тем самым он создаёт одну из материальных предпосылок машины, которая представляет собой комбинацию многих простых инструментов. Промышленная революция происходит тогда, когда машина заменяет человека. Сама имманентная логика производства приводит к тому, что машины начинают заменять рабочих, взятых в их мануфактурном разделении труда, т.е. мануфактуру, взятую как систему частичных рабочих, замещает система машин - фабрика.

Машинный способ производства сначала овладевает одним, вторым, третьим и т.д. предприятием, далее - одной отраслью экономики, затем постепенно распространяется на смежные отрасли, затем втягивает в свои сети все решающие отрасли промышленности, и, в конце концов, распространяется и на земледелие. Происходит радикальная и тотальная диверсификация капиталистического способа производства.

Введение машинной техники приводит к повышению производительности труда, а значит, и к повышению объёмов выпускаемой продукции. Таким образом, возникают излишки продуктов, которые уже не могут быть употреблены и использованы населением небольшого замкнутого феодального натурального хозяйства. Дешевизна, высокая производительность и качество производимой продукции в одном хозяйстве вызывает спрос на эту продукцию в другом хозяйстве, в котором данный тип продукции производится ещё старыми ручными способами и имеется его нехватка. Возникает товарный обмен между этими двумя небольшими хозяйствами, который первоначально, видимо, также носил совершенно случайный, от случая к случаю возникающий характер, но позже приобрёл стабильный, повторяющийся и постоянно воспроизводящийся вид. Рост товарного обмена с необходимостью детерминировал необходимость развития денежных отношений, ибо старый феодальный (бартерный) тип обмена уже не мог обеспечить высокую эффективность товарообмена. Таким образом, с увеличением спроса, расширением промышленного производства и развитием транспорта товарно-денежный обмен сначала вырос до уровня внутренней (национальной) рыночной экономики, а затем (и параллельно с этим) - до уровня мирового рынка.

Это, в конце концов, привело к тому, что замкнутое существование деревень феодального типа было подорвано и разрушено силами, созревшими в повседневном бытии самого же этого существования. И такими силами явились развитие производительных сил (в первую очередь организации труда, техники и технологии) и детерминированный этим развитием рост производительности и товарный обмен. В результате их совокупного действия натуральное хозяйство разрушается и трансформируется в систему товарного хозяйства. Этот процесс перерастания натурального хозяйства в товарное, зародившийся в повседневном оборудовании подручной техникой, в течение относительно небольшого отрезка времени радикально изменил весь общественный строй и уклад жизни европейской части мира. Но прежде чем изменения выходят наружу и становятся видимыми, они длительное время постепенно накапливаются в небольших изменениях рутинных способов деятельности, и только затем прорывают структуры этой рутинности и взрывают старый универсум: повседневность оказывается фундаментальной основой революции.

Во втором параграфе главы второй "Структуры капиталистической повседневности" рассматриваются нисходящие процессы историчности, в которых новый - капиталистический - способ производства через формационные условия и детерминируемый ими буржуазный образ жизни повлиял на повседневные структуры.

Основной характеристикой капиталистического общественного строя К. Маркс и Ф. Энгельс считали отчуждение, которое фундируется в системе частной собственности на средства производства. Отчуждение понималось ими в двух смыслах: во-первых, как от-своение рабочей силы от непосредственного производителя за счёт того, что средства производства принадлежат другому, а значит, вслед за рабочей силой от-сваивается и продукт труда, предмет, который только в силу таких общественно-экономических отношений и становится чуждым, враждебным (ntдuerung); во-вторых, процесс развёртывания ntдuerung приводит к тому, что и человеческие отношения, лежащие в основе производства, начинают также рассматриваться этими же людьми в качестве отношений между вещами, а поэтому вслед за отчуждением продукта труда начинают друг от друга отчуждаться и сами люди, становясь, чужими, далёкими, равнодушными (Entfremdung).

На основе системы капиталистического производства и этих форм отчуждения развёртываются все остальные типы социальных отношений. Феноменологически это развёртывание протекает следующим образом: (1) сначала способ производства задаёт общую модель, "парадигму" взаимоотношений, интеракций, которая господствует в данном типе социальной структуры; (2) затем этот господствующий тип отношений реализуется в отношениях с вещами; (3) отношение-к-вещам, непосредственно фундированное в механизмах способа производства, постепенно "распространяется" на отношения между людьми; (4) и, наконец, на базе всего предыдущего формируется определённый тип отношения к самому себе.

Индустриальный способ производства при капитализме, в отличие от традиционного, позволяет производить товары массовым способом путём "штампования". Изделие при таком производстве теряет свою уникальность, лишается индивидуализирующих её черт, связанных с человеческим творчеством, и превращается в обычную вещь среди других одинаковых с нею вещей. Одинаковость обезличивает, делая вещь чем-то равнодушным для нас, и это равнодушие оказывается фундированным в механической воспроизводимости вещи на конвейере, который не требует для своего функционирования человеческого участия и сопереживания, как этого требует, например, ручная работа средневекового ремесленника. Для конвейера жизненно необходимым является бездушная механическая репродуктивность, в то время как "человеческий фактор" по возможности тотально элиминируется. Поэтому, коль скоро человек фундаментально есть существо переживающее, в таком репродуктивном производстве теряется его собственно человеческое содержание. Это усиливается ещё и тем, что при капитализме потребитель оторван от производителя и между ними вклинивается бездушный, лишённый всякого человеческого содержания механизм капиталистического обращения, т.е. отношения между ними радикально опосредуются: на капиталистическом рынке действуют уже не люди, а безличные спрос и предложение. Люди перестают в вещах видеть других людей, перестают видеть в них деятельность, которая стоит за этими вещами и которая свёрнута в них. Вещи становятся холодными, они теряют тепло человеческих рук, которые их создавали, из вещей элиминируется их человечность и остаётся только поверхностная утилитарность.

Отношение к вещам в повседневных процедурах постоянного повторения опривычивается (габитуализируется) и постепенно экстраполируется на межчеловеческие отношения. Люди начинают "естественным" образом рассматривать других в системе товарно-денежных отношений. Личные связи и отношения превращаются в связи между анонимными производителями и потребителями: я не знаю того, кто производит хлеб, который я ем, ботинки, которые я ношу, автобус, на котором я езжу, стол, за которым я работаю. Мои отношения с другими людьми опосредуются товарами и их всеобщим эквивалентом - деньгами. Такая анонимность, безличность с необходимостью приводит к равнодушному безразличию. Для буржуазного общества существуют только "производители" и "потребители" товаров, у них нет имён, только экономические категории - "телезрители" (потребители телевизионных программ), "заказчики", "покупатели", "поставщики", "целевая аудитория для рекламы", - не люди, а "брэнды" и т.д.

Тотальная взаимозаменяемость безличных товаров на рынке и мёртво-механические взаимоотношения между людьми в капиталистической повседневности с необходимостью переходят - интериоризируются и репрезентируются - во внутренний план эмоциональных переживаний. Индивид ощущает себя товаром, которым безлично манипулируют на рынке. Более того, сам индивид начинает манипулировать самим собой, словно внешней, чуждой самому себе предметностью. Сущностные силы человека, которые, согласно Марксу, определяют человечность человеческого существа, оказываются от него радикальнейшим образом отчуждёнными. Все эти товарно-денежные отношения и их восприятия отражаются в повседневном языке, когда о людях начинают говорить в терминах политэкономии: "этот человек стоит 10 тыс. ф. ст.", рабочие превращаются в "руки", "капитал" и "человеческие ресурсы".

Люди - не только капиталисты, но и рабочие - начинают мыслить и оценивать окружающий мир именно в этой парадигме "неограниченного роста". Мир начинает бессознательно и сознательно рассматриваться в чисто количественных аспектах своего существования, чего не существовало в докапиталистических формациях. Общественное и индивидуальное сознание насквозь пропитывается расчётливостью и меркантильностью. Даже чисто человеческие отношения начинают рассматриваться сквозь призму подобных количественных отношений и связей.

Становление машинного способа производства радикально изменяет и повседневный жизненный уклад: средневековый сельский мир постепенно разрушается и его место занимает индустриальный город. Индустриальный способ производства взрывает старую повседневность и конституирует совершенно новый тип общественного бытия. Развитие машинной индустрии и торговли с необходимостью отсылает к изменению всей городской инфраструктуры. Исчезают хижины и лачуги, вместо которых вырастают сначала кирпичные, а затем железобетонные многоэтажные здания. Небольшие лавочки замещаются современными магазинами и супермаркетами. Появляются разного рода городские службы. Необходимость своевременного перемещения сырья и товаров, что так важно для капиталистического хозяйства, в котором важна каждая секунда и вообще свобода передвижения, привела к радикальному преобразованию городского пространства: постепенно глинобитные дороги были сначала вымощены камнем, а затем - асфальтом; для элиминации помоев и нечистот, затрудняющих передвижение, были созданы водостоки, коммунальные службы, дворники, ассенизаторы и общественные туалеты; свалки мусора, раньше валяющиеся по всему городу, постепенно были вытеснены за пределы города и объединены в городскую свалку, что дало толчок к созданию системы утилизации отходов; если в XIX - начале ХХ вв. в городах, как и прежде, используют гужевой транспорт, неизбежно связанный с испражнениями животных на дорогах, то, начиная с массового производства автомобилей, основанных на двигателе внутреннего сгорания, транспортные средства, двигаемые животными, постепенно вытесняются. Повсеместно появляются прямые дороги, что связано с использованием машин для передвижения. Появляются новые жилые здания, ничем уже не связанные с сельским хозяйством, которые в силу общего изменения повседневного бытия начинают постепенно обстраиваться разного рода жилищными удобствами.

В процессе развития капитализма и прохождения им различных фаз изменяется и быт, как рабочих, так и капиталистов. Появляются женский и детский труд, система смен, незнакомая средневековью ночная работа, выматывающий 12-16-часовой труд, нездоровая фабричная атмосфера, пьянство, голод, бытовая нищета, - всё это детерминирует моральную и физическую деградацию рабочего класса.

Развитие капитализма порождает законодательство, регулирующее его внутренние механизмы, порождает новую социальную структуру, которая характеризуется формальной свободой и юридическим равенством всех его членов, а потому с необходимостью детерминирует новые формы государственного устройства, которые бы адекватно отражали существующий порядок капиталистического производственного универсума. Возникает необходимость в буржуазной демократии, которая, с точки зрения Маркса и Энгельса, представляет собой слепок с производственных отношений капиталистического общества.

Таким образом, изменения в повседневных подручных способах использования орудий и организации процесса труда привели к конституированию совершенно нового способа производства: феодальное сельское хозяйство и ремесло постепенно, шаг за шагом, превратились сначала в систему простой кооперации, затем - в мануфактуру и, наконец, в фабрику. Параллельно и одновременно с этими базисными изменениями происходили изменения в социальной структуре общества: старые классы постепенно, вместе с распространением новых производственных отношений, исчезали или уходили в тень, и их место замещали новые классы, ранее не существовавшие или находившиеся в тени: класс капиталистов с одной стороны и промышленный и сельский пролетариат - с другой. Новый базис изменил повседневный образ жизни людей: постепенно возникли современные города, а вместе с ними и новые типы жилищ, дорог, транспорта. Капитализм подчинил себе время жизни рабочих, втянул в свои производственные структуры женщин и детей. Выкачивание прибавочной стоимости вогнало рабочий класс в нищету, буржуазию - в роскошь. Социальный мир поляризовался. Новый образ жизни, базирующийся на противоположностях между классами и на капиталистическом способе производства, породил совершенно новые формы отношений между людьми, новые формы отношений людей к вещам и к самим себе.

Все эти нововведения явились следствием не какой-то совершенно случайно возникшей идеи "цивилизованности", а выросли из развёртывания капиталистического способа производства как его необходимые имманентные следствия. Ясно, что многие из этих следствий возникали как сопутствующие моменты развития, которых никто не ожидал, но которые, тем не менее, встроились в структуры современного способа производства и образа жизни. Многие из этих следствий несут на себе отпечаток прошлых эпох, но всё же все они, так или иначе - итог, результат имманентной логики развития капитализма.

В Заключении диссертации сформулированы основные результаты и намечены пути дальнейшего исследования поставленной проблемы.

Положения, выносимые на защиту, сформулированные выше в качестве гипотетических суждений, в ходе диссертационного исследования были доказаны, что даёт основание для следующих выводов:

1) В классическом марксизме имеется оригинальная трактовка феномена повседневности, основанная на праксеологической парадигме социального исследования, разработанной К. Марксом и Ф. Энгельсом, согласно которой преобразующая деятельность (практика, праксис) представляет собой субстанцию общественного бытия, в силу чего все без исключения стороны социально-исторического процесса рассматриваются сквозь призму деятельности в качестве её результатов, сторон, функций, модусов, отношений и т.д. Исходя из этой установки, Маркс и Энгельс под повседневностью понимают форму непосредственной деятельности, посредством которой люди удовлетворяют свои ежедневные потребности, домашнего быта и свободного времени с помощью привычных методов и средств, воспроизводя своё собственное наличное бытие, а значит, и бытие общества в целом.

2) Марксизм возник как осмысление К. Марксом и Ф. Энгельсом повседневных механизмов наличного человеческого бытия соответствующей исторической эпохи. Осмысление повседневных практик, проходившее сначала на методологическом базисе немецкой классической философии, в конце концов, привело основоположников к формулировке своей собственной методологии. Таким образом, проблема повседневности является для классического марксизма моментом не только содержательным, но и конститутивным.

3) В силу того, что именно в повседневной деятельности воспроизводится социальная жизнь, то значит, она лежит в основании всего комплекса социального универсума, именно из её структур постепенно вырастают структуры социально-экономических формаций, способов производства, образа жизни, правовой и идеологической надстройки и т.д. С другой стороны, в структурах повседневности отражается, оседает и воспроизводится всё своеобразие и содержание этих более высоких социальных структур, т.е. повседневность определяется формационными, национально-культурными и классово-стратификационными условиями своего конкретно-исторического и биографически детерминированного бытия.

4) Повседневность, с точки зрения К. Маркса и Ф. Энгельса, представляет собой диалектическую неразрывность повседневного бытия (того, чем занимаются люди в своей обыденности) и обыденного сознания (того, в виде каких мыслей и эмоциональных переживаний это бытие отражается в психической деятельности людей). Именно в силу этой практической неразрывности в структурах повседневности происходит детерминация общественного сознания общественным бытием, т.е. процессы этой детерминации оказываются не прямыми и непосредственными, а косвенными и многоступенчатыми: сначала содержание экономического и политического порядка постепенно оседают, встраиваясь в структуры повседневных практик, затем габитуализируются (опривычиваются и кристаллизуются как нечто само собой разумеющееся, "естественное"), и только затем вплетаются в сознание конкретных индивидов, социальных групп, классов и общества в целом.

5) Феномен повседневности играет существенную роль в объяснении исторического процесса у К. Маркса и Ф. Энгельса, т.к. именно в повседневности появляются те незаметные для глаз изменения в способах производства, которые, развёртываясь, приводят к возникновению нового способа производства. Основываясь на анализе изменения повседневных структур феодализма, а именно изменения подручных инструментов и организации процесса труда, классики марксизма (и в первую очередь К. Маркс в "Капитале") смогли объяснить возникновение и развитие капитализма.

Основные научные результаты диссертации отражены в следующих публикациях