Парадоксы управления как неотъемлемое свойство социальных систем

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПАРАДОКСЫ УПРАВЛЕНИЯ КАК НЕОТЪЕМЛЕМОГО СВОЙСТВА СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ

Иващенко Галина Михайловна Уфимский государственный авиационный технический университет

В научных исследованиях под парадоксами обычно понимаются нестандартные утверждения, или, не соответствующие общепринятым, выводы о каком-либо явлении. Тем самым, парадоксом можно назвать противоречие, установленное между известным ранее и новым знанием об исследуемом явлении. Кроме того, известные факты о явлении, подлежащем рассмотрению, в свою очередь, подразделяются на теоретические и эмпирические. Поэтому в целом парадокс допустимо обозначать как комплексное трехстороннее противоречие.

В нашем случае такие противоречивые выводы сложились об управлении - при проведении его онтологического исследования как неотъемлемого свойства социальных систем. Комплексные противоречия, являющиеся парадоксальными, содержат три стороны: практическое понимание существующего управления, сформировавшееся современное теоретическое знание о нем и обновленные результаты онтологического исследования.

Сформулировать парадоксы об управлении как неотъемлемом свойстве социальных систем стало возможным благодаря противопоставлению ряда свойств управления, отдельных компонентов социальных систем и бытия и постановке нескольких онтологических вопросов. В частности, среди анализируемых свойств управления, социальных систем и бытия оказались противопоставлены следующие их пары: - вещь и свойство;

-время и пространство;

-социальное и управленческое;

-субъективное и объективное;

-управление и самоуправление;

-субъект-субъектное и субъект-объектное - с одной стороны и управляющее и управляемое - с другой стороны;

-порядок и хаос;

-двусторонняя сущность и многосторонняя практика управления; - управление и социализация.

Что же касается вопросов, ответы на которые носят парадоксальный характер, то к ним относится следующий ряд:

-Справедливо ли рассматривать управление одновременно и как свойство, и как самостоятельную вещь социальных систем, являющихся формой выражения бытия?

-Какое место управление занимает среди специфических атрибутов бытия: времени и пространства?

-Правомерно ли утверждение о том, что все социальное обладает свойством управленческого, а управленческое - свойством социального?

-Являются ли управление и самоуправление самостоятельными свойствами и предметами, или выражают одно и то же свойство социальных систем?

-Возможно ли осуществлять управление неуправляемыми процессами?

-Каково содержание и соотношение с другими таких структурных компонентов, как субъект и объект управления, субъект-субъектные и субъект-объектные связи, управляющая и управляемая подсистемы?

-Каково соотношение трех величин: понимания и явления двусторонней сущности управления, а также - реализации многосторонних управленческих практик?

-Являются ли порядок и хаос свойствами управления, равноценными для его реализации?

-Управление - это субъективный или объективный процесс?

-Если управление обладает свойством субъективности, то почему обеспечиваемое им общественное развитие считается объективным?

Посмотрим, что можно ответить на эти вопросы.

Во-первых, в современных условиях общепринятым является понимание управления как явления и процесса общественной жизни; особого вида профессиональной деятельности, реализуемой для создания и развития всевозможных систем человеческой жизнедеятельности, чаще всего - организационных, территориальных, государственных. В то же время, участие управления в социальных процессах означает, что оно обладает неотъемлемой связью с социальными системами, их составными частями и элементами. При изучении управления через призму онтологического подхода, выяснилось, что такая неразрывная его связь с социальными системами носит значение атрибутивной. Кроме того, управление, как явление, обладающее социальным смыслом, характеризуется наличием фундаментальных структур, которые при онтологическом подходе указывают на правомерность его понимания как самостоятельной вещи бытия.

Таким образом, управление, представляющееся в обыденном понимании как один из многочисленных видов профессиональной деятельности и ассоциирующееся чаще всего с государственным (во всем многообразии его субъектов, сфер, уровней, и их элементов) или организационным управлением, теоретически, на наиболее высоком уровне рассмотрения может быть представлено как особое свойство социальных систем, присущее всем без исключения их элементам. Одновременно, в особых случаях - для углубленного исследования содержания самого управления, оно может рассматриваться и как самостоятельная вещь бытия.

Ответ на второй вопрос - определение места управления среди специфических атрибутов бытия: времени и пространства - позволяет обозначить другой парадокс. Он состоит в том, что управление представляется атрибутом социальных систем, равнозначным с временем и пространством, без которых существование этих систем невозможно. Однако при этом управление обладает качественно иными характеристиками и проявляется иначе, чем время и пространство.

Так, время, являющееся свойством бытия, а значит - и социальных систем (как его проявлений), позволяет установить изменения их фундаментальных структур (элементов, свойств, связей) при движении. То есть время - это форма отражения движения, способствующая определению первоначальных и конечных значений свойств участвующих в нем элементов системы. Тем самым, время еще выступает и показателем того, что социальные системы находятся в постоянном движении от одних свойств к другим, и, если возникает большая протяженность во времени, то меняются не только их свойства, но и связи, и элементы, то есть - вся структура.

В сравнении со временем, управление также представляется формой движения, но обладающей другими свойствами. Управление - это форма не реализации движения «вообще», а только его осознанного вида, присущего человеку, основанному, первоначально, на размышлении о нем и понимании необходимости его осуществления, а затем - на физическом выполнении конкретных действий. Эта сторона его сущности, как раз, и является одной из причин существования такого признака управления, как наличие и реализация цели.

Иначе говоря, управление возможно трактовать как форму осознанного движения отдельных субъектов или социальных систем в целом, как их совокупностей, характеризующуюся наличием свойств полагания и достижения цели.

При этом, если речь идет о форме осознанного движения, то такая его форма присуща, как известно, только людям, обладающим сознанием. Следовательно, управление, как форма осознанного движения, однозначно представляется социальным (в плане принадлежности его людям и осуществления для достижения коллективных, а значит - социальных - целей), а его границы, с одной стороны - обусловлены необходимостью и определяются постановкой цели, с другой - достижением цели.

Другой атрибут - пространство - чаще всего представляется как вместилище всех предметов и событий, жизнь которых в нем определенным образом упорядочена и подчинена общим законам. Применительно к человеку, пространство позволяет определить его место и значимость в системе - в зависимости от социальных характеристик.

С точки зрения значимости для управления, пространство характеризуется наличием ряда способностей, таких, как:

-обнаружения идеи, осмысление которой ведет к необходимости управленческих действий и представляющей собой существующую в социальной реальности проблемную ситуацию, требующую разрешения посредством социального управления;

-определения поля управленческой деятельности, включающего совокупность значимых социальных групп, индивидов, объектов в их расположении, соответственно, в системе управления;

-установления особых свойств управления, детерминируемых существованием в социальной реальности его пространства.

В свою очередь собственно управление, выступая как атрибут социальных систем, в сравнении с пространством, также способно, в зависимости от социальных характеристик человека, обозначить его место в общественной системе. И, хотя мы не можем говорить об управлении как о физическом вместилище всех предметов и событий (в отношении к этому понятию есть другое явление - пространство управления), но мы говорим о другой его атрибутивной стороне. Она состоит в том, что управление, при его реализации субъектами социальных систем, охватывает любые предметы и события, независимо от их социальной или другой (технической, биологической) сущности, обеспечивая, при этом, изменения: либо - их отдельных характеристик или структур в целом (при их прямом влиянии на социальные системы), либо - их место в пространстве (если они выступают косвенными условиями, влияющими на жизнедеятельность людей). Тем самым, управление представляется не только как форма, но еще и как свойство организмов, наделенных разумом, сознанием (то есть - людей), в результате воздействия которого происходит упорядочение как самих этих организмов, так и других предметов в пространстве; их подчиненность общим законам; исполнение законов. Таким образом, значение этого свойства заключается в сохранении элементов социальных систем посредством согласования их взаимодействий через установление законов социального общежития, следование и подчинение им.

Итак, парадоксом здесь представляется то обстоятельство, что управление справедливо ставить на один уровень со временем и пространством по их значимости для социальных систем. Это связано с тем, что во времени, в пространстве и сквозь призму управления определяется существование социальных систем. Однако при этом, как любая вещь бытия, все три атрибута имеют качественно разное содержание.

Время - форма, внутри которой идет процесс реализации сущностей, ограниченный масштабами начала и конца протекания. При этом содержание формы времени составляет процесс реализации социальных практик.

Пространство - форма, содержание которой составляют социальные практики относительно создания, сосредоточения и взаимодействия внутренних сущностей (вещей).

Управление - свойство, обеспечивающее поддержку жизни социальных систем посредством реализации осознанных социальных целей и изменения свойств (развития) этих систем.

Суть следующего парадокса состоит в том, что управление существует во всех без исключения вещах бытия, имеющих социальное значение, и обладает, при этом, в отношениях между ними социальным смыслом. Такое утверждение допустимо представить и в несколько иной интерпретации: все социальное имеет управленческий смысл, все управленческое - социальный. Для того, чтобы шире раскрыть содержание этого парадоксального противоречия, уточним, как управление может быть связано с человеком, обусловливающим его социальный характер. Управление относительно индивидов и их групп может рассматриваться в двух значениях: во-первых - это воздействие непосредственно на человека, то есть - осуществление движения по человеку. Во-вторых - воздействие на человека опосредовано - через окружающие его предметы, явления, процессы таким образом, что под воздействием изменений в его окружении он, либо в соответствии со своими интересами, либо - в противостоянии им - вынужденно меняет свои свойства.

Других вариантов связи управления с человеком нет. И в том, и в другом случае результатом этой взаимосвязи становится изменение поведения индивида или групп индивидов относительно других субъектов этих взаимодействий (то есть - их социального поведения). Вместе с тем, вопрос: изменились ли ценности и нормы поведения индивида, его интересы, потребности - остается открытым.

Уточним, что управление может осуществляться в системах не только социального, но и технического, и биологического содержания. Однако управление техническими и биологическими системами в целом или процессами в них следует рассматривать, на наш взгляд, как особые случаи социального управления. Так, о технических системах можно сказать, что, во-первых - они изначально создаются человеком, во-вторых - параметры их воздействия задаются и контролируются человеком, в-третьих - работа этих систем, как и в обычном социальном управлении, предназначается для создания условий, в которых будут изменяться свойства, связи людей и любых социальных систем, то есть - это случай косвенного управления человеком. В свою очередь, жизнедеятельность биологических систем может характеризоваться двумя значениями: либо они также, как технические системы, специально создаются и поддерживаются человеком для реализации его потребностей, либо - являются независимыми от него по возникновению, но их жизнедеятельность, опять же, в большинстве случаев контролируется человеком - для выявления их позитивных и негативных воздействий на этого человека и социальные системы.

Таким образом, и в том, и в другом случае участие людей в управлении техническими и биологическими системами неизбежно и придает ему социальный характер.

Вернемся теперь к рассматриваемому нами парадоксу.

Первая его часть - существование во всех социальных вещах, предметах, процессах, явлениях - объясняется тем, что все социальные системы могут быть представлены через призму управления, и при этом - только в двух видах: либо - как оказывающие управленческое воздействие на свои структуры или на другие социальные системы в целом, либо - как принимающие его.

Другая часть парадокса - о том, что все управленческое имеет социальный смысл - объясняется тем, что в социальных системах, как в воздействующих на другие системы, так и в принимающих воздействие, имеются признаки, общие с признаками управления. К ним относятся: человек, обладающий сознанием, как главный элемент этих систем; цель; способность субъектов устанавливать и реализовывать эти цели; совокупности внешних и внутренних условий, под влиянием которых либо меняются системы, либо - осуществляется управленческое воздействие. Очевидно, что правомерным, исходя из этой логики, и с необходимостью обусловленным является анализ и оценка социальных и управленческих явлений сквозь призму друг друга. То есть - при реализации управления требуется всегда постановка вопросов о социальной эффективности и результатах управления; при исследовании социальных проблем - определение управленческих решений по поводу их разрешения.

Еще один парадокс, который удалось выявить в онтологическом исследовании управления - это противоречие следующего содержания. С одной стороны - общепринятое понимание того, что управление реализуется для достижения каких-либо полезных для общества или его составных частей результатов. С другой - в реальности - всегда субъективная его реализация одними субъектами в отношении других или себя, частично - с учетом ряда объективных условий, известных на момент осуществления управления. Подчеркнем, что именно известные, а значит - познанные - объективные условия могут быть учтены в управлении, и, следовательно - являться причиной существования в нем объективности. В связи с этим любое управленческое решение в большой степени представляется субъективным и обусловливает необходимость его объективизации. В то же время, низкая степень объективности в управлении или отсутствие этого качества, могут быть обусловлены двумя предпосылками: не только незнанием объективных условий, требующих управленческого подхода к существующей ситуации, но и личным нежеланием субъектов управления учитывать их. Такой парадокс объясняется тем, что поскольку для управления характерны ключевые социальные признаки (человек, цель, ситуация), то любое управленческое действие всегда соответствует его социальному виду по содержанию и значению. Обладая социальным значением, оба эти вида действия, по их определению в социологии, выполняются всегда субъективно, на основе личных интересов их субъектов в отношении других людей с целью реализации собственных потребностей и интересов.

Следующий парадокс об управлении заключается в том, что общепринятым, в его практической реализации, представляется разделение явлений управления и самоуправления, которые, при онтологическом рассмотрении, составляют единую целостность. Этот парадокс хорошо раскрывается в анализе свойств управления и совокупности форм управленческих практик.

Свойства всех элементов управления при онтологическом подходе классифицируются на три группы: внешние, внутренние, движение. Из них к внешним свойствам управления можно, на наш взгляд, отнести совокупность форм всех управленческих практик, осуществляемых в социальных взаимодействиях людей. Некоторые из них уже давно известны как управленческие - когда дело касается конкретных формально определенных социальных образований людей, например - государства, политических партий, муниципальных и региональных образований, формальных организаций, занимающихся всевозможными видами деятельности - экономической, духовной, социальной, политической и явно выраженных в официальных документах целях деятельности всех этих субъектов. Такие социальные образования, применительно к управленческим практикам, можно назвать традиционными управляющими и управляемыми подсистемами, сформировавшимися исторически. Сами же управленческие практики, образующиеся в результате деятельности формальных структур, принимают характер формально организованного, то есть - управления с помощью специально создаваемых государством образований.

Другие управленческие практики скорее воспринимаются их субъектами как обыденные взаимоотношения, иногда - социальные, чем как практики, имеющие именно управленческий смысл и содержание. К таким отношениям можно отнести, например, семейные или другие виды социальных, экономических, духовных, политических взаимосвязей, не имеющих, на первый взгляд, явно выраженной формальной основы (например, такие их формы, как: ученик-учитель, покупатель-продавец, врач-больной, политик-избиратель и им подобные). С одной стороны, они закрепляются формально, с другой - зачастую во многом носят неформальный, рекомендательный характер, а значит - могут быть классифицированы как отношения, в которых в большей степени проявляет себя самоуправление, чем управление.

Теоретически под самоуправлением понимается воздействие собой на самого себя, то есть - использование собственной системы ценностей и норм для изменения этой системы. Тогда все другие случаи, когда в социальной системе более одного человека, не могут считаться самоуправлением. При любом территориальном управлении создаются специальные структуры, следовательно, воздействие осуществляется уже с их помощью. Самоуправление же, по определению, означает, что осуществляемые в его рамках отношения должны регулироваться без специально создаваемых для этого структур, а значит - на основе не закрепляемых формально соглашений между их участниками. Однако известные сегодня формы самоуправления как раз противостоят этому утверждению: в них присутствуют организационные структуры, деятельность которых, хотя и имеет разные направления, например: охрана памятников, животных, реализация местного самоуправления на территориях городских или сельских поселений - но закрепляется правовой базой. Тогда особые различия между управлением и самоуправлением пропадают. В то же время и в теории содержание практик самоуправления рассматривается гораздо реже, чем другая часть управленческих отношений - скрепленных формальными нормами и организационными структурами. Значит, в итоге, на такую сторону отношений, как самоуправление, внимание исследователей обращается меньше. В результате же формируется неоднородный и непропорциональный подход к исследованию социальной сущности целостного управления.

Между тем справедливо, на наш взгляд, утверждать, что в управлении, осуществляемом как с помощью специальных структур (применяемое только для поддержания и развития формальной части отношений), так и самих субъектов (выступающее как целенаправленное на поддержку и развитие неформальных отношений самоуправление), присутствуют две относительно самостоятельные структуры и в то же время части единой целостности - управления в социальных системах.

Таким образом, проведение онтологического анализа категорий и связанных с ними явлений управления и самоуправления подводит нас к следующей комплексной диалектической проблеме об управлении.

Во-первых, рассматривая управление через призму онтологического подхода и степень формализации социальных отношений, мы можем говорить о существовании в нем двух фундаментальных структур и их единстве. К таким сущностным структурам относятся: управление формально закрепленными отношениями с помощью специально создаваемых организационных образований (условно назовем его формальное управление) и управление отношениями в рамках самоуправления, которое, в свою очередь, можно условно назвать как «слабоформализованное» и «неформальное». Единство этих структур представляется одновременно и диалектическим противоречием, так как с одной стороны, субъекты обоих видов управления имеют определенные цели и направляют свои действия на их достижение. С другой стороны - противопоставление самих видов социальных отношений - формальных, слабоформализованных, неформальных - обусловливает различия в путях, методах, способах реализации управления ими.

Во-вторых - в разговорах современных теоретиков и практиков о построении открытого и эффективного демократического (или гражданского) общества часто употребляется термин самоуправление. При этом самоуправление представляется как высшая ступень общественного сознания и развития. Однако в то же время известно и другое его свойство - оно реализуется и в примитивных формах обществ, обладающих слабо развитой социальной структурой и формой организации совместной жизни людей (например - в первобытных, традиционных типах, где нет государства и соответствующих ему институтов, либо - где процесс становления государства только разворачивается). Эта, в свою очередь противоречивая по своему содержанию, сторона комплексного диалектического противоречия обусловливает необходимость повышенного внимания к самоуправлению как форме проявления и фундаментальной структуре целостного управления.

В-третьих - из приведенного примера очевидно и другое парадоксальное противоречие, обусловленное тем, что из бесчисленного множества управленческих практик, осуществляемых людьми, их значительная часть не воспринимается в сознании людей в качестве таковых. Это объясняется тем, что в массовом сознании либо такие практики пока еще не получили интерпретации управленческих, либо - реализующие их люди не пропустили их сквозь свое сознание как управленческие, и, соответственно - не знают, не осознают их управленческого смысла. Тем самым, наблюдается противоречие в такой форме бытия как управление, связанное с его реализацией (как управленческой практики) и его осознанием (как обыденного взаимодействия). То есть, в этом примере наглядно проявляется и парадокс, и онтологическая проблема взаимоотношения бытия в форме управления и мышления о нем.

В-четвертых - приведенные примеры управленческих практик подводят нас к еще одному парадоксальному выводу об управлении.

Управленческие практики, на которые сегодня мало обращается внимания с точки зрения теорий управления, вместе с тем имеют значение и понимание практик социализации. Они, в свою очередь, обеспечивают адаптацию своих участников к существующим социальным условиям и отношениям. Однако люди, приспособившиеся к жизни в тех или иных социальных условиях, и есть те, на кого произошло целевое воздействие со стороны их оппонентов (прямое или косвенное). Следовательно, процесс социализации через призму управления также допустимо рассматривать как одну из многочисленных форм управленческих процессов вообще. Что же касается управления, то оно, подтверждая свою атрибутивность по отношению к социальным системам, проявляется во всех формах социализации индивидов.

Итак, очевидно, что только во внешних свойствах управления проявляются, как минимум, четыре из диалектических противоречий, составляющих его парадоксальную сущность.

Посмотрим теперь, что можно сказать о внутренних свойствах управления.

К внутренним свойствам управления относятся те из них, которые содержатся внутри него и, кроме того, обеспечивают его связь с другими элементами социальной системы и собственно социальной системой в целом. Однако поскольку эти свойства направлены на обеспечение взаимодействия, то и выявить их мы можем из рассмотрения другого, общего для всех, свойства - движения.

В онтологическом понимании движение представляет собой один из видов изменения, являющийся результатом взаимодействия предметов, событий, явлений мира через обмен материей, информацией, энергией. Однако любое взаимодействие есть совокупность взаимных действий вещей. Это значит, что разбираться в сущности понятия «движение» необходимо с учетом элементарных действий, его составляющих. Поскольку из всей совокупности природных взаимодействий мы выбираем социальные, то здесь необходимо отметить сущность взаимодействий и составляющих их элементарных действий социального значения.

Крупнейшим результатом, полученным в изучении социального действия, представляется теория, разработанная Т. Парсонсом [Парсонс]. В структуре социального действия он особо выделяет такие элементы, как актора, цель, ситуацию, включающую условия и средства, способ взаимодействия элементов. Тем самым, как видим, любое социальное действие в своей основе является целевым, то есть имеющим, а значит - формулирующим, цель и направляющимся на ее достижение. Следовательно, в основе социального действия лежит не только качественное, количественное или пространственное изменение тела, но, предварительно - осознание в мышлении его субъекта необходимости, потребности в его реализации. И здесь, как подчеркнули бы философы, именно сознание является определяющим, отличающим социальные действия от всех остальных их видов, осуществляемых в природе.

В силу того, что движение эксперты связывают с взаимодействием вещей, одно действие, осуществляемое в ходе движения, представляется его элементарной составляющей. Для социальной части действий из всей совокупности движений можно назвать системными составляющими не только актора, цель, ситуацию, способ взаимодействия элементов, но и другие, относящиеся ко всем видам движений: место, время, пространство, качество, количество. При этом, социальное действие, как любая вещь бытия, содержит в себе противоречия. В частности, одним из противоречий в его содержании можно назвать следующее. С одной стороны, социальное действие представляется элементарной частицей общественной жизни и основой для любого направления деятельности человека, группы, общества в целом. С другой - социальное действие способно обусловить формирование социальных отношений, отражая характер личностей и групп, например - при реализации управления. В свою очередь, как отмечалось, социальные действия, отражающие управленческий процесс и реализуемые в нем, принимают значение управленческих. Наиболее общие закономерности, действующие в социальных системах, в том числе - и относительно взаимных действий, осуществляемых их субъектами, здесь имеют место. Поэтому все перечисленные системные составляющие в полной мере относятся и к управленческим действиям. При этом, управленческое действие, как и социальное, воспринимается и в качестве элементарной частицы общественной жизни, и основы конкретного вида социальной деятельности - управленческой, направленной на сохранение и прогрессивное преобразование общественной системы. Следовательно, управленческое действие способствует формированию специфической части социальных отношений - управленческих, которые в ходе познания можно считать, одновременно, и самостоятельной системой особого вида социальных отношений.

Свойством управленческих отношений, в свою очередь, является то, что в любой ситуации взаимодействия их субъектов (отдельных индивидов, их всевозможных образований, а также - тех и других одновременно) существует две стороны, одна из которых определяет закономерности отношений: властный, иерархический характер и субординационное или координационное содержание отношений, другая - поддерживает, подчиняется созданным законам этих отношений. Особенно важно учитывать это свойство при исследовании и реализации отношений между индивидами и группами, обладающими разными социальными характеристиками, например - являющимися носителями разных социальных статусов.

Тесная связь управления с движением детерминирует изменчивый, процессный характер социальных систем. Поскольку мы говорим о том, что управление следует рассматривать как свойство социальных систем, их элемент и подсистему со своей структурой, то, очевидно, являясь их отражением, или проявлением, оно также, в свою очередь, может характеризоваться наличием свойства движения и изменчивым, процессным характером. Именно из наличия в управлении этого свойства, видимо и допускается возможность говорить об управлении как о процессе.

Присутствие движения проявляется в таких свойствах управления, как: изменчивость, неподвижность и устойчивость, прерывность и непрерывность, реализация в трех отношениях внутри каждой отдельной сущности и формы: в качественном, количественном, пространственном соотнесении и во времени. Это означает, что реализация управления в каждом конкретном случае обусловливает три изменения объекта воздействия: качественное (структурное), количественное (энергетическое), пространственное (изменение места в пространстве).

Частным случаем движения представляется процесс развития, который характеризуется наличием устойчивых связей, проявляющихся в трех диалектических законах: отрицания отрицания, перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей. Единство законов обусловлено тем, что любой предмет (явление) есть качество, представляющее собой единство противоположных тенденций и сторон. Количественное накопление противоположных тенденций и свойств внутри предмета обусловливает возникновение противоречия, требующего своего разрешения. Развитие предмета обеспечивается его отрицанием, но с сохранением в образовавшемся новом качестве некоторых прежних свойств. В этом, в сущности, и проявляется объективность процесса развития.

Такая интерпретация процесса развития подтверждает парадоксальность вывода о том, что процесс развития социальных систем, несмотря на его объективность, обеспечивается субъективным воздействием на эти системы со стороны участников управления. В частности, объективно возникающие и накапливающиеся противоречия субъективно отслеживаются и разрешаются, по мере возможности, участниками управления - посредством различных путей, способов, методов общественного воздействия. Таким образом, рассматривая качественное содержание управления с противоположных позиций, можно спрогнозировать тенденции его развития, если установить, какая его сторона подлежит отрицанию другими сторонами. И, одновременно, изучая процесс развития управления, возможно определить его качественное наполнение, то есть противоречия, составляющие его суть.

Следующий парадокс определяется способностью управления разрешать ситуации, связанные с неуправляемыми процессами.

С одной стороны, все неуправляемые процессы, так или иначе связаны со средой обитания человека и, следовательно, могут оказывать на него косвенное влияние. В то же время, если рассматривать управление с точки зрения управляемости и неуправляемости, то, видимо, правомерно считать, что управляемость есть там, где существует сознание, хотя бы в минимальном его виде, а значит - в тех системах, которые так или иначе связаны с деятельностью людей. Поэтому любые неуправляемые процессы, влияющие на социальную среду, могут успешно подвергаться управленческому воздействию человека.

С другой стороны, неуправляемые процессы потому и называются неуправляемыми, что на них невозможно оказать какое-либо существенное влияние, способное привести к изменениям их свойств. Однако и здесь есть управленческий выход: «зачем изучать процессы, которыми мы не можем управлять? Есть ли в этом практический смысл, оправдывающий затраты труда и материальные потери? Ответим примерами. Управлять землетрясениями или путями циклонов люди не умеют, но сейсмография и метеорология помогают спастись от стихийных бедствий и, наоборот, использовать благоприятные условия с максимальным эффектом. Ведь не все равно при цунами, предотвратить которого мы не можем, уйти на ближайшую гору или дать океанской воде смыть себя на дно. Ради собственного спасения необходимо изучать вулканическую деятельность, такую же стихийную, как этногенез» [Гумилев, с. 15].

Как видим, в конечном итоге изучение неуправляемых процессов все-таки обусловливает постановку вопроса о том, как избежать их негативного воздействия на человека. Это означает, что возникает возможность косвенного управления, о которой мы говорим выше, то есть - управление, осуществляемое на человека либо - через изменение его среды обитания, либо - приспособление к этой среде, изменение положения в пространстве, характеризуемом наличием неуправляемой среды.

Итак, понятия управляемости и неуправляемости подводят нас к следующим выводам об управлении, отличным от общепринятых:

1.С одной стороны, управление осуществляется везде, где есть сознание, то есть - где присутствует человек и при этом - для человека. С другой стороны - существуют неуправляемые процессы, на которые невозможно воздействовать человеку. Однако здесь возникает качественно иной случай управления: изменение условий деятельности человека в соответствии с известной не изменяемой ситуацией, то есть - косвенное управление. Тем самым все процессы, так или иначе взаимосвязанные с осознанной деятельностью людей, независимо от того, являются ли они производными от этой деятельности, или условиями ее протекания, представляются управляемыми.

2.Правомерно вопрос об управляемости и неуправляемости относить не к собственно управлению, а к определению среды, пространства, в которых находится человек и осуществляется управление (как относительно других людей, так и по отношению к нему). В таком случае свойство управляемости характеризует процессы, для изменения которых оно привлекается.

Такие выводы подводят нас к необходимости уточнения структуры системы управления, с которой в современных исследованиях связаны понятия субъектов и объектов управления, субъект-объектной и субъект-субъектной формы управления, управляющей и управляемой подсистем [Зборовский, Костина].

В определениях субъектов и объектов управления будем опираться на соответствующие им категории социологической науки, но более широкого плана [Осипов]. Так, в современном толковании субъект может быть принят в трех значениях: 1) как носитель предметно-практической деятельности и познания (индивид, группа), источник активности, направленной на объект; 2) индивид как носитель свойств; 3) как личность.

В свою очередь, объект также представляется в трех значениях: 1) предмет, явление, процесс, или их отдельные стороны, существующие в реальности; 2) предмет, явление, процесс, на которые направлены деятельность, мысль, чувство; 3) то, что противостоит субъекту в его предметно-практической и познавательной деятельности.

Если учитывать эти определения, то в управлении под субъектами следует понимать индивидов или группы индивидов, являющихся источником и носителями управленческой активности, направленной на объект. При этом объектом, в свою очередь, являются предмет, явление, процесс, или их отдельные стороны, существующие в реальности, либо - на которые направлены управленческие деятельность, мысль, чувство, носителей управления, либо то, что противостоит им в их управленческой деятельности.

Тем самым, независимо от места в системе управления, занимаемого каждым участником, и, учитывая содержание понятия «социальная деятельность», правомерно утверждать следующее.

1. В качестве субъектов - носителей управленческой деятельности в каждой конкретной ситуации допустимо воспринимать всех ее участников.

С одной стороны, это связано с тем, что под деятельностью мы понимаем совокупность взаимных действий всех участников, имеющих социальное значение, то есть - действий, в структуре которых есть такие компоненты, как актор, цель, субъективный интерес, объективные условия.

Поскольку все субъекты участвуют в реализации единого управленческого решения, то, следовательно, все их социальные действия в данной ситуации должны рассматриваться как целенаправленные на достижение одной (общей, принятой всеми) цели, и исходящие из единого, общего для всех, субъективного интереса. С этой точки зрения все участники одного управленческого процесса представляются равными по значимости для его выполнения и неделимыми в иерархическом плане. Это значит, что независимо от управленческого статуса, их всех правомерно называть субъектами управления - без разделения на управляющих и управляемых. Таким образом, называя управленческие отношения субъект-субъектными, мы выравниваем всех участников управления по их значимости для реализации конкретного управленческого решения. В этом случае либо не определяются их иерархические места в системе, а значит - часть отношений остается при этом недоступной, скрытой для нашего понимания, либо - имеется в виду, что все эти участники, в конечном итоге, действительно имеют равное значение в управлении, а управление принимает характер не воздействия, а взаимодействия. Кроме того, остается нерешенным вопрос: что считать управляемой подсистемой, свойства и структуру которой мы хотели бы изменить?

С другой стороны, очевидно, что при онтологическом подходе мы можем называть предметом или явлением человека. Тогда действительно правомерно полагать, что в управлении все участники подразделяются на две противоположные функциональные группы: первая - те, кто направляет свою деятельность на других, вторая - те, на кого направлена деятельность первой группы. Но, во-первых, любая социальная деятельность направляется на других, так что по признаку направленности пока еще невозможно определить, к какой подсистеме относится участник, находящийся перед нами: к управляющей или управляемой. Вовторых - поскольку речь идет не о единичном действии, а об их множестве, обеспечивающем достижение целей конкретных управленческих решений, постольку при выполнении каждого следующего действия функции этих групп участников меняются точно на противоположные. Тем самым, каждый из них, попеременно, в конкретном случае управления множество раз становится как его субъектом, так и объектом. Наконец, особо требуется теперь сказать и об иерархических компонентах структуры - управляющей и управляемой подсистемах. Эти подсистемы обычно выходят на первое место в том случае, когда речь идет о целостной системе управления. Казалось бы, что эти компоненты давно известны, и что о них можно сказать нового? Но даже в этих, всего-навсего двух, компонентах также можно наблюдать ряд парадоксальных противоположностей. Посмотрим, что они собой представляют.

Разберемся, как понимается работа системы управления. Она складывается из следующей цепочки действий: постановка целей - воздействие управляющей на управляемую подсистему - исполнение цели - результат (достижение цели) = качественное изменение всей системы (управляемой). Однако здесь возникает логическое несоответствие: система управления и управляющая подсистема в таком подходе сливаются в единую целостность, в то время как управляемая подсистема выбивается из этой цепочки; под ней обычно понимается любая общественная система, на которую осуществляется управленческое воздействие, в результате чего она меняет свои свойства. Тем самым, под целостной системой управления, по этой логике, следует понимать управляющую подсистему, исключая управляемую. То есть понятия система управления и управляющая подсистема представляются тождественными.

При дальнейшем рассмотрении действия системы управления появляется еще одно логическое противоречие: независимо от масштабов социальных систем, в рамках которых реализуется управление, управляющая и управляемая подсистемы сходятся внутри них, а понятие система управления здесь уже представляется невостребованным (хотя мы знали раньше, что управляющая и управляемая подсистемы образуют целостную систему управления, но, следуя нашей логике, этот термин выпадает из цепочки данного объяснения управления). Таким образом, управляющая подсистема представляется воздействующей на саму себя, то есть является, одновременно, и управляемой. В таком случае мы вновь возвращаемся к отмеченному выше парадоксальному вопросу: что считать управлением, а что - самоуправлением?

2.Поскольку объектом являются предмет, явление, процесс, или их отдельные стороны, на которые направляется деятельность субъектов, а, как отмечалось, человек тоже может считаться предметом и явлением, то, соответственно, взаимодействие субъектов по поводу управления означает и другое: либо - воздействие на объект, либо - взаимодействие объектов. То есть, если мы не упоминаем категорий управляющая и управляемая подсистемы и не конкретизируем субъектов, входящих в эти подсистемы, то использование только терминов «субъект управления» и «объект управления» представляется недостаточным для того, чтобы ясно и четко, в полной мере, показать сущность структуры управления.

Другое дело, что под субъект-объектными отношениями в управлении еще можно иметь в виду другое - воздействие на условия жизни людей, которое рассматривается как управление косвенным путем. То есть, когда мы пытаемся переставить мебель, перенести остановку автобуса, посадить дерево - мы тоже занимаемся управлением. Но здесь надо понимать, что управляем мы не мебелью, не остановкой и не деревом, а человеком - в данном случае косвенно, через создание ему условий для формирования общественно полезных ценностей и норм его поведения.

3.Наконец, субъект и объект управления допускается представлять и несколько иначе.

Субъект управления - это носитель управленческих прав и обязанностей, обладающий способностью (формальной или неформальной) осуществлять управленческое воздействие на других (на объект).

Объект управления - предмет, на который направлено управленческое воздействие, то, что противостоит субъекту, значит - это другой человек - тот, на которого осуществляется управленческое воздействие.

Исходя из этой интерпретации, под субъект-субъектными связями следует понимать отношения между носителями управленческих прав и обязанностей, которые могут возникать и существовать у лиц, находящихся на разных иерархических местах в системе управления, место которых определяется границами участия в управлении (по количеству других, третьих, лиц или объектов, на которые они могут воздействовать).

В итоге возникает еще одно логическое несовпадение. Если мы рассматриваем субъект-субъектные отношения в управлении, и с учетом нашего определения субъекта, то, как с одной стороны, так и с другой - под субъектами мы понимаем носителей предметно-практической деятельности, источников активности, направленной на объект. Следовательно, говоря о субъект-субъектных отношениях, мы совсем не упоминаем факт о том, что является в этом случае объектом управления. Таким образом определение «субъект-субъектные отношения» представляется недостаточно полным для отображения управленческих систем или процессов. Правомерно говорить о многомерных связях субъект-объектного характера, в которых должны быть, во-первых - четко определены места каждого субъекта и объекта отдельно, в каждом конкретном случае управления, во-вторых - учтены возможности взаимовоплощения субъектов и объектов друг в друга.

Наконец, если учитывать, что под объектом и субъектом управления мы равно можем понимать участников управленческого процесса, то можно считать, что субъект-субъектные и субъект-объектные отношения по своей сути являются близкими. Возможно, что это правомерно не для всех случаев.

Понимание двусторонней сущности управления при реализации многосторонних, по сути, управленческих практик отражает еще один парадокс современного управления. Посмотрим, что его составляет.

При общепринятом подходе к управлению считается, и мы уже отметили, что в соответствующей ему системе содержатся два ключевых структурных компонента: управляющая и управляемая подсистемы. Именно такой подход подразумевается обычно в исследованиях практики государственного управления, осуществляемого на разных уровнях: от федерального до муниципального, а также - организационного. В последнем, кстати, как и в предыдущих, есть элементы не только организационного управления, но и муниципального, регионального, федерального уровней, так как организации, располагаясь на территориях каких-либо субъектов государства, попадают под их юрисдикцию и, соответственно - управленческие отношения.

Упоминая о правовых, экономических, реже - социальных - вопросах и проблемах таких организаций, и, затрагивая по этому поводу документы соответствующих уровней управления (муниципальную, региональную, федеральную политику и всевозможные программы, планы развития территорий, отраслей), исследователи мало говорят именно о содержании и социальной природе взаимосвязей этих компонентов и их структурной взаимозависимости. Таким образом, рассматриваются стороны управленческих проблем разных уровней, имеющих практическое значение, и это, без сомнения, справедливо. Однако, без учета природной, а именно - общественной - взаимосвязи этих вещей (то есть - не вдаваясь в исследования фундаментальных связей), разработка и решение практических проблем оказывается делом не совсем эффективным, не всегда дальновидным и, следовательно, - не имеющем перспектив.

В связи с этим, особенно в условиях рыночных отношений в экономике, характеризуемых интенсивным формированием и развитием многочисленных субъектов разных форм собственности, в первую очередь - частной, требуется отдельно рассматривать и такие системы управления, где особо выделяются несколько участников управления. Пояснить это возможно на примере системы управления, состоящей из трех ключевых субъектов. К таким системам относится, в частности, следующий их ряд:

-частный собственник - управляющий - коллектив;

-родители - учитель - ученик;

-производитель продукции - продавец - покупатель;

-собственник медицинского учреждения - врач - больной.

Из приведенных примеров заметны несколько особенностей таких систем. Во-первых - все из них хотя и связаны с экономикой, но характеризуются разным социальным предназначением.

Во-вторых - перечисленные системы отношений можно было бы назвать традиционными, так как они давно сложились (например - отношения между родителями, учителями, учениками).

В-третьих - это системы особого рода, в которых элементы управляющей подсистемы не подразделяются по привычным уровням субординации или координации, известным в управлении: от федерального - к региональному и муниципальному - в государственном, от директора до руководителя и специалиста подразделения - в организационном. Здесь взаимосвязи складываются по силе значимости в системе управления (и, кстати, требуют отдельного углубленного изучения).

В-четвертых - соответственно, права и обязанности участников управленческого процесса в рассматриваемом нами случае также представляются в другом разрезе, хотя его общие традиции и тенденции сохраняются. Так, например, общим можно назвать то, что в любых, определенных нами системах управления, есть такие виды функциональных связей, как разделение на управляющих и управляемых, разрабатывающих и исполняющих управленческие решения, делегирование полномочий, выполнение основных функций управленческого цикла.

В то же время, понимание и осознание управленческих связей именно в порядке значимости для этого процесса способствует уточнению, с одной стороны, субъектов, влияющих на третье звено, наиболее сильно подверженное воздействию; с другой стороны - возможностей субъектов, получающих это воздействие, относительно их реакции и действий на управление. Кроме того, можно определить и силу взаимодействия между ними, а значит - и силу управленческого воздействия на управляемую подсистему.

В исследовании и, особенно, в реализации управления, необходимо учитывать, какую сокрушающую силу несет в себе это явление, при том, что его предназначение видится людям, напротив - в созидании и прогрессивном развитии социальных систем, улучшении их жизни и повышения уровня благополучия. Более того, чем масштабнее оказываются социальные системы, подверженные управленческому воздействию, тем более сильными могут стать разрушения, которые это воздействие с собой приносит.

В частности, если рассматривать трехстороннюю систему управления, состоящую из двух родителей, одного учителя и одного ученика, то воздействие (в форме обучения этого ученика) представляется, как минимум, исходя из количества взрослых - в три раза большим по силе, чем жизненная сила самого ученика. Кроме того, и жизненный опыт взятых вместе взрослых, к которому относятся реализованные социальные практики родителей и учителя, несомненно, является во много раз большим, чем жизненный опыт ученика. Вероятно этот опыт можно измерить пропорционально возрасту участников такого процесса.

Если же к этому количеству взрослых добавить других родственников и учителей, то влияние на ребенка усилится еще в десятки раз. Какой силой воли и стремлением к жизни должен обладать ребенок, чтобы вынести этот натиск? Понятно, что не каждый человек в возрасте до 17-18 лет (с еще только формирующейся психикой) способен оказать активное и результативное сопротивление силам, позитивный характер которых представляется достаточно сомнительным. Сомнительность положительных результатов управленческого воздействия в данном случае исходит, во-первых - из собственных, а значит - в полной мере субъективных представлений взрослых о мире, во-вторых - представлений, основанных на их личном уровне образования и культуры (но каком: высоком или не очень?). Теперь, если перенести понимание содержания всех этих составляющих на всех детей хотя бы одного государства, то можно приблизительно представить себе масштабы возможной трагедии - в том случае, если дети не выдержат «доброжелательного» и субъективного во всех отношениях натиска взрослых, участвующих в их образовании, воспитании, социализации. С таких же позиций мы можем рассматривать и социальные практики в других сферах жизни, например - в обычных современных организациях, принадлежащих частным субъектам предпринимательства. Здесь формируется цепочка, также состоящая, как минимум, из трех ключевых компонентов: собственника предприятия - управляющего - коллектива. Однако, в отличие от предыдущего случая, силы взаимодействия здесь несколько иного содержания.