В контексте мировой культуры переосмысливается история человека. На смену локальным историям отдельных стран приходит большая история человечества. Но следует помнить, что большая история является большой только для массового индивида, который ее не понимает. Она универсальна для каждого из массы. Для личности же, которая идентифицируется только с собой, важна индивидуальная история души, то есть история движений энергии этого конкретного организма и ее духовных форм. Поэтому индивидуальная история конструктивно включает в себя большую историю массового человечества, а не наоборот. Подобно тому, как личность включает в себя свои субъекты, а не наоборот.

Смысл, в том числе и смысл истории, осознаваемый как интеллектуальный продукт, в действительности укоренен в природе - в ее предчувствиях и эмоциях. Такая принципиальная двунаправленность смысла в естественную и искусственную среды бытия не видна только из сознания. Смысл заставляет вспомнить о нем через свое отсутствие или через его утрату. Предупреждением об утрате смысла выступает предчувствие, выражаемое самоиронией или чувством юмора. Предчувствие утраты смысла есть модифицированный инстинкт самосохранения, то есть самосохранения энергий в тех формах, в которых природа передает индивиду посредством наследственных механизмов и которые индивид наследует далее в технологиях. Смысл, таким образом, действует не прямо, а обратно - через свое опасное отсутствие: для всякого мозгового носителя существует такой объект, что если нет развития природы в смысл, то вероятность формирования мозга равна нулю, но не наоборот. Символически

"x $A {щ A ®--щ x [? (x)ъ A]},

где x - носитель, А - объект, ? - свойство быть в наличии (от лат. sum), в отличие от бытия, обозначаемого здесь квантором существования $. Иначе говоря, если вероятность наличия мозга в мире равна нулю, то в природе нет смысла. Космос просто не возникает. Человек происходит как род в тот момент, когда возникает проблема осмысленного выживания на основе интеллектуальных ресурсов. Человек не изобрел бы ни одной технологии, если не использовал принципы поведения, выработанные в органической среде. Поэтому если нет человека, проблема остается. Ибо человек происходит именно в момент постановки проблемы и понимания в любом пункте вселенной. Как раз проблема уже существовала до появления человека. Назовем эту зависимость законом отрицательного действия смысла. Важнейшей характеристикой носителя является его условная вероятность по отношению к личности с ее индивидуальной историей.

Закон обратного действия смысла универсален для всех индивидов, независимо от того, развивается этот каждый или деградирует в контексте большой истории как духовное и органическое существо. Этот закон демонстрирует условную связь земного и небесного и символизирует известный восточный принцип невмешательства в природу, законы которой деликатны. Поэтому искусствознание, или технология, суть знание нерепрессивных законов. Подобно универсальному генетическому коду, который работает как единая система считывания наследственной информации, свойственной всем известным живым организмам, культурный код универсален как система значений, которая может быть переведена в любой культуре с помощью технических средств цивилизации.

Возможен ли дальнейший прогресс мозга, соответственно, дальнейшая эволюция человека? Это зависит, очевидно, о того, носителем чего мозг является. Если не заставлять личность мыслить самостоятельно, а позволять ей только накапливать готовые сведения и мнения, как это происходит на эмпирическом этапе науки, например, в медицине, то при нынешнем росте числа новых заболеваний и смешении симптомов различных заболеваний, можно вывести породу врачей, совершенно не способных к диагностике. Так это происходит в обществах на стадии упадка. Мозг не поддерживает функцию, которая не выполняется в контексте творческой задачи.

Закон обратного действия смысла работает по тому же универсальному принципу, что и естественный закон: закон природы не является репрессивным. А именно экосистемы, используемые не по назначению или используемые варварски, перестают работать. Деликатность закона природы проявляется в том, что мозг не поддерживает бессмыслицу. В противном случае начинаются необратимые самоубийственные процессы в клетках и в социальных группах, и появляются люди, умершие раньше смерти. То же относится к любой специализации. Органический носитель смысла невозможно отделить от культуры, которая его возделывает или которая деградирует. Напротив, культуру можно отделить от одного мозга и рассмотреть ее на другом - продвинутом - мозговом носителе. Например, на носителе универсального историка или искусствоведа. Если бы искусствовед ценил бы свое искусствознание как технологию, то есть как знание мастерства, он избежал бы обращенных к нему справедливых зачем-вопросов. Каков смысл анализа? Ибо смысл имеет только творческое действие. Иначе стоит только сакрализировать какую-либо отрасль знания, превратив ее в догму, или, наоборот, распространить одну идею на все стороны жизни, как тут же получаем целые социальные группы, а то и слои, совершенно выключенные из прогресса. При этом возврат их в культуру оказывается практически невозможным.

Поэтому кажется, что эволюция человека практически закончилась 30 тыс. лет назад, и дальнейшее движение невозможно. Некоторым даже стало казаться, что все уже сказано. Так происходит потому, что, достигнув определенной степени сообразительности, мозг вынужден рано или поздно расставаться с той культурой, в которой эта сообразительность была достигнута. Культура, как любая живая система, рождается, развивается и умирает, что так огорчает нынешних трансгуманистов, которые хотят жить «неопределенно долго». Такие желания массового индивида свидетельствуют об отсутствии чувства меры и гармонии, передаваемые человеку космосом. Кажется, что обрывается формирование наследственных признаков, и все надо начинать сначала - в новой культуре, - повторяя забытые неисправленные ошибки, как их называет Конфуций: «ошибки, которые не исправляют, как раз и есть ошибки» [10, c. 218]. Так обстояли дела в прошлых локальных культурах, о которых идет речь у И. Гердера, О. Шпенглера, когда технологии не воспринимались и не осознавались еще как структуры новой невидимой мировой жизни. Но уже технолог Тесла ведет этот новый образ жизни, основанный на его личных интенциях и личных отношениях с электричеством, на основе мировой культуры, способной использовать цивилизацию как свою собственную структуру. «Я получил электрические осцилляции, которые были настолько интенсивными, что… они плавили провода, которые шли к моим рукам» [18, с. А-144]. Тесла возникает на фоне концепций эволюции и инволюции, которые, оставаясь на стадии эмпирического накопления сведений, еще не способны обобщить его опыт. Значит пока таков их опыт.

Тем временем сами концепции оказались на пороге новой мировой культуры, которая, в отличие от массовых гибридов, не умеющих читать родительские культурные коды, способна, подобно личности, ассимилировать их в своей познавательной системе. Мировая культура способна толковать наблюдения, произведенные в прежних локальных культурах. Кто из них сможет нести на себе мировую культуру? Как будет развиваться индивидуальный мозг под новыми нагрузками? Новыми - значит гораздо более продолжительными и интенсивными, чем нагрузки локальных культур прошлого. Мы видим, что природа сама естественным образом отбирает именно этого отдельного индивида с такими технологически приобретенными признаками, которые в мировой культуре передаются уже без обрывов. Это значит, что осмысленные результаты индивидуального соображающего развития можно удерживать более эффективно на генетическом уровне с помощью традиции, что высвобождает время в школе для решения творческих задач. Ребенок уже в раннем возрасте, попадая в такую сообразительную систему образовательных технологий, формирует левое полушарие гораздо быстрее за счет более эффективного использования мозга как носителя состояний психики и сознания, чем в нынешней однобокой рассудочной системе. Теории искусственного и естественного отбора шли какими-то разными или параллельными путями на фоне наращивания массы информации, но только в момент внимательного отношения к сознательной интенции, формирующей жизнеспособный носитель, - а именно жизнеспособный и имеет смысл, - происходит их конструктивная конференция. Только совещание этих различных подходов может объяснить смысл выживания рода. В этом случае всякая новая культура, свободно использующая метацивилизацию в качестве средства генетически совершенствуемого выживания, будет интегрирована в мировую культуру. Общество, в котором люди в детстве не были свободны для писания картин, стихов, песен, напрасно ждет прогресса технологий.

Техника композиции как технология моделирования эмоциональных состояний показывает, как моделируется или проектируется сама личность. Композитор не может не выступать в качестве практического антрополога, и не столько потому, что в противном случае не будет понят, а прежде всего потому, что без слушательской интерпретации не сможет выразить смысл своего слышания. Эмоции как энергии представляют собой только возможности для оформления в композиции. Поэтому в основе, например, PR-технологии лежит практическая антропология, то есть мастерское знание современного человека и характера его функционирования в исторических социальных слоях. Применение PR как технологии выглядит средством достижения политических целей. Но, в сущности, эта технология оформляет энергию, которая должна быть выражена для восприятия и интерпретации.

Космос, в котором укоренено бытие, излучает посредством этого бытия энергию, информация о которых выпадает на землю в виде акустических и оптических структур. Именно «объективные закономерности чистого интонирования» как «художественную норму» изучали Н. А. Гарбузов и Ю. Н. Рагс в такой универсальной постановке [15, с. 17; 16]. При таком подходе становится наблюдаемым космос не только в форме вещества, но и в форме энергии, он выступает в качестве возможности по отношению к действительности формы - творческой формы человеческого бытия. Так продолжил бы свою мысль универсальный исследователь Аристотель. Мир сообщает о гармонии в выразительной форме. Задачей композитора остается только схватить эту гармонию мира и честно записать диктант. Универсализм искусствознания сказывается как раз в тот момент, когда человек сам конструируется на основе современных ему представлений о мире.

В качестве исторических представлений, на основе которых делают общий вывод, могут выступать сам человек в его стремлении «к точке совершенства», как у И. Гердера [5, с. 428], или приближение к идеалу, как у В. фон Гумбольдта [6, с. 85], или дикобраз, как у А. Шопенгауэра [21, с. 503]. Но будут ли эти индукции полными? Только художественное произведение демонстрирует различные возрасты человека в различных формах энергии, и сказать, что чем старше человек, тем больше он человек, - это то же, что сказать: тем больше он кентавр или сверхкентавр. Расплавить этот мыслительный штамп может только творчество. А именно техника композиции, или технология сочинения, которая явно работает над звуком, деликатно подразумевает существование человека, укорененного в космосе. Так, универсализм культурных кодов выражается в методологии искусствознания. Указав неявно на очередную прикладную дисциплину, композицию или анализ как на технологию, искусствознание вновь удаляется в свою чистую форму.

Чистая форма искусствознания как сама технология вообще, или как принцип технического действия вообще, есть его необходимое качество, которое удерживает музыку в качестве всеобщего искусства муз. Но эта чистая форма представляет собой также и недостаток, поскольку таит опасность сведения всего многообразия отношений творчества к ремеслу узкого аналитика, который не в состоянии заметить свой собственный мозговой носитель за пределами видимой ему структуры. Отвлекаясь в структурном анализе от воспитанного в культуре художественного восприятия, частный аналитик отвлекается также и от природы. У аналитика случайность языковых средств, используемых в частных дисциплинах, свидетельствует о творческой свободе, пусть и не о продвижении к истине, как представляет себе Р. Рорти постмодернистский поворот к нарративу. Требуется, прежде всего, как раз этот увлекательный рассказ, необходимая температура которого помогла бы выплавить новые определенные понятия.

На деле использовать узкого специалиста, который не привык к рефлексии над своей деятельностью, может позволить себе только хорошо разработанная и отрегулированная система узких специалистов, подобная японской, где каждый работает в точно определенном месте и имеет точно определенную функцию. Так, в функции использования представляет себе культуру Л. Витгенштейн. «Культура - это как бы грандиозная организация, указывающая каждому, кто к ней принадлежит, его место, где он может работать в духе целого, а его сила может с полным правом измеряться его вкладом в смысл этого целого» [4, с. 418]. Но такая система смогла ответить на вызовы времени только тогда, когда она как целое в начале XXI века стала способной к сомнению и самообучению. Способность к самообучению означает способность извлечь необходимые сведения и достижения любой из прошлых культур, хранящиеся в ее базах. Сомнение и самообучаемость системы узких специалистов являются ее существенными мастерскими признаками, в отличие от отдельного узкого специалиста, который этих признаков не имеет. Система специалистов может развиваться, и в этом развитии она способна воспитывать их на принципах универсализма, бескорыстия и организованного скептицизма, сформулированных Мертоном. Всякая новая информация, попадающая в такую систему, оценивается и ассимилируется так, что социальная структура науки оказывается производной от системы знания.

Таким образом, постмодернистской нарративизации опыта восприятия соответствует неизбежный противоположный процесс теоретизации искусствознания, психологии, медицины, биологии, генетики и других постоянно возникающих новых эмпирических дисциплин. Как ни противится узкий специалист методологической рефлексии над своим именем, он не может не руководствоваться всеобщим принципом универсализма, присущим технологии как способу производства, основанному на знании мастерства.

Возможна ли неконтролируемая дивергенция признаков в условиях мировой культуры? Например, трансгуманисты, хотели бы жить дольше, чем выделено «нашим эволюционным прошлым» [24, p. 41]. Кажется, что человек происходит в сотворенном мире. Но в действительности он сознательно включается в процесс творения с помощью уже своего творческого опыта. Для этого технологический опыт должен быть основан на универсальных принципах и на знании фундаментальных закономерностей. Сможет ли он действовать столь же деликатно, как природа? Или он позволит написать на себе все, что заблагорассудится невозделанной большой истории? Технолог как универсальный исследователь в силу своих личностных творческих качеств, создающий новые средства коммуникации, сам направляет большую историю, прислушиваясь к ней. Универсальный исследователь значит переходящий границы наличного знания. Он переходит границу частных дисциплин только благодаря тому, что наследует всеобщие законы мастерства в любой из них. Соответственно граница как ничто выступает основой творения мира как в естественной, так и в направленной эволюции.

Заключение

Приспособление индивида к жизни и продуктивной работе в нынешней стрессогенной среде предъявило новые требования к технологической организации его как носителя творческого духа. Методологическая задача искусствознания, состоящая в том чтобы описать и объяснить изучаемые художественные процессы с точки зрения их технологической роли в индивидуальном формировании личности, означает и для самого искусствознания также переосмысление его собственного призвания. Например, миссия экспрессионистов состояла не просто в поиске и находках нового стиля для историко-художественного анализа. Эта функция их творчества была обеспечена традиционным искусствознанием. Но их миссия заключалась именно в том, чтобы приготовить психику человечества к новым темпам жизни в условиях катастроф, социально-политических кризисов, духовного оскудения и возрастающего индивидуального перенапряжения. Эта миссионерская сторона творчества может и должна обеспечиваться универсальной интерпретацией.

Человек прошлого и нынешнего веков не смог бы выжить без такой основательной предварительной психической перестройки, какая была проделана искусством этого времени с учетом новых эмоциональных и интеллектуальных нагрузок. Функция искусства муз у экспрессионистов оставалась прежней, а именно высвобождение психического пространства эмоционального мозга для непринужденной интуитивной реакции. Миссией же экспрессионистов стало открытие новых горизонтов творчества. Поэтому без их предчувствуемого призвания к генетическим поправкам в культурных кодах нынешний индивид не смог бы выжить как носитель рода. Мы видим сегодня, как трудно людям прошлых поколений подключаться к жизни, которая уходит от них с ускорением, и по отношению к которой они оказываются уже не отцами, а прадедами. В частности, психические технологии выступают в качестве действенных средств адаптации человека к среде. Не счесть практических технологических приложений в постоянно возникающих новых отраслях экономики и обороны. Дифференциация и специализация знания, неизбежные в условиях прогресса, требуют включения индивида в универсальную традицию, которая корректирует культурные коды задолго до наступления реальных жизненных нагрузок. В этом случае органический индивид как носитель с интенционально заданными характеристиками отвечает требованиям, предъявляемым ему новым образом жизни. Он является мобильным носителем, на котором может быть размещена культура, которая сама его заблаговременно структурирует. Сам же образ жизни не является произвольным, а происходит из свойств той энергии, которую транслирует нынешний носитель культуры.

Список литературы

1. Афанасьев А. И. Как возможна гуманитарная научная картина мира // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2013. № 7 (74). C. 15-17.

2. Бьюзен Т. 10 способов как стать гением / пер. с англ. А. Прокопчук. М.: Астрель, 2002. 253 с.

3. Вавилова Е. Ю., Смоляков Д. М. Основные стадии развития техники // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2013. № 4 (71). C. 22-23.

4. Витгенштейн Л. Философские работы / пер. с нем. М. С. Козловой и Ю. А. Асеева; сост., вступ. ст., примеч. М. С. Козловой. М.: Гнозио, 1994. Ч. I. 612 с.

5. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества / пер. и примеч. А. В. Михайлова; отв. ред. А. В. Гулыга. М.: Наука, 1977. 707 с.

6. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры / пер. с нем. М. И. Левиной, О. А. Гулыга, М. А. Журинской; сост., общ. ред. и вступ. ст. А. В. Гулыги и Г. В. Рамишвили. М.: Прогресс, 1985. 451 с.

7. Дильтей В. Собр. соч.: в 6-ти т. / под ред. A. B. Михайлова и Н. С. Плотникова. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. Т. 4. Герменевтика и теория литературы / пер. с нем.; под ред. В. В. Бибихина и Н. С. Плотникова. 531 с.

8. Достоевский Ф. Полн. собр. соч.: в 30-ти т. Л.: Наука, 1984. Т. 27. Дневник писателя 1881. Автобиографическое. Dubia. 463 c.

9. Кансузян Л. В. В тени технической цивилизации // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 1 (39): в 2-х ч. Ч. I. C. 94-97.

10. Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу») / пер. с кит. и коммент. А. И. Кобзева, А. Е. Лукьянова, Л. С. Переломова, П. С. Попова при участии В. М. Майорова; вступ. ст. Л. С. Переломова; Ин-т Дальнего Востока. М.: Вост. лит., 2004. 431 с.

11. Кьеркегор С. Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам» / пер с дат. яз. Н. Исаевой и С. Исаева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. 680 с.

12. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пер. с фр. Н. А. Шматко. М. -СПб.: Алетейя; Институт экспериментальной социологии, 1998. 159 с.

13. Лу Э. Допплер // Иностранная литература. 2005. № 11. С. 6-78.

14. Морено Я. Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе. Подход к новой политической ориентации / пер. с англ. B. М. Корзинкина; ред. пер. и предисл. М. Ш. Бахитова. М., 1958. 229 с.

15. Н. А. Гарбузов -- музыкант, исследователь, педагог: сб. ст. / сост. О. Сахалтуева, О. Соколова; ред. Ю. Paгс. М.: Музыка, 1980. 303 с.

16. Рагс Ю. Н. О художественной норме чистой интонации при исполнении мелодии: дисс. … к. искусствоведения. М., 1970. 423 с.

17. Рагс Ю. Н. Теоретическое музыкознание. М.: ГМПИ им. Гнесиных, 1983. 64 с.

18. Тесла Н. Лекции. Статьи. М.: Tesla Print, 2003. 386 с.

19. Трубецкой Е. Н. Смысл жизни / сост. А. П. Полякова, П. П. Апрышко. М.: Республика, 1994. 432 с.

20. Фрагменты ранних греческих философов. М.: Наука, 1989. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики / отв. ред. и автор вступ. ст. И. Д. Рожанский. 576 с.

21. Шопенгауэр А. Собр. соч.: в 6-ти т. М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 2001. Т. 5. Pareiga и Paralipomena: в 2-х т. Т. 2. Paralipomena / пер. с нем.; общ. ред. и сост. А. Чанышева. 528 с.

22. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории / пер. с нем. и примеч. И. И. Маханькова. М.: Мысль, 1998. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. 606 с.

23. Юнг К. Г. Сочинения. Символическая жизнь / пер. с англ. Изд-е 2-е. М.: Когито-Центр, 2010. 326 c.

24. Bostrom N. The Transhumanist FAQ [Электронный ресурс]. URL: http://www.transhumanism.org/resources/FAQv21.pdf (дата обращения: 05.05.2014).

25. Frankl V. E. The Doctor and the Soul. From Psychotherapy to Logotherapy. N. Y.: Vintage Books, 1986. 352 р.

26. Merton R. Social Theory and Social Structure. N. Y.: Free Press, 1968. 702 р.

Размещено на Allbest.ru