Массовые духовные процессы в работах Л. Дюмона

Для Маркса и Энгельса, отмечает Дюмон, развитие индивидуальной свободы в буржуазном понимании означало укрепление социальной субординации. Конечная же цель человеческого рода содержит и уничтожение исторически сложившегося разделения труда. "Мысль об уничтожении современного разделения труда в различной форме проходит сквозь все творчество Маркса. Эта мысль связана с процессом смены одного способа производства другим и с верой в линейный образ исторического развития, и, главным образом, неопровержимой верой в абсолютную ценность грядущей пролетарской революции" ^[3].

Выдвижение на первый план такого явления, как производительные силы, характеристики античного, феодального и капиталистического способов производства еще более усиливают элемент предопределения, позволяют отличить иллюзорное сознание от подлинного, подчеркивает Дюмон. Индивидуальность подразумевает солидарность, в основе этой посылки лежит аксиома - субординация будет изгнана из общества.

Дюмон анализирует высказывание Маркса и Энгельса об иллюзорности представлений людей о законах истории. Социальная сила представляется не как их собственная объединенная сила, но как некая чуждая им сила, о происхождении и целях которой они ничего не знают. Это положение наиболее совершенно развито в главе "Капитала" о товарном фетишизме. Французский антрополог, анализируя данные положения Маркса, пытается охарактеризовать эпистемологическую структуру его мысли и найти в ней уязвимые места. По его мнению, "в сознании Маркса и Энгельса в данном контексте укоренилось мнение об индивиде, существующем изолированно. Эта логическая ошибка тем более удивительна, что Маркс и Энгельс всегда отличались всесторонним подходом к анализируемым явлениям" ^{[3, p. 142]}.

В марксистском понимании, отмечает Дюмон, политическая экономия выступает как двойственное явление - с одной стороны, как наука, которой присущи строгие законы, с другой - как собрание этических норм.

В "Экономическо-философских рукописях" моральная сторона "метаэкономики" Маркса выражена более рельефно. Последнее чувствуется, например, в тональности критики взглядов Адама Смита и в характеристике эволюции английской политической экономии - как пути от лицемерия к цинизму. Признание принципа частной собственности внутренней основой человеческого существования является движущей силой этого пути. Частная же собственность, созданная отчужденным трудом, выступает для Маркса, подчеркивает Дюмон, как неразумная в гегелевском смысле этого слова. Но французский антрополог считает, что концепция отчужденного труда - идеалистическая конструкция, в которой чувствуется некий ассоциативный автоматизм, заимствованный от понятийного аппарата Гегеля и Фейербаха.

Понятие "отчуждение", существующее в философии, "реконструируется и укореняется в политической экономии. Это понятие не остается статичным, а претерпевает определенное развитие" ^{[3, p. 154]}.

Эволюция идеологемы Маркса Дюмон прослеживает при анализе "Экономических рукописей", созданных в период с июля 1857 г. по март 1859 г. Понятие идеи развития, связанной с идей гармонии частных интересов, просто исчезает при анализе Марксом проблемы частного интереса. "Суть дела заключается, скорее, в том, что частный интерес уже сам есть общественно определенный интерес и может быть достигнут лишь при условиях, создаваемых обществом, и при помощи предоставляемых обществом средств, т.е. что он связан с воспроизводством этих условий и средств. Это - интерес частных лиц; но его содержание, как и форма и средства осуществления, даны общественными условиями" ^{[23, с. 99]}.

Дюмон стремится доказать, что в "Экономических рукописях 1857-1859 гг." этическое начало становится менее рельефным. Оно растворяется в научном детерминизме. Эта мысль подкрепляется следующей обширной цитатой: "Производство господствует как над самим собой, если его брать в противопоставлении к другим моментам, так и над этими другими моментами. С него каждый раз процесс начинается снова. Что обмен и потребление не могут иметь господствующего значения - это ясно само собой. То же самое относится к распределению как распределению продуктов. В качестве распределения факторов производства оно само есть момент производства. Определенное потребление, определенное распределение, определенный обмен и определенные отношения этих различных моментов друг к другу. Конечно, и производство в его односторонней форме со своей стороны определяется другими моментами" ^{[23, с. 99]}. Картина экономико-социального развития, данная в этой фразе, лишена эмоциональных красок, свойственных образно-понятийному аппарату "Экономическо-философских рукописей 1844 г.". Здесь, например, отсутствует термин "движение частной собственности", встречающийся в раннем труде Маркса. Суждение, выраженное в вышеприведенной цитате, характеризуется Дюмоном как иерархическое. Термины "производство", "обмен", "распределение" и "потребление" не равнозначны. Термин "производство" имеет в данном случае два смысла: "производство выступает как главное понятие, как целое, которое как бы объемлет все остальные категории и мыслится как более существенное понятие, чем другие, а также употребляется и в более узком смысле - "производство в его односторонней форме" ^[3]. Подобная иерархичность в связи категорий и двойственность в понятии "производство" есть следствие того обстоятельства, что при помощи понятийного аппарата Маркса, по мнению Дюмона, нельзя выразить расчлененным образом такие явления, как отношение человека к природе, к вещному миру и отношение человека к обществу. Этот же принцип субординации категорий, отмечает Дюмон, используется и при характеристике сменяющих друг друга способов производства. Автор приводит следующую цитату Маркса из "Экономических рукописей 1857-1859 гг.": "Каждая форма общества имеет определенное производство, которое определяет место и влияние всех остальных производств и отношения которого поэтому точно так же определяют место и влияние всех остальных отношений. Это - то общее освещение, в сферу действия которого попали все другие цвета и которое модифицирует их в их особенностях" ^{[23, с. 43]}. Это суждение может быть, по мнению Дюмона, "классическим примером иерархического и холистского мышления" ^[3].

Сопоставляя "Экономическо-философские рукописи 1844 г.", "Немецкую идеологию" и "Экономические рукописи 1857-1859 гг." Дюмон отмечает, что неправильно противопоставлять ранние работы поздним. Он подчеркивает, что анализ доказывает развитие основных мыслей Маркса и развитие холистского элемента, подавляющего индивидуалистическое начало.

В "Экономических рукописях 1857-1859 гг." Маркс выступает против кодифицированного в XVIII в. образа Робинзона, естественного человека, изолированного индивида. Маркс четко конкретизирует данный постулат: "Пророкам XVIII века, на плечах которых еще всецело стоят Смит и Рикардо, этот индивид XVIII века, продукт, с одной стороны разложения феодальных общественных форм, а с другой - развития новых производительных сил, начавшегося с XVI века, - представляется идеалом, существование которого относится к прошлому" ^{[23, с. 17-18]}.

По мнению Дюмона, употребление слова Mensch (биологический индивид) не отражает сути понятия "индивид XVIII в.", здесь следовало употребить слово Mensch als Einzeler, близкое по смыслу к слову "личность". Кстати, отмечает французский антрополог, в этой же работе Маркс употребляет слово Einzeler в следующем контексте: "различные формы общественной связи выступают по отношению к отдельной личности, как всего лишь средство для ее частных целей, как внешняя необходимость" ^{[23, с. 18]}. Сопоставляя данную цитату с вышеприведенной, Дюмон делает следующий вывод: "Ясно, что Маркс теряет возможность систематически различать разницу между биологическим индивидом - частью всего человеческого рода - и личностью как ценностью, как самостоятельно мыслящим субъектом" ^[3]. Термины "индивид" и "личность" в контексте Маркса не всегда дифференцированы. С одной стороны, биологический индивид как производственная единица, работающий человек, по мнению Дюмона, рассматривается независимо от личности данного человека. С другой стороны, автор подчеркивает многообразие подхода Маркса к проблеме "роль человека в производстве". Индивид вычленяется, "как бы вырезается" из социально детерминированного процесса производства, в то же время индивид выступает как понятие историческое. Дюмон приводит следующую цитату Маркса из "Экономических рукописей 1857-1859 гг.": "Чем дальше назад уходим мы вглубь истории, тем в большей степени индивид, а, следовательно, и производящий индивид, выступает несамостоятельным, принадлежащим к более обширному целому" ^{[23, с. 18]}. В данном случае, отмечает французский антрополог, в связи с понятием "целое" понятие "индивид" употребляется как умозрительная конструкция. Пример подобной ментальной конструкции Дюмон находит и в "Капитале": "Та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоится, с одной стороны, на общей собственности на условия производства, с другой стороны - на том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан пуповиной к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью" ^{[24, с. 346]}.

Проблема развития индивида и личности в обществе отличном от мира, в котором господствует капиталистический способ производства, - центральная проблема (предыдущей) монографии Дюмона "Иерархический человек". В этой книге он уделяет значительное место системе "джаджмани" (jajmani) ^[1]. Этимологическое толкование этого термина, который характеризует основное качество социальных отношений в индийской общине, приводит к выводу, что коренное значение этого слова - "жертва". Религиозное значение, присущее понятию" "jajmani" достаточно важно и в наше время, хотя оно уже не соответствует своему древнему ведическому смыслу "жертва" ^{[1, p. 129]}. Поэтому отношения, характеризуемые термином "джаджмани", представляют собой неразделимый симбиоз производственных и религиозных отношений. По мнению Дюмона, система "джаджмани" основана на особой взаимности. Эта взаимность иерархична. Иерархичность системы заключается в том, что главному принципу взаимного оказания необходимых услуг всегда соответствует, как дополнительный, кастовый принцип. Толкование системы "джаджмани" породило дискуссию, которую можно свести к двум крайним точкам зрения. Одна - идеалистическая - рассматривала данную систему как сбалансированную взаимопомощь, другая, свойственная представителям слепого доктринерского материализма, подразумевала под "джаджмани" только экономические отношения. Сердцевину отношений, присущих индийской общине, не смогли понять, отмечает Дюмон, "ни Карл Маркс, ни Макс Вебер". Они не увидели здесь личностного начала.

"Макс Вебер в работе "Хозяйство и общество" ^[25] классифицирует различные типы разделения труда. Рыночная экономия соответствует автокефальному и автономному типу - здесь субъект действует в соответствии со своим личным интересом. А в индийской деревне элементы автономны и в то же время гетерономны: они удовлетворяют взаимные потребности членов группы" ^[1].

Не только значительная часть отношений, отмечает Дюмон, характеризуя систему "джаджмани" является личностной, но, кроме того, сама организация в определенной степени сконцентрирована и ориентирована к удовлетворению потребностей тех, кто вступает в систему отношений" ^[1]. Типичная психология члена индийской общины отлична от рыночной психологии европейца, "однако она не примитивна, ее можно сравнить с умонастроениями членов кооператива, первая цель которых создать равновесие между социальной функцией каждого и удовлетворением необходимых потребностей всех членов общины" ^{[1, p. 139]}.

Система каст в индийской общине, пишет Дюмон, должна казаться менее "эксплуататорской, чем демократическое общество. Если современный человек не видит этого, то причина подобного факта заключается в том, что современный человек не видит справедливости при отсутствии равенства" ^{[1, p. 139]}. Эта цитата выражает сущность концепции Дюмона: противопоставление демократического или эгалитаристского индивидуалистического общества холистско-иерархическому, классическим типом которого является система каст. Причем последний тип общества - более естественный и органичный.

Еще в 1966 г., когда социальная экология не была столь модной, как в наши дни, Дюмон доказывал патологичность социального прогресса. (Правда, в отличие от других противников прогресса французский антрополог признает, что разрушение социальной среды не является результатом распространения гуманистических и просветительских идей).

Главными принципами естественности и жизнеспособности кастового строя являются две основные ценности - самопожертвование и чистота. Эти принципы проявляются, например, в строгих ритуалах заключения брака. Многообразие ситуации порождается рядом возможностей заключения брака, ограниченных, однако, неукоснительным соблюдением кастовых законов. Автор показывает, как сливаются в единый процесс чистота и жертвенность при женитьбе мужчины из низшей подкасты или низшей касты на женщине из несколько высшей касты (напомним, что в Индии более 12 тыс. различных каст). Подобный брак возвышает мужчину, хотя он не достигает степени касты своей жены; значительное число подобных браков порождает существование подкаст.

Еще более выражены принципы "священной шкалы чистоты и осквернения" ^[26] в распространенном в Индии вегетарианстве. В основе индийского вегетарианства лежит многовековое переосмысление понятия "жертва". Это органичное для индуизма явление, по мнению Дюмона, помогло ему выжить в борьбе с более демократическим и ригористичным буддизмом. В XX в. мысль о том, что принятие плотской пищи оскверняет человека (поэтому брахман обязан придерживаться вегетарианского принципа), была демократизирована Ганди и слита с толстовским учением о непротивлении.

Анализируя такое социально-культурное явление, как кастовая система, Дюмон постоянно выдвигает тезис о ее уникальности. В процессе анализа кастовой системы он приходит к идее ее абсолютизации, уникальности. Последнее обстоятельство позволяет французскому антропологу отрицать возможность марксистского подхода к кастовой проблеме. Справедливо критикуя идеализацию индийской общины в работах ряда историков начала XIX в., а также в индийской романтической историографии конца XIX - начала XX в., Дюмон утверждает, что Маркс попал под влияние ряда английских историков викторианской эпохи, особенно Дж. Кемпбелла.

В своей книге "Индийская цивилизация и мы" ^[4] Дюмон пишет: "Сэр Генри Самнер Мэйн (славящийся своими консервативными взглядами) и Карл Маркс - антиподы, несогласно с распространенными идеями эволюционизма своего времени (викторианская эпоха), они видели в деревенской общине то, что Мэйн называл "детством человечества". Этот вывод позволяет Дюмону приписать Марксу взгляд, который сводится к тому, что индийская община в определенной степени идентифицируется со строем, который можно обозначить как примитивный коммунизм" ^{[4, p. 44]} (хотя Маркс сам об этом никогда не писал).

Дюмон опровергает тезис Мэйна о примитивном коммунизме индийской общины, приводя подробную характеристику уклада индийской деревни, жизнь которой он отнюдь не идеализирует. Он доказывает сложность кастового строя, подчеркивая, что последний является классическим завершением типа холистско-иерархических отношений, которые были свойственны средневековой Европе, а также, в меньшей степени, эпохе абсолютных монархий.

В Индии такое качество системы каст, как завершенность холистско-иерархического типа, проявляется в крайнем многообразии, а это в свою очередь позволяет утверждать себя даже в своем отрицании. Характерно, что гражданское неповиновение Ганди - прямое продолжение традиционного принципа самозащиты касты, и в то же время его борьба в защиту хариджанов (неприкасаемых) еще более обострила напряжение между кастами и содействовала укреплению кастовых перегородок. Воздействие течений, отрицающих кастовый принцип, а затем вписывающихся в кастовую структуру, - явление, распространенное на протяжении многовековой индийской истории. Эволюция индийской касты есть в то же время многовековая эволюция "групповой личности".

Наряду с кастообразованием внутри отдельных каст и между ними всегда наблюдался процесс сектообразования. Существует много вариантов влияния сект на касты, но, как подчеркивает Дюмон, характерно одно явление: сектообразование, хотя и более мобильный процесс, но, как и кастообразование, идет в основном по принципу жертвенности и чистоты. По мнению автора, в индийском кастовом обществе не существует социального конфликта в общепринятом западноевропейском понимании этого термина. Стремление индусов низших каст изменить свое положение в обществе сводилось к строгому подражанию социальному и моральному поведению брахманов. Принцип кастовости заключается в том, что развивается постоянная иерархизация общества. Сохранение структуры происходит путем вовлечения в нее чужеродных элементов. Стабильность и усложнение сосуществуют. Это явление связано с одной из характерных черт индуизма: "Традиционное общество в общем стабильно, пишет Дюмон, оно отделяется от истинного времени посредством мифа, который переносит конкретную действительность в план вечности мысли, и посредством обычая, который регулирует поток времени" ^[1]. Кастовая система подчиняла своему стремлению как христианство, так и мусульманство.

В урбанизированном обществе разрушается система "джаджмани", но каста как феномен выживает. Каста проявляет себя здесь как коллективный индивид, ее субстанция сохраняется ^{[1, p. 280]}. Каста приспособляется к буржуазной технической цивилизации, но это приспособление лишает ее существенного качества: принцип жертвенности, характерный для кастовой системы, заменяется капиталистическим принципом конкуренции. Касты выступают конкурентами на рынке торговли и труда. В настоящее время внутри кастового общества происходят противоположные процессы - с одной стороны, урбанизация делает касту более ригидной общностью, исчезают система подкаст и условия для иерархизации, с другой - принцип стремления к чистоте и брахманизации каст продолжает существовать. В городах касты сохраняются, а кастовой системы не существует.

Таким образом, понятие "иерархический человек" является примером сложнейшего многовекового процесса развития личности, неучтенного, как считает Дюмон, Марксом в его анализе. Подобное положение Дюмона остается недоказанным, поскольку у Маркса нет специальных трудов по истории индийских каст.

Маркс, по мнению французского антрополога, считает, что понятие "индивид" можно употреблять лишь применительно к высокой стадии развития социальных отношений. В обоснование данного тезиса Дюмон приводит следующую цитату Маркса: "Человек есть в самом буквальном смысле zoon politicon, не только животное, которому свойственно общение, но животное, которое только в обществе и может обособляться" ^{[23, с. 18]}. Здесь отсутствует, отмечает Дюмон, разграничение между биологическим и морально-нормативным в сущности индивида; здесь система Маркса исключает это разграничение.

Дюмон считает, что проблема, кто является главным субъектом производства - индивид или общество - остается у Маркса нерешенной. В "Экономических рукописях 1857-1859 гг." Маркс постоянно, отмечает Дюмон, выдвигает на первый план то индивида как субъекта производства, то общество. Так на одной из страниц Маркс пишет: "Когда речь идет о производстве, то всегда о производстве на определенной ступени общественного развития - о производстве общественных индивидов" ^{[23, с. 21]}; а несколько ниже он замечает: "Всякое производство есть присвоение индивидом предметов природы в рамках определенной формы общества..." ^{[23, с. 23]}.

Утверждение французского антрополога о двойственности подхода Маркса к проблеме - общество как субъект производства и индивид как субъект производства - есть в конечном итоге выражение принципа эгалитаристско-холистского равенства, который, по мнению Дюмона, является характерным признаком идеологемы Маркса, или эпистемы, как бы сказал М. Фуко, современный французский философ-структуралист. "С одной стороны, - говорит Дюмон, - индивид выступает как реальный субъект производства в современном обществе, с другой - он не реальный субъект производства, благодаря отчуждению" ^[3]. Первое положение у Маркса лишь иногда подчеркивается, второе - действующий постулат. "Говоря, что общество есть субъект производства, Маркс часто очень тесно сближает смысловое значение последней посылки с термином "развитие" ^{[3, p. 166]}. "Всегда имеется определенный общественный организм, общественный субъект, действующий в более обширной и более скудной совокупности отраслей производства" ^{[23, c. 22]}. В интерпретации Дюмона, общество, индивид и развитие сливаются у Маркса в одно понятие; вместе с тем французский антрополог постоянно указывает, что понятийный аппарат "Экономических рукописей 1857-1859 гг." превосходит по своей разработке и глубине "категориальный арсенал раннего Маркса. По мнению Дюмона, употребление Марксом таких терминов, как "индивид, производимый обществом", "социально детерминированное производство индивидов" и "социальный индивидуум", зиждется на убеждении, что они действуют лишь в хронологических пределах буржуазной эпохи" ^[3]. Индивид будущего должен быть иным. "Маркс не смог распутать узел противоречий в индивиде, связанный с нормативным и эмпирическим элементами, заключенными в нем самом". В своих работах "Homo hierarchicus" и "Индийская цивилизация и мы" Дюмон отмечает, что Маркс был под влиянием викторианских представлений линейного эволюционного мышления ^{[4, p. 129]}, однако в последней книге "От Мандевиля до Маркса" ^[3] Дюмон говорит о данном явлении весьма осторожно.

Маркс, по мнению французского антрополога, не смог раскрыть основной причины социального развития, т.е. решить противоречие между биологической природой индивида и его морально-нормативным элементом. Это обстоятельство Дюмон объясняет в значительной степени влиянием викторианских представлений о прогрессе - линейного эволюционного мышления. Эта двойственная природа индивида позволила Марксу допускать всегда при самой жесткой холистской структуре социума субъективность индивида, ибо революционная воля сразу же делала труженика субъектом. Существовал и другой момент, считал Дюмон, который видоизменял концепцию Маркса: помимо воли автора "Капитала" термины Смита и Рикардо, преобразованные Марксом, все равно продолжали нести первозданную информацию. Они связаны с процессом производства, а этот процесс в свою очередь индивидуалистичен. Дюмон отмечает, что отношения человека и природы индивидуальны и этот факт не учитывать нельзя.

В последней главе своей книги "От Мандевиля до Маркса" Дюмон пытается доказать, что через все творчество Маркса проходил конфликт между двумя типами видения развития индивидуалистического и иерархического, "принимающего форму конфликта между социологическим и холистским, с одной стороны, и экономическим и индивидуалистическим - с другой" ^{[3, p. 174]}.

В то же время, отмечает Дюмон, взаимоотношения между человеком и природой и между людьми не совпадают у Маркса при анализе процесса развития; в доказательство данного тезиса приводится цитата из "Капитала": "Как первобытный человек, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек, должен во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности; но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения" ^{[27, с. 387]}. Анализируя учение Маркса о товарном фетишизме, Дюмон утверждает, что тема несводимости отношений человека, с природой и отношений между людьми перерастает в несводимость двух марксистских схем - экономической и социологической. Для Маркса данная несводимость социологии и экономики - есть условие необходимости изменения социального бытия. Буржуазные отношения не могут быть не фетишизированы, поскольку они существуют в период, когда индивидуализм достигает сравнительно высокого развития. Создание коммунистического общества снимает противоречия между экономикой и социологией, характерные для капитализма.

Вот как Дюмон изображает схему развития по Марксу:

"Тезис": Первобытное общество: общественные отношения исходят из принципа самоудовлетворения. Этот период характеризуется зависимостью человека от природы, и конечная цель обусловливает появление различных форм зависимости.

"Антитезис": Буржуазный строй является кульминацией данной линии развития. Усиление власти человека над природой и, соответственно последнему, социального угнетения, разделения труда и отчуждения.

"Синтез": На основе роста производства происходит преобразование на подлинной человеческой основе общественного аспекта ранней стадии развития общества, в то же время сохраняется современная человеческая индивидуальность, очищенная от своих отрицательных черт" ^[3].

Основное направление развития - возрастание человеческой свободы. Дюмон считает, что данная схема предельно четко выражена в следующей цитате из "Экономическо-философских рукописей 1857-1859 гг.: "Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) - таковы: те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, - такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние, - такова третья ступень" ^{[23, с. 100-101]}.

Следует отметить, что Дюмон абсолютизирует буквализм перевода Grundrisse на английский язык. Поскольку в оригинале употребляется слово Unterdnung, которое иногда имеет значение "субординация", Дюмон высказывает мысль, что Маркс склонялся к выводу об извечности субординации в жизни людей. Две тенденции существовали и боролись на всем протяжении творчества Маркса - индивидуализм и социоцентризм. Причем последняя подчиняла себе первую. Основной вывод Дюмона заключается в том, что концепция Маркса противоречива, ему не удалось решить проблему свободы индивида.

Характерно, что проблема свободы и социального развития в анализе Дюмона почти не затрагивает диалектического подхода Маркса к рассмотрению вышеперечисленных проблем. Отечественный философ Е.Ф. Асмус писал в своей работе, что "люди являются не только актерами, но и авторами собственной драмы именно в силу того, что необходимость и закономерность исторических событий и процессов всегда есть лишь конкретный итог развивающейся деятельности самих людей. Необходимость эта может при известных условиях, которые подлежат выяснению, совершенно изменяться, не в смысле ее устранения или упразднения, что было бы невозможно, но в смысле все расширяющегося и углубляющегося тактического и теоретического овладения самой необходимостью, т.е. в смысле изменения тех общественных условий и отношений, в которых люди впредь будут действовать" ^{[29, с. 236]}.

Отечественные ученые, анализируя работы Маркса, отмечают: "антиномия" тотальности и индивидуальности предстала как выражение движения реального противоречия истории, в которой развитие способностей рода "человек" вначале совершается за счет большинства человеческих индивидов, а перспектива его разрешения обозначена как вытекающее из этого процесса совпадение развития способностей рода с развитием каждого отдельного индивида" ^{[30, с. 52-53]}.

По мнению Дюмона, Маркс, исходя из линейного представления о развитии, не мог обосновать процесс смены одного способа производства другим и решить проблему земельной собственности: "Концепция Маркса о линейном развитии форм собственности произвольна и противоречит его блестящему анализу материала. Истина заключается в том, что частная собственность полностью отделена от феодальной и ее появление определяется революцией в сознании. Этот процесс знал и сам Маркс, виртуозно раскрыв и прекрасно описав его в главе о первоначальном накоплении" ^[3]. Дюмон отмечает, что положение Маркса о смене форм собственности является ключевым пунктом в его теории развития. Но попытка Дюмона найти противоречия у Маркса не увенчалась успехом - его ждала судьба всех западных марксологов - он не смог доказать своих выводов.

Нельзя согласиться с мнением Дюмона о том, что в основе понимания Марксом процессов развития и прогресса лежал традиционный линейный образ, свойственный науке "викторианского периода". Анализ отечественными учеными "Экономических рукописей 1857-1859 гг." позволяет сделать вывод о гораздо более сложном образе прогресса, видимом Марксом, чем картина линейного или спиралевидного развития. Маркс видит "возможность универсального развития индивида и действительное развитие индивидов на этом базисе как беспрестанное устранение предела для этого развития, предела, который и осознается как предел, а не как некая священная грань" ^{[31, с. 35]}.

В отечественном исследовании "Проблема человека в "Экономических рукописях 1857-1869 годов" К. Маркса" отмечается: "Это не унылое единство однообразия, это целый спектр, это единство многообразия. Вопреки идеалу всеупрощающего, подогнанного под ранжир порядка в природном, социальном и духовном лице, вопреки архаическому однолинейному монизму в действительности никакое противоречие не разрешается однозначно, а напротив, порождает спектр возможностей, не только состязающихся друг с другом, но одновременно также обогащающих друг друга" ^{[30, с. 163]}. Что же касается универсального и конкретно-целостного развития человека, то оно может совершаться только путем ничем не скованного, заранее не заданного умножения индивидуально-личностных способов бытия, только через полифонию всех многоликих осуществлений этого развития. Попытка найти у Маркса противоречия не удалось, так же как попытка приписать Марксу линейный образ развития. Ведь Дюмон не уделяет внимания проблеме диалектичности развития, которая является главной проблемой марксизма о развитии.

Пример эволюции взглядов самого Дюмона весьма поучителен. В первой своей книге Дюмон, изучая конкретную проблему касты в Индии, попытался на базе этой проблемы разработать общие закономерности общественного развития. Первоначальным теоретическим постулатом построений Дюмона явилось утверждение о существовании двух идеальных типов (в веберовском понимании этого термина) человеческого существования: холистско-иерархического и эгалитариотоко-индивидуалистического. Всю историю цивилизации он рассматривает как огромное количество множеств и подмножеств, в которых проявляются различные сочетания этих идеальных типов.

Социальный антрополог Дюмон должен был бы выступить как хладнокровный наблюдатель социального процесса, он пытался занять подобную позицию, но ему это не удалось. Его симпатии несомненно на стороне холистско-иерархического типа - носителя социальной стабильности, а эгалитаристско-индивидуалистический тип, хотя и содержит творческое начало (которое существует как качество в первом идеальном типе), но несет тенденцию разрушения общества.

Характерно, что Дюмон называет иерархического человека Ново magor, а эгалитарного - Homo minor ^[1]; в этих латинских названиях получили свое выражение симпатии и антипатии Дюмона.

Пытаясь в последней своей книге и статьях объяснить развитие "эгалитаристской индивидуалистической идеологемы" на примерах творчества отдельных мыслителей (Ф. Кенэ, Дж. Локка, Б. Мандевиля, А. Смита, Т. Гоббса и др.). Дюмон применяет свою систему взглядов, причем ему удается оставаться логичным, а в детальном анализе - прийти к ряду интересных выводов. Но картина существенно меняется, когда он начинает применять свой метод для анализа работ Маркса. Стремясь остаться на позиции объективного исследователя, он избегает приемов карикатуры на марксизм, так часто употребляемых западными исследователями.

Дюмон анализирует отдельные отрывки из "Экономических рукописей 1857-1859 гг.", "Экономическо-философских рукописей 1844 г.". Однако вырывая из текстов, где господствуют строгие принципы диалектического мышления, отдельные цитаты, он не может доказать своего тезиса. Искусственность построения концепции Дюмона проявляется при анализе последних работ Маркса.

Дюмон считает, что современное западное эгалитарно-индивидуалистическое общество должно осознать необходимость общественной иерархии как ценности. "Иерархический человек должен помочь эгалитарному" ^{[1, p. 263]}.

Необходимость общественной иерархии означает защиту частной собственности на средства производства, отрицание каких-либо социалистических идеалов. Журнал "Эспри", активно пропагандировавший идеи Дюмона, поскольку критика индивидуализма во многом совпадает с направлением журнала, не согласился с его последним выводом. Это означало бы полный отказ от коммунитарного социализма основателя журнала Э. Мунье. Поэтому сотрудничающий в журнале Жан-Поль Симеон пытается опровергнуть вывод о вечности иерархии в обществе, но его аргументы построены на риторических приемах, а не на логике. Дюмон, исходящий из относительно строгой концептуальной схемы, более последователен. Он считает необходимым для будущего существования "реинтеграцию научной культуры в других человеческих культурах" ^{[7, p. 68]}. Научная рациональность, которая является главной мерой истины для современных людей, способна каждый раз лишь понять какой-то срез тотального бытия.

Проникновение в мифологическую форму сознания, которая сосуществует с рациональной (здесь социальная антропология играет важную роль), может содействовать преобразованию сознания людей. Я верю, что антропология может помочь вновь обрести и восстановить принцип единства культуры, где господствует наука" ^{[6, p. 99]}.

Научное мышление, строгая логика которого признается всеми, должно изменить структуру обыденного и массового сознания, преисполненного мифологическими и субъективными представлениями, и само изменяться. Однако Дюмон отлично понимает, насколько сложен этот процесс. И насколько обще и потому смутно выражено условие задачи. "Читатель, который не отрицает мои тезисы из книги "Эгалитарный человек" ("От Мандевиля до Маркса"), остается недовольным из-за отсутствия позитивного проекта. Я формулирую проблему, не предлагая решения" ^{[7, p. 69]}. Таким образом, Дюмон сам признается в отсутствии у него позитивного проекта. Но главная мысль его последних книг и статей заключается в том, что вообще нет позитивного проекта. Логика исследования проблемы приводит его к анализу творчества Маркса. Но попытка Дюмона препарировать, с точки зрения своей концепции, Маркса терпит неудачу.

Библиография

1. Dumont L. Homo hierarchicus: Essai sur le sisteme des castes. P.: Gallimard, 1967. 445 p. (Bibl. des sciences humaines).

2. Dumont L. Homo aequalis. P., 1977.

3. Dumont L. Prom Mandeville to Marx: The Genesis and triumph of economic ideology. Chicago; London: Univ. of Chicago press, 1977. IX, 236 p.

4. Dumont L. La civilisation indienne et nous. P.: Libr. Colin, 1975. 142 p. (Coll. "U. Prisme"; 46).

5. Dumont L. La conception moderne de l'individu: Notes sur sa genese en relation avec la conceptions de la politique et de l'Btat a partir du XVTII s. Esprit. P., 1978, N.S., a. № 2, 2, p. 18-54.

6. Dumont L. La communaute anthropologique et ideologic. Homme. P., 1978, t. 18, № 3/4, p. 87-100.

7. Dumont L. Qustions a Louis Dumont sur I'inmodernite. Esprit, P., 1979, N.S., a.3, № 9/10, p. 65-73.

8. Tocqueville А. La democratic en Amerique. P., 1968.

9. Broglie L. Savants et decouvertea. P., 1951.

10. Shumpeter I. History of economic analysis. N.Y., 1954.

11. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. 1.

12. Локк Дж. Избранные философские произведения. М., 1960. Т. 2. О государственном правлении.

13. Мандевиль Б. Басня о пчелах. М., 1974.

14. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962.

15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. 2.

16. Афанасьев B.C. Этапы развития буржуазной политической экономии. М., 1971.

17. Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 219-238.

18. Hyppolite J. Etudes sur Marx et Hegel. P., 1955.

19. Гегель Г.Ф. Соч. M., 1940. Т. 7. Философия права.

20. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42.

21. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3.

22. Штирнер М. Единственный и его собственность. СПб., 1909.

23. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1.

24. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. Ч. 1.

25. Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen, 1956.

26. Куценко А.А. Пути эволюции индийской касты // Народы Азии и Африки. М., 1978. № 4. С. 43-58.

27. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. 1.

28. Асмус Е.Ф. Избранные философские произведения. М., 1969. Т. 2.

29. Проблема человека в "Экономических рукописях 1857-1869 годов" К. Маркса / Отв. ред. Е.Я. Режабек. Ростов, 1977. С. 52-53.

30. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 2

Размещено на Allbest.ru