Учение Б.Н. Чичерина о человеческих союзах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Учение Б.Н. Чичерина о человеческих союзах

Чижков Сергей Львович

Аннотации

Предметом исследования является концепция "человеческих союзов" Б.Н. Чичерина, наиболее полно изложенная им в одной из последних его работ - в "Философии права". Гегель, как мы знаем, также разрабатывал концепцию союзов в своем философско-правовом учении, однако, концепция Чичерина от гегелевской радикально отличается. Чичерин рассматривает союзы в качестве универсальных форм земного сосуществования людей, которые связаны с самой онтологией человеческого существования. Поэтому, как считает Чичерин, государство как человеческий союз, хотя и является высшим союзом, но не снимает в себя и не отменяет других союзов. Все четыре человеческих союза - семья, гражданское общество, церковь и государство - составляют единое уравновешенное целое. Сравнительный анализ взглядов и подходов Чичерина к анализу природы человеческих союзов на разных этапах его творческой эволюции показывает, что концепция государства как союза претерпела значительные изменения. Научная новизна данного исследования связана с углубленным исследованием природы человеческих союзов, их связи с онтологией человеческого существования и в первую очередь с идеей свободы. В исследовании показана роль каждого из союзов как с точки зрения реализации в них свободы человека, так и с точки зрения соотношения в них права и нравственности. союз философия онтология

Ключевые слова: Борис Николаевич Чичерин, человеческие союзы, свобода, государство, семейство, гражданское общество, нравственность, право, власть, общее благо

DOI:

10.7256/2409-8728.2016.12.2140

Дата направления в редакцию:

22-12-2016

Дата рецензирования:

17-12-2016

Дата публикации:

25-12-2016

Abstract.

The subject of research is the concept of "human unions" by Chicherin. Hegel, as we know, also developed the concept of unions in his philosophical and legal doctrine. But the concept of Chicherin is radically different. Chicherin considers human unions as universal forms of earthly coexistence of people who are connected with the ontology of human existence. Therefore, according to Chicherin, the state as a union of men, even though it is the highest union, but does not eliminate other unions. All four human unions - family, civil society, church and state - constitute the single balanced whole. Comparative analysis of the views and approaches of Chicherin towards the analysis of nature of human unions at different stages of his creative evolution, demonstrates that the concept of the state as human union has undergone significant changes. The scientific novelty of this study is related to the in-depth study of the nature of human association, their relation with the ontology of human existence in the first place with the idea of freedom. The work illustrates the role of each union from the perspective of realization of the freedom of men within it, as well as correlation between the law and morals.

Keywords:

morality, civil society, family, state, freedom, human unions, Boris Nikolaevich Chicherin, law, authority, common good

Чичерин в своих работах всегда подчеркивает, что свобода, как неотъемлемое свойство разумных воль, лежит в основании человеческого общежития. Учение о человеческих союзах должно стать логическим продолжение его концепции взаимосвязи внутренней и внешней свободы, нравственности и права. В этой связи, с одно стороны, крайне важно понять, как идея свободы, "развиваемая им всецело в рамках метафизического персонализма"[2, С. 14], может быть реализована в его концепции человеческих союзов как форм "объективной нравственности". С другой стороны, не мене важно понять, как Чичерин представляет себе реализацию свободы в государстве, которое по его мысли, не только является верховным союзом, но также обладает и верховной властью, то есть властью, способной принуждать любого, не будучи принуждаемой ни кем и ни чем.

В отличие от Канта учение Чичерина о нравственности, при всей его строгости, не может рассматриваться как ригористическое. Чичерин всегда понимал и неизменно подчеркивал, что, живя в реальном мире и стремясь реализовать свои потребности, человек иногда вынужденно, но по большей части добровольно и осознанно уклоняется от исполнения нравственного закона, поступает ему наперекор. Даже вполне достойные люди, учитывая реальные обстоятельства жизни, вынуждены подчас идти на сделки со своей совестью. Поэтому, считает Чичерин, все учения, ориентированные на достижение нравственного идеала в рамках земной жизни человека, являются утопическими. Тем более утопическими представляются ему и разного рода милленаристские социальные учения, к которым он относит и социалистические учения. Чичерина в принципе не устраивают не только социалистические, но все социоцентристские концепции, низводящие личности к простой функции от общества. Его подход принципиально иной: думают, чувствуют и действуют лица, от них все исходит и к ним все возвращается. Поэтому наука об обществе должна включать в себя этот принципиальный момент и двигаться в логике построения лицами полноты своих взаимоотношений.

Ни нравственный идеал, ни Царство Божие на земле не осуществимы, но это не означает, что люди не могу в своей земной жизни достигнуть известной высоты посредством работы собственной души. Потому что "как ни слаб подчас свободный голос совести, как ни часто он заглушается страстями, он один дает человеку нравственную цену и способен поднять его над низменным уровнем естественных влечений. Где нет внутреннего свободного самоопределения - там о нравственности не может быть речи, а потому искать осуществления нравственного идеала помимо этого начала и безнравственно, и нелепо" [9, С. 171-172]. Любые попытки добиться нравственного возвышения человека посредством власти или любого другого принуждения обречены на неуспех, а по сути, являются извращением нравственного закона.

Тот факт, что Царство Божие на земле не осуществимо не означает также и того, что общественная жизнь посредством труда многих поколений не может быть переустроена в соответствии с нравственными требованиями, или что не могут быть установлены учреждения, соответствующие требованиям нравственного закона. Такая ситуация не требует того, чтобы все люди были добродетельны, но требует, чтобы они соблюдали правовые нормы. Именно в общественной жизни, считает Чичерин, "нравственность встречается с правом" и формируется то, что можно назвать "объективной нравственностью".

Концепция объективной нравственности как будто противоречит базисным установкам персоналистической философии Чичерина. Действительно, если внутренняя свобода и связанная с ней нравственность - это всегда и только атрибуты конкретного разумного существа, то о какой общественной нравственности можно говорить? Общественная нравственность не может каким-либо образом вмешиваться в нравственность личную, не может оказывать на нее какого-либо давления, так как во имя исполнения человеком нравственного закона не может быть установлена ни какая форма принуждения его к этому. Концепцию объективной нравственности Чичерин разрабатывает в рамках своего учения о человеческих союзах, которое должно ответить на вопрос о том, как внутренняя свобода личности может быть обеспечена в сфере общественных отношений, наполненных самыми разнообразными механизмами принуждения.

На первый взгляд ответ Чичерина очень напоминает учение Гегеля об объективном духе, которое завершается учением о нравственности, включающей в себя семью, гражданское общество и государство. Но это далеко не так. Различие даже не в том, что Чичерин добавляет еще одни союз - церковь, и даже не в том, что природа каждого союза уникальна и не может быть "снята" в вышестоящем союзе, а в том, что он принципиально иначе понимает связь права и нравственности, а также статус личности в этих союзах.

Чичерин критикует Гегеля за то, что тот, хотя и признает личность в качестве носителя духа, все же рассматривает ее лишь как "преходящее явление общей духовной субстанции, выражающейся в объективных законах и учреждениях" [9, С. 179]. Для Гегеля лица постоянно меняются, тогда, как учреждения остаются, следовательно, полагает он, нравственность надо исследовать через развитие и становление ее объективных форм, где высшей формой выступает государство. Гегель поэтому утверждает, что именно "государство есть действительность нравственной идеи - нравственный дух". Полностью эта мысль Гегеля звучит так: "Государство есть действительность нравственной идеи - нравственный дух как очевидная, самой себе ясная, субстанциальная воля, которая мыслит и знает себя и выполняет то, что она знает и поскольку она это знает. В нравах она имеет свое непосредственное существование, а в самосознании единичного человека, его знании и деятельности - свое опосредованное существование, равно как самосознание единичного человека посредством умонастроения имеет в нем как в своей сущности, цели и продукте своей деятельности свою субстанциальную свободу"[1, С. 279]. В нем воля не просто мыслит, знает себя и действует, но и в сознании единичного человека имеет свое опосредствованное существование. В этом смысле в государстве нравственность достигает единства своего понятия и реальности.

Объективная нравственность у Гегеля проходит через три ступени становления, через три союза - через семью, гражданское общество и государство. Высоко оценивая эту идею, Чичерин все же считает, что Гегель недооценил того обстоятельства, что любой союз основывается на личном начале, что живые лица, а не мертвые учреждения являются выражением духа, что целью союзов могут быть только разумные и свободные лица. "Не лица существуют для учреждений, а учреждения для лиц. От них исходит и совершенствование учреждений. Последние развиваются и улучшаются именно вследствие того, что лицо отрывается от существующего порядка и предъявляет свои требования и свои права" [9, С. 180]. Поэтому, считает Чичерин, именно лицо является "краеугольным камнем всего общественного здания".

У Гегеля мы видим, что нравственность возможна исключительно как объективная нравственность, поскольку право - это только проявленность личности в ее внешних отношениях, требующих быть лицом и уважать других в качестве лиц, а субъективная мораль образует пространство внутренней свободы и только. Семья, гражданское общество и государство - это формы, а скорее даже этапы формирования объективной нравственности и, соответственно, свободы в ее полноте.

Чичерин предлагает принципиально иной путь: общественные отношения надо исследовать в первую очередь через анализ того, как свобода осуществляет себя в разных формах человеческих союзов, как взаимодействие этих союзов формирует сферу объективного права. Поэтому для Чичерина объективное право формируется не государством, а общественной жизнью, государство же более или менее удачно его формулирует в нормативных документах и принуждает к исполнению.

Таким образом, вопрос о роли и месте человеческих союзов рассматривается через призму формирования взаимосвязи нравственности и права, специфичных для каждого из союзов. Обычно отмечают, что Чичерин выделяет четыре элемента любого союза: власть, закон, свободу и общую цель. Здесь важно подчеркнуть, что для него это чисто формальные юридические элементы, тогда как подлинным содержанием этих союзов является особенная в каждом из них связь нравственного начала с правом. Именно специфическим соотношением нравственности и права определяется то, как в каждом из союзов формируются их цели, как функционирует власть, и как соотносятся власть, закон и свобода.

Часто в исследованиях эти четыре союза обозначают как общественные союзы [11, С. 165-244], что очень не точно и даже глубоко неверно. Почему Чичерин говорит не об общественных, а именно о человеческих союзах? Отчасти это понятно из уже сказанного выше, но все же остановимся на этом чуть подробнее. Используя слово "человеческие", Чичерин стремится точно указать природу данных союзов, их онтологию: именно лица составляют данные союзы, а не некие общности, именно они вступают в союзы и, как правило, одновременно входят во все четыре. К тому же, подчеркивает Чичерин, сами человеческие союзы могут выходить далеко за пределы границ наличных обществ и государств с их учреждениями и установлениями, что чаще всего и бывает с такими союзами как церковь и гражданское общество. Человеческие союзы - это те фундаментальные союзы, в которых с необходимостью протекает земная жизнь человека как природно-духовного существа.

В работах Чичерина мы встречаем и понятие "общественные союзы", но ими он обозначает объединения людей, сформировавшиеся в результате устойчивых связей в обществе, либо образуемые для реализации каких-то особых интересов, либо возникших в силу выполнения людьми особых функций в человеческих союзах. Типичными общественными союзами являются сословия, партии, корпорации, разного рода профессиональные и иные объединения людей.

Каждый из четырех союзов - семья, гражданское общество, церковь и государство - имеет собственную природу и занимает свое уникальное место в системе общественных отношений. Каждый человеческий союз имеет свои способы регуляции, свою степень допустимой внешней свободы, свои цели и свою форму власти. Несмотря на это многообразие, главной целью любого союза является полное развитие всех его элементов и согласное их действие, главная же функция власти заключается в реализации этой цели. Чичерин пишет: "Круг ведомства и способы действия власти определяются общественной целью, которая, таким образом, составляет необходимую принадлежность всякого союза. В ней выражается его идея, т. е. то начало, во имя которого он существует и которое он призван осуществить во внешнем мире. Высшее осуществление идеи союза состоит в полном развитии всех его элементов и согласном их действии. Это составляет для него идеал, приближение к которому есть цель развития. Мы видели, что совершенством называется согласие в полноте определений; здесь это понятие прилагается к отдельным союзам, сообразно с природою и назначением каждого" [9, С. 183].

Приступая к анализу человеческих союзов, Чичерин должен по-новому решить вопрос о соотношении права и нравственности. Если до этого он отстаивал автономию нравственности, в том числе и от права, то переходя к союзам, он должен найти какие-то формы их взаимодействия при, безусловно, сохраняющейся автономии нравственности, недопустимости какой-либо замены "внутреннего решения совести принудительным внешним законом" [4, С. 284]. Следовательно, именно со стороны нравственности должно прийти признание права, а само право должно, соответственно, продемонстрировать наличие у него возможностей, соотносимых с нравственными. Право действует принудительно, но "нравственный закон может требовать от совести человека добровольного подчинения установленному юридическим законом порядку, как необходимому условию мирного сожительства между людьми" [9, С. 183]. Это требование вытекает из необходимости уважения к личности как к источнику права, следовательно, и к общественному порядку, охраняющему право.

В человеческих союзах уважение к праву, следовательно, становится нравственным требованием. Это, однако, не означает, что человек должен уважать любой закон, даже самый вздорный, он должен ему подчиниться, но вопрос об уважении остается исключительно в сфере компетенции его совести. При этом Чичерин отмечает, что право призвано устанавливать "правду" в общественных отношениях, поэтому законы всегда находятся под давлением, идущим со стороны представлений людей о должном, справедливом, правильном. Субъективное право определяется Чичериным как "нравственная возможность, или, иначе, как законная свобода что-либо делать или требовать" [9, С. 80]. Право реализуется, в конечном счете, только в рамках действующего законодательства, однако представления людей не есть что-то пассивное и незначительное, полагает Чичерин, поскольку именно представления людей, ни для кого не обязательные, становятся постепенно законами, обязательными для всех.

Далее в своем анализе мы последуем за логикой чичеринской мысли и постараемся точно воспроизвести ключевые положения, характеризующие содержание свободы и взаимосвязь нравственности и права, а также постараемся показать реализацию понятия "объективная нравственность" в четырех человеческих союзах.

Семья, или как ее чаще обозначает Чичерин "семейство", - это основанный на природе человека союз, в котором "не власть, а любовь составляет преобладающее начало" [9, С. 189], то есть в семье определяющими являются непосредственно-нравственные отношения. Юридический же элемент возникает только в браке, когда "стороны принимают на себя постоянные обязанности, нарушение которых есть преступление против семейного права" [9, С. 189]. В отличие от договора отношения в браке определяются не соглашением сторон, а общим законом, определяющим эти отношения. Не простое сожительство, а именно брак, считает Чичерин, налагает "печать духа" на естественную связь людей, возводя ее в "высшую сферу". Но все же не право, устанавливающее лишь внешнюю форму, а именно нравственность является "оживляющим духом" в браке. Возвышение над случайными влечениями во имя постоянной связи с другим человеком может быть только свободным и обоюдным. Поэтому "естественное влечение друг к другу приобретает здесь характер духовного единения, скрепленного сознанием исполнения высшего закона нравственного мира" [9, С. 191]. Связь в семейном союзе, как и всякие нравственные отношения, держится только свободою, но где есть свобода, там возможны и уклонения от обязательств.

Интересно, что говоря о семье, Чичерин не ограничивается только рассмотрением нуклеарной семьи, а говорит также о связи поколений, в том числе и через собственность. Собственность, разного рода вещи имеют значение не только и не столько материальное, сколько духовное. Родной дом - это не только место жизни нескольких поколений, но и "средоточие духа": "Именно в отношении к семейному быту с понятием дома связываются самые возвышенные и святые человеческие чувства - любовь к родителям, воспоминания детства, дружеское единение семьи, тот нравственный дух, который выносится из этой среды и который, переходя от поколения к поколению, составляет самую крепкую основу общественного быта. Дом составляет видимое средоточие этого духа: это центр всех семейных преданий. Через него семья продолжается за пределами своего земного существования" [9, С. 197]. Эти слова написаны Чичериным уже в конце своего собственного земного пути и описывают жизнь, по его признанию, уходящую, связанную в большей степени с дворянским бытом. Его размышления о прислуге, ее душевной связи с семьей и превращающей, по сути, ее в членов семьи, - все это дань уходящей эпохе, но не только. Мы видим, что семейный союз для Чичерина - это в первую очередь система духовных связей и привязанностей, которая определяет, в конечном счете, и материальные отношения, поэтому вопросы наследования должны решаться так, чтобы семейные и родовые узы не разрушались или, по меньшей мере, не подвергались слишком серьезным испытаниям. В этом отношении интересна его мысль о том, что наследное имущество не может рассматриваться как собственность исключительно только родителей, получивших наследство, поскольку собственность эта создана предыдущими поколениями и призвана обеспечивать все потомство, отсюда вытекают и права детей как продолжателей рода. И в этом тоже видна связь его идей с реалиями именно дворянской жизни.

Государство вырабатывает законы, которые регулируют вопросы брака и наследования, но оно не может, исходя из так называемых государственных интересов, бесцеремонно вмешиваться в эту жизнь и вводить внешним образом нормы, которые расходятся с традициями. Именно традиции и обычаи, тесно переплетенные с нравственностью, управляют жизнью семьи, а во многом и наследственными отношениями, которые государство должно регулировать с учетом традиций. Закон Петра Первого о майоратах не смог привиться русскому обществу, считает Чичерин, поскольку полностью расходился со сложившимися в России нравами и традициями.

По мере расхождения семейных ветвей связи родственников слабеют, родовые связи распадаются, а отношения постепенно превращаются в отношения посторонних. Нерасчлененность права и нравственности, их синкретизм начинает распадаться. "Через это семейство переходит в гражданское общество. С другой стороны, присущий семейному быту нравственно-религиозный элемент образует свой самостоятельный союз - церковь. Эти два противоположные друг другу союза составляют вторую ступень развития человеческого общежития" [9, С. 201].

Это высказывание Чичерина не следует понимать так, что и церковь, и гражданское общество как союзы в буквальном смысле возникают из семьи, в результате ее разложения или расхождения ее ветвей. Во-первых, возникновение этих двух союзов далеко не в равной степени связаны с разложением семейного союза. Если о гражданском обществе в этом отношении еще можно привести аргументы, то в отношение церкви их просто нет. Ни религиозное освящение брака, ни установление его святости, ни религиозные обряды, считает Чичерин, в принципе не создают семьи, поэтому так важен для создания семьи брак, то есть гражданский акт, а для этого, в свою очередь уже должно существовать государство. Во-вторых, союзы рассматриваются Чичериным не в их историческом развитии и генезисе, а только с точки зрения формы и содержания взаимосвязи права и нравственности, то есть с точки зрения того, как в принципе в системе общественных отношений должна осуществляться эта взаимосвязь. Семья характеризуется их синкретическим единством, гражданское общество - преобладанием правовых отношений, церковь - нравственных, государство же, хотя и представляет собой верховный союз, реализующий идею свободы и общего блага, все же в своей деятельности должно обеспечивать высокую автономию других трех союзов. В этой связи, забегая вперед, важно подчеркнуть, что у Чичерина в вопросе о государстве речь не идет о снятии в нем истины предшествующих союзов, как это происходит у Гегеля.

Гражданское общество - это сфера человеческого существования, где доминирует частный интерес и право. Так, что же, по Чичерину, представляет собой гражданское общество как человеческий союз? Чтобы понять логику чичеринской мысли, надо отодвинуть современные представления о гражданском обществе. Говоря о сфере гражданского общества, мы, как правило, говорим о сфере, где люди самоорганизуются для решения, как локальных проблем общественной жизни, так и более общих: где они проявляют публичную активность, действуя через разного рода общественные объединения, защищают права и интересы граждан, а также общественные интересы перед лицом государства. Этот аспект гражданского общества Чичерин также исследует, но относит его к сфере политической жизни, то есть к сфере взаимоотношений гражданского общества и государства. Чичерин вслед за Кантом и отчасти за Гегелем под предпосылкой гражданского общества понимает в первую очередь экономическую жизнь, "экономический оборот", то есть сферу самодеятельности граждан, связанную с производством, с разделением труда, с обменом и так далее. Будучи закрепленным в системе договоров и разного рода сделок экономический оборот уже предстает как гражданский оборот. Его осново, по Чичерину, является частное право. То есть в первом приближении "гражданское общество" - это система отношений автономных лиц как физических, так и юридических, основанных на частном праве. Но, как мы увидим ниже, Чичерин на этом не останавливается, а предлагает более широкий взгляд на гражданское общество.

Чичерин так определяет гражданское общество: оно "есть совокупность частных отношений между лицами, управляемых гражданским, или частным, правом. Кроме отдельных лиц сюда входят и образуемые ими частные союзы. С этой точки зрения семейство входит в состав гражданского общества, хотя оно имеет, как мы видели, свои собственные, специально ему свойственные начала" [9, С. 202]. Для Гегеля гражданское общество - это скорее отрицание семьи. В гражданском обществе дух обособляется на множество отдельных лиц, тогда как семья - это одно лицо. Более того, полагает Гегель, гражданское общество существенно связано именно с нравственным распадом семьи в том смысле, что единство семьи как духовного целого разрушается вследствие обособления детей, ставших свободными личностями, обладающими к тому же обособленным имуществом. Гражданское же общество чревато взаимным произволом, считает Гегель. Нравственный порядок в нем формируется и поддерживается не посредством семейных связей, а по большей части через формирование сословий, каждое из которых создает свои устойчивые представления о добропорядочности и чести.

Частные отношения формируются как результат реализации людьми своих интересов. Интересы - это частные цели, которые перед собой ставит человек и для реализации которых необходимо взаимодействие с другими людьми, то есть это сфера внешней свободы. Интересы эти многообразны и формы взаимодействия людей по их реализации также разнообразны. В результате создается сложная ткань отношений, совокупность которых Чичерин и называет гражданским обществом или просто обществом. Право здесь определяет область внешней свободы человека, то есть свободу преследовать эти цели совместимым со свободой других людей способом.

Это создает иллюзию, считает Чичерин, будто гражданское общество лишь часть государства, то есть та часть государства, в которой самим же этим государством дозволяется определенная самодеятельность граждан. Результатом такого подхода становится убеждение, что гражданское общество следует регулировать не только нормами частного и в первую очередь гражданского, но и публичного права. Критике такого подхода Чичерин всегда уделял особое внимание, поскольку "находясь в государстве и подчиняясь ему внешним образом, общество состоит с ним в постоянном взаимодействии. Оно влияет на государство, так же как последнее со своей стороны влияет на него. Но общество не поглощается государством, так же как и семейство им не поглощается, хотя и оно в нем находится и состоит у него в подчинении. Для человеческой личности, для ее свободы и прав это признание самостоятельности гражданского общества имеет в высшей степени важное значение, ибо этим она ограждается от поглощения целым" [9, С. 203].

Сам Чичерин в своих "Воспоминаниях" пишет, что к этим мыслям он пришел еще в пятидесятые годы, когда стал критически относиться к некоторым гегелевским построениям. Два ключевых различия позиций уже тогда отмечал сам Чичерин. Во-первых, порядок, основанный на частном праве не может именоваться государством, а только гражданским обществом. Во-вторых, пишет Чичерин: "Я понял, что те ступени, которые Гегель называет моментами развития, составляют вечные элементы человеческого духа, имеющие право на самостоятельное существование и сохраняющиеся при дальнейшем движении… Точно так же и гражданский порядок, основанный на частном праве, никогда не может поглотиться государством" [5, С. 201-202]. Мы видим, что идея конкретности духа как единства общего и особенного, то есть, идея о том, что предшествующие элементы и формы жизни не снимаются в более высоких, а продолжают свое самостоятельное существование - эта идея Чичериным была сформулирована еще на заре его научной деятельности.

Чичерин довольно четко отделил гражданское общество от государства, но при этом он считает, что необходимо правильно понимать вопрос о соотношении гражданского общества и экономической жизни. Экономическая жизнь протекает по своим собственным законам, и эти законы становятся предметом особой науки - политической экономии. Особенность экономической жизни в том, что ее законы не зависят от воли людей. В известном смысле это сфера не только "свободы" но и "природы", так как законы, которые действуют в этой области, хотя и предполагают наличие разумных существ, но все же действуют не зависимо от них. Чичерин в этой связи критикует "морализирующих экономистов", желающих внедрить этические принципы в экономические отношения. Простое морализаторство с целью изменить эти законы совершенно бессмысленно. Вопрос о сочетании "экономических начал с юридическими и нравственными требует предварительного специального изучения, как права, так и нравственности" [9, С. 204-205]. Экономическое общение основано на личном интересе, имеющим, по большей части, характер именно материального интереса. Разделение труда с неизбежностью приводит к экономическому объединению людей, то есть к ситуации, когда удовлетворить свой материальный интерес можно только через объединение с другими людьми. Из этого обстоятельства "проистекает экономический оборот, или обмен произведений". В этой системе лицо может удовлетворить свой интерес, только удовлетворив интерес другого, сообразуя свою деятельность с интересами других, а также с законами материального мира, но при этом мотив деятельности лица всегда остается частным.

Экономическая наука изучает экономические отношения в их существенной связи и формулирует основные экономические законы. Любые попытки удалить из этой системы частный интерес и заменить его неким общественным интересом или нравственными целями подрывает ее как науку. Но это не означает, что между экономической жизнью и нравственностью пролегает пропасть.

В самом стремлении к удовлетворению материальных потребностей нет ни чего безнравственного или противозаконного, поскольку они проистекают из природы самого лица. Личный интерес составляет не только неотъемлемое право лица, но он также совместим с нравственными целями: лицо ведь не просто удовлетворяет потребность, но чаще всего действует именно во благо семьи. Человек чаще всего включается в экономическую жизнь не только и не столько потому, что у него есть материальные потребности, но именно в силу того, что у него есть чувство заботы и понимание долга по поддержанию родных и близких. Но и в более широком смысле личный интерес имеет отношение к нравственности, хотя и опосредованное правовым устройством жизни.

При всем многообразии интересов их можно, считает Чичерин, разделить на два рода: материальные и духовные. Что касается духовных, связанных в первую очередь с человеческим общением, обменом идеями и мыслями, то они в меньшей степени подлежат регулированию. Регулированию здесь подлежит только то, что имеет материальную форму выражения - произведения литературы и искусств. Таким образом, гражданское общество - это не только система гражданско-правовых отношений по поводу материальной стороны жизни, это полнота частной жизни людей, включающей в себя свободное общение и обмен мыслями, чувствами и произведениями, удовлетворяющими духовные потребности.

Выше мы отмечали, что экономический оборот формирует разного рода договорные отношения, но при этом Чичерин отмечает, что сами эти отношения подчиняются частному праву. В таком случае встает вопрос, а как же соотносятся экономический порядок и право, что является определяющим, а что определяемым?

Начала права, считает Чичерин, "совершенно независимы от экономического порядка. Они вытекают из природы человеческой личности и определяют взаимные отношения свободы разумных существ. Но и это начало, так же как нравственность, есть чисто формальное; содержание дается ему экономическими отношениями, которые по этому самому имеют свои собственные законы, независимые от законов юридических. Но здесь в отличие от нравственности приложение юридических законов не предоставляется свободе лиц, а сопровождается принуждением. Этого требует самое существо внешней свободы; того же требуют и экономические отношения, которые тогда только покоятся на твердой почве, когда они ограждаются принудительными определениями права. Приобретенное человеком охраняется как собственность; исполнение взаимных обязательств обеспечивается юридическим договором" [9, С. 209]. Таким образом, право является определяющим началом и экономическая жизнь должна протекать в тех обязательных формах, которые установило право. Если юридическое сознание приходит к выводу о недопустимости права собственности на человека, то происходит радикальный переворот во всем экономическом укладе жизни.

Однако внутри этих общих обязательных форм право может приспосабливаться к потребностям экономической жизни. Этот элемент взаимодействия права и экономической деятельности обеспечивает нормальное течение гражданской жизни. Обратное воздействие экономической жизни на право также весьма ощутимо особенно в периоды, когда экономические силы в обществе требуют больше свободы, а законы эти силы сдерживают.

Там где есть взаимодействие, там есть и взаимное влияние. Поэтому, считает Чичерин, выводить развитие человеческих обществ только из развития экономических отношений глубоко не верно. Именно эту ошибку совершает экономический материализм: "Пытаясь вывести все развитие человеческих обществ из экономических отношений, он упускает из вида самое важное и существенное - развитие юридического сознания, которое все-таки остается господствующим историческим фактором в гражданских отношениях, а еще более в государстве. Как уже было замечено, экономическая сторона человеческой жизни всегда имеет служебное значение. Не ею определяется развитие духа; она является только условием, видоизменяющим это развитие, ибо дух действует в материальной среде, а потому должен сообразоваться с ее свойствами" [9, С. 210].

Развитие экономической жизни в своих главных чертах "существенно зависит от юридического сознания", заключает Чичерин. Экономическое развитие неизбежно ведет к расслоению в обществе. Как по мысли Чичерина к этому должно относиться право и как нравственность?

Свобода действительно ведет к неравенству, а в экономической жизни свобода еще и сопряжена с борьбой за экономическое выживание. Но кроме этой борьбы экономических сил в обществе есть и нравственное начало, которое направлено на противодействие наиболее разрушительным последствиям неравенства. Чичерин имеет в виду в первую очередь частную и общественную благотворительность. Надо признать, что эта сторона его концепции гражданского общества выглядит довольно слабо. Понимая это, Чичерин параллельно развивает концепцию средних классов. Интересно, что Чичерин не связывает общественное развитие с богатством: "Богатство избавляет от труда, вследствие чего на вершинах общества нередко встречается скудость умственного развития" [9, С. 216]. Только в политически не развитых обществах богатство становится основанием для занятия высших государственных должностей. Именно средние классы, для которых характерны соединение достатка и образования, которые своим трудом создают этот достаток и своим трудом добиваются положения в обществе, только они способны обеспечить стабильность, но и поступательное развитие.

К гражданскому обществу кроме частных отношений между лицами относятся и разного рода частные союзы. Для гражданского общества характерно соединение людей в общества в соответствие с их экономическими интересами. Товарищества и корпорации в своей деятельности регулируются не только общими для всех нормами гражданского права, но, считает Чичерин, и нормами корпоративного права, которое представляет собой переход от частного к публичному праву. Несмотря на это государство все же должно обеспечить корпорациям независимое существование, поскольку их существование есть одно из проявлений гражданских свобод.

Особую роль в гражданском обществе играют сословия. Надо сказать, что сословия Чичерин понимает достаточно широко: люди, имеющие одинаковое занятие или призвание, имеют и общие интересы, если в соответствие с их призванием они имеют и особые права, то они составляют сословие. Несмотря на то, что сословия представляют собой некий переход от гражданского общества к государству, само "разделение на сословия есть все-таки расчленение гражданского общества, а не государства. Это доказывается уже существованием промышленного сословия, которое, по существу своему, есть не политическое, а гражданское. С другой стороны, духовенство образует сословие не в силу религиозного своего назначения, а в силу присвоенных ему гражданских прав, которые имеют частный характер. То же относится и к военному или вообще служилому сословию" [9, С. 222]. Чичерин, кстати, весьма критически относится к сословному государству, то есть к такой исторической форме государства, в котором властные и публичные функции закреплены за разными сословиями, причем это закрепление чаще всего является результатом захвата этой власти посредством силы.

Чичерин выделяет три стадии исторического развития гражданского общества: родовую, сословную и общегражданскую. На родовой стадии родовые отношения составляют основу как гражданских, так и государственных отношений. В сословном обществе государство поглощается гражданским обществом. Типичным примером сословного общества являются средневековые квазигосударственные образования, где "государство как единое целое, владычествующее над частями, исчезло; общество управлялось началами частного права" [9, С. 223]. Ему на смену приходит общегражданский порядок, характеризующийся, во-первых, восстановлением государства как высшего союза, сдерживающего претензии частных союзов и сословий, и, во-вторых, установлением правового равенства. При общегражданском порядке сохраняется различие интересов различных классов, "но это не ведет к различию прав: закон остается один для всех. Им определяются как частные отношения людей между собою, так и права частных союзов. Это и составляет идеал права, а потому общегражданский порядок должен считаться окончательным"[9, С. 223]. Чичерин при этом отмечает, что установление и поддержание общегражданского порядка возможно только в том случае, если над гражданским обществом с его многообразными частными отношениями и интересами стоит государство в качестве представителя всего общества. Именно государству общество вверяет защиту права.

Эта концепция гражданского общества, предложенная Чичериным, во многом напоминает нам кантовскую модель соотношения гражданского общества и гражданского союза.

Церковь -это человеческий союз, в основе которого лежит нравственная и духовная близость людей, их вера. Церковь является одной из форм человеческих союзов также непосредственно связанных с онтологией человеческого земного существования. Чичерин подчеркивает, что церковь не возможна без веры в личное бытие абсолютного разума. Живое общение с Абсолютом всегда соединяло людей в общем поклонении, а это соединение всегда создавало религиозные общины.

"Древние верования были познанием Бога в природе; христианство же явилось откровением Бога в нравственном мире. Основной его догмат состоит в искуплении человечества от греха Сыном Божиим, сошедшим на землю для спасения людей. Та цель, к которой оно направляет человека, есть вечное блаженство в Царствии Божием, уготованном для праведников. Отсюда отрешение от всего земного и образование особого союза, направленного к цели небесной, для которой земная жизнь служит только приготовлением" [9, С. 225-226].

Надо сказать, что анализ церкви как человеческого союза проводится Чичериным практически исключительно на примере христианства и его исторического развития. Историю становления церкви как союза он представляет по схеме, которую он применяет практически ко всем явлениям, имеющим временной или исторический вектор: синкретическое единство, его разложение на два противоположных элемента, возникновение четвертого элемента, стремящегося упорядочить взаимоотношения всех элементов и создать единое целое. Однако, считает Чичерин, только жизнь всех четырех элементов в их упорядоченном единстве с сохранением автономии этих элементов только и составляет дух. Важная деталь: каждый элемент в этой структуре не уничтожим, поскольку, во-первых, имеет собственную цель, решает только свойственную только ему задачу, а во-вторых, так как связан с той или иной стороной онтологии человеческого земного существования. Автономия элементов, поэтому, не может быть нарушена, но может быть внешне ограничена. Функции внешнего регулирования всегда у четвертого элемента, но регулирование это может встречать сопротивление со стороны других элементов. Поэтому и тут следует говорить о том, что дух - это единство, обеспечивающее гармонию всех элементов.

Это замечание необходимо для того, чтобы понять, почему Чичерин крайне негативно оценивает периоды в истории, когда церковь брала верх во всех земных делах и, по сути, превращалась в некое сверхгосударство. Опасность Чичерин видит в том, что в таком случае церковь могла действовать принудительными мерами в нравственной области, что они, собственно, и делала. Именно противодействие этим претензиям церкви положило конец ее владычеству в гражданской и в государственной областях, а в самой церкви сформировало то, что можно было бы назвать ее понятием. Она больше не претендует на установление земных порядков исходя из своих представлений о будущей загробной жизни, соответственно, полагается предел любым попыткам принудительного определения нравственности людей со стороны церкви.

Интересна интерпретация Чичериным складывающегося в христианском мире церковного многообразия. Он связывает возникновение этого разнообразия с многообразием духовных потребностей человека. Всякая церковь как союз налагает множество ограничений на своих членов, полноценная нравственность же возможна только посредством свободы, но именно с ограничением свободы, в том числе и в сфере убеждений, связывается единство церкви. Мы приведем очень важную мысль Чичерина, раскрывающую существо этого процесса: "Между тем свобода составляет неискоренимый элемент человеческой природы, и именно тот, на котором покоится все его нравственное существо. Только при свободном стремлении души к Богу самая религия получает истинное свое значение - не как внешняя только форма, а как внутреннее, духовное общение единичного, бренного существа с Абсолютным Источником жизни. Это общение, как уже замечено выше, зависит от различной восприимчивости людей, вследствие чего и пути, которыми Бог приводит к себе человеческую душу, могут быть весьма разнообразны. Они должны быть все открыты человеку; а потому полезно, чтобы существовали различные церкви, в которых каждый может найти удовлетворение своих духовных потребностей. Лицо свободно вступает в тот или другой союз, смотря по тому, куда влечет его внутреннее чувство, и это не может быть ему возбранено, иначе как с нарушением самых священных его прав. И каждая церковь воспринимает его в свое лоно, оставаясь при своем исторически сложившемся строе. Глубокий смысл этого исторического развития состоит, как сказано, в установлении различных жизненных форм, соответствующих различным духовным потребностям человека. Ни одна церковь не может отречься от этого прошлого, не отрекаясь от самой себя. Чем более она убеждена в непоколебимой истине того, что она исповедует, тем менее возможно для нее такое самоотречение. Ни власть, признающая себя непогрешимой, ни предание, идущее непрерывной нитью от самого основания религии, не могут порвать со своим прошлым и отказаться от своей самостоятельности во имя идеального объединения. Всего менее может человек отказаться от тех форм, в которых находить убежище его свобода. Это значило бы отказаться от своей духовной самостоятельности, от самого своего человеческого достоинства и отдать всецело свои мысли и чувства в руки внешней для него власти. Если бы протестантизм исчез, то для людей, дорожащих свободным исканием истины, не оставалось бы иного исхода, кроме неверия. В действительности это так часто и бывает: сохраняется внешняя принадлежность к церкви, а внутри себя человек думает все, что ему угодно. Но такая чисто внешняя связь менее всего соответствует идеалу" [9, С. 229-230].

Интересно, что Чичерин в другом месте связывает также успехи революции и неверия. В его глазах стеснение свободы приводит к отрицанию тех форм жизни, которые это стеснение осуществляют. Монопольное положение одной церкви неизбежно ведет к ущемлению нравственной свободы. Если бы католическая церковь одна бы владычествовала не имея соперников, "тогда единственным прибежищем свободы действительно оставалось бы только неверие. Этим и объясняется распространение отрицательных учений преимущественно в католических странах. Франция изгнала протестантов, но этим самым открылось широкое поприще для философии XVIII в." [9, С. 230-231].

Господство одной церкви расценивается Чичериным как потенциальное, но чаще именно как реальное зло. Господство всегда сопровождается рутиной и разного рода притеснениями, "только полная свобода вероисповеданий, ограждая права совести и возбуждая соревнование, может противодействовать этому злу" [9, С. 232-233].

Связь церкви и государства может представлять опасность как в случае подчинения государства церкви, так и в случае подчинения церкви государству. Подчиняясь государству, церковь может стать орудием для реализации политических целей. Чичерин приветствует отделение церкви от государства и даже считает закономерным тот факт, что накопившееся в церкви богатство поступило в общий оборот, а ей оставлено было только то, что необходимо для отправления культа. Ограничение церкви только подлинным ее призванием Чичерин считает большим благом, как для самой церкви, так и для паствы.

Государство - это наиболее разработанная часть учения Чичерина о человеческих союзах, но, как мы увидим, и самая спорная. Тема государства у Чичерина - это тема практически неисчерпаемая. Трудно найти произведение, в котором бы он не затрагивал те или иные проблемы, связанные c государством и это при том, что практически все его главные труды полностью посвящены исследованию государства - это магистерская и докторская диссертации, два тома "Собственности и государства", три тома "Курса государственной науки" и его "Философия права". Сюда же следует отнести и пять томов "Истории политических учений", где рассматривается история философско-правовой и государственной мысли. И это далеко не полный список.

Выше мы уже затрагивали такие вопросы как соотношение государства и права, а также вкратце реконструировали ранние представления Чичерина о государстве. Мы также видели, что далеко не все, что Чичериным отстаивалось на заре его творческого пути, сохранилось в последующих работах. Одна идея, все же, прошла очень интересный путь развития - это идея "сильного государства", как государства, способного отстаивать принципы свободы и общей пользы, возвышающегося над частными интересами групп и сословий и отстаивающего интересы общества как целого, а посему не нуждающееся в обилии инструментов принуждения. Распухающий аппарат полиции и секретных служб - это верный признак слабого государства, неспособного выполнять адекватно свои задачи, вытекающие из принципов свободы и общей пользы. Эту идею Чичерин сформулировал еще в своей рецензии 1858 года на книгу А. Токвиля "Старая французская монархия и революция".

Проблема соотношения свободы в государстве и общей пользы - это главная проблема, которую разбирает Чичерин в своей концепции государства как человеческого союза. В этой концепции, которая была им наиболее подробно разработана в последние десять лет жизни, и в первую очередь в его "Философии права".

Мы, как говорилось выше, не можем охватить в этой небольшой работе все аспекты его концепции государства. Но мы можем поступить так, как поступил сам Чичерин, а именно, проанализировать проблему взаимоотношения нравственности и права в государстве как человеческом союзе. Именно такой анализ раскрывает саму идею государства.

Эта идея лучше всего иллюстрируется этой цитатой из "Философии права": "Государство есть союз людей, образующий единое, постоянное и самостоятельное целое. В нем идея человеческого общества достигает высшего своего развития. Противоположные элементы общежития, право и нравственность, которые в предшествующих союзах, в гражданском обществе и в церкви, выражаются в односторонней форме, сводятся здесь к высшему единству, взаимно определяя друг друга: в юридических установлениях осуществляются общие цели, господствующие над частными, что и дает им нравственное значение. В государстве находит свое выражение и физиологический элемент общежития не в виде преходящего семейства, а как постоянно пребывающая народность, которая физиологическую связь возводит к высшим духовным началам. Таким образом, все элементы человеческого общежития сочетаются здесь в союзе, господствующем над остальными" [9, С. 233].

Государство есть верховный союз, которому присваивается и высшая власть. Эта власть есть власть целого над его частями. Такая власть необходима, чтобы разрешать разного рода конфликты, которые постоянно возникают между этими частями. Верховная власть не может принадлежать ни гражданскому обществу с его дробной структурой, в которой превалирует частный интерес и частное право, ни церкви как нравственному союзу.

Здесь надо сделать небольшое пояснение. Часто в исследовательской литературе приводится высказывание Чичерина о том, что государство - это "принудительный союз". Действительно, данное словосочетание мы встречаем в его работе "Вопросы политики": "Государство не есть нравственный союз, как церковь, а союз принудительный; коренное же начало, на котором зиждется всякая принудительная организация, есть не самопожертвование, которое, по существу своему, добровольно, а право. Основное же начало права есть правда, или справедливость, которая, в приложении к общественным союзам, состоит в равномерном распределении, как общественных тягостей, так и выгод, доставляемых членам на общие средства" [4, С. 37].

В третьем томе "Курса государственной науки" мы также встречаем это словосочетание: "Как свободное существо, человек волен исполнять писанный в сердцах закон или от него уклоняться; за это он ответствует не перед человеком, а только перед Богом, непогрешимым судьей всякого нравственного поступка и всякого решения совести. Человеческий же суд наступает только там, где есть посягательство на чужое право. Тут начинается область принуждения. Отсюда ясно, что государство, как принудительный союз, не должно вторгаться в область чисто нравственных отношений. Оно не призвано водворять нравственный порядок на земле; это дело свободного союза--церкви, которая является посредницею между человеком и Богом. Если же государство, с своею принудительною властью, приходит на помощь церкви, или если оно, по собственному почину, хочет карательными мерами водворить господство нравственного закона, оно становится притеснителем совести; стараясь утвердить нравственность, оно само подает величайший пример безнравственности" [7, С. 25].