Модернизация социально-религиозной ориентации культуры в библейских текстах

Собственно вокруг этого этнокультурного ментального ядра и выкристаллизовалась практика «региональной глобализации», которая осуществлялась Моисеем. Для него самым важным было превратить толпу рабов-евреев, бежавших из Египта, в сплочённый единомыслием народ, свободно выбирающий возвращение к собственным корням через построение Израильского теократического государства. В эпоху, о которой идёт речь, единственным следствием такого сплочения может выступать только религия. А в этом отношении все иные этносы и племена не заслуживали внимания инициатора описываемого процесса. Таким образом, конфронтация монотеистически ориентированных евреев всему остальному языческому миру была абсолютно объективным фактом. Но ведь это обстоятельство, казалось бы, переворачивает с ног на голову самоё идею глобализации. И как в этом случае совмещаются нравственный постулат кровной мести (око за око, зуб за зуб) с любовью к ближнему, провозглашённой самим же Моисеем? И не противоречат ли друг другу требование кровной мести и записанная на священных скрижалях заповедь «не убий»? Ответ очень просто и логичен: ближние для Моисея - это только его соплеменники и единоверцы. Другими словами, опыт религиозной (а только такая форма и была тогда возможной) глобализации, по Моисею, предполагает модель, которую сейчас мы бы назвали унификационной. Ведь понятия «ближние» и «люди» в ней, по сути дела, не совпадают, чем и отличаются от глобализационной позиции Христа. Тем самым Моисей превращается в диктатора, узурпатора свободной воли человека.

Хотя Иисус из Назарета тоже стремился осуществить ограниченную, исключительно идеологическую, а точнее сказать, религиозную форму глобализации, его замыслы даже в этой области гораздо ближе к современному пониманию явления. Понятно, что между деятельностью Моисея и общественным служением Христа протекло несколько веков, в течение которых изменились обстоятельства, условия, потребности исторической практики человечества. И для нас здесь важно указать на смену глобализационных задач - от «региональной» к «вселенской». В XXI в. унификация - это далеко не единственный способ осуществления глобализации культуры. Она эффективна, как пояснялось ещё в начале статьи, лишь в применении к цивилизационному содержанию продуктов культуры, поддающемуся чисто количественному измерению в ходе их сопоставления друг с другом. Качественный же аспект культуротворчества, определяющийся самобытностью народа-автора, не подлежит содержательному сравнению типа «более - менее» или «хуже - лучше» и т.п. Реформаторская работа Моисея не могла учитывать, что в этом случае реализуются другие способы решения глобализационных задач, противоположные унификации в том отношении, что они не имеют в виду отождествления разных культурных тенденций, продуктов культуротворчества и его этнических посылов. Наоборот, в этих случаях, по возможности, сохраняется оригинальность, неповторимость частных культурных начал в ходе их гармонического слияния в единое тело мировой культуры как таковой. (Подробнее о различии способов глобализации культуры разных этносов см.: ^[20]). Таких представлений, а тем более целей, у Моисея, собственно, и не могло быть, потому что его спутники не были приобщены к какой-либо цивилизации вообще, так что именно цивилизовать рабов и значило унифицировать толпу.

В конечном счёте, допустимость приведённого сопоставления реформаторских усилий Моисея и Христа определяется для обоих новаторов общим стремлением представить монотеизм в качестве вселенской истины религиозного сознания. Но Моисей опирается на средства физического уничтожения инакомыслящих, а Христос - на убеждение (в том числе и личным примером), а самое главное - на терпение проповедника и его логическую изобретательность в доказательстве неоспоримости своей позиции, ибо «кто не против вас, тот за вас » ^[21]. (Интересно, что большевики, как и Моисей, ставившие своей целью унифицировать идеологию, апеллируя к чуждым для атеистов, но привычным для масс библейским текстам, вынуждены были вывернуть наизнанку афоризм Иисуса: «кто не с нами, тот против нас», и на этом основании они выстроили систему политических репрессий скорее Моисеева, чем Христова содержания.)Сказанное можно подтвердить и ссылками на другие афоризмы Иисуса, например: «Никто, пив старое вино, не захочет тот час молодого» и «Нельзя вливать новое вино в ветхие мехи» ^[22]. Здесь иносказательно утверждается необходимость обновления форм и методов религиозного воспитания, позволяющего, не отвергая самой сути веры в единственного Бога, Создателя Вселенной, расширить границы её понимания и применения за счёт изменения акцентов и смысловых прочтений её содержания в соответствии с потребностями и возможностями окончательной глобализации религиозной культуры. Особое внимание уделяется осознанию длительности процесса реформирования прежних установок, так как консервативность - одна из фундаментальных черт ментальности древнейших этносов. Следовательно, вредно торопиться в этих вопросах, эффективна постепенность привыкания.

Таким образом, можно считать, что различие между двумя создателями религии единобожия заключается, в первую очередь, в том, что Моисей был озабочен не просто творением соединяющих людей религиозных установлений. Его волновали преимущественно религиозно-политические проблемы практического характера - построение монотеистической теократии. В этом раскладе иудаизм выполнял роль духовной предпосылки формирования новой государственности, т.е. цивилизирующей социальной формы бытия евреев. В ней идеологическое начало субстанционально переплетено с бытом людей, с их повседневным существованием. Напротив, Христос, тоже ориентировавшийся на монотеистическую теодицею, посвятил свою жизнь борьбе за исключительно духовные цели. Конечно, и он строил новую социальную общность религиозного характера. Но, во-первых, она с самого начала измеряется вселенскими масштабами, а во-вторых, её повседневное бытие - это только внешняя форма реализации определённых ментальных смыслов в качестве общечеловеческих ценностей, составляющих глубинную суть жизни на Земле. Иисус - не просто Христос, т.е. Спаситель, Мессия и уж, тем более, не рядовой миссионер в духе пророка, облечённого доверием Иеговы. Он и то, и другое в одном лице, явившийся на землю, чтобы превратить её в Царство Божие для всего человечества, где будут господствовать идеалы любви, добра, а значит, и справедливости. Его отличие от двух других ипостасей Святой Троицы состоит как раз в том, что он, как сын Божий и человеческий, живёт и умирает подобно обычным людям, страдает вместе с ними и надеется, а самое важное - отдаёт свою жизнь во имя их бессмертия, освобождая своим самопожертвованием от первородного греха, «смертию смерть поправ», как сказано в пасхальной литургии.

Тот факт, что Иисус противопоставляет Моисею исключительно духовные идеалы, на самом деле не требует специальных доказательств в силу его самоочевидности. Не поддерживая разговоров о своей божественной сущности, Христос, тем не менее, открыто заявляет, особенно перед лицом своих идеологических противников (фарисеев и книжников, погрязших в лицемерии и формализме), о своей религиозной миссии: «Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел я, но исполнить» ^[23]. В этом заявлении можно услышать не только возражение на обвинение в самоуправстве, богохульстве, попрании тех устоев традиционной жизни евреев, которые восходят непосредственно к Творцу. Главное в содержании этого афоризма - принятие на себя духовного долга научить людей любить ближнего так же, как они любят Бога, т.е. не формально, а искренно, вплоть до самопожертвования. Можно привести ещё примеры духовного возвышения человека Христом в ходе его общественного служения. В частности, обличая формализм фарисеев, ссылающихся на праздничность субботы в качестве помехи для добрых дел (эта черта унаследована ими ещё от Моисея, для которого самым необходимым было принудить людей к дисциплине) , Иисус утверждает: «Не человек для субботы, а суббота для человека », поскольку, выбирая между любовью к ближнему и четвёртой заповедью Моисея, он предпочитает любовь. Здесь, по сути дела, гуманизм отождествляется с благочестием.

По большому счёту, описанная выше глобальная, а строго говоря, глобализационная проблема чрезвычайно значима в деле обоснования, упорядочивания и укоренения в идеальной практике общечеловеческих ориентиров как таковых и обобщения в связи с этим религиозно-нравственных норм, а также для обеспечения их рефлексивного осмысления в рамках конкретной духовной деятельности всех людей в целом. Ведь именно таким образом они только и могут перейти от архаичных традиционных (в веберовском смысле слова ^[24]) образцов поведения, действия, мышления, чувствования к сложнейшим актам осуществления свободного, а значит, ответственного и творческого решения своих вопросов. Выработка именно такого подхода людей в их общекультурной ориентации как раз и была стержнем миссионерских усилий Христа. Здесь следует вскользь заметить, что именно благодаря столь глубокому содержанию общественного служения Иисуса и возникло едва ли не единственное в своём роде совпадение характеристики его как миссионера и как Мессии. Человечество (а не только евреи в силу их богоизбранности, как считал Моисей) спасётся, разумеется, трагической смертью сына Божьего на кресте. Но прежде всего оно будет обязано этим собственному подвижничеству, воплощённому в любви, добре, взаимопонимании и ненасилии, привитыми проповедничеством и чудотворением Христа.

Рассматривая концептуальные основы христианского учения в его исторической перспективе, можно обнаружить свои плюсы и минусы при их воплощении в жизнь. Конечно, завещанное Христом учение, стараниями его учеников и последователей превратилось в мировую религию, насчитывающую в своих рядах сотни миллионов приверженцев. Так что собственно глобализационные задачи, стоявшие перед её создателем, в значительной степени на сегодняшний день оказались выполненными. Но ведь это не единственный аспект глобализационных намерений Иисуса. Он считал себя призванным установить Царство Божие на земле, т.е. мир любви и справедливости. Эта роль прямо вытекала из его мессианства. Однако именно эта проблема, по зрелом размышлении, самая насущная, так и не была решена на практике в силу своей утопичности. И в этом отношении есть резон противопоставить этого идеалиста-мечтателя трезвому прагматику Моисею, который в отличие от Иисуса, был человеком «от мира сего». Поэтому он вооружал своих соратников и, естественно, был вооружён сам вполне исполнимыми замыслами. И его мечта о земном Царстве Израильском сбылась сполна в эпоху царствования Саула, Давида и Соломона, которая вошла в анналы под названием «Героический эпос Израиля». Правда, просуществовало это царство не очень долго. Вслед за высочайшим расцветом древней цивилизации евреи впали в трагическое состояние, рассеявшись по всей земле.

Что же оставили нам эти два великих реформатора, кроме уже оговорённого выше? Моисей подарил предыдущим поколениям Заповеди, по которым и сегодня живёт всё цивилизованное человечество . Своим примером он учит нас приводить в соответствие цели и средства общественной практики, что делает её эффективной. А евреев он привёл к вере, которая, благодаря её культурной самоценности, позволила им сохранить свою этническую идентичность в многовековом рассеянии по земле. Что же касается Иисуса, то его роль в мировой культуре ещё больше. Ведь он открыл для человечества в целом новые пути нравственного и интеллектуального совершенствования, в том числе, привил ему способность к рефлексивной самооценке и потребность в ней, склонность к свободному и самостоятельному, а значит, ответственному выбору моделей поведения. Христос указал миру общественные идеалы, достижимые только через альтруизм и ненасилие. И хотя эти идеалы так и не были осуществлены в земной практике, сами по себе они оказались весьма продуктивными с культурной точки зрения. Это были новые способы достижения компромисса в диалоге культур, новые формы общения и взаимодействия людей, осознавших их одинаковый для всех источник происхождения в Боге. Всё это демонстрировал Израилю сам Мессия-миссионер через чудотворение, проповеди и притчи, опираясь на своё харизматическое обаяние. Но самое главное - он первый из мыслителей древнего Востока понял необходимость всемирного единения людей на почве гуманистических принципов, используемых и сегодня в глобализационной политике и верующими, и атеистами.

Библиография

1. Новый Завет. Послание Павла к Колоссянам. Гл. 3, ст. 11.

2. Новый завет. Евангелие от Матфея. Гл. 8, ст. 21.

3. Ветхий Завет. Гл. 32; 16, ст. 1-2.

4. Новый завет. Евангелие от Матфея. Гл. 7, ст. 1.

5. Новый завет. Евангелие от Матфея. Гл. 7, ст. 3.

6. Новый завет. Евангелие от Иоанна. Гл. 8, ст. 7.

7. Новый Завет. Евангелие от Матфея. Гл. 5, ст. 27-28.

8. Новый Завет. Евангелие от Матфея. Гл. 28, ст. 9.

9. Новый завет. Евангелие от Иоанна. Гл. 11, ст. 30.

10. Ветхий Завет. Бытие. Гл. 1, ст. 27.

11. Ветхий завет. Исход. Гл. 20, ст. 2-5.

12. Цветаева Марина. И вот, навьючив на верблюжий горб... // Цветаева Марина. Избранные произведения. М.-Л.: Советский писатель, 1965. С. 123.

13. Ветхий Завет. Исход. Гл. 20, ст. 7.

14. Ветхий Завет. Бытие. Гл. 18.

15. Новый Завет. Евангелие от Иоанна. Гл. 3, ст. 1-27; гл. 4, ст. 13-14.

16. Новый завет. Второе послание ап. Павла Коринфянам. Гл. 13, ст. 1-10.

17. Ветхий Завет. Бытие. Гл. 20, ст. 8-12.

18. Ветхий Завет. Бытие. Гл. 20, ст. 12.

19. Новый Завет. Евангелие от Марка. Гл. 3, ст. 34-35.

20. Власова В.Б. Диалектика глобализации и модернизации в историческом контексте // Философские науки. 2014. № 11. С. 46-58.

21. Новый Завет. Евангелие от Луки. Гл. 9, ст. 50.

22. Новый завет. Евангелие от Марка. Гл. 2, ст. 22.

23. Новый завет. Евангелие от Матфея. Гл. 5, ст. 17.

24. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 61-207

Размещено на Allbest.ru