Малый органон мифологического творчества

· Перепредмечивание объектов и явлений. Суть этого способа репрезентации действительности состоит в том, что восприятие, толкование и понимание тех или иных объектов и явлений принципиально отличается от их собственной природы. Им приписываются черты, свойства, функции, значения предметов совершенно иного рода, так что они приобретают вид и сущность, абсолютно нехарактерные для них. А.Ф. Лосев называл такую мыслительную операцию перетолковывания предметов «отрешённостью» ^{[14, с. 80-90]}. Здесь наблюдается аберрация в идентификации объектов и явлений, принятие одних из них за другие, выдавание чего-либо за нечто иное. С нашей точки зрения, т.е. с точки зрения людей, использующих соответствующие понятия со вполне определённым и адекватным смыслом, можно говорить о пересемантизации этих понятий древними людьми и представителями современных примитивных обществ, т.е. о наделении этих понятий иным, неадекватным смыслом. В результате этого формируются неестественные ментальные гибриды, в которых некоторые реальные характеристики одних предметов эклектически соединяются с реальными характеристиками других, чуждых им предметов. Л. Леви-Брюль пишет, например, о том, как новозеландцы восприняли впервые увиденную ими лошадь за большую собаку, как они думали, что она может говорить, есть бататы, что каждое движение её хвоста, ушей что-то значит. Люди же из Юго-Западной Африки из народности Гереро приняли белых миссионеров с длинными волосами и бородами за привидения в виде львов ^{[1, с. 340-341]}. И те, и эти люди с ужасом бежали соответственно от лошади и от миссионеров. Этот способ мышления реализуется в большом наборе специальных концептуальных парадигм, среди которых особенно большую роль играют зооморфная, антропоморфная и социальная парадигмы. Понятие перепредмечивания позволяет увидеть в них некоторые общие черты и объединить в один класс продуктивных мыслительных операций мифологического мышления. В данном случае логика этих операций заключается в отождествлении весьма различных феноменов по крайне несущественным признакам, что и приводило к ошибочным выводам.

· Репрезентация характеристик объектов и явлений субститутами. В мифах имеется немало образов, которые или частично или полностью не соотносятся ни с одним каким-то реальным референтом. Авторы этих мифов даже не подозревают о существовании таких референтов. Так, они не знают о наличии у объектов, явлений и процессов таких сущностных характеристик, как те или иные физические силы, глубинные свойства и признаки, различные механизмы реальных процессов и т.п. Но наблюдая внешнюю активность объектов, их динамику, изменение и развитие, они пришли к выводу о необходимости создания факторов, которые бы обеспечивали осуществление перечисленных параметров. На роль таких факторов древние мудрецы измыслили сверхсуществ - богов, демонов, духов. Эти факторы и выступали в качестве активных начал, сущностных характеристик объектов и процессов, т.е. в функции заместителей, субститутов непознанных моментов действительности. Но в данном случае нельзя говорить о том, что изобретая субституты, мифотворцы тем самым удваивали мир, т.е. создавали еще одну сферу, параллельную реальным сущностным характеристикам действительности. Поскольку они не знали о такой реальной сфере сущностных моментов, то для них эти моменты и не существовали. С появлением знаний об этой сфере искусственные субституты неизбежно элиминировались, так что удвоение мира не наступало и позднее - после обнаружения наукой этой сферы. В случае данного способа репрезентации мыслительные процессы также строились на основе неправомерной аналогии.

· Инверсный способ отображения и репрезентации феноменов действительности. Этот способ заключается, во-первых, в том, что мышление конструирует образы объектов и явлений, противоположные их реальному содержанию. Например, Земля имеет форму полой чаши, а Солнце - плоского диска. Во-вторых, отношения между объектами и явлениями отображаются в перевёрнутом виде: генетически и функционально первичные элементы этих отношений ставятся на место вторичных. Так, согласно мифу о Пуруше сначала существовал человек, а потом из него была создана Вселенная; Земля, которая в действительности является одним из огромного числа небесных тел, согласно мифам считается (наряду с Небом) прародителем всего мироздания. В последнем случае имеет место ещё и другая инверсная операция - превращение частного в универсальное. Подобная операция применяется и тогда, когда некоторое производное превращается в фундаментальное, т.е. осуществляется фундаментализация производного. Также в соответствии с правилом инверсии часто в мифах строится логика изложения: сначала речь может идти о том, что было позже, а затем говорится о том, что было раньше; сначала описывается следствие, а уже затем говорится о причине и т.п.

Своеобразными были у ариев решения проблемы причинности. Здесь также порой имел место феномен инверсии. За причину принималось то, что таковой не являлось, т.е. осуществлялась операция каузализации некаузального. Поскольку у ариев еще не было понимания того, что активным фактором чего-либо, причиной может быть какой-нибудь не обладающий сознанием физический объект или явление, то на роль такого фактора они ставили ментальный образ - наделённого сознанием бога или демона. По отношению к этому образу и применялась операция каузализации. Вследствие этого понятие причины подменялось понятием сверхъестественного актора - сознательно действующего творца. Люди руководствовались не формулой «A является причиной B», а формулой «B создано субъектом C». Следовательно, боги выступали в роли иррациональных субститутов реальных причин.

На роль причины ставилось также отношение подобия. Те процессы, которые мы объясняем причинно-следственной связью, архаичные люди объясняли идеей «подобное рождает подобное». Опираясь на эту идею, они, например, в момент затмения Солнца старались вызвать это сияющее светило с помощью зажжённого ими огня. Так, члены одного из индейских племён выпускали в воздух стрелы с огненными наконечниками, надеясь таким образом возродить «исчезающий» солнечный свет. Жители Камчатки обычно выносили из хижин в каком-либо виде огонь и умоляли великое светило сиять по-прежнему. В случае долгого отсутствия дождя люди руководствовались тем же представлением: они совершали различные манипуляции с водой, чтобы вызвать дождь - обливались, поливали растения, землю и т.п.

Как только что описанные способы репрезентации действительности, так и другие, охарактеризованные раньше способы, довольно часто порождали с гносеологической точки зрения квазиобразы реальных феноменов, суррогаты действительных отношений между объектами и явлениями. Гносеологическая корреляция «объект и его образ» имеет в мифологии иной характер, чем в практическом мышлении и в науке. Мифический образ условен, репрезентация также условна. Это квазирепрезентация, иносказательная, косвенная репрезентация. Она представляет собой квазивидение объекта и его природы. Тем не менее архаическое сознание отождествляет элементы указанной корреляции, хотя с рациональной точки зрения это является ничем иным, как парадоксом - тождеством нетождественного. Но при всём при этом такие образы тем не менее что-то представляют, являются репрезентантами каких-то реальных феноменов. Проблема здесь в неадекватной репрезентации. Исследователю мифов нужно уметь выявить действительный референт любого такого загадочного репрезентанта и тем самым раскрыть сакральный смысл мифа. Всеми перечисленными особенностями и способами отображения и репрезентации реальности и определяется в немалой степени логика мифологического мышления. Уже по описанным выше мыслительным операциям её можно определить в некоторой мере как логику гносеологических ошибок и заблуждений.

Детерминанты содержания мифов

Содержание мифов разнокомпонентно и разнопланово. Вопрос о том, какие компоненты и из какого плана многосторонней действительности будут включены в содержание мифического образа, решается мифотворцами под влиянием нескольких факторов. Поскольку эти факторы действуют весьма императивно и определяют характер данного содержания и его структуру, то такие факторы по своей детерминирующей роли вполне могут быть названы принципами мифотворчества.

В качестве первого принципа вполне правомерно назвать принцип реализма. Он означает, что содержание мифов в большой степени формируется под влиянием реальной действительности, реального жизненного мира архаичных людей. В их представлении вся Вселенная, все видимые небесные тела, Земля как одна из двух (наряду с Небом) половин Вселенной, находящиеся на ней пространства и разнообразные объекты - всё это является условием бытия человека, от которых зависит его благополучие и его судьба. Они занимают огромное место в его сознании и не могут не отображаться в продуктах мыслительной деятельности. Поэтому мифы и насыщены представлениями и понятиями о всех подобных элементах окружающего мира. Через картины этого мира до нас дошёл не только его живописный, чувственно воспринимаемый облик, но и практическое, гносеологическое, мистическое и эстетическое отношение к нему. Необходимость благополучного существования в нём требовала от древних людей обретения достоверных и как можно более пригодных для производственной деятельности знаний. Такие знания приобретались, отчасти передавались от поколения к поколению устно, а отчасти запечатлевались в мифах. Поэтому мы и находим в их содержании элементы практической и полезной когнитивной информации. Через эту информацию в мышление людей проникала объективная логика предметного мира - логика отношений, связей, зависимостей между объектами и явлениями. На знании этих черт действительности строились определённые схемы мыслительных операций, в том числе методы аналогии, обобщения, классификации, экстраполяции и др.

Но эта информация не только отвечала на многие вопросы, возникавшие у архаичных людей, но ещё больше ставила новых вопросов. Они относились к сущностным, глубинным, фундаментальным сторонам как отдельных предметов, так и всей действительности. Адекватно ответить на них тогдашнее мышление не могло и поэтому вынуждено было прибегать к воображению, к спекулятивным, умозрительным приемам, к недостаточно, а то и вообще не опирающимся на эмпирические данные построениям, порождавшим вымышленное, фантастическое содержание, носившее сакральный, мистический характер. Такой способ мысленного конструирования был вынужденным. Через него действовал другой императивный принцип архаического мышления - принцип мистичности. Он-то и был детерминантом собственно мифических образов, мыслительных операций по деификации, демонизации, сакрализации реальности. Под его влиянием реалистические представления древних о многих объектах и явлениях действительности приобретали новый и при том посторонний для них аспект -аспект невидимых, таинственных сил, сверхсуществ, различных духов. Теперь содержание сознания становилось двуплановым - с одной стороны, ясным, понятным, объективным, с другой - загадочным, иррациональным, субъективным.

Но реальная действительность, практические потребности, конкретные жизненные проблемы вносили коррективы в мифотворчество. Оно снова поворачивалось к жизненному миру людей, к практике их существования и стимулировало функционирование следующего значимого принципа - принципа прагматичности, который уводил мифотворцев от чрезмерных спекуляций и фантазий. «Миф, - писал А.Ф. Лосев, - всегда чрезвычайно практичен,…всегда эмоционален, аффективен, жизненен» ^{[14, с. 41]}. Архаическим мышлением управляют не правила объективной логики, построенной на основе знаний отношений и связей в предметном мире, а прагматические соображения: люди делают такие выводы, которые им выгодны. Но это не произвол, а приоритет прагматики над внешними факторами. Люди ищут не объективную истину, а истину, полезную им. Поэтому при поисках логики архаического мышления нужно искать законы мышления прагматического. Мифы чаще всего следуют не логике вещей, а логике потребностей и интересов их авторов. Поэтому они не строят все реально возможные и в том числе объективные содержательные структуры (образы, сюжеты и т.п.), а лишь те, которые практически, психологически, эстетически эффективны. Арийские поэты-мудрецы создавали таких богов, которые были бы полезными для их соплеменников, для повседневной жизни, для достижения ими своих жизненных целей, для осуществления личных желаний. Боги рассматриваются ариями как средство удовлетворения их интересов. Так, Индра воплощает в себе две сути - небесную и земную. Но ариев привлекает в нём прежде всего его земная суть - его подвиги, совершённые ради этого народа, его благодеяния (I. 103). Агни интересует их в значительной степени как господин богатств (II. 9. 4). Из этого видно, что принцип прагматичности в мифологии соединяет практические потребности людей с их религиозными идеями и представлениями. Как заметил Б. Малиновский, «между мифами о природе необходимо вставить два звена - прагматический интерес человека к некоторым аспектам внешнего мира и его потребность в компенсации с помощью магии недостатка рационального и эмпирического контроля над некоторыми явлениями» ^{[15, с. 141]}.

Взаимодействие в мифических образах нескольких различных по своей природе компонентов позволяет сказать, что логика мифологического мышления - это в определённой мере не отражение логики объективных отношений между предметами и явлениями реального мира, а в большой степени логика прагматических отношений между человеком-практиком, мифическими образами и предметами. А поскольку прагматические отношения жизненно важны для человека и поэтому со всей необходимостью требуют своей реализации, то и такая логика является необходимой в мифологии как в практически значимой идеологической системе.

Следующий принцип - это принцип психологичности мифов. В данном случае имеется в виду то, что психология авторов мифов и их адресатов также в известном смысле является детерминантом их содержания. В мифах отражаются переживания, настроение, душевное состояние людей. Э. Кассирер подчёркивал важность психологического фактора в этом процессе, когда говорил, что миф является плодом эмоций, что эмоциональная основа окрашивает все его продукты особым цветом ^{[6, с. 536]}. «Реальный субъект мифа, - пояснял он, - не субстрат мысли, а субстрат чувства. Миф и первобытная религия вовсе не бессвязны, не лишены смысла и разумности. Однако их внутренняя связность гораздо больше зависит от чувств, чем от любых правил. Это единство есть один из наиболее сильных и глубоких импульсов первобытного мышления» ^{[6, с. 535]}.

Психологические моменты появляются в мифах и под влиянием такой их функции, как суггестивная. Мифы способны внушать людям определённый душевный настрой, пробуждать те или иные эмоции, влиять на ход мысли и т.д. Под их влиянием пробуждается и особенно интенсивно работает такая способность интеллекта как воображение, придающее мысленным картинам яркость и правдоподобие.

Наконец, к психологическому эффекту восприятия мифов добавляется обычно не менее сильное воздействие эстетического аспекта его содержания. Красота внедряется в содержание мифов с помощью богатого набора приёмов словесного творчества, которыми искусно владели авторы вед. Принцип эстетичности также вносит со своей стороны определённую логику в содержание мифов, в связь понятий. При этом обусловленность этой связи, по мнению выдающегося востоковеда И.М. Дьяконова, «с точки зрения объективной логики может быть недостаточно очевидно, но в историческом плане раскрывается как «метафорическая» или одна из «метонимических» ассоциаций» ^{[16, с. 12]}.

Логика мифов, обусловленная детерминантами их содержания

Разнообразие компонентов, входящих в мифические образы, обусловливает сложный характер этой логики. Прежде всего обратимся к реалистическому компоненту. Как и в других случаях логика этого содержания определяется характером знаний, образующих это содержание, а также представлениями о связях и отношениях между элементами этого содержания - между предпонятиями и понятиями. Тогдашние знания носили феноменологический характер, т.е. отображали поверхностные свойства предметов. В основном эти знания не были сущностными, не шли от явлений к сущности, от следствий к причинам и т.п. Методами мышления были сравнение, сопоставление и противопоставление в основном несущественных характеристик, поиск аналогий на уровне представлений о внешнем облике объектов. Ещё не были разработаны методы перехода от поверхностного уровня объектов к глубинному, к определению причин по следствиям, процессов - по результатам, механизмов - по поведению объектов, структур - по элементам и т.п. Именно в процессе работы мышления с такого рода знаниями сформировался, в частности, принцип, открытый Л. Леви-Брюлем, - принцип партиципации, т.е. связи представлений по их сопричастности ^{[2, с. 56]}. Дж. Дж. Фрэзер представил этот принцип двумя законами - законом ассоциации идей по сходству и законом их ассоциации по смежности ^{[17, гл. 4]}. Архаическое мышление оперировало и более основательным законом, имеющим отношение к ходу событий. Наблюдая регулярность в течении некоторых процессов, например, в смене дня и ночи, в движении звёзд, древние люди сформулировали закон, который можно назвать законом временного следования: если имеет место событие A, то со временем наступит событие B. Знаком был этому мышлению и закономерный характер явления порождения или вызывания одного феномена другим: если имеется феномен A, то он может вызвать или породить феномен B. На этой подмеченной в реальной действительности связи, арии даже строили своё религиозное поведение. Они произносили молитвы и совершали другие культовые действия, полагая, что это может вызвать у богов соответствующий отклик.

Архаическое мышление оказывается непреодолимо алогичным и противоречивым с рациональной точки зрения, когда мы начинаем рассматривать характерную для него и самую существенную корреляцию «реалистическое - воображаемое». Вымышленное содержание не подтверждается опытом. Оно не обладает какой бы то ни было объяснительной и предсказательной силой. Налицо несовместимость физической природы явлений с антропоморфными сверхъестественными силами, внедрёнными в них в качестве активных начал. Наконец, очевидна невозможность созидания физического мира сверхсуществами, являющимися всего-навсего ментальными образами. Но эти гносеологические и онтологические запреты не были известны архаическому сознанию и во многом вследствие этого не следовавшему принципу объективности. Напротив, оно руководствовалось противоположными идеями -прежде всего, идеей демиургичности всего сущего, а также идеей его субъективированности, т.е. подчинённости сознанию и воле сверхсубъектов. Воображение снимало указанное противоречие, объективируя вымышленное. Противоречия между мифическим образом и реальностью нет, поскольку образ с точки зрения мифотворцев также реален, как и всякий физический объект. Вследствие этого парадоксальность фантастического для них не существовала. С позиции исходных мировоззренческих установок оно было вполне допустимым и логичным. Логика объективированного ментального не отличалась от объективной логики вещей.

Принцип прагматичности с рациональной точки зрения добавлял ещё одну значительную долю субъективности в содержание мифического. Это содержание должно быть таким, чтобы оно не порождало конфликтов с богами, а, напротив, располагало их к адептам, чтобы оно побуждало богов действовать в интересах их почитателей. Отношения с физическим миром в большой мере строились не на знании его сущностных характеристик, не на объективной истине, что является гносеологической основой этих отношений, а на почтительных отношениях с персонажами мистического аспекта этого содержания. В результате этого данные отношения к стоящей за этим аспектом реальности приобретали этический характер. Определяемая указанным принципом логика мышления отрывалась от объективных оснований, т.е. от непосредственных связей и отношений с предметным миром и становилась ещё более субъективной. Её ориентирами оказывались критерии полезности, выгоды, удачи.

Но какой бы субъективной ни была логика мифологического мышления, она тем не менее выполняла функцию именно логики, т.е. интеллектуального средства, управляющего тем или иным образом мыслительным процессом, организующего этот процесс. Благодаря этому процессу мифотворчество становилось целевым, направленным на создание определённого ментального продукта. По отношению к этому продукту действовало правило соответствия, как и в случае с научным познавательным процессом. Только соответствие здесь имело несколько иные векторы. Продукт должен соответствовать исходным мировоззренческим принципам, прагматическим, психологическим и эстетическим установкам. Под влиянием этих требований мифотворческий процесс развивался в определённом направлении, двигался по определённому пути, использовал определённые средства. Иными словами, этот процесс оказывался достаточно детерминированным, телеологичным, результативным, психологически и эстетически эффективным. Он далеко непроизволен, нестихиен, нехаотичен и небессистемен, как это порой принято считать. Он является вполне объективным процессом, поскольку в конечном счёте соответствующая ментальная деятельность обусловлена реальной разнообразной жизнедеятельностью людей, её объективными тенденциями и протекающей в реальном же мире - главном детерминанте всякого мыслительного процесса. Так воображаемое, вымышленное содержание мифов оказывается продуктом совместного действия объективных и субъективных факторов.

Некоторые элементы логики мифологического мышления

Каждая мифология представляет собой довольно богатую и многоцветную картину мира, созданную тем или иным архаическим социумом. Это первые в истории человеческой мысли развёрнутые образы реальности. По характеру своего содержания, составу, организации - это конгломераты разнородных продуктов активно работавшего воображения древних мыслителей. При знакомстве с той или иной мифологией у современного человека возникает впечатление загадочности, неясности, неопределённости. В ней, как кажется, необоснованно и синкретично соединены разные типы содержания - реалистического и вымышленного, природного и социального, психологического, этического и эстетического, сакрального и профанного. Между ними устанавливаются разнохарактерные связи - поверхностные, размытые, мистические, рациональные, очевидные, скрытые. Как правило, налицо слабая дифференциация разнородных феноменов - объективных и субъективных, естественных и сверхъестественных, реальных и воображаемых, а нередко и полное их отождествление. Концептуальные структуры (мифологемы) насыщены противопоставлениями, противоречиями, парадоксами. В странных сочетаниях используются парадигмы принципиально разного рода. Привлекаемые методы постижения действительности и конструирования ментальных структур оказываются весьма немногочисленными и слабо разработанными.

Но в то же время мы чувствуем тесную связь мифов с динамичной и полной разнообразия реальностью, их погружённость в сложную и беспокойную жизнь первобытных племён. Пестротой этой жизни во многом объясняется некоторая несбалансированность и разношёрстность мифических сюжетов. Но тем не менее им все же присуща определённая упорядоченность, детерминированность некоторыми регулятивами, такими, как общие мировоззренческие и прагматические идеи, специфические логические схемы и концептуальные парадигмы. Более или менее строго соблюдается следование принятому в социуме пониманию истины. Глубину и основательность концептуальному содержанию мифов придаёт ряд метафизических категорий, начавших постепенно проникать в них. На некоторые из этих категорий обратил внимание Ф. Шеллинг, а затем более обстоятельно исследовал этот вопрос Э. Кассирер ^{[18, с. 159-374; 19, с. 99-164]}.

У ариев сформировалось представление о единстве и целостности мира. Огромные пространства, по которым они постоянно кочевали, и бескрайнее небо над головой пробудили у них мысль о беспредельности и поражающей масштабности как Земли, так и всего Космоса. Рано выработавшаяся у них мыслительная операция экстраполяции породила у них идею о том, что пространство Вселенной продолжается и по ту сторону видимой её части и по ту сторону Земли. При этом у них оказалось развитым чувство симметрии Вселенной, что выразилось в представлении о Земле и Небе как о двух повёрнутых друг к другу равновеликих чашах. Всему в мире, по их мнению, свойственно непрерывное движение. Они искали фактор, обусловливающий его, и, не сумев найти этот фактор в реальных явлениях и процессах, приписали его всесильным и ко всему причастным богам. Это можно считать одним из первых случаев мысленного решения сложных проблем, касающихся скрытых сторон и сущности действительности. С таких конструктов началось формирование метода теоретических гипотез. На основе этой и других идей складывались логические схемы, руководствуясь которыми древние люди строили и картину мира и образы отдельных его элементов.

Одной из наиболее важных и продуктивных логических схем была корреляция «единичность - двойственность - множественность». Она стала стратегией мифотворческого процесса, определявшей, с одной стороны, направление этого процесса, а с другой, отражавшей представление древних людей о ходе эволюции мироздания.

Единичность. Это или какой-то изначальный единичный объект, или состояние реальности, или мысленный образ мира, с которых начинался процесс возникновения и развития всего сущего. Согласно одной версии древних ариев об этом изначальном единичном оно понималось так:

Не было не-сущего, и не было сущего тогда.

Не было ни воздуха, ни небосвода, за его пределами…

…Дышало, не колебля воздуха, по своему закону Нечто Одно,

И не было ничего другого, кроме него (РВ X. 129. 1, 2, 3).

По другой версии это было такое состояние Вселенной, которое представляло собой единое и в котором были слиты в одно Небо и Земля. В китайской мифологии в начале всего был мрачный бесформенный хаос. Стоит отметить, что прошли тысячелетия со времени возникновения подобных представлений, и тем не менее современная космология также ищет нечто единичное, называемое ею сингулярностью, с которой началось существование нашей Вселенной. По теории Большого Взрыва, это бесконечно плотный, с бесконечно высокой температурой микроскопический объект, со взрыва которого началось образование и расширение Вселенной. Согласно гипотезе шотландского физика Питера Хиггса, такой сингулярностью должно было быть особое поле, названное его именем, в котором возникла первая фундаментальная частица - бозон Хиггса.

Двойственность. Это следующий элемент в миро- и мифосозидательной стратегии, свойственной мифологическому воззрению. В литературе его часто называют бинарными оппозициями, биполярностями. Большое значение придавал оппозициям в мифотворчестве Клод Леви-Строс, говоривший, что мифы строятся на их основе ^{[8, с. 209-210]}. А Мирча Элиаде обратил внимание на связь этих структур с их действительностью: в архаическом мышлении различные системы противопоставлений «выражают как структуры мира и жизни, так и специфические формы существования человека» ^{[20, с. 214]}. Нужно ещё добавить, что подобные корреляции, взаимосвязывающие противоположности, являются источником развития и действительности, и мифов. Примерами наиболее важных оппозиций в творениях арийских риши являются такие корреляции, как Небо и Земля, природа и человек, боги и люди, реальное и воображаемое и т.п. У вавилонян в мифах «Энума Элиш» это боги и хаос, активное и пассивное начала, ветер и вода. Эти противоположности находятся в борьбе, пока боги и активность не берут верх над хаосом и косностью в облике опасного сверхсущества Тиамат. Ветер, как активное начало, расторг слитые поначалу воедино Небо и Землю, надув их подобно кожаному меху, и с тех пор удерживает их врозь. Противоположные части мира - Небо и Земля - у ариев возникли из некоторого единичного, в которое были слиты эти части. Но затем Индра, а по другой версии боги Митра и Варуна разъединили их, создав тем самым бинарную оппозицию из этих частей. Так путём смены единичного на двойственное шло, в представлении древних мыслителей, развитие мира.

Я хочу провозгласить установление Митры и Варуны:

Их пыл раздвинул своей мощью две половины Вселенной (VII. 61. 4).

Только могуществом того мудры поколения,

Кто укрепил отдельно два мира, как ни велики они.

Высоко вверх протолкнул он (Варуна. - А.М.) небосвод,

А также светило и разостлал землю (VII. 86. 1).

Два совершенства среди существ, полные жира,

Далекие, широкие, доящиеся медом, дивно украшенные,

Небо-и-Земля по закону Варуны

Укреплены порознь, нестареющие, обильные семенем (VI.70.1).

Разноликая множественность. Она приходила на смену двойственности. Из ограниченного количества изначальных биполярностей возникал и быстро ширился круг феноменов все новых и новых поколений. Боги Неба и Земли Дьяус и Притхиви порождают новых богов, а затем и людей. На небе же появляются подвижные и неподвижные светила, светлые и тёмные пространства. Позднее в индуизме зарождается идея множества Вселенных, подробно изложенная легендарным мудрецом Маркандеей в «Матсья-Пуране» ^{[21, с. 424-428]}. История мироздания представлена в ней как непрерывное повторение цикла возникновения и исчезновения всё новых и новых Вселенных. В китайской мифологии двойственность мира образована противоположными началами ян (мужское) и инь (женское). Им стали соответствовать пары таких противоположностей, как свет - тьма, Небо - Земля, Солнце - Луна, юг - север, жизнь - смерть, нечётное - чётное и т.п. Всему этому предшествовало такое единичное, как мрачный бесформенный хаос. Процесс умножения мира явлений становится непрерывным. Для его описания используются специальные парадигмы - рожденческая (описывающая происхождение одних феноменов от других), фамильная (определяющая отношения родства между объектами и явлениями), социальная (указывающая различные социальные отношения между реальными и вымышленными существами - отношения господства и подчинения, управителей и управляемых, создателей и проповедников, вероучения и его адептов и т. п).

Рассмотрение отдельных звеньев анализируемой стратегии поднимает некоторые гносеологические и методологические вопросы.

Во-первых, почему данная стратегия имеет именно такие элементы и такую их последовательность? Можно предположить, что это обусловлено закономерностями возникновения и развития всякого явления. Эти закономерности отражают древовидную форму генетических процессов, которые, как правило, начинаются с появления объекта, способного стать семенем или зародышем прогрессивно развивающегося генетического процесса с умножением его исходных компонентов, с ветвлением линий развития, с рождением всё новых и новых результатов этого процесса. Древние мыслители могли строить модель такого процесса не только по аналогии с деревом, но и с процессом рождения детёнышей у животных, с их размножением.

Во-вторых, нужно иметь в виду, что элементы данной стратегии в склонной к разнообразию действительности не обязательно могут выступать в трёх описанных формах. Они могут варьироваться. Так, единичность может быть составной, включающей в себя некоторые противоположности в виртуальном виде. Индра, например, в Ригведе является одновременно быком и коровой (III.38.7). У индейских племён карибов богиня вод Амана одновременно и мать и девственница ^{[20, с. 209]}. В дополнение к двойственности в схеме этой стратегии могут появляться троичность, четверичность и т.д.

В-третьих, важно подчеркнуть необходимость рассмотрения каждого из элементов стратегии в их связи друг с другом, благодаря чему и удаётся адекватно описать тот или иной генетический процесс как поступательно развивающийся в соответствии с определённой логикой таких процессов. До сих пор же в мифоведении внимание уделялось преимущественно двойственности, полярной бинарности.

И, наконец, в-четвёртых, следует отметить такую продуктивную методологическую роль данной стратегии, как то, что она выступает в качестве онтологического основания такого познавательного средства, как метод рекурсивного, т.е. обратного движения исследования от множественного к двойственному и затем к единичному. Исследование как бы сворачивает необычайно разветвившийся и умножившийся процесс до существенного минимума исходных объектов и связей. Так, к примеру, функционирует современная космология. Также работает и мифоведение, стремясь отыскать минимальный набор базисных компонентов творческого мифологического процесса. Одним из претендентов на эту роль в настоящее время в исследованиях мифологов считаются бинарные оппозиции.

Универсальность бинарных оппозиций и их эвристичность. К. Леви-Строс проделал огромную исследовательскую работу по анализу мифов южноамериканских индейцев с позиций структурализма. Это позволило ему выявить такие структуры мифологического мышления, которые образуют его логический остов и которые к тому же, по его мнению, являются универсальными для мифотворчества любого социума. Леви-Строс установил, что неограниченные варианты мифов колеблются вокруг одних и тех же несущих конструкций ^{[22, с. 605]}.

Развитие теории бинарных оппозиций требует дальнейшего их анализа. В частности, важно обратить внимание на существование различных типов оппозиций, что может способствовать более точной и дифференцированной характеристике отношений между элементами этих корреляций. Можно предложить по меньшей мере три различных типа оппозиций. Для одного типа характерно когерентное, согласованное, а то и вообще гармоничное отношение между противоположностями внутри оппозиций. Это, например, такие биполярности в ведийской мифологии, как Небо и Земля, боги и люди, риши и рядовые соплеменники, коллективное и индивидуальное, космос и человек. Подобные оппозиции можно назвать когерентными (от лат. cohaerentia сцепление, связь, согласованность).

Другой тип - это комбинации противоположностей, которые находятся друг к другу в отношении противостояния, противоборства, противопоставления, конфликта. Их поэтому можно назвать конфронтационными. В ведах это корреляции типа «боги - демоны», «человек - дракон», «друг - враг». В Авесте мир вещей и явлений разделён на добрые и злые явления. Первые созданы добрыми силами, вторые - злыми. Так Ахура Мазда создал для людей земли с благоприятными условиями, тогда как его антипод Ахриман сотворил злые и вредные существа и явления ^[23]. Авторы мифов используют в своём творчестве для создания конфронтационных оппозиций такую мыслительную операцию, как противопоставление феноменов или характеристик контрастного типа. В случае же когерентных оппозиций используется другая операция - сопоставление, соотнесение, синтез.

К третьему типу оппозиций можно отнести такие, в которых соединяются частично сходные и частично различные феномены. Это, например, такие корреляции, как социальное - природное, человек - животное, мужское - женское и т.п. В таких оппозициях имеет место отчасти когерентность и отчасти противоборство, отчасти сближение и отчасти расхождение и т.д. Благодаря наличию в них разнонаправленных смысловых векторов такие оппозиции можно назвать разнонаправленными. Так, одна из историй противоборства мужа и жены была положена в основу мифа индейского племени Терена о происхождении табака ^{[22, с. 770]}.

Мыслительные операции, которые используются при построении оппозиций этого типа, это соединение противоположностей посредством их уравновешивания, сбалансированности, продуцирования, компромиссов. Характером оппозиции второго и третьего типов объясняется наличие в мифах противоречий. Но именно особенности разных типов оппозиций вносят определённую логику в мифотворчество. В частности, именно поэтому можно сказать словами К. Леви-Строса, что логика мифологического мышления также неумолима, как и логика позитивная ^{[8, с. 206-207]}. Тип оппозиций придаёт мифологическим сюжетам разную направленность, влияет на логику построения мифов. От него зависит тот или иной характер отношений людей к содержанию мифов, их эмоциональные реакции.

Бинарные оппозиции обладают большим эвристическим потенциалом. Их схемы («A и не-A», «A или не-A») позволяют методом контраста выдвигать предположения о существовании феномена, противоположного известному, допускать возможность существования того или другого феномена. Они позволяют также методом противопоставления формировать альтернативные вопросы, порой весьма глубокие и перспективные, стимулирующие активность поискового мышления. Вот пример такого мышления:

Кто воистину знает, кто здесь провозгласит.

Откуда родилось, откуда это творение?

Далее боги появились посредством сотворения этого мира.

Так кто же знает, откуда он возник?

Откуда это творение возникло,

Было ли оно создано или же нет -

Кто надзирает за этим миром на высшем небе.

Только он знает или же не знает (РВ X. 192. 6, 7).

Парадигмальность мифологического мышления

Произведения мифотворчества в большой степени являются продуктами воображения. Это может навести на мысль, что в этой сфере мыслительной деятельности существует безбрежный простор для фантазии, для произвольного сочинительства. Но какой бы свободной ни казалась деятельность интеллекта в этом виде творчества, у неё тем не менее, как уже говорилось, имеются довольно сильные ограничители, детерминанты, регулятивы. Важными из их числа являются парадигмы мышления. Они функционируют в нем с самых древних времён. Под ними можно понимать совокупности представлений и понятий, которые накопил тот или иной социум или их множество к данному моменту своего развития, а также набор правил, которыми руководствуются участники интеллектуального процесса при оперировании названными элементами сознания. С помощью парадигм строятся описания, объяснения и истолкования объектов и явлений действительности. Они не только обеспечивают мыслительный процесс необходимым содержательным материалом, но и вносят в этот процесс определённую логику. Вследствие этого в данном процессе участвуют два фактора - новые сведения о мире, ставящие перед людьми вопросы, и указанные парадигмы. Ответы оказываются в данном отношении двояко детерминированными. Из-за этого образ мира предстаёт в сознании людей частично новым, частично традиционным.

Число парадигм довольно значительно. Их столько, сколько областей действительности являются объектами восприятия и постижения людьми в тот или иной момент времени и, соответственно, сколько областей знания существует в когнитивной сфере. Наиболее значимыми для архаического человека были физическая, геоморфная, космологическая, биологическая, зооморфная, антропная, социальная, теистическая парадигмы. Каждая из них охватывала основные понятия и представления, относящиеся к какой-либо одной области действительности, поэтому их можно назвать частными. Но, конечно, у древних людей уже начала формироваться целостная картина мира, состоящая из наиболее общих представлений и понятий. Эти ментальные элементы и образовали общую парадигму, которой тогдашние мыслители пользовались при поиске ответов на самые общие и фундаментальные вопросы. Эта парадигма со временем преобразовалась в философскую онтологию. Между содержательными элементами парадигм постепенно выявлялись и фиксировались мышлением такие важные отношения, как координация, субординация, взаимосвязь, взаимозависимость, упорядоченность, качественная однородность, обусловленная принадлежностью тех или иных элементов к какой-либо определённой области действительности. Подобные отношения становились основой для формирования специфических особенностей логики той или иной области знания.

Для архаического мышления было характерно двоякое применение парадигм. Во-первых, это адекватное их использование, когда и парадигма и описываемый или истолковываемый с её помощью объект относились к одной и той же области действительности. В этом случае между указанными двумя факторами не возникали противоречия. Во-вторых, использованная парадигма может применяться к объекту или явлению совершенно иной природы, например, зооморфная парадигма - к чисто физическим объектам. В таких случаях имеет место расхождение, качественное несоответствие между данными факторами, что порождает некогерентность между частями сформированного образа или сюжета, противоречие между ними. Подобные факты можно определить как инопарадигмальные феномены в мифологии. Они являются следствием неадекватной идентификации истолковываемых объектов, ошибочно причисляемых к области избранной парадигмы. Второй способ применения парадигм наиболее характерен для мифологии. В большой степени именно из-за этого в ней имеют место мистичность, иррациональность, несогласованность, противоречия и другие специфические черты этого своеобразного продукта интеллектуальной деятельности. Своеобразие касается многих аспектов мифов. Чтобы осветить их с эпистемологической и логической точек зрения, охарактеризуем несколько наиболее применявшихся ведийскими мифотворцами парадигм.

Антропная парадигма

Она имеет место тогда, когда к объектам и явлениям, не обладающим природой человека, приписываются его свойства и качества или строятся образы реально несуществующих персонажей, т.е. осуществляется ментальная операция по антропоморфизации неантропоморфных явлений.

Это прежде всего антропоморфизация наиболее впечатляющих и особо значимых для древнего человека физических объектов и явлений. Данная процедура осуществляется путём приписывания к таким феноменам богов, наделённых антропными чертами. Необычайно ярким среди таких богов является бог грома и молнии Индра, изображаемый в виде сильного, энергичного и решительного юноши, быстро мчащегося в воздушном пространстве на золотой колеснице.

Великий силой духа, по своей воле

Страшный еще нарастил свою мощь.

Громадный, прекрасногубый, -- бог с парой буланых коней

Для блеска вложил себе в сомкнутые

Руки железную ваджру (I. 81. 4).

Да будет запряжен твой правый конь,

А также левый, о стоумный!

На этой колеснице поезжай

К милой жене, опьяненный напитком сомы!

Запрягай же, Индра, пару твоих буланых коней! (I. 82. 5)

Такой образ внушал почтительное отношение к этому богу, веру в него как в надёжного защитника. Одновременно он должен был вызывать страх у врагов ариев. При этом он вполне адекватно, как считали арии, олицетворял названные грозные явления природы. Соответствующих человекоподобных по виду богов получило Солнце (бога Сурью), утренняя заря (богиню Ушас), грозовой дождь (отряд богов Марутов), планета Венера (пару богов - Митру и Варуну), одна из рек в Индии (богиню Сарасвати) и т.д.

Данная парадигма позволяет объяснить свойства небесных тел антропоморфным поведением богов. Так, тот факт, что звёзды светят, объясняется тем, что это их боги смотрят с высоты, взирают, глядят на Землю и на людей.

Два обладающих высшей властью далеко смотрящих мужа (Митра и Варуна, - А.М.),

Два царя, самых далеко прославленных,

Они чудесным образом едут на колеснице, словно действуя руками,

Будто лучами солнца (VIII. 101. 2).

Антропоморфность, например, Сурьи выражается в том, что он изображается как возница, умело правящий конями. А то обстоятельство, что он движется довольно медленно по небу, объясняется таким антропоморфным событием: некогда один человек перешиб ему одну ногу. Через действия людей описываются и объясняются и другие события и процессы в природе. Так, движение Солнца вызывается определённым поведением жрецов.

Они (жрецы. - А.М.) запрягают (своим пением. - А.М.) желтоватого, пламенного (Солнце. -А.М.),

Бродящего вокруг неподвижных (звёзд. - А.М.).

Светят светила на небе (I. 6.1).

Индейцы Огненной земли уподобляли движение Солнца и Луны, понимаемое ими как бесконечную погоню Солнца за Луной, погоне мужа за поссорившейся с ним женой ^{[24, с. 34]}.

Антропоморфизация даже самых важных богов доводится мифотворцами до самых обыденных бытийных признаков из повседневной жизни людей. Так, Агни наслаждается рисовой лепёшкой, политой вчерашним или даже позавчерашним сомой (III. 28). Индра предстаёт как кум, любящий выпить сому (III. 32. 1-2), а затем ест лепёшку, кашу, жареные зёрна, хлебец (III. 52). Такие житейские подробности выразительно говорят о том, что боги созданы людьми по своему подобию до мельчайших подробностей. Во многом подобен жизненному миру людей и весь Космос. Как и мир людей, он пронизан, объят речью. В нём всё говорит, всё о чём-то рассказывает. Архаический человек, как и современный, всматривается и вслушивается в него, стремясь как можно больше узнать и понять его (X. 125).

Венцом антропной парадигмы является миф о человеке-гиганте Пуруше, ставшего материалом и моделью при сотворении мира. Между ним и этим миром тем самым была установлена генетическая связь и возникла идея об изоморфизме, структурном и функциональном сходстве того и другого (X. 90). Эта идея подсказывала путь постижения Космоса, а именно постижения его через познание человека. Эта гносеологическая задача позднее была выражена представителями другого народа на вратах Дельфийского храма: «Познай самого себя, и ты познаешь богов и Вселенную». В человеке, в его возникновении и генезисе, безусловно, отразился большой период эволюции Вселенной, запечатлелась обусловленность ею появления и развития доантропного и антропосодержащего мира. Но, конечно, нет оснований говорить об изоморфизме человека и Вселенной, уже хотя бы потому, что человек является одной из множества самых разнообразных форм и структур мировой материи и поэтому в нём не могут быть отображены все эти формы и структуры. Древние мифы, как впрочем многие последующие творения человеческого ума, гиперболизировали природу людей, стремясь, хотя и безуспешно, доказать наличие полной аналогии между этими двумя феноменами. Человек занимает вполне определённой место в эволюции Вселенной, а именно на вершине последнего на данный момент этапа этой эволюции. Ведийская мифология, напротив, начинала эту эволюцию с человека, не будучи в то время в состоянии предугадать необходимую предысторию этого итога длительного космогенеза. Мышление ариев в этом вопросе, как мы видим, шло в обратном направлению И это не единственный случай противоречия логики мышления и логики реальных процессов. Мифологическая логика упускает из виду качественные различия биопсихосоциофизической природы человека и исключительно физической природы известных нам доныне космических объектов. Незнание всех аспектов человеческой природы и побуждало древних мыслителей к измышлению мистических компонентов этой природы. Но ценно в этой позиции уже то, что она подразумевала наличие и в человеке и в других феноменах действительности чего-то скрытого, сложного, труднодоступного пониманию. Соотнесение человека и Космоса, микрокосма и макрокосма возможно только в рамках одной линии мировой эволюции, а именно той, на которой этот человек появился. И поскольку линий этой эволюции, как можно предположить, довольно много, то слова Протагора «Человек есть мера всех вещей», могут быть применены к одной, антропогенной, т.е. породившей человека линии эволюции.

Субъективизация реальности

Антропная парадигма наиболее радикально проявила себя в мыслительной операции, название которой дано в заголовке данного раздела. Суть этой операции заключается в следующем. Архаический человек считал, что предметы сами по себе не могут проявлять какую-либо активность. Если же что-то с ними происходит, если они совершают какие-нибудь изменения или действия, то в них должно существовать некое активное начало. Это начало должно включать в себя намерения, желания, стремления, волю и сознание. А это же всё свойственно человеку и именно благодаря этому он является субъектом. Так что во всех проявляющих активность объектах и явлениях должно присутствовать такое антропоморфное начало, как субъектность. Приписывание этого начала всему активнодействующему в реальности и является субъективизацией. Это прежде всего видение тех или иных природных феноменов как субъектов, как таких существ, которые действуют осознанно и намеренно, которые способны осмысленно влиять на других субъектов, на другие предметы, на судьбу людей. Субъективизация реальности - это перенос представления о человеке как о субъекте действий и событий, как главного фактора социальной жизни на объекты и явления природы. Субъективизация делает мир активно и сознательно действующим, целеустремлённым. Мир принимает облик живого, разумного существа. Наполнившие его многочисленные субъекты заменяли собой естественные силы, законы, причинность. Люди не ставили вопрос: почему происходит то или иное событие или явление? Они спрашивали: кто вызвал или осуществил его? «Первобытный ум, - писали американские востоковеды Г. Франкфорт и Г.А. Франкфорт, - ища причины, ищет не «как», но «кто». Он ищет целенаправленную волю, совершающую действие» ^{[25, с. 24]}. Не будучи в состоянии давать каузальные объяснения тем или иным явлениям природы, творцы ведийской мифологии подменяли причины действиями субъектов, причём фиктивных.

Поскольку древний человек, будучи субъектом, воспринимал природу, её объекты и явления тоже как субъектов, противостоящих ему, то между ним и природой устанавливались отношения «субъект - контрсубъект», «Я - Ты». Это стимулировало возникновение и непрерывное функционирование диалога между человеком и природой в лице богов, который реализовался в ритуалах. Человек, таким образом, нашёл способ постоянного общения с природой, взаимодействия с нею, хотя и только на уровне воображения. Но психологически это много значило для обеспечения эмоционального баланса с внешней средой, для подавления чувства одиночества в ней.

Мифотворцы придавали субъективизации универсальный характер. Они видели субъектов везде, где что-либо происходило, появлялось, изменялось. Физические объекты, растения, животные благодаря приписанной им субъектности действовали, говорили, принимали решения самостоятельно:

«Я буду гореть», - решил огонь.

«Я буду греть», - решило солнце.

«Я буду светить», - решила луна (Брихадараньяка-упанишада. I. 5. 22).

Прекрасным образцом субъективизации физических процессов является образ огня в Ригведе в виде активно и сознательно действующего бога Агни.

Посланный сейчас богами, достойными жертвы,