Права человека и идея негативной свободы

Сен считает, что в оценке различных форм депривации (в особенности, бедности) неверно рассматривать уровень дохода в качестве единственного адекватного показателя. Действительно, низкий доход часто является основной причиной бедности. Тем не менее, взятый сам по себе, этот показатель часто не позволяет судить о состоянии прав человека: в одних социально-экономических обстоятельствах человек может иметь относительно приемлемый доход, но не обладать доступом к необходимым возможностям (т.е. не получать качественную медицинскую помощь и образование), тогда как в других обстоятельствах человек может иметь низкий доход, достаточный для его превращения в необходимые возможностиСенА.Развитиекаксвобода. М.: Новоеиздательство, 2004. (с. 110 - 112).

Одной из ключевых теоретических импликаций этого подхода становится невозможность адекватного анализа издержек и выгод(cost-benefitanalysis) при оценке качества жизни. Мы не можем использовать доход как адекватный показатель, позволяющий оценивать качество жизни одного человека и сравнивать его с качеством жизни другого человека.

Редукция оценки качества жизни к калькуляции дохода означает, что «достаточно дать определённую сумму денег человеку, перемещающемуся на инвалидномкресле, и он сможет перемещаться из одного места в другое; проблема сводится к определению количества денег» Nussbaum M. Frontiers of Justice. Nationality, Species Membership. Cambridge, Massachusetts. The Belknap Press of Harvard University Press, 2007. (p. 167). Однако выделение денег не решает имеющуюся проблему: «Неважно, сколько денег мы дадим человеку, перемещающемся на инвалидном кресле, он так и не получит необходимого доступа к публичному пространству, пока не произойдёт изменение публичного пространства» Ibid. (p. 167).Действительно, можно выделить человеку деньги на шофёра или сопровождающего помощника. Но позволит ли это участвовать в публичной жизни наравне с другими? Без необходимых инфраструктурных изменений, без установки пандусов в общественном транспорте и у входа в здания, без оснащения зданий лифтами участие такого человека в публичной жизни наравне с другими и, что не менее важно, ощущение равного положения невозможны.

Подход к правам, основанный на возможностях, оперирует понятием кооперации, согласно которому справедливость и инклюзия рассматриваются как цели, ценные сами по себе, а люди объединены альтруистическими связями, помимо связей взаимной выгоды.

С точки зрения подхода, основанного на возможностях, возможности не являются инструментальными средствами, которые позволяют вести достойную жизнь. Понятия человеческого достоинства и возможностей взаимосвязаны столь сильно, что одно нельзя отделить от другогоIbid. (p. 161 - 162).Марта Нуссбаум формулирует основной вопрос теории возможностей: каким был бы образ жизни, минимально совместимый с человеческим достоинством? В терминах теории возможностей этот вопрос можно сформулировать так: какие возможности делают жизнь совместимой с человеческим достоинством, или без каких возможностей нельзя представить себе достойную жизнь?

Классическая либеральная теория прав оперирует понятием минимального пространства свободы, в которое нельзя вмешиваться. Рассматривая либеральную теорию прав, мы пришли к заключению, что минимальное пространство свободы может быть пустым. Человек может не обладать возможностями, которые можно было бы защитить при помощи апелляции к правам.

Предлагаемая М. Нуссбаум теория призвана определить фундаментальные возможности, которые соответствовали бы минимальным условиям жизни, сообразной человеческому достоинству. В отличие от классической либеральной теории прав, минимальное пространство свободы не может быть пустым, не может не содержать возможности, доступные человеку для реализации минимума базовых потребностей здесь и сейчас.

Кроме того, в своей теории Нуссбаум использует понятие порогового уровня каждой возможности, за пределами которого невозможно существование, достойное человека. Общество должно стремиться к тому, чтобы каждая возможность реализовывалась выше порогового уровня Nussbaum M. Women and Human Development. Cambridge University Press, New York, 2001. (p. 6).

«Идеальные теории» и практика прав человека

В книге «Идея справедливости» А. Сен противопоставляет два подхода к проблеме справедливости. Первый подход предполагает создание теорий, которые дают характеристику совершенно справедливых (идеальных) институтов. Второй подход требуетприменения различных сравнительных инструментов, позволяющих выявлять очевидную несправедливость и бороться с ней Сен А. Идея справедливости. М.: Издательство Института Гайдара, 2016.(p. 41 - 44).

Сен называет первый подход трансцендентальным институционализмом.В рамках трансцендентального институционализма философы формулируют проект идеального общественного устройства, в котором выдвигают аргументы в поддержку своего видения эталонных институтов. По мысли Сена, главной целью таких философов является рефлексия о том, какой является самая лучшая, самая справедливая структура политических институтов. Среди классических представителей трансцендентально-институционального подхода Сен выделяет Гоббса, Локка, Руссо; среди современных политических философов - Ролза, Нозика и Дворкина.

С точки зрения Сена, увлечённость трансцендентальным институционализмом, интерес к выработке совершенно справедливой социальной системы приводят к «глобальным упущениям»: к тому, что мы не начинаем активно заниматься устранением очевидных несправедливостей и миримся с их существованием. Трансцендентально-институциональный подход ориентирован на конструирование совершенно справедливого устройства, тогда как сравнительный подход направлен на реализацию мер против существующих несправедливостей. В то время как первый подход решает проблемы соотношения теоретических структур в рамках «больших» теорий и стремится выработать их идеальное соотношение, второй подход решает проблему устранения невыносимых условий и стремится улучшить незавидное положение дел. «Вопросы о том, как идут дела и можно ли в них что-то улучшить, - это постоянная и неотъемлемая часть задачи по осуществлению справедливости» Там же. (с. 135).

Сен критикует подход «совершенной справедливости» за то, что понятия и положения, характеризующие идеальное устройство, часто оказываются оторванными от реальной действительности и не позволяют приступить к решению имеющихся проблем. Трансцендентально ориентированные философы не всегда уделяют пристальное внимание вопросам, связанным с переходом от конструирования теории к её реализации на практике и устранению вопиющих несправедливостей (рабства, голода, неграмотности и т.д.)

Сен полагает симптоматичным тот факт, что реальные люди с давних пор (пожалуй, с тех пор, как существует человечество) не могут достичь консенсуса по вопросу идеального социального устройства и идеальных социальных институтов. «Идеальные» люди, которые фигурируют в различных теориях общественного договора, напротив, способны достичь такого согласия. Ещё одна - не менее важная - нормативная трудность заключается в том, что «справедливые институты» предполагают особые формы поведения, которые допускаются в теории, но могут отсутствовать на практике. Даже если представить достигнутым соглашение относительно справедливых институтов, мы не можем быть в достаточной степени уверенными в том, что реальное поведение не будет отличаться от гипостазированных идеальных форм Там же. (с. 112 - 115). Подобное несоответствие способно привести к некорректной работе институтов и даже к их тотальной дисфункции.

Согласно Сену, трансцендентальный институционализм отличает избыточность: для того, чтобы «руководить разумным выбором политических программ, стратегий или институтов … выявление типов совершенно справедливого социального устройства не считается ни необходимым, ни достаточным»Там же. (с. 52 - 53). Выдвигаемый Сеном тезис об избыточности совершенной теории справедливости усиливает менее жёсткий тезис о её недостижимости: даже если идеальная теория справедливости является достижимой, она является избыточной и не помогает бороться с несправедливостью. Позиция Сена, однако, является уязвимой для критики.Необходимо привести аргументы против тезиса об избыточности идеальных теорий.

Во-первых, не вполне понятно, обладаем ли мы такими интуициями, которые позволяли бы нам выносить суждения о несправедливости без посредничества идеальных теорий. Может статься, что всякий раз, когда мы выносим суждение о несправедливом положении дел (например, сталкиваясь с голодом, эпидемией или произволом властей), мы всё-таки исходим из имплицитной теории.

Во-вторых, теория, который мы руководствуемся, может быть непрояснённой в некоторых или даже во многих отношениях, но при этом всё-таки оставаться теорией. Разделяя ту или иную теорию, мы ожидаем от институтов деятельности, приносящей определённые плоды, и считаем необходимым реформировать институты в случае, если они перестают работать правильно. Важно учесть, что своего рода «мерой» корректной работы институтов, равно как и мерой несправедливости, мы считаем теории, которые конкурируют с другими теориями и выдвигают более или менее веские доводы в свою пользу.

В-третьих, создание «идеальных теорий» справедливости и практика устранения несправедливостей не столь независимы и обособлены друг от друга, как полагает Сен. Прежде чем приступить к устранению несправедливости, нужно увидеть в мире нечто несправедливое, «схватить» его как несправедливое. Когда же мы приписываем чему-либо качество несправедливого, мы совершаем эту процедуру либо с опорой на определённую теорию, либо с опорой на какое-либо теоретическое положение, которое впоследствииможно соотнести с другими теоретическими положениями и восстановить теоретическую систему.

Сен утверждает, что мы не нуждаемся в «идеальных теориях справедливости» для того, чтобы бороться с очевидными несправедливостями. Всё дело в том, что тот или иной случай очевидной несправедливости воспринимается нами как очевидно несправедливый из-за того, что мы разделяем определённые этические положения, имеющие теоретическую форму и представляющиеся нам неопровержимыми (например, «человек является целью и никогда только средством»), без которых мы не смогли бы идентифицировать несправедливость.

Сен, безусловно, прав в том, что мы должны бороться с несправедливостями несмотря на то, что согласие относительно «идеальной теории» отсутствует. При этом, однако, Сен неправ в том, что мы способны исправлять несправедливое положение дел и при этом не брать на вооружение идеальные теории. Сформулированные в общем виде, моральные и политические теории снабжают нас принципами, позволяющими распознать несправедливое положение дел, подсказывают нам пути продвижения к более справедливому положению дел, а также предлагают нам инструменты, позволяющие бороться с несправедливостью.

Когда речь заходит о вопиющей несправедливости, мешающей людям жить, мы исходим из необходимости бороться с ней, поскольку люди обладают достоинством, с которым несовместимо отношение к человеку, как только к средству. Чтобы далеко продвинуться в деле устранения несправедливости, недостаточно обладать лишь аппаратом сравнительных исследований. Чтобы достичь успеха и исправить несправедливое положение дел, нужно придерживаться определённых принципов, не допускающих отступления от них, руководствоваться теоретическими моделями правильной (желательной) работы институтов, следовать направлению, задаваемому идеальными теориями.

Сен полагает, что его точку зрения о практическом бессилии философских теорий совершенной справедливости иллюстрирует пример, получивший название «Три ребёнка и флейта».

Согласно условиям приводимой Сеном задачи, нам необходимопринять решение о том, кому из трёх детей отдать флейту. Анна аргументирует свои претензии на флейту тем, что она единственный из троих детей умеет играть на этом музыкальном инструменте. Боб, самый бедный ребёнок, приводит другие доводы: он заявляет, что у него вообще нет игрушек. Два других ребенка богаче, у них больше игрушек, чем у Боба, у которого их вовсе нет, поэтому флейту нужно отдать ему. Наконец, третий ребёнок, Карла, утверждает, что флейта не может достаться никому другому, кроме неё: она долго и усердно трудилась для того, чтобы создать её. Карла считает, что мы не имеем права отобрать у неё флейту, потому что именно она создала её Там же. (с. 49 - 52).

По мысли Сена, решение этой задачи опирается на разные идеальные теории: утилитарист-гедонист, скорее всего, склонится к тому, чтобы отдать флейту Анне, потому что она умеет играть на ней и получит от неё наибольшее удовольствие; сторонник экономического равенства решит отдать её Бобу, самому бедному ребёнку; «либертарианец», как его называет Сен, оставит флейту за Карлой, поскольку она создала её, флейта - продукт её труда.

Представляется, что решение этой задачи принципиальным образом зависит от её формулировки. Невозможность её правильного решения, на которой настаивает Сен, вытекает из той формулировки задачи, которую он предлагает. Как это часто бывает в философии, решение поставленной Сеном проблемы следует начинать с размышления о том, как именно сформулирована задача.

Сначала Сен приводит доводы ребёнка, который умеет играть на флейте, и спрашивает: «Убедительны ли доводы, которые приводит этот ребёнок? Стоит ли отдать ему флейту?». Затем он переходит к доводам самого бедного ребёнка и задаёт те же вопросы. В конце концов очередь доходит до третьего ребёнка, который оказывается создателем флейты. Дело в том, что формулировка задачи содержит предписание: отдать флейту кому-нибудь из детей. Однако остаётся неясным, на каких основаниях мы уполномочены распоряжаться флейтой, которая не принадлежит нам. Почему же, в таком случае, нам задают вопрос, кому отдать флейту?

В ходе формулирования задачи пропускается промежуточный вопрос: справедливо ли изъять флейту у ребёнка, который создал её? Сен не приводит соображений, которые как-либо обосновывали бы оправданность изъятия флейты.Если учитывать, что справедливость изъятия флейты для решения её дальнейшей судьбы не была обоснована (и вряд ли может быть), а также допустить, как это и делает Сен, что девочка, создавшая флейту,считает грубым нарушением своих прав её изъятие и выступает против него, то мы можем с уверенностью утверждать следующее: вопрос «Кому из троих детей нужно отдать флейту?» сформулирован некорректно.

Задача, которую ставит перед нами Сен, призвана иллюстрировать неспособность идеальных теорий решать практические проблемы. Аргумент Сена носит по большей части скептический характер. Сен пытается показать, что имеется множество идеальных теорий, которые приводят доводы, обладающие одинаковой силой. Как следствие, мы вынуждены признать, что выбираем позицию произвольно. Если бы мы последовательно придерживались аргументативной стратегии, намеченной Сеном, то нам оставалось бы лишь сделать заключение: мы должны просто-напросто воздержаться от суждения.

Характерно, что при иной формулировке задачи мы можем прийти к более или менее определённому выводу. Если бы нас сперва спросили, справедливо ли изъятие флейты у Клары, то рассуждение приняло бы иной оборот. Допустим, мы согласились бы с тем, что такое изъятие несправедливо. Таким образом, политическая философия уже помогает нам определиться с выбором правильной стратегии и отказаться от несправедливых шагов. В этом случае нам приходится решать иные проблемы - проблему отсутствия флейты у того, кто умеет на ней играть, а также проблему отсутствия игрушек у бедного ребёнка. Похоже, Сен считает, что, когда речь заходит о необходимости решать такие проблемы, политическая философия ничем не может помочь нам. Нам нужно создавать возможности, «производить флейты», а не придумывать теории.

Сен недооценивает значение хорошей теории справедливости для исправления несправедливости. Я полагаю, что при создании возможностей, в ходе «производства флейт» важно иметь чёткое представление, на какие шаги мы точно не можем пойти ради достижения поставленных целей. Мы не смогли бы создавать возможности - и делать это справедливо - если бы мы не принимали во внимание требования идеальных теорий. Помимо того, что идеальные теории позволяют «проблематизировать» реальность, усмотреть в ситуации наличие проблемы, идеальные теории снабжают нас стратегиями решения проблем и крайне ценными указаниями на то, от каких решений следует отказаться.

Сена беспокоит отсутствие необходимой связи между конструированием идеальных теорий справедливости и «запущенной» практикой устранения несправедливостей: часто переход от идеальной теории к практике вовсе не происходит. Но можем ли мы с уверенностью утверждать, что в этом повинна идеальная теория? Вероятно, следовало бы признать, что проблема применения идеальной теории на практике - или, по крайней мере, применение каких-то ключевых элементов теории - возникает не из-за теории, а из-за человека, который по тем или иным причинам не решается на её применение.

Создание возможностей и необходимые ограничения

М. Нуссбаум и А. Сен демонстрируют преимущества подхода к правам, основанного на возможностях. К одним из наиболее сложных с теоретической точки зрения вопросов, которые адресуются теоретикам этого подхода, следуют отнести вопросы, исследующие его фундамент. Почему мы должны создавать возможности для других людей? Кто должен создавать их? Как их можно создавать, а как нельзя? Какие возможности следует создавать? Для кого следует создавать возможности, а для кого не следует?

Эти вопросы лишний раз подтверждают, что без помощи хорошо продуманной теории трудно приступать к практике - в частности, практике устранения несправедливостей и создания возможностей.

Мы обладаем моральными обязательствами по отношению к другим людям. Это утверждение - один из возможных вариантов ответа на вопрос о том, почему мы должны создавать возможности для тех людей, у которых их совсем нет. Убеждённыйлибертарианец мог бы возразить: «я не нарушаю чьих-либо прав, когда отказываюсь передавать другому человеку необходимое ему благо, если прежде я не брал на себя обязательство предоставить благо, о котором он меня просит»Похожую позицию приводит Р. Нозик, обсуждая моральные ограничения на вмешательство:

Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008. (с. 52 - 53). В контексте дискуссий о наличии или отсутствии позитивных моральных обязательств часто приводят мысленный эксперимент, который мы можем условно назвать «Странник в пустыне и продавец». Нужно представить себе одинокого странника в пустыне, который изнемогает от жажды, и продавца воды. Возникает вопрос: может ли продавец воды, с учётом отсутствия конкуренции, установить крайне высокую цену на воду, например, в тысячу долларов и при этом не соглашаться расставаться с водой за меньшие деньги? Обладает ли продавец моральным обязательством помогать страннику? Обязан ли он отдать воду бесплатно в случае отсутствия у странника денег?Сэндел М. Справедливость. Как поступать правильно. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013. (с. 13 - 21)

Опровергнуть утверждение либертарианца не так-то просто, как может показаться. Политическая философия уже долгое время не может найти безупречные аргументы, позволяющие доказать ошибочность либертарианской позиции. Либертарианцы полагают, что мы обладаем лишь негативными обязательствами по отношению к другим, которые состоят в том, чтобы не нарушать ограничения на вмешательство. Ограничения на вмешательство черпают свою силу из убежденности в том, что человек является целью, а не только средством. Тем не менее, как признают сами либертарианцы, доказать это положение вовсе не легко.

Может показаться парадоксальным, но позитивные обязательства черпают свою силу из того же источника, что и негативные обязательства - они также опираются на представление о человека как о цели. Не желая принимать аргументы, свидетельствующие в пользу положительных моральных обязательств, либертарианцы идут на риск утраты оснований негативных обязательств.

Либертарианцы и политические теоретики, понимающие под правами обладание возможностями, исходят из разных концепций нарушения (несоблюдения) права. С точки зрения либертарианцев, право человека нарушается, если происходит вмешательство в такую сферу жизни человека, которая находится под защитой моральных ограничений. Например, когда один человек совершает нападение на другого и избивает его, он тем самым нарушает его права. Согласно подходу, ориентированному на создание и поддержание возможностей, право человека на что-либо не соблюдается, если человек не может реализовывать какие-либо ключевые возможности и достигать целей, позволяющих жить достойной жизнью. В таком случае, если человек лишён чистой питьевой воды, первой медицинской помощи или возможности учиться в начальной школе, его права не соблюдаются.

Преимущество подхода, ориентированного на поддержание возможностей, состоит в том, что он обладает большей степенью всеобщности: с точки зрения этого подхода, нарушение либертарианских ограничений на вмешательство представляет собой частный случай исчезновения (угрозы исчезновения) ключевой возможности.Нападение, пренебрегающее ограничениями на вмешательство, посягает на безопасность как одну из фундаментальных возможностей.

Подход к правам, ориентированный на создание возможностей, охватывает область прав, опирающихся на негативную свободу, и способен давать им характеристику в своих терминах, тогда как подход к правам, основанный на негативной свободе, не позволяет описывать какие-либо состояния, кроме наличия или отсутствия вмешательства. Хотя подход, ориентированный на создание возможностей, может описывать наличие или отсутствие вмешательства в своих терминах, идею о защите возможности от вмешательства он заимствует у подхода, основанного на негативной свободе. Два этих подхода предлагают нам два понятийных словаря, каждый из которых может быть использован по назначению.

Кто должен создавать и поддерживать базовые возможности? Если мы не заблуждаемся относительно существованияпозитивных обязательств, то миссию их создания может взять на себя государство. Это означает, что государство будет вмешиваться, чтобы исправлять несправедливое положение дел и создавать возможности. Вмешательство, совершаемое государством, должно быть контролируемым и непроизвольным. Главным опасением сторонников негативной концепции свободы было и остаётся могущество государства, угрожающее в любой момент выйти из-под контроля. В политической реальности, в которой государство является непредсказуемым партнёром, склонным к произволу, либеральная стратегия минимизации вмешательства оправдывается отсутствием лучших альтернатив. Если же гражданам удаётся держать под контролем действия государства, если оно, в основном, не выходит за рамки права (ruleoflaw), то граждане могут рассчитывать на создание возможностей путём вмешательства.

К каким способам можно прибегать, чтобы создавать возможности, ак каким способам - нет? Я полагаю, что при создании возможностей недопустимо нарушать ограничения, защищающие разумную концепцию блага. Эта защитная функция негативной свободы не утрачивает своего значения. Идея о том, что определённые сферы нашей свободы должны защищаться от вмешательства, остаётся поистине непреходящей. В нормальной ситуации неприемлемо осуществлять размен концепции блага на возможности: недопустимо принуждение к отказу от своего образа жизни, моральных убеждений и представлений о благе ради возможностей, создаваемых со властями. Кроме того,в нормальной ситуации неприемлемо ограничение особых прав, называемых Ролзомбазовыми свободамиRawls J. Basic Liberties and Their Priority // The Tanner Lectures on Human Values. April 10, 1981.: свобода мысли и совести, свобода собраний, неприкосновенность (integrity) и некоторые другие права не могут ограничиваться ради создания возможностей. Базовые свободы нельзя ограничивать даже тогда, когда выгоду от их ограничения получает тот, чьи свободы ограничивают. Базовые свободы обладают специальным статусом, они не допускают ограничений за исключением тех случаев, когда ограничение одной базовой свободы осуществляется ради реализации другой базовой свободы.

Предлагаемый в этой работе подход к правам отличается от двух изложенных. Он отличается от классического либерального подхода к правам, опирающегося на негативную свободу, признанием необходимости создавать возможности. Он отличается от подхода Сена, ориентированного на создание возможностей, признанием важности «идеальных теорий» для практики устранения несправедливостей и установлением определённых ограничений на вмешательство - в особенности, ограничений на вмешательство в концепцию блага и базовые свободы. Таким образом, предлагаемый подход к правам налагает существенные ограничения на способы создания возможностей. Недопустимо создавать возможности ценой утраты свободы, важно оставаться разборчивым в выборе средств для их создания. 

Заключение

Подведём некоторые итоги нашего исследования. Нормативная сила, которой обладает концепция негативной свободы, крайне велика.Мы испытываем необходимость в негативной свободе постольку, поскольку нуждаемся в защите определённой сферы нашей жизни от вмешательства государства и других лиц.

В первой главе мы сформулировали либеральнуюидеючеловеческой разумности. Согласно этой идее, если человек нарушает принятые ограничения на вмешательство, его поведение не является разумным. Такой человек справедливо сталкивается с противодействием людей, признающих нормативную значимость не-вмешательства. Либеральная идея разумности основывается на признании ценности каждого человека, его автономии и недопустимости вмешательства в определённые сферы жизни. Будучи автономным, каждый человек сам отвечает на вопрос о своём благе. Другие лица не вправе принуждать к принятию определённой концепции блага. Если концепция блага, выбранная человеком, не нарушает свободу других людей, т.е. не нарушает ограничений на вмешательство, никто не вправе принуждать его принять иную концепцию блага.

Хотя политический либерализм занимает нейтральную позицию относительно концепций блага своих граждан, нельзя утверждать, что политическая концепция справедливости не оставляет места для моральной онтологии, которая основывается на добродетелях или на каком-либо ином этическом или религиозном идеале. Напротив, граждане могут разделять любые перфекционистские идеалы, если они не противоречат разумности. Важно, однако, принимать во внимание тот факт, что государство не участвует в продвижении какой-либо моральной онтологии и не настаивает на принятии определённой концепции блага.Справедливость, с одной стороны, и моральные представления людей, с другой, рассматриваются отдельно друг от друга. Тем не менее они не исключают друг друга.

Условием осмысленности негативной свободы является наличие возможности, которую можно ограничить и защитить от ограничения. Негативная свобода всегда защищает что-то. Если человек не имеет возможности совершить действие, т.е. не может совершить его и при этом требует не мешать ему совершать его, его требования являются бессмысленными. Требование человека «Не вмешивайся!», а вместе с ним и негативная концепция свободы являются осмысленными, если и только если возможно совершение действия, которое можно ограничить и защитить от ограничения.

Либерализм вынужден обращаться к самокритике и рефлексировать над тем, почему были введены ограничения на вмешательство, что они означают и какой цели они служат. Задуманные для того, чтобы закрепить за человеком статус автономной личности, которая является целью и никогда только средством, ограничения на вмешательство оказались недостаточными. Классическая либеральная теория прав предоставляет необходимые нормативные инструменты для защиты благ, но оказывается бессильной в ситуации отсутствия у человека ресурсов и возможностей.

Чтобы решить проблемы, стоящие перед либеральной теорией, необходимо 1) обозначить сферы, не допускающие вмешательства, а также 2) специфицировать области, в которых оно не только не опасно, но и необходимо для полноценной, а не частичной защиты свободы. Достижение второй цели требует дополнения идеи не-вмешательства принципами, позволяющими совершать позитивные действия, чтобы создавать возможности. Появление принципов, которые регулировали бы вмешательство для создания возможностей, и их непротиворечивое соотнесение с идеей не-вмешательства в определённые сферы могут заполнить лакуну либеральной теории прав человека. Чтобы идея негативной свободы обрела подлинный смысл и стала по-настоящему эффективной, нужно, чтобы она применялась к имеющимся возможностям. Чтобы либеральные права выполняли свою защитную функцию не напрасно, необходимо создать возможности, которые права могли бы охранять.

Не следует недооценивать значение хорошей теории справедливости для исправления вопиющих несправедливостей. Я полагаю, что при создании возможностей, в ходе «производства флейт» важно иметь чёткое представление, на какие шаги мы точно не можем пойти ради достижения поставленных целей. Мы не смогли бы создавать возможности - и делать это справедливо - если бы мы не принимали во внимание требования идеальных теорий. Помимо того, что идеальные теории позволяют «проблематизировать» реальность, усмотреть в ситуации наличие проблемы, идеальные теории снабжают нас стратегиями решения проблем и крайне ценными указаниями на то, от каких решений следует отказаться.

Либертарианцы и политические теоретики, понимающие под наличием прав обладание возможностями, исходят из разных концепций нарушения (несоблюдения) права. С точки зрения либертарианцев, право человека нарушается, если происходит вмешательство в такую сферу жизни человека, которая находится под защитой моральных ограничений. Согласно подходу, ориентированному на создание и поддержание возможностей, право человека на что-либо не соблюдается, если человек не может реализовывать какие-либо ключевые возможности и не в состоянии достигать целей, позволяющих жить достойной жизнью.

Спор о допустимости вмешательства принимает характер спора о либерализме, который нам необходим. В политической реальности «борьбы свободы и власти», в которой люди не могут положиться на государство из-за боязни отчуждения базовых прав, верх одерживает классический либерализм. Однако в политической реальности, в которой отсутствует антагонизм между частным лицом и государством, подход, ориентированный на создание возможностей, оказывается в преимущественном положении.

Список использованной литературы

1. Берлин И. Философия свободы. Европа. М.: Новое литературное обозрение, 2001.

2. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Части I-II. М.: Мысль, 2001.

3. Дворкин Р. О правах всерьез. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004.

4. Милль Д.С. О свободе // Пер. с англ. А. Фридмана. № 11. С. 10-15; № 12. С. 21-26. М.: Наука и жизнь, 1993.

5. Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008.

6. Ролз Д. Теория справедливости. М.: Издательство ЛКИ, 2009.

7. Сен. А. Развитие как свобода. М.: Новое издательство, 2004.

8. Сен А. Идея справедливости. М.: Издательство Института Гайдара, 2016.

9. Сэндел М. Справедливость. Как поступать правильно? М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.

10. BenthamJ. AnarchicalFallacies // TheWorksofJeremyBentham. Edinburgh, WilliamTait. Vol. 2. 1838-1843.

11. NussbaumM. Frontiers of Justice. Nationality, Species Membership. Cambridge, Massachusetts. The Belknap Press of Harvard University Press, 2007.

12. Nussbaum M. Women and Human Development. Cambridge University Press, New York, 2001.

13. Pettit P. Rights, Constraints and Trumps // Analysis, Vol. 47, No. 1. Oxford University Press. Jan. 1987. P. 8 - 14.

14. Rawls J. Justice as Fairness: Political not Metaphysical // Philosophy and Public Affairs, Vol. 14, No. 3. Summer. 1985. p. 223-251.

15. Rawls J. The Idea of an Overlapping Consensus // Oxford Journal of Legal Studies, Vol. 7, No. 1. Spring, 1987. p. 1-25.

16. Rawls J. Political Liberalism. Expanded Edition. Columbia University Press, 2005.

17. Rawls J. Basic Liberties and Their Priority // The Tanner Lectures on Human Values. April 10, 1981.

18. Sen A. Justice: Means versus Freedoms.Philosophy & Public Affairs, Vol. 19, No. 2. Spring, 1990. p. 111-121.