На пути к синтезу макроисторических парадигм

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия и общество

На пути к синтезу макроисторических парадигм

Автор: Розов Н.С.

Основные понятия социальной онтологии истории

Под социально-онтологическим пространством истории будем понимать предельно широкое обобщение возможных параметрических пространств изменений социальных целостностей во времени. Социальная онтология есть связь предельно общих понятий и категорий, используемых при описании и исследовании истории и современности человеческих сообществ. Она может быть задана разными способами. Одним из них является использование квазипространственных метафор, основанное на трактовке социального изменения как движения в некотором условном пространстве качественно-количественных характеристик и состояний.

Наиболее известным типом параметрических пространств является график с временем по оси X и любым релевантным истории количественным параметром по оси Y. Таким образом, к примеру, учитывается рост (или падение) количества населения, площади занимаемой территории, величины армии, количества городов заданной величины, количества рангов в военной или чиновничьей иерархии, величины валового национального продукта и т. д. Ясно, что такого рода графиков может быть построено сколь угодно много. Кроме того, некоторые параметры могут быть заданы не в количественных шкалах (абсолютной, шкале отношений, шкале промежутков), но только в шкале порядка (Розов, 1995). Изменение некоторой социальной системы по фиксированным параметрам означает «смещение» ее в некотором условном «пространстве», измерениями которого являются эти параметры. Ясно, что таких пространств (комбинаций параметров) может быть также сколь угодно много.

Для преодоления этой сложности строится априорное понятие онтологического пространства истории как некоторого предельно полного «гиперпространства» изменении социальных систем, по отношению к которому все остальные параметрические пространства, используемые в истории и социальных науках, являются конкретными срезами и частными уточнениями.

Примеры известных пространств социальной онтологии

Стадиально-формационный подход, восходящий к традиции Вико, Тюрго, Кондорсе, Сен-Симона, Гердера, Гегеля, имеет две основные ветви: формационную (Маркс и Энгельс, см. Соч. Т. 3, 13) и либерально-модернизационную (Rostow, 1962; Bell, 1973; Toffler & Toffler, 1995). Пространство исторических изменений в этом подходе едино и имеет структуру слоеного пирога, причем в его центре - западноевропейской истории - имеется «правильное» (образцовое) расположение слоев и движение от нижнего к верхнему: от первобытности к коммунистическому обществу, по Марксу, или постиндустриальному обществу (с известными вариациями наименований), по Ростоу, Беллу, Тоффлеру и др. По краям пирога «тесто смялось», то есть слои деформированы, хотя общая закономерность движения от нижних слоев к высшим сохраняется с поправками на «конкретно-историческую специфику».

Сильная сторона этой онтологии - способность к осмыслению всемирно-исторических инвариантов социальной эволюции, технологического и социального прогресса, необратимости изменений, соотношения уровней развития.

Слабая сторона стадиально-формационного подхода хорошо известна из критики со стороны приверженцев цивилизационной и гуманитарной парадигм (Формации и цивилизации, 1989; Гуревич, 1990). Серьезная критика появляется и изнутри самого стадиального подхода (Дьяконов, 1994, с. 6-10). Главный и уже почти общепринятый тезис этой критики таков. Европейская история - это вовсе не центр и не типичный образец движения по слоям фаз (стадий, формаций) для остальных частей всемирной истории, но, напротив, сама европейская история является крайне специфичным явлением. Таким образом, «края пирога» - это не деформированные европейские слои, а иные самодостаточные структуры, в чем-то отличные друг от друга, а в чем-то удивительно схожие между собой (особенно показательны структурные сходства доколумбовых центрально- и южноамериканских обществ с афроазиатскими обществами (там же, с. 6-10, 65, 72 137-151).

Онтологическое пространство цивилизационного подхода (традиция Данилевского, Шпенглера, Тойнби, Кребера, Квигли, Бэгби, Кулборна, Айзенштадта и др.) не едино, но распадается на изолированные друг от друга части по количеству выделяемых цивилизаций. Зато все эти части в принципе устроены одинаково и имеют круговую структуру: рождение - рост - расцвет - надлом - упадок. Если метафора формационного подхода представляет собой «слоеный пирог», то метафора цивилизационного подхода - это скорее «зоопарк», где по клеткам сидят особи-цивилизации, которые рождаются, расцветают, стареют и умирают, а их останки становятся пищей для новых растущих особей-цивилизаций (Тойнби, 1991; Civilizations and World Systems, 1995).

Сильная сторона цивилизационной онтологии - сосредоточение внимания на реальной специфике каждой большой культурно-исторической целостности, осмысление действительно имеющих место циклических процессов (к примеру, роста и распада империй).

Слабые стороны тоже имеются. Во-первых, еще Тойнби и Макилл показали, что непроницаемых перегородок между цивилизациями никогда не было. Они соединяются, разделяются, перетекают друг в друга, а главное - исключительно сильно влияют друг на друга практически на всем протяжении известной истории человеческого рода (Тойнби, 1992; McNeill, 1965, 1995). Во-вторых, стройной круговой структуры также нет - скорее есть цивилизационные приливы (расцветы) и отливы (кризисы и упадки), но это чередование не имеет железно заданной правильной регулярности. В-третьих, цивилизационная специфика никак не мешает проявлению общих геополитических и геоэкономических закономерностей развития, чему пример - включение всех современных цивилизаций в структуру глобальной мировой экономической системы (Wallerstein, 1974, 1980; Sanderson, 1995; Chase-Dunn, Hall, 1997).

Как видим, оба подхода имеют слабые и сильные стороны, высвечивают разные аспекты единой сложной исторической реальности. Поэтому наиболее перспективной представляется идея комплиментарности (взаимодополнительности) этих моделей (Розов, 1995; Кантор, 1996; Рачков, 1997), которая и будет реализована далее как концептуальный синтез макроисторических парадигм.

Сферы социально-исторического бытия

Для начальной фиксации полюса онтологии воспользуемся следующим представлением о четырех «сферах бытия» социально-исторической реальности.

Биотехносфера - биологическая природа индивида и популяций, окружение живой и неживой природы, чисто материальные аспекты техники, производства и их последствий (ср. с «первым миром» К. Поппера).

Социосфера объединяет социальные, политико-правовые и экономические сущности и процессы. Способ бытия социальных форм как главных элементов (единиц анализа) социосферы состоит во взаимосвязи следующих бытийных форм:

а) культурные образцы отношений между людьми (роли, ожидания, нормы, структуры, институты и т. п.);

б) индивиды (как биологические тела) с психикой, структурированной этими образцами;

в) элементы биотехносферы (например, ресурсы окружения и материальные блага), воспринимаемые этими индивидами согласно образцам отношений.

Онтологическую автономию социального успешно раскрыли Э. Дюркгейм и П. Сорокин. Идея интеграции предметов истории, социологии, антропологии, политических и экономических наук обоснована И. Валлерстайном (Wallerstein, 1988).

3. Культуросфера - пространство образцов (в смысле Кребера), ожидаемых от человека и передающихся из поколения в поколение. Образцы существуют в трех связанных бытийных формах: как идеальные объекты (образы, смыслы и знаки), материальные носители (тексты в широком смысле), индивиды, способные понимать эти тексты и пользоваться соответствующим смысловым и образным содержанием (сравни с «миром идей» Платона, «миром целей» Канта, «миром ценностей» Г. Риккерта, М. Шелера, «третьим миром» К. Поппера, см. также Kroeber, 1952; Розов, 1992).

В рамках каждой из трех выделенных «сфер бытия» или «миров» принципиально различные сущности «живут» по принципиально различным законам. Поэтому каждой сфере соответствует особое подпространство социальной онтологии, в котором «движутся» социальные целостности (например, общества):

«миру» биотехносферы соответствует экотехнологическое подпространство (4 слоя - стадии материального развития обществ);

«миру» социосферы соответствует социетальное подпространство (6 слоев-фаз политического, экономического, правового, социального в узком смысле, коммуникационного развития обществ, а также «башни» мир-империй и мир-экономик, составленные из обществ разных фаз развития);

«миру» культуросферы соответствует культурное подпространство («кометы» цивилизаций, составленные из актуальных миросистем и меморальных слепков, а также «планетарная модель» цивилизационных доминантов, субдоминантных и маргинальных культур).

Далее эта сложная конструкция, понимаемая как принципиальная структура Всемирной истории, будет концептуально развернута, но вначале остановимся на ключевом понятии общества.

Операциональное определение общества

Целостные социальные изменения в истории переживают общества, поэтому они выбраны в качестве основной единицы анализа в настоящей версии социальной онтологии.

Обществом будем называть социальную систему, состоящую из множества элементов-локусов (заселенных людьми территорий) с единством властно-нормативного режима, языка (или языков), социального взаимодействия и мер обмена (денег, мер весов и габаритов, их прототипов и аналогов).

Данное определение специально задано максимально операционально: для выяснения того, является ли некая социальная целостность обществом и в каких границах, выделяются все локусы, и на основе имеющихся эмпирических данных делается суждение о наличии или отсутствии единства между ними по трем заданным выше признакам (власть, язык и меры обмена). В случаях, когда границы этих единств не совпадают (например, единство мер обмена и языка распространено шире, чем властный режим), делается вывод о том, что данное общество в разных своих аспектах включает разные составы локусов-провинций.

Ниже будет показано, как ключевые единицы анализа других макроисторических парадигм (формации, цивилизации, миросистемы) строятся как производные конструкты на базе исходного понятия общества.

Четыре слоя экотехнологического подпространства

Воспользуемся понятием «экологический режим» (Spier, 1996), понимая его как совокупность рутинных процессов материального взаимодействия людей с природной и социальной средой. Материальную основу этих процессов составляют материальные технологии в широком смысле (т. е. наряду со средствами производства жилища, дороги, средства передвижения и связи, оружие, защитные сооружения и границы, прочие элементы инфраструктуры и коммуникаций).

Соответственно биотехносфере выделим экотехнологическое подпространство - «место», в котором «движутся» общества, изменяя свои экологические режимы и материальные технологии. Это подпространство «слоисто», поскольку критерии уровня развития технологий, хоть и не такие прозрачные, как представлялось до начала экологических движений (Римский клуб, конец 1960-х), но могут быть определены достаточно твердо, объективно и операционально. Технический прогресс обществ, таким образом, представляется в данном подпространстве как движение их от нижних слоев к верхним. Экологический аспект, разумеется, усложняет картину, но вовсе не отменяет прогресс в материальном освоении мира, т. е. «слоистость» экотехнологического подпространства сохраняется. Поскольку в обществах практически всегда сохраняются экологические режимы и технологии прежних времен, слои выделяются на основе преимущественного развития. Выделим четыре главных слоя - стадии экотехнологического развития.

1-я стадия. «Общества с технологиями добычи», т. е. с преимущественным развитием способов и средств извлечения, переноса и неглубокой обработки практически готовых продуктов природы (собирательство, охота, рыболовство, добыча минерального сырья, природного топлива, драгоценных камней и т. д.). Сущность экологических режимов таких обществ состоит во «встраивании» их жизнедеятельности в уже существующие чисто природные, как правило, циклические режимы. Зачатки ремесел (постройка жилищ, изготовление каменных орудий, луков, простейшей одежды) не выводят общества за пределы этого «встраивания».

2-я стадия. «Общества с аграрно-ремесленными технологиями», т. е. с преимущественным развитием земледелия на основе использования биологической энергии людей и животных, а также ручного производства изделий с глубокой переработкой (керамика, металлургия, ткачество), но без применения машин. Экологические режимы обществ этой стадии состоят прежде всего в использовании родящей способности земли путем очищения ее от «диких» экосистем для насаждения освоенной (одомашненной, «окультуренной») флоры и фауны. Ремесла, особенно производство железных орудий, следуют потребностям аграрных технологий и войны, они обеспечивают большое преимущество людям в вытеснении «дикой природы», в уничтожении и ассимиляции «диких народов» (т. е. обществ 1-й стадии). Стадия «обществ с аграрноно-ремесленными технологиями» соответствует «традиционным обществам» - по Ростоу, Беллу (Rostow, 1962; Bell, 1973), «первой волне» - по Тоффлеру (Toffler and Toffler, 1995) и «аграрно-городской формации» в терминологии М. П. Рачкова (Рачков, 1997).

3-я стадия. «Общества с индустриальными технологиями», т. е. с преимущественным развитием массового машинного производства, использующего небиологическую энергию. Сущность экологических режимов таких обществ состоит в «индустриализации» процессов материального взаимодействия людей с природной и социальной средой, т. е. в повсеместном распространении единообразной машинерии (заводы и фабрики вместо ремесел, трактора и комбайны вместо быков и лошадей, пароходы, паровозы и автомобили на путях сообщения, пушки и танки на полях сражений). Ср. эту стадию развития с «индустриальными обществами» - по Ростоу и Беллу, «второй волной» Тоффлера и «промышленно-городской формацией» - по Рачкову.

4-я стадия. «Общества с сервисными технологиями», т. е. с преимущественным развитием комплексных способов и средств (и высокой долей научного и информационного обеспечения) производства, широкого разнообразия сложных услуг. Это разнообразие включает широкий спектр: от простейших услуг типа организации шоппинга супермаркетах и международного туризма до сложнейших комплексов типа Интернета и космических разработок. Заметим, что и военные действия, проводимые обществами этой стадии, также организованы как многоярусные комплексы «услуг» (США в Иракской войне 991 г.). Сущность экологических режимов обществ этой стадии состоит во «взаимном встраивании» (ср. Степин, 992): с одной стороны, новые производства и инфраструктуры проектируются и создаются с нанесением минимального ущерба окружающим остаткам «дикой» природы, с другой - целые экосистемы (национальные арки, большие озера, внутренние моря и т. д.) ставятся од контроль (мониторинг) с искусственной поддержкой необходимых балансов.

Данная стадия в принципе соответствует «постиндустриальному» или «информационному обществу» - по Ростоу, Беллу, Масуде, «третьей волне» - по Тоффлеру и постиндустриально-городской формации» - по Рачкову. Отличие в том, что упор сделан не на формальное следование (пост - после) и не на частный аспект преимущественного развития (почему именно информация, а не автоматика, телекоммуникации, интеллект?). Ключевой отличительной чертой новой стадии является обобщенная характеристика конечного продукта технологий - обеспечение сервиса как комплексного удовлетворения потребностей индивидов и групп. По отношению к сервису все остальные аспекты преимущественного развития и инновации (и информация, и автоматика, и телекоммуникации, и, увы, драгоценный интеллект) играют вспомогательную, инструментальную роль.

Социетальное подпространство - фазы и типы-аттракторы

Соответственно социосфере, а также геополитическому и экономическому критериям расцвета - упадка обществ выделяем социетальное подпространство, в котором движение обществ означает трансформацию их социальных режимов: политических, экономических, нормативных (морально-традиционных и правовых) структур, механизмов, процессов и взаимодействий. Несмотря на справедливость критики стадиальной онтологии, при зрелом размышлении оказалось необходимым оставить некий набор критериев эффективности обществ (например, с точки зрения их выживаемости в разных условиях и успеха при взаимных столкновениях). Отсюда следует и установление слоистой структуры - лестницы уровней развития обществ. Укажем здесь только на два критерия.

Внешний критерий показывает, какое из двух обществ эффективнее, если они вступили в конфликт (как правило, это война, лишь в последние 200-300 лет войны всерьез дополняются, а в последние 50 лет частично вытесняются дипломатической борьбой, экономической и культурной конкуренцией (см. Chirot, 1986). Ровно на тот период, в котором режимы общества уверенно распространяются в результате этих столкновений, оно принадлежит более высокому уровню развития, чем его противники. Заметим, что отнюдь не всегда распространяются режимы победителей, нередки случаи, когда победители принимали режимы завоеванного общества и распространяли их (к примеру, распространение византийских земельных отношений в Османской империи). Подчеркнем также, что этот жесткий критерий не зависит от многих других, например, моралистических или экологических, иначе говоря, в некоей империи люди могут быть в большинстве несчастны, экология отвратительна, но пока империя силой или убеждением распространяет свои режимы вширь, она более эффективна как тип общества.

Внутренний критерий носит концептуальный характер и служит в роли объяснительного принципа. Согласно внутреннему критерию, более эффективно (находится на более высоком уровне развития) то общество, которое лучше обеспечено социальными способами (институтами, сложными комплексами деятельностей разных групп населения) для выполнения необходимых с точки зрения выживания и конкуренции социальных функций на данном историческом этапе. (Подробнее о социальных способах и функциях см. Розов, 1992, глава 2.)

В качестве основы для выделения слоев в социетальном подпространстве возьмем концепцию восьми фаз общественного развития И. М. Дьяконова (Дьяконов, 1994). На основе трех критериев: системы производственных отношений (по Марксу), уровня развития вооружений и состояния социально-психологических процессов - Дьяконов выделил следующие фазы: 1) первобытную, 2) первобытнообщинную, 3) раннюю древность, 4) имперскую древность, 5) средневековье, 6) стабильно-абсолютистское постсредневековье, 7) капиталистическую, 8) посткапиталистическую.

Знакомство с современными теоретико-историческими, макросоциологическими, миросистемными исследованиями позволяет предъявить существенные претензии к этой модификации модернизационного подхода. Для этой критики потребовалась бы специальная статья, поэтому зафиксируем здесь лишь альтернативную систему фаз (слоев, уровней) развития обществ с точки зрения их эффективности и «конкурентоспособности». В рамках каждого слоя есть разные типы-аттракторы (ниже в перечислении фаз они указаны в скобках), различающиеся в плане масштаба, культурно-цивилизационной основы, преимущественных социальных способов и т. д. Типы-аттракторы суть продукт синтеза понятия «идеальный тип» М. Вебера и понятия «аттрактор» И. Пригожина. Идея состоит в том, что в рамках каждой фазы есть вариативность «седловых точек» стабильности, меж которыми движутся общества. Каждое «выталкивание» общества из такого типа-аттрактора есть кризис, который преодолевается возвратом, переходом в смежный тип-аттрактор либо «взлетом» в высшую фазу эффективности.

6 фаз социетального развития обществ

1-я фаза. Первобытные общества (малые общины, большие общины, союзы общин с общим языком и нормативным режимом). Диагностические признаки: социальная структура почти полностью определяется половозрастными группами, нет самостоятельной устойчивой властной иерархии. Примеры: аборигены Австралии, Полинезии, Океании. За исключением единичных реликтовых общин в глубинах Амазонии, Центральной Африки, резерваций Австралии таких обществ в современном мире практически не осталось.

2-я фаза. Варварские общества (простые вождества-чифдомы, сложные вождества). Диагностические признаки: есть устойчивая властная иерархия, автономная от половозрастных различий, но она еще не отделима от отношений родства. Примеры: гунны, готы, германцы, славяне в эпоху великого переселения народов, северо-американские индейцы до прихода европейцев. При распаде современных государств в Центральной Африке и Центральной Азии общества регрессируют, как правило, именно к клановой структуре вождеств.

3-я фаза. Общества Ранней Древности (номы, полисы, ранние деспотии, ранние кочевые империи). Диагностические признаки: есть государственность как система формальных должностных позиций, автономных от отношений родства, но на больших территориях (когда их пределы находятся более чем в 1-2 днях пути от центра) еще нет надежных устойчивых способов систематического перераспределения благ (сбора дани и налогов) и поддержания минимального единства религии-идеологии, основанных на развитой письменной традиции. Примеры: Шумер, Аккад, античная Греция, Харрапи в Индии, Инь в Китае, Андская, Майанская, Ацтекская цивилизации в доколумбовой Америке (хотя, скорее, они были захвачены в период перехода к следующей фазе), империи Чингисхана и Тамерлана на начальных этапах, франкские государства Меровингов, города и княжества Древней Руси до Орды. «Гостевание», т. е. обычай перемещения правителя со двором по подчиненным провинциям для потребления накопленных ресурсов «на месте», является характерным признаком больших обществ ранней древности. Многие государства Центральной Африки (типа Конго), Центральной Азии (типа Афганистана) принадлежат этой фазе по сию пору.

4-я фаза. Общества Зрелой Древности и Средневековья (империи, княжества-королевства, магнатства, средневековые и протокапиталистические город а-государства). Диагностические признаки: есть способы систематического перераспределения благ на больших территориях (сбор дани и налогов), поддержания минимального единства религии-идеологии на основе развитой письменности, но нет еще единой сквозной системы власти (включая армию и полицию), финансов, права, массовой коммуникации, образования на всей или большей части территории, занимаемой обществом, нет также больших производственных организаций с глубоким разделением труда и интеграцией между собой. Примеры обществ зрелой древности и средневековья: Древний Египет (эпохи Нового Царства), Ново-Ассирийская империя, Ахеменидская империя персов, Древний Рим, Византия и Священная Римская империя, Сельджукская и Османская империи, империя Карла Великого, Золотая Орда, Московия, империя Маурьев в Индии, китайские империи, начиная с Цинь вплоть до XX в. Характерной для этой фазы является пульсация между имперской интеграцией, где общество пронизывает чиновничья иерархия, и распадом на крупные (княжества-королевства) и/или мелкие единицы (графства, княжества, магнатства, мандаринства, «большие дома»), где практически вся полнота власти на локальной аграрной территории принадлежит ее правителю (царю-василевсу, рабовладельцу, князю, хану, феодалу, боярину, барону, мандарину, баю, беллербею и т. д.). В настоящее время этой фазе принадлежат, по-видимому, лишь некоторые страны Центральной Африки, Южной Америки и Центральной Азии (их отличия от 3-й и 5-й фазы каждый раз должны быть исследованы и обоснованы).

Данная фаза объединяет две фазы по Дьяконову, поскольку предлагаемая им граница: появление государственных прозелитических религий, монополизация господствующим классом права на владение оружием, переход от свободы большинства населения древних обществ к закрепощению его в Средневековье (Дьяконов, 1994, с. 54, 70) - крайне размыта или вовсе отсутствует в большинстве обществ Азии и Африки (Civilizations and World Systems, 1995; Sanderson, 1995; McNeill, 1995; Chase-Dunn & Hall, 1997).

5-я фаза. Нововременные общества (абсолютизм, ранний и классический капитализм, классический социализм, фашизм, различные типы постколониальных обществ). Диагностические признаки: есть единая сквозная система власти (включая армию, полицию, суды, местную администрацию), финансов, массовой коммуникации, образования на всей или большей части территории, занимаемой обществом; есть большие производственные организации с глубоким разделением труда и интеграцией между собой. В то же время еще нет эффективных специализированных систем выявления и ненасильственного урегулирования внутренних социальных противоречий, диагностирования внешних вызовов и выработки комплексных ответных стратегий. Примеры: Нидерланды и Англия с середины XVI в., Франция, Австрия, Италия, Испания, Швеция с XVII в., Пруссия, Россия с XVIII в., Германия, Турция, Япония с XIX в., Китай, Индия, Бразилия и большинство остальных стран мира с XX в. США, Австралия, Канада, Новая Зеландия, Южная Африка были изначально нововременными благодаря экспорту соответствующих социальных функций и способов из европейских метрополий, главным образом, Великобритании. Подавляющее большинство современных обществ (включая и постперестроечную Россию) принадлежат именно Нововременной фазе. В нее попали «стабильно-абсолютистское постсредневековье» и «капиталистическая» фазы, по Дьяконову. Основанием объединения является неуниверсальность абсолютизма и капитализма для развития обществ в масштабе планеты. Кроме того, неубедительна квалификация Дьяконовым социализма и фашизма просто как особой формы капитализма (госкапитализма). Поэтому, не исключая различий эффективности обществ в рамках всей Нововременной фазы, будем считать абсолютизм, ранний и классический капитализм, социализм, фашизм, многообразие форм постколониальных обществ просто разными типами-аттракторами одной фазы развития.

6-я фаза. Сензитивные общества («развитой» капитализм с либеральной, корпоративной и государственной версиями). Диагностический признак: есть эффективные специализированные системы выявления и ненасильственного урегулирования внутренних социальных противоречий, диагностирования внешних вызовов и выработки комплексных ответных стратегий. Примеры: США с конца 1960-х гг., Канада, Германия, Великобритания, Франция с 1970-х гг., Япония, Австралия, Канада, Новая Зеландия с 1980-х гг. Во многих аспектах данной фазы уже достигают Южная Корея, Сингапур и Тайвань. Есть некоторые признаки движения к этой фазе социалистического Китая с начала 1990-х гг. Сензитивные общества отчасти соответствуют представлениям о «постиндустриальных», «информационных», «посткапиталистических» обществах, «третьей волне» и т. д. (Rostow, 1962; Bell, 1973; Toffler & Toffler, 1995; Дьяконов, 1994). Отличие состоит, во-первых, в четком отделении социетальных критериев от экотехнологических (несмотря на тесную связь сензитивных обществ с сервисными технологиями, см. выше), во-вторых, в подчеркивании «сензитивности» - чувствительности общества по отношению к внутренним и внешним проблемам, достигаемой за счет эффективного научного анализа и выработки гибких комплексных стратегий решения проблем. В-третьих, избавляем сензитивные общества от ауры безусловного морального одобрения, поскольку проблемы решаются в интересах почти исключительно членов самого общества (с игнорированием, если не планированием неприятностей для других обществ). Так, Панамская операция, Иракская война, вытеснение ООН из Балканского конфликта, расширение НАТО на восток - это весьма эффективные ответы общества США на возникающие внешние вызовы и возможности, порожденные именно высокой сензитивностью (эффективной научной обеспеченностью) американских внешнеполитических ведомств. Однако даже сами американцы воздерживаются от однозначного морального одобрения указанных акций.

Важно, что каждая из шести описанных фаз имеет универсальный, всемирно-исторический характер, т. е. каждое общество в своем более или менее самостоятельном развитии не может достичь верхних слоев, не побывав, хотя бы краткое время, в промежуточных (рис. 1).

Рис. 1. Фазы развития обществ и преемственность основных типов-аттракторов

«Переход через фазу возможен только при господстве фазы высшей и после длительных и в производственном отношении плодотворных контактов между обществами двух фаз» (Дьяконов, 1994, 270). Восхождение обществ в фазовой структуре социетального пространства относительно необратимо. Это означает, что каждое отдельное общество может «соскользнуть» на предыдущую фазу (к примеру, утерять государственность и возвратиться к варварским кланам), однако подавляющее число остальных обществ сохраняют государство, более того, рано или поздно государственность возвращается и на «неоварварские» территории, как правило, просто в силу большей военной и военно-технической эффективности государств.

Сопоставление фаз с формациями

Формации марксистского подхода распадаются на два концепта: универсально-исторические фазы развития обществ («слои» или «этажи») и типы-аттракторы - частные устойчивые версии общественных устройств, не имеющие универсального распространения. Возьмем «пятичленку»: первобытность - рабовладение - феодализм -- капитализм - социализм (коммунизм), - которая до сих пор довлеет над умами многих отечественных обществоведов и историков (согласных разве что заменить пятое звено), и покажем, какие с ней происходят удивительные превращения.

Первобытно-общинная формация делится на две универсальные фазы: первобытную и варварскую (т. е. жестко различены общины и вождества-чифдомы).

Рабовладельческая формация оказывается вовсе не универсальной, напротив, производство, основанное на рабском труде в греко-римском мире, является чуть ли не уникальным (см. Дьяконов, 1994) для фаз Ранней и Зрелой Древности (причем с любопытным отростком южно-американского рабовладения уже в Нововременной пятой фазе). Открытый вопрос: может ли считаться «рабовладельческая формация» частным типом обществ Ранней и Зрелой Древности либо за ней стоят лишь крайне специфичные (уникальные?) «экземпляры» более общего типа?

Феодализм также оказывается лишь частным типом-аттрактором (характерным, строго говоря, только для Западной Европы и Японии) в четвертой фазе Зрелой Древности - Средневековье.

Ранний и классический капитализм, классический социализм также вовсе не универсальны в истории, но являются типами-аттракторами наряду с постсредневековым абсолютизмом, фашизмом, типами постколониальных обществ в рамках Нововременной фазы.

Коммунизм, похоже, не станет-таки неизбежным светлым будущим для всего человечества. В высшую фазу сензитивных обществ (напомню, что в качестве критерия взято вовсе не морально-духовное достоинство, но жесткое сравнение эффективности в конкурентной борьбе и экспансии) попали прежде всего капиталистические общества либерального толка (с явными форвардами - США и Германией), за ними следуют общества государственно-корпоративного капитализма (Япония и «драконы»). Вовсе не исключено и попадание в эту фазу социалистического Китая (посмотрим, в какой форме там будут разворачиваться неизбежные конфликты между большими деньгами и большой властью, между элитами и широкими слоями неимущих).

Исторические системы и усложнение социетального подпространства

Общество не модный термин в социальных науках последних десятилетий. В мировой литературе больше на слуху такие термины, как «цивилизации», «миросистемы» (world-systems), мировые силы (world powers). Таков внешний эффект весьма серьезного продуктивного сдвига в социальном познании. Социология, политическая наука и экономика появились в эпоху триумфа европейских национальных государств, по образцу которых (по крайней мере внешнему) создавались все остальные государства в течение XIX-XX вв. Соответственно, именно общество как социальная система в границах национального государства долгое время было основной единицей макросо-циологического анализа. Внимательное изучение всей толщи мировой истории показало весьма узкий и ограниченный характер модели национальных государств. При всем уважении к известным предшественникам (Ибн-Халдун, Монтескье, Гердер, Данилевский, Шпенглер) следует признать, что главная заслуга рационального обоснования более широкой единицы анализа - цивилизаций, включающих несколько национально-государственных образований, принадлежит А. Тойнби (Тойнби, 1991), хотя сам он поначалу называл цивилизации по старинке - обществами. Вторым не менее значимым прорывом стала традиция миросистемного анализа, имеющая начало в трудах Ф. Броделя (Бродель, 1992) и И. Валлерстайна (Wallerstein, 1974, 1980). Выяснилось, что устойчивые целостности (миросистемы) не только объединяют части разных цивилизаций, но также играют системообразующую роль в их становлении (грубо говоря, согласно взглядам «экстремистов» данного подхода Европа стала Европой не благодаря своим «чудесным» достоинствам, а лишь благодаря эксплуатации колоний и своей центральной роли в обмене между колониями (Blaut, 1996; Frank & Gills, 1995).

Следуя Валлерстайну, будем называть историческими системами такие социальные целостности, которые в рамках достаточно широких, но определенных пространственно-временных границ имеют единую логику функционирования и развития. Валлерстайн, как правило, отождествляет исторические системы (historical systems) с миросистемами (world-systems), но мы разделим эти концепты и будем считать исторические системы родовым понятием по отношению к миросистемам и цивилизациям.

Миросистемами будем называть только такие исторические системы, логика функционирования и развития которых в каждом периоде определяется преимущественно свойствами и отношениями входящих в систему и существующих в данном периоде обществ. Согласно Валлерстайну, тремя основными типами миросистем являются «мини-системы» (с логикой реципроктного обмена), «мир-империи» (с логикой централизованной власти для взимания и перераспределения дани с самостоятельных производящих провинций) и «мир-экономики» (с логикой неравного обмена по осям трансграничных товарных потоков в условиях политической децентрализации). Рассмотрим детальнее два главных типа миросистем: мир-империи и мир-экономики, поскольку эти важнейшие категории современной макросоциологии и теоретической истории еще далеко не освоены в российской науке.

Мир-империи (Термин И. Валлерстайна)

Это тип исторических систем, организованных как широкие централизованные политические структуры, объединяющие данническо-перераспределительными отношениями социально и культурно разнородные провинции (Wallerstein, 1988).

Устойчивость мир-империи зависит от эффективности выполнения следующих ключевых функций:

территориальная, преимущественно военная, экспансия с целью захвата новых даннических провинций, территорий со стратегическими ресурсами, богатыми торговыми путями и т. д., удержание захваченных провинций от держав-конкурентов;

регулярный сбор дани (в любом виде) с провинций;

перераспределение дани через централизованную пирамиду чиновников;

утверждение легитимности имперской власти (как правило, через распространение массовой религии, морального учения, идеологии);

пресечение сепаратизма провинций и подавление внутренних волнений;

симбиоз с внутренними и внешними коммерческими структурами и сетями (торговые пути и города) в сферах невозможности или затрудненности централизованного перераспределения, «обмен» безопасности торговли на доходы в казну от пошлин и налогов.

Начиная с Древнего Египта и ранних деспотий Месопотамии (ок. 3000 лет до н. э.) до повсеместного становления национальных государств (XVII-XX вв.) практически все крупные царства Евразии, Африки, Центральной и Южной Америк строились, расширялись, воевали друг с другом, гибли и возрождались в логике мир-империй.

При столкновениях мир-империй между собой факторами победы и расширения (согласно исследованиям Р. Коллинза, между прочим, теоретически предсказавшего распад СССР в публикациях 1983-1986 гг.) являются:

преимущество в ресурсах (население, продовольствие, техника, финансы, интегративные качества религии или идеологии) и возможности их мобилизовать в военных целях;

окраинность как наличие географически защищенного тыла (любопытно, что при территориальном расширении статус окраинности - центральности рано или поздно меняется на противоположный);

сравнительный уровень развития коммуникаций, системы контроля над территориями и материально-технического снабжения (Collins, 1995).

Мир-экономики

Это тип исторических систем, организованных структурой длинных товарных цепей, пересекающих множественные политические границы. Мир-экономики структурированы по оси:

ядро (высший статус; сосредоточение капитала, передовых технологий, военной мощи);

полупериферия (срединный статус; опорные пункты эксплуатации ядром периферии, соединение их черт, динамичность развития);

периферия (низший статус; почти то же, что «колония» или «сырьевой придаток», склонность с стагнации и/или социальным катаклизмам).

Отношения «патрон-клиент» между странами отражают именно эту иерархию. Как правило, чем выше статус страны в данной иерархии, тем более развита терпимость, слабее ксенофобия, более защищены личные права граждан и права собственности, более развиты демократические институты, более широк средний класс.

Для стран периферии, равно как и для мир-империй, характерно, напротив, большое социальное расслоение, бесправие «низов», авторитарные режимы власти, феномен неразрывной «власти-собственности».

Ключевыми функциями мир-экономик являются:

извлечение прибыли ядром (странами-лидерами) благодаря активной и привилегированной позиции, временному захвату монополий в экономическом объединении разнородных производящих регионов и рынков сбыта;

защита торговых путей и городов как структурных узлов экономики от военной агрессии и разбоя;

экспансия экономического (подкрепляемого политическим и военным) контроля над новыми территориями.

Кто выигрывает в логике мир-экономики? Главными факторами преимущества в борьбе за повышение статуса в иерархии мир-экономики являются: онтология бытие социетальный исторический

величина ресурсов (особенно финансовых, научно-технических, информационных и интеллектуальных, а также адекватных моральных и правовых традиций), способность их мобилизовать для успешной конкуренции в наиболее прибыльных сферах текущей ситуации;

опорная сеть и кадровый потенциал экономической экспансии;

выгодное геоэкономическое положение (перекресток торговых путей и их безопасность);

отсутствие чрезмерных трат на национальную безопасность и безопасность международной торговли.

Два первых фактора поддерживают стабильность - сохранение странами ядра их высшего статуса. Два последних фактора помогают другим странам повысить свой статус (из периферии в полупериферию, из полупериферии в ядро) и даже вытеснить соперников, но только при условии активного использования полученных возможностей.

Миросистемы и общества

Как же соотносятся эти миросистемы с выделенными шестью фазами исторического развития обществ? Прежде всего зафиксируем, что определения обществ и миросистем были сделаны на разных основаниях, поэтому каждое общество может быть, но может и не быть миросистемой в зависимости от того, имеет ли оно собственную специфическую или общую с другими логику исторического развития. С учетом этой оговорки далее для простоты будем считать, что каждая миросистема состоит, как правило, из нескольких обществ.

Исходный тезис достаточно очевиден: общества в своем «движении» по фазам развития не изолированы друг от друга, но, напротив, теснейшим образом связаны, а их «движения» имеют взаимную, хоть и несимметричную обусловленность. Совокупность закономерностей этой взаимообусловленной динамики обществ назовем логикой исторического развития. В этом случае становится прозрачной данная выше дефиниция исторических систем как целостностей, имеющих в своих пространственных и временных границах единую логику (Wallerstein, 1988). Далее, «мини-системы» Валлерстайна отождествляем с обществами двух первых фаз (первобытные общины и варварские чифдомы). Мир-империи и мир-экономики отождествляем с устойчивыми, как правило, пирамидальными связками обществ («башнями»), находящихся на разных фазах развития - «этажах» шестислойного подпространства (рис. 2).

В каждой такой «башне» наиболее эффективной является ее вершина - одно или несколько доминантных обществ: успешные завоеватели в мир-империях и успешные экономические эксплуататоры в мир-экономиках. Иначе говоря, властным центром мир-империй и ядром мир-экономик всегда являются общества, «выбравшиеся» на высшую среди конкурентов фазу развития.

Рис. 2. Миросистемы как «башни», составленные из обществ разных фаз развития

Итак, «слоеный пирог» оказывается заполненным сквозными «башнями», состоящими из обществ, находящихся в разных «слоях» - фазах развития. Что дает такая картина по сравнению с классическим стадиальным подходом (в его марксистской версии формаций или либеральной версии теории модернизации)? Она прежде всего наглядно представляет один из основополагающих тезисов миросистемного анализа: общества развиваются не «сами по себе», а прежде всего за счет или с помощью других обществ.

Культурное подпространство и «кометы» цивилизаций

После рассмотрения экотехнологического и социетального приступим к раскрытию культурного подпространства социальной онтологии.

Определим цивилизации как такие исторические системы, логика функционирования и развития которых в каждом периоде определяется не только обществами, существующими в этом периоде, но также культурными инвариантами, доставшимися от обществ предыдущих периодов. Согласно этому определению ключевым признаком каждой цивилизации является зависимость развития входящих в эту цивилизацию обществ от обшей для них культурной преемственности и исторической памяти. Как изобразить цивилизационную логику на нашей картине шестислойного пространства движения обществ? Будем считать, что траектория движения каждого общества не стирается бесследно. «След» («трек» или «слепок») - это культурный и исторический образ общества прошлого, хранящийся в документах истории и памяти людей общества настоящего. Таким образом, каждая цивилизация имеет два плана реальности: во-первых, актуальная цивилизация - существующие общества с центром-доминантом (или несколькими центрами), во-вторых, мемориальная цивилизация - связь «треков» или «слепков» предыдущих состояний этой цивилизации с прошлой иерархией обществ, с тем же или иным центром-доминантом (рис. 3).

Рис. 3. Двойная структура цивилизации. Соотнесение с миросистемами и обществами разных фаз развития

Наглядно цивилизация может быть представлена как комета, у которой «голова» - это актуальная цивилизация, а «хвост» - это мемориальная цивилизация, состоящая из «слепков» обществ прошлого. В актуальной цивилизации всегда есть своя иерархия, на вершине которой находится общество-доминант, взявшее (отвоевавшее) основной груз, честь и привилегии воспроизводить старые культурные образцы, порождать новые и распространять те и другие.

Как же соотносятся «кометы»-цивилизации с «башнями» миросистем (мир-империй и мир-экономик)?

Во-первых, последние живут меньше и меняются чаше. Действительно, по определению логика миросистем задается лишь ныне живущими обществами, а временное измерение цивилизаций гораздо глубже.

Во-вторых, цивилизации, как правило, возникают в форме миросистем, обычно через завоевания, когда общество-победитель становится одновременно политическим и культурным доминантой в своей мир-империи: Рим - для западной цивилизации, Китай - для дальневосточной, Московия - для евразийской, первые арабские халифаты - для исламской.

В-третьих, миросистемы, сменяя друг друга, обычно сохраняют структуру цивилизации (центр и иерархию). Так, совокупность арабских империй-халифатов составила мощнейшую мир-экономику, простиравшуюся в средние века от верховьев Волги до Индонезии, от Самарканда до Марокко. Собственные мир-экономики выросли и на основе могучих мир-империй Индии, России и Китая (см. Бродель, 1992).

В-четвертых, границы миросистем и цивилизаций нередко не совпадали. Периферийные общества евразийской цивилизации (Греция, Болгария, Сербия) были надолго завоеваны Османской мир-империей. Периферийные общества западной и исламской цивилизаций (Финляндия, прибалтийские страны, Чехия, Туркестан, османские провинции Кавказа) были аннексированы или завоеваны Российской мир-империей. Очевидно, что такие политические факторы при действии во времени более 2-3 поколений оказывают необратимое цивилизационное влияние.

Если в фазах раннедревних, древних и средневековых обществ актуальные цивилизации обычно состояли из одной или нескольких мир-империй, то в нововременной и тем более сензитивной фазе миросистемы объединяют общества разных цивилизаций. Классический пример: западная мир-экономика, полупериферию и периферию которой составляли общества индийской, китайской, евразийской, южноамериканской, исламской актуальных цивилизаций. Другой менее очевидный пример - это «лагерь социализма», по всем параметрам подходивший под определение мир-империи (с Россией в роли военно-политического доминанта), но объединявший при этом общества не только «своей» евразийской (Украина, Белоруссия, Грузия, Армения),- но также западной (Чехия, Восточная Германия), исламской (Азербайджан и Средняя Азия), дальневосточной (Северная Корея, Вьетнам), южноамериканской (Куба) цивилизаций.

Подведем итог в форме связи пространственных метафор. При всех оговорках и отклонениях общий принцип связи между цивилизациями и миросистемами достаточно прост: актуальные цивилизации («головы комет») являются «башнями» миросистем, составленными уже из ныне существующих обществ, либо общества нескольких цивилизаций входят в состав одной миросистемы. Эта структура весьма прозрачна, сложности возникают при квалификации обществ, пограничных между цивилизациями.

Планетарная модель цивилизаций

Динамика обществ включает как часть изменения их культур. Культура понимается здесь в традиции Кребера как система образцов сознания и поведения, передающихся из поколения в поколение (Kroeber, 1952; Розов, 1992). Образцы в культуре каждого общества меняются не хаотично, но с определенными тенденциями и направленностями: Соответственно появляется культурное подпространство динамики обществ, где каждое состояние («место») общества характеризуется через значения тех или иных параметров, принимаемые образцами культуры этого общества. Есть соблазн по аналогии с экотехнологическим и социетальным подпространствами установить свою иерархию уровней для культурного подпространства, к примеру, по таким параметрам, как «духовность» (идеационность по П. Сорокину), «моральность», «свобода», «разумность», «гармоничность», «эстетичность», «благочестивость» и т. д. Уже по этому ряду несложно заметить культурную и цивилизационную заданность, специфичность такого рода параметров. Если более развитые технологии рано или поздно вытесняют менее развитые, если более эффективные общества рано или поздно побеждают (завоевывают, подчиняют, эксплуатируют) менее эффективные, то с культурами дело обстоит иначе. Вытеснение культурой А культуры В вовсе не говорит, что культура А духовнее, гармоничнее, моральнее, свободнее, чем культура В, чаще бывает даже наоборот. Объективного критерия оценки нет, поэтому в данном подпространстве мы откажемся от универсальной иерархии каких-либо «слоев», что, между прочим, вполне соответствует признанию принципиальной равноценности всех культур, уже давно общепринятому в культурно-антропологическом и цивилизационном подходах.

Какова же структура культурного подпространства? Во-первых, оно во многом повторяет географическое пространство, причем по достаточно тривиальной причине: образцы могут распространяться только посредством материальных носителей (людей, вещей, текстов в широком смысле), а движение этих носителей уже подчинено закону расстояний и причудам географии (пустыни, горные кряжи и океаны - это преграды, а степи, моря с островами и бухтами - это уже «дороги» для культурной диффузии). Распространение культурных образцов и соответственное смещение обществ-реципиентов в культурном подпространстве также зависят от развития технологий транспорта и связи.

Во-вторых, очевидными центрами притяжения в культурном подпространстве являются те же общества-доминанты цивилизаций, о которых уже говорилось выше. Только здесь они представлены уже не через комплекс социальных функций и способов, а через «культурное ядро» - систему образцов (ценностей, стилей мышления и поведения), фундирующих большинство остальных образцов в данной культуре и всей цивилизации (Розов, 1992).

Вокруг цивилизационных доминантов располагаются общества-субдоминанты. Они являются реципиентами образцов обществ-доминантов, но при этом имеют однозначную цивилизационную принадлежность. Так, Белоруссия, Восточная Украина, большинство внутренних национально-этнических образований в России являются субдоминантами евразийской цивилизации. Грузия и Армения, бывшие в свое время окраинами Византийской империи-цивилизации, сохранившие ее религию - православие, являются субдоминантами евразийской цивилизации, но силы тяготения от Турции и США вполне могут перевести эти общества в маргинальную зону (рис. 4).

Рис. 4. Различение обществ по цивилизационному статусу

Пограничная (маргинальная) зона - это внешний круг каждой цивилизации, общества которого испытывают равное или попеременно усиливающееся культурное влияние от соседних конкурирующих цивилизационных центров. Чем дальше от центра территория общества, тем дальше (как правило, но не всегда) и культура этого общества от культурного ядра цивилизации. Так, Польша, Литва, Западная Украина, имея глубокое историческое, генетическое, языковое родство с Россией и остальным славянством, оказались в известный момент перетянуты иным ядром, когда приняли католичество. Их сложная историческая судьба определяется с тех пор военно-политическим, культурным и экономическим соотношением сил между Россией и Западной Европой. Подобным образом между Турцией и Россией ищут свое место Азербайджан, а с недавнего времени и Чечня, между Китаем, Турцией и Россией - Казахстан, между Китаем, Россией, Тибетом и Японией - Монголия.

Ядерные образцы основных современных цивилизаций