Ретрогаллюцинация: "Сухой закон" в России

Согласитесь, пункты 2, 3 и 6 из документа, имевшего довольно претенциозное название «Об утверждении на вечные времена в Российском государстве трезвости», к которому имели самое непосредственное отношение известные депутаты Евсеев и Макогон, - это наилучшая программа не утверждения трезвости на вечные времена, а ликвидации трезвости.

Впрочем, то ли по злому умыслу, то ли по недомыслию, но в действующее законодательство уже были вмонтированы прорехи, благодаря которым, в частности, в аптеках появились «целебная» перцовая настойка, крепкий «киндербальзам», возник повышенный спрос на одеколоны, на калгановые, анисовые и др. капли, содержащие до 90% спирта…

О масштабах проблемы, возникшей к концу 1915 года в аптечном ведомстве, можно судить хотя бы по таким данным:

«Количество проданного из 150 аптек Петрограда за год войны переработанного спирта достигает 80 000 ведер чистого спирта, что составляет до 3 200 000 бутылок водки на сумму 6,5 миллионов рублей; если же присчитать около 1 000 магазинов, усиленно продающих «одеколон», то приведенные числа придется утроить и даже учетверить» [56].

Еще несколько цифр:

«В 1915 г. Тамбовским акцизным управлением было отпущено по пониженным ценам спирта:

а) на выделку водочных изделий 5 600 вед.;

б) на выделку парфюмерных изделий 137,5 вед.;

в) для ученых и учебных целей - 21,05 вед.;

г) земским и иным общественным аптекам 55 772,55 вед.;

д) частным аптекам - 7 741,51 вед.;

е) больницам, лазаретам и лечебницам Красного Креста - 1 730,7 вед., а всего 12 700,1 вед. на сумму - более 100 тыс.» [57].

И это все, как вы понимаете, дополнительно к разрешенному пиву и вину.

Не лучшим образом обстояло дело и с денатуратом, продажа которого была разрешена еще в 16 августа 1914 года [58]. (Денатурат - этиловый спирт-сырец, окрашенный в сине-фиолетовый цвет, и содержащий вещества, придающие ему неприятные запах и вкус). Вот лишь один факт:

«Если с августа 1913 г. по август 1914 г. в Петрограде было продано 695 696 ведер денатурата, то с августа 1914 г. по август 1915 г. - 1 009 214 ведер» [59].

Тенденция, прямо скажем, неважнецкая.

Однако (и тут мы совершенно согласимся Мендельсоном) «не нужно преувеличивать значение этих новых форм пьянства. Статистика показывает, что потребителями денатурата и политуры являются главным образом глубокие пропойцы, которые и при свободной продаже питей опивались водкою и умирали от опоя» [60].

Соответственно, при проведении курса на отрезвление России, нужно заботиться не о маргиналах, а о том, чтобы при исчезновении маргиналов уже существующих, не появлялась орда новых. И еще нужно мочь невозмутимо игнорировать ту часть интеллигенции, которая поднимает дружный, хорошо организованный и хорошо проплаченный вой, по поводу страшных результатов возникающих в стране от перехода к нормальному и естественному, здоровому и трезвому образу жизни - о самогоноварении, о поддельной, «палёной» водке, о пристрастившихся к алкогольным суррогатам, и, конечно же, к клею «Момент», и к сапожной ваксе, и о большом числе смертей среди пенсионеров и работоспособного населения… Нужно понимать, что никакие подпольные самогонщики, никакие «левые» производители контрафактной водки и прочего пойла не способны истребить такое великое количество народа, каковое сегодня истребляют отечественные производители-бизнесмены на совершенно законном основании с помощью совершенно легальной отравы.

Никакое самогоноварение и поглощение суррогатов по количеству смертей не способно сравниться с количеством смертей от легального алкоголя.

Это, во-первых.

И, во-вторых, нужно понимать, что Алкогольная мафия, даже при поддержке все той же наиподлейшей части интеллигенции, охотно окультуривающей наиполнейшую дичь - поглощение яда, и даже если не изъят из циркуляции в обществе денатурат, самогон и одеколон, не сможет с помощью одеколона, самогона и денатурата рекрутировать в стадо алкогольных наркорабов ни молодежь, ни тех, кто еще не допился до позорной надобности отшибать свое собственное самосознание и самоощущение.

Ведь совершенно же прав был В.Г. Жданов, когда треть века тому назад говорил так:

«Главными врагами трезвости в нашей стране являются не водка, главный враг трезвости не алкоголик, который в луже под забором валяется. Главные враги трезвости это пиво и вино.

Был бы я, как говорится, директором, первое, что я бы сделал, я бы запретил производство пива и вина.

Добился бы я чего-нибудь в области борьбы с пьянством? Нет, не добился. Сколько пьяницы пили, столько б и пили… Но в борьбе за трезвость я бы совершил колоссальный скачок вперед. Почему?

У меня бы перестали пить дети - дети пьют только пиво и вино, водку дети не пьют. У меня перестала бы пить молодежь, которая пьет пиво и вино. У меня бы перестали пить 90% женщин, ведь не все еще женщины допились, чтобы со стакана эту водку хлестать.

Так, товарищи, у меня б через 3-4 месяца появилось 75-80 % трезвых людей в стране. Как вы думаете, эти трезвые люди дали бы этим пьяницам дальше позорить нашу жизнь?! Да никогда!» [61].

И совершенно прав был доктор Мендельсон: «…народные массы не пьют денатурата и пить его не будут, а предаются денатуратному пьянству сравнительно немногочисленные пропойцы, т.е. неизлечимые алкоголики, все равно обреченные на гибель… Зато широкое распространение таких напитков, как пиво, доступное по цене и фабрикуемое в любых количествах, поведет к массовому потреблению и создаст в России, только отдохнувшей от водочной отравы, новый вид алкоголизма - пивное пьянство…» [62].

И если мы не будем создавать новых пивных и винных пьяниц, то алкогольная проблема даже, повторюсь, при наличии и доступности алкогольных суррогатов, сама собою сойдет на нет. Тут, быть может, уместно вспомнить о легенде, гласящей: Моисей 40 лет водил свой народ кругами по Синайской пустыне, ожидая, когда отдаст богу душу последний помнящий о египетском рабстве, с тем, чтобы в землю обетованную вошли только свободные люди. Отсюда: нужно водить народ по пустыне, где царит «сухой закон», пока не «отбросит копыта» последний проповедник алкоголизации; пока не издохнет последний нарколог, убеждающий людей в том, что алкоголь якобы вызывает эйфорию; пока не околеет последний бывший торговец последнего винно-водочного магазина, подсовывающий несведущим людям ядовитые смеси под видом напитков; пока не скончается последний алкаш, помнящий об алкогольном рабстве…

И для этого не имитацией «сухого закона» нужно заниматься и, бездумно подыгрывая спаивателям, называть туфту «сухим законом», а смело его вводить. Поскольку совершенно прав был доктор А. Мендельсон: «Только полное устранение спиртных напитков, прекращение продажи и потребление их, - единственный путь, по которому можно идти в борьбе с пьянством» [63].

Кроме того, важно понимать, что люди пьющие делятся на две категории:

1. употребляющие «слабый алкоголь» (пиво, вино);

2. употребляющие «крепкий алкоголь» (самогон, водка).

Первые, употребляя спиртное, стремятся с помощью питейного ритуала подать сигнал окружающим - «я - свой, я - один из вас», а с помощью самого алконаркотика, обладающего нервно-паралитическим действием, еще и понизить имеющийся уровень тревожности.

Вторые же, употребляя алкоголь, стремятся за счет данного яда устранить уровень страха, и вместе с тем, подать окружающим сигнал бедствия.

Потребление «крепкого алкоголя», в которое неизбежно выливается потребление «слабого алкоголя», вполне можно рассматривать еще и как разновидность медленного самоубийства, т.е. аутоагрессии. В основе же любой агрессии, равно как и направленной против себя самого, всегда пребывает страх: страх>ненависть>аутоагрессия

Причиной страха, в свою очередь, как, впрочем, и причиной повышенной тревожности (беспокойства) могут быть и чувство невыносимой душевной боли, и чувство изолированности от общества или же от конкретных людей, и невозможность самореализации, и ощущение безнадежности, и беспомощности…

И алкоголь в данном случае, выступает, как средство защиты и от факторов вызывающих беспокойство (страх), и от самого беспокойства и страха.

Очень хорошо об этом опять же написал доктор Мендельсон: «К сожалению, тяжелые условия жизни толкают слабовольную народную массу к устранению неприятных ощущений путем самоопьянения; таким путем устраняются не сами тяготы жизни, а лишь их отражение в психике» [64].

Отсюда, цель трезвеннического движения, - если, конечно, это еще и этическое движение, - заключается не только в том, чтобы поставить питие спиртного на один уровень с такими позорными явлениями, как людоедство, некрофилия, бесопоклонничество, не только заклеймить человеконенавистническую политику алкоголизации, но и делать все возможное, чтобы общество стало духовно ориентированным обществом, в котором главными государственными, уголовно наказуемыми преступлениями, считаются проявления жестокости, цинизма, душевной черствости, невнимания к нуждам и страданиям сограждан… Более того, все то, что ориентирует человека, семью и общество не на развитие, а на развращение, растление, дегенерацию - конституционно запрещено. В обществе господствуют духовные ценности. В данном случае, «Дух есть высшая способность человеческой души, посредством которой человек познает Бога» [65], а ценность - это утилитарное свойство средства, с помощью которого мы достигаем ту или иную цель. К духовным ценностям, прежде всего, относятся трезвость, любовь, свобода, гуманизм…

И, конечно же, при этом важно не отождествлять духовность и «талантливость», «образованность», «интеллектуальность»… Духовным может быть бесталанный и неграмотный. И может оказаться совершенно бездуховным тот, кто и собриолог, и доктор исторических наук, и очень известный лектор, да к тому ж еще и рисующий, и поющий, и на гитаре играющий, если он считает, что в мире все само себе есть причина и следствие, а Бога нет, и поэтому все позволено, если позволяет Уголовный кодекс и зарплата…

А зачем нам вся эта духовность и прочая лабуда? - может нас спросить иной собриолог? А затем, - кротко и кратко ответим мы ему, этому очередному блудодею, что в каждого из нас инкорпорирован инстинкт самосохранения, а в инстинкт - еще и стремление к бессмертию. Именно последнее и влечет одних к творчеству, а других - к таким позорным «деяниям», как сожжение храма Артемиды (356 г. до н. э.) и надписи в подъезде.

Бессмертие, к тому же, это еще и антитеза распаду, гибели, исчезновению. А поскольку многие из нас небытию предпочитают все-таки вечность, то они и не имеют ничего против такой, в частности, духовной ценности, как любовь. Не та любовь, которая секс, т.е. случка животных, но та, которая, как говорил Платон, «жажда целостности и стремление к ней» [66] или, как говорил наш современник С.Н. Лазарев: «Любовь - это желание соединиться с чем-то» [67]. «Соединиться с чем-то», т.е. создать некую целостность, нечто противоположное дезинтеграции и деградации.

Любовь это ведь еще и высший акт сотворчества, человека возвышающий, позволяющий стать лучше, чище и, соответственно, позволяющий отринуть все худое, грязное, низкое, а значит, помогающий, опять же, выжить.

Состояние любви, быть может, и даруется Богом человеку, как благодать, как краткий духовный опыт, помогающий почувствовать и понять разницу между падением и возвышением, помогающий ощутить себя не только Божьей тварью, но и частью замысла Создателя, и даже… его сотворцом, и, если хотите, помощником. А велика ль помощь Богу от твари пьющей «чертово зелье»?

Однако вернемся в год 1915-й.

Самое убедительное, это, конечно, статистика. Так вот, статистика утверждает, что в период 1913/14 гг. всего по Империи действовало 3 029 винокуренных и дрожжево-винокуренных заводов, а в период 1914/15 - 2326 [68].

И на этих заводах было выкурено спирта в период 1913/1914 гг. - 139 млн, а в период 1914/1915 гг. - 55 млн ведер [69].

Далее, продажа казенного спирта (в 40є) для местного потребления составляло: 1913 г. - 103 млн ведер, 1914 г. - 53 млн, 1915 г. - 41 млн [70].

41 миллион ведер это, конечно же, не нуль. А если не нуль, то принимая во внимание только этот показатель, можно ли говорить о существовании в стране «сухого закона»? Причем, 41 миллион ведер это 40 градусный спирт. А ведь был еще и денатурат, производство которого в 1915 году по сравнению с 1914 годом выросло в 6 раз - с 894 тыс. ведер до 5,5 млн ведер [71].

Составить некоторое представление о размерах пития в 1915 году можно, и используя нижеприведенную таблицу:

Количество спирта и вина, отпущенного из казенных складов по пониженным ценам на разные специальные надобности [72]:



Кроме спирта и денатурата, как вы понимаете, были еще и пиво, и брага, и виноградное вино…

Весьма любопытные рассуждения о виноградным вине я обнаружил в ежегоднике «Торгово-промышленный мир России», вышедшем из печати в 1916 году. Автор, размышляя о несомненно отрицательном влиянии войны на винодельческую промышленность, обратил внимание и на «…обстоятельство весьма крупного значения, оказывающее самое благотворное действие на виноделие и виноторговлю (здесь и далее выделено мной. - Е.Б.) - это усиление спроса на виноградные вина, вследствие прекращения продажи водки и других крепких напитков. Действие этого последнего фактора так могущественно, что цены на виноградное вино в районах производства поднялись от 50 до 100 и более процентов, и в некоторых из крупнейших районов - в Бессарабской, Кутаисской и Таврической губерниях уже в 1915 году запасов вин почти не оставалось, так как большая часть их нашла потребителей среди местного населения, благодаря запрещению на юге продажи всех крепких напитков, кроме виноградных вин.

Как видно из этих данных, производители вина, благодаря войне, не считая отдельных случаев, не только не пострадали за первый год войны, но, наоборот, выиграли, вследствие повышения спроса и цен» [73].

Таким образом, нравится нам или не нравится, но выползает очевидный факт: война пошла на пользу виноделам. И из этого факта сам собою встает вопрос: если к началу 1916 года производить, продавать и поглощать алкогольные изделия не было запрещено, значит, было разрешено, а если было разрешено, значит, не было «сухого закона»!?

1916 год на документы, разрешающие питие или же, напротив, запрещающие питие - скуповат. Вот лишь некоторые крохи. В «Вестнике трезвости» за июнь-июль 1916 год сообщалось: «На нынешней страстной неделе продано до 1 700 ведер денатурата, вместо обычных 60 ведер».

И еще там же: «Медицинский совет постановил разрешить аптекам отпускать спирт по рецептам зубных врачей и дантистов для их пациентов» [74].

А 26 августа 1916 года Совет министров, принимая во внимание значительное скопление запасов спирта, находящегося в распоряжении казны, превышающих двухлетнюю вероятную в нем потребность, постановил: «В течение периода 1916-1917 годов производство спирта на всех винокуренных и дрожжево-винокуренных заводах воспрещается» [75].

Речь, обратите внимание, идет только о запрещении производства спирта, а не вина и прочего, и уж, тем более, не о распитии в ресторанах и прочих местах.

1917 год начался с того, что Совет Министров своим распоряжением от 21 января 1917 г., разрешил отпускать евреям для пасхальных обрядов виноградное и изюмное вино. Трудно сказать, чем же оно на тот момент было запрещено, но такой документ имел место быть, и тамбовский раввин, видимо, на радостях великих тот час же и отхватил аж 40 ведер желанного пойла [76].

Если вспомнить, что в 1917 году в России проживало около 6 млн. «избранных», то какое ж количество вина ими проглатывалось? Причем, опять же, на законном основании! А если люди пьют на законном основании, то выходит, что «сухой закон» находится вне закона?!

И еще вдруг в связи с этим подумалось мне, что если б каждый еврей да вылил бы всего по 1 литру вина в одно общее место, то ни дать, ни взять - возникло б рукотворное шестимиллионно-литровое море Мертвое (Содомское) в миниатюре!..

Ну, православные, не будем забывать, тоже обижены не были - церковное беззапретное вино как расходилось по округе, так оно и... Случился, правда, один препоганый моментишко, когда в связи с воцарившейся в стране и в головах всеобщей разрухой не было ни хлеба, ни вина, ни мира. И тогда - в сентябре 1918 года - епископы, дважды посовещавшись, снизошли до вполне разумного, циркулярного распоряжения, в котором сообщалось, что по нужде Евхаристия может совершаться и с помощью суррогатов вина, т.е. с помощью обычных соков. Кровь Христову подменили на соки и небеса, между прочим, после этого не рухнули, и бесы не стучали настойчиво и дерзко в церковные ворота и ставни.

Итак, 1917 год.

Уже набило оскомину утверждение многих о том, что когда большевики взяли власть в свои руки, то они будто бы прям сразу продлили действие царского «сухого закона». Чуть ли не декретом № 3. Но ведь между моментом, когда жители Дома Романовых стали бомжами и холостым, но историческим выстрелом с крейсера «Аврора», - крейсера, имя которому в 1897 году дал Николай II, - многомесячная полоса двоевластия?.. Ее-то, почему мы в упор не замечаем?..

2 (15) марта 1917 года император Николай II отрекся от престола в пользу брата своего - Михаила Александровича, но последний «подарка» не принял - от короны отказался, и даже «подписал акт о формальной передаче верховной власти Временному правительству» [77], которое было создано 2-го же марта того же года.

Так вот, вскорости Временное правительство приняло документ «Об изменении и дополнении некоторых, относящихся к изготовлению и продаже крепких напитков, постановлений». Презабавный документ, прямо скажем:

«Временное Правительство, в изменение, дополнение и отмену подлежащих узаконений, постановило:

1. Воспрещается повсеместно в России продажа для питьевого потребления крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ (здесь и далее выделено мной. - Е.Б.), из каких бы припасов или материалов и какими бы способами эти напитки и вещества ни были приготовлены.

2. Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает полтора процента (градуса) по Траллесу.

Напитки с меньшим содержанием винного спирта, а также кумыс и кефир, не считаются крепкими, допускаются, при отсутствии в них одуряющих или вредных для здоровья примесей, к свободной продаже и не подлежат оплате акцизом; применение хмеля при изготовлении некрепких напитков не воспрещается.

Не относящимися к напиткам спиртосодержащими веществами признаются: древесный, сивушный (отбросы и отгоны при очистке винного спирта) и прочие спирты и всякой крепости их растворы, кроме винного спирта и его растворов.

Под винным спиртом разумеется этиловый спирт, не подвергнутый денатурации».

Ну, наши люди! Дай нам, трезвенникам, горячим сторонникам Шичко, Углова и Жданова написать о том же, так ведь и у нас едва ли б лучше получилось! А потому мы и протестуем решительно и нагло против призыва В.И. Ленина: «Никакой поддержки Временному правительству» [78].

(Кстати, самое время спохватиться, я бы предостерег поспешно усмотревших в п.1 подобие «сухого закона». «Сухой закон», как выше мы уже определились, в самом простом и обыденном понимании это - не только запрет на продажу алкоголя, но и запрет на производство и употребление. Под последним мы понимаем, конечно же, распитие спиртного в общественных местах, равно, как и появление в общественных местах в состоянии опьянения).

И только я успел порадоваться душевно первым двум пунктам, как нате вам - пункт 3:

«3. Продажа крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ для технических, врачебных, фармацевтических, химических, учебных и тому подобных надобностей, не связанных с питьевым потреблением, производится исключительно из выделывающих эти напитки и вещества заводов и заведений, из аптек, казенных лавок и складов и из тех мест торговли, коим эта продажа будет разрешена Управляющим акцизными сборами по соглашению с Губернским Комиссаром Временного Правительства.

Порядок и условия производства продажи крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ определяются Министром Финансов по соглашению с Министром Внутренних Дел, а в отношении отпуска виноградного вина для богослужебных надобностей православной церкви - также и по соглашению с Обер-Прокурором Святейшего Синода.

Вывоз за границу виноградных вин всякой крепости, а из винодельческих местностей в невинодельческие виноградных вин крепостью не свыше двенадцати процентов (градусов) по Траллесу допускается с соблюдением установленного порядка, во всякое время, не исключая военного.

4. Изготовление крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ дозволяется исключительно для указанных в предыдущей (3) статье надобностей и для вывоза за границу и только на заводах и в заведениях, заявленных акцизному надзору и полиции или в подлежащих случаях, разрешенных в установленном порядке.

В винодельческих местностях выделка, с соблюдением действующих узаконений и правил, натуральных виноградных вин из произрастающего в России винограда признается свободным промыслом.

5. В изъятие из постановлений статей 1 и 3 в винодельческих местностях разрешается повсеместно производить, с соблюдением действующих узаконений и правил, продажу натуральных виноградных вин, выделываемых из произрастающего в России винограда, крепостью не свыше двенадцати процентов (градусов) по Траллесу; продажа означенных вин вне винодельческих местностей допускается только в городских поселениях.

При этом городским и земским общественным управлениям или заменяющим их учреждениям, а в винодельческих местностях также сельским и станичным сходам, предоставляется издавать постановления, ограничивающие или запрещающие таковую продажу виноградных вин.

В отношении невинодельческих местностей означенное в сей статье разрешение входить в действие по истечении года со дня ратификации мирного договора.

6. За продажу крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ без установленного разрешения и за недозволенный отпуск сих напитков и веществ заведомо для надобностей, не указанных в ст. 3, виновные, если не подлежат по закону более строгой ответственности, подвергаются:

в первый раз - заключению в тюрьме на время от двух до четырех месяцев; во второй раз - заключению в тюрьме на время от четырех до восьми месяцев; в третий раз - заключению в тюрьме на время от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев.

Если нарушение производилось в виде промысла или обнаружено в торговом заведении, на заводе или в заведениях для выделки крепких напитков или не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, то виновные, сверх означенных выше наказаний, подвергаются денежному взысканию от пятисот до двух тысяч рублей.

При этом, в случае обнаружения продажи крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ без установленного разрешения, все означенные напитки и вещества, оказавшиеся у виновных, отбираются для уничтожения.

Подписали: Министр-Председатель и другие Министры» [79].

Ну, просто дух захватывает от такого информационного сквозняка!

«Выделка … натуральных виноградных вин… признается свободным промыслом». А этим, извините, «промыслом» занималось в то время 42-х миллионное население в 23-х губерниях и областях, собирая ежегодно до 70 миллионов пудов винограда, большая часть из которого перерабатывалась на вино и перекуривалась на виноградный спирт [80]!

И с какой же целью теперь этим промысловикам позволялось выделывать все эти сладкие миллионы литров алкогольного пойла, миллионы натурального виноградного вина? Для научных целей? Или для технических? Или для медицинских - «мы не пьем, а лечимся»?

Более лукавый документ трудно себе даже представить. Мы вино производим и продаем, а вы его покупаете, но - не для пития!

Временщики! И потому мы полностью согласны с В.И. Лениным, который 7 (20) марта 1917 г. в своем «Письме издалека» прозорливо утверждал «…это правительство не случайное сборище лиц» [81].

Но для нас, уважаемый читатель, это «сборище лиц» важно тем, что оно, - а это все же крупные государственные деятели бывшей царской России, - самим фактом принятия документа о воспрещении продажи для питьевого потребления «крепких напитков» констатировало то, что на март 1917 года такого воспрещения не существовало. Зачем бы Временное правительство запрещало уже запрещенное?

И вот тут наш следующий вопрос: так что же продляли большевики, пришедшие к власти?

Царский «сухой закон» они продлять не могли, т.к., - и это мы только что показали, - его попросту не существовало.

Могли ли они продлить под видом «сухого закона» то, что фигурирует в п.1 постановления от 27 марта 1917 г. «Об изменении и дополнении некоторых, относящихся к изготовлению и продаже крепких напитков, постановлений»?

Нет. По крайней мере, ни один исследователь, насколько мне известно, об этом постановлении никогда даже не заикался, как будто этого постановления вообще не существовало. Но дело, конечно же, не в этом, а в том, что само Временное правительство было «незаконнорожденным», и, соответственно, все его постановления уже в силу этого - нелегитимны. (Легитимность - в данном случае - добровольное общенародное согласие с тем, что находящиеся во власти имеют право принимать обязательные для всех решения).

Почему мы такое вправе утверждать?

26 февраля (11 марта) 1917 года, как известно, Высочайшим указом деятельность IV Государственной думы была приостановлена. Несмотря на хлебные бунты, антивоенные митинги, демонстрации, стачки, несмотря на чрезвычайно взрывоопасную ситуацию…

27 февраля 1917 г. председатель Государственной думы М.В. Родзянко экстренно в 12 часов 40 минут направил Николаю II настоятельную просьбу, можно сказать - ударил в набат: «Повелите в отмену вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим манифестом. Государь, не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии неминуемо. От имени всей России прошу Ваше величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно» [82].

Увы, - ответа не последовало. И это несмотря на происходящее, причем, не только в Петрограде и Москве. Вот что о происходящем 27 февраля 1917 года в Царском Селе, до которого Император, «блуждающий» где-то между Псковом и Могилевом, так и не смог добраться, писала в своих мемуарах Т.Е. Мельник-Боткина (дочь доктора Е.С. Боткина, лейб-медика Императора Николая II): «…на улице творилось что-то невероятное: пьяные солдаты, без ремней и расстегнутые, с винтовками и без, бегали взад и вперед и тащили все, что могли, из всех магазинов. Кто бежал с куском сукна, кто с сапогами, некоторые, уже и так совершенно пьяные, тащили бутылки вина и водку, другие все замотались пестрыми шелковыми лентами. Тут же бегал растерянный жид-ростовщик, бабы и гимназисты. Ночью был пожар в одном из самых больших магазинов, во время которого в погребе угорели пьяные солдаты» [83].

Итак, ответа от царя - нет. И тогда депутаты Государственной Думы провели, скажем так, междусобойчик - частное совещание и, по предложению кадета П.Н. Милюкова, образовали Временный комитет, который при достигнутом о том соглашении с лидерами Петросовета, и сформировал 2 марта 1917 года Временное правительство.

Таким образом, с одной стороны, незаконно собравшаяся компания думцев, с другой - только что наспех созданный из того людского материала, что оказался «под рукой», Петроградский Совет. А «под рукой» почему-то оказались сплошь одни меньшевики да эсеры. Надо ли говорить, что последние не только не являлись выразителями чаяний широкого революционного движения России, а уж тем более, выразителями интересов народов России?

Хуже того, и Всероссийское Временное Правительство, во главе которого стоял князь Г.Е. Львов, и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, во главе которого стоял дворянин, член парамасонской ложи Великий восток народов России Н.С. Чхеидзе не могли быть легитимными еще и в силу того, что они продолжали держать курс на «войну до победного конца». И это в то время, когда после свержения монархии на селе началось стихийное решение земельного вопроса, а «крестьяне в серых шинелях», находящиеся «под ружьем» оказались, фактически, отстраненными от раздела земельной собственности… Могла ли крестьянская страна оказать доверие такому правительству и такому Петросовету, претендующим не только на высшую власть в Петрограде, но и на власть общегосударственную?..

И вот - прозвучало знаменитое: «Революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась»… И… И когда же, и какими же документами «большевики, взявшие власть в свои руки», продлили действие, ну, пусть не царского «сухого закона», и даже пусть не продлили, а взяли да и сами, руководствуясь революционным правосознанием, ввели запрет на «продажу для питьевого потребления крепких напитков»?

Удивительно, но ни единого слова о спиртном и о его запрете в первом томе «Декреты Советской власти. 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г.», который вышел в московском издательстве в 1957 г., нет. Об акцизе на табак есть, о спичках есть. Об алкоголе - ни строчки.

Так мы, очевидно, и оставались бы в полном неведении, если б не американский турист, журналист - Джон Рид (1887-1920), разместивший в своей книге «10 дней, которые потрясли мир» нижеследующий исторический документ:

Приказ

Военно-революционного комитета

1. Впредь до особого распоряжения воспрещается производство (выделено мной. - Е.Б.) алкоголя и всяких алкогольных напитков.

2. Предписывается всем владельцам спиртовых и винных складов, всем фабрикантам алкоголя и алкогольных напитков не позже 27-го сего месяца довести до сведения о точном местонахождении склада.

3. Виновные в неисполнении приказа будут преданы Военно-революционному суду.

Военно-Революционный Комитет [84].

Обратим внимание, что приказ ВРК не продляет действие «царского «сухого закона», и не устанавливает «сухой закон», а лишь воспрещает производство. Не торговлю и не распитие - производство.

Следующий документ я обнаружил в книге «Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии (I9I7-I92I гг.)»:

Предписание замоскворецкого военно-революционного комитета

29 октября 1917 г.

Замоскворецкий военно-революционный комитет объявляет, что будут подавляться самыми беспощадными мерами:

1. продажа водки,

2. погромы,

3. стрельба из домов,

4. черносотенная агитация.

Все нарушители порядка, все появляющиеся в нетрезвом виде, все чинящие насилие и грабежи - враги народа и революции, и с ними будет поступлено со всею строгостью революционного времени.

Ношение и хранение оружия допускается только с разрешения Военно-революционного комитета.

Военно-революционный комитет [85].

Ну, а здесь, как вы понимаете, ВРК не запрещает продажу водки, а лишь угрожает, что продажа водки будет подавляться. Не пива продажа, не самогона, не вина - водки.

Причем, данный документ отражал позицию не советской власти в целом, и даже не ВРК, а лишь замоскворецкого ВРК, созданного три дня тому назад в столовой около ситценабивной фабрики Э. Цинделя, и чья власть распространялась к тому же не на весь замоскворецкий район Москвы, поскольку именно в это время там полным ходом шли военные столкновения с юнкерами. А большевики 29 октября еще и по Кремлю-то не хаживали…

Отсюда мы вправе констатировать: выше приведенные документы, рожденные революцией, почти никакой силы, никакого значения в свете нашей темы не имели. Хотя проблема, конечно же, была и вопрос о дальнейшем сосуществовании с алкоголем, уже тогда стоял и стоял довольно остро. Я намеренно и почти опускаю в данной работе тему винных погромов, которых в избытке хватало и в 1914 году в период мобилизации, и в 1917 году, которые могли бы послужить красноречивой иллюстрацией отсутствия всенародной поддержки, которая якобы имела место быть, как в этом нас пытаются убедить «сухозаконники», но не откажу себе в удовольствии разместить выступление Народного Комиссара по Иностранным Делам Л.Д. Троцкого, который на заседании Петроградского Совета Р. и С.Д. (2 декабря 1917 года) так горячо и так верно сказал: «Склады вина еще грабятся, на Васильевском острове подожжен винный склад. Товарищи, нужно всемерно бороться и в этой борьбе необходима ваша инициатива. Нельзя действовать только сверху. В самом начале [бесчинство] не было пресечено твердой рукой, и происходящее есть отчасти результат попустительства. Но надо ясно сознать, что если солдат, в руках которого власть - бесчестит ее, то и тот, который не пресечет пьянства, не примет мер против него - также власть бесчестит. Говорят, что в среде самих выборных наблюдались случаи, когда и они вовлекались в соблазн. Товарищи, это - позор. Выдвинутая народом власть не имеет с народом иной связи, кроме самих рабочих, солдат и крестьян, и это лишь есть наша основа. Если основа прогниет, у нас не останется фундамента и почва уйдет из-под наших ног.

Водка есть такая же политическая сила, как слово. Революционное слово пробуждает сон и толкает на путь борьбы с угнетателями, а водка есть противоположность слову, она снова усыпляет, чтоб во сне быть побежденным. Не наша буржуазия открыла этот путь, во всех странах и во всех революциях враги народа хватались за водку, как за орудие распада, дезорганизации, деморализации.

Если мы не боимся их происков, их нападок - наших врагов - то страшен нам распад в нашей среде. Сорганизуйтесь, соберите ваши силы, недреманным оком следите и боритесь за революционную честь.

Объявите всеми наличными силами войну водке. Если не удастся остановить пьянство вам, у нас не останется другого средства, кроме броневиков. Помните, каждый день пьянства - это день их приближения к победе и нашего к былому рабству» [86].

И в связи со столь ярким выступлением, была принята и соответствующая резолюция:

Резолюция

Петроградского Сов. Р. и С.Д.

О борьбе с пьянством

Заслушав доклад о пьянстве и погромах, Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановляет:

1. Назначить чрезвычайным военным комиссаром Петрограда товарища Благонравова по борьбе с пьянством и погромами.

2. Предоставить в его распоряжение необходимые военные силы.

3. Вменить товарищу Благонравову в обязанность уничтожить винные склады, очистить Петроград от хулиганских банд, разоружить и арестовать всех, порочивших себя участием в пьянстве и разгроме.

4. Все Районные Советы Р. и С. Д., все части гарнизона и красногвардейцы призываются оказывать военному комиссару, товарищу Благонравову, полное содействие.

5. Поручить И. К. рассмотреть возбужденный Комиссарами вопрос о введении военного положения для успешной борьбы с пьянством и погромами и, если окажется необходимым, уполномочить И. К. дать санкцию на введение военного положения в Петрограде [87].

Искренне, от души, задиристо, но, обратим внимание, в ней, как и в документах, ранее цитируемых, речь идет не о трезвости, а о пьянстве. И, опять же, ничего о запрете производства, торговли и употребления, т.е. о «сухом законе» - ни гу-гу.

Подобный же бесполезный, а, вернее сказать наивреднейший подход к данному вопросу мы видим и у церковников, которые многие столетия горячо выступают против все того же пьянства, но при этом, ничуть не смущаясь, призывают не гнушаться стакана вина или же кружки пива.

И еще одно свидетельство наличия проблемы и отсутствия ее решения. З.Н. Гиппиус, поэтесса, драматург и литературный критик в своем дневнике 4 декабря 1917 года сделала запись: «Винные погромы не прекращаются ни на минуту. Весь «Петроград» (вот он когда Петроград!) пьян. Непрерывная стрельба, иногда пулеметная. Сейчас происходит грандиозный погром на Васильевском. Не надо думать, что это лишь ночью: нет, и утром, и днем, и вечером - перманентный пьяный грабеж» [88].

Мне думается, что эта, очень впечатлительная особа, поэтесса из Серебряного века, вошедшая в состояние крайнего раздражения от происходящих рядом скотско-народных круглосуточных гулянок, просто описалась бы от смеха, если б ей в ту пору какой-нибудь брандахлыст зачитал лириковатые перлы из брошюрки очаровательного доктора Введенского: «Огромная страна с полуторастамиллионным населением, с репутацией одной из самых нетрезвых, с растущим из года в год потреблением спиртных напитков, с бюджетом по справедливости называвшимся «пьяным», вдруг отрезвела, как по волшебству»; или возвышенно-поэтезные кренделя из Законодательного предположения, громыхающие, словно пустая консервная банка, которую запиндюрил своей быстрой ногой какой-то праздный, саморазвлекающийся хлопец: «Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима… Сказка о трезвости, этом преддверии земного рая, стала на Руси правдой».

Правдой…

Только вот правда, как водится, у каждого своя…

А вот и еще один документ, размещенный в книге «Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии»:

Обращение

Петроградского Совета ко всему населению Петрограда

с призывом единодушно выступить на борьбу

за восстановление революционного порядка

6 декабря 1917 г.

Граждане! Товарищи!

Тёмные силы вас подстерегают. Они вызвали мятежи генералов Каледина, Корнилова и других, чтобы затопить в крови народную революцию. Одновременно эти тёмные силы пытаются создать анархию и беспорядки в стране и особенно в красном Петрограде. Они толкают бессознательных и слабых людей на пьянство и погромы.

Всякий, кто в нынешний тревожный момент устраивает беспорядки или способствует им, есть враг революции и русского народа. Все сознательные люди обязаны всеми мерами прекращать анархию и содействовать восстановлению революционного порядка.

Не прикасайтесь к вину: это яд для нашей свободы! Не допускайте разгромов и эксцессов: это смерть для русской революции!

Как честные граждане, единодушно выступите на борьбу с злыми силами, сеющими беспорядок. Поддержите Совет рабочих и солдатский депутатов в его работе по охране революционного Петрограда.

«Известия ЦИК», № 244 6 декабря 1917 г. [89]

«Не прикасайтесь к вину…» - это более похоже на некую сентенцию, на эдакое увещевание, но только не на «продление царского «сухого закона», не так ли? Можете прикасаться, но можете и не прикасаться. И лучше б вам все же не прикасаться. Но… где же он, тот суровый запрет на производство, торговлю и на прочее?

Его нет?

Его нет. И потому мы вполне можем поверить министру здравоохранения и социального развития Т.А. Голиковой, которая 12 августа 2009 года, будучи на совещании в Сочи, сказала: «Легко можно проследить, что в 1914-1917 годах уровень потребления алкоголя на одного человека составлял 3,4 литра» [90].

Дальше - еще хуже. 13 апреля (31 марта) 1918 г. самые главные большевики, имеющие власть в руках, председатель СНК В. Ульянов (Ленин) и управляющий делами СНК Вл. Бонч-Бруевич подписали декрет Совета Народных Комиссаров «Об акцизе на спирт, вино, дрожжи, папиросные гильзы и бумагу и спички», в соответствии с которым с того, что является «ядом для нашей свободы», взимался акциз. (?!)

«Акциз взимается:

1) Со спирта, выкуриваемого из всякого рода припасов, в том числе и виноградных материалов, ягод и фруктов (спирта коньячного, виноградного и фруктового), по одному рублю двадцать копеек за градус.

2) Со спирта, отпускаемого на выделку лака и политуры, по одному рублю за градус.

3) С виноградных, плодовых и ягодных вин внутреннего (отечественного) приготовления и с привозимых из-за границы:

а) тихих -- по тридцать два рубля и

б) игристых, а также изюмных вин, -- по сорок восемь рублей с ведра, причем обложению подлежат и виноградные вина, продаваемые в городских и внегородских поселениях винодельческих районов» [91].

О чем это говорит?

Если платится акциз с вина и спирта, значит, спирт и вино производят на законном основании, а если производят, значит, спирт и вино пьют. И тоже на законном основании. Но если в стране производят и пьют вино и спирт на законном основании, значит, в стране все еще не действует «сухой закон»?

Но ведь «сухозаконники» утверждают, что «когда большевики взяли власть в свои руки, они продлили…». Если же на дворе - весна 1918 года, а продления все нет и нет, значит, либо к весне 1918 года большевики все еще не взяли власть в свои руки, либо Ленин - не большевик?

И еще обратите внимание: всюду в документах речь идет о самогонке, о пьянстве, о появлении на улице в пьяном виде. И ни слова о трезвости! Не потому ли, что о трезвости власть даже и не помышляла?

Следующий документ - декрет ВЦИК и СНК «О борьбе с продовольственным кризисом и расширении полномочий народного комиссариата продовольствия», принятый 9 мая 1918 года:

«...Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил:

3. Объявить всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, а также расточающих хлебные запасы на самогонку, врагами народа, предавать их революционному суду, с тем, чтобы виновные приговаривались к тюремному заключению на срок не менее 10 лет, изгонялись навсегда из общины, всё их имущество подвергалось конфискации, а самогонщики, сверх того, присуждались к принудительным общественным работам.

Председатель ВЦИК Я. Свердлов

Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)

Секретарь ВЦИК Аванесов» [92].

В этом документе наших любителей выводить плетень из тени очень бодрят именно вот эти фразы - «объявить… врагами народа» и «не менее 10 лет». 15 или 25 лет вызывает у них чувство глубокого удовлетворения. И им мнится при этом, что когда такие грозные фразы ударяют о пустой барабан социальной политики, то, значит, процесс идет, и наше тут дело правое, и победа непременно будет за нами…

Не упустим из вида и то, что и этот документ касается лишь расточающих хлебные запасы на самогонку. На брагу - пожалуйста, на домашнее пиво - тоже. Про вино же - ни слова.

Про вино власть вспомнила 18 ноября 1918 г.: было принято решение об образовании… Центрального управления государственными заводами винокуренной промышленности (Центроспирт)?! Именно при непосредственном участии этой структуры, «…винная монополия начала функционировать в Дальневосточном крае еще в 1922 г., т. е. на три года раньше, чем в прочих местностях Союза», «там была допущена свободная продажа крепкого спирта» [93].

Причем, в качестве главного оправдания и в качестве главной причины данной торговли выдвигалась… необходимость борьбы с контрабандным ввозом маньчжурского спирта. Будто бы и не было В.И. Лениным 27 мая 1921 года на X Всероссийской конференции РКП(б) заявлено: «…я думаю, что в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму» [94].

И буквально на следующий год после этих прекрасных слов, еще при жизни автора «противоводочной декларации», на Дальнем Востоке уже вовсю и на законном основании орудовали борцы с маньчжурским спиртом - советские торговцы, торгующие советским спиртом.

6 сентября 1920 г. Центроспирт переименовали в Главспирт - Главное управление государственными предприятиями спиртовой промышленности. Более того, даже приняли специальный декрет ВЦИК и СНК «Об организации государственного виноградарства и виноделия в РСФСР и союзных Советских Республиках» [95], а декретом ВЦИК 5 января 1922 г. при Народном Комиссариате Земледелия РСФСР «для осуществления всех мероприятий по ведению государственного виноградно-винодельческого хозяйства и для организации государственного виноделия, а также для переработки продуктов такового и сбыта вин» [96], учредили Правление Государственного Виноградарства и Виноделия Федерации (Винделправление)!

Впрочем, мы далековато забежали, пропустив самый наиглавнейший документ - пресловутое Постановление СНК от 19 декабря 1919 года «О запрещении в РСФСР без разрешения производства и продажи спирта, крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ» [97], которое бравые баламуты именуют «ленинским «сухим законом» и которое будто бы «закрепило «сухой закон», принятый царским правительством в 1914 г.».

Читаем:

«Совет народных Комиссаров постановил:

1. Воспрещается повсеместно в Р.С.Ф. Советской Республике изготовление без разрешения спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ из каких бы припасов или материалов, какими бы способами, какой бы крепости и в каком бы количестве спиртовые напитки и вещества не были приготовлены.

2. Воспрещается продажа для питьевого потребления спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ.

3. Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает восемь процентов (градусов) по Траллесу. (выделено мной. - Е.Б.)

4. Напитки с меньшим содержанием винного спирта, а также кумыс и кефир, не считаются крепкими и допускаются, при отсутствии в них одуряющих или вредных для здоровья примесей, к свободной продаже.

Применение хмеля при изготовлении некрепких напитков не воспрещается».

У вас, уважаемый читатель, не возникло ощущение, которое называется дежавю? У вас нет ощущения, что все это вы уже где-то читали - точно такой же текст, слово в слово?

Где же?

А несколькими страницами выше - постановление Временного правительства «Об изменении и дополнении некоторых, относящихся к изготовлению и продаже крепких напитков, постановлений», принятое 27 марта 1917 г.

Выходит, что Совет Народных Комиссаров просто слямзил (украл) текст, написанный буржуазными юристами?!

«Ленинский» «сухой закон» написали буржуазные юристы!? Но почему тогда под тексом стоит подпись большевика В.И. Ленина, а не князя Г.Е. Львова, сбежавшего в октябре 1918 года в США? Быть может, только потому, что в постановлении Временного правительства «Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает полтора процента», а в постановлении большевиков - «Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает восемь процентов»?

Видимо, чтобы еще более усилить отличие этих двух документов, большевики почти сразу же разместили в газете «Известия В.Ц.И.К.» от 3 января 1920 г. «существеннейшую» поправку:

«В пункте 3 постановления Совнаркома от 19 декабря 1919 г., опубликованного в «Известия В.Ц.И.К.» 1 января 1920 года, вкралась ошибка:

Напечатано: «Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает восемь процентов (градусов) по Траллесу».

Следует читать: «Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает полтора процента (градуса) по Траллесу. Для виноградных вин крепость допускается не свыше двенадцати градусов».

Секретарь Совнаркома С. Бричкина.

Кремль, 2 января 1920 г.» [98].

И это называется - постановление «закрепило «сухой закон», принятый царским правительством в 1914 г.»? Постановление, которым разрешено изготовление, продажа для питьевого потребления и питьевое потребление того, что не более 12 градусов, т.е. вино и пиво!

Коль так, то, быть может, постановление СНК от 19 декабря 1919 года не установило «сухой закон», а вообще отменило его, если вам угодно думать, будто бы он ранее все-таки был? Данным постановлением был фактически аннулирован единственный «сухозаконный» (в плане производства) документ - приказ Военно-революционного комитета от 1917 года: «Впредь до особого распоряжения воспрещается производство алкоголя и всяких алкогольных напитков».

При этом я особо подчеркиваю, что тот приказ запрещал лишь производство, но не продажу и не потребление, а, соответственно, даже он не являлся «сухим законом». К тому же, он еще и не был своевременно пролонгирован большевистской властью после октябрьского государственного переворота, а сами приказы ВРК, созданного на закрытом заседании исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 12 октября 1917 г., едва ли имели силу далее Петроградской околицы.

Хуже того, многие, совершенно искренне заблуждаясь, считают, что этот, явно «подмоченный» «ленинский «сухой закон» существовал вплоть до августа 1925 года. Но ведь и это совершенно не так. Еще 9 августа 1921 г. декретом Совнаркома РСФСР «О продаже виноградных, плодовоягодных и изюмных вин», была разрешена продажа вин крепостью до 14°.

Именно это «ослабление антиалкогольных мер, - совершенно справедливо утверждала кандидат юридических наук Ф.Н. Петрова, - и вызвало резкий всплеск самогоноварения» [99].

Эту же мысль излагал и современник тех далеких событий: «Не было у нас самогона, - говорили мне в одном рабочем поселке, - а появились пивные и винные лавки - потребовался и самогон» [100].

Потребовался самогон и в глухой Сибири.

И вот уже хакасский активист кооперативного движения Роман Афанасьевич Кызласов не без глубокого огорчения делает в своих дневниках соответствующую запись:

«19 декабря 1922 г. Вторник.

Сегодня татарский Праздник «Никола», население инородческое повально пьяное от старых до малых, каждый старается, опьяняющими напитками погубить и уничтожить тоску. Такое печальное поведение инородцев. Празднество у них ведется с опьяняющими напитками.

Характерно это отметить с экономической стороны всего района. Сколько употребляется хлебопродуктов для выгона напитков» [101].

Хлебопродукты - на самогон…

С приходом русских это стало возможным делать теперь уже круглогодично. И даже в то время, когда действовал грабительский налог на продовольствие, взимавшийся в 1921-1923 по решению Х съезда РКП(б), и даже в то время, когда массовый голод воцарился сначала в Поволжье, а затем охватил 35 губерний, в том числе, и районы Западной Сибири, и звучали призывы обменять церковное золото на хлеб голодным, и люди ели людей, и крестьяне, в частности, Самарской губернии, употребляли в пищу кошек и собак, и вырывали из могил гниющие трупы, и поедали мертвецов [102].

«18 января 1923 г. Бея. Четверг.

…все собрались у соседа встречать Новый год. Народу было порядочно, около 30 человек.

Люди были мне незнакомы, кроме Гурницких. Собрались в кучу в одну комнату. Наладили на стол. Вокруг стола поместилось порядочно публики, в том числе, конечно, я. На Новый год у них была приготовлена самогонка, слишком крепкая, меня заставили выпить рюмку» [103].

Новый год… Совершенно очевидно, что это не хакасский Новый год - Чыл Пазы, который празднуется в день весеннего равноденствия 22 марта, а - русский Старый Новый год, отмечаемый с 13 на 14 января по григорианскому календарю. И пьянка, соответственно, организована русскими. Пьянка, в которую втягивались и приглашенные хакасы.

«22 января 1923 г. Понедельник.

19-го я выехал в Синявино, т.е. в Крещение. Перед обедом, не заезжая в Синявино, я проехал на Нимир для сбора белок за брата Осипа. Но в этот день буквально народ был поголовно пьян, никакого толка нельзя было добиться от них…» [104].

...