Американский и французский предвыборный дискурс

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В 2012 году мир следил за президентскими кампаниями в двух своих важнейших демократических республиках. Закончившись точно с полугодовой разницей, 6 мая и 6 ноября, французские и американские выборы имели много общего: и там, и там два уходящих президента пытались удержать власть в непростой борьбе. Хотя любая национальная повестка уникальна, темы обсуждения в обеих странах включали в себя экономические проблемы, безопасность, социальное неравенство и наделение правами меньшинств.

Сравнение дискурсов США и Франции представляется многообещающим.

Во-первых, сложно найти две другие демократии, где президент играл бы столь значимую роль, и потому сравнение двух дискурсов приведет нас к пониманию сущности современной демократии, то есть специфического образа мышления тех, кто задает повестку в этой системе, и его отражения в языке.

Во-вторых, мы сможем проанализировать современные речевые стратегии, используемые кандидатами для убеждения избирателей. Хотя прошедшие выборы не вызвали сколько-нибудь серьезных сомнений относительно своей честности, демократические лидеры также используют манипулятивные стратегии для воздействия на избирателей. Эти стратегии будут подробно разобраны в настоящей работе, что облегчит противодействие манипуляции в будущем.

В-третьих, в продолжение традиции критического дискурс-анализа, в работе будут выявлены актуальные речевые методы, используемые для поддержания неравенства и стигматизации при помощи власти.

В-четвертых, настоящее исследование особенно актуально для России, где ощущается нехватка опыта публичной дискуссии. На протяжении последних лет она вытесняется монологическим дискурсом; фаворит президентских выборов В.В. Путин предпочитает не появляться на предвыборных дебатах, что нивелирует их общественную значимость.

Поведение других кандидатов зачастую характеризуется оскорбительным отношением к оппоненту, которое, как показывают наши наблюдения, не столь часто встречается во Франции и США. Подобное исследование могло бы продемонстрировать пример того, как может проходить зрелая публичная дискуссия и в нашей стране.

Объект настоящего исследования - предвыборные речи ведущих кандидатов в президенты во Франции и США: Франсуа Олланда, Николя Саркози, Марин Лё Пен, Барака Обамы и Митта Ромни. Предмет исследования - методы речевого воздействия во Франции и Соединенных Штатах. Целью настоящего исследования является выявление общих закономерностей и отличительных особенностей предвыборного дискурса во Франции и США а также воспроизводства в нем общественного неравенства.

В основные задачи исследования входит: 1) проведение концептуального анализа предвыборных речей кандидатов в президенты; 2) анализ коммуникативных стратегий кандидатов в президенты; 3) выявление основных сходств и различий между американским и французским дискурсом на когнитивном уровне (фреймы, мифы, ценности); 4) обнаружение или опровержение общих особенностей между левыми и правыми силами во Франции и США; 5) критический дискурс-анализ речей кандидатов в президенты - анализ "воспроизводства злоупотребления общественной властью, господством и неравенством, а также способов сопротивления этим явлениям". Dijk T. A. van. Critical Discourse Analysis // Handbook of Discourse Analysis / Tannen D., Schiffrin D., Hamilton H. - Oxford: Blackwell, 2001. - p. 365.

Практическая значимость данного исследования объясняется междисциплинарным подходом исследователя, а также связью между языком, сознанием и поведением. Оно особенно важно для журналистов и политических консультантов. Работа приобретает еще большую значимость благодаря новизне исследовательского материала, который еще не мог быть исследован широким кругом лингвистом. Объяснить выбор пяти политиков позволят результаты голосования во Франции и США. Франция, первый тур (22 апреля 2012): Франсуа Олланд (Социалистическая партия) 28,63% Николя Саркози (Союз за народное движение) 27,18% Марин Лё Пен (Национальный фронт) 17,90% Франция, второй тур (6 мая 2012): Франсуа Олланд 51,64% Николя Саркози 48,36%

В Соединенных Штатах Америки, где выборы проходят только в один тур, Барак Обама (Демократическая партия) набрал 332 голоса коллегии выборщиков и 51,1% голосов избирателей, а его оппонент Митт Ромни (Республиканская партия) - 206 голосов и 47,2% соответственно. Поскольку в США было всего два кандидата, имеющих существенную поддержку избирателей, а остальные получили результат в пределах 1% голосов Official 2012 presidential general election results. URL: http://www.fec.gov/pubrec/fe2012/2012presgeresults.pdf (дата обращения: 24.05.2013), представлялось естественным выбрать речи Барака Обамы и Митта Ромни в качестве объекта исследования.

Во Франции, где в предвыборной борьбе в первом туре участвует намного больше кандидатов, было непросто остановиться только на речах Франсуа Олланда и Николя Саркози. Результат Марин Лё Пен, самый крупный для ультраправого политика в истории Пятой Республики, стал сюрпризом, учитывая, что некоторые опросы предсказывали ей не более 14%. Baromиtre d'intentions de vote pour l'йlection prйsidentielle // ipsos.fr. URL : http://www.ipsos.fr/sites/default/files/attachments/rapport__barometre_intention_de_vote_vague15.pdf (дата обращения: 24.05.2013) Полученный результат сделал ее ключевой фигурой перед вторым туром выборов, серьезно повысив ценность ее слов: 6,4 млн избирателей Ле Пен, выбирая между Олландом и Саркози, могли сильно изменить электоральный расклад.

Марин Лё Пен стала известна благодаря своему харизматичному, агрессивному речевому стилю и конфликтной речевой личности, что могло повлиять на ее неожиданно высокий результат. Изучение ее языка представляется особенно перспективным при помощи критического дискурс-анализа. В отличие от нее, кандидат от Коммунистической партии Жан-Люк Меланшон, набравший в итоге лишь 11,1% голосов и занявший четвертое место, оказал значительно меньшее влияние на второй тур и остался потому вне рамок этого исследования. Предваряя исследование, мы выдвинули гипотезу, согласно которой все кандидаты в президенты Франции и Америки используют разнообразные средства воздействия, чтобы поддержать неравенство в дискурсе (и, следовательно, в обществе) для получения или укрепления собственного господства. Они употребляют свою власть - власть лидеров общественного мнения - чтобы закрепить неравенство, тем самым злоупотребляя этой властью.

Поскольку данная работа находится на стыке нескольких дисциплин, включая социолингвистику, психолингвистику, риторику, историю и политологию, для анализа текстов были задействованы три исследовательских метода: концептуальный анализ текста по Джорджу Лакоффу и Марку Джонсону; анализ коммуникативных стратегий по О.Н. Паршиной; дискурс-анализ, где теоретическая база включала в себя работы Рут Водак, Нормана Фэркло и Теуна ван Дейка.

Первоначальный анализ текстов включал в себя анализ метафор "как понимания и переживания сущности (thing) одного рода в терминах другого рода". Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: 2008. С. 27 Как показывает хрестоматийное психолингвистическое исследование "Метафоры, которыми мы живем", мы осмысляем повседневную деятельность в рамках метафорических концептов. Например, Дж. Лакофф и М. Джонсон утверждают, что спор осознается в западной культуре в терминах войны: мы нападаем на соперника в споре, разбиваем его аргументы и в конечном счете побеждаем.

Концептуальная метафора СПОР - ЭТО ВОЙНА, таким образом, предстает способом осмысления нами реальности.

Этот подход стал основой для концептуального анализа предвыборных речей. Пытаясь аналогично осмыслить перед избирателями проблемы современного американского и французского обществ, политики создают новые образы этих проблем и тем самым задают новое отношение к ним. Эти образы станут предметом рассмотрения в следующих главах. Следующим этапом стало выделение ряда коммуникативных стратегий кандидатов соответствии с классификацией О.Н. Паршиной.

Классификация включает в себя следующие стратегии: самопрезентации (в т.ч. тактики солидаризации и оппонирования), самозащиты (в т.ч. тактики оправдания, оспоривания и критики), дискредитации и нападения (тактики обвинения и оскорбления), манипулятивная стратегия (демагогические приемы и тактика манипуляции), аргументационная стратегия (контрастный анализ, тактика указания на перспективу, тактика обоснованной оценки и тактика иллюстрирования), агитационная стратегия (тактики обещания и призыва). Эта классификация позволяет определить исчерпывающий набор приемов кандидатов.

Перед настоящим исследованием, однако, не стояло задачи простого поиска примеров для каждой из данных стратегий, поэтому были использованы только те из них, которые отвечали задачам анализа: стратегия самопрезентации, стратегия дискредитации и нападения и в ряде случаев также манипулятивная стратегия. После концептуального анализа и анализа коммуникативных стратегий был проведен критический дискурс-анализ (КДА) предвыборных текстов. Несмотря на отсутствие общепринятого определения КДА и даже понимания того, является он подходом (по Т. Ван Дейку) или методом (Н. Фэркло, Р. Водак), существует набор общепризнанных маркеров КДА. По Т. Ван Дейку, он "изучает, как происходит и воспроизводится злоупотребление властью, доминированием и неравенством в обществе, и как всему этому оказывается сопротивление". Dijk T. A. van. Critical Discourse Analysis // Handbook of Discourse Analysis / Tannen D., Schiffrin D., Hamilton H. - Oxford: Blackwell, 2001. - p. 365.

Согласно Т. ван Дейку, КДА "продолжает традицию, которая отвергает возможность науки вне ценностей (value-free science)". Там же. - С. 366. "КДА открыто встает на сторону угнетенных групп против угнетающих групп", пишут Н. Фэркло и Р. Водак. Более высокопарно это сформулировано у исследователей из Гентского университета Я. Бломмарта и К. Бюлкана: КДА дает "моральную и политическую оценку", а его использование "должно привести к социально значимым последствиям: дать власть безвластным, дать голос безгласным, продемонстрировать злоупотребление властью и мобилизовать людей для искоренения общественного зла". Blommaert J., Bulcaen C. Critical discourse analysis. - p.449.

Исследователи КДА рассматривают дискурс как форму социальной практики. Иными словами, "дискурс влияет на общество: он конституирует ситуации и социальные идентичности, отношения между людьми и группами людей. Одновременно он помогает поддерживать и воспроизводить общественный статус-кво, но также позволяет его трансформировать". Fairclough N., Mulderrig J., Wodak R. Critical Discourse Analysis. - p. 358.

Таким образом, общественно значим сам по себе. Настоящее исследование помимо прочего имеет целью продолжить традицию КДА, вскрывая имплицитное неравенство в дискурсах современных западных обществ в надежде на их переосмысление в российском политическом дискурсе в будущем. КДА традиционно занимается исследованиями проблем расизма, антисемитизма и сексизма; в данной работе представляется логичным включить в этот список гомофобию и неприязнь, вызываемую социально-экономическим неравенством.

Выбор КДА как главного метода исследования объясняется обилием материала, в котором проблема равенства занимает центральное место. Из средств массовой информации еще до начала анализа предвыборных речей было известно, что почти каждый из кандидатов так или иначе провоцировал неприязнь по отношению к определенным социальным группам: Франсуа Олланд говорил о своей нелюбви к богатым; Митт Ромни - о паразитизме бедных; Марин Лё Пен и Николя Саркози высказывались об иммигрантах в негативной тональности. Кроме того, Лё Пен высказывалась против браков между людьми одного пола, а Саркози и Ромни - еще и против и гражданских партнерств. Из пятерых политиков только Барак Обама не получил известность благодаря разделению электората на "своих" и "чужих".

Согласно Р. Водак и Б. Матушек, исследователь в КДА "должен занимать чью-то сторону": "Предмет изучения не может восприниматься как объект". Wodak R., Matouschek B. `We are Dealing with People Whose Origins One can Clearly Tell Just by Looking': Critical Discourse Analysis and the Study of Neo-Racism in Contemporary Austria // Discourse & Society, vol. 4. - 1993. - С. 256.

Результаты исследования должны быть значимы не только в академической сфере, но и иметь практические последствия: школьные материалы, семинары затем интерпретация для учителей, докторов, юристов и т.д.: "его лейтмотив - сначала диагноз, затем лечение". Там же. С. 257

Наиболее целесообразным представлялось применение исторического дискурс-метода Р. Водак для анализа воспроизводства неравенства в американском и французском дискурсе. Метод представляет собой создание трехмерной модели, на первом уровне которой анализируется лингвистическая реализация неравенства, на втором - задействованные оратором социально-психологические приемы, на третьем - когнитивные механизмы.

После проведения КДА проводился анализ дискурсивных практик политиков: политических мифов, создаваемых или воспроизводимых в объекте исследования, а также ценностей, артикулируемых политиками. В соответствии с этим их удалось соотнести с моделями "строго родителя" либо "заботливого родителя". Мы показываем, что именно этот образ занимает центральное место в самопрезентации французских и американских кандидатов в президенты.

Используемые определения и модели

Центральное для данного исследования понятие "дискурс" не имеет общепринятого определения. Наиболее сжато его выразил Т. ван Дейк: согласно нему, исследователи дискурса анализируют "текст в контексте". Dijk, T. van. Racism, Elites, and Conversation. - p. 208

По Т. ван Дейку, дискурс-анализ преследует две цели: (1) систематическое описание структуры и стратегий текста и разговора; (2) анализ отношений этих характеристик дискурса с разнообразными коммуникативными контекстами, в которых дискурсы рождаются, понимаются и используются. Существует несколько подходов к дискурс-анализу. В настоящем исследовании было решено остановиться на историческом дискурс-методе Р. Водак, смысл которого состоит в подробном описании текста на когнитивном, социально-психологическом и лингвистическом уровнях. Тичер С., Мейер М., Водак Р., Веттер Е. Методы анализа текста и дискурса. Х.: 2009. - с. 211-224.

Анализ текстов при данном подходе производится как на микро-, так и на макроуровне. Выбор этого подхода обусловлен тем, что трехмерная модель, на наш взгляд, позволяет наиболее наглядно продемонстрировать связь между языком, мышлением и социальным взаимодействием. Настоящее исследование неоднократно обращается к модели семейных ценностей в политике Дж. Добсона и Дж. Лакоффа. Анализируя, как связаны между собой ценности консерваторов и прогрессистов по таким разобщенным проблемам, как экология, внешняя политика или аборты, Дж. Лакофф ссылается на разработанную Дж. Добсоном, влиятельным американским консерватором, "модель строгого отца" (strict father model).

Приведем фрагмент из этого описания в интерпретации Дж. Лакоффа: "Мир - опасное место, и всегда был таким, потому что в мире есть зло. В мире трудно жить, потому что в нем есть конкуренция. Всегда будут победители и проигравшие. Есть абсолютное добро и абсолютное зло. Дети рождаются плохими в том смысле, что им нравится делать то, что приятно, а не то, что правильно.

Следовательно, их надо сделать хорошими. В этом мире им нужен сильный строгий отец, который: 1) защитит семью в этом опасном мире; 2) поддержит семью в этом трудном мире; 3) научит детей отличать хорошее от плохого. От детей требуется послушание… Предполагается, что этому их можно научить только через суровое наказание за плохие поступки…

Так они выработают самодисциплину и не будут совершать плохих поступков; напротив, в будущем они будут вести себя послушно и нравственно. Без такого наказания мир погибнет. Нравственность исчезнет… В трудном мире, где есть конкуренция, нужно выработать самодисциплину. Если в людях есть самодисциплина и они преследуют собственный интерес… их ждет процветание и уверенность в своих силах. Таким образом, "модель строгого отца" увязывает мораль с процветанием. Та же дисциплина, которая заставляет вас вести себя нравственно, ведет вас к успеху". Lakoff G. Don't Think of an Elephant! : know your values and frame the debate. White River Junction, VT, 2004. p. 7. Вслед за этим, продолжает Дж. Лакофф, Дж. Добсон проводит параллель между семейной моделью и рыночной экономикой. Теория восходит к представлению Адама Смита о том, что стремление к собственной выгоде ведет ко всеобщей выгоде благодаря невидимой руке рынка. Нравственно преследовать собственный интерес, потому что он ведет ко всеобщему благополучию.

Хороший ребенок - тот, кто ведет себя послушно, преследует собственную выгоду, чтобы добиться успеха и самостоятельности. Плохой ребенок - тот, кто не дисциплинирован, не преследует выгоды для себя и, следовательно, не добивается успеха. Он не может позаботиться о себе и становится зависимым. Завершая изложение теории Дж. Добсона, Дж. Лакофф переводит ее в социально-экономическую плоскость. Аморально давать людям то, что они не заслужили, потому что это делает их зависимыми и безнравственными. Социальные программы безнравственны, потому что делают людей более зависимыми, и должны быть свернуты. Налоги должны быть минимизированы, потому что распределяют ресурсы в пользу аморальных людей. Однополые браки - оксюморон, потому что брак по определению союз мужчины и женщины, где только мужчина - властный, решительный, сильный - ролевая модель для сыновей и мужской идеал для дочерей.

Внешняя политика в рамках модели "строгого отца" - это односторонняя коммуникация, пишет Дж. Лакофф. Строгий отец не спрашивает у детей, как им нужно себя вести, - он им указывает. Он моральный авторитет, у него есть сила и власть, и следовательно, есть право так делать. Если США - самая сильная держава на планете, они не обязаны ни с кем советоваться; они указывают, как и кому нужно себя вести. По мнению Дж. Лакоффа, именно из этого представления исходила консервативная администрация Дж. Буша-мл. Вместо этой модели Дж. Лакофф предлагает прогрессистам, то есть Демократической партии, взять на вооружение модель, которую называет "моделью заботливого родителя" (nurturant parent model). Она предполагает гендерное равенство родителей. "Оба родителя одинаково ответственны за воспитание детей, - пишет Лакофф. - Мы исходим из того, что дети рождаются хорошими, а наша задача - сделать их лучше. Мир можно сделать лучше… Задача родителей - заботиться о детях и растить их так, чтобы впоследствии они заботились о других… Забота предполагает ответственность и умение поставить себя на место ребенка. Вы должны понимать, что означает каждый его крик". Lakoff G. Don't Think of an Elephant! : know your values and frame the debate. White River Junction, VT, 2004. p. 12.

Лакофф применяет эту модель к государственной политике: согласно ему, заботливый родитель обязан обеспечивать ребенку защиту, что предполагает прежде всего защиту от преступности, наркотиков, езды без пристегнутых ремней, курения и пищевого отравления. Поэтому прогрессистская политика прежде всего нацелена на защиту окружающей среды, охрану труда и контроль за качеством потребительских товаров.

Если родители гендерно-нейтральны, то представление о браке как союзе

мужчины и женщины становится не более чем культурным стереотипом, указывает Дж. Лакофф: эта модель никак не препятствует воспитанию детей отцом и матерью, двумя отцами или двумя матерями. Высокие налоги становятся частью такой модели, и в этом случае рассуждение можно выстроить так: "если родители через свои налоги сделали мудрую инвестицию и позаботились о том, чтобы у нас были ценные ресурсы - дорожная система, интернет, медицинские и научные учреждения, - то наша задача обеспечить то же самое следующим поколениям". Lakoff G. Don't Think of an Elephant! : know your values and frame the debate. White River Junction, VT, 2004. p. 48.

Заботливый родитель хочет, чтобы ребенок был счастлив и сумел реализовать себя. Поэтому свобода и справедливость становятся ценностью. Вам нужно ставить себя на место ребенка, значит, вам требуется честный разговор, двусторонняя коммуникация. В результате лингвист формулирует, что базовыми ценностями прогрессистов становятся доверие, честность и открытая коммуникация. Дж. Лакофф призывает демократов, независимо от используемой ими модели в семье, привнести в американскую политику модель "заботливого родителя", чтобы совершить рефрейминг и одержать победу над республиканцами. Анализ политических мифов в настоящем исследовании основывался на работе Е.И. Шейгал "Семиотика политического дискурса". Среди их основных свойств она называет аксиоматичность и неверифицируемость, вследствие чего мифологическое сознание некритично. "Миф, как правило, недоказуем, поскольку мифологическое мышление не подчиняется к логике, не чувствительно к противоречиям". Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004. С. 135-136.

Значимость мифов в политической коммуникации, объясняет Шейгал, связана с тем, что она редко связана с глубоко проработанными интеллектуальными концепциями, а чаще основана на простой пропаганде. По выражению же А.Н. Савельева, "пропаганда - это язык аллегорий, гипнотирующий массы, язык мифологем и мифосюжетов… У массы нет ни времени, ни желания изучать все аргументы, взвешивать все "за" и "против". Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004. С. 136.

Савельев добавляет, что "миф как реальность - это культурный миф, а политический миф изначально - всегда выдумка, вслед за которой у мифотворца и мифопотребителя может возникать ощущение реальности… Политический миф характеризуется не только определенной картиной мира, но и концепцией социальной Истины, некоей точкой во времени, связанной с истоком национальной истории и культуры образом будущего… и резкой оппозицией "мы - они". Там же. С. 136

Резюмируя, Е.И. Шейгал пишет: "Мифы санкционируют и укрепляют общественные, в том числе и политические, ценности, задают смысловые ориентиры культуры, структурируя принятую в обществе парадигму социального и культурного поведения". Там же. С. 137.

Мифологема - языковой носитель мифа и ключевой знак политического дискурса. Е.И. Шейгал предлагает развернутую классификацию политических мифов и мифологем. Мы остановимся на некоторых типах в процессе анализа предвыборных речей кандидатов.

Выбранные тексты

Для первого раздела данной работы, где речь заходит о Франции, были отобраны три речи Франсуа Олланда, три речи Николя Саркози, три речи Марин Лё Пен, а также проанализированы дебаты между Ф. Олландом и Н. Саркози. Отбор текстов осуществлялся по следующим критериям:

1) программная речь кандидата (Ф. Олланд - в Бурже 22.01.2012, Н. Саркози - в Вильпенте 11.03.2012, М. Лё Пен - в Париже 12.01.2012). 2) самый длинный (в случае М. Лё Пен - два самых длинных) из произнесенных кандидатов предвыборных текстов в период с 1 января по 17 апреля 2013 г., в которой он(а) затронул(а) бы все или большую часть следующих тем: безопасность и преступность; иммиграция; экономика и занятость; госаппарат; национальная солидарность; международные дела; европейские дела; образование; пенсия; суд и справедливость; здравоохранение (Ф. Олланд - в Тулоне 24.01.2012, Н. Саркози - в Ниме 29.03.2012, М. Лё Пен - в Марселе 04.03.2012 и Шатору 26.02.2012).

Победная речь Ф. Олланда в Тюлле и речь Н. Саркози после поражения. Отметим, что Бурже и Вильпента - северные пригороды Парижа, а Марсель, Тулон и Ним - города на юге страны. В результаты мы получаем достаточно репрезентативную выборку: во Франции, где столица и регионы часто живут разной жизнью, тексты кандидата, произнесенные в Париже и на Юге, заведомо адресуются очень разной аудитории. В случае М. Лё Пен мы имеем возможность также проанализировать речь в Шатору, городе в центре Франции, в которой она многократно противопоставляет Париж провинции.

Для второго раздела, где мы сосредоточимся на США, были проанализированы программные речи Б. Обамы и М. Ромни на соответственно Демократическом и Республиканском конгрессе (06.09.2012 и 30.08.2012), последние речи перед выборами (05.11.2012), победная речь Б. Обамы и речь М. Ромни после поражения и второй раунд президентских дебатов, во время которого кандидаты охватили больше тем по сравнению с другими раундами.

1. Франция

1.1 Франсуа Олланд: ключевые концептуальные метафоры

О финансовом мире

Речь Франсуа Олланда не изобиловала концептуальными метафорами. Наиболее удачной можно признать метафору финансовый мир - это противник. [1] [2] Здесь и далее перевод автора исследованияБогатая милитаристская лексика, сопровождающая метафору войны, завершается словосочетанием "финансовый рай" и обещанием, что никто из банков туда не попадет. Известно, что грешники не могут попасть в рай; Франсуа Олланд тем самым намекает на то, что за банками есть грехи. Тем не менее метафорический концепт сложно признать полным. В речи Олланда отсутствует какая-либо подводка к утверждению финансовый мир - это противник; образ выглядит поэтому несколько надуманным. Проблема состоит еще и в том, что врага "без имени и лица" сложно представить; в случае Марин Лё Пен, как мы увидим, речь идет по крайней мере о национальности, религиозной принадлежности или этническом происхождении. В языке же Олланда финансовый мир фантомен.

В остальных случаях речь Франсуа Олланда оказывается достаточно бедной на развернутые концептуальные метафоры. Там, где они выглядели бы естественно, Олланд избегает ее более точного оформления. [3]То, как Олланд описывает экономический кризис в Европе, похоже на описание метастазирования и последующего распространения метастаз. Олланд даже произносит слово amputer (лишить; дословно - ампутировать) применительно к банкам, но не доходит до логического завершения и избегает концепта кризис евро - это раковая опухоль.

Еще одна попытка сформулировать новую концептуальную метафору была предпринята Олландом в Тулоне. Развивая семантическую оппозицию мы франция-они финансовые рынки, он использует концептуальную метафору франция - это должник, финансовый мир - это кредитор. [4]Процессы, которые пытается объяснить Франсуа Олланд, трудны для понимания людей, не имеющих достаточных познаний в экономике. Пытаясь объяснить свое предложение и описывая сложные теории в простых терминах, он прибегает к помощи хорошо понятного каждому избирателю образа должника и кредитора. Очевидно, что лучше жить на свои средства, чем занимать; чем меньше мы занимаем, тем свободнее себя чувствуем. Согласившись с этим и спроецировав эту картину на общенациональную, мы тем самым соглашаемся и с необходимостью реформы.

Другие метафоры

Отдельно нужно сказать об архетипичных метафорах Франсуа Олланда, которыми он описывает прогресс истории во Франции и президентские выборы: 1) история франции - это путь вперед / путь к прогрессу [5] [6] 2) история франции - это подъем [7] [8] [9] 3) выборы - это выбор между страхом и надеждой [10] 4) власть - это ответственность, ответственность - это бремя [11] 5) президентство - это служба [12] 6) власть - это битва [13]

Все шесть концептуальных метафор позволяют Франсуа Олланду реализовать стратегию самопрезентации. Первые три метафоры укрепляют его имидж прогрессиста: он показывает, что воспринимает историю Франции не как сохранение однажды сформулированных ценностей, но видит ее динамичной. Динамизм усиливается объемным изображением пространства: реципиенту предлагается представить историю Франции как как в направлении горизонтальном (ВВЕРХ), так и вертикальном (ВПЕРЕД). Как прогрессист, Олланд называет нежелание меняться страхом перед неизвестным; напротив, желание изменять положение дел метафорически представлено как надежда. Надежда - мелиоративное слово, в то время как "страх" имеет негативный оттенок; выбор становится очевиден адресату. Концептуальные метафоры власть - это ответственность и президентство - это служба создают имидж человека, который серьезно относится к должности, на которую претендует. Он не боится возложить на себя эту тяжесть (бремя). Желая показать, что избрание - это еще не всё, он сравнивает период после выборов с битвой; таким образом можно сказать, что с избрания всё только начинается.

1.2 Проблема мы-инклюзивного и мы-эксклюзивного в риторике Ф. Олланда. Оппозиция "Мы-Они". Стратегия самопрезентации

Позиционирование Франсуа Олланда было сложным, противоречивым и изменчивым. Выступая со своей главной предвыборной речью в Бурже перед сотнями сторонников-социалистов, он четко характеризует себя как левого политика. Его "мы" в этом контексте - это мы-эксклюзивное. [14] [15] [16] [17] [18] [19] Идентификация Олланда с левыми силами проявляется не только напрямую (Je suis socialiste / Я социалист), но также в подборе авторитетов, на которые он ссылается. В речи в Бурже среди них оказывается влиятельный в среде левых интеллектуалов Альбер Камю. [20] Одновременно "мы" значит у Олланда "вся нация", то есть становится мы-инклюзивным. Такое значение этого местоимения иногда появляется в предвыборных речах, например в Тулоне [21]. В победной речи в Тюлле мы-нация окончательно вытесняет мы-левых. [22] [23]

Представляется, что подобная непоследовательность в номинации была слабой стороной риторики Франсуа Олланда. Сознательный выбор в пользу левых или правых, который "требуется от кандидата", и подчеркивание своей политической ориентации противоречит представлению о "президенте всех", а не только тех, кто "позволил избраться".

Поскольку Франсуа Олланд четко идентифицировал себя с левыми силами, его семантическая оппозиция "мы-они" естественным образом переходила в идеологическую плоскость. (Не считая финансового мира, который также оказывается на стороне "их" и был рассмотрен в первой главе.) В отличие от Марин Лё Пен, "они" Олланда не наделены природными или социальными свойствами (верование, национальность и т.д.). "Они" Олланда - это прежде всего те, кто заставляет "думать, что враг здесь, что есть цвет кожи или религия, которые несовместимы с принципами нашей Республики". Намек Олланда прозрачен, учитывая, что несколькими строчками выше он вспоминает о победе Жан-Мари Лё Пена в первом туре выборов 2002 года. Олланд демонстрирует свою умеренность: фрейм ОНИ у него включает также фанатизм и терроризм. Еще одна оппозиция "мы-они" представлена в форме МЫ ФРАНЦУЗЫ - ОНИ БОГАТЫЕ. [24] [25]Олланд сознательно избегает использования слово "бедный" (pauvre) при описании неблагополучных слоев населения. [26] Богатые остаются для него аут-группой: оправдывая предложение о введении 45%-го налога на прибыль для тех, кто получает более 150 000 евро, Олланд отвечает не на обвинения в давлении на богатых, но в давлении на средний класс. [27]Таким образом оказывается, что затрагивать средний класс - недопустимо, но затрагивать наиболее богатых - можно. Олланд осознанно оставляет зажиточных французов вне своей референтной группы, однако довольно редко прибегает к этому приему.

Стратегия самопрезентации Франсуа Олланда, который не очень хорошо был известен во Франции до того, как стал кандидатом, включала в себя многократное использование личного местоимения "я". Знаменитой стала анафора Олланда "Я, президент Республики…", которую он употребил 15 раз в ходе теледебатов с Николя Саркози. По подсчетам лингвиста Жана Верониса, в этих дебатах Олланд использовал местоимение первого лица единственного числа в именительном падеже 22,6 раз на 1000 словоупотреблений. Vйronis J. Moi, Franзois Hollande // lemonde.fr, 2012. Для сравнения, Николя Саркози использовал его лишь 17 раз на 1000 слов. Там же Олланд тем самым приблизился к абсолютному рекордсмену использования "я" Франсуа Миттерану, который употреблял его 24 раза на 1000 слов. Там же Подобная частотность может говорить о желании политика, никогда не работавшего в правительстве, больше рассказать о себе как "о сильной, яркой, деятельной личности" Паршина О.Н. Российская политическая речь: Теория и практика. М., 2012. С. 43.; эту попытку, судя по результатам выборов, можно считать эффективной. Анафора Олланда "Я, президент Республики…" интересна еще и как реализация того, что О.Н. Паршина назвала тактикой отождествления в рамках стратегии самопрезентации. Франсуа Олланд, очевидно уступающий Николя Саркози в государственном опыте, не имеющий в глазах избирателей такого же ореола власти, как человек, пять лет называвшийся президентом Франции, стремится заставить избирателя представить его на этом месте. Многократное употребление словосочетания "Я, президент Республики…" позволяет телезрителю на время представить себе главой государства того, кто только намеревается избраться на этот пост. Не исключено, что настойчивое повторение анафоры повлияло на то, что после дебатов 43% телезрителей назвали Олланда более убедительным, а Саркози - только 30%. Dyиvre D. Sondages : aprиs le dйbat Hollande l'emporte toujours // slate.fr. URL : http://www.slate.fr/france/54389/sondages-hollande-lemporte (дата обращения: 24.05.2013) Ту же тактику Олланд использовал в программной речи в Бурже, сказав: Pour maоtriser la dette, je rйtablirai l'йquilibre budgйtaire en fin du mandat qui me sera confiй / Чтобы справиться с долгом, я восстановлю бюджетное равновесие к концу действия мандата, который будет мне доверен.

В своих предвыборных речах Франсуа Олланд преподносит себя как человека, который знает, что делать. Его речи включают в себя набор многочисленных конкретных предложений, что не прослеживается, например, у Марин Лё Пен - вероятно, поскольку она в меньшей степени рассчитывает на победу (см. третью часть). Олланд подает себя как ответственного и серьезного политика Moi j'ai fait le choix du sйrieux, de la responsabilitй / Я сделал серьезный и ответственный выбор;

- как храброго и решительного прогрессиста j'introduirai... en mettant de cфtй les peurs, les frilositйs et les conservatismes / Я введу <…> (далее перечисление мер - прим. пер.), оставив в стороне страхи, чрезмерную осторожность и консерватизм;

- как последовательного политика -- J'ai toujours suivi la ligne que je m'йtais fixйe / Я всегда придерживался раз установленной линии;

Sur le droit de vote, c'est une position que je dйfends depuis des annйes / Что касается права голоса, то я защищаю эту позицию много лет;

Je prйfиre tenir bon sur une position que je dйfends depuis des annйes plutфt que d'en changer sous la pression des circonstances / Я предпочитаю придерживаться позиции, которую я защищаю, на протяжении многих лет, чем менять ее под давлением обстоятельств;

- как человечного политика -- J'aime les gens, quand d'autres sont fascinйs par l'argent / Я люблю людей, в то время как других интересуют только деньги;

- как оптимистичного человека Je suis un optimiste de la volontй. Je crois que le meilleur est possible / Я оптимист по своим действиям. Я верю, что лучшее возможно (скрытая цитата Антонио Грамши, полностью: "Я пессимист по своим наблюдениям, но оптимист по своим поступкам" - прим. пер.) Заметим, что наблюдения Франсуа Олланда о людях позволяют применить к нему модель Дж. Лакоффа. Франсуа Олланд соотносится с его представлением "заботливом родителе". Таким он предстает в буржесской речи: верит, что в каждом есть что-то хорошее, и хорошему нужно только дать шанс реализовать себя. [28] [29] [30] Эту модель поддерживает предложение Франсуа Олланда разрешить браки для всех (признание взаимозаменяемости обоих родителей) и обещание обеспечить рост экономики вместо строгой бюджетной дисциплины (стимул вместо "палки"). Модель Дж. Лакоффа, пригодная для описания американских политических сил, таким образом, годится и для описания французских: как мы увидим, Николя Саркози и Марин Лё Пен представляют модель "строгого родителя". Представляя себя, Франсуа Олланд прибегает к тактике оппозиционирования, естественной в ходе самопрезентации. Изображая себя ответственным человеком, он завуалированно обвиняет оппонентов в безответственности. [31] [32]

В рамках тактики оппозиционирования Франсуа Олланд стремился подчеркнуть, что защищает беззащитных, в отличие от Николя Саркози, который занят только привелигированными классами: Moi, je protиge les enfants de la Rйpublique, vous, vous protйgez les plus privilйgiйs / Я защищаю детей Республики, а вы защищаете самых привилегированных.

То, как Франсуа Олланд поддерживал имидж "обычного президента", будет рассмотрено в главе "Мифы и мифологемы".

1.3 Стратегия дискредитации и нападения

Эта стратегия практически не использовалась Франсуа Олландом в его предвыборных речах. Ее реализацию мы находим в предвыборных дебатах с Николя Саркози перед вторым туром выборов. Обвинения Олланда можно разделить на шесть типов:

В невыполнении обещаний (в адрес Николя Саркози в тулонской речи, не называя его по имени; все следующие типы - в ходе дебатов)

В непоследовательности [37] [38] [39]

В невежливости [40] [41] [42] [43]

В несамостоятельности [44]

В неспособности объединять нацию [45] [46]

В неэффективности через аналогию [47]

Противопоставление Николя Саркози народу и Франции [48] [49]

1.4 Мифы и мифологемы

Миф о линейности истории

Франсуа Олланд воспроизводит миф о последовательности и логичности французской истории. Она строго линейна, имеет начало (революция 1789 года; истории до революции в риторике Олланда просто нет) и проходит через основные этапы, которые Олланд выделяет в соответствии с представлением о том, что история Франции - это борьба за равенство и справедливость. Кандидат дает четкую характеристику практически всем периодам в истории - положительную или негативную ("черные" периоды). Основные этапы французской истории по Олланду выглядят так:

Великая французская революция (1789), порыв "во имя равенства" (+)

Поражение при Седане в ходе Франко-прусской войны (1870) (-)

Убийство Леона Гамбетты (1882) (-)

Победа Народного фронта на парламентских выборах (1936), "исключительный момент для левых сил" (+)

Отъезд Шарля де Голля в Лондон (1940), "чтобы спасти честь Родины"

Смерть Жана Мулена (1943), во имя "защиты прекрасной идеи Сопротивления"

Освобождение (1944) (+)

Ввязывание Франции в войну с Алжиром (-), деколонизация (+)

Студенческие волнения в Париже 1968 года, "заставили французскую мечту снова появиться" (+)

Избрание президентом Франсуа Миттерана (1981, 1988), "долгожданная альтернатива", "счастье победы" (+)

Утверждение социалиста Лионеля Жоспена премьер-министром (1997), "успех" (+)

Выход ультраправого кандидата Жан-Мари Лё Пена во второй тур выборов президента (21 апреля 2002), "рана, которая до сих пор не зажила во мне", "ужасный вечер", "утрата бдительности и трезвости" (-)

Президентские выборы 2012 года как новый шанс.

Можно заметить, что правые и ультраправые силы, за исключением Шарля де Голля и Жан-Мари Лё Пена (которого он, однако, не называет по имени), отсутствуют в речи Франсуа Олланда. История страны преподносится как линейка радостных и мрачных эпизодов, связанных с левыми силами. Причем лучшие моменты в жизни страны связаны исключительно с социалистами. Правые остаются на периферии великих событий.

История для Олланда имеет свою логику: согласно нему, французская история - это борьба за равенство. "Равенство" - слово, которое он произносит 38 раз в своей 9500-словной речи в Бурже - является, по словам Олланда, "душой Франции" (l'вme de la France). Равенство у социалистов тоже превращается в политический миф - стремлением к нему Франсуа Олланд обосновывает почти все свои предвыборные предложения.

Анализ наиболее употребляемых Франсуа Олландом слов подтверждает, что слово "равенство" он использует чаще двух других рассматриваемых кандидатов (см. рис. 1).

Возможный успех ультраправых как миф-кошмар (в рамках стратегии дискредитации и нападения, а также манипулятивной стратегии)

Один из аргументов Франсуа Олланда в пользу того, чтобы избиратели выбрали его уже в первом туре, - недопустимость распыления голосов, которыми французы обеспечат более мелких кандидатов и приведут тем самым к победе правых и ультраправых. Как это произошло 21 апреля 2002 года, где социалист Лионель Жоспен оказался вне второго тура: туда прошли правый Жак Ширак и ультраправый Лё Пен. [50] Во французском политическом дискурсе 21 апреля не нуждается в обозначении года, поскольку уже давно считается символом. Метафора ранения, которую использует Олланд, также не нова: с такой передовицей, например, вышла 22 апреля 2002 года газета Le Monde. Colombani J.M. La blessure, lemonde.fr, 2002 // URL: http://www.lemonde.fr/idees/article/2002/04/22/la-blessure_272493_3232.html (дата обращения: 24.05.2013) Слова, которые подбирает Франсуа Олланд для описания своих переживаний, не оригинальны, однако примечательна эксплуатация им этого символа для убеждения избирателей. [51] Поскольку все президентские выборы Пятой Республики проходили в два тура, во Франции распространено мнение, что в первом туре можно проголосовать за любого из кандидатов, во втором - против одного. Этой мысли, не проговаривая ее, оппонирует Франсуа Олланд в другом отрывке тулонской речи [52] Заметим, что Франсуа Олланд не представляет каких-либо аргументов в пользу утверждения, что ультраправые не должны пройти во второй тур. Не поясняет он и того, почему последствия успеха ультраправых будут настолько "ужасны", ведь "ужасным" он считает и исход, при котором во втором туре с ультраправыми окажутся левые. Отсутствие доказательств и стремление нарисовать страшную картину позволяет отнести использование этого мифа-кошмара не только к стратегии дискредитации и нападения, но и к манипулятивной стратегии. Воссоздание мифа-кошмара можно считать эффективным: он и Николя Саркози, правый кандидат, оказались безусловными лидерами первого тура выборов (см. введение).

"Обычный президент" и "французская мечта" как псевдо-мифы (в рамках стратегии самопрезентации)

Е.И. Шейгал определяет псевдо-мифы как "мифы сегодняшнего дня, находящиеся в процессе становления. Это кратковременные мифы, которые впоследствии могут войти (а могут не войти) в политический фольклор следующий поколений. Псевдо-миф конструируется вокруг фигуры политика в рекламных целях". Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004. С. 146

В ходе настоящего исследования было обнаружено два псевдо-мифа Франсуа Олланда: псевдо-миф об "обычном президенте" и псевдо-миф о "французской мечте". Семантический компонент "обычный президент" (prйsident normal) был построен в противовес имиджу главного конкурента Олланда Николя Саркози. Его частое появление в медиа, стремление активно вмешиваться во внутреннюю и внешнюю политику привело к возникновению ироничного слова omniprйsident 'Omniprйsident' plutфt que 'roi fainйant' // lefigaro.fr, 2009. URL : http://www.lefigaro.fr/flash-actu/2009/01/07/01011-20090107FILWWW00451-omnipresident-plutot-que-roi-faineant.php (дата обращения: 24.05.2013). (по аналогии с omniprйsence - способностью быть одновременно везде, обычно приписываемой только Богу). Франсуа Олланд выдвинул концепт "обычного президента", стремясь подчеркнуть отличие от оппонента (так это понимал сам Саркози: Monsieur Hollande, vous avez parlй, sans doute pour кtre dйsagrйable а mon endroit, d'un prйsident normal / Господин Олланд, вы говорили - несомненно, чтобы проявить нелюбезность в мой адрес - об обычном президенте). [53] [54] [55] Концепт "обычного президента" преподносился публике через многое из того, что не может войти в данную работу по причине своей внетекстуальности: Франсуа Олланд сам ходил за продуктами, во время инаугурации проехал по Елисейским полям в простом автомобиле, а после отказался от самолета ради поезда на короткие расстояния. Образ "обычного президента" был популярен во время выборов, особенно среди левой прессы (например, редакция газеты Libйration решила поместить это слово на передовицу на следующий день после выборов Hollande, une annйe а la une de Libй // Libйration.fr, 2013. URL : http://www.liberation.fr/politiques/2013/05/06/hollande-une-annee-a-la-une-de-libe_899302#s1 (дата обращения: 24.05.2013)), однако спустя год президентства практически не появляется в медиадискурсе.

Можно констатировать, что псевдо-миф об обычном президенте не вошел во французский политический фольклор. Еще меньше места в дискурсе получил псевдо-миф Франсуа Олланда о "французской мечте", который не вышел за пределы его собственных текстов. Олланд утверждал, что "эта мечта, которую на протяжении столетий, со времен Французской революции, лелеяли наши граждане" (le rкve que tout au long des siиcles, depuis la Rйvolution franзaise, les citoyens ont caressй, ont portй). В действительности понятие "французская мечта" в 2012 году оказалось ново для французского политического дискурса; попытка Олланда убедить избирателей, что французская мечта существовала со времен XVIII века, таким образом, делает этот концепт квинтэссенцией псевдо-мифологии. В него Франсуа Олланд включил:

Ce rкve de vivre mieux, ce rкve de laisser un monde meilleur, ce rкve du progrиs, ce rкve de pouvoir franchir а chaque fois les йtapes de l'humanitй, ce rкve ne nous appartient pas qu'en propre --

Мечта о том, чтобы лучше жить, чтобы сделать мир лучше, мечта о прогрессе, мечта о возможности всякий раз преодолевать ступени развития человечества, мечта не принадлежать никому, кроме нас самих;

la confiance dans la dйmocratie, la dйmocratie qui sera plus forte que les marchйs, plus forte que l'argent, plus forte que les croyances, plus forte que les religions

...вера в демократию, которая будет сильнее рынков, сильнее денег, сильнее верований, сильнее религий ;

l'achиvement de la promesse rйpublicaine autour de l'йcole, de la laпcitй, de la dignitй humaine, de l'intйrкt gйnйral-- ...исполнение республиканских обетов о школе, о светскости, о человеческом достоинстве, об общих интересах;

le creuset qui permet а toutes les couleurs de peau d'кtre а йgalitй de droits et de devoir - ...сплав, который позволяет людям всех цветов кожи иметь равные права и обязанности;

l'affirmation des valeurs universelles qui vont bien au-delа des frontiиres, qui vont bien au-delа de la Nation

…подтверждение универсальных ценностей, которые выходят далеко за пределы наших границ, далеко за пределы нашей нации;

le projet que je vous propose, parce qu'il nous ressemble, parce qu'il nous rassemble !

…проект, который я вам предлагаю, потому что он нас объединяет, потому что он нас сплачивает!

C'est que nous sommes ensemble, que nous sommes un peuple oщ nous aimons nos diffйrences, nos singularitйs, mais nous sommes conscients que nous sommes dans le mкme avenir commun, dans le mкme destin, et que nous avanзons, lа, les uns, les autres, certains plus en retard, d'autres plus en avance, mais dans la mкme voie du progrиs et de la destinйe humaine.

Это то, что мы вместе, мы народ, который любит наши различия, наше своеобразие, но мы осознаем, что у нас общее будущее, общая судьба, что мы продвигаемся вперед, те и другие, некоторые медленнее, некоторые быстрее, но по общей дороге прогресса и общечеловеческой судьбы.

Возможно, псевдо-миф о французской мечте не прижился из-за слишком очевидной связи с прочно устоявшимся мифом о мечте американской (см. первый раздел): известно, что носители французской культуры с недоверием относятся к англосаксонской. Этой связи не скрывал и сам Франсуа Олланд. [56] Не вполне ясно, пытается ли Франсуа Олланд иронизировать над "великой американской демократией" - пиетет перед США не свойственен левому французскому дискурсу. Так или иначе, в следующем абзаце он прямо говорит о превосходстве французской мечты над американской. [57] Псевдо-миф о французской мечте, таким образом, соотносится с представлениями всех французских политических сил о коммунитаризме как негативном явлении. Филимонов К.В. «Мультикультурализм в предвыборной президентской кампании 2012 года во Франции: дискурс качественной французской прессы (на примере газет Le Monde, Le Figaro и Libйration)»

Миф о Франции-лидере

Важным для Франсуа Олланда мифом был миф о Франции, на которую смотрят в мире. Несколько раз в разных речах он произносит фразу Мы не какая-нибудь там страна. Мы - Франция! / Nous ne sommes pas n'importe quel pays. Nous sommes la France !

Призывая избирателей отдать за него голос, он ссылается на левые силы других стран, которые, согласно Олланду, только и ждут победы кандидата-социалиста во Франции, чтобы последовать его примеру. На Францию смотрят : 1) Германия [58] 2) Италия [59] 3) Венгрия [60] 4) Весь мир [61]

Импликативная логика Франсуа Олланда такова: нельзя обмануть ожидания мира, не выбрав меня, ведь в таком случае авторитет Франции будет подорван. При этом как ожидания мира, так и авторитет Франции мнимы, поскольку слова Олланда невозможно проверить, и, следовательно, конституируют один из мифов в риторике кандидата-социалиста.

Миф об потерянном времени и тотальной деградации

Последний миф Франсуа Олланда, который будет рассмотрен в этой работе, можно назвать по-разному - мифом о потерянном времени, мифом о тотальной деградации или мифом об остановленном прогрессе, - но его суть одна: Франсуа Олланд констатирует провал проводимой политики и призывает проголосовать за него, чтобы ее изменить - иногда открыто, иногда импликативно. [62] Использование этого мифа граничит с гипнотизированием реципиента: невозможно проверить, остановлен ли путь Франции к прогрессу, как невозможно вообще измерить прогресс. Франсуа Олланд стремится заставить избирателя поверить, что его недовольство политикой действующего правительства - это и есть следствие остановленного прогресса. Поскольку "прогресс" - слово мелиоративное, не вызывает сомнений, что его остановка - это тревожный, негативный сигнал. [63] [64] [65] Параллельно с мифом о тотальной деградации Франсуа Олланд вызывает в памяти реципиентов миф о "республиканском обете", который трактует по-своему. Тем самым он пытается убедить в том, что ситуация в стране не просто неприемлема, но противоестественна, аморальна, потому что вызвана нарушением обещания и предательством интересов.

1.5 Ценности и антиценности

В языке Франсуа Олланда фигурируют две ключевые ценности: равенство и справедливость. Частотность употребления концепта "равенство" была упомянута во второй главе. Рассмотрим контекст его использования. Как отмечалось выше, стремлением к равенству Олланд объясняет почти все свои предвыборные предложения. Концепт РАВЕНСТВО выражен у кандидата несколькими псевдометафорами. Тем самым Франсуа Олланд совершает рефрейминг, заочно полемизируя с теми, кто наделяет негативной коннотацией предлагаемые им меры: