Американский и французский предвыборный дискурс

Равенство - это не иждивенчество / l'egalite, ce n'est pas l'assistanat равенство - это солидарность / l'egalite, c'est la solidarite.

Равенство - это не уравниловка / l'egalite, ce n'est pas l'egalitarisme равенство - это справедливость / l'egalite, c'est la justice.

Справедливость представляла для Франсуа Олланда другую важную ценность. Во всех рассмотренных речах он проговаривал одну и ту же фразу, лишь изредка изменяя синтаксис. [66] Деньги представляют в социалистическом дискурсе антиценность, противопоставленную основе основ Франции - демократии. [67] [68] Отметим, что даже когда Франсуа Олланд говорит о преступности, он, в отличие от Марин Лё Пен не упоминает вслед за этим о пригородах и ничего не говорит об иммиграции (см. третью часть). Для него концепт "преступность" связан прежде всего с финансами и лишь в третью очередь - с чем-то еще. [69]



2. Николя Саркози

2.1 Ключевые концептуальные метафоры

О власти и должности президента

Большинство концептуальных метафор Николя Саркози помогают ему рассказать о себе. В своей программной речи в Вильпенте он представляет свою программу в виде повествования о своем президентском пути, который многому его научил. Он делится также представлением о том, что такое власть:

Власть - это груз [70]

Власть - это испытание [71]

Власть - это способность к выдержке [72]

Президент - это профессия [73]

Все четыре метафоры позволяют Николя Саркози лучше реализовать стратегию самопрезентации. Метафора ПРЕЗИДЕНТ - ЭТО ПРОФЕССИЯ говорит о том, что он серьезно относится к своей роли и вряд ли считает возможным, чтобы человек без опыта мог управлять государством (здесь содержится намек на оппонентов). Метафоры, связанные с властью, явно указывают на способность только его, Саркози, выдержать этот груз и перенести это испытание благодаря выдержке, которую он, по его неявно выраженному мнению, продемонстрировал.

Милитаристские метафоры

Европа - это крепость, границы - это крепостные стены [74] [75] [76]

Фрейму "крепость", описывающему у Саркози Европу, противопоставлена метафора "пространство, открытое для всех ветров" [77]. Каждый из нас чувствует себя в большей безопасности, находясь за стеной, чем на открытой местности. По логике Саркози, иммигранты, метафорически представленные как ветра, вселяют в нас неуверенность: лучше чувствовать себя под защитой стен, чем на открытом пространстве, продуваемом ветрами. Благодаря этой концептуальной метафоре становится естественным укрыться от иммигрантов-ветров за крепостной стеной - границей Шенгенской зоны. Вспомним, что любая крепость нужна для обороны. Если Европа должна защищать свои границы, чтобы не подвергать опасности других, то речь, вероятно, идет о врагах, которыми она окружена. Николя Саркози утверждает, что Шенгенскую зону нужно укреплять, чтобы бороться с нелегальной иммиграцией. Следовательно, врагами Европы являются выходцы из других стран.

Страна - это человек, франция - это воин [78] [79]

Поддерживая военные образы, Николя Саркози, вероятно, должен вызвать в слушателях живое участие. При анализе других коммуникативных стратегий мы увидим, как Саркози пытается создать у адресата черно-белую картину мира. Военная метафорика отвечает этой задаче: война - это, как правило, выбор "за" или "против"; ей чужд любой нейтралитет.

Во второй военной метафоре мы видим также попытку представить Францию как человека-воина. Если обратить внимание, что Саркози вновь использует глагол tenir (держать) в прошедшем времени ("Она держалась"), как и во фрагменте, где он говорит о себе, складывается впечатление: говоря о Франции здесь, он вновь говорит о себе. Другой пример - фраза, произнесенная в ходе теледебатов: "Я спрашиваю себя, почему господин Олланд, чтобы плохо сказать обо мне, должен занижать результаты Франции" (Je me demande pourquoi monsieur Hollande doit absolument pour dire du mal de moi minimizer les rйsultats de la France). Стремление объединить себя с Францией, выражая одно через другое, подтверждается и предвыборным плакатом Саркози, где он изображен в профиль с подписью La France forte ("сильная Франция") с имплицитным утверждением "Сильная Франция - это я". Франсуа Олланд, как мы видели в первом разделе, использовал эту тактику Николя Саркози как мишень для нападения.

Другие метафоры

Мусульманка - это заключенная [80] [81] [82]

Ниже мы более предметно поговорим о создании Николя Саркози семантической оппозиции МЫ ФРАНЦУЗЫ - ОНИ ИММИГРАНТЫ. Приведенная здесь концептуальная метафора проливает свет на систему ценностей правого кандидата: в своих речах Саркози часто дает моральную оценку описываемому объекту. Противопоставляя исламские традиции французским, Саркози использует концепт Свобода, подкрепляя его тюремной метафорой. Она основана на внешнем сходстве: лицо женщины, закрытое в бурке сеткой, выглядит зарешеченным. Саркози использует этот образ, наделяя его оценочной характеристикой: Свобода - хорошо, Тюрьма - плохо. Следовательно, Наш образ жизни правилен, Их - нет.

Террористы - это гангрена [83]

Если террористы - это гангрена, а Афганистан - тот несчастный, который от нее страдает, то долгом становится освобождение несчастного от его страданий. При помощи этой метафоры Николя Саркози оправдывает начало операции в Афганистане и объясняет ее успешность (больной остался жив, гангрена удалена).

Кризис ориентирован вниз [84]

В данном примере мы видим классическую ориентационную метафору по Дж. Лакоффу и М. Джонсону. Ее основа - одновременно антропогенная, природная и мифологическая: обрушаться может небоскреб, крыша, подъемный кран; на Землю обрушиваются эпидемии, ливни и метеориты; наконец, в мифах и в Библии нередки примеры того, как на человечество в разнообразных формах обрушивался гнев Божий (так же во франц.: la colиre de Dieu s'abbat sur...).

Едва ли Николя Саркози намекал на библейские сказания или мифологию, однако смысл этой когнитивной метафоры именно в том, чтобы затронуть архетипы в подсознании слушателей: нечто внезапно обрушивается на нас сверху; мы не можем это предсказывать и контролировать; следовательно, обрушившийся экономический кризис не результат политики президента Саркози, а нечто стихийное и непредсказуемое.

2.2 Стратегия самопрезентации

Программная речь Николя Саркози в Вильпенте имеет оригинальную композицию: через рассказ о том, что он пережил, что узнал и чему научился за пять лет президентства, Саркози рассказывает о себе и своих взглядах. Наиболее частые анафоры вильпентской речи - "Я понял, что…" (J'ai compris que…) и "Я научился…" (J'ai appris que…). В какой-то момент к слушателю должно прийти осознание того, что никто из кандидатов-соперников Саркози не может сказать о себе так же. Что только он, Саркози, обладает достаточным опытом для того, чтобы вновь стать президентом. В середине речи он почти прямо говорит об этом [85]. Как и многие политики, стремящиеся к переизбранию, Николя Саркози многократно подчеркивает свою компетентность - как напрямую, так и косвенно, задавая себе вопросы и самостоятельно отвечая на них. Как правило, они вводились конструкцией "знаете ли вы…" (savez-vous…) [86] [87] [88]

Одновременно Николя Саркози обвинял в некомпетентности Франсуа Олланда (более подробно см. главу "Стратегия дискредитации и нападения"). Во время дебатов Николя Саркози много раз задает вопросы Олланду, проверяя его осведомленность. Тем самым он, по-видимому, показывал зрителям, что хотя лично он ответы знает всегда, не факт, что их так же хорошо знает Олланд. [89] [90] Еще одно важно для самопрезентации Николя Саркози слово - "защищать" (слово dйfendre он произносит 15 раз в Ниме и 10 раз в Вильпенте; слово protйger - семь и пять соответственно). Саркози преподносит себя как защитник страны, более того - ее спаситель [91] [92] [93] [94] [95]

Реализуя стратегию самопрезентации, Николя Саркози также многократно подчеркивал свою ответственность. [96] [97] [98] [99]

Наконец, Николя Саркози приписывает себе такое свойство, как смелость [100] [101].

Итак, Николя Саркози создает себе имидж человека ответственного, компетентного, опытного, смелого, готового защищать и спасать. Любой политический лидер стремится соотнести свой образ с архетипами; перечисленные качества обычно приписываются хорошим родителям, а если вспомнить об активном использовании военных метафор, то еще и полководцам. Два архетипа сочетаются в хорошо известном и в России образе отца-командира, под чьим патронатом не только солдаты (в случае Саркози - французские войска в Афганистане), но и мирное население (остальные граждане Франции). Отец-командир должен быть суровым, и Николя Саркози, в точности по модели Джорджа Лакоффа, выглядит "строгим родителем" [102] [103] [104] [105]

Как и всякий "строгий родитель", Николя Саркози поощряет инициативу и готов бороться с иждивенчеством. Как и всякий "строгий родитель", он дает моральную оценку окружающим и говорит нравоучительным языком. Это происходит не только за счет конструирования оппозиции Правда - Ложь, но также противопоставления Святость - Кощунство. [106]

Логично, что как строгий отец, Саркози выступает против однополых браков (разрушают представление о роли отца и матери) и за меры строгой бюджетной дисциплины (чтобы разбогатеть, нужно считать деньги). Примечательно, что во французском языке слова "строгий" (austиre) и "бюджетная дисциплина" (austйritй) имеют общий корень. Более того, austйritй может означать еще и "строгость".

Так семейная модель распространяется не только на политику, но на социальную политику и экономику. Если Николя Саркози - отец-полководец, то оказывается уместным и сравнение Европы с крепостью, а ее границ - с крепостными стенами. Николя Саркози хочет олицетворять "сильную Францию", и жители крепости должны чувствовать себя под его защитой.

"Я" Николя Саркози, следовательно, стоит отдельно от местоимения "вы": действительно, он и слушатели оказываются в разных ролях. Активное употребление Саркози личного местоимения первого лица было отмечено Ж. Веронисом. Vйronis J. Sarkozy : Je revient // lemonde.fr, 2012. URL : http://politicosphere.blog.lemonde.fr/2012/03/23/sarkozy-je-revient/ (дата обращения: 24.05.2013) "Я" Саркози отстраненно смотрит на "вы" публики. [107] [108] [109]

Лишь после поражения Николя Саркози сказал, что "готовится снова стать простым французом среди французов" (je m'apprкte а redevenir un Franзais parmi les Franзais). В отличие от Франсуа Олланда, он преподносит себя не как равного другим, и спорит с концепцией "обычного президента". [110]

Отстраненность от слушателей, редкое использование тактики солидаризации - черта самопрезентативной стратегии Николя Саркози, которая дополняет его образ отца-командира. Такой имидж предполагает субординацию и уважение - и правый кандидат не хочет быть слишком близок к тем, с кем общается.

Напротив, часто его язык приобретает черты несвойственной демократическому дискурсу монологичности. Аргументация Николя Саркози иногда принимает парадоксальную форму в духе "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно". Например, когда он рассуждает о сокращении потока иммигрантов, не приводя никаких цифр, он тем не менее резюмирует: "Эту истину нужно иметь в виду, потому что она в точности описывает реальность" (Cette vйritй, il faut l'entendre car elle est l'exacte description de la rйalitй).

Любая монологичность также предполагает предоставление готовых ответов на трудные вопросы. Неудивительно, что союз "потому что" является одним из наиболее используемых у Саркози (см.рис. 2).



2.3 Семантическая оппозиция "Мы-Они"

Поскольку Николя Саркози прибегает к оппозиции "мы - они" значительно чаще, чем Франсуа Олланд, было решено вывести ее в отдельную главу. Как отмечала Рут Водак, подобное оппозиционирование предполагает, что "мы" представлены как положительный персонаж, а "они" - как отрицательный. У Николя Саркози "мы" - это прежде всего Европа, о которой он тоже говорит в позитивной тональности (терпимая, свободная, отстаивающая равенство и братство). "То, что люди построили с Европой - это, несомненно, самое прекрасное, самое благородное, самое справедливое в деле служения миру и примирению, что когда-либо было придумано" (Ce que les hommes ont construit avec l'Europe est sans doute ce qu'il y a de plus beau, de plus noble, de plus juste au service de la paix et de la rйconciliation qui ait jamais йtй inventй, подробнее см. главу "Мифы и мифологемы"). Представляя аут-группу - иммигрантов - Николя Саркози использует ряд стратегий, классифицированных по методу Рут Водак: Wodak R. The Discourse Historical Approach // Methods of Critical Discourse Analysis. -London: SAGE, 2001. - p. 74.

Номинативная стратегия

Николя Саркози деперсонифицирует иммигрантов, сравнивая их с ветрами, а мусульманский стиль одежды сравнивает с тюрьмой (см. первую главу).

Предикативная стратегия

Стереотипизация и категоризация аут-группы в риторике Николя Саркози достигается эксплицитными и имплицитными приемами. Эксплицитно он говорит о неуважении иммигрантов к правилам Республики и навязывании Франции "чужих" ценностей и образа жизни. [111] [112] Имплицитно Николя Саркози говорит о двух аспектах: унижении женщины, то есть неравенстве, и насилии, вызываемыми иммигрантами. [113] При этом имплицитная связка между насилием и иммиграцией образуется благодаря упоминанию террористической атаки Мохаммеда Мера в Тулузе и Монтобане, произошедшей в марте 2012 года. [114] Николя Саркози говорит о "монстре", сознательно обесчеловечивая образ Мохаммеда Мера; этот пассаж следует сразу за рассуждением об иммиграции и потому как будто бы логично вытекает из него. Тем самым реципиенту предлагается выстроить логическую связь между иммигрантами и террористами - похожим приемом пользуется ультраправый кандидат Марин Лё Пен (см. третью часть).

Аргументативная стратегия

Оправдывая меры против иммигрантов или их дискриминацию, Николя Саркози использует то, что О.Н. Паршина называла демагогической тактикой.

Например, используя риторическую уловку "скользкий склон", Николя Саркози оправдывает свое несогласие передавать иностранцам право голоса (предвыборное обещание Франсуа Олланда), пугая избирателей потерей французской идентичности и единства. [115] В риторике Николя Саркози существуют два типа иностранцев, поделенных по принципу "свой-чужой". Первому, среди которых он называет норвежцев и вообще европейцев, а также канадцев и американцев, право голоса на французских выборах можно передать безболезненно. Второму, среди которых оказываются африканцы, в таком праве, по Саркози, должно быть отказано. [116] Следует отдельно упомянуть о практикуемой Николя Саркози подмене жертвы-агента. Аргументируя в пользу сокращения иммиграционного потока, он взывает к сохранению французских ценностей, которые могут оказаться под угрозой, если число иммигрантов превысит некие лимиты. Так получается, что жертвой оказываются не иммигранты, которые оказываются в тяжелых условиях, а коренные французы, которые по социально-экономическим показателям живут лучше иммигрантов. [117]

Фрейминг

Утверждая, что мусульмане плохо интегрируются во французское общество, Николя Саркози использует понятие "ислам Франции" (islam de France), который, по его мнению, должен быть заменен "исламом во Франции" (islam en France). Сознательная размытость этих концептов, которые он не проясняет, в конечном счете поддерживает негативное отношение к самой религии и устойчивую связку между ней и проблемами интеграции.

Николя Саркози увязывает понятие "иммиграция" с понятием "проблема", что можно назвать тактикой гипнотизирования. Как показывает пример Франсуа Олланда, разговор о проблемах не обязательно предполагает разговор об иммиграции (см. первую часть). [118]

Смягчающая стратегия

Несмотря на активное использование темы иммиграции, Николя Саркози не хочет производить впечатление расиста. Поэтому он стремится оправдать свое предложение о сокращении потока иммиграции в два раза заботой о самих иммигрантах, которые в противном случае не смогут получить достойный прием. [119]

Оправдывая выбранную линию, Николя Саркози говорит, что говорить о проблемах иммиграции языком республиканцев лучше, чем языком тех, кто живет "с ненавистью в сердце", по-видимому намекая на ультраправых. [120] Защищая свою позицию, он подчас прибегает к оруэлловскому языку: предлагая оградить Францию от 90 000 иммигрантов в год, угрожая "взрывом" Европы, он говорит, что "ничего не может быть более противным европейскому идеалу, чем страх к другому, ненависть к другому" (rien ne serait plus contraire а l'idйal europйen que la peur de l'йtranger, la haine de l'autre). Оппозиция "мы - они" у правого кандидата, однако, не сводится к противопоставлению МЫ ЕВРОПА/МЫ ФРАНЦИЯ - ОНИ ИММИГРАНТЫ. В речи Николя Саркози много нападок на левые силы, однако эту часть нашего исследования было логично перенести в главу "Стратегия дискредитации и нападения".



2.4 Манипулятивная стратегия

Аргументируя в пользу того или иного предложения, Николя Саркози часто прибегает к речевому манипулированию. Один из наиболее частых приемов - категорические бездоказательные утверждения, которых Г.А. Копнина относит к разновидности вербальной манипуляции. Копнина Г.А. Речевое манипулирование: учеб. пособие. М., 2008. С. 49. У Николя Саркози это, как правило, утверждения о катастрофических последствиях, которые наступят, если его программа не будет поддержана на выборах. [121] Николя Саркози часто прибегает к пресуппозиции, из которой состоит значительная часть его вильпентской речи.

Перечисляя воображаемых персонажей из разнообразных слоев общества - рабочего, коммерсанта, художника; просто француза, который "чувствует, что ему навязывают чужой для него образ жизни" - Саркози представляет положение в стране в выгодном для себя виде и создает мнимое впечатление, что его программа отвечает потребностям каждого француза. Основная грамматическая часть предложения - "я хочу поговорить"; суть фразы, тем не менее, выражена в придаточной части, и такое ее расположение в предложении не оставляет слушателю возможности усомниться в сказанном. [122] [123] [124]

2.5 Стратегия дискредитации и нападения

Николя Саркози больше, чем другие рассматриваемые французские кандидаты, прибегал к речевой агрессии для критики оппонентов. Хотя он утверждал, что "нет Франции правых, Франции левых, Франции центристов", единственным объектом его нападок был Франсуа Олланд и социалистическая партия. Саркози критиковал их за:

Непоследовательность [125]

Ложь и клевету

[126] [127] [128] [129]

Некомпетентность [130] [131] [132]

Двурушничество и лицемерие [133] [134] [135]

Малодушие [136]

Неэффективность (через аналогию) [137]

Несоответствие роли президента и простое имитирование Франсуа Миттерана [138] [139]

Недостойность, непатриотичность [140]

Как бы резюмируя то, что можно сказать об оппозиции, Николя Саркози сказал в Вильпенте, что "те, кто противостоят" его предложениям, сами "не предлагают ничего". [141] Заметим, что часто Николя Саркози пользуется тактикой издевки над оппонентом (см. фразу о первой статье Конституции), в целом несвойственной риторике президентской кампании во Франции. Он прибегал и к тактике оскорбления, называя Франсуа Олланда "маленьким клеветником" (un petit calomniateur), а его предложения - "прекрасной глупостью" (une belle bкtise).

2.6 Мифы и мифологемы

Миф об идеальной европейской цивилизации

Значительная часть речи Николя Саркози в Вильпенте посвящена описанию того, что он называет своим "европейским идеалом". Представляя себя как "убежденного европейца" (un europйen convaincu), Николя Саркози конструирует миф-пропозицию о европейской цивилизации, и в этом мифе она действительно выглядит идеалом. [142]

Однако сам по себе пиетет по отношению к Европе не может служить рычагом политической коммуникации. Этот миф нужен Николя Саркози для оправдания реформ Шенгенской зоны. Ясно обозначив свое восхищение "европейским идеалом", он переходит к мнению о необходимости защиты идеальной Европы. В самом деле, трудно не согласиться с тем, что идеал легко разрушить, а потому необходимо всеми силами сохранять. [143]Важность европейского мифа в риторике Николя Саркози можно увидеть и при анализе частотности употребления слова "Европа" - одного из наиболее используемых правым кандидатом (см. рис. 2).

Миф о вознаграждаемом труде

Вторым важным мифом для Николя Саркози, как правого кандидата, является миф об усердной работе, за которую люди получали бы заслуженное вознаграждение. Больше работать, чтобы больше зарабатывать / Travailler plus pour gagner plus - таков был один из его известных лозунгов в предвыборной кампании 2007 года.

В 2012-м Саркози вновь сконструировал миф-пропозицию о честном труде, за который нужно получать справедливую оплату; любая другая оплата несправедлива. Эта сугубо ценностная, либерально-консервативная мифологема опирается на представление о справедливости как равенстве возможностей (l'йgalitй des chances) и вознаграждении за заслуги и за усилия (la rйcompense du mйrite et de l'effort).

В конечном счете, как показывает Дж. Лакофф, эта позиция в социально-экономической сфере подпирает всю идеологическую базу любого консервативного кандидата и полностью сочетается с моделью "строгого отца", которая, как мы показали, использовалась и Николя Саркози. Тот, кто зарабатывает недостаточно усердно, получает от него ярлык "иждивенца" (l'assistй); это дополнительный штрих к оппозиции "мы-они", воспроизводимой Саркози.



3. Марин Лё Пен

3.1 Ключевые концептуальные метафоры

Об иммиграции

Анализ речей Марин Лё Пен позволяет обнаружить концептуальную метафору Государство (страна, нация) - это приемный родитель; иммигранты - это приемные дети. При этом государство, а вместе с ним Лё Пен, выступает в роли "строгого родителя". Выделенная нами метафора представлена в риторике Лё Пен рядом выражений. [144] [145] [146] [147]

Итак, Марин Лё Пен выстраивает стройную систему метафор: если государство, страна и нация - строгий родитель, а иммигранты - их приемные дети, то последние должны неукоснительно выполнять правила, устанавливаемые первыми. Как немыслимо навязывание детьми правил строгому родителю, так невозможны и требования иммигрантов к Франции, будь то питание в школьных столовых по религиозным канонам или ношение хиджаба девочками-мусульманками.

Любое проявление подобного поведения должно немедленно пресекаться, а потому словосочетания "авторитет государства" и "власть государства" многократно встречаются в речах Марин Лё Пен, в частности по поводу взаимоотношений государства и иммигрантов. В системе ценностей Лё Пен иммигранты-приемные дети должны благодарить государство-своих новых родителей за оказанную им милость и любить его. Неоднократное упоминание школы - даже применительно ко взрослым иммигрантам, плохо знающим язык, - должно подчеркнуть инфантильность приезжих, а упоминание "авторитета государства" - "взрослую" роль Франции. В прошлом мягкость родителя-государства, согласно Лё Пен, привела к чудовищным последствиям - бунту детей против родителей. [148]

Если продолжить этот образ, то окажется, что иммигранты - это дети, и любые их требования - детские, не требующие серьезного отношения.

Концептуальная метафора об иммигрантах-детях усиливается тем, что сразу за ней следует пассаж о школе, детях и семье: молодежные волнения в мае 1968 года ("катастрофа" по определению Лё Пен) стали началом деградации французской школы, говорит кандидат в президенты. Между тем необходимо "покончить с педагогической идеологией ребенка-короля" (en finir avec l'idйologie pйdagogiste de l'enfant-roi): ребенок "должен принимать власть учителя" (accepter l'autoritй du maоtre). Она хочет, чтобы дети обращались к учителю на "вы" и вставали при его появлении в классе. "Я заявляю, что учитель должен иметь право наказывать… Я уже говорила вам: [да здравствует] власть - для гарантии свободы вместо тирании анархии!" (Je le dis le maоtre doit pouvoir donner des punitions... Je vous l'ai dit : l'autoritй pour assurer la libertй contre la tyrannie de l'anarchie !) - говорила Лё Пен в марсельской речи 3 марта. Слушатели, перед которыми школьная тема развернулась вслед за иммигрантской, без труда могли вернуться на полшага назад и спроецировать рассуждение о школьниках на иммигрантов.

В своей речи в Марселе Марин Лё Пен произносит слово "анархия" 11 раз, слово "авторитет" (autoritй; также может переводиться как "власть" в значении "право повелевать" и "могущество") - 51 раз. Это хорошо видно на облаке тегов - самых употребляемых слов в речи Марин Лё Пен (см. рис. 3). Такая частотность поддерживает ее образ "строгого родителя", к которому мы еще вернемся в следующих главах.

О Европе

Европа, как иммигранты, была для Марин Лё Пен одной из основополагающих тем предвыборной программы - и она заняла четкую антиевропейскую позицию.

Наиболее яркая концептуальная метафора о Евросоюзе европа - это тюрьма народов. В отличие от имплицитной метафоры об "инфантильной" иммиграции, Лё Пен говорит о "тюрьме народов" прямым текстом. Французский народ томится в заточении, но "власть государства и твердость его управляющих [должны привести] к освобождению (libertй) французского народа", говорит ультраправый кандидат. Свободное перемещение людей по ЕС ведет к выгоде "нескольких туристов" и "многих тысяч нелегалов"; либерализация сферы общественных услуг - к выгоде международных корпораций, а не простых потребителей; "тотальная открытость европейских границ" - к выгоде европейских конкурентов, а не европейских производителей. Другими словами, "брюссельская Европа не сделает ничего для европейцев, еще меньше - для французов". Продолжая метафорический образ европа - это тюрьма, Лё Пен говорит о "технократах, запершихся за бетонными стенами Брюсселя (murs en bйton de Bruxelles)", продолжая: "Брюссельская Европа в том виде, в каком она построена (telle qu'elle s'est construite), не просто ошибка, а целая драма". Следовательно, ее, построенную "брюссельскую Европу", нужно разрушить. Слово "Бастилия" Лё Пен не произносит, но нет сомнений в том, какие ассоциации вызывает у французского избирателя воспроизведение подобного образа. Мы страдаем в тюрьме, которую нужно уничтожить, - и тогда наступит долгожданная свобода.

О глобализации

Концептуальная метафора глобализация - это война прямо обозначается и развивается Марин Лё Пен. [149] Развивая этот образ, кандидат рисует военные картины - последствия глобализации в ее понимании: враги, опустошение, смерть и похороны. [150]Цена вопроса - "наши сокровища", вражеские солдаты - иностранные компании, главное оружие Франции - протекционизм, который Лё Пен, смягчая неоднозначное понятие, обещает сделать "умным". "Я кандидат обороны Республики (candidate de la dйfense de la Rйpublique) против больших феодалов изнутри и из-за рубежа. Я кандидат обороны Пятой Республики в том виде, в каком ее хотели видеть основатели", - утверждает Лё Пен. Заметим, что любая концептуальная метафора о войне, даже не до конца развернутая, открывает широкий простор для применения встречных мер против "агрессора"; в конце концов, русское выражение "на войне как на войне" заимствовано из французского языка.

О французской политике

Последняя важная концептуальная метафора Марин Лё Пен, которую мы рассмотрим в этой работе, позволяет ей дистанцироваться от оппонентов. Речь идет о метафоре ПОЛИТИКА - ЭТО ФАЛЬШЬ. [151] Стоит вспомнить, что фальшивый образ моложавых стариков - отдельная часть европейской культурной традиции, использованный многочисленными писателями, включая Томаса Манна и Джорджа Оруэлла. Этот образ вызывает отвращение читателя или слушателя и показывать нелепость и глупость того, кто его на себя принимает. Есть у этого образа и более поверхностная отсылка: одной из соперниц Марин Лё Пен на выборах 2012 года была пожилая представительница партии зеленых, 68-летняя Эва Жоли; участницами выборов 2007 года были 53-летняя Сеголен Руаяль, 57-летняя Мари-Жорж Бюффе и 67-летняя Арлетт Лагийе; хотя некоторых из них едва ли можно было назвать "старыми дамами", все четверо представляли левый фланг, противоположный Марин Лё Пен. [152] [153] Что можно сделать в этой ситуации, задается вопросом Марин Лё Пен? Ничего, кроме того, чтобы "говорить французам правду": "Наша роль - говорить им об истинных целях этих выборов". Тем самым Лё Пен берет на себя морализаторскую роль: отличать правдивое от ложного. Правдивое, по мнению Лё Пен, представляет она сама. [154]

3.2 Стратегия самопрезентации. Оппозиция "Мы-Они"

Семантическая оппозиция "мы - они" имеет большое значение для любого политика, поскольку позволяет нагляднее продемонстрировать свое отличие от других. Однако у Марин Лё Пен, как показывает наше исследование, она приобретает значение исключительное. Поскольку через нее удобно проанализировать то, как реализуется у Лё Пен стратегия самопрезентации, оба компонента нашего исследования были включены в одну главу. Оппозиция "мы - они" у Лё Пен распадается на две основные группы: мы французы - они иностранцы и мы французы - они система / политический класс.

О роли иммиграции во французском ультраправом дискурсе говорилось в первой главе. Теперь мы сосредоточимся, в том числе, на приемах, за счет которых Лё Пен методично вытесняла иностранцев в аут-группу.

Номинативные стратегии

Говоря об иммиграции, Марин Лё Пен, как правило, использовала метафоры или эпитеты угрозы. Наиболее часто используемый эпитет - массовая иммиграция - шесть раз встречается в 5800-словной презентации ее программы. Используются и другие средства, создающие угрожающий образ: "разрушительный мультикультурализм"; "иммиграция, которая сегодня хлынула через край"; "массивная и дестабилизирующая иммиграция"; "иммиграция, которая не предполагает больше ассимиляцию, и является потому агрессией против нашей культуры, наших ценностей и наших традиций". Марин Лё Пен сознательно увязывает концепт "иммиграция" с "преступностью" и "небезопасностью" [155] [156] В марсельской речи Лё Пен чередует рассуждения о преступности с рассуждениями об иммиграции, не оставляя у слушателей мнений в причинно-следственной связи, которая она усматривает между двумя явлениями.

Важно заметить, что и само понятие "иммиграция" у Лё Пен априори выступает как пейоративное. "Иммиграция" - нейтральное слово, не предполагающее обязательных негативных коннотаций, однако ультраправый кандидат осознанно перечисляет ее наряду с другими проблемами (коррупцией, безработицей и др.), постепенно формируя негативное отношение к самому понятию.

Предикативные стратегии

Ксенофобская риторика Марин Лё Пен реализуется через следующие предикативные стратегии:

- Иммигранты навязывают светской Франции свои религиозные традиции; - Иммигранты не хотят учить французский язык; - Иммигранты приезжают, чтобы получить выгоду от французских социальных программ; - Иммигранты осмеливаются совершать преступления в стране, которая их приняла; Подобные предикаты формируют представление об иммигрантах как о людях нетерпимых, ленивых и опасных.

Аргументативные стратегии

Аргументы Марин Лё Пен, при помощи которых она оправдывает ксенофобскую риторику, можно свести к нескольким утвеждениям: - Аморально совершать преступления в стране, которая вас приняла - Аморально навязывать свои нормы в чужой стране - Невыгодно принимать ежегодно 200 000 легальных иммигрантов при высоком уровне безработицы.

Фрейминг

Рассуждая об иммигрантах, Марин Лё Пен вызывает у слушателей семейные ассоциации, прибегая к фреймам "родитель" и "дети". Стоит упомянуть о подмене жертвы-агента, которую, как и Николя Саркози, она совершает, когда речь заходит об иммигрантах. Именно французский народ играет в риторике Лё Пен роль жертвы, страдающего от непомерного иммиграционного потока.

Следует заметить, что нефранцузское происхождение, а особенно арабское или цыганское, становится в речах Лё Пен почти недостатком. [157] В этом фрагменте мы видим попытку негативной трактовки изначально нейтральной статистики. То, что в Пикардии работает 44% медиков-иностранцев, еще не означает, что сотни французов лишены аналогичной возможности. Марин Лё Пен не приводит аргументов, подтверждающих это. Вопрос "не можем ли мы предложить всем отличное образование?" - из области демагогии: оратор не приводит доказательств того, что это действительно можно сделать. Более того, Лё Пен легитимизирует разделение иностранцев на разные сорта: ее ремарка "держитесь крепче" показывает, что быть медиком из Алжира или Румынии, по-видимому, хуже, чем из Германии или США. В заключение она возвращается к упоминанию о плохом владении иностранцами французским языком, тем самым довершая построение барьера между французами и нефранцузами, между Нами и Ними. В риторике Лё Пен присутствуют два типа иностранцев: иммигранты и иностранные компании. Говоря об иммигрантах, она не только использует образы тревоги и страха, тем самым увязывая эти понятия. Иммигранты предстают в речи Лё Пен еще и как предатели: в своей речи в Марселе - городе, плотно заселенном уроженцами других стран, - она требует навсегда запретить въезд во Францию иммигрантам, нарушившим закон, потому что они "предали" тех, кто оказал им "гостеприимство". Иммигранты предстают в образе людей неблагодарных и глумливых: "Те, кто навязывает нам традиции, мораль, образ жизни других, часто потешаясь над нашим". Дискурс Лё Пен, таким образом, содержит в себе еще и утверждения с моральной оценкой отдельных иммигрантов, которые, в свою очередь, завершаются обобщающими утверждениями об иммигрантах в целом. Нарочитое чередование местоимений - "мы", "наши" против "они", "другие", "их" - подчеркивает разделение мира на французов и нефранцузов. Оппозиция "мы - они", как можно видеть, стала для Марин Лё Пен главным орудием для воспроизводства неравенства.

Иностранные компании у Лё Пен - это продукт глобализации, говоря о которой, она, как уже показывалось выше, прибегает к военной метафорике. Это удобная позиция для реализации стратегии самопрезентации, причем одновременно через тактики солидаризации и оппозиционирования. [158] Солидаризация проявляется в этих утверждениях через понятие "французский народ", оппозиционирование - не только по отношению к глобалистам и иммигрантам, но и политикам, которые не защищают народ и молчат о способах этой защиты. Более того, вслед за этими словами Лё Пен преподносит себя в роли жертвы, по сути, подменяя жертву-агента. [159]

Второй тип семантической оппозиции "мы - они": мы французы - они система / политический класс. Этот тип дал Марин Лё Пен еще больше возможностей для реализации тактики оппозиционирования. Первой аут-группой были те, кого Лё Пен называла "политическим классом", "маленькой элитой", "системой" или просто "Кастой". Лё Пен редко уточняла, о ком конкретно идет речь, что позволяет отнести этот прием не только к тактике оппозиционирования, но и к демагогии. В некоторых случаях она уточняла, что речь шла прежде всего о двух главных партиях Франции (и двух главных оппонентах Лё Пен) - PS (левых) и UMP (правых). [160] [161] [162] Четкое дистанцирование Марин Лё Пен от "Касты" (оппозиционирование) позволяет ей тем самым поставить себя на сторону "интересов народа" (солидаризация).

Примеры [163] [164] [165] [166] показывают сложные и порой противоречивые отношения между обращениями "мы", "вы" и "они" внутри текстов Марин Лё Пен. С одной стороны, она очевидно не с "ними" - политическим классом и парижской элитой. С другой - не с народом, потому что не делает себе имидж "обычного президента" подобно Франсуа Олланду; напротив, она позволяет себе давать народу советы и показывать ему, где истина и где фальшь. Можно предположить, что разгадка лежит в модели, которую Лё Пен избрала для себя - модели "строгого родителя". Она демонстрирует свое отличие от других, но не готова занять одну позицию с избирателем. Отсюда обещания "защитить французов" укреплением "авторитета государства" ("Французы должны знать, что перед лицом насилия я всегда выбираю порядок и власть"), отсюда образ "щита", наконец отсюда нежелание употреблять слово "мы". По подсчетам Le Monde, Linkfluence и Jean Vйronis Technologies¹⁶ L'Observatoire des discours // lemonde.fr, 2013. URL :

http://www.lemonde.fr/election-presidentielle-2012/visuel/2012/03/15/explorez-les-discours-des-candidats-a-la-presidentielle-2012_1669414_1471069.html (дата обращения: 24.05.2013) , Лё Пен употребляла это местоимение меньше всех кандидатов на выборах 2012 года (не считая кандидата, занявшего последнее место с 0,25% голосов): в 2/3 ее речей слово "мы" использовано не более пяти раз на 1000 словоупотреблений, еще в трети текстов - от 5 до 10 раз на 1000 слов. Для сравнения, Жан-Люк Меланшон, занявший 4-е место, во всех своих речах использовал слово "мы" более 10 раз на 1000 слов. Но Лё Пен играет роль строгого родителя, который не может допустить панибратства в отношениях с детьми. Поэтому, хотя она говорит о "нашей стране", "нашем коммунальном обслуживании" и т.д., она подчеркивает, что делает это для "вас", французов. Те, кто откажутся соблюдать правила игры, будут наказаны: по Лё Пен, "любая безнаказанность неприемлема".

Легко представить себе мать, которая заботится о доме, о своевременной плате за коммунальные услуги, но не позволяет детям считать, что они находятся с ней на одном уровне и могут избежать наказания. Просто она дает им понять, что одни они с этими обязанностями бы не справились. Сама же она ничего не боится. "Я не боюсь" - эту анафору Марин Лё Пен использует пять раз в четырех фразах марсельской речи. [167] Еще одно важное противопоставление внутри группы мы французы-они политический класс - парижская элита против сельской Франции. Это противопоставление приобретает большое значение в речи, которую Лё Пен произнесла в 45-тысячном городе Шатору - и конечно, оно не могло бы играть столь значимую роль в Марселе, втором по величине городе Франции. В Шатору Марин Лё Пен неоднократно противопоставляла Париж провинции.

Известно, что взаимоотношения центра и регионов - старая французская проблема. На протяжении истории позиции сепаратистов и республиканцев попеременно брали верх. И хотя после революции 1789 года противостояние решилось в пользу центра Wihtol de Wenden, Catherine. Multiculturalism in France // International Journal on Multicultural Societies, vol. 5, no.1. - 2003. - p. 81., регионы сохраняют недоверие к столице, на чем Лё Пен решила открыто сыграть. [168] [169] Несколько раз она прибегает к парадоксальному оруэлловскому языку, явно противореча самой себе. Так, завершая противопоставление Парижа регионам, она говорит о том, что на самом деле никого не с кем не сталкивает, поскольку столица и провинция "дополняют друг друга". [170] Немного погодя в той же речи она произносит: "Да, я верю в идею Франции для всех", - словно не уравнивала иммиграцию с тяжелыми проблемами несколькими фразами раньше. Дж. Лакофф сказал бы, что оруэлловский язык указывает на слабость позиции. "Когда вы слышите, что ваш оппонент использует оруэлловский язык - обращайте на это внимание: это верный признак того, что здесь его позиция уязвима", - писал он в книге "Не думай о слоне!". Lakoff G. Don't Think of an Elephant! : know your values and frame the debate. White River Junction, VT, 2004. p.22 Следуя этой логике, можно сказать, что Марин Лё Пен не удалось найти баланс между желанием вбить клин между разными общественными группами и показать себя кандидатом в президенты всех французов.

3.3 Манипулятивная стратегия

Как показывает наш анализ, Марин Лё Пен постоянно прибегала к тому, что О.Н. Паршина назвала манипулятивной стратегией. Особенно активно Лё Пен пользовалась демагогическими приемами. Они сводились к трем типам:

1) сознательному избеганию доказательств своим словам, в том числе раздаче явно невыполнимых обещаний. Примеры этого случая представлены в марсельской речи. Фраза "Я верну французам их безопасность" (Je rendrai aux Franзais leur sйcuritй) очевидно иносказательна. Несмотря на это, она никак не проясняется. Фраза "Везде, где Николя Саркози посеял небезопасность, я восстановлю власть государства" (Partout oщ Nicolas Sarkozy a semй l'insйcuritй, je rйtablirai l'autoritй de l'Etat) также предельно неконкретна: "посеять небезопасность" - размытая метафора, одновременно обо всем говорящая и ничего не объясняющая.

В примере [171] Марин Лё Пен использует прием пресуппозиции: не приводя конкретных примеров, политик утверждает, что ее слушатели тем не менее знают о них; 2) рисованию ужасающих перспектив [172] [173] [174]; 3) явному сгущению красок при описании текущего положения дел. [175] [176] [177] [178] [179] [180] (в цитате №177 Марин Лё Пен обращается к оппонентам, не называя никого конкретно - тем самым под "вами" может пониматься любой, кто не согласен с "нами" - прим. пер.) Стоит отдельно упомянуть, что к сгущению красок добавляется манипулятивный по своей сути призыв немедленно что-то сделать для изменения ситуации. Так, говоря об ослаблении авторитета государства, Лё Пен утверждает, что необходимо "как можно быстрее вернуть нашу страну в свои руки".

Следует обратить внимание на концепт хаоса и анархии, очень важный для риторики Марин Лё Пен. О том, что это создает один из ключевых мифов для дискурса французских ультраправых, будет более подробно сказано в главе "Мифы и мифологемы".

3.4 Стратегия дискредитации и нападения

Анализ стратегий нападения и дискредитации в речах Марин Лё Пен заслуживает отдельной главы. Во многом эффективная атакующая позиция предопределила ее сверхуспешный результат в первом туре выборов. Линия нападения Лё Пен строилась по принципу "чума на оба ваши дома", то есть PS и UMP, Олланда и Саркози, или уже упомянутую "Касту". Других кандидатов для Лё Пен как будто не существовало: вся критика ультраправого политика была адресована уходящему и будущему президентам. Это могло вселить в избирателей уверенность, что Лё Пен считает ниже своего достоинства упоминать тех, кто не считается фаворитом, и тем самым ставит себя на один уровень с фаворитами. Главным объектом нападок Лё Пен стал Николя Саркози.

Тактика обвинения была преобладающей, и она атаковала его с трех сторон: 1) за "обман" [181] [182] [183] 2) за предательство [184] 3) за страсть к деньгам, расточительство и безнравственность [185] [186] Заметим, что Лё Пен вновь берет на себя морализаторские функции, рассуждая о том, что есть нравственность и безнравственность. Это вписывается в ее модель "строгого родителя".

Франсуа Олланд был не столь удобной мишенью для критики, поскольку был значительно менее заметной фигурой, чем Николя Саркози. Поэтому Марин Лё Пен избрала другую линию: она решила сличить его с системой, не вызывающей доверия [187] [188] Говоря об Олланде, Лё Пен даже прибегает к несвойственной французскому дискурсу тактике оскорбления - через унижение. Она называет его "бледной пародией Франсуа Миттерана", "сиамским близнецом уходящего [президента]" и напоминает, что "сегодня он делает вид, что забыл, будто занял место Доминика Стросс-Кана, - недавно почитаемого, а сегодня падшего".

Саркози и Олландом обвинения Марин Лё Пен в адрес конкретных людей заканчиваются. Последующая реализация тактики обвинения касается оппонентов Лё Пен в целом, что нередко граничит с демагогией [189]

3.5 Мифы и мифологемы

Ключевые мифологемы у Марин Лё Пен относятся к тому, что Е.И. Шейгал называла мифами-пропозициями. К нему можно причислить миф об анархии и насилии - свойства, которые Марин Лё Пен многократно приписывает современной Франции [190] [191] [192] [193] При создании политических мифов Марин Лё Пен прибегает к пресуппозиции, что видно на примерах фраз "Общество без правил и законов, общество насилия, в котором мы сегодня живем…"; "Я видела, как ваш город утопает в беспорядке, бандитской анархии и каждодневном насилии". Мифологема о насилии и анархии присутствует здесь внутри придаточной части предложения, благодаря чему неверифицируемое мнение подается в виде факта.

Отметим, что миф об анархии тесно связан с метафорой наводнения: "город утопает в насилии", "насилие перетекает во Францию полей и колоколен". Как уже показывалось, Марин Лё Пен использует аналогичную метафору для рассуждения о миграции (напр. "хлынула через край"). Во французском языке, как и в русском, метафора воды используется и для нейтрального рассуждения о миграции (миграционный поток/flux migratoire, волна иммиграции/vague d'immigration). Это позволяет говорить об архетипическом характере представления о движении людей как о потоке; Марин Лё Пен лишь развивает его до скрытого сравнения со стихийным бедствием, рассчитывая на эмоциональную реакцию адресата.

Игра с метафорой воды позволяет ей еще теснее увязать насилие с иммиграцией. В речи Марин Лё Пен есть еще один важный миф - о "забытой Франции". Он продолжает старую традицию ультраправого французского дискурса, корни которой можно найти еще у идеологического предшественника и отца Марин Лё Пен - Жана-Мари Лё Пена. "Сокращенные придаточные предложения выполняют функцию прилагательных, значит, они находятся в том же положении: они не имеют меры истинности. Сам факт того, что они стоят в этой форме, делает их фактом; истинность этих высказываний предполагается в качестве аксиомы", - писал, анализируя речь Жана-Мари Лё Пена на выборах 2002 года, Дэвид Бэнкс. Бэнкс Д. Представляя неприемлемое: обращение Ле Пена перед вторым туром президентских выборов во Франции (2002 г.) // Зарубежная политическая лингвистика. - М.: 2008. - C. 245. Схожим образом развивает эту мифологему Марин Лё Пен: "Вставай, забытая Франция, презираемая Франция, покинутая Франция!" (Debout la France oubliйe, la France mйprisйe, la France abandonnйe !) Этот миф сознательно неконкретен: речь не заходит о том, кто именно забыл и покинул Францию (то есть французов) и кто ее презирает. Нет и прояснения того, что вообще означает "презираемая" Франция. Миф, таким образом, функционирует только как аффективное средство, а подключение аналитических способностей реципиента не требуется.

Миф-пропозиция становится так называемым "мифом-кошмаром", когда Марин Лё Пен начинает говорить о будущем Франции. Например, фраза "Греция сейчас переживает наше будущее" эксплуатирует страх адресата перед будущим.

К мифологемам-антропонимам можно отнести образ, который Лё Пен пытается создать своим основным оппонентам - Николя Саркози и Франсуа Олланду. Саркози, как показано в четвертой главе, предстает безнравственным, алчным политиком; Лё Пен осуждает его за это, выступая в морализаторской роли. Благодаря этому реализуется основная функция мифа-антропонима: воссоздание архетипной ролевой оппозиции "злодей - герой", которая, как показывает Е.И. Шейгал, свойственна мифическому сознанию. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004. С. 148. Олланд предстает в образе несамостоятельного, блеклого политика, члена Касты, который случайно стал кандидатом в президенты. Тем самым развенчивается его имидж фаворита президентских выборов.

3.6 Применение критического дискурс-анализа

Хотя предполагалось, что настоящее исследование проанализирует широкий набор инструментов, используемых кандидатами для убеждения избирателей, главной целью было обнаружение способов, при помощи которых они воспроизводят и поддерживают неравенство в обществе. Во Франции неравенство воспроизводилось главным образом за счет антииммигрантской риторики. Обобщив анализ речей, мы можем построить схему воспроизведения ксенофобии во французском предвыборном дискурсе по историческому дискурс-методу Рут Водак (табл. 1 и 2). Поскольку Франсуа Олланд избегал упоминания иммиграции в негативной тональности, в приложение вынесены таблицы, обобщающие риторические стратегии Николя Саркози и Марин Лё Пен.



4. Соединенные Штаты Америки

4.1 Барак Обама: Ключевые концептуальные метафоры

История страны - это дорога, путешествие и путь вперед

Представлением об истории как как пути, путешествии, движении вперед пронизаны все выступления Барака Обамы, чьим главным предвыборным лозунгом в 2012 году стало слово FORWARD (вперед). В своей программной речи он 13 раз использует слово path (тропа). [194] [195] [196] Во второй предвыборной кампании Обамы эта метафора играла важную коммуникативную роль. Чтобы убедить избирателей проголосовать за него вновь, он говорит, что не всё еще сделано, используя эту же метафору: "мы слишком далеко зашли, чтобы возвращаться" (we've come too far to turn back now). Эта мысль, не новая сама по себе, производит нужный эффект, будучи встроена в систему концептуальных метафор, связанных с дорогой и путешествием.

Нация - это семья

Выступая как кандидат, объединяющий всю страну, Барак Обама называет американскую нацию "семьей", которая "поднимается и проваливается как один народ" (we rise and fall as one people). Это полностью соотносится с его имиджем политика, желающего объединить страну вне зависимости от различий, но вызывает и еще одну важную ассоциацию: президента-отца. Если нация - это семья, то логично, что в президентской республике президент - это отец. Стремление Обамы появиться на публике вместе с семьей, его частые упоминания жены и дочерей - всё это призвано не позволить публике забыть о том, что он прежде всего отец и готов взять на себя эту функцию на национальном уровне.

Президентство - это помощь

"Я начал свою карьеру, помогая людям под впечатлением от закрытия сталолитейного завода" (I began my career helping people in the shadow of a shuttered steel mill), говорит Барак Обама. Поскольку его карьеру нельзя признать оконченной, это значит, что Обама считает президентство продолжением того времени, когда он помогал людям; следовательно, вся его карьера была построена на помощи другим.

Другие метафоры:

Выборы - это сражение [197]

Перемены - это схватка [198] [199]

Проблемы - это шторм [200]

Образование - это ворота к возможностям [201]

Возможности - это лестница [202]

4.2 Стратегия самопрезентации

Барак Обама, как и другие американские политики, старается идентифицировать себя с семьей - женой и дочерьми, которые несколько раз появляются на сцене во время произнесения им речей. Шутки Обамы по поводу семьи призваны не только продемонстрировать его остроумие, но и его подход к решению семейных проблем, а поскольку НАЦИЯ - ЭТО СЕМЬЯ, то и к решению национальных проблем тоже. Обама подчеркивает свой выбор в пользу модели "заботливого родителя", демонстрируя равенство в отношениях с женой. "Вы не обязаны соглашаться с каждым моим решением - Мишель вот не соглашается" (You may not agree with every decision I've made - Michelle doesn't). Ту же стратегию он готов применить и в отношениях с обществом; Обама подчеркивает, что готов уважать взгляды каждого: "У нас у всех есть свое мнение. У каждого есть глубокие убеждения" (We have our own opinions. Each of us has deeply held beliefs). Тем не менее все шутки, касающиеся дочерей, подчеркивают готовность продемонстрировать не только заботливость, но и властность. [203] [204] Модель "заботливого родителя", однако, местами парадоксальным образом чередуется с концепцией "строгого отца". "Мир опасное место и всегда таким останется, потому что в мире много зла", - описывал Дж. Лакофф картину мира в рамках этой модели. Отрывок программной речи Барака Обамы созвучен этому видению мира: "В мире новых угроз и новых вызовов вы можете выбрать руководство, которое было проверено" (In a world of new threats and new challenges, you can choose leadership that has been tested and proven).

...