Размещено на http://www.allbest.ru/

Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования «национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Факультет социальных наук

Департамент политической науки

Выпускная квалификационная работа - бакалаврская работа

Агрессивность демократий: проверка обобщенной гипотезы о демократическом мире

Мальцев Артем Михайлович

по направлению подготовки 41.03.04 Политология

студента группы № БПТ-131 (образовательная программа «Политология»)

Научный руководитель Локшин Илья Михайлович

Москва 2017

Оглавление

В современной теории демократического мира отсутствует понимание взаимосвязи военных и невоенных средств принуждения.

Исследовательский вопрос:

Какова связь между применением военной силы и экономическими санкциями в демократиях с различными институтами?

Выпускная квалификационная работа выполнена в рамках парадигмы либерального подхода к теории международных положений в проблематике теории демократического мира. В тоже время в основе теоретической модели исследования лежит концепция вето-акторов Джорджа Тсебелиса Tsebelis, 1995, 2000, 2002. Подробнее далее в Главе 1, что также обуславливает отношение работы к парадигме неоинституционализма и теории рационального выбора.

Гипотезы:

Гипотеза 1: «Миролюбие»

Чем более в демократии развито институциональное вето, тем меньше данная демократия будет участвовать в конфликтах будь то конфликты с применением военной силы или экономических санкций.

Гипотеза 2. «Сигнализирование»

Чем более в демократии развито институциональное вето, тем чаще в международных конфликтах она будет прибегать к экономическим санкциям, нежели военной силе.

Объект исследования:

Внешняя политика демократических государств в контексте внешнеполитического конфликта.

Предмет исследования:

Связь институциональной структуры демократических государств с участием таких государств во внешнеполитических конфликтах, и угрозам и применении военной силы и экономических санкций в частности.

Методы:

Кластерный анализ - метод Уорда по квадратичной метрике Евклида

Логистический регрессионный анализ пространственно-временной выборки (time-series cross section logistic regression analysis), модели с фиксированными и случайными эффектами.

Панельный регрессионный анализ пространственно-временной выборки (time-series cross section) модели с фиксированными и случайными эффектами.

Положения на защиту:

1. В период с 1975 по 2005 год, демократии более склонны прибегать к военной силе во внешнеполитических конфликтах, нежели к экономическим санкциям

2. Экономические санкции гораздо чаще используются в последние 15 лет, но достаточно ограниченной группой стран

3. Институциональные факторы вето в политической системе

Примечание 1: Для того, чтобы не нарушать логику работы, обоснование предмета исследования, исследовательской гипотезы, а также непосредственная связь данной работы с близкими исследованиями приведены в основной части работы.

Примечание 2: Итоговые положения на защиту не соответствуют исходным гипотезам, поскольку в ходе эмпирической проверки используемые теоретическая интерпретация не подтвердилась.

Глава 1. Теоретические подходы к теории демократического мира

Практически одновременно с появлением концепции либерального мира возникла и её острая критика. В 1939 году, почти два десятилетия спустя окончания Первой Мировой Войны и создания Лиги Наций Эдвард Карр опубликовал работу «Двадцатилетний кризис» в которой последовательно критиковались сторонники международных институтов, и отказ от военной силы в международных отношениях. На основе разбора двадцати лет работы Лиги Наций, Карр пришел к выводу о невозможности реализации либерального проекта системы коллективной безопасности, основанной на взаимозависимости и международном праве (Carr, 1939 Более широкую популярность приобрело переиздание данной книги, выпущенное сразу после окончания Второй Мировой Войны (в 1946 году). Несмотря на минимальные изменения аргументация Карра выглядела значительно более убедительно, после того как прошедшая война подтвердила его основные предсказания. ).

«Двадцатилетний кризис» стал кульминацией широкой дискуссии и яростных спорах о стратегии США и Европейских демократий перед вызовами со стороны ревизионистов, в особенности тоталитарных режимов Нацисткой Германии и СССР. В европейском обществе все еще был силен шок от краха международной «традиционной дипломатии», основанной на теории политического торга и баланса сил между великими державами Подробнее, см., например, Burchill, Linklater, Devetak и др., “Theories of International Relations”, 2005.

Первые авторы, которых впоследствии иногда причисляют к первым теоретикам международных отношений, считали, что предыдущая международная система полностью дискредитировала себя в результате самой масштабной и разрушительной войны в истории человечества (в частности, Zimmern, 1922, 1929, 1936, 1939; Noel-Baker, 1926, 1934 Подробнее обзор наиболее значимых работ «идеалистов», см., например, Osiander, 1998). По их мнению, для того чтобы избежать подобных событий в будущем международная система будущего должна быть демократически подотчетна, должна способствовать увеличению экономической зависимости государств друг от друга, а также установить контроль и ограничение вооружений.

Именно за эти предложения сторонники первые сторонники либерального мира получили резкие ярлыки «идеалистов» и «утопистов» - всеобщее демократическое регулирование и власть закона, не подкрепленные достаточным суверенитетом или политической мощью, по мнению Карра были всего лишь «волюнтаристким» и «наивно-прогрессистским» проектом, заранее обреченным на провал.

Дискуссия между сторонниками и противниками интернационалистского проекта, во многом благодаря работам первых авторов, широко признанных «классических реалистов» теории международных отношений (в первую очередь, конечно Morgenthau, 1948) получила название Первые Великие Дебаты («The First Great Debate») Стоит отметить, что в современной теории международных отношениях существует достаточно распространенная скептическая точка зрения на «Великие Дебаты», как на достаточно мифологизированные и преувеличенные по своему масштабу (подробнее, в частности Wilson 1998). Во многом это также связано с тем, что основные оппоненты Эдварда Карра - Норман Анджелл, Леонард Вульф, Генри Брейлсфорд и др. принадлежали скорее к сфере публицистики и публичной политики, нежели к академической политической науке или теории международных отношений.. Отличительной особенностью «Первых Великих Дебатов» являлся их подчеркнуто нормативный характер - еще задолго до того, как позитивистская революция ужесточила эпистемологию теории международных отношений, строго привязав ее к эмпирическим исследованиям. В 30-40е годы - основной период в который проходили «Великие Дебаты» - «идеалисты» и «реалисты» опирались на сложившуюся за предыдущий век философскую традицию политической мысли (Osiander, 1998). Если первые вполне очевидно являлись сторонниками Кантовской концепции «Вечного Мира», и связанной с ней идеи международного гражданства, демократического контроля международной дипломатии, то ранние «реалисты» находились под сильным влиянием концепций Гоббса в особенности в контексте анархической сущности человеческого общества, которая переносилась и в сферу международных отношений (например, Dickinson 1916:9-10). В итоге обе стороны дебатов в большей степени старались объяснить какими международные отношения должны быть нежели какими они есть. В результате это достаточно быстро свело спор в область морали и этики международных отношений - так главный критик Карра в 30-е годы, Норман Анджелл Уже упомянутый автор «Великой Иллюзии». открыто назвал «Двадцатилетний кризис» «произведением утонченного морального нигилизма» (Angell, 1939) «В противоположность» идеалистам, Карр считал, что предложил обстоятельную систему международных отношений, которая переводит их в формат «нормальной науки». Вместе с тем основные предпосылки его подхода к первостепенному месту власти в международных отношениях, на самом деле точно также оказываются не имеющими теоретического обоснования, вместо этого апеллируя к «естественной» природе власти в анархическом понимания. Таким образом, согласно характеристике Ганса Моргентау: “Карр оставил без внимания сущность распространения власти и нормативный компонент в ней, <…> критикуя «моральный утопизм», Карр сам оказался «утопистом власти»” (Morgenthau, 1948: 129)..

Приведенный экскурс в историю теории международных отношений призван продемонстрировать истоки нормативной черты характера современных теоретических подходов к обоснованию теории демократического мира. Как уже было отмечено ранее, теория демократического мира с самого начала была вынуждена работать с уже имеющейся эмпирической реальностью демократий, избегающих применение военной силы друг против друга. Эмпирическая реальность второй половины XX века действительно хорошо ложиться под нормативную концепцию «либерального мира» - согласно данной концепции демократии должны избегать конфликтов друг с другом, и именно это и происходило на практике. Во время Холодной Войны, все западные либеральные демократии фактически оказались «на одной стороне баррикад». Внутри единого западного блока, можно обнаружить практически все элементы концепции демократического мира - единое экономическое пространство (изначально в рамках «Плана Маршалла, а затем благодаря ЕЭС), система коллективной безопасности и обоснование легитимности через международное право и международные институты Подробнее о построении либеральной международной системы «внутри» западного блока, роли экономических институтов и военно-поэтических соглашений:Charles Kindleberger, The World in Depression (Berkeley: University of California Press, 1973); Robert Gilpin, U.S. Power and the Multinational Corporation (New York: Basic Books, 1975); и Fred Hirsch and Michael Doyle, «Politicization in the World Economy» in Hirsch, Doyle and Edward Morse, Alternatives to Monetary Disorder (New York: Council on Foreign Relations/McGraw-Hill l977).. В тоже время международные отношения биполярной системы в целом гораздо лучше описывалась в терминах и концепциях неореализма Кеннета Уолтца При этом по мнению самого Кеннета Уолтца его структурная теория международных отношений полностью противоречит теории демократического мира в ее нормативной интерпретации - «если теория демократического мира верна, то структурная теория реализма ошибается» - Waltz, 2000:13 (в данном случае речь идет о Waltz, 1979). При этом именно СССР и коммунистический блок, оказывался той «деталью», которая «не вписывалась» в теоретическую модель либерального мира. Таким образом, победа в Холодной Войне вполне очевидно создала ожидания теоретиков, что демократический мир станет общемировой парадигмой международных отношений Что в более широком смысле отражает ожидания либерального «Конца Истории», широко популяризированного Ф. Фукуямой в середине 90-х. .

Закономерность отсутствия конфликтов между демократиями в реальной эмпирической статистикой, стала общей проблемой теории демократического мира с конца 1980-х вплоть по начало 2000-х годов. Помимо уже упомянутого нормативного компонента теории демократического мира предпринимались также попытки найти и научно более обоснованное структурное объяснение. В этом ключе, существующую литературу в проблематике демократического мира можно разделить на три аргументационных подхода - «Дивиденды мира», «Торговля против конфликтов» и подход «институциональных ограничений».

§2. Концепция дивиденд мира

Вероятно, самым первым из перечисленных теоретических подходов, была концепция «Peace Dividend» («дивиденды мира» В данном случае менее прямой, но более точный перевод - «выгода мирного сосуществования».) - в узком смысле понимается как экономическая выгода от сокращения оборонных расходов в пользу сокращения налогообложения или перенаправления средств на другие цели, такие как социальные программы, инфраструктурные проекты и т.п.

В тоже время в более широком смысле, «дивиденды мира» следует понимать, как преодоление «дилеммы безопасности» через всеобщее и полное разоружение, отказ от антагонизма и военного сдерживания в национальной безопасности.

Огромное влияние на концепцию «дивиденд мира» безусловно оказало экономическое процветание Европы после окончания Второй Мировой Войны. Возможно впервые в истории Западной Европы, по итогам всеобщей войны на Континенте не начался новый виток борьбы за влияние между европейскими Великими Державами. Хотя геополитические конфликты никуда не исчезли, вновь вскоре приняв острую форму в виде Холодной Войны, впервые все западные державы оказались «в одном лагере». Основное противостояние между США и СССР все-таки выходило далеко за европейские рамки, приняв глобальный характер. В тоже время впервые западные демократии не опасались военной угрозы друг от друга. Возникла несколько парадоксальная ситуация - с одной стороны европейские державы, наравне с США вынуждены были участвовать в гонке вооружения, с другой стороны возникло четкое понимание отсутствие военной угрозы со стороны непосредственных соседей - европейские армии были интегрированы в единую командную структуру НАТО и по сути являлись частью единого целого. Это привело к существующей и на сегодняшний день проблемы коллективного бремени обороны - в то время как угроза со стороны Восточного Блока распределялась неравномерно, практически всем государствам Западной Европы приходилось поддерживать существенные военные потенциалы, даже если со странами Варшавского Договора их разделяла вся Европа. Таким образом «внутри» западного блока военный потенциал оказался несопоставим потребностям безопасности. На основе этого противоречия и возникла проблематика «дивиденд мира».

Весьма любопытно, что в первых теоретических и эмпирических исследованиях, опубликованных в США в 1970-е годы чаще всего, была представлена обратная, положительная взаимосвязь между высокими оборонными расходами и экономическим ростом. Классической работой этого периода является «Оборона и эконмический рост в развивающихся странах» Эмиля Бенуа (Benoit; 1973, 1978) “Defense and Economics Growth in Developing Countries”, 1973. Впоследствии продолжена в работе “Growth and Defense in Developing Countries”, 1978.. Основным тезисом работ Бенуа и его последователей (в частности, Kennedy 1983; Weede 1983; Atesoglu и Mueller 1990; Biswas 1993; Mueller и Atesoglu 1993) была в сущности кейнсианская Характеристика «Кейнсианцы» по отношению к сторонникам положительного влияния оборонных расходов на экономический рост употреблена впервые в работах 90-х годов, в частности Mintz и Huang, 1990. идея стимулирования экономики с помощью госрасходов. Согласно сторонникам положительного влияния военных расходов на экономический рост, высокие затраты на поддержание армии в первую очередь уходят в оборонно-промышленный комплекс. С увеличением военных расходов деньги прямо инвестируются в промышленность, потребности военных стимулируют высокие траты на НИОКР и вложения в высокотехнологичное производство, при этом создаются рабочие места и укрепляется класс высококвалифицированных рабочих кадров. Напротив, сокращения военных расходов хотя и позволяют сэкономить бюджетные средства, обычно в первую очередь ударяют именно по затратным программам ОПК, но не затрагивают базовые расходы на содержание персонала, обеспечение бытовых условий, аренду недвижимости в ведении министерства обороны и другие расходы с меньшим возвратным коэффициентом.

Во второй половине 1980-х годов, сложилось резкое противоречие между сформировавшимися к концу Холодной Войны ожиданиями «дивиденд мира», накопленной усталостью от тяжелой бюджетной нагрузки в результате невероятно высоких военных расходов Безусловно связанных с новым витком «гонки вооружения», развернувшейся в 80-е годы, а также консервативной волной в США и некоторых европейских странах, при которой снижение налоговой нагрузки и неизбежные в результате сокращения социальных расходов соседствовали с вынужденными затратными оборонными программами. и доминирующим на тот момент консенсусом в академическом сообществе, защищавшим позитивную роль оборонных расходов в экономическом благополучии западных демократий. Вместе с тем со второй половины 80-х годов уже стали возникать первые работы, опровергающие «оптимистов военных расходов». Как писал в 1985 году один из ключевых исследователей «Дивиденд мира» Стив Чан: «существующая литература по данному вопросу скорее вносит большее смятение в вопрос, нежели разъясняет положение дел» Chan, 1985.

Можно понять, почему концепция «дивиденд мира» отлично дополняет нормативное понимание теории демократического мира именно в условиях развала Советского Союза, окончания Холодной Войны и общей деэскалации между Востоком и Западом. Гонка вооружений в условиях современного уровня военных технологий становиться беспрецедентно дорогой, значительно повышая издержки всего общества. В то же время, основной причиной необходимости поддержания дорогостоящих военных потенциалов остается «дилемма безопасности» - экзистенциальная угроза со стороны военных потенциалов третьих стран (содержащими свои собственные армии по тем же причинам). Концепция демократического мира предполагает, что прозрачность и подотчетность власти в демократиях создает необходимое для всеобщего разоружения доверие Подробнее теоретическая модель разоружения через укрепление доверия и опору на позитивные ожидания описана в классической обзорной статье Майкла Дойла (Doyle, 1983). Теоретико-игровой анализ аналогичной модели также можно найти у R. Dacey, «Some Implications of 'Theory Absorption' for Economic

Theory and the Economics of Information» in Philosophical Dimensions of Economics, ed.

J. Pitt (Dordrecht, Holland: D. Reidel, I980).. В итоге «дивиденды мира» становятся «доступными» только в состоянии демократического мира, когда внешние угрозы постепенно преодолеваются, при этом именно они же служат стимулом, который способствует отказу демократий от войны.

К концу 1980-х, началу 1990-х в соответствующей области политической науке концепция «дивиденды мира» становится общим трендом - в целой серии работ были представлены эмпирические исследования, призванные пересмотреть старые концепции, опираясь на новые собранные базы данных и более продвинутые статистические методы (см., например, Deger, 1986; Deger и Smith, 1983; Faini, Annez, и Taylor, 1984; Mintz и Huang, 1990, 1991; Ward и Davis, 1992, Heo, 1998). Новым консенсусом в политической науке стало негативное влияние высоких оборонных расходов на экономический рост, с акцентом на сравнение эффекта различных типов госрасходов на экономический рост. Сторонники «дивиденд мира» выступали за точку зрения, что невоенные госрасходы, в первую очередь социальные программы, субсидирование ключевых отраслей экономики, гораздо более эффективнее стимулирует рост, нежели вливания в ОПК.

Во многом, по оценке даже сторонников «дивиденд мира» (например, Stupak, 1992) аргументация данной концепции в значительной мере опиралась на ожидания повышения экономического роста вследствие сокращения военных расходов. Хотя большинство исследований в данной области продемонстрировали отсутствие значимых свидетельств существования «бюджетной дилеммы» в виде выбора между социальными и военными расходами - (Russett, 1982; Domke, Eichenberg & Kelleher, 1983; Mintz, 1989) Данная проблема в соответствующей литературе обозначается как “Budgetary Trade-off” («бюджетная дилемма», «бюджетный трейд-офф»), довольно быстро в литературе распространилась точка зрения, что хотя высокие или растущие оборонные расходы незначительно влияют на объемы финансирования текущих социальные программы, под угрозой оказываются социальные проекты, которые могли быть приняты в будущем (Mintz and Huang 1990, 1991; Mintz, Stevenson; 1995).

Вместе с тем, окончательно противоречия с предыдущими исследованиями не были окончательно разрешены - ряд исследователей в итоге приняли альтернативную точку зрения, согласно которой в зависимости от интерпретации и конкретных кейсов между экономическим ростом и оборонными расходами может наблюдаться как позитивная, так и негативная реакция или даже отсутствие статистической взаимосвязи вовсе (Chowdhury, 1991; Payne и Ross, 1992; Ward и Davis, 1992).

§3. Торговля против конфликтов

Второй важнейшей идеей в основании теории демократического мира, является предположение о том, что международная торговля способствует отказу от войн. В той или иной форме возникнув еще задолго до формирования теории международных отношений Например, подобную мысль высказывал еще Ш. Монтескье: «всеобщий мир является естественным последствием всеобщей торговли» (Montesquieu, Spirit of the Laws I, bk. 2o, chap. I). Впоследствии в трактате “К Вечному Миру» И. Канта отсутствие всяческих ограничений на международную торговлю является неотъемлемой частью «всемирного гражданского состояния»., в начале 20 века эта идея широко распространилась среди пацифистского движения перед Первой Мировой войной, а затем в работах авторов «идеалистов» В частности, уже упомянутого Нормана Анджелла ([1912], 1976) . Вместе с тем, стоит отметить, что торговля между странами понималась в гораздо более широком смысле «экономической взаимозависимости», которая в свою очередь также являлась лишь составным элементом «более сложных механизмов взаимозависимости государств» Впервые термин «сложная взаимозависимость» был введен в оборот академической терминологии одним из первых теоретиков IR еще на заре теории международных отношений - Лесли Буэллом в книге “Международные отношения” (Buell, 1925). Взаимозависимость в общем смысле является основной предпосылкой неолиберальной парадигмы в теории международных отношений Здесь подразумевается ссылка на классиков либеральной теории международных отношений - основателей неолиберального подхода - Роберта Кеохайна и Джозефа Ная (Keohane и Nye, 1977). Таким образом, теория демократического мира (которая входит в либеральную парадигму теории МО) в существенной мере заимствует у нее основную предпосылку - что выгода от сотрудничества между государствами в современном мире ценнее выгод, которые могут быть приобретены благодаря победе в соперничестве.

Хотя идея взаимозависимости в либеральном мире и старше самой либеральной парадигмы, на протяжении большей части 20 века, недостаток эффективного методического аппарата в области статистики не позволял проверить данный тезис на эмпирических данных. Еще одной проблемой также являлось отсутствие четкой концептуализации «взаимозависимости», которая в разных интерпретациях включала в себя самые различные элементы, включая и неэкономические (например - культурные, туристические и другие связи). В результате начиная с 80-х годов Первой работой в данной области является статья Соломона Полачека «Конфликты и торговля» (Polachek, 1980) с первыми статистическими исследованиями «взаимозависимость» очень быстро была сведена исключительно к международной торговле.

Интересно, что обоснование такой концептуализации прописано весьма условно - первые работы в проблематике «Торговли против конфликтов» (Polachek, 1980; Gasiorowski и Polachek, 1983) ссылаются на общие идеи взаимозависимости в неолиберальных терминах работ Джозефа Ная и Роберта Кеохайна (Keohane и Nye, 1977), не уточняя в сущности почему именно общий торговый оборот является показателем взаимозависимости между государствами. Отчасти это связано с тем, что в предыдущее десятилетие в литературе ориентировочно либерального Вместе с тем, характеристика «либеральные» может быть весьма условна, поскольку Нэйл Ричардсон и другие перечисленные далее авторы были склонны одновременно полемизировать и с неореалистами в лице Кристофера Уолтца и с неолибералами в лице Роберта Кеохайна и Джозефа Ная. Эта дискуссия является красноречивым примером того, что традиционное разделение на подходы либерализма и реализма слишком упрощает понимание теории международных отношений, сводя ее проблемное поле до одного измерения соперничество-кооперация. Интересно, что, например, сам Роберт Кеохайн ретроспективно в отношении академической дискуссии 1970-1980-е годов предпочитает описывать собственный подход исключительно как «институциональный» (Keohane, 2002: 2-19). направления господствовал тренд на исследования самих механизмов экономической взаимозависимости, а также ее взаимосвязи с международной дипломатией (наиболее важные Wittkopfs, 1973; Richardson, 1976; Richardson, 1978; Richardson и Kegley, 1980). Основным фокусом данных исследований была асимметричность взаимозависимости в контексте возможности осуществления политического влияния одних государств на другие. В интерпретации Кеохайна и Ная асимметричность реализуясь в виде политического влияния, может принимать формы «чувствительности» В оригинале «Sensitivity» (Keohane и Nye, 1977: 12-13) и «уязвимости» В оригинале «Vulnerability» (Keohane и Nye, 1977: 12-13) - причиненные актором А и актору В издержки в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Согласно Ричардсону Richardson, 1978, именно такая зависимость имеет политические последствия в виде закрепленного рычага давления одних государств на другие Кеохайн и Най придерживаются более мягкого подхода, считая, что асимметричная взаимозависимость в политическом смысле реализуется в виде «челночной дипломатии», которая работает связывающим фактором, упрощая принятие консенсусных решений в международных отношениях. (Keohane and Nye, 1977: 30-32)..

В ранних исследованиях С. Полачека и М. Гонсеровского эта концепция заимствована для обоснования собственной интерпретации того как международная торговля препятствует возникновению, развитию и эскалации международных конфликтов. Однако единственным способом операционализации асимметричной взаимозависимости стал общий объем международной торговли в долларах! Таким образом, единственным способом выражения асимметрии в зависимости стал общий торговый баланс как разница между импортом и экспортом. Однако начиная с работ Эдварда Мэнсфилда (Mansfield, 1994) асимметрия практически выходит из рассмотрения даже на уровне торгового баланса - то есть взаимозависимость понимается как симметричное явление или вообще, как не имеющее акторного измерения Например, в классических работах Рассета и О'Нила экономическая взаимозависимость представлена как отношение импорта/экспорта к общему объему экономики в диаде государств. (O'Neal и Russet, 1997).

Во второй половине 90-х годов исследования взаимосвязи торговли и конфликтов приобрели широкую популярность и стали четко ассоциироваться с теорией демократического мира В первую очередь благодаря тому, что Рассет и О'Нил перешли к проблематике торговли против конфликтов с исходной задачей сбора эмпирических подтверждений их предыдущим работам по теории демократического мира.. Был создан весьма значительный пласт литературы, сосредоточенный на подробном и тщательном исследовании статистических данных о международной торговле и военных конфликтах (например, Domke, 1998; Kim, 1988; Mansfield, 1994; Oneal и Ray, 1997, 1998; Reuveny и Kang, 1996; Oneal и др. 1996, Russett и др.,1998; Way, 1997). Во многом именно эти исследования и стали убедительной опорой демократического мира и именно они определяют доминирование либерального подхода на протяжения десятилетия 1990-х годов.

В целом действительно не остается сомнений, что экономически значимая торговля оказывает существенное и статистически подтвержденное влияние на сокращение межгосударственных конфликтов. Однако в то время как эмпирическая сторона вопроса проработана детально и тщательно, причинно-следственные механизмы такого влияния все еще остаются под вопросом. Наконец, в наиболее поздних работах конца 1990-х начала 2000-х годов (в частности Polachek, Robst и Chang), предложены достаточно сложные спецификации модели, включающие в себя большое количество дополнительных условий, включая размеры таможенных пошлин, географическую сопряженность, логистику и другие факторы Хотя некоторые данных параметров отдельно рассматривались и ранее, например, таможенные пошлины (Gowa и Mansfield, 1993), до этого не предпринималось попыток учесть все эти факторы в единой модели. Также модель вновь учитывала данные торгового баланса. Результаты можно трактовать как в некоторой степени неутешительные для предыдущих авторов в парадигме теории демократического мира - введение дополнительных условий радикально меняет характер влияния на торговлю, например, при введении высоких таможенных пошлин для государств с высоким общим объемом торговли резко повышается вероятность конфликтов.

Подводя итоги, можно отметить, что подход торговли против конфликтов в контексте теории демократического предлагает в первую очередь нормативное и косвенное обоснование демократического мира. Хотя, несомненно, международная торговля действительно является фактором, снижающим конфликтность в международном пространстве, однако ее влияние слишком глобально и сложно, и очевидным образом недостаточно для убедительного обоснования каузальной логики демократического мира.

§4. Институциональные сдержки

Выше описанные теоретические подходы, предполагали отказ от военных конфликтов как рациональное решение, обусловленное более наличием больших дивиденд получаемых в результате либо благодаря торговле, либо сокращениям оборонных расходов По этой причине эти два подхода характеризуются некоторыми критиками как «утилитарные» (Mьller и Wolff, 2006). Оба данных подхода фактически являются внешними, поскольку описывают факторы извне международного пространства, не относящиеся к собственно режимной характеристики государства. Кроме того, каузальные механизмы обоих данных конфликтов, даже если абстрагироваться от их ограничений, являются нормативными, хотя и опираются на логику теории рационального выбора. Иными словами, они описывают логику того, почему демократиям следует не вступать в военные конфликты. При условии наличия действительной статистики крайней редкости конфликтов между демократиями такое нормативное объяснение не вызывало вопросы.