Политический ислам в современном мире

Даже теоретики, имена которых связывают с т.н. «мусульманским национализмом», признавали, что национализм подрывает транснациональное единство уммы, идею братства всех мусульман. Исламисты были возмущены попытками национализма «заменить» религию в качестве основы идентичности жителей мусульманских стран. Речь идет, прежде всего, об идеологии панарабизма. Э. Сиван предполагает, что в некоторых арабских странах панарабизм начал превращаться в гражданскую религию («религию арабизма»). В рамках арабизма формировался полноценный культ личности «национальных вождей» (Насера, Асада), что несовместимо со строгим единобожием ислама. Официальный сирийский журнал для молодежи писал: «Давайте призовем арабских властителей сделать товарища Асада своей политической киблой [кибла или кыбла - направление в сторону Каабы во время молитвы - С.С.] вместо преклонения перед идолами ислама» Цит.по: Sivan Е. Указ.соч. P. 58..

Даже если сначала националистические устремления сопровождались исламской риторикой, она быстро вымывалась. Кемалисты первоначально изъяснялись исламскими терминами. Но постепенно национализм в арабских странах и Турции начинает приобретать все более светский характер. Поэтому, полагает автор диссертации, рост националистических настроений во вновь созданных государствах сопровождался, в большей или меньшей степени, отходом от ислама. Шахский режим в Иране, стремясь возродить доисламское наследие, начал поощрять исповедование зороастрийства. На официальном уровне проводились зороастрийские праздники (во время которых, по имеющимся данным, подавались свинина и алкоголь). В Индонезии ислам был превращен (вместе с национализмом и марксизмом) в составную часть гражданской религии, где он олицетворял «рационалистическую идеологию, основанную на принципах свободы разума и идеалах справедливости и эгалитаризма» См.: Алиев А.А. Указ.соч. С. 59.. Универсализм ислама не способствует появлению гражданских религий на исламской почве. Политических религий партикуляристского типа на основе ислама, полагает автор, так и не возникло.

Ислам представляется автору религией, которая имеет внутренние механизмы защиты от процессов этнизации и национализации. Как только количество неисламских элементов в исламе переваливает за определенную точку, появляется движение за очищение ислама и его ре-универсализацию. В то же самое время, в диссертации признается, что национализм, который всеми силами изгоняли исламисты, постоянно возвращался, поскольку они были вынуждены жить в государствах. Транснациональные организации, подобные «Братьям-мусульманам», могли не обращать внимания на национальные границы, но лидеры, которым было доверено благополучие граждан - не могли. Сам Хомейни, по мере угасания веры в немедленный экспорт исламской революции, все больше говорил об иранской нации и иранском патриотизме. Таким образом, делает вывод автор, отношения исламизма и национализма носят характер диалектической борьбы и единства.

Третья глава диссертации, «Практика исламизма в мире и в России (причины, методы, альтернативы)», посвящена более глубокому анализу причин политизации ислама, методам борьбы исламистов за свои цели и возможностям противодействия крайним формам политической практики исламизма (терроризму и другим формам насилия). Автор полагает, что население исламских государств прошло через общемировой цикл «модернизация - секуляризация - разочарование - реисламизация». Все государства, охваченные затем волной исламизма, первоначально выдвигали амбициозные проекты светской модернизации. В качестве наиболее репрезентативного примера автор анализирует ситуацию в Иране накануне революции 1979 года и ситуацию в Алжире начала 1990-х гг.

Как нефтепроизводящая страна, Иран был склонен полагаться на нефтедоллары. В 1974 году шах провозгласил колоссальный план модернизации страны, который имел и отрицательные последствия: разорение села и рост миграции в города, что стало бременем для сферы социальных услуг. В политической области шахский режим запретил деятельность многих партий и движений. В результате мечеть стала единственным местом, где люди могли свободно высказывать свое мнение о ситуации в стране.

В Алжире после обретения независимости правящая партия Фронт национального спасения предприняла попытку повести страну по социалистическому пути. Это означало высокие расходы на социальные нужды, открытие большого числа вузов для подготовки кадров «социалистического строительства». После периода относительного процветания (1975 - 1985), в связи с ростом внешней задолженности, начинается сокращение закупок продовольствия. Выпускники с различными техническими специальностями не могли найти работу.

Первые многопартийные выборы в Алжире состоялись в 1991 году и в первом же туре Исламский фронт спасения получил около 47 % голосов. Поэтому накануне второго тура было провозглашено чрезвычайное положение и арестованы лидеры исламистов. После этого фактически началась гражданская война, на первом этапе которой исламистам удалось взять под свой контроль обширные районы.

Помимо социально-экономических причин, распространению исламизма способствовали политические проблемы мусульманских стран: формирование в большинстве из них авторитарных режимов, в рамках которых общественное недовольство не могло выливаться в традиционные (для Запада) формы партийно-профсоюзной борьбы. Чем более авторитарным оказывался режим, тем более радикальным становился исламистский ответ на него.

Светские идеологии, под знаком которых проходила модернизация, скомпрометировали себя. Это в равной степени касалось как светского национализма или панарабизма, так и советского социализма. Возник идейный вакуум в сознании большинства населения, который был немедленно заполнен исламистами. Автор подчеркивает, что по многим причинам (в частности, из-за нехватки грамотных богословов) так называемый традиционный ислам не смог заполнить открывшуюся нишу. Люди, попавшие в идейный вакуум, были искренне преданы исламу, но не очень хорошо представляли, что это означает. В таком состоянии массы становятся особенно восприимчивыми к пропаганде исламистов.

Вторая волна исламизма - следствие нового социально-экономического, политического и идейного кризиса, который теперь носил не региональный, а глобальный характер. Возрождение исламизма в форме фундаментализма - следствие глобализации. Чтобы сделать экономики различных государств максимально доступными для транснациональных корпораций, в ряде незападных стран правящие элиты начали проведение социально-экономических реформ в соответствии с требованиями международных финансовых институтов (МВФ и Всемирного банка). В некоторых случаях эти реформы привели буквально к катастрофе (геноцид 1994 г. в Руанде).

Не только исламисты, но и многие интеллектуалы третьего мира задумались о проблеме западного культурного империализма. Они понимают, что «национальная» (то есть этническая и племенная) культура не может стать альтернативой западному воздействию; она обречена на ассимиляцию глобальной культурой и превращение в «фольклор». «После дискредитации социализма через коллапс русского коммунизма только религиозный фундаментализм, похоже, смог предложить образ жизни, альтернативный… американскому консьюмеризму» - отмечает известный американский философ Фредерик ДжеймсонJameson F. Notes on Globalization as a Philosophical Issue \\ The Cultures of Globalization. Ed. by Jameson F., Miyoshi M. Durham & London: Duke University Press, 1998. P. 64.. Автор согласен с ним в том, что исламизм оказался единственным адекватным ответом на вызов западной культурной экспансии.

Если исламисты первой волны пытались сплотить вокруг себя массовые движения, то фундаменталисты предпочитают создание «особых зон» - джамаатов, живущих по законам ислама. Однако периодически они наносят удары по обществу джахилийи в форме террористических актов.

Анализируя движущие силы политизации ислама, автор показывает, что участниками и даже лидерами исламистских движений обычно становятся не «профессионалы религии» (муллы, улемы и т.д.) и не выходцы из традиционных религиозных слоев, а светская интеллигенция и студенты. Это объяснимо с учетом авторского понимания политического ислама как модернизаторской, а не обскурантистской идеологии. Автор поддерживает теорию столкновения «трех исламов», каждый из которых отражает политические интересы определенной группы: официально-конформистского (профессионалы религии, государственные чиновники), народно-традиционного (шейхи, самопровозглашенные муллы, деревенские жители) и политического (религиозно настроенная светская интеллигенция).

В диссертации подробно проанализированы проблемы практики достижения исламистами своих целей. Наиболее распространенным методом является «ползучая исламизация»: создание сети параллельных социальных институтов, которые становятся центрами политической агитации и подготовки исламистских кадров. В Пакистане исламисты контролируют всю систему образования, в странах Северной Африки они обеспечивают бесплатную медицину, досуг молодежи, помогают в проведении праздников и т.д. См.: Малашенко А.В. Исламская альтернатива… С. 89. Исламистские организации стараются внедрять своих людей во властные и правоохранительные структуры, вербовать студентов престижных вузов, которые в будущем станут национальной элитой.

В работе рассмотрен острый вопрос взаимоотношений исламского радикализма и вооруженной борьбы, включая партизанскую войну и терроризм. Автор исходит из того, что терроризм - не насилие ради насилия, а своеобразные «сообщения», которые радикальные исламисты посылают обществу. Вывод работы заключается в том, что религиозные террористы - не психически больные и не корыстные «наемники», но искренне верующие люди, глубоко убежденные в правоте своего дела. Часто на их стороне находится исламское общественное мнение, так как многие мусульмане, не разделяя жестокости террористических методов, вполне одобряют цели радикалов. Поэтому в борьбе с терроризмом мало помогают военно-полицейские методы. С их помощью можно лишь временно «заглушить» терроризм или заставить его сменить дислокацию. Автор делает вывод, что борьба с терроризмом синонимична борьбе с дальнейшей радикализацией исламизма, а этого можно добиться только, во-первых, предоставив радикализму идеологическую альтернативу (например, в виде того же исламизма, но умеренного) и, во-вторых, смягчив многоаспектный общественный кризис. Однако, с сожалением констатирует автор, правительства различных стран и мировое сообщество мало что делают в этом направлении, больше полагаясь на усиление репрессивных мер.

В ходе исследования процесса политизации ислама на территории бывшего СССР (Центральная Азия, Азербайджан, Северный Кавказ, Поволжье), автор приходит к выводу, что этот процесс мало чем отличается от общемирового. Признавая этот факт, диссертант считает необходимым учитывать специфику происходивших в этих регионах процессов модернизации и секуляризации. Секуляризация в СССР имела две стороны: во-первых, как и на Западе, она обозначала естественный (порожденный модернизацией) процесс дифференциации религиозной сферы от других и превращения религии в частное дело человека; во-вторых, коммунистическая партия стремилась заменить традиционные религии «квазирелигией» коммунизма. Коммунизм является политической религией в первоначальном значении этого термина - тотальной идеологией, контролирующей все сферы жизни человека, включая семью и быт. Поэтому настоящей секуляризации произойти не могло: ценности религии заменялись ценностями квазирелигии, но сознание человека оставалось религиозным в том смысле, что сохраняло религиозный дух и «пафос».

Помимо этого, автор отмечает, что ислам был официально отлучен от сферы политики, но продолжал негласно регулировать и эту, и другие сферы жизни (не исключая экономической). Религия сохранялась в Центральной Азии в форме официального ислама духовных управлений - большей частью суннитского, и народного обрядового ислама - суфийского. Суфизм, как и официальный суннитский ислам ДУМов, сосуществовал с Советской властью, не вступая с ней в противоречия. Обрядовый ислам, как во всем исламском мире, оставался резервуаром сохранения исламских ценностей в обществе, которое на первый взгляд казалось светским. Власти не предпринимали действий по закрытию неофициальных мечетей, а на низовом уровне - поддерживали их, выделяя помещения или даже выплачивая зарплату служителям культа. Автор предполагает, что советские руководители «мусульманского происхождения» сами не были атеистами, несмотря на членство в компартии.

В 1970-е - 1980-е гг. возникают подпольные кружки по изучению ислама, участников которых часто характеризуют как «протофундаменталистов» и «протоваххабитов». Автор полагает, что радикалы первой волны, которые вырабатывали свои взгляды самостоятельно, без помощи арабских наставников, были ближе к «классическим» исламистам, чем к неоваххабитам. Автор полагает, что предпосылки появления исламизма как идеологии и практики сложились еще в Советском Союзе. Но катализатором политизации ислама на постсоветском пространстве стал распад СССР. После этого на поверхность вышли латентно существовавшие факторы, обеспечившие устойчивый рост популярности исламизма: 1. Идеологический вакуум, вызванный, с одной стороны, уходом коммунистической идеологии, а с другой - упадком традиционного ислама.

2. Социально-экономический кризис, вызванный переходом от социалистической экономики к капиталистической. Советская модернизация оказалась незавершенной и как страны Центральной Азии, так и мусульманские регионы России, помимо проблем перехода от социализма к капитализму, вынуждены решать задачи модернизации, стоящие перед всеми развивающимися странами.

3. Приход к власти несменяемых клановых режимов, что сделало невозможным функционирование демократических институтов. В условиях, когда светские оппозиционные силы полностью подавлены и не имеют возможности не только прийти к власти, но и высказать свое мнение, когда руководители государств официально выбирают «преемников» из числа членов своей семьи, в качестве политической альтернативы расцветает исламистское подполье.

Поскольку повлиять на официальные властные структуры стало невозможно, началась самоорганизация людей в общины, где они получали социально-экономическую и моральную поддержку. Джамаат стал исламской альтернативой кланово-коррумпированной власти.

В то же время, у процессов политизации постсоветского ислама есть специфика, обусловленная тем, что мусульмане СССР были долгое время оторваны от остального исламского мира. Эта специфика заключена в огромной роли внешнего фактора: международных исламистских движений, идеократических исламских государств (Саудовской Аравии, Ирана) и даже, полагают некоторые ученые, США и их союзников. Неправительственные организации исламского мира оказывали помощь в обеспечении религиозного образования для молодежи, предоставляли другие благотворительные услуги. Помимо благотворительности, эта деятельность была нацелена на индоктринацию молодых мусульман радикальными исламистскими идеями, а в отдельных случаях - на подготовку боевиков. Нет сомнений, что распространение ваххабизма на постсоветском не было бы таким успешным без помощи извне. Но нельзя сводить феномен ваххабизма только к денежным вливаниям со стороны Саудовской Аравии, полагает автор. Распространение политического ислама, в первую очередь, было вызвано указанными выше внутренними причинами.

Значительная часть третьей главы диссертации посвящена анализу ситуации в России. По мнению автора, и чеченский конфликт, и развитие ситуации в Дагестане, и политическая активность исламистов Поволжья заставляют предположить, что постсоветский исламизм имеет гибридную форму: элементы классического универсалистского исламизма сочетаются в нем с замкнутым, ксенофобическим фундаментализмом. Универсалистский исламизм является для постсоветского пространства эндогенным явлением, так как возник на основе имевшихся экономических, политических и идейных предпосылок. Фундаментализм (ваххабизм) автор считает явлением экзогенным, которое, тем не менее, смогло частично вытеснить, а частично включить в себя движение классических исламистов.

Ваххабиты добились превосходства над исламистами-универсалистами, полагает диссертант, так как лучше смогли ответить на социально-политические и экономические вызовы современности. Пока исламисты пытались участвовать в выборах или устраивать путчи, ваххабиты применили свою обычную тактику образования анклавов - джамаатов, где устанавливались исламские законы и верующие могли вести праведный образ жизни.

Автор разделяет ситуацию в Поволжье и на Северном Кавказе, следуя за А.В.Малашенко, который полагает, что «в России нет единой мусульманской общины, а есть два сравнительно слабо взаимосвязанных сообщества» Малашенко А.В. Ислам для России... С. 13.. При этом в диссертации отмечено, что и Северный Кавказ, и Поволжье характеризуется тесной связью ислама с этнической идентичностью проживающих там народов.

Северокавказское общество, показывает автор диссертации, не было настолько секуляризованным, как общество, например, центральных регионов России. Ислам продолжал существовать в латентной форме. Практически сто процентов похорон на Северном Кавказе проходило в советский период по исламскому обряду, отмечались мусульманские праздники. Такая высокая выживаемость ислама объясняется тем, полагает автор, что он являлся не просто религией, но и элементом этнического самосознания и самоидентификации. Северный Кавказ является регионом распространения суфизма, который во всем мире проявляет тенденцию сращиваться с доисламскими народными верованиями, что делает его удобной мишенью для критики со стороны неоваххабитов.

Для большинства населения Северного Кавказа характерен низкий уровень религиозных знаний, незнание арабского языка, слабое развитие исламских институтов, утрата исламской правовой культуры. Традиции ислама на Северном Кавказе носят синкретический характер. Они представляют сложное переплетение доисламских верований и традиций арабского ислама. Нельзя отрицать и определенные успехи антирелигиозной пропаганды, которая не столько превратила мусульман Северного Кавказа в атеистов, сколько заставила религиозное образование перейти на «неофициальный», «домашний» уровень. Неофициальные «наставники» плохо знали ислам и внедряли в сознание людей переосмысленные в исламском духе народные (этнические) представления См.: Ермаков И.А. Ислам в культуре России в очерках и образах. М.: 2001. С. 437-438..

Народный ислам в форме суфизма сосуществует с «традиционным», «классическим» суннитским исламом. Когда на Северном Кавказе появились эмиссары неоваххабизма, ни те, ни другие не смогли ничего противопоставить их пропаганде. Помимо решения социальных вопросов (создание летних лагерей для молодежи, различных курсов) ваххабиты, полагает автор, выигрывали за счет того, что давали молодежи, подавленной традиционным укладом жизни, предполагающим беспрекословное повиновение старшим, возможность выдвинуться и проявить себя.

Поволжский политический ислам большей частью представлен организациями татарских националистов, которые не смогли добиться электоральных успехов или широкой популярности. В этом сыграли роль разные факторы, среди которых основными автор диссертации считает более мощное, чем на Северном Кавказе, воздействие секуляризации и русификации. На фоне малой популярности татарского исламского национализма вызывает тревогу проникновение в Поволжье радикальных неоваххабитов, которые начинают завоевывать умы мусульманской молодежи вне зависимости от этнической принадлежности. Конечно, неоваххабизм в Поволжье пока не настолько влиятелен, как на Северном Кавказе, но в диссертации обозначена тенденция, которая, при сохранении прежней экономической и идейно-политической ситуации, приведет, полагает автор, к существенному росту ваххабитского влияния. Это влияние постепенно распространяется и на другие регионы Центральной России, где проживают мусульмане.

Однако автор признает, что влияние ваххабитов не является таким сильным, как это можно заключить из сообщений СМИ. В диссертации предполагается, что проблема ваххабитов - составная часть проблемы управляемости мусульманского сообщества со стороны центральной власти. Православное сообщество легко управляемо из-за своей иерархической структуры. Поэтому для российских властей удобным было бы создание единого Духовного управления России, которое возглавил бы один человек (Верховный муфтий России). Однако реализация такого проекта, считает автор, вряд ли возможна. Ислам, в отличие от православия, изначально строился как неиерархическая сетевая структура. Отсутствие священства и таинств, возможность исповедовать веру тайно и «самостоятельно» делает ислам почти невосприимчивым к попыткам тотального контроля. Соответственно, для борьбы с исламским радикализмом необходимо искать другие методы.

Рассматривая возможности противодействия исламскому радикализму, автор приходит к выводу, что поскольку политический ислам представляет прежде всего идейный вызов, ответ на него необходимо дать именно в сфере идеологии (даже теологии, потому что идеология политического ислама одновременно является теологией). Чтобы вытеснить из сознания людей исламский радикализм, им надо предоставить идейную альтернативу не меньшей, а скорее всего - большей, мощности. Идеология либеральной демократии, которую российские власти пытались сделать обоснованием своей политики, не сможет выполнить указанную задачу. Идейный ответ исламизму, полагает автор, тоже должен быть сформулирован в религиозных терминах. В настоящий момент существует несколько вариантов такого ответа.

В Поволжье начал развиваться проект так называемого «евроислама» (европейского ислама), создателем которого является ученый и политический деятель Р.Хакимов. Евроислам восходит к религиозному течению ХIХ в. - джадидизму. Современные продолжатели джадидизма пишут о том, что использование иджтихада поможет не просто модернизировать ислам, но и совместить его с либеральным мышлением. Такое понимание ислама нашло поддержку у руководства Татарстана, но не получило большого числа сторонников среди интеллигенции. Проект «евроислама» подвергся критике с разных сторон - от официальных исламских лидеров до татарских националистов. Народной поддержки он не завоевал. Автор приходит к выводу, что «евроислам», возможно, содержит в себе рациональное зерно, но выглядит значительно привлекательнее для внешних наблюдателей (особенно западных), чем для самих мусульман.

Официальные улемы, по мнению автора, тоже делают ставку на развитие джадидистского наследия См.: Гайнутдин Р. Указ.соч. С. 264 и далее.. Они не заходят в реформаторстве так далеко как интеллектуалы - сторонники «евроислама», но идут в том же направлении, то есть, по заведомо тупиковому пути. «Евроислам», по сути, является проектом секуляризации ислама, а значит не может служить искомой религиозной альтернативой политическому исламу.

Автор анализирует и так называемый проект «русский ислам», который начал обсуждаться, с подачи ряда облеченных властью лиц, в 2000-2001 годах, но быстро был объявлен «неудачным» и свернут. Этот проект предполагал интеграцию ислама в русское культурное и языковое пространство, создание русской исламской богословской школы, превращение русского языка в священный язык ислама и тому подобные меры. Проект оценен автором диссертации как откровенно искусственный. Такой проект не может стать идейной альтернативой радикальному исламизму.

Более адекватным ситуации проектом представляется автору евразийство (неоевразийство). Положительным в этой идеологии является стремление к союзным отношениям православия и ислама, к сохранению единства России как уникального культурного мира и политического образования. Евразийская идеология вызывает одобрение у большинства значимых мусульманских и немусульманских российских политиков, ее поддерживает президент Казахстана Н.Назарбаев. Автор отмечает, что в Поволжье (Уфа) базируется Центральное духовное управление мусульман России во главе с Талгатом Таджутдином, проявившим себя сторонником радикальной версии евразийства. Таджутдин рассматривается исламским сообществом России как фигура неоднозначная, так как он выступает за сближение православия и ислама с таких крайних позиций, что это можно принять за призыв к слиянию этих религий. Автор диссертации полагает, что сами по себе идеи евразийства обладают большим потенциалом в качестве возможной альтернативы радикальному исламизму. Однако, евразийская идеология нуждается в дополнительном осмыслении и переработке, в том числе, со стороны мусульманских мыслителей. Проблема в том, что таких мыслителей нет ни в России, ни в странах СНГ. Для всех заинтересованных сторон очевидно, что образовательный и богословский уровень действующих имамов является недостаточным для идейного противостояния исламистам. По мнению автора, ответа на идейный вызов исламизма стоит ждать не от улемов, а от той же религиозно ориентированной интеллигенции, которая сконструировала политический ислам. Но контуры этого ответа пока не ясны.

Второе, что автор полагает необходимым сделать для противодействия исламскому радикализму - ликвидировать социально-экономические и политические причины, питающие его. Это означает смягчить последствия многоаспектного кризиса общества: обеспечить людям достойную заработную плату, полный объем социальных услуг, право на образование, а также право на участие в процессе принятия политических решений. Самым главным препятствием на этом пути является, по мнению автора, поразившая российское общество системная коррупция и клановость в политике.

В диссертации указано на новое явление: молодежь, воспитанная вне исламских традиций (в том числе, русская), в поисках политической силы, лучше других выражающей протест против существующего порядка, приходит, в конечном итоге, к политическому исламу. На общем фоне российской политики, где нет каких-либо серьезных протестных движений или радикально-оппозиционных партий, исламизм смотрится наиболее привлекательно. Тогда социальный протест перетекает в протест религиозный, а социальное противостояние обретает черты религиозной войны. Конечно, в Центральной России пока не наблюдается массового перехода русской молодежи в ислам с целью политической борьбы под исламскими лозунгами, но тенденция намечена.

Прогноз относительно перспектив исламизма в России представляется автору скорее неблагоприятным, что подтверждает активная террористическая деятельность исламских экстремистов на Северном Кавказе в 2008-2009 гг. Массовое обращение людей в политический ислам в обозримом будущем вряд ли состоится, но исламизм пока останется постоянно действующим внутрироссийским дестабилизирующим фактором.

В Заключении подведены общие итоги исследования, обобщены выводы отдельных глав, обрисовано современное состояние и дальнейшие перспективы политического ислама. Что касается России, автор приходит к выводу, что тотальной политизации исламского сообщества, возможно, и не произойдет, но радикальный исламизм в ближайшем будущем останется значительной угрозой безопасности страны.

исламистский политический религия конфликтность

По теме исследования опубликованы в следующие работы автора

Монографии:

1. Семедов С.А. Современная геополитическая ситуация на Кавказе. - М.: Экон-Информ, 2008. - 14,75 п.л.

2. Семедов С.А. Ислам в политике: идеология и практика. - М.: Экон-Информ, 2009. - 17,0 п.л.

Статьи в ведущих рецензируемых изданиях, определенных Высшей аттестационной комиссией

1. Семедов С.А. Религиозный фактор в политических процессах на Северном Кавказе (конец ХХ - начало ХХI в.) // Обозреватель- Observer. 2007, №1. - 0,5 п.л.

2. Семедов С.А. Место и роль России на Большом Кавказе // Обозреватель- Observer. 2007, №1. - 1,0 п.л.

3. Семедов С.А. Современная политическая элита Дагестана // Государственная служба. 2007, № 6 (50).- 0.3 п.л.

4. Семедов С.А. Кавказ во внешней политике США // Обозреватель- Observer. 2007, № 8. - 1,0 п.л.

5. Семедов С.А. Политика Ирана в Закавказье // Обозреватель- Observer. 2008, № 4. - 1,0 п.л.

6. Семедов С.А. Основные направления внешней политики Турции на Кавказе // Вестник МГУ, серия 18. Социология и философия. 2008, вып. № 2 - 1,0 п.л.

7.Семедов С.А. Международно-правовой статус Каспийского моря // Обозреватель - Observer. 2009, № 4. - 1,0 п.л.

8. Семедов С.А. Политические религии // Власть. № 8, 2009. - 0,5 п.л.

9. Семедов С.А. Исламистские движения в России // Социология власти. 2009, № 6. - 0,5 п.л.

10. Семедов С.А. Уникальность ислама: миф или реальность? // Обозреватель - Observer. 2009, № 9. - 1,0 п.л.

11. Семедов С.А. Нефундаменталистские версии исламизма // Народонаселение. № 9, 2009.- 1,0 п.л.

12. Семедов С.А. Исламистский радикализм в современном мире: сущность и причины возникновения // Социология власти. 2009, №7. - 0,5 п.л.

13. Причины радикализации российского ислама // Власть. 2009, №9. - 0,5 п.л.

Научные статьи:

1. Семедов С.А. Бессознательное в массовых выступлениях // Социологический сборник. Вып. 1.- М.: Институт молодежи, 1993.- 0,3 п.л.

2. Семедов С.А. Бессознательное в национальных отношениях // Культура. Политика. Молодежь. Сборник научных статей. Вып. 2. - М.: Институт молодежи, 1995. - 0,5 п.л.

3. Семедов С.А. Некоторые аспекты межэтнических конфликтов на Северном Кавказе. //Социология. Социальность. Современность. Вып. 2.- М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1995. -0,3 п.л.

4. Семедов С.А. Историческая память как элемент этнического самосознания (постановка проблемы) // Формирование и развитие личности. Материалы VI психолого-педагогических чтений молодых ученых, аспирантов. - М.: Институт молодежи, 1996. - 0,3 п.л.

5. Семедов С.А. Этническое самосознание как предмет социологического анализа // Социология. Социальность. Современность. Вып. 2. - М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1998. - 0,3 п.л.

6. Семедов С.А. Ценности европейской цивилизации и российское предпринимательство // Ученые записки Международного открытого университета Поволжья. Том. 3 (1999-2000 гг.). - Чебоксары, 2000. - 0, 3 п.л.

7. Семедов С.А. Глобализация в начале ХХ1 века. - Москва, Дипломатическая академия, 2005. Бажанов Е.П., Баранов А., Цыкало В. и др. Общий объем - 11 п.л. авторский объем - 0,5 п.л.

8. Семедов С.А. Процесс глобализации в Кавказском регионе // Актуальные проблемы гуманитарных наук (история, политология, социология): Межвузовский сборник научных работ. Вып. 1. / Под ред. О.Ю. Васильевой, Е.П.Комаровской. - М.: Изд-во РГСУ, 2006. - 0,5 п.л.

9. Семедов С.А. Ислам в политике на Северном Кавказе // Сборник научных трудов Дагестанского государственного университета. - Махачкала, 2007. - 0,5 п.л.

10. Семедов С.А. Религиозный фактор в политических процессах на Северном Кавказе (конец ХХ - начало ХХI в.) // Россия и мусульманский мир: Бюллетень реф.-аналит. информ. / РАН ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. - М., 2007. - №4 (178). - 0,5 п.л.

11. Семедов С.А. Особенности формирования региональных этнополитических элит (на примере Дагестана) // Управление развитием региона: традиции и инновации. 3-я региональная научно-практическая конференция. - Чебоксары, 2007. - 0,3 п.л.

12. Семедов С.А. Национально-государственные интересы современной России на Кавказе // Актуальные проблемы гуманитарных наук (история, психология, социология): Межвузовский сборник научных работ. Вып.2 / Под. ред. О.Ю.Васильевой, Е.П.Комаровской. - М.: Изд-во РГСУ, 2007.- 1 п.л.

13. Семедов С.А. Как часто мы с запозданием говорим нужные слова.// Вопросы истории древних цивилизаций и средневековья: Материалы Всероссийской научно-методической конференции.- Махачкала, Полиграф-сервис, 2007.- 0,2 п.л.

14. Семедов С.А. Новая геополитическая ситуация на Кавказе на рубеже XX - XXI вв. // Социокультурные аспекты стратегического развития региона. Материалы IV региональной научно-практической конференции. - Чебоксары: «Новое время», 2008.- 0,5 п.л.

15. Семедов С.А. Внешние и внутренние причины конфликтности на Кавказе// Ломоносовские чтения. Востоковедение: науч. конф., апрель 2008 г: тезисы докладов / отв. ред. М.С. Мейер, Л.В. Гевелинг. - М.: Гуманитарий, 2008.- 0,3 п.л.

16. Семедов С.А. Российско-турецкое сотрудничество в разрешении современных этно-политических конфликтов на Кавказе // Международная научно-практическая конференция «Российско-турецкий диалог по проблемам Центральной Азии и Кавказа: история и современность».- М., 2008. - 0,5 п.л.

17. Семедов С.А. Проблема толерантности студенчества в мегаполисе // 2-ой Международный миротворческий форум «Ислам - религия мира и созидания» - Грозный, 2008. - 0,5 п.л.

18. Семедов С.А. и др. Студенчество в многонациональных мегаполисах и крупных городах России: этническое самосознание и межэтнические отношения // Сборник материалов по результатам социологического исследования «Студенчество в многонациональных мегаполисах и крупных городах России: этническое самосознание и межэтнические отношения» / под ред. А.В.Журавского - М., 2008.Общий объем - 7,5 п.л. авторский объем - 1,0 п.л.

19. Семедов С.А. К. Леви-Стросс - 100 лет служения науке // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. №2.- М.: Изд-во РАГС, 2009.- 1 п.л.

20. Семедов С.А. Причины политизации ислама // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. №4. - М.: Изд-во РАГС, 2009.- 1 п.л.

21. Семедов С.А. Роль ислама в этнополитических процессах на Северном Кавказе // Вопросы религии и религиоведения. Вып.1(IV) - М.: Изд-во РАГС, 2009. - 1,0 п.л.

22. Семедов С.А. Ислам в поисках новой системы миропорядка // Роль государственных органов управления в предотвращении экстремизма. Материалы научно-практической конференции. - Махачкала, 2009. - 0,5 п.л.

23. Семедов С.А. Политизация ислама в Иране и странах Центральной Азии // Роль государственных органов управления в предотвращении экстремизма. Материалы научно-практической конференции. - Махачкала, 2009. - 0,5 п.л.

Размещено на Allbest.ru