Влияние Ислама на формирование современной политической системы АРЕ

Современные политические концепции в исламе можно разделить на следующие:

-Исламский модернизм, согласно которому мусульманские государства должны строиться не на принципах религии, а на основе общности языка, территории, этнических признаков.

-Исламский фундаментализм - концепция строится на специфичных особенностях ислама, без деления на светское и духовное начала, а образ жизни индивида и общины регламентируется сводом мусульманских законов - шариатом.

-Концепции т.н. «третьего пути» заключаются в идее об «исламском пути развития» как единственно приемлемом для мусульманских стран. На ее основе создались концепции «исламского государства», «исламского правления», «исламской экономики», «исламского социализма». Концепции «исламского государства» предполагают воплощение в современных условиях «исламской модели» политической организации общества, где сочеталась бы светская и духовная власть, справедливое распределение общественных благ и ведения экономики согласно предписаниям шариата.

В третьем параграфе первой главы анализируются становление и эволюция политических систем мусульманских стран.

Диссертант отмечает, что политические системы стран Ближнего Востока за последние десятилетия стали представлять собой необычайно сложную социально-политическую сферу, за которой стоят огромный исторический опыт, своеобразие истории и современного развития данного региона, меняющийся характер его взаимосвязей с другими центрами мировой политики.

Особенностью этих государств являлась низкая степень дифференциации политических институтов и их функций, их взаимосвязанность или интегрирование с неполитическими социальными структурами - религией, культурой, ритуалами, традиционной моралью, слабое развитие индивидуального политического интереса и невысокая активность политического индивида.

Политические системы региона развивались на фундаменте переходных социальных структур с многоукладной экономикой и незавершенной классовой дифференциацией. Если в одной группе стран преобладали традиционные структуры (Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива), то в других странах (АРЕ, Тунис, Марокко) доминировали т.н. раннекапиталистические структуры. Говоря о традиционных политических системах, следует называть их фактическими конфедерациями племен и этнических групп. В странах второй группы более высок удельный вес современных или переходных политических и правовых институтов, возникновение которых было обусловлено уровнем развития капитализма, а также влиянием политических систем бывших метрополий и других развитых стран.

Политические системы арабских стран как переходные системы строились на синтезе традиционных и современных институтов и норм. Кроме того, из-за социально-экономической отсталости, восприятие демократических институтов в ряде стран, как правило, являлось формальным. Недостаточность социальной опоры компенсировалась авторитаризмом, централизацией и персонификацией государственной власти. Глава государства - монарх, президент или революционный совет во главе с председателем - становился стержнем политической структуры. Происходила интеграция правящих партий и общественных организаций с государством, особенно в условиях однопартийных режимов.

Автор приходит к выводу, что во многих странах арабо-мусульманского мира, не достигших уровня индустриального развития, еще далеко не завершен процесс укрепления государственности, продолжается обновление и модернизация политических систем. В то же время, эти страны продолжают испытывать на себе давление мировых держав и центров политического влияния.

Во многих арабских странах сохраняется стремление сохранить патриархальные принципы власти. Это находит выражение в усиленном контроле над политическими партиями и патронаже над общественными организациями. В таких странах, как Алжир, Сирия, Тунис, Египет, тенденции авторитаризма значительно сильнее, чем в монархических странах, хотя они подвергаются серьезным вызовам.

Во второй главе - «Место ислама в политических системах современных арабских государств» - даётся сравнительный и системный анализ становления и эволюции политических систем ведущих арабских государств, субъектов и форм политической деятельности, определяются исторические и социально-политические предпосылки зарождения религиозного фундаментализма и исламизма. Глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе второй главы автор анализирует модели политического и социально-экономического развития государств арабо-мусульманского мира и пути их современной модернизации.

В исламе, согласно мусульманским фундаменталистам, реформа не означает модификации или изменения образа мышления и практики, установленных основоположником ислама и его сподвижниками. Реформированию придается, скорее, смысл «очищения ислама» от «чуждых» ему элементов, которые якобы проникли в него и лишили его изначальной ясности, простоты и мощи.

Диссертант анализирует взгляды различных мусульманских идеологов и реформаторов в отношении будущего мусульманского государства и принципов его строения. В этой связи автор более подробно останавливается на проблеме ислама и государства. В исламе, с его концепцией уммы, была заложена идея государственности как общности религиозной, что отрицало национализм в западном понимании. В этой связи Хасан ал-Банна выдвигает идею о том, что ислам - «родина и гражданство», форма наднациональной общности. Эта идея была отражена в разработанной им «теории национализма ислама» (ал-каумийа ал-исламийа), во многом базировавшейся на идеях панисламизма Дж.ал-Афгани, М.Абдо, Р.Риды. ал-Банна выдвигает понятия, соответствовавшие мусульманскому вероучению - «патриотичность» (ватанийа), «национализм ислама» (каумийа), «всемирность (космополитизм) ислама» (аламийа). Панисламские идеи Хасана ал-Банны нашли выражение в теории «национализма ислама», призванного объединить всех мусульман. Впоследствии на этой почве выросла концепция «третьего пути развития» мусульманских стран.

К исламу как выражению политических интересов прибегают не столько «обездоленные» слои, связанные с традиционными укладами, интеллигенция, обеспокоенная угрозой потери культурной идентичности, молодежь, остро чувствующая социальную несправедливость, но и во все большей степени само государство.

В арабо-мусульманских странах, избравших в свое время «социалистический тип» модернизации (Египет, Сирия, Ирак, Алжир), экономические проблемы расшатали традиционную патронажно-клиентальную систему и стали причиной кризиса общей политической ситуации. В этих условиях для укрепления собственной легитимности и обеспечения поддержки масс, национальные лидеры были вынуждены обратиться к религиозным символам. Это было своего рода «состязание» правительств и оппозиционных движений в провозглашении своей приверженности исламу и исламскому образу жизни. Яркий пример представляют египетские лидеры Г.А.Насер, А.Садат, Х.Мубарак и оппозиционные им внутриполитические силы в Египте.

Возвращение арабских правящих элит к ценностям ислама было вынужденным. Оно вытекало из распространенного среди них взгляда на традиционные функции ислама-«легитимизационную», интегрирующую и коммуникативную, благодаря которым «ислам представлялся им как единственное средство сохранения стабильности общества и правящих режимов». Подобную ситуацию мы наблюдаем сегодня в Иране, Пакистане, Малайзии, других неарабских мусульманских странах.

Разнообразие функций ислама показывает, что он остается востребованным в современном политическом дискурсе и открытым для различных интерпретаций. В 1950-1960-х г.г. в ряде мусульманских стран предпринимались попытки ограничения роли религии в общественной жизни и поощрения различных форм светского национализма, как локального (Египет, Судан, Тунис, Алжир), так и регионального характера (арабизм и баасизм), что во многом было следствием длительного присутствия европейского колониализма. Хотя секуляризм не фигурировал в качестве явной цели, приоритет национализма лишал ислам универсальности, «замыкая» его в духовной и бытовой сферах. Корни этого феномена уходят в исламское реформаторство.

Сравнительный анализ развития арабо-мусульманских стран показывает, что исламский фактор принимает различные формы выражения в социо-культурной, экономической и политической областях. Египет -ключевая страна арабского мира, пытающаяся сочетать секулярное и исламистское направления развития в рамках институциональной либерализации.

Диссертант отмечает, что ислам, как политическая идеология, может выполнять две функции: в зависимости от ситуации, он может действовать как стабилизирующий фактор, поддерживая политический статус-кво в государстве, или служить в качестве «проводника изменений и революции». Если внедрение исламских норм в жизнь мусульманских обществ осуществляется усилиями правительства или правящей элиты, то ислам приобретает функции легитимации власти. Пример придания исламу такой роли можно обнаружить в Египте, Саудовской Аравии, Пакистане, ряде других стран исламского мира. Однако если внедрение ислама происходит «снизу», то он может также быть инструментом оппозиции. Такой ислам используется многими т.н. «воинственными исламистскими группами», которые пытаются придать легитимность оппозиции существующим порядкам и требуют соответствующих изменений. Эта часть исламского возрождения может интерпретироваться как ответ на кризис легитимности правящих элит в ряде мусульманских стран.

Во втором параграфе раскрываются субъекты и формы политической деятельности в арабских государствах.

Объектом политической деятельности являются, прежде всего, люди, а также общественные явления, процессы, ситуации. Индивидуумы, социальные группы, организации, движения выступают одновременно и как объекты, и как субъекты политической деятельности. Поэтому политическая деятельность, как исторически сложившийся вид общественной деятельности, подвержена изменениям. В этой связи, по мнению автора, динамику политического процесса и предметность политической деятельности в любых странах следует рассматривать в контексте определенных исторических условий их развития, современного состояния политической мысли и практики.

Основу политической деятельности составляют интересы и потребности различных социальных групп, национальных образований. В ее центре находится проблема власти, ее удержания и сохранения, смены или преемственности, реформирования и коренного преобразования. Исходя из этого, политическая деятельность может быть прогрессивной, способствуя сохранению гражданского мира и согласия, но может и дестабилизировать обстановку, вызывая конфронтацию и вражду. В качестве примера можно привести конфронтационную ситуацию, сложившуюся на палестинских территориях после победы на парламентских выборах в январе 2006 г. исламского радикального движения ХАМАС.

Рассматривая политическую деятельность в арабских странах, следует иметь в виду всю деятельность, так или иначе определяющую стратегию развития государств, их управление, внутреннюю и внешнюю политику. На эти процессы влияют, прежде всего, субъекты экономической деятельности, крупные социальные группы, профессиональные группы (нефтяники, военные и др.), мигранты (рабочие-эмигранты, палестинские беженцы и др.), национальные и этно-конфессиональные группы (копты в Египте, шиитские и курдские общины в ряде стран, алавиты в Сирии и др.), религиозные и религиозно-политические организации и т.д.

В политических системах арабских государств особая роль принадлежит армии, Поскольку на Ближнем Востоке ситуация нередко приближается к грани военного конфликта, постольку и роль вооруженных сил в арабских странах весьма высока. Она продолжает играть важную роль в поддержании внутриполитической стабильности и защите национальных интересов. К примеру, в Алжире, Египте, Сирии, Сомали, Судане и Ираке армия была не просто военной силой, но и одной из ведущих политических организаций, сыгравших решающую роль в установлении новых политических режимов. Из рядов армии вышел выдающийся арабский деятель Г.А.Насер. Из офицерской среды вышли и другие президенты - М.Нагиб, А.Садат, Х.Мубарак.

Глубокое воздействие на политические системы арабских стран могут оказывать взаимоотношения религиозных конфессий и создаваемых на конфессиональной основе групп и движений. Роль этно-конфессионального фактора можно проследить на примере Сирии. Реальные рычаги власти в Сирии находятся в руках правящей элиты, большинство которой составляют алавиты. К ним же принадлежит и семья Асад. Алавиты составляют меньшинство населения (12%), но они почти полностью контролируют правительство, верхушку армии, занимают ключевые посты в экономическом секторе. Политическая деятельность в Ливане определяется взаимодействием различных этно-конфессиональных групп в рамках системы политического конфессионализма. Опасность игнорирования или, наоборот, попыток деструктивного использования этно-конфессионального фактора в «большой политике» совершенно очевидно проявилась в событиях в Ираке после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. и фактическим «сползанием» страны к гражданской войне в 2006 г.

Роль «ангажированного политического деятеля» - лидера в обществе с доминированием традиционных стереотипов мышления значительна. В арабских странах этот феномен обусловлен сохранением традиций ислама, норм шариата, которые формировали общественное сознание на протяжении многих веков. В период завоевания независимости, а затем укрепления ее основ, арабские лидеры получали значительные полномочия. При этом их полномочия не ограничивались функциями президентов, премьер-министров, политических и военных руководителей, но охватывали и роль «отцов нации», вождей национально-освободительных движений. Практически все ближневосточные государства, различаясь по формам правления, характеризуются сильной (харизматической) верховной властью, воспринимаемой обществом как способ национально-государственного существования.

Роль парламентских институтов в большинстве случаев свелась к представительской функции и конституционному оформлению процесса перехода власти. Политические партии фактически не могли оказывать реального влияния на этот процесс. В результате, в арабских странах развитие политических систем стало приобретать черты «монархического устройства власти». В течение последних десятилетий такая система действовала вполне адекватно.

Третий параграф второй главы посвящен изучению исторических и общественно-политических предпосылок возникновения религиозного фундаментализма и исламизма в арабских государствах.

Автор считает недопустимым применять термин «исламский фундаментализм» в качестве некоего универсального «политического ярлыка» к существующим в исламском мире идеологическим течениям, разнородным по происхождению и содержанию. Кроме того, следует учитывать отсутствие единой трактовки термина «исламский фундаментализм» в научных кругах. Некоторые исследователи, например, ассоциируют его с традиционализмом, а другие противопоставляют традиционализм фундаментализму.

Фундаментализм-тенденция, выражающая отрицательную реакцию консервативных религиозных кругов на секуляризацию, т.е. эмансипацию науки, культуры и общественной жизни от религии. Противоположной тенденцией можно считать модернизм, то, что называют сегодня «исламским фундаментализмом», чаще всего объясняется как идея восстановления изначального ислама через обращение к опыту ас-салаф ас-салихун (благочестивые предки).

Таким образом, «исламский фундаментализм» можно определить как религиозно-политическое течение в исламе, связанное с деятельностью некоторых общественно-политических, экономико-социальных, культурно-просветительских и других группировок, использующих в своей практике лозунги, призывающие к построению государства на основе принципов «раннего ислама» (времен Пророка и четырех праведных халифов).

Исламский фундаментализм как религиозно-политическое течение есть продукт конкретных внешних и внутренних факторов исторического развития арабских стран. Его идеологи сумели создать такие концепции, которые была понятны самым широким слоям населения, но одновременно импонировали интеллектуальным запросам национальной интеллигенции, разочаровавшейся в ходе исторического развития их стран.

Исламизм или политизированный ислам - идеология, ставящая целью построение государства, основанного на исламских принципах, сначала в одной стране, а затем и во всем мире. Характерной чертой современного радикального фундаментализма в исламе можно считать то, что его сторонники борются против т.н. традиционалистов и модернистов.

Радикальные исламские фундаменталисты трансформировали идеи и лозунги панисламизма и реформаторов, провозгласив своей целью создание единого идеального (по сути, утопического) государственного образования, объединяющего всех мусульман и базирующегося на идее «исламского возрождения»-усиления роли ислама во всех сферах жизни общества. Процесс дальнейшего поиска приемлемых моделей реформации ислама, который предпринимали на разных этапах исторического развития мусульманские лидеры и идеологи, из-за тупиковой ситуации был прерван на рубеже 1960-70-х г.г. Именно тогда исламский фундаментализм трансформировался в радикальные религиозные движения, скатившись к политическому и физическому насилию.

Роль ислама в политике, экономике, законодательной системе, образовании и практически всех других сферах жизни превратилась в актуальный вопрос в общественных дебатах практически во многих мусульманских странах. При этом в дискуссиях о проявлениях «исламского возрождения» превалирует своего рода консенсус относительно того, что мусульманам не удалось осуществить жизнеспособный политический и социальный синтез, одинаково соответствующий реалиям современности и их историческому и религиозно-духовному наследию.

Глубокое разочарование в том, что мусульманская умма оказалась в современном мире «на обочине», или, «переживает упадок», а также фактический провал заимствованных форм правления, начиная от демократии, имитировавшей «западную модель», и кончая насеровско-баасистским «государственным социализмом», привело многих мусульман к выводу о том, что причина их неудач это отступление от принципов ислама. Путь к решению социально-экономических, политических и других проблем стал видится в восстановлении принципов ислама. Таким образом, исламский фундаментализм занял доминирующее положение в той части спектра мусульманской мысли, которая не стала довольствоваться статус-кво и начала активно искать пути преодоления упадка.

Современные тенденции показывают, что исламский фактор продолжает оказывать интенсивное воздействие на формирование политической ситуации в различных регионах. На усиление этого влияния указывает характер внутриполитического развития в Египте, Турции, Судане, Алжире, Пакистане, Малайзии, Индонезии и других мусульманских странах. О возрастании исламского фактора в политике свидетельствуют политические и этно-религиозные процессы в Афганистане и Ираке в условиях продолжающегося в них противостояния. Расширяется и география распространения ислама и различных исламистских движений, в том числе вследствие значительных потоков мигрантов из арабских и азиатских мусульманских стран в Европу, США, Канаду, Австралию.

Процесс усиления «исламского возрождения» продолжается и в связи с его глобальным характером становится самым важным из идеологических движений современности. Кроме того, идеи «реинтерпретации» ислама, с целью превращения его в лидирующую силу в глобальном масштабе, побуждают многих исследователей этой проблемы говорить о том, что радикальное исламское движение во всем мире превращается в один из мощных полюсов международной политики.

В третьей главе диссертации - «Роль религии в общей архитектуре политической системе АРЕ» исследуется взаимовлияние государственных и религиозных организаций, взаимоотношения светских партий и неформальных религиозно-политических сил, анализируется проблема возникновения и развития «параллельного исламского сектора» в Египте.

В первом параграфе третьей главы рассматривается эволюция взаимодействия и взаимовлияния государственных и религиозных организаций. Автор отмечает, что реформы, инициированные Мухаммадом `Али (1805-1849 г.г.), представляют собой типичный пример влияния модернизации на мусульманское общество. Мухаммад `Али и его внук - хедив Исма`ил (1863-1883 г.г.) были первыми мусульманскими правителями, начавшими масштабные реформы с целью модернизации жизни общества и превращения Египта в мощное в военном и экономическом отношении государство. Впоследствии в других мусульманских странах, начавших модернизацию по западным образцам, преследовались аналогичные цели (Турция, Афганистан, Иран).

Исламские реформаторские движения в конце XIX в. оказались неспособными остановить локализацию религии, потому что они не нашли поддержки в обществе. Эти движения носили «апологетический» характер и были слабы. Кроме того, внешняя сила, в лице Великобритании, сохраняла контроль над страной. Новая политическая элита Египта была привержена идее секуляризации. Это позволяет говорить о том, что, начиная с реформ Мухаммада `Али и хедива Исма`ила, Египет шел по «западному светскому пути» политического, военного, социально-экономического и правового развития Esposito J.L. Islam and Politics. - Third edition. - Syracuse University Press, 1984. - 335 p. - P. 127.. Попытки религиозных реформаторов побороть движение к секуляризации и предложить свою альтернативу потерпели поражение.

Однако и секуляристы, в свою очередь, не уделили должного внимания проблеме разрешения существенного противоречия, возникшего между их светскими концепциями и религиозной традицией. Возможно, что они привнесли еще больший раскол в отношения между государством и обществом, несмотря на все технические и экономические достижения страны того периода.

Несмотря на продолжающийся отход религии от государственных дел, фундаментальная проблема отношений между религией и государством осталась нерешенной. Концепция гражданства, основанного на сугубо светской идее, в Египте не реализовалась, причем отчуждение индивидуума и общества от государства сохранилось надолго.

В отсутствие твердой «светской политической формулы», или «консенсуса» между религией и государством, египетские власти продолжали использовать религию, как для легитимации своей политики, так и в соперничестве за политическое влияние. При этом любые серьезные попытки вытеснить религию из общественно-политической сферы, либо, наоборот, использовать ее в качестве руководящего принципа политического действия в равной мере приводили к политическим кризисам или социально-политической нестабильности. Примерами могут служить ожесточенные споры в парламенте и прессе Египта об источниках государственного законодательства в середине 1920-х г.г., а также реформа вакфов, выявившие глубокие политические разногласия в обществе по проблеме отношений между религией и государством. Реформа ал-Азхара и его учреждений стала «взрывным» политическим вопросом в конце 1920-начале 1930-х г.г.

Впоследствии, сделав выбор в пользу светского государства без окончательного определения роли религии в политической сфере, египтяне столкнулись с крайне угрожающими проявлениями участия религии в политике. Это выразилось в распространении религиозно-политических движений и организаций, таких как «Братья-мусульмане», «Мусульманская ассоциация молодежи» и «Молодой Египет» («Миср ал-фатат»).

Несмотря на значительный исторический путь, проделанный Египтом в становлении основ светского государства, проблема взаимоотношений между государством и религией не потеряла своей остроты, и даже стала одним из основных источников социально-политической напряженности, фактором, влияющим на внутреннюю и внешнюю политику государства.

Феномен «возвращения к религии» охватил многие слои общества: средние классы, крестьян и землевладельцев, а затем и группы, стоявшие на более высоких социальных ступенях, особенно те, которые накопили благосостояние посредством коммерческой деятельности и торговли недвижимостью, либо занимались предпринимательством за рубежом, в богатых нефтеносных государствах Персидского залива. Исламизация этих групп явилась отражением их попытки найти психологическое равновесие, в условиях коренных политических, экономических и культурных изменений в их жизни. Этот процесс создал социальную базу для возрождения и роста влияния политических движений, нашедших в религии фундаментальную идеологическую опору. Свою несомненную роль сыграло также возвращение исламистских политических организаций к политической активности после освобождения их лидеров и членов из тюрем.

Автор подробно проанализировал возникновение и эволюцию организации «Братья-мусульмане», основанную школьным учителем Хасаном ал-Банной в 1928 году в г.Исмаилия (АРЕ).

В первые годы своего существования «Братья-мусульмане» концентрировались на вопросах нравственного совершенствования мусульман и социальной реформе, что привлекло к их движению множество сторонников. Они содержали небольшие больницы, строили мечети и школы, создавали местные общественные клубы. К 1949 г. «Братья-мусульмане» имели уже около 2 тысяч филиалов по всему Египту, а их ряды насчитывали примерно 600 тысяч человек. Примерно таким же было число «сочувствующих». Филиалы организации, как правило, стояли из просветительского центра, мечети, школы, клуба или небольшого производственного предприятия.

«Братья-мусульмане» быстро превратилась в религиозно-политическую организацию с широкой сетью филиалов. Членство организации вышло за рамки своей первоначальной социальной базы и охватило городские средние классы, включая юристов, судей, госслужащих, военных и студентов. «Братья-мусульмане» активно вовлекались в политику, особенно посредством своей антибританской и антипалестинской деятельности. Их целью было создание исламского государства в Египте. Однако это неизбежно привело их к открытому противостоянию с государством. В 1950-60 г.г. Г.А.Насер (1954-1970) провел ряд широких арестов членов организации.

Лишь после прихода к власти А.Садата (1970-1981) крупнейшая исламистская организация Египта «Братья-мусульмане» возобновила свою пропагандистскую работу и стала расширять свои ряды. «Братья-мусульмане» разработали новую стратегию «исламизации из центра», начав работу по инфильтрации в такие «промежуточные» общественные институты, как университеты, студенческие и преподавательские клубы, профессиональные синдикаты. Их проникновение в парламент Египта ознаменовало собой поворотный момент в истории этой организации, которая раньше далеко отстояла от парламентской политики.

Второй параграф посвящен взаимоотношениям официальных светских партий и движений с неофициальными религиозно-политическими силами и их становлению в качестве самостоятельного компонента политической системы современного Египта.

Автор считает, что более внимательный взгляд на внутриполитическую ситуацию в ряде арабских стран, показывает не только наличие противостояния между государством и религиозно-политическими силами, но и отсутствие единства в каждом из двух «лагерей», а также существование между ними постоянно меняющегося политического пространства, в котором действуют коалиции различных политических движений и группировок. В самих правящих кругах этих стран существуют фракционные расхождения.

В Египте, имеющем давние традиции политического плюрализма сложилась непримиримое противостояние светской и исламистской оппозиции. В этих условиях, возникший в стране феномен т.н. «ограниченного политического плюрализма» отражает понимание правящей элитой Египта необходимости либерализации внутриполитической жизни путем постепенных реформ, результатом чего стало достаточно свободное выражение своих политических убеждений среди широких групп населения, в том числе профсоюзов, студенческих организаций, судей, интеллигенции, представителей прессы.

Важное место в политической системе египетского общества заняло движение профессиональных союзов, о чем свидетельствуют, например, прошедшие в 2001 г. выборы в профсоюзе адвокатов Египта (основан в 1912 г.), которые позволили расшевелить водоем правозащитной жизни страны. В качестве примера можно привести проведение в октябре 2006 г. очередных выборов в Генеральную федерацию профсоюзов (ГФПС), получивших широкое освещение в прессе, ввиду участия в них кандидатов от «Братьев-мусульман», впервые выступивших под лозунгами своей организации.

В современном Египте спектр мнений, находящих выражение в СМИ, значительно расширился за последние десятилетия, судебно-правовая система стала более независимой. Более того, в страну за последние годы вернулось немалое число политических эмигрантов, а растущее количество разного рода «правозащитных организаций» и других НПО, занимающихся развитием гражданского и правового общества, свидетельствует о достаточно умеренном отношении властей к общественно-политическому плюрализму.

Одной из характерных черт политической жизни АРЕ стало то, что партии, позиционирующие себя в качестве светской оппозиции, пытаются выступить в роли сил, бросающих вызов исламистам, используя для этого «трибуну» независимой прессы. При этом они пытаются также оказать давление на государство с целью добиться от него расширения сферы своей политической деятельности. Публикации и выступления лидеров светской оппозиции, в том числе содержащие критику в адрес властей, являются важным объектом исследования, так как отражают многие ключевые тенденции развития взаимоотношений между различными официальными и неофициальными политическими силами страны на протяжении нескольких десятилетий.

Основой создания в Египте «контролируемой многопартийной системы» стало принятое в 1975 г. президентом А.Садатом решение о создании в рамках Арабского социалистического союза (АСС) трех политических платформ: центристской (правящее большинство), левой и правой.

В целом, в Египте зарегистрирована и официально действует 24 партии, хотя деятельность некоторых из них практически заморожена, еще несколько партий находятся на стадии регистрации. Самой крупной является пропрезидентская Национально-демократическая партия.

Национально-демократическая партия (НДП), образованная на основе АСП, бывшей «центристской» платформы АСС. Решение о ее создании было объявлено А.Садатом в июле 1978 г. В январе 1982 г. чрезвычайный съезд НДП избрал председателем партии нового главу Египта - Мухаммада Хосни Мубарака, который в феврале 1983 г. одобрил программный Документ об идеологических рамках правящей партии. Gordon J. Arab Republic of Egypt//Delury G.E. (ed.). World Encyclopedia of Political Systems and Parties.-3rd edition (ed. By Deborah A.).-New York, 1999.-385 p.-P.327.

Приоритетной целью партии было провозглашено обеспечение благосостояния народа, установление справедливости и согласия в обществе. Средствами решения этих задач были названы религия, арабский национализм и демократический социализм.

Массовая поддержка и широкая партийная структура позволили НДП установить контроль над политическими процессами в стране, что и дало повод охарактеризовать партийную систему Египта как «контролируемую многопартийность».

На парламентских выборах в 2000 г. она вышла на доминирующие позиции, получив вместе с примыкавшими к ней независимыми кандидатами 388 мест в Народном собрании. В 2005 г. правящая НДП сохранила за собой две трети (314) мест в парламенте, хотя и столкнулась с конкуренцией самой сильной за время независимого Египта парламентской оппозицией.

Светские партии Египта (ЛСП, НПП, НПЮП, СПТ и др.) на протяжении значительного периода их развития оставались менее влиятельными, чем партия власти и исламистская оппозиция. Основной недостаток заключался в противоречивости их идеологических подходов. Они не имели достаточного политического и социального ресурсов, которыми обладали их оппоненты - правящая партия и исламисты. Кроме этого они не смогли распространить свое влияние на широкие массы населения и игнорировали социально-политические и культурные реалии времени. Все это способствовало ослаблению левых движений Египта и утрате ими своих позиций.

Политическое влияние исламистов среди части населения стало главной проблемой не только для левых, но и властей. Прежде всего, религиозно-политические группы всегда весьма активно пытались завоевать поддержку электората, особенно тех избирателей, которые симпатизировали левым силам и националистам. Используя «понятный» народу язык и религиозную символику, делая главный упор на ценности единства уммы и справедливости, исламисты достигали больших успехов в завоевании доверия электората.

Третий параграф третьей главы посвящена одной из основных проблем Египта становлению и развитию «параллельного исламского сектора» и радикального ислама в АРЕ.

В данном разделе диссертант исследует актуальную для Египта проблему «параллельного исламского сектора». Автор делит данный сектор на три категории:

· частные мечети;

· исламские общественные организации-благотворительные, культурные и просветительские общества, школы, медицинские учреждения и др.;

· исламские коммерческие предприятия-банки, инвестиционные компании, производственные предприятия, издательские дома и др.

Одной из наиболее ярких тенденций институционального развития Египта в 1970-80-е г.г. был беспрецедентный рост количества частных мечетей. В отличие от государственных (хукумийа) мечетей, которые управляются правительственными фондами и где работают назначенные властями имамы, частные (ахлийа) мечети - это самоорганизующиеся институты, созданные на средства частных пожертвований и укомплектованные имамами, которых выбирают сама община. Согласно некоторым данным, число частных мечетей в Египте возросло с 20 тысяч в 1970 г. до более 46 тысяч в 1981 г. Из них только 6 тысяч непосредственно управлялись Министерством вакфов АРЕ. В 1991 г. в Египте уже действовали 91 тысяча мечетей, включая 45 тысяч частных мечетей и 10 тысяч молебные комнаты (завийа). В декабре 1992 г. египетский журнал «Ахир са`а» насчитал 60 тысяч частных мечетей в стране. В настоящее время в Египте действуют свыше 120 тысяч соборных мечетей, не считая около 900 тысяч молитвенных мест. К середине 2005 г. около 92 тысяч мечетей Al-Ahram, Cairo. - June 23, 2005. управлялись Министерством вакфов АРЕ.

Кроме того, параллельный исламский сектор включил в себя тысячи полунезависимых религиозных некоммерческих организаций - джами'ат. Рост числа таких организаций можно рассматривать как часть широкого распространения неправительственных организаций (НПО) в Египте в эпоху Х.Мубарака. Однако, в отношении данных ассоциаций термин «НПО» представляется не совсем правильным, потому что в Египте учреждения неправительственного сектора подлежат государственному контролю. Исследователи отмечают, что общее число неправительственных (частных) некоммерческих организаций (ННО) в Египте в начале 1990-х г.г. составляло от 14 до 15 тысяч, хотя по некоторым данным их было 30 тысяч. С. Бен-Нефиса Пэрис утверждает, что их количество достигало 11360, из них 27,6% относились к исламским. По ее данным, в 1990 г. в Египте действовали более 3 тысяч исламских ННО Ben-Nefissa S.P. NGOs, Governance and Development in the Arab World Management of Social Transformations-MOST.-Discussion Paper No.46.-April 3,2001.-Vol.4, No.15.-http://www.unesco.org/most /nefissae.htm; Revel M., Roca P.J. Les ONG et la question du changement//Deler J.P., Faurй Y.A.,Roca P.J. ONG et dйveloppement.-Paris, Karthala, 1998.-221 p.. Однако уже в 1994 г. таких организаций в Египте было уже 8 тысяч. В настоящее время общее количество НПО в Египте составляет более 20 тыс. http://uk.oneworld.net/guides/egypt/development

В 1980-90-е гг. учреждения исламского параллельного сектора, прежде всего, напрямую способствовали не демократическим преобразованиям, а скорее «исламистской мобилизации населения». Во-первых, они обеспечивали финансовой и технической поддержкой исламистские группы с политической «повесткой дня», включая исламистские студенческие организации (джама`ат), «Братьев-мусульман» и другие подпольные религиозные радикальные группировки. Во-вторых, они создавали условия для идеологической обработки населения, создания сети «независимых» религиозно-политических активистов и расширения базы исламистских организаций, вовлеченных в политику.

В 1970-х г.г., помимо «Братьев-мусульман», возникли другие, более радикальные, воинственные группы Египта, ратовавшие за «возрождение ислама», прежде всего «ат-Такфир ва-л-Хиджра» («Обвинение в неверии и уход») и «ал-Джихад». Кроме того, возникли множество военизированных организаций, разделяющих общую цель создания «исламского Египта», хотя они и отличались друг от друга по своей структуре, руководству и тактике. Эти организации находили в египетском обществе много последователей, которые разделяли их цель, но не поддерживали их тактику и методы борьбы.

Анализ процесса «ре-исламизации» Египта показывает, что исламистские активисты в основном выступают с популистскими призывами и проводят активную пропагандистскую деятельность, связывая ислам с идеями социальной справедливости и защиты неимущего населения и трудящихся. При этом, они создают такие общественные структуры, как мечети, школы, больницы, банки, профсоюзы, функционирующие «параллельно» государственным и официальным религиозным структурам. Их лидеры преимущественно апеллируют к простому народу, а контролируемые исламистскими организациями структуры вовлекаются в благотворительную и просветительскую работу с верующими, как с наиболее социально уязвимыми слоями населения, так и с представителями интеллигенции и студенчества.

Такая «общественная» работа позволила египетским исламистам сформировать широкую «базу» среди широких социальных кругов, что создало проблему возрастания влияния религиозной оппозиции, представляющей серьезный вызов стабильному развитию и единству общества, а также позициям правящей элиты и светских сил АРЕ.

В четвертой главе - «Эволюция религиозного фактора в современном АРЕ» - исследуются такие вопросы, как: радикальные исламские организации и движения Египта и их влияние на религиозную и социально-политическую ситуацию в стране, роль внешнего фактора во внутренней политике АРЕ и трансформация международных позиций «Братьев-мусульман», пути модернизации политической системы и ее влияние на эволюцию религиозного фактора в Египте. Глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе четвертой главы раскрывается деятельность и основные идеологические положения радикальных исламских организаций и групп АРЕ. Автор указывает, что деятельность радикальных исламистских организаций Египта приобрела ярко выраженный антигосударственный характер и давно превратилась в угрозу стабильности всего региона. Одними из наиболее непримиримых радикальных исламских организаций являются «ал-Джихад» («Джихад») (основатель-Абд ас-Салам Фараг), «ал-Гама'а ал-исламиййа» («Исламское общество») (духовный наставник - Омар Абд ар-Рахман) и «ат-Такфир в-ал-Хиджра» («Обвинение в безбожестве и уход») (основатель - Шукри Мустафа). В их идеологии в той или иной форме отразились идеи С.Кутба о свержении государственной власти революционным путем.

Исследования показывают, что внутри исламского движения в Египте существуют множество различных организаций. К ним относятся: официальные религиозные учреждения, национальные религиозные общины, благотворительные религиозные общества, суфийские тарикаты, подпольные религиозные организации и группы.

Радикальный (политизированный) ислам является наиболее серьезным противником нынешнего режима. Внутри этого течения действуют различные радикальные религиозные организации и группы, фундаменталистские общества и независимые имамы частных мечетей.

Организации радикального исламского течения в Египте можно разделить на три основных течения: организация "Братья-мусульмане", джихадистское течение (ал-Джихад, ал-Гама'а ал-исламийа) и такфиритское течение (ат-Такфир в-ал-Хиджра). Их целью является - силовое свержение законного правительства, построение исламского государства и общества на основе шариата, которое в дальнейшем должно объединиться с другими исламскими государствами и образовать новый "халифат".

Демонстрируя свой «отход от радикальных методов борьбы», «Братья-мусульмане» добились серьезного успеха на прошедших в ноябре-декабре 2005 г. парламентских выборах в Египте. Их представительство увеличилось в Народном собрании Египта с 17 до 88 мест, то есть более чем в пять раз, хотя сами исламисты ожидали получить около 70 мест.Согласно действующему законодательству, в парламенте страны - 454 депутата, из них 444 избираются в ходе выборов, 10 назначаются президентом. 12 декабря 2005 г. Х.Мубарак подписал указ о назначении 10 депутатов, половина из которых представлена коптами.

В связи с достижением ощутимых результатов «Братьями-мусульманами» на выборах в парламент 2005 года, автор более детально останавливается на новых тенденциях в идеологии и тактике этой организации.

Инициированная «сверху» либерализация политических «правил игры» в Египте моментально дала результаты и вывела на политическую сцену страны радикальные исламистские силы, настроенные на активную деятельность и продолжение целенаправленной борьбы за обретение политической и государственной власти. При этом на текущем этапе египетские «Братья-мусульмане» будут придерживаться тактики «показательной умеренности», что отличает их от многих других исламских организаций Египта и ряда мусульманских стран. Однако демонстративный отказ «братства» от насильственных методов борьбы не привел к изменению их целей и радикальных позиций по отношению к светскому государству и обществу, что будет оставаться источником возобновления острой конфронтации между исламистской оппозицией и правящими силами Египта, дестабилизации общественно-политической ситуации в стране.

Во втором параграфе рассматривается роль и значение внешнего фактора во внутренней политике АРЕ, а также влияние международных позиций «Братьев-мусульман» на внутреннюю политику Египта.

Автор отмечает, что результаты проведения «свободных альтернативных выборов по западным образцам» в Египте оказались неоднозначными и обескураживающими для политических и экспертных кругов Запада, прежде всего США. Успех «Братьев-мусульман» на парламентских выборах, в условиях отсутствия реальной либеральной и светской «альтернативы», поставил перед Западом сложнейшую дилемму: игнорировать исламистов как политическую силу или начать их «вовлечение в диалог» по вопросам развития Египта.

«Братья-мусульмане» в Египте воспользовались «брешью» в политической системе страны, «пробитой» под давлением Вашингтона на египетское руководство. Однако очевидная слабость светской оппозиции, проявившаяся в ходе президентских выборов, подтвердила опасения тех международных экспертов, которые давно предупреждали Вашингтон о возможном выдвижении в этой стране антиизраильских и антиамериканских сил в качестве «альтернативы» правящему режиму. Особенно серьезные опасения вызвала активизация «Братьев-мусульман» с их критикой американской политики на Ближнем и Среднем Востоке.

Диссертант доказывает, что политика «демократизации по Западным лекалам» даёт на Ближнем Востоке непредвиденные, а в большинстве случаев обратный эффект, как это было в Палестине с приходом к власти ХАМАС и в Ираке вместе с победой на парламентских выборах Объединенного иракского альянса, в котором доминируют шиитские религиозные партии.

Детально анализируя существующие на Западе мнения о возможном приходе исламистов к власти, автор отмечает отсутствие единого подхода по данному вопросу.

Вместе с тем, серьезный импульс переосмыслению подходов Запада в отношении исламизма придали отмеченные выше события в Палестинской автономии и значительное усиление влияния шиитской организации «Хезбуллах» в Ливане.

Итоги выборов последних лет в ряде стран Ближнего Востока показывают, что политическая стабильность и постепенная эволюция традиционалистских мусульманских обществ в сторону построения современных государств оказались перед серьезной угрозой. Негативную роль в этом сыграли попытки ускоренной политической модернизации и навязывания им «западной модели демократии», без учета сложного контекста исторического, политического, социально-экономического и духовно-культурного развития народов этих государствСатановский Е. Россия и последствия ускоренной модернизации Ближнего и Среднего Востока // Международная жизнь. - М.: Международная жизнь, МИД РФ.-№6.-С. 76-87.. Ситуация в Палестине, Ираке, Ливане, Египте, в результате прихода к власти исламистов как «продукта демократизации», ясно показывает, что не всегда западные образцы общественно-политических преобразований могут подходить другим государствам, способствовать социально-экономическому прогрессу и улучшению их взаимоотношений с западным миром. Более того, как отмечают некоторые западные исследователи, внешние силы «должны быть очень осторожными в поддержке гражданского общества (в арабо-мусульманских странах) в качестве «ответа» авторитаризму на Ближнем Востоке».Yom S.L. Civil Society and Democratization in the Arab World // The Middle East Review of International Affairs.-Volume 9, No. 4, Article 2 -December 2005.

Стараясь быть последовательными в продвижении демократии, США и европейские страны оказались перед выбором между двумя основополагающими принципами своей современной политики: 1) необходимость борьбы с экстремизмом и терроризмом; 2) приверженность поддержке всех «демократических движений» в мусульманских странах.

В последние годы оживились дискуссии внутри самого исламского движения по проблеме внешнеполитических позиций. Так, например, некоторые члены движения, относящиеся к молодому поколению «Братьев-мусульман», выразили заинтересованность в налаживании диалога с США, но признали, что это будет сопряжено с серьезными рисками. Один из рисков состоит в том, что египетские власти могли бы обвинить «Братьев-мусульман» в тайном сотрудничестве с внешними силами в целях подрыва существующего режима. Кроме того, ничем не скрываемая антиамериканская и антизападная линия «Братьев-мусульман», дает исламистам тактические преимущества: она помогает лидерам ассоциации сохранять легитимность перед лицом самых жестких противников сотрудничества с Западом.

Анализируя внешнеполитические реалии, диссертант делает вывод о том, что США, призывающие Египет «возглавить путь к реформе» на Ближнем Востоке, по-видимому, утрачивают иллюзии о преимуществах демократии в этой арабской стране.

В третьем параграфе главы рассматриваются пути модернизации и реформирования политической системы и ее влияние на эволюцию религиозного фактора в Египте.

Автор ставит конкретный вопрос - насколько прочны позиции правящего режима в АРЕ, какой характер примет эволюция ее политической системы, как будет меняться расклад внутриполитических сил, среди которых значительное место занимают представители исламистской оппозиции.

Сталкиваясь растущими внутренними и внешними вызовами, в том числе с критикой в адрес жесткой авторитарной модели власти в АРЕ, президент Х.Мубарак и НДП (правящая партия Египта) отвечают на это целым рядом поэтапных политических реформ. Их можно разделить на три категории: внесение поправок в отдельные статьи Конституции АРЕ и законы, регулирующие политическую деятельность; создание новых «независимых» органов контроля; отмена законов или правил, противоречащих принципу обеспечения гражданских свобод. Такие меры ясно свидетельствуют об усилиях государства, направленных на осторожную либерализацию политической системы страны в русле руководящих принципов НДП для контроля над общественно-политической ситуацией на средне- и долгосрочную перспективу. При этом, несмотря на усилия руководства АРЕ по недопущению укрепления позиций оппозиционных сил, многие предпринятые меры по модернизации НДП и других политических институтов, расширению сферы активности гражданского общества, изменению ряда законов ясно показывают продвижение Египта по пути демократизации. Причем, для арабского мусульманского государства проведение таких широких реформ за относительно короткий исторический период можно бесспорно считать намного более значимым продвижением по пути демократизации, чем на Западе.