Беларусь

Наименее всего контролируя коррупцию и верховенство закона, Беларусь является самым политически стабильным государством Восточного Партнерства. World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit. Помимо прочего, Беларусь является авторитарным государством и зачастую в литературе ее называют «последним диктаторством в Европе». Bosse G., Korosteleva-Polglase E. Changing Belarus? The limits of EU governance in Eastern Europe and the promise of partnership //Cooperation and conflict. 2009. Vol. 44. №. 2. P. 144. Начиная с 1994 года, страной управляет авторитарный лидер А. Лукашенко. Л. Вэй считает, что ему удалось создать столь устойчивый авторитарный режим благодаря ряду локальных факторов, свойственных стране. В отличии от Молдовы и Украины, Беларусь не является столь гетерогенным этнически государством. Way L. Op. cit В стране преобладает русская национальная идентичность и большинство белорусов знают и белорусский, и русский языки. Ibid.Данный фактор облегчает не только управление, но в условиях слабого государства 90-х способствовал авторитарной консолидации. Кроме того, консолидировать режим А.Лукашенко удалось благодаря централизованному контролю над экономикой, что помогло ему предотвратить появление влиятельных и богатых олигархов, способных противостоять ему. Ibid. Внешний фактор российского влияния также играет немаловажную роль в поддержании недемократического режима страны. Е. Коростелева с соавтором считает, что отношения с Россией всегда были приоритетнее для Беларуси, нежели партнёрство с ЕС. Геополитические границы были сдвинуты в сторону Запада только когда Беларуси нужно было что-то получить от России. Bosse G., Korosteleva-Polglase E. Op. cit. Р. 155. Дело в том, что именно Беларусь получает российский газ по самой низкой цене, а потом перепродает его на мировом рынке значительно дороже. Way L. Op. cit. Высокие доходы от ресурсов не только делают Беларусь наиболее зависимой от России, но и позволяют Лукашенко покупать лояльность элит, обеспечивать экономический рост в стране и стабильность, при этом контролируя экономику, медиа и предотвращая демократизацию. В данном случае, пожалуй, российское влияние и доходы от нефти, как и недемократический режим, представляют собой наиболее серьезное препятствие для влияния ЕС на Беларусь.

Украина

Кризис 2014 года, война на Донбассе и аннексия Крыма серьёзно сказались на таком показателе качества управления как политическая стабильность. Данные события также заметно ослабили отношения между Украиной и Россией, приведя к санкциям с обеих сторон, непризнанием России смены власти на Украине и активной риторике против друг друга в СМИ. Будучи важной территорией на пути российского газа в Европу, Украина также заметно снизила свою зависимость от газа из России, пытаясь переориентировать на европейский энергетический рынок. Wolczuk K. Op. cit. P. 130. Ослабевшие связи с Россией усилили зависимость Украины от ЕС. Имея Соглашение об Ассоциации с ЕС, Украина сегодня получает наибольшую материальную поддержку от ЕС, созданы Группы Поддержки для страныUkraine//European Commission [Электронный ресурс] URL:https://ec.europa.eu/neighbourhood-enlargement/neighbourhood/countries/ukraine_en (дата обращения: 13.03.19), а также Украина стала лидером по выполнению норм и стандартов ЕС. Eastern Partnership Index 2017. Op. cit. P.18. Как и в случае Грузии, в 2017-ом году гражданам Украины был открыт безвизовый въезд в Шенгенскую зону и усилена экономическая интеграция с ЕС, наблюдется рост товарооборота между Украиной и союзом. Ibid. P. 36. Несмотря на сближение с ЕС, Украина остается плохо управляемой страной и причины в этом кроются не только в ситуации на Донбассе. Как отмечает Л. Вэй, Украина является очень поляризованной этнически страной. Западная часть страны исторически была ближе в Европе, именно западные украинцы в большинстве своём участвовали на Майдане и выступали против того, что тогда действующий президент Янукович хотел отметить подписание давно намеченного Соглашения об Ассоциации с ЕС. Way L. Op. cit. Восточная же часть населена русскоязычным населением, чувствующим свое единство с Россией. Влиятельные кланы Донецка привели в власти дружественно настроенного к России Януковича. Ibid. Данная гетерогенность используется в политических целях, для мобилизации населения в поддержку того или иного кандидата или определенного курса. Ibid. Л. Вэй пишет о том, что данная поляризация хоть и оказала влияние на развитие плюрализма на Украине и предотвратила появление консолидированного авторитарного режима, также негативно сказывается на слабости государственного потенциала и партий, процветании коррупции, что влияет на низкое качество управления.

Армения

Судя по оценкам Всемирного Банка, это государство кавказского региона опережает другие страны Восточного Партнерства за исключением Грузии, по показателю государственной подотчетности. World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit. В отличии от Молдовы и Украины, Армения не поляризована этнически, а единая национальная идентичность является мощным инструментом для мобилизации. Way L. Op. cit. Единство армян обусловлено многими историческими проблемами, в частности, как отмечает Л. Вэй, наличием замороженного Нагорно-Карабахского конфликта между Арменией и соседним Азербайджаном. Однако препятствием к улучшению качества управления являются также конфликты среди элит и кланов, не желающих проводить многие преобразования. Тем не менее, в связи с событиями «Бархатной революции» существует вероятность демократизации и проведения реформ. Eastern Partnership Index 2017. Op. cit. P. 70.Стоит отметить, что в отличии от Грузии, Украины и Молдовы, Армения не заключила Соглашение об Ассоциации с ЕС. Россия настояла на отмене подписания данного соглашения, предоставив Армении членство в Таможенном союзе. Bцrzel T. A., Lebanidze B. Op. cit. Р. 30. В целом, отношения Армении с Россией являются более крепкими, нежели чем у Грузии, Украины и Молдовы и Россия остается одним из главных торговых партнеров Армении. Cameron D. R., Orenstein M. A. Op. cit. P. 28.

Азербайджан

Режим в стране представляет собой консолидированный авторитаризм, с самыми низкими, после Беларуси, показателями демократичности, свободы СМИ и независимости судов из всех стран Восточного Партнерства. Eastern Partnership Index 2017. Op. cit. P. 83. Тем не менее, в стране самый высокий экономический рост и экономическое развитие в целом. Ibid. P. 88.Дело в том, что в отличии от всех изучаемых нами кейсов, Азербайджан является богатой ресурсами страной и наименее зависим от поставок российского газа. Государство не входит ни в один патронируемый Россией союз, а отношения с Россией строятся только путем двухсторонних соглашений. Ibid. P. 85. Главным торговым партнером Азербайджана является ЕС, куда Азербайджан также экспортирует свой газ. Ibid. P. 86. Имея ресурсную подушку безопасности и покупную лояльность, Азербайджан пожалуй, наименее зависим от кондициональностей обоих внешних акторов. Пришедший еще в 90-ые годы президент Алиев сумел консолидировать режим в авторитарное направление, ставя на ключевые посты членов своей семьи. Way L. Op. cit.

3.3 Сбор и обработка данных для проведения качественного сравнительного анализа (fsQCA). Кодировка переменных и установление пороговых значений

Исходя из выделенных нами факторов и соответствующих им гипотез, мы собрали и обработали данные. Следует отметить, что охватываемый нами временной промежуток для fsQCA анализа это 2009-2018 гг., с момента старта инициативы Восточного Партнерства. Как правило, при проведении QCA анализа, исследователи берут средние либо медианные значения переменных. У данного подхода есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, среднее/медианное значение показывает общую закономерность, не учитывая влияние каких-либо выбросов, как, к примеру революции на Украине в 2014 г., которая серьезно повлияла на политическую стабильность в стране как один из показателей качества управления. С другой стороны, такой подход не учитывает временную динамику, изменение показателей во времени и годовые особенности. Чтобы преодолеть этот недостаток QCA анализа мы в последствии проведем регрессионный анализ панельных данных, позволяющий учесть временную динамику. Однако проследить общий тренд и роль тех или иных факторов нам позволит именно метод QCA.

Чтобы измерить связи между странами Восточного Партнерства и ЕС мы использовали уже упомянутый нами раннее Индекс Восточного Партнерства, измеряющий связи между бизнесом, гражданским обществом и правительствами в сфере безопасности, торговли и мобильности граждан. Eastern Partnership Index 2017. Op. cit. Значения данного Индекса варьируются от 0 до 1 и представляют собой сумму нескольких показателей, поэтому мы решили не калибровать уже исходное медианное значение, а всего лишь рассчитали суммарное за период 2009-2018гг.

Для измерения связей с другим внешним партнером - Россией, мы использовали операционализацию, предложенную Д. Р. Камероном и М. А. Оренштейном Cameron D. R., Orenstein M. A. Op. cit. P. 1-44. и брали членство стран Восточного Партнерства в международных организациях, патронируемых Россией. Мы не учитывали процент русского язычного населения, проживающего в странах Восточного Партнерства, так как у нас уже существует фактор этнической фракционализации населения в целом. Мы также не включаем зависимость от поставок российской нефти и газа, так как у нас есть показатель богатства ресурсами в целом, и также потому, что при попытках включить данный показатель результаты не отличались от показателя членства в организациях. Мы не нашли никаких теоретических предпосылок, позволяющих нам установить пороговые значения, поэтому в данном случае пороги были установлены исходя из данных. Мы брали членство стран в таких организациях как СНГ, ЕАЭС и Таможенный союз. Государства-участники организаций получали один балл за членство. Так, к примеру, в нашей выборке Беларусь и Армения состоят в наибольшем количестве международных организаций (3), патронируемых Россией, что мы брали как верхний порог. Грузия и Украина не вступают в данные организации, что мы обозначили как 0. Порогом для включения и невключения в сет было промежуточное значение 1.5.

Данные об этнической фракционализации населения были взяты нами из исследования К. Десмета, И. Ортуньо-Ортина и Р. Вачарга. Desmet K., Ortuсo-Ortнn I., Wacziarg R. Op. cit. P. 2479-2513. Авторы измеряют вероятность, с которой два рандомных человека из страны будут относиться к одной и той же этнолингвистической группе. Ibid. P. 2488. Мы следуем калибровке В. Чеботарь и М. П. Винка и устанавливаем следующие пороги: 0.8 для сильной этнической фракционализации, 0.495 как пороговое значение и 0 для отсутствия фракционализации и исключения из множества (ближе к 0). Cebotari V., Vink M. P. A configurational analysis of ethnic protest in Europe //International Journal of Comparative Sociology. 2013. Vol. 54. №. 4. P. 320. От 0.495 до 0.8 по шкале располагаются кейсы в высокой этнической фракционализации, от 0.495 до 0 со средней, а 0 говорит об отсутствии данного фактора.

Далее мы включаем переменную ВВП на душу населения в качестве предпосылки, что экономический рост влияет на улучшение качества управления. Мы агрегируем медианные значения за 2009-2018 гг. для данных Всемирного Банка. Всемирный Банк классифицирует страны на четыре группы в зависимости от дохода. Группа с низким уровнем дохода - $ 995 или меньше; с доходом ниже среднего - 996-3 895$; доход выше среднего уровня - 3 896-12 055$ и высокий доход, $ 12 056 или более. Country and Lending Groups. Op. cit. Ни один из изучаемых нами кейсов не попадает в четвертую категорию с высоким доходом, поэтому для установления поровых значений мы будем использовать только первые три категории. Так, предложенная калибровка для QCA анализа такова: 12 056 - граница высокого дохода и (ближе к 1), 3 896 - пороговое значение для включения в множество и 995 для невключения (ближе к 0). То есть, от 0 до 995 располагаются наиболее бедные страны, от 995 до 3896 со средним доходом, а от 3896 до 12056 с высоким.

Мы также используем данные Всемирного Банка для переменной запасы ресурсов, которая измеряется в процентном соотношении полученной от ресурсов ренты от ВВП. Страны можно отнести к группе богатых ресурсами если ренты от ресурсов составляет от 10-21% ВВП. Auty R. M. Op. cit. P. 11. Мы полагаем, что от 5-10% страны средне богаты ресурсами, от 10 до 20% относят к богатым ресурсами, а ниже 5% - бедны на ресурсы.

Исходя из гипотезы о связи демократии и качества управления, мы включаем медианные значения открытости режима из данных «Freedom House», измеряемых от 0 до 7 (от демократичности к авторитарности). Эксперты «Freedom House» разделяют страны следующим образом: от 1 до 2.5 свободные страны, от 3 до 5.5 частично свободные и от 5.5 до 7 несвободные. House F. Freedom in the world 2019. Op. cit. Мы руководствуемся этими же порогами для калибровки. Так, авторитарные режимы будут кодироваться от 5.5 до 7 (ближе к 1), 5.5 - 2.5 будут переходные режимы и от 2.5 до 1 демократические (ближе к 0).

В качестве переменной, показывающей поляризацию элит в стране, мы взяли показатель фракционализации элит с «Fragile State Index», разрабатываемым Fund for Peace. Fragile States Index. The Fund for Peace. Op. cit. Данный показатель изменяется по годам и представлен для всего интересующего нас периода. Стоит отметить, что его значения не сильно варьируются для интересующих нас стран, что вызывает сложность при проведении качественного сравнительного анализа. Мы пытались добиться большей вариативности путем подсчета эффективного числа парламентских партий и вето-игроков в системах стран Восточного Партнерства, однако данные показатели примерно также проявляли себя при проведении анализа, поэтому мы все же решили остановиться на фракционализации элит. Данный показатель варьируется от 1 до 10, при чем, чем выше значение, тем сильнее фракционализация элит. Исходя из данных и особенностей составления Индекса, мы установили следующие пороги для калибровки переменной: 10, 7 и 5. Ниже, чем 5 - отсутствие поляризации элит, от 5-7 средняя поляризация и от 7-10 высокая поляризация элит.

И наконец значения зависимой переменной (outcome) взяты нами из данных Всемирного Банка, индикаторов качества управления, для которых мы рассчитали медианные значения. Всемирный Банк ранжирует данные по шкале от -2.5 и 2.5. Мы решили взять такие же пороговые значения для включения во множества. Верхним порогам для высокого качества управления будет 2.5 (ближе к 1), 0 для среднего и -2.5 (ближе к 0) порогом для невключения во множество и низкого качества управления. Стоит отметить, что ввиду особенностей кейсов, которые в принципе могут характеризоваться как страны с недостойным правлением (параграф 1.2), мы будем объяснять результат как синергию факторов, ведущих к сложившемуся управлению. То есть, какой вклад те или иные факторы будут вносить в объяснения управления в целом, а объяснение их положительного или отрицательного влияния будет нуждаться в интерпретации.

Описание кодировки переменных, а также собранных и откалиброванных данных приведены в приложениях (см. Приложение 1. Таблица 1, Приложение 2. Таблица 2).

3. 4 Проведение качественного сравнительного анализа (fsQCA) и его результаты

fsQCA 1.

Качественный сравнительный анализ позволяет выявить необходимые и достаточные условия для обнаружения результата (outcome), при этом выявления данных условий представляют собой отдельные шаги, первым из которых является тест на необходимость. Schneider C. Q., Wagemann C. Op. cit. P. 8.

Таблица 3. Расчет необходимости присутствия факторов для fsQCA 1.

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

При интерпретации результатов необходимо ориентироваться на три вышеприведённых показателя. Условие является необходимым, и мы можем говорить о существовании супер сета при соблюдении довольно высоких значений показателей порогов значимости, релевантности и покрытия (incl.cut = 0.8-0.9, cov.cut = 0.5, ron.cut = 0.6). В данном случае необходимыми условиями являются ВВП на душу населения и связи с ЕС. Мы также проверяем необходимость отсутствия условий для наблюдения результата.

Таблица 4. Расчет необходимости отсутствия факторов для fsQCA 1.

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

В данном случае только отсутствие этнической фракционализации, ВВП, связей с ЕС и авторитарности режима наиболее близко ведет к результату, при условии, что мы сохраняем высоким наиболее значимый показатель включения (incl.cut = 0.8), релевантность=0.5 и снижаем покрытие до 0.5, что все еще является приемлимым.

Мы также рассчитываем различные комбинации необходимых условий и для сокращения их количества используем довольно высокие пороги (incl.cut = 0.9, cov.cut = 0.5, ron.cut = 0.6). В Приложении 3. Таблица 5 приведены все комбинации, прошедшие данный порог. Однако зачастую в выдачах могут появляться противоречащие друг другу условия, поэтому следующим шагом необходимо провести анализ на достаточность условий.

Достаточность условий проверяется путем построения таблицы истинности и ее дальнейшей минимизации. Для сокращения лишних строк в таблицы истинности мы используем порог равный 0.75. Мы не вводим самый высокий порог значимости 0.9 так как в объяснительной формуле мы стремимся покрыть наибольшее возможное число кейсов, а порог 0.75 также предполагает приемлемый уровень значимости.

Таблица 6. Таблица истинности для fsQCA 1.

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

Минимизировать таблицу истинности и получить объяснительную формулу можно путем трех стратегий. Данные стратегии не противоречат друг другу, а различаются комплексностью представляемых результатов и отношением к логическим остаткам. Schneider C. Q., Wagemann C. Op. cit. P. 12. Самое краткое/экономное решение (most parsimonious solution) основано на упрощении предположений для логических остатков, самое комплексное решение (complex/conservative solution) их не учитывает, а третье решение представляет собой промежуточный вариант (intermediate solution). Ibid. P. 12. При этом, как отмечает К. Шнейдер и К. Вагеманн исследователь сам решает, на каких решениях концентрировать внимание. Следуя стандартам проведения QCA, мы сделаем акцент на более упрощенных формулах, дающих значимые результаты.

Таблица 7. Объяснительная формула, полученная путем промежуточного решения для fsQCA1.

M1: ~GDP *EU.LINKAGE*ELITE + ~GDP *ELITE*RU.MEMBERSHIP => QOFG

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

В выдаче объяснительных формул используются три вида знаков. Для обозначения отсутствия условия (~), со значением «или» (+) и со значением «и» (*).

В данном случае мы получили одно решение, ведущее к результату. Качество управления в Грузии, Молдове и на Украине является результатом отсутствия высокого роста ВВП на душу населения, наличием связей с ЕС и поляризацией элит. При этом в случае Армении, условия связей с Россией, поляризация элит и отсутствия роста ВВП объясняют сложившееся в стране управление. Стоит отметить, что ни одно из данных условий не выполняет одновременно условия необходимости и достаточности, так, как только комбинации условий приводят к результату. Schneider C. Q., Grofman B. It might look like a regression equation… but its not! An intuitive approach to the presentation of QCA and fs/QCA results //Conference on “Comparative Politics: Empirical Applications of Methodological Innovations”, Sophia University, Tokyo (Japan). 2006. Р. 18. В то же время, условие отсутствия роста ВВП само по себе является достаточным для объяснения результата, так как оно фигурирует в обоих частях объяснительной формулы и к тому же прошло тест на необходимость (см. Таблица 3). Также проявляет себя и условие поляризации элит, однако исходя из теоретических предпосылок и описания «Fragile State Index», разрабатываемым Fund for Peace, откуда были взяты данные для этого показателя, поляризация элит не связана с улучшением качества управления. Скорее, соревновательность элит необходима для демократичности режима, а поляризация элит, ведущая к конфликтам, нечестности выборов и кризисам приводит к недостойному управлению и его низким показателям, которые и характерны для стран Восточного Партнерства. Условия связей с ЕС и членство в патронируемых Россией организациях не являются ни необходимыми, ни достаточными, так как они вносят свой вклад в объяснение качества управления только в комбинации с другими локальными факторами. Ibid.

fsQCA 2.

Мы также проводим еще один анализ, добавляя переменную, отвечающую за усиление влияния ЕС, а именно наличие следующей ступени партнерства между странами ВП и ЕС - Соглашений об Ассоциации (Association Agreement, AA). Таким образом, мы вводим дихотомическую переменную, значения которой равны 1 для Молдовы, Украины и Грузии и 0 для всех остальных стран (кодировка 0 и 1). Однако наличие данного Соглашения само по себе не является необходимым условием для качества управления в странах ВП, что мы можем видеть путем проверки на необходимость условия.

Таблица 8. Расчет необходимости присутствия факторов для fsQCA 2.

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

Таблица 9. Расчет необходимости отсутствия факторов для fsQCA 2

Источник: расчеты автора в программе RStudio (пакеты QCA, Set methods)

После расчёта необходимости комбинаций условий (см. Приложение 4. Таблица 10) и таблицы истинности (см. Приложение 5. Таблица 11) и ее дальнейшей минимизации мы получили следующую объяснительную формулу.

Таблица 12. Объяснительная формула, полученная путем промежуточного решения для fsQCA 2.

ETHNIC*EU*ELITE + ~GDP*ELITE*RU.MEMBERSHIP => QOFG

Источник: расчеты автора в программе R Studio (пакеты QCA, Set Methods)

В данной формуле мы видим, что роль также играет поляризация элит (для всех случаев). Наличие Соглашения об Ассоциации с ЕС для Молдовы вносит свой вклад в объяснения качества управления, однако не является ни необходимым ни достаточным условием, ровно, как и связи с Россией для Армении. Довольно стабильное недостойное правление в Армении можно объяснить более тесными связями с Россией (и отсутствием Соглашения об Ассоциации) в комбинации и поляризацией элит, но и отсутствием высокого роста ВВП. Весьма медленное улучшение управления в Молдове обусловлено синергией фракционализации элит и общества, когда эффективность правительства ухудшается из-за невозможности принять решения, поляризации геополитической повести между сотрудничеством с ЕС и Россией. Наличие Соглашения об Ассоциации с ЕС хоть и вносит свой вклад в рост качества управления, его одного недостаточно для преодоления данной фракционализации. В целом мы можем видеть, что значимость Соглашения об Ассоциации на качество управления появляется только в случае Молдовы.

Также стоит отметить, что из нашего анализа автоматически программой были исключены кейсы Азербайджана и Белоруссии. Мы предполагаем, что дело в том, что данные кейсы значительно отличаются от других высокими показателями авторитарности режима и роста ВВП, а также богатыми запасами ресурсов в случае Азербайджана, что мешает их группировки с четырьмя другими кейсами. Комплексные формулы для данных кейсов представлены в приложениях, показывающие одинаковые результаты как для связей с ЕС, так и для Соглашения об Ассоциации (см. Приложение 6. Таблица 13).

Проделав качественный сравнительный анализ, мы далее переходим к количественному анализу. Данный этап эмпирического дизайна позволит нам проверить полученные ранее результаты и детальнее разобраться с влиянием выделенных факторов.

3.5 Проведение количественного анализа. Результаты моделей с фиксированным эффектом

Во время сбора данных мы ориентировались на индикаторы, чьи значения были бы доступны для всего охватываемого периода (2004-2018 гг.). Индикаторы качества управления, ВВП на душу населения, запасы ресурсов из баз данных Всемирного Банка доступны для всего периода, ровно, как и показатель фракционализации элит и демократичности режима. Показатель этнической фракционализации является устойчивым во времени, поэтому мы сохраняем его постоянное значение из исследования К. Десмета, И. Ортуньо-Ортина и Р. Вачарга. Desmet K., Ortuсo-Ortнn I., Wacziarg R. Op. cit. P. 2479-2513. Показатель связей с ЕС, взятый нами из ИВП начал измеряться только с 2009 года, поэтому в данном случае мы измеряем только экономические связи (которые отдельно также включаются в ИВП) между странами Восточного Партнерства и ЕС (а также Россией) через экспорт товаров из стран Восточного Партнерства в ЕС и Россию в денежном отношении. Данные о торговле с Европейским союзом были взяты нами с Евростата European Neighbourhood Policy - East - statistics on trade flows with the EU. Op. cit., а с Россией из базы данных Всемирного интегрированного торгового решения. The World Integrated Trade Solution. Op. cit.

Далее мы будем говорить о моделях с фиксированным эффектом, прошедших диагностику на автокорреляцию регрессионных остатков (тест Дарбина-Уотсона со значением равным 2 говорит об отсутствии автокорреляции), мультиколлинеарность (предварительно построив корреляционную матрицу для независимых переменных), гетероскедастичность и т.д. Все модели значимы по статистике Фишера и обладают высокой объяснительной способностью (R-квадрат>0. 75). Во всех моделях длина временного ряда равна 14, учтены робастные ошибки и зависимой переменной является качество управления, количество наблюдений равняется 84. При этом, из-за особенности модели переменная этнической гетерогенности населения автоматически исключается из анализа ввиду отсутствия временной вариации.

В каждой из четырех построенных нами моделей предыдущие значения зависимой переменной (лаг качества управления за прошлый год) являются значимыми и оттягивают на себя значительную объяснительную способность. Тем не менее, другие факторы также показали значимость в различных моделях. Так в Модели 1, 2 и 4 (см. Таблица 14) связи с ЕС оказывают значимое положительное влияние на качество управления в странах Восточного Партнерства. В то время как запасы ресурсов значимо и негативно влияют на качество управления с учетом временного интервала, что показано в Моделях 2 и 4 (см. Таблица 14).

Положительная значимость роста ВВП проявилась только в Модели 3 с учетом демократичности. Режимные характеристики важны в Моделях 1 и 3, однако при добавлении ресурсов, связей и ЕС (и лага зависимой переменной) данные факторы оттягивают на себя все влияние, а демократичность оказывается незначимой.

Таблица 14. Результаты регрессионных моделей с фиксированным эффектом

Источник: расчёты автора в программе Greatl

Стоит отметить, что ни в одной из построенных нами моделей и попыток расчёта других моделей, факторы поляризации элит и связей с Россией не показали свое значимое влияние на качество управления. Мы предполагаем, что в случае поляризации элит, переменная хоть и меняется во времени, но не значительно. Она не была исключена автоматически как переменная этнической фракционализации, но тем не менее могла расцениваться моделью с фиксированными эффектами как мало варьирующаяся во времени и, следовательно, мало влияющая. Что касается переменной, отвечающей за связи с Россией, то как и в качественном сравнительном анализе она оказалось незначимой.

3.6 Результаты эмпирического анализа

Эмпирический анализ привел нас к следующим результатам. Мы однозначно подтверждаем гипотезу №4 о связи ВВП и качества управления, что согласуется с результатами исследований Всемирного Банка. См. например, Kaufmann D., Kraay A., Zoido-Lobatуn P. Op. cit. P. 10-13. Данное условие является необходимым для качества управления, что было показано в тесте на необходимость в fsQCA 1 и fsQCA 2 (см. Таблица 1, 8). Во многом благодаря росту ВВП почти в два раза с 2009 по 2014 гг. Грузии удалось и увеличить свои показатели качества управления. World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit. Мы не можем однозначно говорить о том, что первично, качество управления или экономический рост, но в любом случае, это два взаимосвязанных между собой феномена. Показатель ВВП на душу населения также оказался значимым в количественном анализе, в модели 3 (см. Таблица 14).

Мы также подтверждаем гипотезу №1 о положительных связях стран Восточного Партнерства с ЕС, что согласуется с теоретическими предпосылками С. Левицки и Л. Вэя о положительном воздействии связей и рычагов на демократизацию. Данный фактор прошел тест на необходимость, а в комбинации с отсутствием роста ВВП и поляризацией элит появляется в объяснительной формуле fsQCA 1 для объяснения кейсов Грузии, Украины и Молдовы. Кроме того, значимость связей с ЕС подтверждается в количественном анализе в трех из четырех полученных моделей. Значимость положительного влияния ЕС на страны за пределами ЕС вносит вклад в дебаты об эффективности внешнего управления в целом. Часть литературы утверждает См., например, Bцrzel T. A., Schimmelfennig F. Op. cit. P. 278-296., что влияние ЕС на третьи страны не будет эффективно, так как ЕС не предлагает им перспективу членства, кондициональность слаба и у стран нет стимулов проводить реформы. В то время как другие авторы пишут о влиянии ЕС через policy conditionality Trauner F. Op. cit. P. 774-790., сети Lavenex S. A governance perspective… Op. cit. P. 938-955. или же применяемые нами с помощью ИВП связи с ЕС. Таким образом, мы встаем на сторону второй части авторов, показывающих, что ЕС может оказывать влияние на качество управление за своими границами с помощью отличных от кондициональности и перспективы членства инструментов, ища альтернативы.

Далее, гипотеза №6 о негативном влиянии поляризации элит также подтверждается на примере Армении, Грузии, Молдовы и Украины, фигурируя в обоих fsQCA анализах, что согласуется с теоретическими предпосылками о связи поляризации элит на кланы и их желания извлекать ренты с «недостойным правлением». Gel'man V. Op. cit. P. 501. Однако данный фактор не фигурирует ни в одной из рассчитанных нами регрессионных моделей, что по нашему предположению, можно объяснить низкой вариацией данных во времени. Таким образом, связь данного фактора с качеством управления нуждается в дальнейшем изучении, как теоретическом, так и эмпирическом. Похожая ситуация обстоит с фактором этнической фракционализации. Он прошел тест на необходимость, то есть отсутствие этнической фракционализации необходимо для качества управления (см. Таблица 4, 9). Однако данный фактор появился в объяснительной формуле только для Молдовы в fsQCA 2, как самой этнически гетерогенной стране из изучаемых кейсов и был автоматически исключен из регрессионного анализа из-за отсутствия временной вариации. Тем не менее, до нас связь этничности и качества управления ни раз была проверена эмпирически См., например, La Porta R. et al.Op. cit. P. 1-44., что дает нам основания на данном этапе подтвердить гипотезу №3.

Демократичность режима также оказалось значимой для качества управления, что говорит о принятии нами гипотезы №7. Стоит еще раз отметить, что режимные характеристики зачастую входят в определение и понимание качества управления См., например, Rothstein B. O., Teorell J. A. N. Op. cit. P. 165-190., а демократия и качество управления рассматриваются как взаимодополняемые явления. Отсутствие авторитарности режима прошло тест на необходимость (см. Таблица 4, 9), однако данный фактор не оказался достаточным ни для одного из кейсов. Тем не менее, демократичность оказалась значимой в моделях 1 и 3 регрессионного анализа (см. Таблица 14).

Мы также принимаем гипотезу №5 о негативной связи ресурсов и качества управления, что согласуется с выводами М. Росса о негативном влиянии запасов ресурсов на демократию. Ross M. L. Op. cit. P. 325-361. Однако данный фактор сам по себе не фигурировал как необходимый в fsQCA анализе в том числе из-за того, что богатый ресурсами Азербайджан был автоматически исключен из объяснительных формул. Тем не менее, в регрессионном анализе, проведенном на основании данных для всех кейсов, рента, получаемая с ресурсов, оказалась негативно связанной с качеством управления в моделях 2 и 4 анализа (см. Таблица 14).

И наконец, на основании полученных результатов мы не можем подтвердить гипотезу о связи стран Восточного Партнерства с Россией и их негативном влиянии на качество управления. Данный фактор не прошел тест на необходимость, а появился в объяснительной формуле качества управления только для Армении в синергии с другими факторами. Данный результат подкрепляет теоретические предпосылки См. например, Wolczuk K., Delcour L., Ademmer E. Op. cit. P. 1-18., что влияние России (в отличии от ЕС) в целом не направлено на улучшение качества управления, что опровергает нашу гипотезу №2 о негативном влиянии внешнего актора.

Если говорить о каждом из кейсов, то по результатам fsQCA можно сделать следующие выводы. Довольно стабильное недостойное правление в Армении (к примеру, показатели государственной эффективности не изменялись за изучаемый период World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit.) является результатом отсутствия роста ВВП в синергии с поляризованными элитами и довольно интенсивными связями с Россией. В то время как в Грузии, Молдове и на Украине наблюдается рост показателей качества управления Ibid., обусловленный более интенсивными связями с ЕС. Мы можем говорить о том, что именно этот фактор вносит наиболее весомую роль, так как объяснительные формулы для этих кейсов также содержат отсутствие роста ВВП и поляризацию элит (см. Таблица 7), а отличаются от Армении только влиянием другого внешнего актора - ЕС. Однако в случае Молдовы улучшение качества управления затруднено этнической фракционализацией населения (см. Таблица 12), когда разрозненное общество колеблется между поддержкой и сотрудничеством с ЕС или с Россией. Poll: 48% of Moldovans would vote to join Eurasian Economic Union, 40%- the European Union. Op. cit. В случае Беларуси и Азербайджана улучшение некоторых показателей качества управления, как к примеру государственной эффективности World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit., обусловлено ростом ВВП (они относятся к группе стран со средним доходом на душу населения Country and Lending Groups. Op. cit.). В то же время, показатели подотчетности и в целом картина качества управления осложняется авторитарностью сложившихся в этих странах режимах, неплотными связями с ЕС и богатством ресурсов в случае Азербайджана (см. Приложение 6. Таблица 13).

Таблица 15. Результаты проверки гипотез

Источник: рисунок автора

Заключение

В данной работе мы предприняли попытку ответить на выдвинутый нами исследовательский вопрос: каково влияние институциональных факторов и политики Европейского союза на качество управления в странах Восточного партнерства?

Данный вопрос относится к более широкой области знания. С одной стороны, он включает в себя интерес к качеству управления в целом, к тому, почему одни страны управляются хорошо и эффективно, а другие нет. С другой стороны, мы вносим свой вклад в дебаты о влиянии Европейского союза на качество управления в странах за его пределами, которым не предоставляется перспектива членства в самом ЕС.

Для того, чтобы ответить на вопрос и реализовать задачи исследования мы посвятили первую главу обзору теоретических концепций определения качества управления и описанию сложившегося управления в странах Восточного Партнерства. Из этого пласта литературы мы также выделили локальные факторы, влияющие на качество управления, такие как демократичность режима, экономическое развитие страны (измеряемое в ВВП на душу населения), запасы ресурсов (измеряемые в процентном соотношении от ВВП), уровень этнической фракционализации населения и поляризации элит. Вторая глава была посвящена влиянию внешних акторов на качество управления. Мы определили, что будем измерять и понимать это влияние через связи (концепция «связей и рычагов») между государством Восточного Партнерства и ЕС либо Россией.

Понимая качество управления, определяемое Всемирным Банком как «совокупность традиций и институтов, с помощью которых осуществляется власть» World Bank. 2016. Worldwide Governance Indicators, 1996-2014. Op. cit., в третьей эмпирической главе мы подытоживаем, что оно зависит от выделенных нами из теории и проверенных эмпирически внешних и внутренних факторов. Количественный регрессионный анализ позволяет нам генерализировать положительное влияние с учетом времени связей с ЕС, демократичности режима и роста ВВП на качество управления в странах Восточного Партнерства, ровно, как и отрицательно влияние запасов ресурсов. В то время как качественный сравнительный анализ подтверждает положительно влияние связей с ЕС для Украины, Грузии и Молдовы, а также наличия Соглашения об Ассоциации для Молдовы, которым объясняется улучшение управления в этих странах. В то же время, в целом довольно низкое качество управления, складываемое в этих странах, является результатом медленного роста ВВП, а также высокой фрагментации элит, а в случае Молдовы и этнической фракционализации. Армении, характеризуемой также медленным ростом ВВП и поляризацией элит, не хватает интенсивности связей с ЕС, которые перекрываются связями с Россией. Азербайджан и Беларусь хоть и являются более богатыми странами по ВВП на душу населения, плохо управляются из-за авторитарности режимов, низкой плотностей связей с ЕС и «ресурсному проклятию» в случае Азербайджана. В результате проведенного анализа мы подтвердили гипотезы о положительном влиянии связей с ЕС на качество управления, демократичности режима и экономического развития, ровно, как и отрицательного влияния сильной поляризации элит, этнической гетерогенности населения и больших запасов ресурсов. Гипотеза о негативном влиянии России не подтвердилась.

Таким образом, полученные нами результаты близки к позиции авторов, пишущих о значимом влиянии ЕС на другие страны альтернативными методами См. например, Trauner F. Op. cit. P. 774-790., отличными от перспективы членства и кондициональности. Оба проведённых нами анализа доказали, что ЕС оказывает значимое влияние на страны Восточного Партнерства. Тем не менее, исследовательское поле богато для дальнейших работ. Взятый нами для анализа фактор поляризации элит, характерный для всех стран Восточного Партнерства нуждается в дальнейшем детальном теоретическом и эмпирическом анализе.

Библиографический список

Специальная литература

На русском:

1. Аджемоглу Д., Робинсон Д. А. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты //М.: Аст. 2015. 402 с.

2. Гельман В. Я. Модернизация, институты и “порочный круг” постсоветского неопатримониализма //СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге. 2015.

3. Гельман В. Я. Политические основания «Недостойного правления» в постсоветской Евразии (переосмысливая исследовательскую повестку дня) //Журнал политической философии и социологии политики «Полития. Анализ. Хроника. Прогноз». 2016. №. 3 (82). C. 90-114.

4. Гельман В. Я., Стародубцев А. В. Возможности и ограничения авторитарной модернизации: российские реформы 2000-х годов //Журнал политической философии и социологии политики «Полития. Анализ. Хроника. Прогноз». 2014. №. 4 (75). С. 6-30.

5. Ратникова Т. А. Введение в эконометрический анализ панельных данных //Экономический журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 10. №. 2. C. 267-316.

На английском:

6. Aliyev H. End to informality? Examining the impact of institutional reforms on informal institutions in post-Euromaidan Ukraine //Journal of Contemporary Central and Eastern Europe. 2016. Vol. 24. №. 3. P. 207-221.

7. Al?Marhubi F. The determinants of governance: A cross?country analysis //Contemporary Economic Policy. 2004. Vol. 22. №. 3. P. 394-406.

8. Ambrosio T. Authoritarian backlash: Russian resistance to democratization in the former Soviet Union. Routledge, 2016.

9. Auty R. M. Patterns of rent extraction and deployment in developing countries: implications for governance, economic policy and performance //Advancing Development. - Palgrave Macmillan, London, 2007. Р. 1-25.

10. Bдck H., Hadenius A. Democracy and state capacity: exploring a J?shaped relationship //Governance. 2008. Vol. 21. №. 1. Р. 1-24.

11. Bardakзэ M. Europeanization and Change in Domestic Politics: Impact and Mediation Factors of the Copenhagen Political Criteria in Turkish Democracy: 1999-2005 : дис. - 2007.

12. Bцrzel T. A., Lebanidze B. “The transformative power of Europe” beyond enlargement: the EU's performance in promoting democracy in its neighbourhood //East European Politics. 2017. Vol. 33. №. 1. P. 17-35.

13. Bцrzel T. A., Pamuk Y., Stahn A. The European Union and the promotion of good governance in its near abroad. One size fits all? 2008. P. 1-41.

14. Bцrzel T. A., Schimmelfennig F. Coming together or drifting apart? The EU's political integration capacity in Eastern Europe //Journal of European public policy. 2017. Vol. 24. №. 2. P. 278-296.

15. Bosse G. The EU's relations with Moldova: governance, partnership or ignorance? //Europe-Asia Studies. 2010. Vol. 62. №. 8. P. 1291-1309.

16. Bosse G., Korosteleva-Polglase E. Changing Belarus? The limits of EU governance in Eastern Europe and the promise of partnership //Cooperation and conflict. 2009. Vol. 44. №. 2. P. 143-165.

17. Burlyuk O., Shapovalova N. “Veni, vidi,… vici?” EU performance and two faces of conditionality towards Ukraine //East European Politics. 2017. Vol. 33. №. 1. P. 36-55.

18. Busygina I. Russia-EU relations and the common neighborhood: Coercion vs. authority. - Routledge, 2017.

19. Cameron D. R., Orenstein M. A. Post-Soviet Authoritarianism: The Influence of Russia in Its" Near Abroad" //Post-Soviet Affairs. 2012. Vol. 28. №. 1. P. 1-44.

20. Cebotari V., Vink M. P. A configurational analysis of ethnic protest in Europe //International Journal of Comparative Sociology. 2013. Vol. 54. №. 4. P. 298-324.

21. Charron N., Lapuente V. Does democracy produce quality of government? //European journal of political research. 2010. Vol. 49. №. 4. P. 443-470.

22. Delcour L. `You can lead a horse to water, but you can't make it drink': the EU's and Russia's intersecting conditionalities and domestic responses in Georgia and Moldova //European Politics and Society. 2018. Vol. 19. №. 4. Р. 490-505.

23. Desmet K., Ortuсo-Ortнn I., Wacziarg R. Culture, ethnicity, and diversity //American Economic Review. 2017. Vol. 107. №. 9. P. 2479-2513.

24. Dimitrova A., Dragneva R. Constraining external governance: interdependence with Russia and the CIS as limits to the EU's rule transfer in the Ukraine //Journal of European Public Policy. 2009. Vol. 16. №. 6. Р. 1-42.

25. Fukuyama F. Governance: What do we know, and how do we know it? //Annual Review of Political Science. 2016. Vol. 19. P. 89-105.

26. Fukuyama F. What is governance? //Governance. 2013. Vol. 26. №. 3. P. 347-368.

27. Gani A. Governance and growth in developing countries //Journal of Economic Issues. 2011. Vol. 45. №. 1. P. 19-40.

28. Gдnzle S. Externalizing EU governance and the European Neighbourhood Policy: a framework for analysis //Paper voorbereid voor de Conferentie `The EU as a Global Actor', Dalhousie University EU Centre of Excellence. 2008. P.1-20.

29. Geddes B. Building" state" autonomy in Brazil, 1930-1964 //Comparative Politics. 1990. Vol. 22. №. 2. P. 217-235.

30. Gel'man V. Political foundations of bad governance in post-Soviet Eurasia: towards a research agenda //East European Politics. 2017. Vol. 33. №. 4. P. 496-516.

31. Hardiman N. Governance and State Structures//The Oxford handbook of governance. 2012.

32. Kaufmann D., Kraay A., Zoido-Lobatуn P. Governance matters //Finance Dev. 2000. Vol. 37. №. 2. P. 10-13.

33. Knack S. Aid dependence and the quality of governance: a cross-country empirical analysis. The World Bank, 1999. P. 1-33.

34. Krasner S. D., Weinstein J. M. Improving Governance from the Outside in //Annual Review of Political Science. 2014. Vol. 17. Р. 123-145.

35. La Porta R. et al. The quality of government //The Journal of Law, Economics, and Organization. 1999. Vol. 15. №. 1. P. 1-44.

36. Lavenex S. A governance perspective on the European neighbourhood policy: integration beyond conditionality? //Journal of European public policy. 2008. Vol. 15. №. 6. P. 938-955.

37. Lavenex S. Concentric circles of flexible `EUropean'integration: A typology of EU external governance relations //Comparative European Politics. 2011. Vol. 9. №. 4-5. P. 372-393.

38. Lavenex S., Schimmelfennig F. EU rules beyond EU borders: theorizing external governance in European politics //Journal of European public policy. 2009. Vol. 16. №. 6. P. 791-812.

39. Levitsky S., Way L. A. Linkage versus leverage. Rethinking the international dimension of regime change //Comparative Politics. 2006. P. 379-400.

40. Manners I. Normative Power Europe: A Contradiction in Terms? Copenhagen Peace Research Institute. - Working paper 38, 2000. P. 1-61.

41. Melville A., Mironyuk M. “Bad enough governance”: state capacity and quality of institutions in post-Soviet autocracies //Post-Soviet Affairs. 2016. Vol. 32. №. 2. P.132-151.

42. Mendelski M. The EU's rule of law promotion in post-Soviet Europe: what explains the divergence between Baltic States and EaP countries? 2016. P. 111-144.

43. Moore M. Revenues, state formation, and the quality of governance in developing countries //International Political Science Review. 2004. Vol. 25. №. 3. P. 297-319.

44. Nizhnikau R. In...