Особенности и механизмы политики ФРГ по адаптации мигрантов с Ближнего Востока в условиях миграционного кризиса 2016-2018 гг.

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Факультет социальных наук

Институт образования. Департамент политической науки

Образовательная программа «Политические вызовы современности»

Выпускная квалификационная работа - магистерская диссертация

по направлению подготовки 41.04.04 «Политология»

Тема:

Особенности и механизмы политики ФРГ по адаптации мигрантов с Ближнего Востока в условиях миграционного кризиса 2016-2018 гг.

Выполнила Хренова Ю.В.

студентка группы №МПВ 161

Научный руководитель

ст. препод. Лукьянов Г.В.

Москва 2018



Содержание

Введение

Методология исследования

Обзор литературы

Глава 1. Теоретические подходы к социальной адаптации мигрантов

1.1 Теории социальной адаптации

1.2 Особенности исламской и арабской идентичности и их проявления в процессе адаптации

1.3 Экономические и социальные аспекты миграции в ЕС в условиях миграционного кризиса

Глава 2. Миграционная политика Федеративной Республики Германия до 2017 года

2.1 Механизм интеграции и социальной адаптации в ФРГ

2.2 Образование и трудоустройство мигрантов: вызовы и решения

2.3 Опыт интеграции турецких трудовых мигрантов и ее социальные последствия

Глава 3. Трансформация политики социальной адаптации мигрантов и беженец ФРГ в 2017-2018 гг.

3.1 Преобразования в миграционной политики Германии в 2017-2018 гг.

3.2 Статистические показатели миграции и интеграции в ФРГ

3.3 Миграционная политика ФРГ в призме общественного восприятия

3.4 Затраты и оценка экспертов

Выводы и обсуждение

Библиография



Введение

Миграционный кризис в Европейском Союзе, который ассоциируется с неконтролируемым потоком мигрантов и беженцев из стран Ближнего Востока в результате Арабской весны в Тунисе, Египте, Ливии и Сирии, выражается не только в необходимости приема и социального обеспечения большой группы искателей убежища, но и в трансформации принимающего социума. Неизбежные экономические и культурные изменения находят отражение в общественных настроениях и оказывают непосредственное влияние на изменение миграционной и социальной политики принимающих стран, изменяя тем самым механизмы приема иммигрантов, социального обеспечения и национальной безопасности и провоцируя перераспределение политических сил.

Страны-члены ЕС ведут непрерывные переговоры о механизмах распределения беженцев по территории ЕС и контролю общих границ, но в отличие от периода 2014-2016 года, который прошел под лозунгом «политики сдерживания», в 2017-2018 году, когда поток мигрантов значительно замедлился, на первый план в европейских дебатах выходит вопрос социальной т культурной адаптации мигрантов.

С самого начала миграционного кризиса в конце 2014 года ФРГ заняла лидирующую позицию в общеевропейской миграционной политике и начала проводить политику «открытых дверей», в результате которой только в 2015 году приняла более 1.4 миллиона беженцев.

Страны-члены ЕС стремятся решить проблему адаптации мигрантов, выстраивая разные модели, которые, в свою очередь, опираются на различные теории адаптации, принятые в социальных науках, и опыт других государств с высоким иммиграционным показателем. Вследствие ряда особенностей, характерных для прибывших в Германию беженцев, и отсутствия предшествующего опыта интеграции подобных групп населения, ФРГ столкнулась с невозможностью заимствовать адаптационные модели Канады, Великобритании или Франции, на которые часто ссылаются социологи. Низкий уровень профессиональной подготовки, незнание немецкого языка, сильная религиозная и этническая идентичность выходцев из стран Ближнего Востока потребовали от ФРГ построения индивидуальной модели адаптации и ассимиляции с учетом вышеприведенных факторов.

Дополнительной сложностью на пути к преодолению проблемы ассимиляции мигрантов выступало отсутствии ярко выраженной национальной идентичности среди немцев и неверная параллель между адаптацией ближневосточных беженцев с предыдущим опытом адаптации турецких рабочих мигрантов в 60х. Неудовлетворительные промежуточные результаты миграционной политики сопровождались волнами общественных протестов и доминированием расистской и исламофобской идеологии во всех западных средствах массовой информации.

Согласно Холлу, феномен логического расизма складывается на основе «натурализованных представлений о событиях и ситуациях, связанных с расой, будь то «фактические» или «вымышленные». (2003, с. 90). Hall, S. (2003). The White of their Eyes: Racist Ideologies and the Media. Gender, Race, and Class in Media: A Reader, 89-93. Негативные идеологические рамки проникли в средства массовой информации, представляющие ислам и Ближний Восток как оппозицию западноевропейскому социуму. Ахмед и Маттес провели метаанализ представлений мусульман в СМИ, изучив 345 исследований, опубликованных в период с 2000 по 2015 годы. Они обнаружили, что мусульмане в подавляющем большинстве случаев изображались негативно. Шахин в своей работе пошел еще дальше, подробно описав долгую историю представительства мусульман и арабов в более 900 фильмов и обнаружил, что стереотипы, описывающие мусульман как «бессердечных, жестоких, нецивилизованных, религиозных фанатиков», годами распространялись в западных СМИ (Shaheen, 2003, p. 171) Shaheen, J.G. (2003). Reel Bad Arabs: How Hollywood Vilifies a People. American Academy of Political and Social Science, 588, 171-193..

Альсультани разработала категории для различных стереотипов об арабах и мусульманах, которые назвала как «упрощенные сложные представления». Согласно ее исследованию, они современной формой исламофобских представления, в которых может показаться, что арабы в настоящее время представлены в СМИ более всесторонне и богато, но под поверхностью персонажи все еще находятся в ловушке тех же редуктивных сюжетных линий, вращающихся вокруг терроризма. (Alsultany, 2012, с. 27-28). Alsultany, E. (2012). Challenging the Terrorist Stereotype. In Arabs and Muslims in the Media: Race and Representation after 9/11. New York University Press. Согласно Халсу, концепция Родины в европейском и американском обществах основывается на идее Востока и Запада как принципиально противоположных друг другу понятий. Halse, R. (2012). The Muslim-American neighbour as terrorist: The representation of a Muslim family in 24. Journal of Arab & Muslim Media Research, 5(1), 3-18. Пауэлл (2011) также рассмотрел развитие западной идентичности, которая может быть представлена как противоположность Востоку. Именно здесь концепция национализма в западных обществах становится важной для понимания этой подразумеваемой дихотомии. Homeland and Orientalism: An Examination of Arab Muslim Identity and US Nationalism Gemma Kumaraea - Volume 1 * Issue 1 z.umn.edu/MURAJ Journal

Выступая в Бундестаге 21 марта 2018 года, канцлер Ангела Меркель почеркнула, что Германия исторически основана на ценностях христианства и иудаизма, но ислам становится частью жизни страны благодаря 4,5 миллионам проживающих в ФРГ мусульман. Этот комментарий, вызвал некоторый протест со стороны членов Бундестага - но даже в нем подчеркивается, что политик, который принял в Европу больше мусульман, чем кто-либо другой в истории, все еще рассматривает ислам как новый и неопределенный культурных концепт в немецком обществе.

В то время как общественная реакция на миграцию из исламского мира, подогреваемая СМИ, вынуждает власти ФРГ пересмотреть свою миграционную политику, большая часть мусульманского мира, похоже, отворачивается от либеральных ценностей, которые определяли Европу с 1945 года. Это особенно заметно в Турции, когда-то кандидатом на вступление в Европейский Союз, а теперь все более авторитарным и религиозно-шовинистическим государством.

Перестановка политических сил в результате выборах 2018 года и растущая популярность крайне правых среди немецких избирателей, наравне с общественными настроениями и статистические данные о первых результатах адаптации и расходах из федерального и муниципальных бюджетов, послужили импульсом к ужесточению миграционной политики ФРГ и построению новой социальной модели с учетом этнического разнообразия граждан, состояния рынков образования и труда, а также, демографических прогнозов.

Проблема построения новой национальной модели с мультикультурном обществе на примере ФРГ не была изучена в предыдущие годы по причине отсутствия актуальности. В 20м веке национальная социальная политика Германии основывалась на теории о «превосходстве арийской расы», которая сменилась доминированием концепта «общенациональной вины», который оказал значительное влияние на воспитание патриотизма и размывания образа «немецкого гражданина» у послевоенных поколений. Кризис немецкой идентичности и недостаточное внимание к ассимиляции турецких гастарбайтеров являются результатом недостаточного внимания к гармонизации межнациональных отношений. Материалы данного исследования могут быть использованы для системного моделирования национальной политики идентичности и прогнозирования результатов культурной адаптации с учетом последствий для принимающего социума, а также для оценки политических настроений в ФРГ и расчета уровня развития образовательных систем и рынков труда в федеральных землях. Пример Германии может быть перенесен на другие регионы с подобными показателями иммиграциями.

Цель настоящего исследования - анализ миграционной политики ФРГ в условиях миграционного кризиса 2016-2018 года.

Актуальность исследования обусловлена неизбежностью глубинных преобразований в немецком социуме, кризисом немецкой идентичности и изменением национальной политики по гармонизации межнациональных отношений с учетом демографических и экономических прогнозов.

Предметом исследования является политика социальной адаптации иммигрантов из стран Ближнего Востока в ФРГ.

Объектами исследования выступают особенности и механизмы немецкой модели социальной адаптации, принимающий немецкий социум, трансформация миграционной политики, демографические и экономические вызовы и промежуточные результаты адаптации по итогам 4 лет миграционного кризиса.

В рамках подготовки выпускной квалификационной работы (ВКР) были поставлены следующие задачи:

- изучить теоретические подходы к адаптации и выявить основные ее концепции в рамках нормативной, интерпретационной, идентификационной и др. теорий;

- дать определение понятиям «адаптация», «аккультурация», «ассимиляция» и раскрыть содержание концепции «европейской интеграции»;

- изучить теоретические подходы к определению арабской и исламской идентичности и выявить особенности адаптации ее носителей;

- рассмотреть опыт адаптации турецких гастарбайтеров в Германии в 60х годах и ее культурные и социальные последствия для современного немецкого социума и второго поколения мигрантов;

- привести статистические данные о религиозной и национальной принадлежности, уровне образования и трудоустройства, демографических показателях среди граждан ФРГ;

- рассмотреть миграционную политику ЕС в условиях миграционного кризиса 2015-2018 годы, механизм пропорционального распределения беженцев по странам-членам;

- описать механизм социальной адаптации мигрантов в Германии до 2018 года и первичные результаты миграционной;

- выявить доминирующие настроения и общественные мнения в отношении результативности проводимого политического курса и их влияние на расстановку политических сил в правительстве ФРГ после федеральных выборов 2018 года;

- представить изменения в миграционном политическом курсе ФРГ и меры, направленные на ужесточение контроля за приемом, распределением и адаптацией беженцев в федеральных землях Германии;

- отразить мнение экспертов на политику адаптации и последствия миграционного кризиса на основе официальной статистики и данных социальных опросов.

Представленная ВКР состоит из введения, методологии, анализа литературы, трех глав, заключения и списка источников.

Во введении сформулированы цели и задачи представленной работы, обоснована актуальность выбранной темы в области адаптации, представлены предмет и объекты исследования, и обоснованы теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе мы рассматриваем адаптацию в рамках нормативного и интерпретационного подходов, даем определение понятиям «аккультурация» и «ассимиляция», анализируем процесс трансформации национальной идентичности и механизм «европейской интеграции», делаем попытку разграничить понятия «арабской» и «исламской» идентичности и выявить особенности ментальности их носителей, рассматриваем кризис немецкой идентичности среди коренных немцев и второго / третьего поколения иммигрантов.

Вторая глава посвящена описанию миграционной политики ЕС в условиях миграционного кризиса 2016-2018 года, механизм распределения и первичной адаптации мигрантов и беженцев по федеральным землям ФРГ до 2017 года включительно. Подробно рассматриваются экономические и социальные вызовы, с которыми столкнулось принимающее общество, и опыт ФРГ по адаптации трудовых мигрантов из Турции, которых первоначально послужил идейной основой для формирования адаптационной трудовой модели на первом этапе миграционного кризиса.

В третьей главе мы заостряем внимание на трансформации миграционной и адаптационной политики ФРГ после федеральных выборов 2018 года, которые вызвали перераспределение политических сил в правительстве страны, и подробно описываем механизмы ужесточения контроля за приемом и интеграцией беженцев в немецкое общество. Мы предпринимаем попытку измерить первичную результативность проводимой политики, заострив внимание на прогнозах экспертов, статистических данных об образовании и трудоустройстве и результатах социальных опросов населения. В заключении представлены итоги проведенного нами исследования.

Методология исследования

Основными методами, использованными в рамках подготовки ВКР, являются методы теоретического исследования, такие как анализ и синтез, абстрагирование, идеализация и мысленное моделирование, а также, сравнение как метод эмпирического исследования.

В процессе написания ВКР нами был проведен теоретический анализ нормативных актов ЕС и законодательных актов ФРГ, официальной документации международных гуманитарных организаций и общественных институтов, текстов СМИ и политической предвыборной пропаганды. Мы осуществили сравнение курсов на осуществление миграционной политики в ФРГ до и после федеральных выборов 2018 года на основе поправок в законы об иммиграции, предоставление убежища и депортации.

В исследовании проведен анализ результатов социальных опросов, экспертного мнения и статистических данных о первичном размещении, обучении и трудоустройстве беженцев. Мы использовали метод идеализации и мысленного моделирования для прогнозирования результатов миграционной политики ФРГ, принимая во внимание статистические показатели о нынешнем уровне рождаемости, смертности, уровне образования и трудоустройства в Германии.

На теоретическом этапе исследования мы проанализировали и синтезировали данные исследований по теориям адаптации и ассимиляции, исламской и арабской идентичности, формированию негативного образа араба-мусульманина в западных СМИ. Подробный анализ использованной литературы представлен в следующем разделе.

Обзор литературы

Большая часть источников, использованных в подготовке данной ВКР, представляет собой статьи и нормативные акты ФРГ и ЕС, данных социальных опросов и отчеты о затратах на размещение беженцев из федерального бюджета ФРГ. Теоретическую основу исследования составляют академические труды на темы социальной адаптации, проецирования образа мигранта и араба в СМИ, арабской и исламской идентичности и кризиса немецкой идентичности.

В первой главе ВКР мы рассмотрели основные подходы к понятию «этнос», опираясь на труды Берга, Смита, Гирца, Бромлея как представителей примордиализма и Андерсона, Хобсбаума, Гельнера - как представителей конструктивного и инструментального подходов. Нами были изучены работы Винера, Парсонса, Хофмана, Шутца, Линтона и Мид по теориям адаптации, подход Берри к аккультурации и модели трансформации идентичности мигранта по Бокнеру.

При рассмотрении таких понятий как «исламская» и «арабская» идентичность, «модернистский ислам», мы опирались на труды Шибли Тельхами и Петера Вебба. Наше внимание привлекла скандальная публикация Тило Саррацина «Германия. Самоликвидация», отражающая точку зрения на изменения немецкого социума под влиянием иммигрантских, в частности - турецких, общин. Интересны работы о проецировании образа араба в западных СМИ, в частности, теории логического расизма Холла, «упрощенных сложных представлений» Альсультани, поиск европейской идентичности в противопоставлении Запада и Востока Халса.

Значительную часть источников составляют публикации в немецких СМИ и научно-популярных журналах и материалы нашей КР «Трансформация политики социальной адаптации мигрантов в странах Центральной Европы (на примере Германии)» от 2017 года.



Глава 1. Теоретические подходы к социальной адаптации мигрантов

1.1 Теории социальной адаптации

Проблема адаптации мигрантов в разных этнокультурных средах одна из наиболее сложных, так как миграция в социокультурное сообщество влечет за собой необходимость перестройки общественного и личного пространства не только для переселенца, но и для населения принимающей стороны.

Отсутствие системной теоретической базы, необходимой для создания единых социальных условий в полиэтническом социуме, с одной стороны, и результаты субъективной интерпретации реальности субъектами адаптации, с другой стороны, негативно отражаются на видении будущей модели сосуществования в принимающем регионе. В результате, субъекты адаптации (мигранты, беженцы, перемещенные лица) не имеют возможности, во-первых, построить адекватную модель культурных контрастов "мы-они", а во-вторых, использовать интеграционные стратегии социальной адаптации.

Теория социальной адаптации тесно связана с междисциплинарными гуманитарными науками, такими как теория и практика межкультурной коммуникации, этнокультурология и этнопсихология. Прежде всего, необходимо выделить 3 основных подхода к понятию «этнос»: примордиализм, конструктивизм и инструментализм.

Представители примордиализма (P. van Berg, A. Smith, K. Girtz, YU. V. Bromley, L.N. Gumilev, S.M. Shirokogorov) понимают этнос как реальный социобиологический феномен и уделяют особое внимание исследованию природы историко-культурных образов, изучая во взаимодействии с окружающей средой в рамках идеи "этнических процессов".

Представители конструктивного и инструментального подходов (S.A. Arutyunov, B. Anderson, E. Hobsbaum, E. Gellner, V.A. Tishkov) интерпретируют этнос как концептуальную искусственную конструкцию, акцентируя внимание на особых проявлениях этничности различными социальных способами.

Этническая идентификация личности складывается из объективных и субъективных черт, обладая которыми индивид ощущает свою принадлежность к определенной этнической общности, где его потенциал раскрывается в полной мере. Субъективная идентификация - это, прежде всего, результат когнитивного и эмоционального восприятия человеком себя как представителя особого этноса и отделение себя от других этнических групп на основе поведенческих стереотипов. Объективная идентификация свойственна всем представителям этноса в равной степени и основана на усвоении культурно-исторического опыта (язык, территория, религия и тд). В результате слияния субъективной и объективной идентификации формируется так называемая модель «Мы и Они», которая, будучи достаточно гибкой, помогает индивидууму адаптироваться в социальном мире. Khotinitz, V.Yu., 2000. Ethnic Self-Consciousness. SPb., Aleteya, pp: 240.

Говоря об адаптации, необходимо выделить 3 подхода к пониманию данного явления в отечественной и зарубежной социологии: 1) процесс адаптации организма к изменяющимся условиям окружающей среды; 2) состояние динамичного равновесия между организмом и средой; 3) производительная эффективность. В то же время, разнообразие интерпретаций «социальной адаптации» можно свести к нормативному (структурно-функциональному) и интерпретационному подходам, которые основаны на модели «субъект-объект». Romm, M.V., 2003. Social adaptation of a person as an object of philosophical analysis. Doctoral Thesis in Philosophy, Tomsk.

В рамках нормативного подхода (N. Wiener, T. Parsons) социальная адаптация индивидуума определяется социальным контролем над его поведением с помощью принятых в социуме моделей, норм и ценностей, которые «закладываются» в процессе социализации через активное участие в жизни общественной группы.

Интерпретационный подход (J.G. Mead, I. Hoffman, A. Schutz) рассматривает адаптацию как информативный и коммуникационный идеальный конструкт с внутренними законами и различными стратегиями личностной активности, которые зависят от самовосприятия индивидуумом самого себя и понимания действия механизмов социальной реальности, которые усваиваются спонтанно в процессе социализации. Таким образом, каждый человек выстраивает для себя индивидуальную стратегию действия в обществе, которая зависит от его интерпретации законов социального устройства.

Обобщая вышесказанное, социальную адаптацию можно представить как взаимозависимость объективных социальных условий и субъективных их интерпретаций индивидуумами.

Для этнокультурной адаптации важным является понятие «аккультурации». Американские антропологи (R. Redfield, R. Linton and M. Herskovits) описывают феномен аккультурации как результат прямого и долгосрочного взаимодействия двух групп, относящихся к разным культурам, которое неизбежно ведет к изменению культурных основ этих групп. Redfield, R., R. Linton and M.J. Herskovits, 1936. Memorandum for the Study of Acculturation. American Anthropologist, 38(1). Взаимодействие доминирующей и принимающей культурных общностей ведет к трем разным результатам аккультурации: перцепции, адаптации и реакции.

М. Мид изучала процесс аккультурации среди мигрантов и, анализируя отношения между разными поколениями, выделила три типа культуры: постфигуративная, когда дети перенимают опыт родителей и взрослых членов общества; конфигуративная, когда и дети, и взрослые учатся у своих сверстников; и предфигуративная, когда взрослые учатся у младшего поколения. Мид предполагала, что механизм адаптации мигрантов, как правило, согласуется с конфигуративной и предфигуративной типами культур. Mead, M. Coming of Age in Samoa. New York, 1928. Growing up in New Gwinea. New York, 1930; Kosven, M., 1946. Problems of education and psychology of a child from the standpoint of ethnographic material (Works by Margaret Mead). Soviet Ethnography (2).

Канадский антрополог Дж. Берри свел аккультурацию к двум основным проблемам, а именно: степень принадлежности к определенной общности и значимость контактов с представителями других культур. Согласно его теории, склонность индивидуума к аккультурации зависит от того, насколько ценна для него его самоидентификация и степень возможности и желательности межкультурных контактов. Berry, J.W., 1997. Immigration, Acculturation and Adaptation. Applied Psychology: An International Review, 46: 5-34.

С. Бокнер стал первым ученым, который выделил модели трансформаций идентичности мигрантов в процессе адаптации в новой культурной среде:

1) интеграция - сохранение собственной идентичности совместно с частичным усвоением элементов культуры доминирующей группы;

2) ассимиляция - постепенный добровольный или вынужденный отказ от собственной культурной идентичности в обмен на усвоение культурных норм и ценностей доминирующей группы вплоть до полного растворения;

3) сегрегация - ориентация на отдельное развитие группы;

4) геноцид - ориентация на намеренное уничтожение группы. Bochner, S., 1982. The social Psychology of Cross-Cultural Relations. Cultural in Contact. Oxford, pp: 5-44.

Можно выделить три стадии в процессе адаптации мигрантов: проникновение в новую культурную среду, ее оценка и интеграция.

На первой стадии мигрант испытывает как негативные, так и позитивные последствия культурного шока от осознания того факта, что усвоенные им модели поведения, идеи и ценности не соответствуют требованиям новой среды. На данном этапе самыми сложными вопросами, требующими ответа, являются «Кто я есть?» и «Кем я могу стать?». Необходимость пересмотреть свое самовосприятие и социальные роли вызывает чувство растерянности, враждебности и подавленности, нередко появляется ощущение «чужака» или «человека второго сорта». Наиболее важным аспектом для большинства мигрантов является профессиональная идентификация, но лишь 1/3 мигрантов удается сохранить свой профессиональный статус на прежнем уровне. Однако, к позитивным результатам культурного шока можно отнести повышение активности и мобильности мигрантов, а особенно их детей, что связано с новыми ожиданиями в отношении уровня жизни. Реальная перспектива улучшить жилищные условия и получить доступ к социальным благам большинства помогает быстрее преодолеть кризис идентичности и интегрироваться в поликультурное общество.

На второй стации социальной адаптации определяющим фактором выступают отношения с местным населением. Как правило, контакты с местными жителями недолговременны и носят эпизодический характер, ограничиваясь только коммуникацией с органами власти, общественными агентствами и работодателем. Враждебное отношение, как и безразличие, способны не только замедлить процесс адаптации, но и блокировать его, провоцирую создание общин и гетто.

Третья стадия адаптации выражается в полной ассимиляции мигранта в новой среде, которая считается успешной при условии, если индивидуум имеет возможность реализовать свой индивидуальный потенциал в рамках здоровой конкуренции и принимает участие в жизни общества наравне с местным населением, ориентируясь в своих действиях на общепринятые модели и правила. Стадия ассимиляции занимает от 3 до 5 лет. Khaliman Z.N. Socio-cultural Adaptation of Migrants: Theoretical and Methodological Aspect. American-Eurasian Journal of Scientific Research 7 (5): 187-192, 2012

Опираясь на вышеизложенные теории и концепции адаптации, институты государственного и надгосударственного уровня вырабатывают механизмы адаптации мигрантов и беженцев в социуме с учетом особенностей менталитета принимающей и адаптируемой сторон, механизмом функционирования социальных лифтов и распределения благ. Хренова Ю.В. Трансформация политики социальной адаптации мигрантов в странах Центральной Европы (на примере Германии), стр. 8-13, 2017.

1.2 Особенности исламской и арабской идентичности и их проявления в процессе адаптации

Этническая принадлежность родителей и страна рождения индивида в какой-то степени навязывают ему определенную идентичность и определяют траекторию его жизни, но интеграция в различные этнические и религиозные группы может привести к размыванию первоначальных установок. Члены одной этнической общины склонны объединяться вокруг общего набора устоявшихся ценностей, убеждений и моделей поведения, но основополагающие характеристики этнической идентичности со временем могут существенно измениться. Этнические принадлежности естественны, поскольку одни группы стремятся отграничить себя от других, но, в то же время, этнические группы представляют собой пластичный интеллектуальный конструкт, поскольку их членством и социальным значением можно манипулировать. Поэтому при изучении группы людей необходимо выяснить, как они воспринимали себя с течением времени.

В течение многих лет ученые относились к «арабам» как к однородному сообществу людей, определяя их как преимущественно бедуинов, населяющих Аравийский полуостров со времен античности. Принято считать, что в 7-м веке нашей эры образ жизни «арабов» претерпел радикальные преобразования в связи с принятием ислама и многочисленным завоеваниям, в результате которых они расселились по всему Ближнему Востоку и заложили основу для современного арабского мира. Исследования предполагали, что военизированный кочевой образ жизни был первоначальной формой арабской жизни, и доисламские арабы обладали формой этнического и культурного единства, которая была присуща и первым поколениям мусульман. Но такие предположения не учитывают внутреннюю изменчивость этнической идентичности и принимают арабскую идентичность как «данность», одну из констант, которая не изменилась, несмотря на бурные территориальные преобразования и религиозные движения, которые сопровождали распространение ислама. Arab Origins: Identity, History and Islam

Люди только начали называть себя «арабами» и использовать этот термин как средство выражения групповой солидарности в 7-м веке нашей эры в связи с принятием единой веры. Похоже, что мусульманская вера первоначально распространилась среди различных групп, живущих на территории, которая сейчас называется Аравийским полуостровом, Сирией и Ираком, и самые первые мусульмане считали себя религиозной общиной (сродни христианам) вместо одной взаимосвязанной этнической группы. Но вскоре ситуация изменилась по причине того, что в течение двух или трех поколений мусульманские завоеватели стремились сохранить свое доминирующее положение над подвластными группами населения, разрабатывая стратегии сегрегации, в том числе создавая новое чувство принадлежности к «арабскому» сообществу. Арабская идентичность стала широко применятся в начале 8-го века для обозначения статуса элиты-завоевателя. Ислам претендовал на статус «арабской веры», поскольку очень немногие из завоеванных народов перешли в ислам в течение первого века его существования.

Сродни другим этническим идентичностям арабское население будет меняться по мере развития мусульманских обществ. Первоначально арабо-мусульманские элиты были географически широко распространены и иногда жестоко соперничали друг с другом, поэтому арабская идентичность оставалась оспариваемым феноменом в течение нескольких веков, которые потребовались для формирования некого консенсуса в отношении «арабского единства». Более того, по мере того, как завоеванные народы стали обращаться в ислам в 8-10 веках, становилось все труднее утверждать, что ислам -- это исключительно "арабская вера", и идентичности арабов и мусульман начали разделяться. Webb, Peter. Imagining the Arabs: Arab Identity and the Rise of Islam. Edinburgh University Press, 2016. JSTOR

В современной истории термины «араб» и «мусульманин» не являются синонимами. Мусульмане являются последователями религии ислама. Арабы -- это этнолингвистическая группа людей, происхождение которых лежит на Аравийском полуострове. В течение 100 лет, последовавших за смертью пророка Мухаммеда в 632 году нашей эры, они распространились на запад через Северную Африку и Испанию. На востоке они завоевали Персидскую империю и распространились до границ современного Пакистана и в Центральную Азию. Первоначально арабские мусульмане представляли собой правящее меньшинство, в то время как большинство подданных их империи говорили на других языках (арамейском, коптском, берберском или персидском) и практиковали другую религию (христианство или зороастризм).

Однако процессы исламизации и арабизации происходили неравномерно от места к месту. Египет, Северная Африка и арамейскоязычный Ближний Восток стали почти полностью арабизированными по языку и в значительной степени исламскими по религии; но в таких местах, как Ирак, Сирия, Ливан и Египет, меньшинства придерживались своей исторической христианской религиозной идентичности. Таким образом, по сей день в каждой из этих стран существуют общины, которые считаются этнически и лингвистически арабскими, но придерживаются одного из древних христианских сообществ: коптских православных в Египте, маронитских католиков в Ливане, восточных православных и римско-католических в Палестине, сирийские православные в Сирии и халдейские католические и ассирийские православные в Ираке. Эти группы попали под перекрестный огонь конфликтов, которые преследовали эти страны в 20 и 21 веках.

С другой стороны, многие другие народы под исламским правлением стали мусульманами, но так и не стали арабами. На самом Ближнем Востоке персы (иранцы), курды и турки являются группами большинства мусульман, но они не считают себя арабами и не говорят по-арабски. Большинство мусульман в мире не являются арабами по языку или этнической принадлежности.

Многочисленные группы людей, которые живут ближе всего к арабскому миру (турки, персы, курды, берберы) часто подчеркивают свое отличие от арабов, придавая большое значение своей особой этнической идентичности. Тем не менее, мусульманский мир неразрывно связан с его арабским центром. Ислам является частью этнической идентичности большинства народов Османской Империи. Перейти в другую религию - зачастую значит изменить своей этнической и культурной идентичности и отрезать себя от семейных и общественных связей, которые являются основополагающими для личности человека. Ислам не разделяет религию, культуру и политику на разные сферы, но считает их неразрывно связанными. По этой причине христианская евангелизация и миссии рассматриваются мусульманам как политически и культурно подрывные, а также угрожающие религии. Common Confusions About Arabs and Muslims

В начале 21 века все больше и больше арабов идентифицируют себя как мусульмане. Эта тенденция прослеживается в опросеShibley Telhami - Nonresident Senior Fellow, Brooking Institution - Foreign Policy, Center for Middle East Policy, U.S. Relations with the Islamic World, который был проведен в 2004 году в шести арабских странах - Египте, Саудовской Аравии, Марокко, Иордании, Ливане и Объединенных Арабских Эмиратах. Это связано с другим, более устойчивым явлением - восприятием арабской публикой своих в основном авторитарных правительств. Возможным - и замечательным - следствием этого восприятия является то, что большинство опрошенных арабов заявили, что хотят, чтобы духовенство играло более важную роль в политике.

Исторически у арабов было три политических варианта: ислам, панарабизм или национализм, связанный с отдельными государствами. После смерти панарабского лидера Египта Гамаля Абделя Насера в 1970 году, светский арабский национализм так и не восстановил свое влияние в 1950-х и 1960-х годах. Но у него все еще были приверженцы и правительственные защитники, в первую очередь баасисты в Сирии и Ираке, а также Организация освобождения Палестины. Но поражение баасистов в Ираке, ослабление руки Сирии и паралич палестинского правительства и его лидера Ясира Арафата еще больше подорвали привлекательность движения. Одно из последствий было очевидно в Ираке. Как только институты Баас распались, первичные организации, способные мобилизовать большие толпы, стали религиозными.

Какими бы ни были причины, по которым многие арабы обращаются к мусульманским священнослужителям, очевидно, что это чувство усиливает влияние религиозной власти в регионе, несмотря на широко распространенное общественное признание того, что модель правления духовенства в Иране в основном провалилась.

Тем не менее, не все тенденции движутся в одном направлении. Есть много свидетельств того, что светский арабский национализм остается значительной политической силой. Например, немногие в арабском мире восхищаются религиозными деятелями как лидерами. Кроме того, превосходство исламской идентичности в регионе варьируется от страны к стране. В Египте и Ливане большинство респондентов считают себя египтянами и ливанцами в большей степени, чем арабами или мусульманами. Но в Марокко, Саудовской Аравии, Иордании и Объединенных Арабских Эмиратах большинство опрошенных указали свою исламскую идентичность выше всех остальных. A Growing Muslim Identity

Индивиды, идентифицирующие себя как арабы и исповедующие ислам, обладают определённом набором культурологических и социальных ценностей и приоритетов. Семья выступает наивысшей ценностью и как правило организована по патриархальной модели, где отец имеет последнее слово, а члены семьи мужского пола пользуются большим наборот прав и свобод. В отличие от западной социальной модели, где личность индивида ценится выше семейных ценностей, в арабском мире семья ценится выше, чем общественные блага и индивидуальные потребности и напрямую связана с понятием чести. Честь особо защищается, а позор (особенно в отношении семьи) старательно избегается. Это приводит к крайней чувствительности к оскорблениям и критике. В западной ментальности честь и стыд не занимают ведущее положение в иерархии ценностей, в отличие от индивидуальных прав человека и свобод. Если западная культура восхваляет красоту и молодость, то культура востока почитает возраст и мудрость, что проявляется в ограничении самовыражения личности в социуме. Ислам выступает важной детерминантой повседневной жизни, когда как в европейской культуре религия зависит от индивида, очень личная тема и не обсуждается в вежливом разговоре. Арабы обычно считают, что многие, если не все, вещи в жизни контролируются волей Бога (судьбой), а не людьми.

Подход ко времени в арабской культуре намного более расслаблен и медленнее, чем в западных культурах, где время очень структурированно, а сроки должны быть соблюдены. Арабы склонны рассматривать мир и события как отдельные инциденты, срезы и особые моменты времени. Люди Запада склонны искать объединяющие концепции, тогда как арабы сосредотачиваются не на целом, а на деталях. Арабы, гораздо больше, чем жители Запада, выражают свои эмоции энергично и оживленно. Их стремление к современности противоречит стремлению к традиции. Arab Cultural Awareness: 58 Factsheets - Office of the deputy chief of staff for intelligence us army training and doctrine command ft. leavenworth, Kansas January 2006

Принято считать, что арабы сложнее переносят стрессовые ситуации и редко обращаются за профессиональной психологической помощью, что лишает возможности выявить психологические сложности и значительно затрудняет процесс адаптации в новую социальную группу. Аккумулирование стресса приводит к замкнутости, пассивности или даже враждебности и депрессивным состояниям. Арабы в целом склонны приписывать психопатологию внешним природным факторам, таким как нервы, микробы, пища, отравление или сверхъестественные факторы, такие как сглаз. Это обычно мотивируется ревностью, завистью или восхищением другого человека и передается колдовством или непосредственно через глаз. Влияние ислама на арабскую психологию проявляется в том, что жизнь и будущее находятся «в руках Аллаха». В авторитарном образе жизни почти все определяется внешней властью, которая оставляет человеку мало места для ощущения ответственности за свою судьбу. Когда люди демонстрируют неприемлемое поведение в ходе психопатологии, считается, что они потеряли самообладание, что объясняется внешними факторами. В этом случае они больше не считаются ответственными и отказываются от уважения и достоинства, которые обычно связаны с умением вести себя в соответствии с социальными нормами и ценностями. Чтобы избежать стигмы, человек, который все еще способен противостоять дистрессу, например, при эмоциональных или невротических расстройствах, стремится избегать поведенческих и словесных проявлений. Вместо этого оно отображается в виде физических симптомов, которые, как предполагается, не контролируют человека. Psychology in the Arab World. The Psychologist. Vol 25, June 2012, pp. 448-449.

В отличие от жителей Запада, арабы не склонны патологизировать свое поведение. Это способствует высокой частоте физических симптомов депрессии и тревоги среди арабов, которые непосредственно отражаются на их способности играть определенные общественные роли. Все вышесказанное в некоторой степени дает объяснение тенденции к созданию коммун, концентрации в городских гетто, домашнему обучению детей и низкой социальной активности за пределами своей этнической или религиозной группы.

Говоря об исламской идентичности, стоит учитывать существование 3 обширных, иногда наслаивающихся друг на друга, категорий верующих в исламе: буквальный ислам - те мусульмане, которые считают, что быть хорошим мусульманином - значит придерживаться буквы Корана и законов шариата; мистики - те, кто верит в теплые, всеобъемлющие объятия человечества, которые отражают любовь божественного ко всему творению; и, наконец, модернисты - те, кто верит в балансирование веры с современностью. Те, кто находится в этой последней категории, полагают, что современность с ее характеристиками демократии и общественного договора и ислам - совместимы.

Модернистский ислам по определению не может призывать к насилию, потому что он принимает основы демократии и верховенство закона. Ислам буквалистов, ставший поборником ислама и проводящий границы вокруг веры, иногда может стать катализатором для насильственных групп. Именно неспособность модернистской категории обеспечить устойчивую демократию, провозгласить верховенство прав человека и защитить гражданские права вызывает обратную реакцию против современности и создает нишу для появления таких группировок, как Талибан, ИГИЛ и так далее. Competing Visions of Islam Will Shape Europe in the 21st Century. The Atlantic

В каждой европейской стране отношение мусульманского меньшинства с принимающей страной различно и зависит от исторических отношений с их страной происхождения и обстоятельствами их прибытия. Однако после 11 сентября общий фактор, который определял мусульман в США и Европе, заключался в том, что их считали просто мусульманами, то есть определяемыми религией, а не их нацией, этнической принадлежностью, сектой, классом или профессией.



1.3 Экономические и социальные аспекты миграции в ЕС в условиях миграционного кризиса

Европейский Союз, будучи многоуровневым многонациональным мультикультурным политическим образованием, давно столкнулся с вызовами миграции. Здесь живут люди разной расовой, этнической, религиозной и национальной принадлежности, а его экономика и культура становятся богаче за счет мигрантов со всего мира. Еще в начале 2000х Европейская Комиссия обратила внимание всех стран-членов ЕС на то, что в эпоху глобализации миграционные потоки будут непрерывно трансформировать европейское общество, влияя на демографию, языки и культуру, а европейцам придется постоянно приспосабливаться к этим трансформациям. The Economic and Social Aspects of Migration. Social integration of Migrants and Ethnic Minorities. The European Commission and the OECD, 2003.

Неудачная ассимиляция, которая выражается в исключении мигрантов из гражданского и политического участия и выражении дискриминации, расизма и ксенофобии, ведет к маргинализации социальных групп. Последовательная поляризация групп населения в странах ЕС сигнализирует о процессе социальной сегментации. Основная угроза фрагментации заключается в росте популярности праворадикальных взглядов, что противоречит демократическим основам ЕС.

Говоря о «европейской интеграции», полезно иметь в виду, что это понятие относится к механизму адаптации как на национальном, так и на общеевропейском уровнях, и в основе своей опирается на принцип коллективного единства. Успешная интеграция требует конструктивного взаимодействия между мигрантами и принимающим обществом, что означает, что интеграцию следует рассматривать как двусторонний процесс.

Однако, гомогенной культуры или единого социального вектора для ассимиляции не существует, так как демократические общества на национальном уровне транслируют множество различных стилей жизни, ценностей и институциональных процессов, которые постоянно видоизменяются. Это подтверждает, что для интеграционных процессов не может быть фиксированной конечной точки и никакой заданной траектории, что делает полную ассимиляцию в одном поколении почти невозможной.

В связи с этим, концепция интеграции заменяется другими терминами, в частности, включением и участием. Council of the European Union, 15223/01, Joint Report on Social Inclusion, Part II - The Member States

(Brussels, 12 December 2001). Социальная интеграция - заявленная политическая цель для правительств во всех странах ЕС, направленная на предоставление всем группам населения равных возможностей доступа к демократическим социальным институтам. Stephen Castles et al., Integration: Mapping the Field (2001), 14. Такой процесс изменит не только перспективы и образ жизни мигрантов, но и повлияет на структурные изменения в принимающем обществе. В плюралистических демократиях такие изменения не будут восприниматься как угроза стабильности, а как показатель гибкости и открытости общества, которое постоянно развивается, стремясь к большему равенству и большему количеству возможностей для всех людей.

Важными аспектами адаптации со стороны принимающего сообщества являются сплоченность и равенство. Социальная сплоченность не требует, чтобы сообщества сливались в однородную сущность, лишенную различий и управляемую набором гомогенных норм. Напротив, сплоченность может быть достигнута в плюралистическом обществе посредством взаимодействия различных групп, которые признают и уважают различия и осознают свою взаимозависимость. Local Government Association et al., Draft Guidance on Community Cohesion, May 2002, 6. Любые конфликты, возникающие из столкновения ценностей, которые лежат в основе культурных практик разных групп, могут быть разрешены в демократических механизмах ведения переговоров и примирения, открытых для всех групп.

Несмотря на концепцию мультикультурализма, крайнее проявление которой получило определение «плавильного котла Европы», концепции интеграции в Европе различаются, что затрудняет сравнение политических подходов и обмен опытом.

В самом общем плане можно выделить три доминирующих национальных подхода к интеграции в Европе. Во-первых, существует модель политической ассимиляции индивидов в национальное единство, основанное на основных ценностях и правах, которые являются обязательными для всех. Через гражданство индивид вступает в связь с государством, которое не может быть опосредовано группами, таким образом, исключая любую этническую, религиозную или культурную принадлежность, которая превышает непосредственную частную сферу. Adrian Favell, Philosophies of Integration: Immigration and the Idea of Citizenship in France and Britain (Basingstoke/New York 1998/2001), vii-viii, xix. Идентичность лиц определяется национальным политическим порядком, своего рода гражданской верой, что делает его несовместимым с религиозным плюрализмом. Doomernik, Effectiveness of Integration, The Dynamics of International Migration and Settlement in Europe, 2017. Такая модель принята во Франции, где массовый приток мигрантов-мусульман выявил пределы данной модели ассимиляции.

Вторая модель -- это функциональная ассимиляция в национально-этническое государство. Этот подход также характеризуется как дифференцированное отчуждение, поскольку мигранты включены в одну область, обычно на рынке труда, но исключены из гражданского и политического участия и не имеют надежного правового статуса. С практической точки зрения политика, основанная на этнической или культурной модели, была ориентирована на интеграцию в рынок труда и предоставляла мигрантам доступ к основным компонентам системы социального обеспечения. Эта модель была распространена в Германии, Австрии, Дании, Италии и Греции, но претерпела изменения в период миграционного кризиса. Германия, выступив «локомотивом» ЕС в миграционной политике, столкнулась с необходимостью мгновенного пересмотра своего механизма адаптации. Акцент на немецких этнических корнях сменился акцентом на культурных и политических ценностях. Cf. Castles, Integration. The Dynamics of International Migration and Settlement in Europe, 2017.

В-третьих, существуют мультикультурные модели, основанные на плюралистической концепции демократии, в которой присутствие различных этнических и расовых групп принимается и регулируется с помощью стратегии управления. Подходы, применяемые в Великобритании, Нидерландах и Швеции, основываются не на признании прав меньшинств, а на прагматичном управлении отношениями между различными этническими или расовыми общинами. Это осуществляется с помощью антидискриминационного законодательства и политики обеспечения равных возможностей, с легким доступом к полным гражданским и политическим правам. Антидискриминационные директивы, принятые в соответствии со статьей 13 Договора о ЕС, устанавливают минимальные стандарты правовой защиты расовых и этнических меньшинств от дискриминации на территории ЕС. Акцент делается на содействии равенству во всех сферах, обеспечивая при этом возможность использования различных культурных практик. Tariq Modood/Richard Berthoud, Ethnic Minorities in Britain: Diversity and Disadvantage (London 1997), 328.

Проблема, с которой сталкиваются многие государства-члены, заключается в нежелании контролировать, как различные целевые группы проходят процесс интеграции. Многие государства-члены осуществляют мониторинг социальных показателей только в отношении гражданства (плюс пол и возраст), а не расы, этнической принадлежности или религии. Этнический мониторинг являются важным инструментом для выявления потребностей отдельных категорий мигрантов и достижения успешных результатов. Michael Banton, National Integration in France and Britain, in: Journal of Ethnic and Migration Studies, 27, 1 (2001), 151-168, 162f.

Основными индикаторами адаптации являются:

1) доступ к рынку труда;

2) жилищно-коммунальное хозяйство;

...