Электоральная поддержка Д. Трампа как отражение запроса на изоляционизм в США

Размещено на http://www.allbest.ru/

Электоральная поддержка Д. Трампа как отражение запроса на изоляционизм в США

Введение

В исследовании рассматривается, как электоральная поддержка Д. Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США отражает запрос американского общества на изоляционизм. При помощи количественных методов сбора и анализа данных было обнаружено, что наличие признаков запроса на изоляционизм у американцев негативно связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа. В ходе исследования также обнаружилась необходимость проанализировать влияние признаков империализма на американское общество, в результате чего была подтверждена их позитивная связь с планируемым выбором в пользу Д. Трампа во время президентской кампании 2016 г.

Курс государства в международных делах - весьма нестабильная и непредсказуемая субстанция. В мире безостановочно происходят события, заставляющие менять внешнеполитическую повестку в ту или иную сторону: будь то мировые катаклизмы или воля политических лидеров; настроения, назревшие в обществе или наследие исторически сложившихся культурных кодов. Но так ли радикальны эти изменения?

Если обратиться к примеру США, становится заметно, насколько неоднозначен их внешнеполитический курс. Со времен начала существования республики и по сей день их взаимоотношения с другими государствами принимают разнообразные и даже порой противоречивые формы. Но присмотревшись повнимательнее, можно понять, что в действительности существует всего два основных вектора: изоляционизм (реализм) и интернационализм (глобализм). На протяжении истории они поочередно сменяли и продолжают сменять друг друга в борьбе за влияние на сознание американского общества. Если первый отстаивает приоритет безопасности и сохранение статуса-кво, делая акцент на внутреннюю политику, то второй апеллирует к развитию международных связей и ставит целью американской внешней политики - распространение демократии по всему миру (хотя и существует мнение, что эта идея служит лишь прикрытием стремления американских политических лидеров к распространению своего влияния посредством военных интервенций).

Удивительным, однако, остается, насколько по-разному ведет себя американское государство в разные периоды: в один - оно придерживается политики изоляционизма, а в другой - поддерживает глобалистские настроения и выступает за активное вмешательство в международные дела с целью то ли глобального распространения демократии, то ли собственного мирового влияния, то ли того и другого.

Обычно обществам присуща только одна базовая ценностная система или, как еще ее можно назвать, политическая культура. Она определяет поведение политических акторов, их стратегический выбор и традиционно, если и претерпевает изменения, то под влиянием глобальных перемен (такими как приход фашистов к власти в Германии, приход большевиков к власти в России и т.д.), а они случаются весьма не часто. США в этом смысле представляют собой исключение и тем самым вызывают интерес, а также необходимость исследования.

Особенность американского кейса состоит в частой изменчивости его политической культуры или во всяком случае обуславливаемого ею стратегического выбора относительно вопросов внешней политики. Подобная непостоянность проявляется в непрекращающемся колебании между двумя крайностями: изоляционизмом и интернационализмом. Причем постоянные и крайне резкие изменения не сопровождаются никакими глобальными изменениями привычного государственного строя. ,

Можно предположить, что реализация того или иного внешнеполитического курса вызвана запросом на него американского общества. На эту мысль наталкивает то, что приход к власти лица, отстаивающего этот курс, возможен только путем демократических выборов, а значит при наличии электоральной поддержки со стороны американского населения. Иными словами, для того, чтобы понять, какого внешнеполитического курса придерживаются США и, соответственно, какие внешнеполитические приоритеты свойственны американским гражданам на сегодняшний день, фокус внимания должен сместиться в сторону избранного путем демократических выборов действующего президента США - Дональда Трампа, в частности, внешнеполитической повестки его избирательной кампании.

Однако, прежде чем перейти к ее рассмотрению, сразу стоит обозначить, что приведенное предположение может быть и неверно. Связано это, прежде всего, с особенностями избирательной системы США, в рамках которой поддержка электорального большинства могла и не быть необходимой. А если даже предположение и верно, Д. Трампа могли выбрать благодаря отстаиваемым им в предвыборной кампании внутриполитических идеалов, которые, даже при условии несогласия избирателей с внешнеполитической повесткой, представляли для них вопрос приоритетной важности. Другими словами, его могли избрать и при отсутствии общественного запроса на изоляционизм, если внешнеполитическая повестка для голосовавшего не была значимой. Но прежде, чем делать какие-либо выводы необходимо разобраться, что повестка Д. Трампа из себя представляла.

Так, в своей первой крупной внешнеполитической речи 20 апреля 2016 г. Д. Трамп сделал заявление, что “America First” станет главным фокусом его администрации. США, как он утверждал, нужно, в первую очередь, сконцентрироваться на национальных делах : «нельзя вступать ни в какие конфликты, если это не обеспечит нам большую безопасность как нации». В подкрепление своей мысли будущий президент неоднократно заявлял о своем глубоко враждебном отношении к военным интервенциям и их жертвам, о недоверии к государствам, ради помощи которым они совершаются. Не обошло стороной неодобрение Трампа и иммигрантов (новоприбывших и нелегальных), а также темнокожую часть населения. Враждебность по отношению к ним связана с тем, что рост их представителей предположительно создает угрозу сокращения белых американцев с большинства до множества, а также с традиционными проблемами, сопутствующими высокому росту миграционных потоков (сокращение числа рабочих мест, рост криминала и т. д.). В то же время, это дает повод для обвинений Трампа в национализме, ксенофобии и расизме, порождает дискуссии о том, по-прежнему ли американский национализм остается гражданским или переходит в поле этнического. В качестве прямых свидетельств антиимиграционной повестки Д. Трампа можно также рассматривать обещания построить стену на границе с Мексикой и временно запретить въезд всех мусульман (позже изменено до мусульман из определенных стран). Первое - ради предотвращения незаконной миграции мексиканцев в США, а второе - из соображений предупреждения террористических атак.

Трамп также оспаривал роль военных альянсов, пактов о свободной торговле, международных организаций и прочих договоренностей США с другими государствами как пособников в развитии международной торговли, стимулирующей экономический рост США. По его мнению, в результате их существования Америка, наоборот, систематически эксплуатируется: «Как это помогает нам? У нас огромные торговые дефициты. Я мог бы с этим согласиться, если бы вместо торгового дефицита по всему миру в 800 миллиардов долларов мы имели положительный торговый оборот в 100, 200, 800 миллиардов долларов. Так как это помогло нам?». Вдобавок, недовольство Трампа подпитывается мировыми экономическими изменениями: если раньше глобализация, в подавляющем большинстве приносившая пользу американским гражданам, ими поддерживалась, то сейчас можно наблюдать, как она, наоборот, способствует стагнации или снижению доходов среднего рабочего класса, росту социального неравенства. «Ложная песня глобализма приведет Америку к руинам», - заявляет Трамп. Таким образом, в своей предвыборной программе Трамп продемонстрировал протекционистские намерения и даже возможность торговых войн, антииммиграционную настроенность, национализм и даже отчасти ксенофобию, презрение к глобализму и глобальному продвижению демократии в мире, - все это отражает собой признаки изоляционизма.

Притом любопытно, что внешнеполитическая обстановка накануне президентских выборов 2016 г., согласно мнению многих исследователей, не демонстрировала никаких предпосылок к выбору изоляционистски настроенного кандидата. Принято считать, что американские отношения с другими государствами накануне выборов президента находились в затруднительном положении и вызывали много вопросов, требовавших разрешения. Некоторые исследователи даже называли этот период критическим, так как статус единственной сверхдержавы, а также страны, устанавливающей основные тренды функционирования международной системы во многом начал подвергаться сомнениям. Связано это с целым рядом геополитических угроз: с подъемом Китая, который сейчас для Америки представляет главного конкурента в борьбе за экономическое и военное господство, с обострением соперничества среди всех великих держав в целом, с вызовами авторитаризма и терроризма и т.д.

Так, в условиях большого количества вопросов о том, продолжит ли Вашингтон играть свою давнюю роль на международной арене, в ноябре 2016 г. настало время избирать нового президента. В момент предвыборной гонки предполагалось, что победу должен одержать кандидат, который с большим успехом будет способствовать сохранению неформального статуса США как главенствующего государства. В этом смысле интернационально настроенный кандидат, основной гранд-стратегической целью которого являлось поддержание американское первенства и укрепление Американо-ориентированного глобального порядка, казалось бы, больше подходил на эту роль. Однако, в итоге электоральную победу одержал Трамп - как уже было обозначено, кандидат, отстаивающий внешнеполитическую стратегию изоляционизма.

Подытоживая все вышесказанное, была обнаружена исследовательская загадка, которую настоящее исследование призвано решить при помощи ответа на следующий исследовательский вопрос: как электоральная поддержка Д. Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США отражает запрос американского общества на изоляционизм? Соответственно, исследовательским объектом является электоральная поддержка Д. Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США, предметом - влияние на нее запроса американского общества на изоляционизм.

Актуальность исследования обусловлена обнаружением пробела в имеющемся знании относительно генезиса столь нестабильной и постоянно колеблющейся американской внешнеполитической повестки. Кроме того, настоящая работа представляет собой новый фокус рассмотрения дискуссии о причинах электоральной поддержки Д.Трампа на президентских выборах 2016 г. Она также призвана исследовать ряд нестандартных особенностей, которые США обнаруживают в себе в рамках нестабильности своей внешнеполитической стратегической культуры.

Исходя из вышеприведенных рассуждений, мной были выведены следующие гипотезы, которые, однако, далее могут быть скорректированы:

Н1: Наличие запроса на изоляционизм у американских граждан позитивно связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США;

Н2: Наличие запроса на изоляционизм у американских граждан негативно связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США;

Н0: Наличие запроса на изоляционизм у американских граждан не связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США.

Статистическое подтверждение или опровержение гипотез будет найдено на основе эмпирических данных предвыборных опросов американского населения за 2016 г. Ответы респондентов будут собраны и проанализированы при помощи количественных методов, в частности, регрессионного анализа (построения моделей логистических регрессий).

Для достижения цели исследования, а именно определения влияния запроса американского общества на изоляционизм на электоральную поддержку Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США, мной будут выполнены следующие задачи:

1. Теоретическое осмысление запроса американского общества на изоляционизм для обоснования гипотезы Н1 и H2;

2. Теоретическое осмысление электоральной поддержки Д. Трампа на президентских выборах 2016 г. Данная задача будет выполнена с целью выявления контрольных переменных на основе анализа её внутриполитических факторов индивидуального уровня;

3. Сбор эмпирических данных с использованием предвыборных опросов американского населения за 2016 г. и их регрессионный анализ с учетом контрольных переменных, обнаруженных посредством выполнения задачи 2, на предмет выявления влияния запроса американского общества на изоляционизм на электоральную поддержку Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США для эмпирической проверки гипотез.

В первой главе читателю предлагается ознакомиться с выполнением задачи 1, во второй - с выполнением задачи 2, в третьей - с выполнением задачи 3.

1. Особенности запроса американского общества на изоляционизм

международный электоральный поддержка

Как уже было сказано, внешняя политика США характеризуется наличием двух основных и в то же время противоположных друг другу направлений - изоляционизма и интернационализма. Так как в фокусе настоящего исследования находится запрос на изоляционизм, по итогам главы мне бы хотелось выявить перечень именно его признаков. Но в то же время, при существовании антипода, анализ признаков изоляционизма не может быть полным без анализа признаков интернационализма.

Поэтому первый параграф предлагает читателю ознакомиться с определениями либерального и консервативного типов обоих: изоляционизма и интернационализма; второй параграф - рассмотреть интернационализм в исторической перспективе. Необходимость последнего связана с тем, что концепт изоляционизма претерпел значительные изменения во времени, а значит, существует разность трактования изоляционизма «тогда» и «сейчас». Третий и четвертый параграфы посвящены объяснению выбора по внешнеполитической повестке при помощи теории политической культуры: в третьем параграфе выявлены основные характеристики политической культуры в контексте трансформации национализма в США, в четвертом - рассматривается их влияние на выбор по внешнеполитической повестке.

1.1 Типология изоляционизма и интернационализма

Итак, что же представляет собой современный американский изоляционизм? Прежде всего, стоит обозначить, что он, как и интернационализм, существует двух типов: консервативный и либеральный. Данная типология в случае обеих внешнеполитических стратегий определяется отношением к самой природе международного взаимодействия, в частности, к способности государств кооперироваться. Консервативное крыло, исходя из позиции реализма, культивирует идею неспособности преодолеть анархию и враждебную природу международных отношений; приоритета собственных национальных интересов и, соответственно, если и возможности сотрудничества, то только временно и до тех пор, пока оно в большей степени, чем открытое соперничество, позволяет реализовывать собственные цели. Консервативно настроенные изоляционисты и интернационалисты рассматривают международные отношения как игру с нулевой суммой, в которой государство может либо доминировать, либо находиться под давлением другого доминирующего государства.

Позиция либерального крыла имеет противоположный и в то же время более оптимистичный взгляд. Полагая, что анархия на международной арене преодолеваема, а сотрудничество возможно, они видят мир в качестве игры с ненулевой суммой: выигрыш одного государства не обязательно означает проигрыш другого. Идеи и ценности мирового сотрудничества для них более значимы, чем национальные интересы, и поэтому некоторыми из них они готовы пожертвовать ради достижения международного компромисса.

Консервативный изоляционизм базируется на ряде принципов, среди которых основным считается приоритет безопасности и вытекающая из него политика невмешательства. Приверженцы этой внешнеполитической стратегии уверены: в условиях анархии на международной арене глобальное сотрудничество, даже посредством международных договоренностей и институтов (таких как, например, Лига Наций, НАТО, ООН), недостижимо. Поэтому лучший выбор политической элиты - оставаться «дома» и не ввязываться в дела международного сообщества. Изоляционисты консервативного толка категорически против вмешательства США во внутренние дела других государств, в частности, решения Дж. Буша Мл. о вторжение в Афганистан и Ирак. Любая интервенционистская политика и военные конфликты подвергаются критике с их стороны, даже если те осуществляются под знаменем благой цели.

Еще один важный принцип консервативного изоляционизма - приоритет национальной внутренней политики, а не внешней. Утверждая, что Америка не должна растрачивать свои силы на то, чтобы сделать остальной мир лучше (с точки зрения американских идеалов демократии, прав человека и других либерально-демократических ценностей западного мира), консервативные изоляционисты настаивают на защите исключительно собственных границ и интересов, на развитии процветания только внутри США.

Любое иностранное культурное влияние, исходящее, главным образом, от иммигрантов, также рассматривается ими как негативное. Поэтому само явление иммиграции для них связано исключительно с проблемами: сокращением числа рабочих мест, инвестициями госбюджета, сформированного уплатой налогов, в адаптационные структуры для иммигрантов, дезинтеграцией общества, ростом криминала и т. д. В этом смысле, концепт консервативного изоляционизма тесно переплетен с понятием национализма. Ряд авторов даже утверждает, что изоляционизм -- это уникальная версия американского национализма, особенность которого - крайняя неоднородность национальной составляющей американского общества и низкая степень идентичности доминирующей нации. В научном сообществе, однако, возникают споры при попытке определить то, какой это национализм: гражданский или этнический. Традиционно считалось, что Америка является эталонным примером первого, но сейчас все больше авторов склонны утверждать обратное. Они настаивают на том, что идентичности доминирующей нации вовсе не низкая, а скрытая и обнаруживает в себе стремление к превосходству собственных убеждений и ценностей.

Либеральный изоляционизм, в свою очередь, гораздо более утопичен и рассматривает мир как изначально в большей степени неконкурирующий и невраждебно настроенный. Мирное сосуществование либеральным изоляционистам видится достижимым в случае не вовлечения ни одного из государств в международную кооперацию любого вида (даже дипломатическим путем как в случае либерального интернационализма). Именно попытки сотрудничества, по их мнению, ведут к возникновению у государств империалистских желаний доминировать и увеличивать собственные выгоды. Таким образом, либеральные изоляционисты - пацифисты, но не из-за боязни войны, а из-за убежденности в мире. Как уже было сказано, их взгляды крайне утопичны и считаются не осуществимыми в реальной политической жизни, и поэтому многие исследователи не учитывают данную концепцию при анализе американской внешней политики. Вслед за ними, далее в своей работе под термином изоляционизм я буду понимать только его консервативное крыло.

Теперь, рассмотрев оба: консервативный и либеральный изоляционизмы, можно приступить к анализу концепции интернационализма. Ее либеральное крыло отстаивает идею возможности дипломатического метода урегулирования борьбы интересов государств путем компромисса, достигаемого мирными переговорами посредством международных институтов, военного невмешательства и разоружения, что в итоге культивирует демократический характер международных отношений. Традиционными примерами данного взгляда на внешнюю политику служат курсы американских президентов Вудро Вильсона и Франклина Рузвельта. К современным примерам проявления либерально-интернационалистской стратегии можно отнести отказ Барака Обама от применения военной силы во время ядерных переговоров с Ираном.

Консервативные интернационалисты в меньшей степени верят в способность международных институтов урегулировать конфликты. Последние неизбежно будут существовать из-за наличия противоборствующих интересов (в противовес либеральным изоляционистам), и поэтому дипломатия должна быть «вооружена». Применение военных сил и военное вмешательство на территорию других государств, по их мнению, зачастую необходимо, так как иначе мир окажется под властью недемократий, которые силой будут достигать своих целей, невзирая на международные институты. Проблема, однако, заключается в определении того, что есть миротворческие военные операции, совершенные во имя международного интереса, а что - военные интервенции, покушающиеся на территорию и национальный суверенитет других государств. Так, например, политика «национального строительства» Джорджа Буша Мл. и связанные с ней военные вмешательства в Сомали, Гаити, Боснию, Косово, Иран, Афганистан и Ирак (в том числе в рамках так называемой «войны против терроризма», спровоцированной террористическими атаками 9/11 в США) большинством исследователей рассматриваются как вовсе не миротворческие миссии, а военные интервенции с целью распространения американского внешнеполитического влияния.

Резюмируя все вышесказанное, американский изоляционизм характеризуется: 1) отказом от вмешательства США в дела других государств (против и военной, и дипломатической экспансионистской политики); (2) приоритетом внутренней политики над внешней; (3) национализмом и негативным отношением к иммиграции; (4) приоритетом безопасности и статуса-кво во внешней политике. Он представляет собой противоположность обоим видам интернационализма: либеральному и консервативному. По своей сути американский изоляционизм является консервативным и единственно осуществимым на практике типом изоляционизма. Также, в качестве обобщения мной была построена следующая таблица:

Таблица 1. Типология изоляционизма и интернационализма.

Далее рассматривается то, как концепт изоляционизма развивался во времени, и какие изменения он претерпел.

1.2 Развитие изоляционизма в Америке

Традиционно принято считать, что на протяжении большей части своей истории Соединенные Штаты вели относительно изоляционистскую внешнюю политику. Согласно этой точке зрения, в рамках еще до конца не окрепшего государства основой американской внешнеполитической стратегии был фокус на собственное экономическое развитие и внутреннюю континентальную экспансию, а смену курса на интернационализм связывают только с началом Второй мировой войны.

Однако существует ряд работ, которые, на мой взгляд, вполне оправданно опровергают эту точку зрения и указывают на такие далеко не изоляционистские решения, как, например, участие США в военных действиях Первой мировой войны в 1917-1918 гг. Если в данном случае термин «изоляционизм» и применителен, то исключительно для описания практики США избегать трансатлантические договоры о взаимной обороне, которые привели к вовлечению в Первую мировую войну большую часть Европы. Война 1898 года, в результате которой был получен контроль над Карибскими островами и Филиппинами (по причине чего ее еще иногда называют колониальной), также слабо вписывается в изоляционистскую парадигму.

Еще одним спорным моментом относительно американского изоляционизма периода до Второй мировой войны стали их активная международная торговля и военные действия против британцев и пиратов Триполи. После обретения американцами независимости ими был построен мощный торговый флот, отличившийся особенной прибыльностью для американцев во время войны между Англией и Францией в эпоху Наполеона. Однако, он же и привел молодую нацию к повторным конфликтам с Великобританией, а также с пиратами Триполи и других побережий Северной Африки. В результате чего был создан ВМС США - военно-морской флот, целью которого в конечном итоге стало уничтожение внешних угроз американской торговле, создаваемых пиратами и британцами (интересно, что даже несмотря на передовую мощь и развитость британских военно-морских судов того времени, во время войны 1812 года ВМС США одерживали победу во многих столкновениях).

Спорным остается и то, была ли агрессивная экспансия Соединенных Штатов на север Американского континента с последующей ликвидацией племен коренных американцев признаком интернационализма. С одной стороны она не противоречит изоляционистской парадигме, так как экспансия была внутренней, а не трансатлантической и не затрагивала другие государства или международное сообщество в целом, а с другой - в соответствии с законодательством США и международными актами, племена коренных американцев Миссисипи считались независимыми нациями. Та же дискуссия о легитимности экспансии США касается и части бывшей территории Мексики (современных штатов Невада, Вайоминг, Техас, Аризона, Колорадо, Калифорния, Юта, Нью-Мексико).

Таким образом, можно видеть, что, общепринятая оценка внешнеполитического курса Соединенных Штатов периода времени до Второй мировой войны как исключительно изоляционистского во многом упрощена. В действительности на протяжении всех лет своего предполагаемого изоляционизма американцы демонстрировали поведение, которое вполне может быть расценено как активное международное присутствие.

В то же время, факт интернационалистской направленности внешнеполитического курса, проводимого с 1940 гг., споров среди авторов этого исследовательского поля не вызывает. Так, со времен Второй мировой войны, Соединенные Штаты (сначала ради отпора фашизму, а затем растущей власти Советского Союза) изменили курс и переориентировали свою внешнюю политику на достижение международного лидерства и постоянное глобальное участие. Подтверждением тому служит создание многих трансатлантических и международных военных союзов, в рамках которых гарантией международной безопасности партнеров США по коалиции было предоставление им американских войск для отпора силам противника. Это, в свою очередь, позволяло государствам-партнерам инвестировать средства в восстановление экономики и программы социальной поддержки. Тому же способствовало и активное посредничество США в развитии интегрированной международной экономики, поощрение развития глобального свободного рынка. Однако, это также способствовало и формированию у государств-партнеров лояльного отношения к американцам, их неформальной зависимости от США.

Притом несмотря на традиционно мнение, согласно которому изоляционизм был полностью вытеснен интернационализмом во время Второй мировой войны, невозможно говорить о том, что изоляционизм как сила, с которой нужно считаться, исчез из американской политической жизни. Изоляционизм продолжает резонировать со взглядами многих американцев и сегодня, а запрос на него отражается через ряд активистов, НКО, НПО и т. д., выступающих против международных интервенций США и поступающих миграционных потоков. В качестве свидетельства существующего запроса на изоляционизм принято рассматривать кейс президентской кампании 2008 года, в частности, результат конгрессмена из Техаса Рона Пола, отстаивающего изоляционистские идеалы. Является ли президентская кампания Трампа 2016 г. примером того же толка мне предстоит выяснить в результате своего исследования.

В контексте исторического развития изоляционизма дискуссии ведутся не только относительно времени, когда он овладевал умами американцев, но и относительно изменений в самой его сущности. Одни склонны настаивать на том, что современный американский изоляционизм - это далеко не тот изоляционизм, который существовал раньше, другие утверждают обратное.

С одной стороны, изоляционизм сегодня действительно не означает закрытие границ от международной торговли, как это было принято, например, изоляционистской политикой Японии с 1641 по 1853 годы. Он также не означает и вынужденную меру государства, только начавшего свое существование, как это было в ранней географически изолированной американской республике на первых порах ее освобождения от английского колониализма. Если тогда изоляционистская стратегия была спровоцирована слабостью только обретшего самостоятельность и еще до конца не окрепшего для противостояния иностранным вмешательствам государства, то сейчас то же самое о ней сказать уже нельзя. Кроме того, отпечаток накладывает ядерный контекст современной политической ситуации: сегодня вопрос безопасности относится уже не только к физическому состоянию Соединенных Штатов. А это, в свою очередь, не может оставить без изменений принципы изоляционизма. В литературе даже можно встретить такое понятие как «неоизоляционизм», призванное подчеркнуть отличие современного эволюционировавшего изоляционизма от его старой версии.

С другой стороны, основополагающие принципы, на которых базируется изоляционизм сегодня остались прежними: отказ от любых договоренностей о взаимной безопасности, односторонний вывод военных сил США из различных частей мира (об этом говорит, например, массовое сокращение численности американских войск в Западной Европе вопреки мнению НАТО), желание оставаться «дома», не быть вовлеченными в конфликты остального мира и т.д. Поэтому термин «изоляционизм» без приставки «нео» все равно остается более распространенным. В своем исследовании я также буду обращаться к традиционному использованию термина.

Теперь, рассмотрев, как американский изоляционизм развивался во времени, мне бы хотелось проанализировать предполагаемый выбор американского общества в пользу запроса на изоляционизм с точки зрения теории политической культуры. Для этого в следующих двух параграфах будут выявлены элементы, составляющие американскую политическую культуру, а также затронуты вопрос трансформации национализма и идея американской исключительности. На основе чего, в параграфе 1.5. будет рассмотрено то, как они способствуют выбору в пользу изоляционизма или, наоборот, интернационализма.

1.3 Политическая культура США: либерально-демократические ценности, капитализм и индивидуализм

Анализ выбора государства между тем или иным внешнеполитическим курсом при помощи теории политической культуры - достаточно популярный ход среди исследователей этого поля. Причина тому - содержащийся в ней массив ценностей, идеалов, ритуалов, норм, целей и ожиданий. Они помогают понять то, как складывается расположенность политических акторов к выбираемому ими политическому курсу (в том числе внешнеполитическому).

В некоторых текстах политическая культура рассматривается только как отражение объективных интересов или набора символических ресурсов, способных мобилизовать общественные группы, однако важно, что она также выполняет определяющую функцию для стратегий, выбираемых политическими акторами. В этом же смысле иногда используется термин «стратегическая культура» , однако, он является относительно новым и не таким распространенным, в связи с чем я буду использовать более традиционный концепт политической культуры, но с оговоркой на применимость к нему вышеупомянутого подхода.

Выбора в пользу рассмотрения внешнеполитической повестки через призму именно политической культуры, а не каких-либо других объяснений, существующих в поле Foreign Policy Analysis - не случаен. Политическая культура с большей эффективностью позволяет раскрыть фокус моего исследования, так как он связан с общественной электоральной поддержкой и необходимостью понять настроения американского общества.

Первые попытки понять и объяснить идею культуры и ее влияние на политику отсылают нас еще ко временам Фукидида и его тексту о Пелопоннесской войне. В рамках научной мысли этот подход к рассмотрению политических процессов начал развиваться в 50-х - 60-х гг XX в. Одно из первых знаковых эмпирических исследований этого феномена принадлежит американским политологам Г. Алмонду и С. Вербе. В результате сравнительного анализа политических систем Великобритании, Италии, ФРГ, США и Мексики, помимо выявления типологии политической культуры (патриархальная, подданническая и участия), чем главным образом знаменита их работа, они также обосновали, что она как особый тип ориентации на политическое действие отражает специфику каждой отдельной политической системы. Далее теория была развита благодаря трудам Л. Пая, У. Розенбаума, Р. Инглхарта (теория постматериалистической политической культуры) и др. Все они также соглашались с тем, что политическую культуру нужно изучать с учетом особенностей каждого отдельного кейса.

В этой связи, очевидной становится необходимость рассматривать политическую культуру в неразрывной связи с контекстом ее специфики для американского кейса. Только так возможно выявить ее влияние на американскую внешнеполитическую повестку.

Существует немалое количество работ, посвященных изучению американской политической культуры. Идея, взятая всеми ими за основу, принадлежит А. де Токвилю: американское общество строится на принципах гражданского волюнтаризма, самоуправления и либерально-демократических ценностей в духе Джона Локка. Идеалы равенства (по крайней мере, возможностей и прав) и свободы являются основополагающими для американцев. Связано это прежде всего с тем, что исторически американская нация была сформирована как свободная ассоциация людей разных политических единиц (штатов), согласившихся объединиться в союз ради достижения взаимной выгоды. Помимо того, что этот союз имеет форму договора федеративных обществ (ради соблюдения условий взаимных соглашений штатов), он также строится на базовом Джефферсоновском принципе: общество должно подчиняться воле только его членов и не иметь собственных интересов и полномочий, кроме тех, которые его члены делегировали ему посредством демократических выборов. Другими словами, власть хоть и делегируема, но должна быть независимой от желаний акторов, от которых она исходит, что достигается принципом разделения властей. Именно поэтому верховенство закона и Конституция, сохранившая свой первоначальный вид с 1787 г. (за исключением 27 поправок) как стражи соблюдения принципов федерализма, разделения властей и других условий договора между свободными штатами составляют ядро политической культуры американского общества. Именно это дает основание американцам считать себя наиболее успешными в достижении естественной социальной справедливости, в особенности в контексте того времени.

Таким образом, американское государство со времен задумки его таковым отцами основателями представляет собой общественную организацию, которая обеспечивает равными правами на индивидуальное самовыражение и самоуправление. Делает она это при помощи системы разделения властей, федерализма и верховенства закона. В этом смысле США представляли собой противовес независимой консолидированной власти, которая была распространена в других обществах того времени.

Еще одной отличительной чертой США стали капитализм и свойственный ему свободный рынок в духе А. Смита. Так, экономика США долгое время считалась уникальным явлением, ее стабильный рост называли чудом Западной цивилизации (в период со второй половины XVIII до первой половины XIX веков). Более того, фактически США удалось трансформировать мир в глобальную версию себя, повсеместно распространив капиталистическую модель экономики и свободный рынок, а также систему массового производства и распространения, которая сегодня приобрела форму бизнес корпораций.

Существует большое количество работ, ставящих своей задачей объяснение американского экономического успеха и, соответственно, существуют разные точки зрения. Основные среди них следующие:

1) эффект «свободной земли», апеллирующий к изобилию дешевых американских сельхозугодий, расположенных в благоприятном климате и близко (с точки зрения стоимости транспортации) к британскому рынку сбыта ;

2) стимуляция собственного производства посредством импортного таможенного тарифа и высоких транспортных издержек ;

3) возможность сравнения индустриального (на севере Америки) и аграрного (на юге Америки, где основой экономики служили выращивание хлопка и рабовладение) типа экономик с предпочтением первого в связи более высокими экономическими показателями северных штатов ;

4) создание так называемой американской системы производства, основывающейся на взаимозаменяемых деталях и механизированных производствах, позволявшей нанимать относительно малоквалифицированных работников, а также значительно увеличить скорость производства и распространения (в особенности с появлением нового транспортного оборудования, такого как велосипеды и автомобили Форда, железных дорог ), что имело огромное значение, так как стало главной предпосылкой к возникновению массового производства , которое при объединении с массовым распространением в 1880-х гг. приобрело форму современных бизнес корпораций с их многоуровневостью, управленческими иерархиями и глобальным распространением (впервые возникли они именно в США, в связи с чем считаются американским феноменом);

5) благоприятные правовые условия для деятельности бизнес корпораций, что обусловлено федерализмом, фрагментация которого ограничивает власть национального правительства и оставляет экономическую сферу относительно свободной от бюрократического вмешательства (правительства штатов склонны действовать согласно возникающим экономическим интересам, а не озабоченностью общим благом) ;

6) вышеприведенные причины стимулировали большие инвестиционные потоки .

Перечисленные факторы дают основания для того, чтобы считать капитализм частью американской политической культуры, так как именно здесь он достиг своего пика и приобрел ту форму, которая в дальнейшем распространилась по всему миру.

Другой чертой политической культуры США является культура индивидуализма, которая была выделена как неотъемлемое свойство американского общества Джоном Тейлором. Настаивая на необходимости отличать американскую демократию от всех других форм социальной и политические организации, он объяснял индивидуализм как страстную любовь и уважение индивида к собственной личности. Индивидуализм для него проявлялся через культуру эгоизма и приоритет собственных интересов. Именно они детерминировали любые типы взаимоотношений индивида с обществом (политические, экономические и др.), а значит, и характер общественного устройства в целом, что было далеко нетипично для того периода времени. Культура индивидуализма тесно связана с либерально-демократическими ценностями, упоминаемыми ранее. С одной стороны, индивидуализм сам порождает либерально-демократический ход мыслей внутри общества, а с другой - чувство защищенности собственных прав и свобод, возможность самовыражения, терпимость, плюрализм и т. д. способствуют его развитию.

Также, индивидуализм - это стремление каждого индивида к отделению себя от общественной массы и обретению относительной независимости от общества, защите собственных прав и свобод. Но также это и минимизация сопричастности и солидарности членов общества, значимости общественного блага, традиций и устоев (будь то семейных, родовых, национальных и т.д.), что, с одной стороны, способствует развитию инновационного и прогрессивного типа мышления , а с другой - казалось бы, значительно осложняет деятельность интеграционных механизмов. Подливает масла в огонь и то, что американское общество крайне неоднородно: его составляет множество различных религиозных, социокультурных, этнических и других групп. В этой связи возникает справедливый вопрос: как тогда США удалось сохранить свою целостность в рамках единого государства с относительно незначительными сепаратистскими настроениями ?

Феномен политической культуры США заключается в том, что ей удается одновременно сочетать в себе и индивидуализм, и национализм, даже несмотря на то, что их принято рассматривать в качестве антиподов. Именно наличие последнего не дает американскому государству распасться: национализм играет роль сплачивающего механизма, а индивидуализм ему не противоречит и даже наоборот - формирует его. Залог успеха и процветания американского кейса в том, что два, казалось бы, противоречивых концепта мирно сосуществуют.

Так, культура индивидуализма, наряду с либерально-демократическими ценностями (в том числе федерализмом, конституционализмом и верховенством закона) и капитализмом не просто являются неотъемлемой частью американского общества, но и конструирует национальную идентичность в США. Тем самым, американцы не только нашли способ интегрировать собственное общество, но и сформировали существенно новый подход к концепции национализма. О нем и о вытекающей из него идее американской исключительности более подробно рассказано в следующем параграфе.

1.4 Политическая культура США: трансформация национализма и идея американской исключительности

Некоторые ученые утверждают, что либерально-демократические, капиталистические и индивидуалистские ценности стали для американцев своеобразной заменой религии: настолько страстна и яростна общественная убежденность в их добродетели. В этой связи можно говорить о том, что именно в них американцы нашли замену исторически отсутствующей традиции, на базе которой обычно складывается общность ценностей, верований и идей нации. Тем самым им удалось создать целостную нацию из этнически неоднородного и мульти культурного общественного состава, использовав принципиально новый подход к конструированию национальной идентичности. Это стало беспрецедентным явлением того времени и изменило само понимание концепции национализма.

Традиционно национализм в качестве основы для включения или исключения членов общества использовал такие объективные критерии, как языковую, религиозную и этническую принадлежности, тем самым, не позволяя людям выбирать, к какой нации они принадлежат, но детерминируя членство от рождения. Мир рассматривался как множество культурно однородных групп внутри государств, следствием чего являлось отсутствие толерантности по отношению к культурному разнообразию и к другим общественным группам. Это неизбежно вело к возникновению деления на «своих» и «чужих», где отношения с «чужими» строились по принципу защиты собственных прав за счет ущемления прав других. Национальная идентичность и так называемый патриотизм в этом смысле означали желание «своих» доминировать над «чужими».

Однако с переходом от традиционалистского к модернистскому типу общества, появился новый вид национализма, представлявший собой полную противоположность приведенному описанию. В связи с чем традиционалистский подход к концепту национализма стало принято называть этническим, а новый подход - гражданским. Последний представляет собой тип общества, в котором этническое происхождение, религия и язык не имеют значения, в отличие от принадлежности к культуре, участия в общественно значимых делах и желания улучшить существующий уклад жизни. Гражданский национализм в противовес этническому признает индивида членом нации, даже если тот не принадлежал к ней от рождения. Приверженность индивида политическим и правовым рамкам - единственное требование для его членства. Этот вид национализма признает мультикультурность общества и плюрализм внутри него, воспитывает толерантность как по отношению к членам своей нации, так и по отношению к другим нациям. Гражданский национализм не порождает стремление к доминированию и не приравнивает культурную однородность к государственности.

Несмотря на то, что главным примером общества с гражданским национализмом и его так называемой родиной традиционно принято считать США, существует мнение, что современная Америка уже далеко не та гражданская нация, которой она была раньше. Былая политика толерантности и союзничества в отношении других наций и государств, сменилась стремлением к доминированию над ними (причем это стремление может быть направлено как на другие нации, так и на национальные меньшинства самих США). Во всяком случае есть ряд исследователей, на этом настаивающих. Среди них одни считают, что это произошло после террористических атак 9/11 , другие - что в период между президентством Никсона и Клинтона .

Значит ли это, что гражданский национализм в США был заменен этническим? По этому вопросу мнения исследователей снова расходятся: есть те, кто склонны отвечать утвердительно и те, кто видят в современном американском национализме более сложный новый конструкт, который еще не приобрел определения (хотя иногда в литературе и можно встретить термин «постнационализм» ). Согласно мнению последних, этот вид национализма культивирует стремление не к этническому превосходству (и потому его нельзя называть этническим), но к превосходству идеалов и ценностей США, их веры (и потому он уже не гражданский). В своем исследовании я придерживаюсь традиционного термина «этнический национализм», однако с включением в него только что обозначенного смысла.

Проявление американского этнического национализма по отношению к другим нациям видят в том, что США, осуществляя военные интервенции, а также распространяя свое влияние невоенным путем, преследуют тем самым глобальную стратегию занятия роли мирового гегемона. Под невоенным влиянием понимается глобальное распространение американских социальных, экономических, культурных и политических трендов: начиная с повсеместной популярности фастфуда и продуктов американской музыкальной и киноиндустрии и заканчивая демократией и капитализмом.

Этнический национализм, направленный не вне американского общества, а внутрь - более сложен для рассмотрения. Так как он касается взаимоотношений доминирующей этнической группы с этническими меньшинствами, необходимо четкое понимание их представителей в рамках столь этнически неоднородного общественного состава. В нем традиционно выделяют три основные группы:

1) потомки первых европейских поселенцев, которые склонны называть себя американцами, потому что их предки колонизировали страну и заложили основу для современной политической, экономической и социальной инфраструктуры; - так называемые белые американцы англосаксонского происхождения, считающиеся доминирующей этнической группой, состоящей из нескольких этнических общностей;

2) афроамериканцы, которые также имеют право на то, чтобы именоваться американцами в связи с их длительным проживанием на территории современных США и тем, что как этническая группа они внесли огромный исторический, экономический и культурный вклад в развитие Америки ;

3) иммигранты, которые могут и идентифицировать себя как американцев, потому что Соединенные Штаты являются выбранной ими страной проживания, чьи социокультурные, политические и др. ценности они разделяют , так и не идентифицировать по причине либо нежелания ассимилироваться (культурные ценности стран их происхождения для них приоритетнее), либо невозможности (им может быть не позволено в полной мере участвовать в американской жизни из-за дискриминационной практики со стороны тех, кто утверждает более эксклюзивный статус «американца», внося в него критерий американского происхождения).

Основная дискуссия касается характера взаимоотношений между белыми американцами и двумя последними группами. Существуют две точки зрения: одна соответствует концепции гражданского национализма, другая - этнического.

Первая настаивает на том, что, представляя этнически многосоставное общество, Соединенные Штаты разделяют ассимиляционную идеологию, или идеологию «плавильного котла» («melting pot»). Представители этой точки зрения отмечают высокий уровень толерантности американского общества. Они также убеждены в том, что доминирующая этническая группа в Америке имеет низкую степень идентичности, в рамках которой у белых американцев нет претензии на доминирование. Однако понятие необходимости двум другим группам ассимилироваться в привычный общественный уклад, хотя и, как утверждается, исключительно ради его эффективного функционирования, все же существует. Причем этот привычный уклад должен базироваться на ценностях белых американцев.

Согласно второй точке зрения, идентичность доминирующей группы является не низкой, а скрытой (еще можно встретить термины «опциональная» , «символичная» , но по существу они обозначают одно и то же). Иными словами, белые американцы маскируют собственное стремление к сохранению и усилению своего доминирующего положения ради выгод от межгруппового взаимодействия. В этом контексте легитимность гегемонии доминирующей группы становится едва уловимой, однако, повсеместно себя проявляющей. В подтверждение правоты своей позиции ее представители обличают фактическую замену национальной идентичности идентичностью доминирующей группы, смешение национальных интересов и интересов белых американцев. В качестве примеров они приводят использование государственной власти для систематического присвоения земель коренных народов (различных племен американских индейцев), модель иммиграционных ограничений и квот, предназначенных для исключения южных и восточных европейцев, а также темнокожих людей, представленность законодательства только на английском языке и т.д. Также, согласно этой позиции, межгрупповые отношения рассматриваются как игра с нулевой суммой, в рамках которой приобретения групп этнических меньшинств рассматриваются как потери группы доминирующего этноса.

Какая же модель взаимоотношений между разными группами американского общества свойственна Америке сегодня? Однозначного ответа на этот вопрос нет, но многие исследователи соглашаются в том, что обстановка межгрупповых взаимоотношений значительно изменилась. Связано это с увеличением потоков иммигрантов и возникающими в этой связи экономическими, социальными и др. проблемам, а также прогнозом, согласно которому численность этнической группы не белых американцев превзойдет численность белых к 2042 году. Утверждается, что угроза самому существованию статуса доминирующей группы вызвала сдвиг в сознании ее представителей в сторону этнического национализма и открытой поддержки антииммиграционной политики. Даже если изначально им и были свойственны отсутствие стремления к доминированию и расовая и этническая толерантность, возникшая угроза спровоцировала откат от них.

В качестве подтверждения можно рассматривать перемены в иммиграционной политике. Все чаще стала подвергаться сомнению традиционная американская убежденность в том, что иммигранты постепенно ассимилируются и перенимают язык и культуру американского большинства. В результате наблюдается появившаяся у американцев враждебность к новым и нелегальным иммигрантам, участившаяся депортация последних, усложнение самой возможности иммигрировать легально. , Таким образом, дискуссия о характере американского национализма сегодня, а также о роли доминирующей этнической группы в США остается открытой, однако большинство авторов все же склонно соглашаться с обозначившимся преобладанием этнического национализма над гражданским.