Электоральная поддержка Д. Трампа как отражение запроса на изоляционизм в США

Вышеперечисленные черты американской политической культуры, а именно либерально-демократические ценности, индивидуализм и капитализм, однако, формируют собой американской национальной идентичности, также конструируют идею американской исключительности. Иными словами, они дают основание для веры американцев и ряда исследователей в то, что американское общество уникально и отличается от других наций. В пользу этого существует множество аргументов, часть из них уже была приведена (уникальный экономический рост; уникальное сосуществование национализма и индивидуализма; способность оставаться единым государством, несмотря на религиозную, этническую, языковую и культурную неоднородность; незыблемость верховенства закона, в пользу чего говорит то, что в США за всю историю была только одна Конституция, являющаяся самой старой из действующих ныне; уникальная роль мирового экономического, либерально-демократического и даже культурного центра современного мира), однако это далеко не полный перечень. К нему также можно добавить, например, религиозный , военный , мобилизационный (наличие уникальной повышенной социальной и физической мобильности американцев, способности США быстро адаптироваться к новшествам и современным тенденциям [например, к индустриальной революции] ) и др. аргументы в пользу исключительности США, которые можно встретить в литературе.

Существует мнение, что концепт американской исключительности берет свое начало от создания Дж. Винтропом образа так называемого «города на холме», который наблюдает за всем свысока и влияет на происходящие события, будучи не вовлеченным в них. Широко использоваться эта метафора стала в XIX - начале XX вв. в связи с тем, что США на тот момент были единственным государством, игравшим значимую роль на международной арене в условиях отсутствия собственного постоянного военно-промышленного комплекса и военных союзнических альянсов.

Другие исследователи относят возникновение идеи американской исключительности к уже упоминаемому ранее А. де Токвиллю и его указанию на то, что Америка за отсутствием феодального прошлого имела значительное историческое отличие от других государств. Также отсылки к американской исключительности ученые находят в памфлете «Здравый смысл» Т. Пейна (1840), изречениях американских президентов В. Вильсона (1914), Дж. Ф. Кеннеди (1961) и Р. Рейгана (1989), однако, ни один из них не употреблял данный термин напрямую.

Первым, кто это сделал, принято считать руководителя американской коммунистической партии Дж. Лавстоуна. Он использовал термин американской исключительности для описания крайне медленного и затруднительного пути США к диктатуре пролетариата по сравнению с другими странами. Американский капитализм, благодаря которому в США была достигнута экономическая стабильность, не позволял продвинуться в попытке установления международного коммунизма.

Наконец, стоит сказать, что в общем то всем нациям свойственно представление о себе как об исключительном обществе, а наиболее развитым, так называемым великим державам, занимающим (или занимавших) доминирующее (или одно из доминирующих) положение на международной арене - в особенности. В качестве подтверждения, это явление также можно наблюдать в Великобритании , России , Франции и др. В этом смысле идея американской исключительности и так зародилась бы с большой долей вероятности, неважно в связи с чем и в какое время. Если же говорить о том, кто внес наибольший вклад в понимание сущности американской исключительности, то несомненно стоит упомянуть С.М.Липсета и Дж.К.Вилсона . Их точки зрения хоть и различаются, но обе наиболее полно и систематично отражают данное явление.

Существует два подхода к использованию термина «американская исключительность»: первый рассматривает американское общество просто отличающимся от других («different»), а второй - отличающимся особым набором лучших качеств («special»). Последний рассматривает американскую исключительность не просто как предмет гордости американцев, а в контексте наличия глобальной задачи (миссии) американцев по распространению этих качеств (тех черт политической культуры США, которые делают ее исключительной) во всем мире как добродетельных. Вера американцев в то, что Соединенные Штаты - это особое место, свободное от «пятен, зла и греховности Старого Света», а американцы - особые люди, обуславливает их убежденность в собственной избранности. В этом смысле, американская нация считает себя благословленной на создание мира свободы, равноправия и справедливости, а ее военные и другие интервенции могут быть объяснены мессианской идеей.

Однако, помимо работ, отстаивающих американскую исключительность, также существует немалое количество исследований, ее опровергающих. Их основной аргумент основывается на том, что если даже США и были исключительной нацией ранее, то сейчас все их достижения уже не являются уникальными. Они распространились по всему миру и по ряду вопросов заставили американцев делить свое первенство с другими государствами.

Но вне зависимости от того, действительно ли американцы - исключительная нация, значение для моего исследования имеет то, что в этом убеждено подавляющее большинство американского населения. Согласно опросам Pew Research Center 2011 - 2017 гг. от 84 до 91 % американцев считает, что США либо «самое великое государство в мире», либо «одно из величайших государств мира наряду с некоторыми другими». А значит, идея американской исключительности, если даже она создана искусственно и не имеет под собой оснований, во многом формирует общественное настроение и влияет на тот или иной его запрос относительно внешнеполитической повестки.

Резюмируя вышесказанное, американская политическая культура включает в себя не только либерально-демократические ценности, культура индивидуализма и капитализм привели к возникновению особого типа американского национализма, а также идеи национальной исключительности, нередко сопряженной с мессианством. Далее выявленные элементы политической культуры США будут рассмотрены в контексте влияния на выбор между изоляционизмом и интернационализмом в качестве американской внешнеполитической стратегии.

1.5 Запрос американского общества на изоляционизм через призму теории политической культуры

Разные характеристика американской политической культуры по-разному влияют на формирование внешнеполитической повестки, необязательно все они должны приводить к одному стратегическому сценарию. К тому же каждая в отдельности характеристика необязательно ведет только к одному типу внешнеполитического курса. Далее это будет продемонстрировано на конкретных примерах.

Долгое время господствовало мнение, что либерально-демократические ценности и культура индивидуализма связаны исключительно с либерально-интернационалистской внешнеполитической повесткой. Считалось, что отношения США с другими государствами могут строиться только в соответствии с их основными принципами, а именно толерантностью, демократичностью, защитой прав и свобод.

Однако, Л. Хартз в своем исследовании продемонстрировал, что либеральный консенсус внутри общества может порождать другую так называемую параноидальную сторону, в рамках которой любой вызов рассматривается как угроза самой свободе. Так, в связи с тем, что американское общество практически единогласно разделяет либеральные ценности и ценности индивидуализма, у него нет опыта борьбы с инакомыслием и вызовами фундаментальных политико-культурных разногласий по поводу общественного строя. В результате, когда американский либеральный консенсус сталкивается с явно чужим «другим» общественным строем, последний воспринимается враждебно и может порождать всплески нетерпимости и страха, последствием которых могут быть и военные интервенции, свидетельствующие о консервативно интернационалистском внешнеполитическом курсе, и желание закрыться от угроз внутри своего государства, иными словами, изоляционизм.

Недетерминированы внешнеполитические стремления и другим элементом политической культуры США - капитализмом. Так, с одной стороны, капитализм может вести к стремлению расширять собственные рынки сбыта и глобализировать свою промышленность и бизнес-корпорации, чему в большей степени способствует интернационализм. С другой стороны, в рамках капиталистической системы может быть взят курс на так называемую автаркию производства, когда внешний товарный оборот минимизируется, а предпочтение отдается экономическому самообеспечению. В этом смысле, капиталистическая экономическая модель не отдает предпочтение ни интернационализму, ни изоляционизму, так как может одинаково эффективно существовать в рамках обоих внешнеполитических курсов.

Внутри идеи американской национальной исключительности также содержатся предпосылки к обоим изоляционизму и интернационализму. Если исходить из соответствующего ей представления о США как о «городе на холме», которому выделена особая роль - наблюдать, контролировать и регулировать общемировые дела, оставаясь в них не вовлеченным, то идея американской исключительности способствует изоляционизму (эта же позиция соответствует рассмотрению США как просто других [«different»]).

Если же рассматривать США как государство, наделенное особым набором лучших качеств («special»), а значит обладающее определенной миссией, то идея исключительности, наоборот, служит предпосылкой к выбору интернационализма в качестве внешнеполитической стратегии: либо консервативного, либо либерального. С точки зрения такого подхода, американцы не имеют права «оставаться дома», так как им как избранной нации была уготовлена миссия по распространению добродетелей (капитализма, либерально-демократических ценностей, индивидуализма).

Наконец, характер влияния американского национализма на выбор по внешнеполитической стратегии зависит от ответа на вопрос о том, произошла ли уже замена гражданского национализма этническим. Если ответ положительный, то такому национализму свойственно стремление к доминированию над другими государствами, а достижимо оно только при условии интернационалистской стратегии, причем консервативного типа. Если же ответ отрицательный и американский национализм все еще является гражданским, то он способствует приверженности общества и властей изоляционизму или либерального интернационализму.

Таким образом, в американской политической культуре в одинаковой степени имеются предпосылки как к изоляционистской повестке, так и к интернационалистской. Хотя это не дает возможности объяснить, почему запрос на ту или иную внешнеполитическую повестку именно такой, выявленный факт может объяснить высокую степень его изменчивости и непрекращающееся колебание между двумя взаимоисключающими крайностями. В то же время, стоит обозначить, что хотя теория политической культуры и помогла понять, что в ней заложены корни к обоим изоляционизму и интернационализму, а значит объяснить частую изменчивость внешнеполитического курса, она не способствовала пониманию того, почему в один период делается выбор в пользу изоляционистской внешнеполитической повестки, а в другой - наоборот. Другими словами, при помощи теории политической культуры представилось возможным найти теоретическое объяснение как запросу на изоляционизм, так и запросу на интернационализм американского общества накануне президентских выборов 2016г. В то же время, стоит заметить, что анализ политической культуры США натолкнул меня на другую важную мысль о ее значительном сходстве с империализмом, что будет рассмотрено в гл. 2.2.

Подытоживая данную главу, в ней было рассмотрено определение изоляционизма и интернационализма, были приведены их типология, а также анализ первого с точки зрения исторической перспективы. Помимо того, был проведен анализ теории политической культуры, выявлены основные элементы политической культуры США с рассмотрением вопроса трансформации американского национализма из гражданского в этнический. Наконец, при помощи данной теоретической рамки мной был проанализирован запрос американского общества на изоляционизм. Таким образом, была выполнена первая задача исследования, способствующая теоретическому обоснованию гипотез Н1 и H2.

В следующей главе будут рассмотрены причины электоральной поддержки Д. Трампа на президентских выборах 2016г. с выделением других (внутриполитических) причин индивидуального уровня, помимо общественного запроса на изоляционизм, которые могли привести его к победе, а также факторов неиндивидуального уровня, при которых он мог победить даже при отсутствии электоральной поддержки американцев.

2. Факторы электоральной поддержки Д. Трампа на президентских выборах 2016г.

2.1 Внутриполитические факторы индивидуального уровня и электорат Д. Трампа

Победа Дональда Трампа - кандидата, фактически не обладавшего политическим опытом, но обладавшего достаточно скандальной репутацией на президентских выборах 2016г. для многих стала неожиданностью. Существует много работ, задающихся целью объяснить это парадоксальное явление и ответить на вопрос, благодаря чему Д. Трампу удалось одержать победу. На основе них далее рассматриваются внутриполитические причины индивидуального уровня, которые позже будут использованы в качестве контрольных переменных регрессионной модели.

Во-первых, стоит сказать об острой озабоченности американцев экономической ситуацией накануне выборов: 92% республиканцев и 85% демократов обозначили важность экономических проблем выше среднего. Связано недовольство, прежде всего, с безработицей, нехваткой рабочих мест и растущим социальным неравенством. Согласно Бюро статистики труда США, доля взрослого населения, работающего полный рабочий день, составляет лишь 48%, что представляет собой самый низкий уровень полной занятости с 1983 г. Причиной нехватки рабочих мест многие видят глобализацию, в результате которой значительно сократилось американское производство и, как следствие, количество рабочих мест в этой сфере (оно снизилось почти на 7 миллионов). Кроме того, ежегодный прирост американского ВВП составлял лишь 2%, в то время как госдолг оставался значительным (накануне президентских выборов 2016 г. он составлял $19 трлн). Это сказывалось как на американской экономике в целом, так и на экономическом достатке американских граждан. Так, например, сократились зарплаты, что не могло не вызвать дополнительную волну общественного недовольства.

Таким образом, хотя в США труд рабочих исторически и был источником финансового, социального и морального статуса, последние десятилетия регулярно демонстрировалось, что работа американского рабочего класса не важна. Это сообщение передавалось через низкую заработную плату, сокращающиеся рабочие места и пособия, государственные программы, на которые представители этой прослойки населения не имели права, но за которые они платили налоги. В итоге, долгое время копившееся недовольство вылилось в поддержку Трампа - кандидата, который обещал их решить. В отличие от других кандидатов, он заявлял, что стране одинаково необходимы доступный колледж и обеспечение рабочими местами с приемлемой заработной платой и достойными пособиями тех, кто не имеет высшего образования (в основном другие политики делали акцент только на первое). В своей предвыборной кампании он поручался за разрешение экономических вопросов путем снижения налогового бремени и возвращения производства американских компаний из других стран обратно в США, а с ними и рабочих мест. «Надо вернуть в Америку деньги. Мы должны восстановить нашу инфраструктуру. Без этого мы разрушим нашу систему социального обеспечения», - говорил будущий президент, тем самым перетягивая электорат на свою сторону.

Экономика, однако, была не единственным предметом озабоченности американцев. Многие из них также отмечали особую обеспокоенность относительно здравоохранения и системы образования (здравоохранение - вопрос «выше средней» степени важности для 75% республиканцев и 83% демократов, система образования - для 67% республиканцев и 90% демократов). В области здравоохранения непопулярной была реформа «Obamacare», осуществленной Б. Обамой в 2010 г. Большое количество американцев выказывало ей свое неодобрение, в ответ на что Д. Трамп обещал ее отменить. Проблему образовательной системы Трамп также неоднократно поднимал, однако лишь констатируя ее наличие без обозначения конкретных мер по ее решению: «Мы устали тратить на образование больше средств на душу населения, чем все развитые страны, и при этом занимать лишь 26 место в мире по качеству образования».

Следующей причиной, которой объясняется победа Трампа на выборах, стали его антииммиграционные обещания (депортировать нелегальных иммигрантов, запретить мусульманам въезд в США, отдать мечети под наблюдение американских спецслужб или вовсе закрыть, возвести стену на границе с Мексикой ). Обозначив повестку нелегальной иммиграции в качестве приоритета его избирательной кампании, Д. Трамп во многом отвечал запросам общества и межнациональным недовольствам, назревшим внутри него. Как уже было сказано в гл. 1.3, следствием тенденции непрекращающегося потока иммигрантов в США стал прогноз, согласно которому в 2042 г. количество представителей национальных меньшинств превысит количество белых американцев. Возникший в этой связи рост озабоченности последних своим положением в обществе заставлял их поддерживать более консервативные и даже зачастую шовинистски окрашенные политические заявления Трампа. Страх потери белыми американцами статуса доминирующей этнической группы во многом порождал их одобрение политики дискриминации против «чужих», коими они стали видеть все национальные меньшинства, в особенности иммигрантов.

Это явление на теоретическом уровне объясняется, например, интегрированной теорией угрозы предрассудков: она предсказывает, что растущее разнообразие и увеличение представителей меньшинств, представляя угрозу для ресурсов, а также символическим ценностям доминирующей группы, ведет к увеличению предубеждений против меньшинств. Аналогично, теория мотивированного социального познания утверждает, что увеличение этнического разнообразия склонно быть пугающим для доминирующей группы, а вызванные им неопределенность и страх влекут одобрение более консервативных политических полюсов.

Помимо страха белых американцев, связанного с потерей своего статуса доминирующей группы, значительное число иммигрантских потоков вызвало возникновение традиционных экономических (например, расход госбюджета на нужды иммигрантов, хотя эти же деньги могли бы быть потрачены на нужды американцев), социокультурных (обострение конфликтов на национальной почве, занятие иммигрантами рабочих мест американцев, рост криминальной деятельности и т.д.) и других недовольств. Добавляла масла в огонь также высокая степень озабоченности американцев угрозами терроризма (вопрос важности «выше среднего» для 92% республиканцев и 82% демократов ), которые они объясняли главным образом иммиграцией.

Стоит также упомянуть, что есть исследователи, которые рассматривают электоральную поддержку Трампа в контексте одобрения американским обществом авторитарного лидерства. Несмотря на либерально-демократические ценности в качестве основополагающего элемента американской политической культуры, современная политическая обстановка в США демонстрирует, что дух поощрения свободы, равенства и толерантности в ряде случаев уступает гневу, ненависти и нетерпимость. Результатом могло стать поощрение сильного, решительного лидера-автократа, который бы смог наказать группы «чужих», сокрушить зло и вернуть Америку на свой истинный путь.

В этом смысле одобрение авторитарного лидерства тесно связано с национализмом, описанном выше: статистическая положительная связь между авторитаризмом и многими формами предвзятости и агрессивности, от этноцентризма и ксенофобии до женоненавистничества и гомофобии была неоднократно доказана. Кроме того, опросы населения показывают, что люди, которые ценят традиционный порядок и власть, а также отводят значимую роль поддержанию общественного послушания ради эффективного функционирования общества как системы, как правило, склонны к голосовать за Трампа. ,

Следующим фактором электоральной поддержки Д. Трампа, который выделяют исследователи, стал его популизм. Так, рост поддержки популизма и соответствующих партий наблюдается повсеместно в западных обществах: влияние популизма охватило не только американский электорат, но и электораты многих европейских стран. Наибольшей популярностью пользуются две объяснительные теории.

Первая рассматривает популярность популизма с точки зрения экономической нестабильности, вызванной глубокими изменениями перехода к постиндустриальной экономике, трансформировавшей рабочую силу и общество. На Западе обнаружились тенденции к увеличению доходов и последующему неравенству распределения богатства, основанном на росте экономики знаний, технологической автоматизации и крахе обрабатывающей промышленности. Также это связано с глобальными потоками рабочей силы, товаров, людей и капитала (особенно в контексте притока мигрантов и беженцев), разрушением организованного труда, видоизменением социальных сетей и неолиберальной политикой жесткой экономии. Согласно этой теории, рост экономической нестабильности и социальной депривации подпитывает недовольство населения политическими элитами. Так, менее защищенные слои общества (низкооплачиваемая неквалифицированная рабочая сила, длительно безработные, домохозяйства, зависящие от сокращающихся социальных пособий, проживающие в государственном жилье, семьи с одним родителем, бедные белые слои населения, живущие в городских районах с высокой концентрацией иммигрантов и т.д.) во многом подвержены анти-истеблишментским нативистским и ксенофобским запугиваниям, эксплуатируемым популистами. Они жаждут найти причину своих бед, а популисты, возвращаясь к антитезе «своих» и «чужих», им ее демонстрируют, прибегая к обвинению «чужих» в лишении «нас» процветания, возможностей трудоустройства и использовании «наших» общественных благ.

Другая теория так называемого культурного отката («cultural backlash») объясняет популярность популистских лидеров и партий посредством прогрессивных культурных изменений, связанных с «молчаливой революцией». Беспрецедентно высокий уровень экзистенциальной безопасности, испытываемый людьми развитых Западных стран в послевоенные десятилетия, привел к смене ценностей на так называемые постматериалистические (космополитизм, мультикультурализм и т.д.). Они поощряют поддержку прогрессивных движений и партий за защиту окружающей среды, прав человека, гендерного равенства и др. Однако этот культурный сдвиг предоставляет выгоды преимущественно молодым группам населения, которым теперь, например, в гораздо большей степени доступно образование. Появившееся благодаря «молчаливой революции» у молодых конкурентное преимущество, а также эрозия привилегий старшего поколения вызвали у последних волну недовольства. В особенности негативная реакция на прогрессивные ценности и вытеснение привычных норм свойственна белым мужчинам рабочего класса и менее образованным слоям населения. Именно они создают объединения потенциально уязвимых к популистским призывам сторонников.

Говоря о распространении поддержки популизма конкретно в Америке, многие разделяют мнение, что электоральная поддержка Д. Трампа на выборах президента 2016 года отражает данный феномен. Его популизм коренится в его имидже как «self-made» миллиардера, достигшего успеха собственным трудом. Он честен с избирателями, говорит, что чувствует, и никогда не был частью «коррумпированного истеблишмента, состоящего из некомпетентных политиков, нечестных спекулянтов с Уолл-стрит, высокомерных интеллектуалов и политкорректных либералов». Все это дает основание белым американцам «работягам» (основной электорат Трампа) среднего и ниже среднего достатка, страдающим от нехватки рабочих мест, считать, что именно он, в отличие от других кандидатов, способен понять и должным образом ответить на их интересы и нужды. В этом смысле, риторика Трампа, пропитанная ксенофобской спекуляцией против иммигрантов, изоляционистской повесткой, а также намерениями отменить непопулярные в обществе меры в полной степени встраиваются в контекст свойственного ему популизма.

На руку также сыграли медийность и узнаваемость Трампа, его личностные характеристики (как, например, успешного бизнесмена, умеющего заключать выгодные сделки). Однако эти и другие подобные причины электоральной поддержки Трампа, выделяемые авторами, в большей степени играют роль дополнительных. Кроме того, измерить степень их влияния представляется трудно осуществимым, в связи с чем при дальнейшей эмпирической проверке они учитываться не будут.

Таким образом, Д. Трампа зачастую называют «выразителем интересов рассерженного белого рабочего класса», так как он главным образом отражал интересы белых избирателей - «работяг» со средними доходами и доходами ниже среднего без высшего образования. Что касается гендерного показателя, среди выборщиков Д. Трампа в основном представители мужского пола. Особое внимание хотелось бы обратить на показатель дохода, так как исторически избиратели с низкими и средними доходами имели тенденцию поддерживать демократов, а более состоятельные американцы выбирали республиканцев. Но доход значительно коррелирует с образованием, которое в случае президентских выборов 2016 г. стало определяющим. Кроме того, снижение доходов, от которого данная группа сильно пострадала, также сыграло свою роль. Следствием стал возникший феномен: за республиканца Трампа проголосовали «синие воротнички», традиционно выбиравшие демократов.

Помимо этого, Трамп получил сильную поддержку со стороны консервативного евангелистского Юга. Это также вызвало удивление, так как стиль жизни, сексизм, расизм и др. элементы социальной позиции Трампа во многом противоречат религиозным ценностям и идеалам этих групп. Исследователи данного феномена объясняют его тем, что белые евангелисты видели Трампа как меньшее из двух зол (хотя небелые евангелисты, в основном, голосовали за Клинтон). Кроме того, Трамп выражал свое неодобрение практике абортов и свободы вероисповедания, что нашло отклик у религиозных избирателей.

Некоторые авторы и вовсе видят в лице белых евангелистов белых христианских националистов, которые настаивают на том, что США как изначально белая христианская нация были омрачены неевропейскими иммигрантами и радикальным исламом и коррумпированы «светскими гуманистами». Обещав очистить национальные институты от этнокультурных «загрязнителей» и изолировать их от будущих проникновений, Трамп стал для белых евангелистов так называемой «белой надеждой», обладающей к тому же необходимой степенью решительности и радикальности.

Наконец, мне бы хотелось осветить вопрос не только о том, почему Д. Трамп добился электоральной поддержки на президентских выборах 2016г., но и почему в результате праймериз он был избран среди числа других республиканских кандидатов на пост президента. Основную причину авторы этого исследовательского поля находят в общем состоянии политической системы США накануне президентских выборов 2016 г., которая на протяжении длительного времени обнаруживала в себе тенденцию сильной партийной поляризации. Причем данная тенденция касается как американского населения, так и его политической элиты и СМИ. Говоря об общественной партийной поляризации, она отражена посредством того, что американские граждане все меньше разделяют более центристскую политическую позицию, но все больше - находятся на крайних точках двух полюсов - демократической и республиканской партий, тем самым предпочитая радикальных либералов или консерваторов им умеренным однопартийцам. Эта точка зрения подтверждается опросами американского населения, проводимыми социологической службой Gallup в 1992-2015 гг. , результаты которых отражены в Приложении 1.

Еще одним проявлением поляризации граждан стала так называемая «сортировка» массовой общественности на более однородные партии: идеологические позиции и партийные идентификации граждан все в большей степени соответствуют друг другу. Вследствие, люди с меньшей вероятностью будут иметь позиции, которые находятся вне партийной идеологии или в поле пересечения двух партий, иными словами, либеральные республиканцы и консерваторы-демократы - все реже встречающееся явление.

Как уже было замечено ранее, процесс политической поляризации затрагивает не только американское население, но и его политическую элиту. Так, о высокой степени поляризации политической элиты свидетельствуют, например, графики идеологического распределения членов Палаты Представителей в период 1945-2016 гг. (см. Приложение 2).

Наконец, этот процесс также затрагивает СМИ и влияет на увеличение их фрагментации, рост тренда на медиа с четкой партийной принадлежностью. В результате чего, людям становится проще выбирать новостные источники, которые соответствуют их убеждениям, что захлопывает их в ловушку так называемого информационного пузыря. Опасность здесь в том, что, согласно данным, процент людей, которые воспринимают новости односторонне и, следовательно, подвержены непропорциональному влиянию, как правило, более политически активны, так как их убежденность в той или иной позиции становится яростнее и радикальнее.

Однако вышеприведенный аспект негативного влияния партийной поляризации - не единственно возможный. Так, анализируя ее последствия, помимо того, что теоретическое рассмотрение общественной партийной поляризации указывает на состоятельность мнения о том, что она повлияла на электоральную поддержку Трампа как кандидата, разделяющего наиболее экстремальные позиции республиканской партии, партийная поляризация в целом также влечет увеличение негативного отношения и недоверия к людям, разделяющим обратную партийную принадлежность, что в значительной степени дезинтегрирует общество. Кроме того, политологические исследования демонстрируют, что в результате партийной поляризации становится менее достижимым заключение соглашений как внутри страны, так и с другими государствами, так как это явление затрудняет принятие политических предложений и нахождение компромисса; снижается умение эффективно использовать тяжелую силу («hard power»), а дипломатические методы разрешения конфликтов («soft power») теряют свою привлекательность; становится труднее учиться на неудачах внешней политики предшествующих лет и противостоять иностранному вмешательству.

Таким образом, основными внутриполитическими причинами электоральной поддержки Трампа на президентских выборах 2016 г., выделяемыми авторами, стали экономический упадок, здравоохранение и система образования, национализм и антиимиграционная политика, популизм. Главным образом они повлияли на привлечение основного электората Трампа - белых рабочих американцев. В то же время, основной выделяемой причиной победы Трампа на праймериз стала партийная поляризация американского общества. Далее, мне бы хотелось теоретически рассмотреть, возможно ли присутствие империализма в Америке и, если да, то мог бы он послужить еще одним фактором индивидуального уровня, повлиявшим на электоральную поддержку Трампа. Так, хотя США всегда и являлись государством, отстаивающим антиимпериалистические идеалы, у меня возникло обозначенное предположение в связи с тем, что среди элементов политической культуры США и явлений, наблюдаемых сегодня в американском обществе, существует ряд общих черт с империализмом. Более подробно о том, какие это черты, будет оговорено в следующем параграфе.

2.2 Американский империализм как фактор индивидуального уровня

Напомню, что в рамках анализа политической культуры США мной были выявлены такие ее элементы как идея американской исключительности, сопряженная с мессианством, а также своеобразная американская версия этнического национализма, которую иногда называют постнационализмом. Последняя далеко не всегда была свойственна Америке, скорее, наоборот, традиционно американское общество характеризовалось гражданским национализмом. Однако, события и настроения последних десятилетий все больше демонстрируют собой трансформацию американского национализма в этнический. Также напомню, что, помимо этнического национализма, сегодня в США можно наблюдать признаки одобрения американским население авторитарного лидерства.

Любопытно, что эти же черты обычно свойственны государствам - бывшим империям. Они конструируют собой то, что в русскоязычной литературе принято называть постимперским синдромом, а в англоязычной - империализмом («imperialism», также можно встретить такие дефиниции как «reverberations of empire» , «the effects of the end of empire» ). Однако стоит сразу сказать, что империализм имеется в виду не внешнеполитический (в этом смысле употребление термина более распространено и привычно ), а как собирательное определение общества, обладающего имперским прошлым. Такое понимание империализма описывает сознание индивидов, а не институциональную систему или, например, предпринимаемые политической элитой решения: это империализм индивидуального уровня. Он обладает следующими признаками: (1) ностальгия по могуществу (внешнеполитическому и территориальному) имперского прошлого, нередко сопряженная с одобрением авторитаризма как силы, единственно способной возвратить утраченное величие; (2) сохранение имперского сознания, включающего в себя имперские амбиции, идею национальной исключительности и мессианство, иногда синдром жертвы; (3) кризис идентичности (непонимание обществом того, чем оно является в данный период времени, наступающее с распадом империи, а значит, и складывавшихся в течение веков устоев), который ведет к росту этнического национализма.

Рассмотрев американский кейс на предмет содержания в нем вышеперечисленных империалистских признаков было выявлено следующее:

Во-первых, среди американцев никак не может наблюдаться ностальгии по могуществу имперского прошлого по причине того, что США никогда не являлись империей, а, наоборот, всегда отстаивали антиимперские идеалы. Однако в связи с многочисленными указаниями на то, что Америка постепенно утрачивает роль единственной сверхдержавы, определяющей глобальные тренды функционирования международной системы , вполне возможно, что американскому обществу может быть характерна ностальгия по могуществу их неимперского прошлого. Также находит свое отражение среди американцев нередко провоцируемое ею одобрение авторитарного лидерства (см. гл. 2.1).

Во-вторых, в политической культуре американского общества действительно можно увидеть признаки идеи национальной исключительности, и даже мессианства (идея избранности американцев как нации, которая должно распространить либерально-демократическое и капиталистическое «благо» по всему миру), о чем подробно было рассказано в гл. 1.4.

В-третьих, в стремлении американцев к внешнеполитическому и территориальному могуществу можно обнаружить имперские амбиции. Они чаще всего связаны с желанием сохранить продолжавшееся на протяжении четырех поколений фактическое господство над международным сообществом, обоснованное экономическими и военными преимуществами. Причем имперские амбиции могут исходить как из благих побуждений как в случае либеральных интернационалистов, так и из стремления к мировой гегемонии, которой озабочены консервативные интернационалисты. С одной стороны, может показаться, что руководство США глобальным порядком благоприятно на нем сказывается, ведь именно лидирующая позиция американцев позволила создать относительно мирную, процветающую и демократичную международную обстановку (по крайней мере по сравнению с предыдущими периодами главенствования других политических образований). С другой стороны, такое впечатление может быть обманчивым, так как вышеописанная миролюбивая позиция - это, возможно, лишь прикрытие желанию доминировать и проводить экспансионистскую политику военных интервенций в целях достижения мировой гегемонии.

Наконец, третья черта империализма - рост этнического национализма также имеет свое отражение в американском обществе (см. гл. 1.4), хотя и не связана с кризисом идентичности. Так, напомню, что идентичность неоднородного американского общества, хотя и не имеет под собой общности исторически сложенных традиций и культуры, не находится в кризисном состоянии. Она базируется на таких разделяемых всеми принципах как либерально-демократические ценности, индивидуализм, федерализм, верховенство закона, конституционализм и капитализм (см. гл. 1.3).

Таким образом, мы обнаруживаем наличие практически всех имперских признаков у государства, никогда не имевшего имперский статус. Более того, удивительно, но США демонстрируют проявление имперских амбиций в условиях отстаивания антиимперских идеалов. Связано это с тем, что события, произошедшие в XX веке, кардинально изменили политическую обстановку, ценности и ход развития всей мировой истории. Две мировые войны значительно пересмотрели отношение к империям и колониальному наследию. Теперь колонизаторы больше не могли рассчитывать на безоговорочное соглашательство покоренных народов с «божественным» правом ими управлять. С конца 1940 - начала 1950-х годов имперскость, наличие колоний и доминирование одних народов над другими становятся «антитрендом», наличие которого неизбежно приводило к изоляции мировым сообществом. Само слово «империя» и «империализм» становятся крайне опасными и всеми способами избегаемыми.

Двадцатый век - век отказа от империй. Однако невозможно говорить о том, что имперская сущность государств так легко себя изжила: хотя империй больше нет, имперские признаки продолжают существовать. Подобно возникновению гибридных политических режимов, призванных маскировать авторитарные черты государств в соответствии с демократическими трендами международного сообщества, исторически сложившиеся имперские черты также стали объектами маскировки. Подмена терминов в отношении имперской риторики вызвана одновременно боязнью санкций и стремлением к выгодам от ее неупотребления. Ряд современных государств, таких как, например, Великобритания, Франция, Россия , будучи бывшими империями, и даже США, никогда не являвшиеся империей, нам это демонстрируют. Об этом свидетельствует большой пласт работ внутри имперского исследовательского поля (Imperial Studies), посвященных анализу имперских характеристик американского общества. Некоторые из них даже используют термин «американская империя» . Основные аргументы, которые авторы используют в пользу доказательства американской имперскости вскользь уже были приведены в предыдущих главах. Среди них, например, экономическое преимущество США, их военная мощь (сюда относятся не только мощные авиационные и сухопутные силы, превосходство военно-морского флота, но и расположение американских военных баз в ключевых регионах мира, целый ряд заключенных ими военных альянсов), культурная привлекательность (в том числе научно-технические достижения) и др.

Однако, если американскому обществу свойственен империализм, то почему тогда был избран Трамп, отстаивающий изоляционизм? Несмотря на изоляционистскую повестку Д. Трампа во внешней политике, которая, казалось бы, противоречит империализму, большинством своих внутриполитических заявлений он предположительно апеллирует к имперским характеристикам сознания американцев. Например, он обращается к необходимости вернуть Америке ее былое могущество, что можно проследить как в основных лозунгах предвыборной кампании Трампа («Let's make America great again» и «America First»), так и в следующих утверждениях: «Мы сделали другие страны богатыми, а богатство, сила и уверенность в нашей стране исчезли… Америка должна снова начать побеждать, побеждать как никогда» , «До тех пор, пока нас ведут политики, для которых Америка не стоит на первом месте, мы можем быть уверены - другие страны не будут относиться к Америке с уважением. Все это изменится, когда я вступлю в должность» .

Там же можно проследить спекуляцию синдромом жертвы, который тоже свойственен имперской риторике, а также противопоставление американского общества другим нациям, в результате которого последние выступают в качестве не союзников, а эксплуататоров. «Наши граждане не только переживают катастрофу внутри страны, но и раз за разом сталкиваются с унижениями на международной арене», - заявлял Трамп .

Кроме того, в его речах мы можем наблюдать обращение к национализму и даже ксенофобии, о чем подробно говорилось в предыдущем параграфе. Антиимиграционная линия отчетливо прослеживается в следующих цитатах: «Во многих случаях нелегальных иммигрантов лечат лучше, чем ветеранов. Так нельзя!» , «Мы начнем высылку из страны иммигрантов-преступников. Их сейчас больше двух миллионов. Это наркоторговцы, бандиты, убийцы».

Наконец, говоря об американской исключительности, Трамп напрямую к ней не апеллировал и даже ее отрицал. Однако на факт ее присутствия в его идеологических воззрениях могут косвенно указывать проходящая красной нитью сквозь все его предвыборные заявления мысль об особой значимости национальных интересов США для всего остального мира. На это же может указывать неоднократная апелляция Трампа к тому, что когда-то США были самой могущественной нацией. В политологических текстах эта мысль также находит поддержку: «нынешний глава государства на деле не отошел от идей "американской исключительности", а придал им более националистическое содержание». Предполагается, что его изоляционистская позиция преследует цель восстановить исключительность американской сущности, которой США фактически были лишены из-за интернационализма (глобализма) предшественников Трампа. Подобные предположения встречаются и в ряде американских СМИ: согласно их мнению, Трамп просто произвел подмену одного термина на другой, используя вместо «американской исключительности» лозунг «America First» ради большего акцентирования стремления к первенству. Также утверждается, что, отрицая термин «американской исключительности» он отрицал грубый национальной шовинизм, фактически признавая притом стандартный смысл, вкладываемый в этот термин.

На основе приведенных аргументов у меня возникло предположение, что избрание Д. Трапа президентом в 2016 г. отразило собой парадоксальное сочетания внутри американского общества имперского сознания относительно внутриполитического функционирования и поддержку изоляционистской внешнеполитической повестки. Однако данное утверждение пока что существует лишь на уровне гипотезы, которую необходимо эмпирически проверить, что будет осуществлено в гл. 3. То есть, к первичным гипотезам моего исследования, заявленным во введении, также стоит добавить следующие:

Н3. Наличие признаков империализма у американских граждан позитивно связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США;

Н4. Наличие признаков империализма у американских граждан негативно связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США;

Н0(В). Наличие признаков империализма у американских граждан не связано с планированием проголосовать за Дональда Трампа в преддверии президентских выборов 2016 г. в США.

2.3 Факторы неиндивидуального уровня

Помимо факторов электоральной поддержки Д. Трампа индивидуального уровня, которые отражают характеристики, непосредственно связанные с американскими гражданами, также существуют факторы неиндивидуального уровня. Они не объясняют электоральную поддержку Трампа, но отражают институциональные и другие условия, в рамках которых осуществлялись выборы президента США 2016 г. и которые могли привести его к победе. Среди них авторы выделяют два основных: особенности избирательной системы США и иностранное вмешательство со стороны России, в частности, кибератака на результаты президентских выборов 2016 г.

Сразу стоит обозначить, что факторы неиндивидуального уровня не будут учтены при эмпирической проверке гипотез, однако могут служить теоретическим объяснением тому, если связи запроса общества на изоляционизм и других факторов индивидуального уровня (см. гл. 2.1, 2.2) с электоральной поддержкой Д. Трампа не будет выявлено (то есть обоснованием гипотезы H0). В этом смысле данный параграф настоящей главы является дополнительным, так как обоснование гипотезы H0 не является обязательным, а значит, цели, им преследуемые, не входят в основные задачи исследования.

Так, сначала мне бы хотелось проанализировать особенности избирательной системы США, которые ведут к тому, что кандидат может победить без избрания его большинством граждан. Прежде всего, стоит обозначить, что американская избирательная система является непрямой и двухступенчатой. Согласно ней, президент США избирается не американскими гражданами напрямую, а Коллегией выборщиков (Electoral college), которую избирают гражданане. Существует определенное количество выборщиков, избираемых каждым отдельным штатом, которое варьируется в зависимости от того, сколько мест этому штату принадлежит в Конгрессе. Общее число выборщиков, входящих в Коллегию от всех штатов, составляет 538. Когда избиратель хочет поддержать того или иного кандидата в президенты, он голосует за соответствующий список выборщиков.

Как правило, все выборщики голосуют в соответствии со своими обещаниями, однако существуют и исключения [faithless electors], в связи с чем в 24 штатах принят преследующий их закон (в случае президентских выборов 2016 г. было обнаружено семеро таких выборщиков, что стало рекордным показателем; пятеро их них должны были голосовать за Х. Клинтон ). Далее, после выбора американскими гражданами коллегии выборщиков, они, в свою очередь, избирают президента простым большинством голосов. При невозможности его набрать президента избирает Палата представителей, а если и это невозможно, то президент избирается Сенатом из кандидатов вице-президента.

Притом важной особенностью является то, что при избрании выборщиков используется принцип winner-takes-all, в связи с которым кандидат, получивший максимум голосов выборщиков, не всегда имеет максимум голосов избирателей. Именно это и дает повод усомниться в выдвинутом предположении, делая возможным вариант того, что корреляции между запросом американских граждан на изоляционизм и избранием Д. Трампа президентом - нет.

Другой популярной в обществе причиной, объясняющей электоральную поддержку Трампа при отсутствии большинства голосов, является кибератака российских хакеров на президентские выборы 2016г. Так, наиболее весомым подтверждением служит то, что в Иллинойсе расследование обнаружило доказательства того, что злоумышленники пытались удалить или изменить данные избирателей. То есть, по крайней мере в одном штате, хакеры получили доступ к программному обеспечению, предназначенному для использования работниками избирательных участков в день выборов.

Помимо того, в ходе американского расследования летом и осенью 2016 года три человека, как утверждается, обладавших прямой инсайдерской информацией также подтвердили информацию о хакерских атаках. Один из них указал на то, что были взломаны системы 39 штатов. Однако вся вышеприведенная информация продолжает отрицаться представителями Кремля, что не позволяет считать ее до конца научной, хотя она и используется в научных работах.

Стоит также обозначить, что в настоящее время существует большое количество споров среди международных представителей юриспруденции, а также исследователей относительно того, должна ли данная кибератака быть признана в качестве нарушения международного права. Так несмотря на то, что для многих (в особенности американцев) российский взлом представлял собой недопустимое и, возможно, шокирующее вмешательство в американский политический процесс, которое в терминах политического и дипломатического дискурсов обличил «нарушение суверенитета США», существуют значительные трудности при попытке перевести эту интуицию в правовое поле. Этому существует ряд причин, основными среди них являются следующие.

Во-первых, ни одна из существующих норм, регламентирующих понимание незаконных интервенций, четко и однозначно не может интерпретировать факты данного дела и его последствий. Например, российское вмешательство может быть рассмотрено как просто акт шпионажа, а он нарушает внутреннее, но не международное право. Во-вторых, незаконным считается вмешательство, которое включает в себя такие доктринальные требования как элемент принуждения, а он, однако, в этом случае не присутствует. Необходимость того же самого требования относится и к понятию «незаконной узурпации государственной функции».

Таким образом, в настоящей главе на основе литературы были проанализированы внутриполитические факторы индивидуального уровня, способные повлиять на выбор американцев в пользу его планируемой поддержки Д. Трампа, несмотря на отсутствие запроса на изоляционизм. Они в дальнейшем будут использоваться как контрольные переменные. Кроме того, в связи с обнаружением сходства черт политической культуры американского общества и империализма были выведены вторичные гипотезы, которые, наряду с первичными, будут далее проверены эмпирически. Наконец, были дополнительно рассмотрены факторы неиндивидуального уровня, которые, хотя и не будут учитываться при эмпирическом анализе, смогут служить теоретическим объяснением при не подтверждении ни одной из гипотез. В следующей главе будет произведен сбор и анализ эмпирических данных с последующим построением моделей логистических регрессий для эмпирической проверки гипотез.

3. Влияние запроса американского общества на изоляционизм на электоральную поддержку Дональда Трампа: статистический анализ

После рассмотрения всех теоретических аспектов, связанных с предметом и объектом исследования в прошлых главах, пришла пора приступить к работе непосредственно с данными. Именно этому посвящена данная глава. Сначала будет произведена операционализация каждой из используемых в логистической регрессии переменных с представлением источников данных, а также описательной статистики. Затем будут проанализированы результаты анализа с их дальнейшей интерпретацией.

3.1 Операционализация переменных

Прежде всего, хотелось бы обозначить, что все переменные, которые будут операционализированы в данном параграфе, взяты из базы данных опроса американского населения “ANES 2016 Time Series”, включающей в себя 4270 респондентов, все из которых имеют американское гражданство и 1180 из которых опрашивались в режиме офф-лайн, а 3090 - посредством интернет-опросов. Эта база данных была собрана в период 7 сентября - 7 ноября 2016 г., то есть накануне президентских выборов в США. С ее помощью будут построены четыре модели логистической регрессии: первая и третья - для проверки первичных гипотез H1 и H2, описанных во введении, вторая и четвертая- для проверки вторичной гипотезы H3, связанной с влиянием империализма на электоральные предпочтения американского населения. В то же время, первые две модели отличаются от двух последних операционализацией контрольной переменной «Экономика», что более подробно будет объяснено далее.