Конфликт концепции американской исключительности и практической политики США при администрациях Б. Обамы и Д. Трампа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конфликт концепции американской исключительности и практической политики США при администрациях Б. Обамы и Д. Трампа

Введение

После коллапса Советского Союза система международных отношений качественное изменилась: в мире осталась единственная сверхдержава - Соединенные Штаты Америки, настолько опережавшая остальные страны по ряду показателей, что международная структура на некоторое время стала однополярной. Это обстоятельство во многом предопределило поведение США на международной арене. В частности, характер внешней политики Вашингтона стал максимально проактивным и односторонним за всю историю страны и выразился в попытке увековечения этого «момента однополярности» посредством превращения США в незаменимого глобального лидера. Однако сегодня, в условиях подъема незападных центров силы и возникновения новых глобальных вызовов во внешней политике Соединенных Штатов достаточно отчетливо прослеживается дисбаланс между идеей собственной исключительности и реальными внешнеполитическими действиями - т.е. между концептуальной моделью поведения США на мировой арене, его установками и практической внешней политикой. Таким образом образуется несоответствие, конфликт между декларируемым внешнеполитическим образом Соединенных Штатов и практическими действиями страны, что негативно влияет на конечные результаты проводимой политики, в разной степени их искажая.

Актуальность выбранной темы может быть обусловлена рядом факторов. Во-первых, независимо от факта окончания периода гегемонии США в настоящее время страна остается сверхдержавой, мировым лидером по разным показателям. Например, экономика Соединенных Штатов по-прежнему демонстрирует самые высокие показатели: по объемам номинального ВВП США опережают занимающий в этом рейтинге второе место Китай более, чем на 7 трлн долларов . Наряду с этим, Вашингтон продолжает быть незыблемым участником всех мировых политических процессов и представлен во всех центральных формальных и неформальных институтах - в Совете Безопасности ООН, а также в «Большой двойке», «Большой семерке» и «Большой двадцатке». Вместе с тем во время серьезных перемен в международной системе Соединенные Штаты остаются самым могущественным актором по параметрам, связанным с военной силой.

Так как США имеют значительный вес в международной системе, дисбалансы во внешней политике этой страны могут прямо влиять или косвенно сказываться на трендах международных отношений и мировой политики. Во-вторых, поскольку сегодня международная структура находится в состоянии трансформации и приобретает новые черты, не свойственные классическому многополярному миру (например, в мире наряду с великими державами, существует также и сверхдержава), современные международные отношения характеризуются повышенной конфликтностью и энтропией. Представления такого важного игрока, как США, о своем месте и роли в новой мировой конфигурации напрямую влияют на международный статус-кво и предопределяют траектории дальнейшего мирового развития. Поскольку по этому поводу в Вашингтоне уже несколько лет отсутствует консенсус, конфликт внешнеполитической идеи и практики может привести к качественно разным исходам. В-третьих, хотя несоответствие концептуального и прагматического во внешней политике Соединенных Штатов проявилось в хронологической перспективе лишь недавно, оно уже привело к важным изменениям характера внешнеполитического курса США. В частности, действующий президент США Д. Трамп выстраивает свою внешнеполитическую позицию на основе джексонианской традиции, т. е. с использованием ярко выраженной националистической и умеренной изоляционистской риторики, причем во многом именно такая относительно жесткая позиция и привела «внесистемного» республиканского кандидата к власти. Следовательно, можно отметить политический запрос на трансформацию внешнеполитического курса внутри Соединенных Штатов, который отражает серьезные сдвиги в национальном самосознании.

Объектом настоящего исследования является внешняя политика США. Следует заметить, что выбор объектом исследования достаточно «широкой» категории представляется целесообразным, поскольку исследование предполагает изучение особенностей поведения США в рамках всей системы внешней политики Соединенных Штатов.

В качестве предмета исследования рассматривается конфликт концепции американской исключительности и практической политики США - т. е. несоответствие концептуального внешнеполитического позиционирования себя Соединенными Штатами и их реальных действий на мировой арене.

Поскольку исследование охватывает периоды президентства Б. Обамы и Д. Трампа, хронологические рамки ограничивают его периодом с 2009 г. по февраль 2020 г. включительно. Представляется, что именно на этом временном отрезке стало явно заметно несоответствие внешнеполитических действий США идее американской исключительности, а Белый дом начал предпринимать меры по сглаживанию проявлений этого несоответствия.

Цель настоящего исследования заключается в уточнении понимания феномена конфликта идеи американской исключительности и внешнеполитических действий Соединенных Штатов за счет дифференциации сверхдержавных и великодержавных начал и рассмотрения проблемы их совместимости.

Для достижения поставленной цели представляется необходимым выполнить следующие задачи:

1) Определить внешнеполитическое содержание концепции американской исключительности;

2) Выявить теоретические основы рассматриваемого конфликта и причины несоответствия идеи американской исключительности внешнеполитическому курсу Вашингтона;

3) Установить проявления конфликта исключительного и прагматического во внешней политике США при администрациях Б. Обамы и Д. Трампа в контексте реализации глобального лидерства Соединенных Штатов;

4) Определить специфику внешнеполитических подходов Б. Обамы и Д. Трампа к минимизации противоречий или разрешению конфликта концепции исключительности и реальных действий;

5) Выявить особенности рассматриваемого конфликта с точки зрения сверхдержавности и великодержавности во внешней политике США;

6) Оценить возможности разрешения конфликта концепции американской исключительности и практической внешней политики США.

Наряду с этим, в ходе исследования необходимо адресовать следующие вопросы: 1) Способствует ли несоответствие нарративной модели и реальных действий во внешней политике США ее трансформации или, напротив, является следствием изменений в ней? 2) Является ли конфликт временным, переходным состоянием, характерным исключительно для рассматриваемого периода, или системным фактором - т. е. имманентной и, следовательно, не зависящей от современного контекста реальностью внешней политики США?

В рамках выбранного автором индуктивного подхода в начале своего исследования автор ограничился общей гипотезой о существовании дисбаланса между концептуально-философскими основами американской внешней политики и практическими действиями США. На основе анализа частных проявлений конфликта концепции американской исключительности и практических действий в рамках общей гипотезы автор дифференцировал сверхдержавные и великодержавные начала во внешней политике США и переформулировал проблему конфликта концептуальных и практических начал в проблему совместимости сверхдержавности и великодержавности в американской политике.

Использование методов. Смешанный дизайн исследования предполагает применение ряда общенаучных, количественных и качественных методов для выполнения поставленных задач, а именно: методы научной абстракции и экспликации, контент-анализ и анализ дискурсов.

В условиях рассмотрения многосторонней проблемы метод научной абстракции позволяет оставить под исследовательским фокусом лишь информацию, имеющую первостепенное значение. В частности, с помощью этого метода в рамках исследования будут выделены и проанализированы основополагающие нарративы концепции исключительности, которая является собирательной категорией в разной степени важных для внешней и внутренней политики США принципов и установок. Также применение этого метода сделает возможным определить специфику подходов Б. Обамы и Д. Трампа, т. к. с его помощью мы отберем наиболее показательные проявления конфликта исключительности и практических действий во внешней политике США при этих президентах. Контент-анализ в нашем исследовании будет представлен как количественный метод. Он необходим для установления факта наличия нарративов американской исключительности в риторике президентов Б. Обамы и Д. Трампа, а также для характеристики частоты их общего использования в официальных выступлениях этих президентов и для определения наиболее популярных среди президентов нарративов американской исключительности. Метод экспликации подразумевает развертывание сути явления или процесса посредством объяснения характерных черт ряда похожих объектов. В рамках настоящего исследования метод экспликации делает возможным рассмотрение внешней политики Б. Обамы и Д. Трампа как способов разрешения конфликта концепции американской исключительности и конкретных действий США на мировой арене посредством анализа его ad hoc проявлений в контексте глобального лидерства и ответственности Вашингтона. Наконец, при исследовании внешнеполитических подходов Б. Обамы и Д. Трампа будет проведен анализ дискурсов администраций этих национальных лидеров, который предполагает изучение того, что именно декларируется президентскими администрациями и что из этого обретает реальное выражение в практической политике. Анализ дискурсов в нашем исследовании поможет нам определить конфигурации внешнеполитического курса при двух президентах: основные установки, цели, нарративы и методы политики, декларируемые на доктринальном уровне, и способы и результаты реализации заявленных национальных интересов. Совокупность всех этих методов видится необходимой для более полного и глубокого анализа изучаемого вопроса.

Исследование построено на базе гранд-теории реализма, в которой особенно важны теория структурного реализма (неореализма) по К. Уолтцу и этический реализм Р. Нибура. Представляется, что именно основные идеи и допущения этих мыслителей позволят наиболее полно проанализировать конфликт концептуального и прагматического во внешней политике Соединенных Штатов. В первую очередь большое значение для исследования представляет акцент структурного реализма на балансы сил в мире, т. к. основанная на таком принципе международная система не предполагает возможности полной реализации политики исключительности, что приводит к конфликту соответствующей концепции и практических действий США. Кроме того, неореализм позволяет в большей степени раскрыть тему исследования в контексте трансформации глобального контекста. В частности, теория К. Уолтца позволяет с новой точки зрения взглянуть на внешнеполитический курс Б. Обамы и Д. Трампа как попытки сохранить позиции Америки в международных отношениях. Также теория неореализма дает возможность в некоторой степени абстрагироваться от внутриполитического фактора при исследовании природы внешней политики Соединенных Штатов, что особенно ценно для исследования, фокус которого состоит преимущественно во влиянии структурной составляющей международных отношений на внешнюю политику США. Кроме того, конфликт сверхдержавного и великодержавного во внешней политике США может быть частично представлен как диалектика ценностно-идеалистического и реалистского подходов в рамках этического реализма по Р. Нибуру. Эта теория предполагает, что политика по реализации национальных интересов США также содержит ценностный элемент, который, однако не является всемирной универсалией, и вследствие этого создает проблемы при реализации такого внешнеполитического курса. Вместе с тем по мере необходимости и целесообразности в работе используются основы либеральной традиции политической мысли, в частности, для объяснения характера конфликта и его теоретического базиса. Представляется, что параллельное применение всех этих теорий позволит нам одновременно изучить несколько важных аспектов одного вопроса.

При подготовке этой работы был использован широкий круг источников и научной литературы.

Источники. Анализ и выводы этого исследования основаны на материалах разнообразных источников, которые можно распределить по шести группам. В первую очередь среди них можно выделить группу официальных документов, доктрин, определяющих внешнюю политику Соединенных Штатов или влияющих на нее в силу обязательств, которые такие документы накладывают на США. Это Национальные стратегии безопасности 2010, 2015 и 2017 гг., Доктрина Вулфовица 1992 г., Конвенция ООН по морскому праву 1982 г., Устав Организации Североатлантического договора . В этих документах зафиксирована действующие внешнеполитические установки, ограничения, цели и методы их достижения. Ко второй группе использованных источников относятся официальные устные выступления (речи) и интервью американских президентов Б. Обамы и Д. Трампа. Среди таких источников, например, выступления президента США Б. Обамы на международной конференции в Страсбурге или, например, относительно операции в Ливии 2011 г., выступления Д. Трампа перед Генеральной Ассамблеей ООН и заявления о невыгодности Парижского климатического соглашения, его интервью по вопросам американской политики относительно НАТО, которые позволяют глубже понять и проанализировать драйверы и мотивы внешнеполитических действий при администрациях этих президентов . Использованные в контент-анализе речи американских лидеров были опубликованы на сайте центра Миллера при Университете штата Вирджиния . Третью группу источников сформировали сайты американских правительственных (например, Архива Государственного департамента) и отчетных перед Центром (Экономические исследования Федерального резервного банка Св. Луи) ведомств, предоставляющие важную статистическую информацию, отражающую реальный внешнеполитический потенциал и ресурсы США . Далее, четвертую группу источников составили статистические материалы международных организаций (Всемирный банк, Организация экономического сотрудничества и развития, статистических онлайн-баз (Statista, TradingEconomics, CEIC) . Также важна пятая группа источников - трудов политиков и мыслителей, заложивших основы или укрепивших макрополитические традиции внешней политики США, среди которых особенно выделяются работы Дж. Уинтропа и Дж. О'Салливана . Наконец, в качестве последней группы использованных источников обособим СМИ (the Washington Post, the New York Times, the Atlantic, BBC News, CNBC, the Guardian) как источники актуальных на определенный момент данных, в материалах которых публиковались полные выступления американских лидеров и устанавливались факты необходимых для анализа событий международной жизни с участием США .

Научная литература. Тема нашего исследования достаточно неглубоко и неоднородно проработана, причем, преимущественно лишь в смежных областях. Наибольший фокус академического сообщества привлекает феномен американской исключительности. Подходы исследователей этого вопроса разнятся. Первая группа (Л. Хартц, Д. Белл, А. Токвиль, Дж. Джей) обращает внимание на частные проявления политической, исторической, экономической, культурной уникальности Соединенных Штатов, что делает страну исключением из правил . Вторая группа (Х. Кох, Дж. Рагги, М. Игнатьев, А. Вайнберг, Х. Рестад, Т. МкКрискен, Р. Каган) изучают американскую исключительность как целостное явление, как фактор внешней политики США, а не просто ее атрибут . Для нас особенно цены труды Т. МкКрискена успешно выведшего одно из наиболее всеобъемлющих определений американской исключительности, Х. Коха, рассмотревшего различные проявления американской исключительности в практической политике (активизм, стремление к лидерству, экземпционализм, двойные стандарты), а также Х. Рестад, которая предложила инновационный подход к исследованию исключительности как национальной идентичности и как инструмента внешней политики США. В то время как работы первой группы можно использовать как ориентиры для погружения в истоки американской исключительности, труды исследователей второй группы, хотя и позволяют с разных сторон взглянуть на этот феномен, не придают особого значения связи исключительности со сверхдержавными началами во внешней политике США, замыкаются в пределах собственных теорий.

Менее проработаны другие смежные аспекты. Лишь небольшая группа исследователей-теоретиков обращает внимание на малую совместимость содержания американской исключительности и практических интересов Соединенных Штатов. При этом лишь малая часть из них соединяет теоретический и практический элементы воедино. Некоторые исследователи предлагают делать выводы об исключительности США с точки зрения практической внешней политики страны. Так, Дж. Лепгольд и Т. МкКьюн подчеркивают, что дидактическая пролиберальная риторика США в комбинации с их политической прогрессивностью позволяют реализовывать определенные аспекты исключительности в своей практической политике на мировой арене, что повторяют результаты исследования С. Хоффмана о политическом стиле США во внешней политике . В то же время теоретические работы К. Уолтца и Р. Нибура косвенно опровергают простоту реализации полной исключительности во внешней политике США и приводят соответствующие выработанным ими теориям аргументы . Ценность этих работ для нашего исследования заключается в том, что они подготавливают фундаментальный базис для понимания того, как сочетается и взаимодействует концептуальное и прагматическое во внешней политике США.

Отдельные работы ряда исследователей направлены на изучение проявлений американской исключительности в определенные временные периоды и роли этого феномена в гранд-стратегии США. Например, Д. Чоллет, Г. Леффльман, Г. Фридман, К. Купчан, Т. МкКрискен занимаются вопросами исключительности во внешней политике США при двух администрациях Б. Обамы . Все они соглашаются относительно того, что гранд-стратегия Соединенных Штатов претерпела изменения на этом хронологическом отрезке, т. к. страна должна была адаптироваться к условиям пост-Американского мира, и что возможности США влиять на международную систему сократились. В этом контексте особенно интересны выводы Г. Леффльмана, основанные на эмпирическом анализе практической политики США, что риторическое и практическое измерения внешней политики США при Б. Обаме значительно отличаются по нарративам и конечным целям. Что касается анализа политики Д. Трампа, здесь можно выделить Н. Кичена., который апеллирует к международным ограничителям внешней политики этого лидера, обусловившим поворот США в сторону реализма . Вместе с тем, акцентируя внимание именно на эмпирике, эти исследователи пренебрегают концепцией американской исключительности для объяснения ряда явлений.

Наконец, отдельного упоминания заслуживают работы Дж. Гилмора, в которых проведен анализ речей президентов США от Д. Эйзенхауэра до Б. Обамы на наличие в нем референций к концепции исключительности . Его результаты демонстрируют, что американская исключительность уже долгое время является одним из столпов внешней политики США и с годами лишь укрепляется в своей определяющей роли. Однако анализ можно считать несколько неактуальным, поскольку он не включает в себя подходящий к концу период пребывания в Белом доме Д. Трампа.

Научная новизна работы обусловлена инновационным подходом к исследованию внешней политики Соединенных Штатов. Представляется, что несоответствие концептуальной модели внешней политики реальным действиям США на мировой арене имеют свойство быть замеченными академическим сообществом преимущественно в контексте конкретных внешнеполитических проблем, кейсов и кризисов, в то время как само это несоответствие редко рассматривается как самостоятельное явление. Разумеется, некоторые аспекты этой проблемы находятся под пристальным вниманием академического сообщества, но их изучение вне многогранного контекста рассматриваемого вопроса оставляет полученные сведения фрагментарными и разрозненными. Синтезируя теоретическую и эмпирическую части работы, автор предлагает концептуализировать проблему конфликта между идеей американской исключительности и практической внешней политикой США как проблему совместимости начал в американской политике. Исследование объясняет противоречие идее американской исключительности внешнеполитического поведения США с 2009 по февраль 2020 гг. при администрациях Б. Обамы и Д. Трампа с точки зрения реализации Соединенными Штатами сверхдержавной и великодержавной внешнеполитических моделей в контексте американского глобального лидерства и ответственности. Таким образом, исследование доказывает и демонстрирует связь концепции исключительности со сверхдержавностью Вашингтона и предлагает альтернативную точку зрения на дилемму выбора внешнеполитического пути страны. В то же время предлагается рассматривать внешнюю политику Б. Обамы и Д. Трампа как реакцию на этот конфликт и как способ его разрешения посредством адаптации к обновленному международному контексту. Логика исследования изначально предполагает наличие, хотя бы номинальное, элементов исключительности как в политике Б. Обамы, так и Д. Трампа. Это позволяет показать глубину и многоаспектность изучаемого конфликта, его значение для внешней политики США.

Практическая значимость исследования определяется его теоретической, эмпирической и методологической ценностью и заключается в следующем. Во-первых, проводимая в исследовании концептуализация конфликта элементов идеи и реальности во внешней политике США создает теоретический базис для дальнейших исследований внешней политики Соединенных Штатов, например, для аналитических проектов таких отечественных мозговых центров, как Российский совет по международным делам или ПИР-центр. Наряду с этим, исследование вносит общий вклад в расширение горизонта знаний о внешней политике США, характере ее дискурса, целях и методах. Во-вторых, используемый в исследовании аналитический инструментарий и полученные с его помощью результаты могут быть применены академическим сообществом впоследствии при разработке тем из смежных с рассматриваемой областей или вопросов, в которых использование такого методологического аппарата может быть уместным. В-третьих, описанные в работе особенности несоответствия концептуальных и декларируемых установок конечным действиям США на мировой арене могут быть полезны акторам, контактирующим с Вашингтоном: государственным и политическим деятелям, представителям разнопрофильных организаций. Наконец, результаты исследования могут также представлять интерес для широкого круга читателей, увлеченных вопросами международной проблематики или политикой США и движущими силами внешнеполитического курса Вашингтона в 2010-х гг.

Поставленные задачи обуславливают структуру исследования. В первой главе будут выделены главные нарративы концепции американской исключительности, рассмотрены теоретические аспекты конфликта идеи исключительности и практической внешней политики США, а также применимость некоторых теорий международных отношений к анализу внешней политики США в контексте такого несоответствия. Во второй главе будет приведен анализ подходов Б. Обамы и Д. Трампа к реализации американского лидерства, следующего из идеи исключительности, в своей практической внешней политике, а также рассмотрены концептуальные установки и практические ограничения в условиях трансформации международной структуры и внешнеполитических возможностей США. Там же будет выявлена специфика подходов двух президентов к совмещению идей американской исключительности и национальных интересов США. Третья глава будет посвящена непосредственно конфликту концепции американской исключительности и практических действий США на мировой арене, особенностям его проявлений в политике президентов Б. Обамы и Д. Трампа в виде конкретных противоречий, его истокам и внешнеполитическому значению. В заключительной главе конфликт будет рассмотрен в контексте сверхдержавности и великодержавности внешней политики США. Кроме того, там же будут проанализированы возможности разрешения этого конфликта.

1. Конфликт концептуального и практического начал во внешней политике США

1.1 Концепция американской исключительности

Идеи об американской исключительности появились задолго до того, как Соединенные Штаты стали сверхдержавой и даже значительно раньше, чем страна приобрела достаточный потенциал для позиционирования себя как великой державы. Первым вывод об уникальности политического развития страны сделал известный французский философ и политический деятель А. де Токвиль в своем труде «Демократия в Америке». Токвиль много путешествовал по Штатам, пытаясь объяснить их нестандартное социальное, политическое, экономические и философское развитие. В качестве исключительных политических условий Токвиль выделял очень ярко выраженное и потому не характерное для европейцев глубокое пуританское самосознание американцев, которое одновременно было тесно связано с материальными вопросами . Выдающейся нацию американцев, по Токвилю, сделали и географические условия - стратегически выгодное положение между двух океанов, оградивших страну от старосветских метрополий, ресурсное богатство территорий бывшей британской колонии и отсутствие сильных соседей на границах Штатов. Все это, по мнению французского мыслителя, предопределяло исключительное положение Соединенных Штатов в мире, которое заключалось не в многочисленных национальных особенностях (они существуют для любой отдельно взятой страны), а в уникальности - т. е. неповторимости - исторического пути и политической культуры США.

Сегодня концепт американской исключительности неоднороден и вследствие отсутствия четких границ является собирательным набором разных национальный идей и интерпретаций уникальности США. Несмотря на то что к концепции американской исключительности могут быть отнесены и по большей части внутриполитические идеи религиозного, правового, социокультурного, экономического характера, объединяющей чертой для них является безоговорочное согласие, что в любой конфигурации международных отношений Соединенным Штатам свойственно и даже необходимо играть особую, уникальную и лидерскую роль в мире. Кроме того, США исключительны и потому, что в отличие от других стран обладают устойчивостью к историческим законам и закономерностям . В свою очередь такая исключительная роль объясняет ряд важных макрополитических традиций, укоренившихся в гранд-стратегии США в качестве ее основополагающих элементов.

Одним из центральных (и самых ранних) политических сюжетов, существующих сегодня в рамках идеи американской исключительности, для Соединенных Штатов является нарратив «града на холме». Он был заимствован из Библии английским колонистом и основателем одной из первых пуританских колоний в Новом Свете Дж. Уинтропом и основывался на идее образцовости США. Суть этого нарратива заключалась в том, что США, находясь в удалении и под наблюдением «глаз, взирающих со всего света», могут создать цивилизацию нового мира, идеальную страну - «Новый Израиль», став универсальной идеальной моделью . Хотя эта традиция была разработана пуританами, видящими себя глобальными революционерами, американская исключительность в таком контексте предполагает изоляционизм, позволяющий развиваться обособленно от остального мира, но при этом оставаться для него видимым и подавать ему пример на расстоянии . Однако в идее образцовости не следует преувеличивать либеральное начало (стремление культивировать ценности демократии, свободы и справедливости), поскольку безупречная репутация изолированной Америки была в первую очередь предназначена для использования в качестве инструмента вмешательства США в существующие балансы сил для реализации национальных интересов. Так, именно на принципах образцовости основаны представления Дж. Вашингтона о невыгодности постоянных союзов и сформирована внешнеполитическая доктрина Александра Гамильтона, устанавливавшая, что изоляционизм позволит Соединенным Штатам занять позицию арбитра Европы в Западном полушарии и «изменять баланс европейского влияния … сообразно нашим интересам, … диктовать условия отношений между старым и новым миром» . Также не видится случайным возвращение США к риторике «сияющего града на холме» именно на финальном этапе холодной войны при президенте Р. Рейгане, эксплуатировавшем высокие ценности для победы в противостоянии двух сверхдержав и трансформации мировой структуры в однополярную с полной доминацией США .

Похожей по смыслу, но отличной в методах достижения внешнеполитических целей стала традиция мессианства США. Как и образцовость, мессианство также является одним из фасадов американской исключительности и, как и образцовость, предполагает глобальное доминирование США в ценностном измерении. Однако коренное отличие мессианства от образцовости состоит в опоре на интернационализм. Американская исключительность, таким образом, проявляется в предначертании США распространить на весь мир «правильные» ценности - демократию и капитализм . Это легитимизирует экспансионизм США и даже проявления империалистской внешней политики, а также объясняет право Соединенных Штатов называть себя лидером свободного мира и вмешиваться в чужие балансы сил. Истоки представлений о мессианстве США лежат во многом в идеологии отцов-основателей США. В частности, после обретения бывшей британской колонией независимости - события, настолько невероятного, что оно объяснялось как божественное вмешательство, Дж. Джей заявил, что американцы - это избранный народ, т.к. провидение позволило ему самому выбрать себе правительство, а Б. Франклин развил эту мысль до того, что США вследствие этой победы теперь ответственны за глобальное распространение общечеловеческих ценностей . Хотя классическим примером мессианского интернационализма считается политика, проводимая президентом США В. Вильсоном, направленная на максимальную либерализацию мира, здесь также не следует отрицать политической заинтересованности США в использовании универсальных лозунгов свободы и демократии для реализации национальных интересов, укрепления международных позиций США и балансирования других великих держав, придерживающихся иных ценностей. Более того, американская исключительность, понимаемая в контексте мессианской роли США, является фактором развития экспансионистских и даже интервенционистских настроений во внешней политике Соединенных Штатов и легитимизирует проецирование силы США в разных регионах для установления якобы универсальных стандартов.

Особой разновидностью мессианства является доктрина явного предназначения (Manifest Destiny). Впервые сформулированная журналистом-демократом Джоном О`Саливанном в 1845 г. для оправдания аннексии Соединенными Штатами Техаса и Орегона в ходе Американо-мексиканской войны, в дальнейшем она закрепилась как краеугольный камень внешней политики страны. Стратегическая важность этой доктрины состояла в том, что она позволяла характеризовать внешнеполитические вопросы как непосредственно затрагивающие внутреннюю политику США и номинально нивелировала американский экспансионизм, называя его проявлениями изоляционизма. Например, основоположник доктрины О`Саливан в своей статье доказывал «естественность» присоединения к США мексиканских территорий утверждениями о том, что пространства Северной Америки и Карибского бассейна так или иначе в будущем станут территорией Соединенных Штатов . С похожим лозунгом выступал президент США Э. Джексон, отождествляя расширение территории США с расширением «зоны свободы» . Таким образом, манифест о явном предназначении наделил США не только возможностью интерпретировать внешнеполитические действия как внутриполитические, но и моральной исключительностью, что лишь закрепило концепцию на идеологическом и практическом уровнях внешней политики Соединенных Штатов.

Наряду с предыдущими макрополитическими традициями, обусловленными исключительностью Соединенных Штатов, можно выделить взаимно обусловленные унилатерализм, чаще известный как полная односторонность политических действий, и экземпционализм (exemptionalism) - т. е. отрицание применимости к США универсальных для остального мира правил и закономерностей. Прежде всего, это относится к уникальному историческому пути Соединенных Штатов. В частности, американская история избежала во многом сдерживающий фактор общественного, экономического и политического развития - феодальные отношения, - начав свой отсчет с Нового времени. Социологи Л. Хартц и Д. Белл подчеркивают, что, будучи освобожденной от законов последовательности в истории, Америка была создана модернизированной и поэтому в отличие от других великих держав не подверглась кризису переходного времени . С другой стороны, подобного рода исключительность может принимать форму намеренного уклонения от следования или отрицания Соединенными Штатами существующих международных правил и доходить до полного снятия с себя влияния международного права, соглашений или режимов, несмотря на значительную роль Вашингтона в их создании . Представляется, что подобное внешнеполитическое поведение США позволяет реализовывать национальные интересы и, самое главное, сохранять жесткий суверенитет по ряду внутриполитических вопросов. Например, США до настоящего времени не ратифицировали Конвенцию по морскому праву 1982 г., что не позволяет США закрепить за собой участок арктического шельфа юридически, но при этом оставляет стране возможность единолично разрабатывать локальные месторождения (Конвенция предоставляла бы США преимущественное право при разработке, но любая другая сторона, ратифицировавшая документ, также могла бы получить разрешение на эксплуатацию недр) и не платить обязательный сбор Органу по морскому дну .

Наконец, американская исключительность может отождествляться с выдающимся потенциалом Соединенных Штатов как актора международных отношений, несоразмерно большим, чем у других стран. Здесь можно выделить три аспекта, три базиса, на которых основывается внешнеполитическое превосходство США - военное, экономическое и научно-технологическое доминирование, обусловленное наибольшим в мире ВВП, военным бюджетом и расходами на НИОКР в денежном выражении . Вместе они позволили США победить в холодной войне и остаться единственной в мире сверхдержавой. Такой модус существования страны характеризовался во всех своих проявлениях гиперболизировал нарративы концепции американской исключительности, одновременно придав им «естественный» - т. е. негласный, подразумеваемый - характер. Это, например, выразилось в принятии так называемой «Доктрины Вулфовица», суть которой заключалась в необходимости США осуществлять глобальный мониторинг и не допускать малейшей возможности наращивания существующими и образующимися великими державами потенциала, достаточного даже для сомнения в лидерстве Вашингтона . То есть Соединенные Штаты были настолько убеждены в собственной исключительности и даже вседозволенности, что пытались легитимизировать вмешательство в естественный ход истории.

Из идеи американской исключительности следуют несколько важных для внешней политики США положений. Во-первых, концепция создает вокруг внешнеполитических действий США ореол ответственности за распространение глобальных положительных универсалий. В частности, этот мотив прослеживается в американской политике по демократизации Ближнего Востока в 2010-х гг., ведь США своими действиями пытались бороться со злом, которое олицетворяли авторитарные режимы.

Во-вторых, к Соединенным Штатам ввиду их особого положения внешние ограничители, действующие для остальных обычных, неисключительных государств, применяются выборочно - в зависимости от воли Вашингтона. Как следствие действия США часто приводят к образованию двойных стандартов. Так, хотя в Югославии и в Ираке (2003 г.) США действовали в обход Совета Безопасности ООН (предложения США были ветированы Китаем и Россией), нарушая международное право, и намеренно ложно интерпретировали устав НАТО (его статьи № 5 и №6 касаются оборонительных, а не наступательных военных действий), подобное поведение со стороны любого неисключительного государства Вашингтон осуждает и карает санкциями . Более того, американская исключительность предполагает, что к США должны применяться другие правила, нежели к любым другим государственным акторам . Такая позиция объясняется США необходимостью сохранять суверенитет как во внутри-, так и во внешнеполитических делах, который может быть нарушен извне посредством ограничительного характера ряда общих установок .

В-третьих, концепция исключительности позволяет США легитимизировать претензию на глобальное лидерство и даже необходимость исполнения этой функции именно Вашингтоном в виде тезиса о незаменимости США. Этот тезис его автор - государственный секретарь при президенте Б. Клинтоне М. Олбрайт - обусловила тем, что только Вашингтон обладает способностью дальше, чем другие государства, заглядывать в будущее . Следовательно, только Соединенные Штаты могут справиться с глобальными задачами мирового лидера.

Представляется, что идеи об особом пути Соединенных Штатов являются не столько декларацией реальных политических намерений, сколько попыткой разработать нарратив дальнейшего развития государства. Неслучайно концепт многогранен, имеет размытые границы и одновременно объединяет в себе несколько идей. По своей сути концепция американской исключительности - это собирательное представление о стратегии лидерства, развития и выживания США, укреплении собственных позиций на мировой арене, об идеальной роли страны на разных уровнях мировой системы, которые имеют большое глобальное значение в силу уникальности исторического, политического и социального пути Соединенных Штатов, а также по причине того, что идея исключительности проявляется в первую в лидерском самосознании и внешнеполитическом курсе Вашингтона.

1.2 Конфликт представлений об исключительности и практических действий США в свете теорий международных отношений

Традиционно внешняя политика Соединенных Штатов в свете американской исключительности рассматривается с позиций либерализма. Хотя концепция действительно транслирует образ США как последнего оплота морали, где культивируются либеральные и демократические ценности, не следует оставлять незамеченным и то, что именно эта «бескорыстная» идея позволила США пройти путь от бывшей британской колонии до единственной в мире сверхдержавы, способной на жесткую и даже агрессивную внешнюю политику даже в отношении своих идеологических союзников и партнеров (например, торговая война с Европейским союзом по поводу таможенных пошлин на сталь и алюминий летом 2018 г.).

Обобщенный взгляд академического сообщества на понятие американской исключительности выражается в том, что США, представляя собой модернизированную политическую модель, осуждают силовую политику других государств, выносят дидактические суждения о политических режимах в других странах и легко переносят либеральные ценности во внешнюю политику . Однако склонность США приоритизировать собственные национальные интересы, несмотря на декларируемые ценности, оказывать давление с помощью так называемой «умной силы» на своих оппонентов и ярко выраженная ориентация на национальную безопасность во многих международных вопросах обуславливают целесообразность изучения феномена американской исключительности во внешней политике США с позиций реалистской школы международных отношений. В частности, особенно подходящими к исследованию конфликта концепции американской исключительности и практической политики Соединенных Штатов видятся одновременно структурный реализм К. Уолтца (неореализм) и в некоторой степени этический реализм Р. Нибура.

Особенности структурной теории помогают более полно объяснить предмет нашего исследования. Представляется, что сам конфликт концепции исключительности и практической политики США стал различим лишь на фоне явных трансформаций глобальной среды, международной структуры, происходящих в XXI в. Поэтому именно неореализм с его акцентом на асимметричности внешнеполитических потенциалов государств и постоянных изменениях в мировой структуре, протекающих вследствие борьбы стран за перераспределение возможностей, видится наиболее подходящей теорией для нашего исследования.

Теория структурного реализма отличается специфичностью применения, для понимания которой обратим внимание на ее следующие особенности. Во-первых, важным элементом теории неореализма является фокус на неравных, неоднородных возможностях государств при одинаковых целях выжить и максимизировать собственную силу . Иными словами, неореалисты в основе всех конфликтов видит разницу в потенциалах государств как единственных акторов международных отношений. Таким образом, с точки зрения структурного реализма, одной из причин конфликта концепции американской исключительности и политики США является асимметричное соотношение идеи и реальных возможностей государства проецировать свою силу в мире.

Во-вторых, неореалисты рассматривают международную политику как целостную систему и поэтому ищут истоки различных вопросов, в том числе проблем в поведении государств на мировой арене, в конфигурации международной системы, в международной структуре . Следовательно, внешнеполитические действия различных государств являются в соответствии с неореалистской теорией результатом, следствием взаимодействия государственных акторов на системном уровне. Представляется, что предмет нашего исследования - это конфликт, вызванный не внутренними причинами, а результатом изменений в международной среде, к которым привело возникновение новых центров силы (Китая, России), противопоставляющих себя США по ряду международных вопросов.

В-третьих, неореализм акцентирует внимание на дилемме безопасности и балансировании государств, что также представляется международным контекстом предмета исследования. Поскольку главной целью любого актора является обеспечение собственного выживания, государства наращивают свою силу, но одностороннее усиление приводит к тому, что остальные акторы воспринимают это государство как угрозу и поэтому начинают балансирование . Внутреннее балансирование заключается в одностороннем наращивании собственных возможностей и, очевидно, не разрешает дилемму безопасности, а только переводит ее на новый уровень потенциалов . Внешнее балансирование выражается в системе союзов государств, временно объединившихся против претендующего на гегемонию или угрожающего статусу-кво актора . Концепция американской исключительности видится инструментов внешнего балансирования для США и, следовательно, направлена на обеспечение национальной безопасности Соединенных Штатов: она помогает Вашингтону формировать долгосрочные союзы против своих оппонентов на мировой арене (например, объединение под своей эгидой капиталистических стран против социалистического лагеря СССР или создание антироссийского блока после Украинского кризиса 2014 г.).

Как следует из предыдущего пункта, неореализм подтверждает невозможность продолжительного существования однополярного мира: сверхдержавная, односторонняя политика Соединенных Штатов не может не привести к попытке уравновесить более сильного актора другими государствами . Поскольку сама международная система, согласно неореализму, стремится к равновесию, концепция американской исключительности не сможет стать полностью реализованной Соединенными Штатами на глобальном уровне. Поэтому в определенный момент национальные интересы США и американская исключительность в ее оригинальном смысле станут разнонаправленными.

Тем не менее, чтобы совершенно не отрицать наличие и важность этого идейного компонента для внешней политики США, обратимся к теории этического реализма, которая пытается примирить ценностное и силовое начала во внешнеполитической линии США. Он появился в XX в. и был разработан американским философом и теологом Р. Нибуром. Его идеи оказали существенное влияние как на реалистическую модель международных отношений, так и на либеральную, заложив философские основы для последующих теоретических и практических разработок других американских ученых (Г. Моргентау, Дж. Кеннана, К. Уолтца). Кроме того, велико значение политических представлений Нибура для политического истеблишмента Соединенных Штатов. Неслучайно, президент США Б. Обама признавался в согласии с американским мыслителем, что США следует занять активную позицию по улучшению политических реалий мира, при этом сторонясь как радикального идеализма, так и реализма .

Позиция Р. Нибура заключалась в том, что американские ценности не могут быть универсальными для всего мира, но вместе с тем, по Нибуру, многополярность - это слишком опасная, нестабильная конфигурация международной структуры, которая слабо управляется ввиду повышенной энтропии . Поэтому США как страна, одновременно обладающая огромным военным потенциалом и убежденная в исключительности своей глобальной повестки, может и даже должна стать новым центром силы, таким образом сплотив остальной мир вокруг себя и сделав его более управляемым. Следовательно, политическая философия Нибура - это попытка совместить, примирить идеологическое и практическое измерение внешней политики США. Думается, что такой подход позволит нам, оставаясь в рамках теории реализма, полностью не отрицать идейный компонент внешней политики США и углубить анализ того, как в действительности соотносятся концепция американской исключительности и внешнеполитические действия Соединенных Штатов.

Наконец, предмет нашего исследования в свете традиции реализма можно интерпретировать как обреченную на провал попытку США повлиять на объективные законы международной системы. Напомним, что и политический реализм как таковой, и неореализм, и все остальные теории этой парадигмы выступают за абсолютную анархию международной системы - т. е. отрицают наличие в мире высшей власти, способной перестроить всю систему на основе собственных представлений . Однако конфликт концепции американской исключительности и внешнеполитических действий США может также быть представлен как следствие нарушения Вашингтоном законов истории, попытка направить ее ход в наиболее выгодном США направлении. И, поскольку это a priori невозможно, во внешней политике Соединенных Штатов и в конфигурации международных отношений возникают серьезные дисбалансы.

Вместе с тем следует понимать, что на фундаментальном уровне несоответствие концепции американской исключительности практической политике США является также индикатором глубинного конфликта между целыми школами политической мысли, теоретики которых участвуют в процессе формирования внешнеполитического курса Соединенных Штатов, - между традициями либерального идеализма и реализма. Дело в том, что в целом внешнеполитический дискурс Вашингтона имеет двоякий теоретический базис. С одной стороны его нарративная составляющая, национальное самосознание, риторика, доктринальные документы обращаются, прежде всего, к либерально-идеалистической мысли, которую отличает вера в возможность распространения универсальных для всего мира благ. Концепция американской исключительности объединяет в себе совокупность таких идей: мессианизм, образцовость, уникальность в своем политическом совершенстве и правильности исторического пути США - все эти сюжеты предполагают, что именно Вашингтон ответственен за глобальную свободу, справедливость, равенство, процветание и благополучие - т.е. за ценности, обеспечение которых декларируется Белым домом в документах государственной важности. Таким образом, либеральный идеализм часто определяет внешнеполитические цели Соединенных Штатов и влияет на риторику официальных лиц.

В то же время нельзя отрицать влияния реалистической традиции на внешнюю политику США. Реалистическая политическая мысль приоритизирует национальные интересы страны, среди которых безопасность и силовой потенциал. С точки зрения реализма, Соединенные Штаты - это страна, первая среди равных, или, даже возможно, чуть более превосходящая остальных в силу исторических причин, но при этом неисключительная. Для практической политики это означает, что во внешне конкурентной среде государству важнее реализовывать собственные, а не абстрактные всеобщие интересы, поэтому внешнеполитический инструментарий преимущественно выстроен вокруг первоочередных стратегических задач, непосредственно важных для Соединенных Штатов и определяемых реалистическим началом - обеспечения национальной безопасности и ряда сопутствующих условий дальнейшего государственного развития .

Однако концепция американской исключительности затрагивает не только плоскость целей, но также и арсенал методов в распоряжении США: имплементация этой концепции, наряду с воплощением глобальных идеалов, может также быть сонаправлена национальным интересам, зачастую являясь средством, инструментом их реализации, как, например, происходило в конце ХХ в., когда для сохранения собственного гегемонистского статуса Вашингтон попытался осуществить либеральную экспансию в разных регионах мира, конвертируя концептуальные установки в политическое влияние. Связь идеи американской исключительности одновременно с либеральным идеализмом, устанавливающим внешнеполитические цели США, и реализмом, влияющим на выбор методов при их реализации, приводит к столкновению этих школ политической мысли во внешней политике США, поскольку оправдывает как ее цели, так и ее средства. Выходом из этого пата было бы либо полное доминирование и нарратива, и практической политики одной из теорий (окончательное окончание столкновения), либо шаткий баланс между ними, что, очевидно, может решить проблемы в краткосрочной перспективе, но впоследствии потребует пересмотра принятого когда-то решения. Тем не менее, примирить идеалистические и реалистические начала, найти между ними на практике, в условиях непрекращающихся изменений в международной структуре точку равновесия, пусть и временную, видится сложной задачей, ведь стране приходится считаться как с далекоидущими амбициями и своими реальными возможностями, так и с внешними изменениями. Если во время холодной войны баланс между теоретическими базисами поддерживался неизменным сверхдержавным дискурсом (отход от единственно возможного тогда либерального прочтения концепции исключительности США отождествлялся с тяжелым поражением в американо-советском противостоянии), то сегодня, когда глобальный контекст не столь суров и требователен к Вашингтону и сам все еще не приобрел завершенную форму, Соединенным Штатам становится все сложнее адаптировать старые установки к новым условиям. Осложняет ситуацию и то, что каждая из школ мысли планомерно выстраивает собственную всеохватывающую политическую модель (реалисты описывают мир, каким он им представляется, а идеалисты - каким он должен быть в конечной точке истории), которую a priori невозможно в полноценном виде спроецировать на общую координатную плоскость для совмещения - т. е. интегрировать без изменений с моделью другой школы . Именно на этой почве происходит столкновение фундаментальных теоретических базисов, являющихся предпосылкой конфликта концепции исключительности и действий США на практике. В таком контексте внешняя политика Б. Обамы и Д. Трампа - это поиск такого компромисса, попытка примирить стоящие за внешнеполитическими целями и средствами теоретические парадигмы. Однако для каждого из президентов соотношение этих традиций несимметрично: обе администрации Б. Обамы склонялись в сторону либерального идеализма, в то время как Д. Трамп сделал ставку на реализм.