Конфликт концепции американской исключительности и практической политики США при администрациях Б. Обамы и Д. Трампа

Так конфликт идеи исключительности и практической политики приводит США в состояние балансирования между сверхдержавностью и великодержавностью. Хотя даже при практической реализации в своих идеальных формах эти политические модели могут отдаленно напоминать друг друга, поскольку американская сверхдержавность стремится к глобальному лидерству, а американская великодержавность - к гегемонизму, между ними также существуют важные различия. Во-первых, сверхдержавность США в отличие от великодержавности сопровождается миростроительной функцией - т. е. в сверхдержавной политике США всегда присутствует стремление измененить мира в лучшую (соответствующую взглядам и потребностям Вашингтона) сторону. Во-вторых, сверхдержавность предполагает проактивную, т. е. мотивированную Вашингтоном, а не вызванную извне политику, в то время как великодержавность более ориентируется на реактивность при взаимодействии с другими странами. Иными словами, хотя обе модели предполагают центральное положение США в мире, великодержавный гегемонизм ставит в страновые приоритеты собственные национальные интересы Вашингтона, которые необходимо отстаивать в соперничествах с равными по своей природе государствами, а сверхдержавное лидерство изначально ставит страну на экзистенциально другой уровень и оттуда влияет на мир, попутно реализуя национальные интересы.

Несмотря на свою схожесть, с конца первого десятилетия XXI в. сверхдержавные (соответствующие концепции исключительности) и великодержавные (отрицающие американскую исключительность) начала во внешней политике США все больше противоречат друг другу. При реализации различных внешнеполитических инициатив они подрывают влияние друг друга на политику США, тем самым искажая ее конечные результаты. Так между ними и возникает конфликт, который, с точки зрения своих реальных форм, представляет собой конфликт концепции американской исключительности и практических действий США на международной арене.

К началу рассматриваемого в исследовании периода конфликт во внешней политике США был уже различим - гегемонизм времен администраций Дж. Буша-мл. явно расходился с пропагандируемыми Вашингтоном идеалами и ценностями, практические итоги взаимодействия США с миром и их результирующая для самой Америки требовали своего согласования с установками внешней политики страны. Эта задача оказалась возложена на двух следующих президентов США - Б. Обаму и Д. Трампа. Поэтому неоднозначное понимание американскими лидерами последнего десятилетия роли Соединенных Штатов в новой мировой конфигурации являлось реакцией на трансформацию международной среды в целом, а политика их администраций по своей сути представляла собой попытки претворения в жизнь двух подходов - сонаправленных по цели, но противоположных по конкретному способу - к решению проблемы несоответствия ценностно-идеологической и прагматической составляющих внешнеполитического курса Соединенных Штатов.

В частности, подход либерально настроенного Б. Обамы ко внешней политике США заключался в реализации более сверхдержавной, более исключительной политики: и в президентской риторике, и на практике в нем прослеживались мессианские нарративы американской исключительности (Прил. 1). Соединенные Штаты при Б. Обаме продолжали с готовностью принимать на себя обязанности глобального лидера и выражали свою ответственность за происходящее в мире. Однако такая политика была скорее номинальной, нежели соответствующей действительности, поскольку масштабы конкретных действий Вашингтона и их результаты в складывающемся международном контексте не могли быть объективно интерпретированы как достаточные для поддержания американской исключительности. Постепенно в тщетной маскировке недостаточных ресурсов посредством делегирования полномочий и перевода на первый внешнеполитический план вашингтонских региональных прокси для успешной реализации задуманного американским лидером, в снижении инициативности США в ряде кейсов (Ливия, Сирия), в привлечении главного геостратегического конкурента (Китай) к сотрудничеству и избегании открытой конфронтации с ним, в следовании альтернативам стран-оппонентов (план России по Сирии) проявилась внешнеполитическая великодержавность Вашингтона. Тем не менее, в более широком масштабе во внешней политике США все же преобладали сверхдержавные начала - лидерская риторика заметно перевешивала частные неудачи.

Вместе с тем стоит заметить, что конфликт, очевидно, не был разрешен с помощью внешнеполитической ориентации на умеренную сверхдержавность. При реализации внешнеполитического подхода, предложенного Б. Обамой, возникли внешнеполитические проблемы, обострившие имеющиеся противоречия. Более того, итоги такой политики были явно несимметричны для Соединенных Штатов: стремясь сохранить уже ставший традиционным для США стиль взаимодействия с внешним миром, сам Вашингтон при Б. Обаме получал отнюдь не лучшие для страны результаты с точки зрения национальных интересов. Во-первых, США не только не улучшили собственных позиций, не добившись своих целей, но и даже не сумели сохранить свои изначальные политические координаты: политика, направленная на сдерживание Китая, лишь ускорила его экономическое и политическое развитие, а сдерживание России на Ближнем Востоке также провалилось. Во-вторых, Б. Обаме не удалось скрыть нехватку ресурсов: например, если при Дж. Буше-мл. США могли поддерживать масштабное присутствие в разных регионах и даже в нескольких горячих точках одновременно, то во время «Азиатского поворота» Б. Обамы Вашингтону пришлось перераспределять уже задействованные в других регионах и для достижения других целей человеческие и финансовые ресурсы. Таким образом, подход Б. Обамы не только не разрешил конфликт, но также не принес стратегически позитивных результатов для страны.

На этом еще во время предвыборной президентской гонки 2016 г. акцентировал внимание ее победитель Д. Трамп. Используя риторику национализма и популизма, новоизбранный американский лидер заявлял о приоритете национальных интересов над ценностно-идеалистическими установками . Неудивительно, что предложенный им подход к разрешению исследуемого нами конфликта существенно отличался от способа его предшественника. Прямой отказ и отступление США от статуса незаменимого государства, от глобальной ответственности, лидерства, миростроительной функции - столпов американской сверхдержавности - при Д. Трампе, образ действий США на международной арене, соответствующий внешнеполитическому поведению других великих держав, подчеркивали смещение политики США в сторону повышенной великодержавности. Далее, заявления США о том, что другие страны их эксплуатируют, противоречат самой логике идеи американской исключительности - такой нарратив не допустим для исключительной страны, для сверхдержавы не только потому что неисключительные акторы a priori не могут себе этого позволить, но и потому что концепция предполагает добровольность любых действий со стороны США. Кроме того, внешнеполитический подход Д. Трампа предполагает использование инструментов великодержавной политики - выход из невыгодных для США соглашений, ведение переговоров в двустороннем формате, хаотизация региональных отношений - т. е. путем отрицания того, что для всего мира и делает Америку исключительной и великой. Однако подход Д. Трампа не олицетворяет полную великодержавность, ведь в нем присутствует и слабое сверхдержавное начало: в своих официальных устных выступлениях Д. Трамп иногда ссылается на уникальность Америки, называя страну, народ или политической устройство особенным, упоминая богоизбранность Соединенных Штатов и всего с ними связанного или наконец утверждая о превосходстве военных сил США (Прил. 2).

Тем не менее, политическое балансирование с большим уклоном в великодержавность также не разрешило конфликт. Даже более того, как и более сверхдержавный подход Б. Обамы, политика нового американского президента ни принесла ни хороших результатов, ни обеспечила их симметричности при распределении: хотя под руководством Д. Трампа внешняя политика США декларативно должна была принести самой стране значительные политические и экономические выгоды (ведь президент взял курс на восстановление величия страны за счет повышенного национализма и протекционизма), их предлагалось получить за счет более жесткого поведения в отношении других стран. В результате этого последовало ухудшение состояния отношений США с миром, в то время как дивиденды Вашингтона оставались призрачными.

Таким образом, обе попытки разрешить конфликт пытались совместить в себе два внешнеполитических начала - сверхдержавное и великодержавное - с позитивным результатом. Суть подходов Б. Обамы и Д. Трампа сводилась к смещению общего внешнеполитического курса США в сторону одной из идеальных моделей (сверхдержавности или великодержавности), не достигая при этом их абсолютной формы. Разница между подходами заключалась лишь в том, в сторону которого из двух полюсов смещалась ориентация внешней политики под руководством каждого из этих президентов. Следовательно, отсутствие эффективности такой политики, ее положительных результатов, а также их явная асимметричность в распределении между самими США и миром приводят нас к выводу, что разрешение конфликта исключительности и практической политики посредством нахождения баланса двух начал в разном соотношении невозможно вследствие их несовместимости.

Действительно, в исследовании были рассмотрены оба единственно возможных вариантов совмещения сверхдержавности и великодержавности: в одном из двух вариантов в соотношении доминируют сверхдержавные начала, а в другом - великодержавные. Их конкретное соотношение не видится реальным фактором внешней политики - значение имеет только доминирующий в этом балансе полюс. Поэтому, основываясь на провале как более сверхдержавной, так и более великодержавной внешней политики США, можно установить, что конфликт концепции американской исключительности и практических действий Соединенных Штатов на мировой арене - это, однозначно, не временное явление, т.к. лежащие в его истоках сверхдержавность и великодержавность несовместимы.

3.2 Проблемы совместимости сверхдержавных и великодержавных начал во внешней политике США

Поскольку баланс между сверхдержавностью и великодержавностью даже в самых разных соотношениях этих начал невозможен ввиду их несочетаемости, и сам конфликт между ними не является переходным явлением, возникает закономерный вопрос, существует ли альтернативное решение этой проблемы, позволяющее не сгладить ее ad hoc проявления, а полностью ее ликвидировать.

На основании вывода, что ограниченное использование идеи американской исключительности во внешней политике не приводит к окончательному разрешению конфликта этой концепции и практических действий Вашингтона, можно вполне обоснованно предположить, что возможный путь к решению проблемы заключается в абсолютизации исключительности США. Иными словами, для разрешения конфликта Соединенным Штатам было бы необходимо либо признать свою непоколебимую исключительность на мировой арене, во внешней политике выбрав идеальную модель сверхдержавности, либо окончательно отказаться от концепции исключительности, тем самым выстроив свой внешнеполитический курс вокруг идеальной модели великодержавности.

В таком случае внешняя политика США приобрела бы следующий характер:

1) Абсолютно сверхдержавная форма внешней политики предопределяет максимальную ориентированность внешней политики США на глобальный уровень и международную жизнь. Такая политика предполагает тотальное доминирование в ней проактивных начал и стремление Вашингтона к полной реализации своей исключительности. С помощью концепции американской исключительности и ее нарративов Вашингтон может легитимизировать свое влияние на других акторов международных отношений: исключительность отождествляется с уникальными позициями США в мире - положением над другими странами, которые даже в случае аккумулирования значительного потенциала не смогут достичь уровня США, потому что они изначально и экзистенциально находятся в разных, непересекающихся плоскостях. Логика внешней политики, абсолютизирующей американскую сверхдержавность, сводится к тому, что США как обладатель статуса исключительности обладают особым моральным правом на глобальное лидерство (т. к. их внешнеполитический курс по содержанию является якобы единственно правильными), политическое господство (т. к. внешнеполитические возможности США несоразмерно выше в сравнении с потенциалом других стран) и всепроникающую внешнюю политику (т.к. Вашингтон обладает ресурсами, чтобы ее осуществлять и поддерживать).

2) Идеальная форма великодержавной внешней политики отрицает или игнорирует исключительность Соединенных Штатов, хотя при этом она может прямо не отвергать некоторых нарративов, например о выдающемся внешнеполитическом потенциале или возможности серьезного превосходства США над другими странами. Механизм существования США как великой державы заключается в максимальном наращивании собственных возможностей на мировой арене для того, чтобы страна продолжала занимать главенствующее место среди других акторов международных отношений. Вместе с тем, поскольку через призму великодержавности другие страны на мировой арене выступают как полностью равные Соединенным Штатам по природе, т. е. находящиеся в одной политической плоскости, то независимо от ее результатов суть великодержавной внешней политики США сводится к тому, что Соединенные Штаты остаются первыми среди других равных стран, и даже объективное доминирование США в контексте великодержавного модуса не наделяет страну исключительным статусом. Поэтому великодержавная политика США, наряду с этим, предполагает повышенную степень реактивности во внешнеполитическом курсе: без нарративов исключительности внешняя политика в мире с возрастающей конкуренцией непременно бы привела к постоянному балансированию ради получения больших выгод при реализации национальных интересов.

Тем не менее, полный переход внешней политики США в одно из двух возможных качеств - абсолютную сверхдержавность (полную исключительность) или абсолютную великодержавность (отрицание исключительности) - представляется невозможным для практического осуществления также и вследствие глубокой укорененности как рассматриваемого конфликта, так и самих сверхдержавных и великодержавных начал. Они существуют не как отдельные категории во внешней политике США, а являются связанными с рядом других явных и латентных факторов внешней политики страны.

Во-первых, и сверхдержавность, и великодержавность опираются на фундаментальный теоретический базис. Напомним, что реализм оправдывает реализацию неисключительной внешней политики (т. е. ее идеальной великодержавной формы), в то время как либеральный идеализм с способствует имплементации политического курса, основанного на идее исключительности (т.е. соответствующего идеальной модели сверхдержавности). Поэтому в таком контексте разнонаправленность сверхдержавных и великодержавных начал, противостояние исключительности и внешнеполитических действий США - это практическое выражение столкновения двух традиций политической мысли, предлагающих альтернативные интерпретации движущих сил в международных отношениях, - реализма и либерального идеализма. Их постоянное чередование при принятии долгосрочных стратегических решений Вашингтоном не позволяет одному из начал укрепить свое влияние на внешнюю политику США и полностью вытеснить противоположное начало. Следовательно, с точки зрения теорий, каждое из начал прочно занимает в сложившейся конфигурации внешней политики США свою нишу.

Во-вторых, невозможность вытеснения одного из начал из внешней политики США предопределяется неразрывностью проактивности и реактивности в ней. Сверхдержавность склоняет в сторону соответствующих действий внешнюю политику Вашингтона, которая отличаются самомотивированностью и независимостью от внешнего фактора - т. е. проактивностью. В условиях преобладания великодержавности повышается вес реактивности, и внешняя политика выстраивается не вокруг собственных устремлений США, а вокруг необходимости дать соразмерный ответ на действия других государств. Однако проактивность и реактивность взаимообусловлены, потому что без их баланса государство становится нежизнеспособным на мировой арене. Следовательно, имеющие соответствующие основания модели абсолютной сверхдержавности или великодержавности на практике нереализуемы, т. к. они привели бы страну к неминуемому внешнеполитическому коллапсу.

Наконец, сверхдержавные и великодержавные начала пронизывают все географические и функциональные направления и даже уровни внешней политики Соединенных Штатов. Масштабы их охвата, а также столь глубокое проникновение во все сферы внешней политики США свидетельствуют о невозможности даже посредством приложения политической воли удалить одно из начал из внешней политики США, т. к. это чревато дисфункциональностью всей системы внешней политики страны.

Таким образом, решение проблемы посредством перевода внешней политики США в одно из качеств - абсолютную сверхдержавность или великодержавность - невозможно, равно как и позитивное балансирование этих начал. Следовательно, конфликт между ними, т. е. между концепцией американской исключительности и практическими действиями США на мировой арене имманентен, постоянен для любого состояния внешней политики США. Как результат образуется нестандартная для Соединенных Штатов политическая реальность, в которой страна вынуждена принять парадоксальную ситуацию сосуществования двух начал: у Вашингтона нет реальной возможности выбирать между ними, но и полностью совместить их тоже невозможно.

Однако период сонаправленности сверхдержавных и великодержавных начал во второй половине ХХ в. следует считать исключением из правил. Конфликт, который вновь проявился в начале ХХI в., когда начала снова заметно разошлись и стали противоречить друг другу, возвращает внешнюю политику Соединенных Штатов в стандартное для нее состояние. США уже оказывались в похожей ситуации:

Тем не менее, взаимодействие сверхдержавных и великодержавных начал не является новым явлением для США. Конфликт существовал продолжительное время, но во второй половине ХХ в. принципиально несовместимые начала неожиданно стали комплементарны, что было обусловлено глобальным контекстом: в послевоенном мире США были основным поставщиком политических и экономических благ и, к тому же, были готовы предоставить их в обмен на легитимизацию их политики исключительности. Основным таким благом являлась международная стабильность, ответственность за которую Вашингтон пытается подчеркнуть и сегодня. Неудивительно, что в ХХ в. в качестве вызова многие страны воспринимали не экспансию американского влияния, а, напротив, угрозу ее прекращения . Для объяснения такого феномена разные школы политической мысли предложили свое видение - появилась теория гегемонистской стабильности, получившая развитие как среди реалистов и либералов, так и у представителей мир-системного подхода, а также впоследствии возник термин «благожелательный гегемон» для обозначения США периода пребывания в Белом доме Б. Клинтона .

Однако в 2010-х гг. эти начала снова заметно разошлись и стали друг другу противоречить. В истории страны прецедент столь явного конфликта двух начал уже существовал: при «выходе в мир» в начале ХХ в. США после их продолжительной изоляции столкнулись с тем, что Америка была более прогрессивна и, на их взгляд, совершенна, чем мир, с которым стране предстояло взаимодействовать и в котором приходилось бы далее существовать . В этом, по Киссинджеру, проявилась центральная и неискоренимая трагедия внешней политики США . Поэтому представляется, что подобное несоответствие ценностно-идеалистической и прагматической составляющих во внешней политике США a priori предполагает коллизию американских внешнеполитических установок и их практической реализации.

Следовательно, Соединенные Штаты не могут ни выбирать между конкретными идеальными формами сверхдержавности и великодержавности, ни между комбинациями их соотношений. В условиях, когда несовместимость этих начал вновь обострилась в 2010-х гг. в конфликте американской исключительности и практического внешнеполитического курса США, этот конфликт становится системным - т. е. имманентной реальностью для внешней политики стран. Таким образом, Соединенным Штатам не остается иного выбора, как адаптироваться к этой реальности и научиться минимизировать искажение конечных результатов своих действий на международной арене для успешного достижения собственных целей.

Заключение

Сегодня Соединенные Штаты находятся на внешнеполитическом распутье: международная система трансформируется, вместе с ней меняется расстановка сил в различных балансах, а прежние структурные ниши разрушаются. Современный мир становится, как отмечают многие исследователи, пост-американским, поскольку «момент однополярности» закончился и американский порядок более не является единственно возможным для претворения в жизнь. В условиях глобальной турбулентности возникает конфликт между концепцией американской исключительности и реальными действиями Вашингтона на мировой арене, не соответствующими или прямо противоречащим нарративам мессианской либо образцовой, уникальной и избранной Америки.

Поскольку этот конфликт имеет большое значение для внешней политики США как целостной системы, настоящее исследование было посвящено определению характера конфликта - т. е. является ли он временным или имманентным для внешней политики США, - что непосредственно влияет на возможность его разрешения. Для подобной концептуализации были выполнены следующие сопутствующие задачи:

1) Были определены и охарактеризованы основные нарративы концепции американской исключительности, имеющие важное внешнеполитическое значение. В частности, в качестве основ внешнеполитического содержания этой концепции были выделены представления о интервенционистском мессианстве, изоляционистской образцовости, доктрине явного предназначения, уникальности политического пути США, о существенном превосходстве внешнеполитических возможностей страны по сравнению с другими акторами, об экземпционализме. Наряду с этим, было объяснено влияние каждого из нарративов на внешнюю политику США;

2) Было выявлено, что рассматриваемый в исследовании конфликт американской исключительности и практических действий имеет широкий теоретический базис. Частично его основу составляет системное столкновение традиций политического реализма и либерального идеализма во внешней политике США. Вместе с тем, с точки зрения неореализма, этот конфликт может быть обусловлен невозможностью реализации Соединенными Штатами своей абсолютной исключительности на глобальном уровне, поскольку это бы создало дисбаланс в международной системе, всегда стремящейся к условному равновесию. Наряду с этим, этический реализм предполагает, что истоки конфликта лежат в природной неуниверсальности идеалов концепции исключительности, с помощью которых Соединенные Штаты пытаются повлиять на естественный ход истории;

3) Также было установлено, что внешняя политика Б. Обамы и Д. Трампа является попыткой разрешения конфликта концепции исключительности и практических действий США. С помощью количественного контент-анализа было выявлено, что в риторике каждого из этих американских лидеров присутствуют референции к идее исключительности США. Анализ дискурсов - т.е. того, как внешнеполитические установки претворяются в жизнь - позволил определить особенности практических подходов этих президентов к разрешению конфликта: Б. Обама продолжал декларировать американское лидерство при объективно не соответствующих этому внешнеполитических действиях, а Д. Трамп отказался от идеи глобальной ответственности и лидерства США;

4) Была выявлена специфика конфликта в контексте реализации внешнеполитических подходов каждого из президентов: для США при Б. Обаме было характерно доминирование умеренной сверхдержавности над великодержавными началами, в то время как Д. Трамп подчеркнуто апеллировал к великодержавности страны, хотя сверхдержавные начала не были полностью подавлены;

5) Кроме того, было определено внешнеполитическое значение рассматриваемого конфликта для внешней политики Соединенных Штатов. В частности, такой конфликт является отражением противостояния сверхдержавности и великодержавности во внешней политике страны, их разнонаправленности. Конфликт важен для внешней политики США по причине того, что, будучи системным, он замыкает страну между двумя идеальными моделями - сверхдержавностью и великодержавностью - без возможности его разрешения.

Таким образом, заключим, что поставленные задачи были реализованы в полном объеме, позволив нам достичь поставленной цели.

Общая гипотеза, из которой исходил автор исследования, подтвердилась. Однако в рамках выбранного индуктивного подхода автор уточнил и расширил представления о феномене конфликта американской исключительности и практической внешней политики США. В частности, в ходе исследования были сделаны следующие выводы:

Во-первых, исходя из выводов раздела 1.1. этой работы, концепция американской исключительности является неофициальной основой внешней политики Соединенных Штатов. Ее нарративы - уникальность, превосходство, мессианство, образцовость, экземционализм, избранность и предназначение США - составляют макротрадиции внешней политики США. Они были сформированы в ходе исторического развития страны и действительно имели для этого практический базис, соответствующий современному им глобальному контексту. Хотя концепция исключительности оказывает влияние на установки, цели и даже ценности внешнеполитического курса США, она также является важным стратегическим инструментом легитимизации американского лидерства и обуславливает наличие и жизнеспособность сверхдержавных начал во внешней политике Вашингтона.

Во-вторых, на основе результатов раздела 1.2. настоящего исследования, можно сделать вывод о прочной связи с теорией конфликта американской исключительности и практической внешней политики США. Сама концепция исключительности традиционно рассматривается как либеральная, поскольку она в определенной степени апеллирует к ценностно-идеалистической составляющей внешней политики США. В свою очередь практические действия Вашингтона приоритизируют национальные интересы, т. е. реалистичны. Их конфликт - это, прежде всего, столкновение двух направлений политической мысли: реализация исключительности - это политика по превращению мира в то, каким он в идеале видится Соединенным Штатам, а отрицание исключительности - это принятие несовершенного мира. При этом, с точки зрения теорий международных отношений, сама идея исключительности не может быть полностью реализована США на практике: неореализм отвергает это ввиду стремления международной системы к балансу и невозможности долгосрочной многополярности, а этический реализм обращает внимание на неуниверсальность идеалов исключительности и отсутствия возможности у государств переписывать историю по своему усмотрению.

В-третьих, согласно итогам раздела 2.1., концепция американской исключительности продолжительное время является неотъемлемым элементом внешнеполитической риторики Вашингтона. Хотя она может проявляться в разной степени в официальных выступлениях американских лидеров, ее элементы неизбежно присутствуют речах каждого из президентов. Это справедливо и для Б. Обамы, и для Д. Трампа. Причем, Б. Обама является самым часто апеллирующим к идеям исключительности президентом США. В то же время Д. Трамп, вопреки распространенному мнению, также в своих некоторых речах подчеркивает избранность США, их превосходство и уникальность.

Далее, в соответствии с разделами 2.2., 2.3. и 3.1. этой работы конфликт существенно повлиял на результаты внешнеполитических действий США при Б. Обаме и Д. Трампе. При двух администрациях Б. Обамы США предприняли попытку замаскировать конфликт посредством функционального разделения исключительности, перешедшей полностью в плоскость риторики, и практической политики, которая в действительности не соответствовала идее исключительности. Поэтому особенность подхода Б. Обамы к разрешению еще скрытого конфликта заключалась в продолжении номинально исключительной политики, которая вследствие сократившегося потенциала США и изменившегося международного контекста не позволяла США в полной мере реализовывать глобальное лидерство. При Д. Трампе конфликт стал более явным: президент открыто отвергал глобалистские установки США, их глобальную ответственность и соответствующими практическими действиями противоречил концепции исключительности. Тем не менее, ни один из подходов не позволил решить существующую проблему.

Дело в том, что конфликт американской исключительности и практической политики имеет большее внешнеполитическое значение, чем тривиальное противоречие действий страны ее доктринальным установкам: за ним стоят более глубокие внешнеполитические категории - сверхдержавность и великодержавность. Исключительность, объясняющая и легитимизирующая претензию Соединенных Штатов на глобальное лидерство и ответственность, обуславливает сверхдержавные устремления страны. Практические действия, не соответствующие исключительности или ее отрицающие, являются выражением великодержавности США, т. к. автоматически ставят страну на один уровень с другими великими державами. Балансировать эти начала на практике невозможно, что показала политика Б. Обамы, в которой большее значение получила сверхдержавность, и Д. Трампа, доминируемая великодержавными началами.

Однако рассмотренная в разделе 3.2. альтернатива - полный переход внешней политики США к одной из идеальных форм (абсолютной сверхдержавности или полной великодержавности) - в силу ряда причин также невозможен. Этот конфликт непримиримых начал - системное явление, прочно укоренившееся в разных сферах внешней политики США и связанное с другими важными категориями, например, про- и реактивностью, реализмом и идеализмом. Таким образом, конфликт сверхдержавности и великодержавности, концепции американской исключительности и практической внешней политики США является постоянным явлением. Кроме того, единственным выходом из сложившегося положения для Соединенных Штатов является принятие этого конфликта как данности и как существующей реальности внешней политики.

При этом само сосуществование сверхдержавности и великодержавности не является новым явлением для США. Напротив, оно продолжалось на протяжение всей истории внешней политики страны. Единственная характеристика, изменяющаяся в этом соотношении двух начал, - это то, как именно они взаимодействуют. Комплементарность двух начал во второй половине ХХ в. была, скорее, исключением из правил, поэтому современный нам конфликт следует воспринимать как возвращение к истокам глобальной политики США. Прослеживаемые параллели между современным конфликтом и похожим проявлением противоречия при выходе в мир США в начале ХХ в. показывают, что Соединенные Штаты вновь оказались в ловушке между собственными представлениями и реальным миром.

Таким образом, конфликт концепции американской исключительности и практической политики США отражает противоречие сверхдержавности и великодержавности во внешней политике США, но вследствие системного и имманентного характера этого конфликта существует единственный путь его решения - принятие столкновения начал как вынужденной реальности внешней политики США.

Что касается дальнейших перспектив исследования этого вопроса, то они видятся достаточно широкими. Наше исследование может служить отправной точкой для исследователей-американистов. Так, остается возможность рассмотрения конкретных проявлений сверхдержавности и великодержавности во внешней политике США. Наряду с этим, концептуализация конфликта сверхдержавности и великодержавности позволяет по-новому взглянуть на действия США в разных регионах мира и в конкретных кейсах. Кроме того, представляется практически полезным изучить противоречие сверхдержавного и великодержавного начала или концепции американской исключительности и реальных действий с точки зрения конструктивизма.

Список использованных источников

1.Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву. [Электронный ресурс]. URL: https://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/unclos/unclos_r.pdf (дата обращения: 28.03.2020);

2.Belasco A. The Cost of Iraq, Afghanistan, and Other Global War on Terror Operations Since 9/11. 8.12.2014. [Электронный ресурс]. URL: https://fas.org/sgp/crs/natsec/RL33110.pdf (дата обращения: 6.04.2020);

3.Brooks D. Obama, Gospel and Verse. // The New York Times. 2007. [Электронный ресурс]. URL: http://select.nytimes.com/2007/04/26/opinion/26brooks. html (дата обращения: 28.03.2020);

4.CEIC: United States External Debt. 31.03.2020. [Электронный ресурс]. URL: https://www.ceicdata.com/en/indicator/united-states/external-debt (дата обращения: 6.04.2020);

5.China “must stop” land reclamation in South China Sea - Obama. 18.11.2015. [Электронный ресурс]. URL: https://www.bbc.com/news/world-asia-34853878 (дата обращения: 9.04.2020);

6.Clinton H. America's Pacific Century. 11.10.2011. [Электронный ресурс]. URL: https://foreignpolicy.com/2011/10/11/americas-pacific-century/ (дата обращения: 9.04.2020);

7.Crawford N. C. Costs of war. 14.11.2018. [Электронный ресурс]. URL: https://www.cnbc.com/2018/11/14/us-has-spent-5point9-trillion-on-middle-east-asia-wars-since-2001-study.html (дата обращения: 11.04.2020);

8.Europe can no longer rely on US for security, says Emmanuel Macron. 27.08.2018. [Электронный ресурс]. URL: https://www.theguardian.com/world/2018/aug/27/europe-can-no-longer-rely-on-us-for-security-says-emmanuel-macron (дата обращения: 10.04.2020);

9.FRED: Households and Nonprofit Organizations; Net Worth, Level. 12.03.2020. [Электронный ресурс]. URL: https://fred.stlouisfed.org/series/TNWBSHNO (дата обращения: 8.04.2020);

10.FRED: Real Gross Domestic Product. 26.03.2020. [Электронный ресурс]. URL: https://fred.stlouisfed.org/series/GDPC1 (дата обращения: 8.04.2020);

11.FRED: Unemployment Rate. 3.04.2020. [Электронный ресурс]. URL: https://fred.stlouisfed.org/series/UNRATE (дата обращения: 8.04.2020);

12.Full transcript of President Obama's commencement address at West Point. 2014. [Электронный ресурс]. URL: https://www.washingtonpost.com/politics/full-text-of-president-obamas-commencement-address-at-west-point/2014/05/28/cfbcdcaa-e670-11e3-afc6-a1dd9407abcf_story.html (дата обращения: 5.04.2020);

13.GFP: 2020 Military Strength Ranking. 2020. [Электронный ресурс]. URL: https://www.globalfirepower.com/countries-listing.asp (дата обращения: 12.02.2020);

14.Hartig H., Gilberstadt H. Younger Americans more likely than older adults to say there are other countries that are better than the U.S. 8.01.2020. [Электронный ресурс]. URL: https://www.pewresearch.org/fact-tank/2020/01/08/younger-americans-more-likely-than-older-adults-to-say-there-are-other-countries-that-are-better-than-the-u-s/ (дата обращения: 28.04.2020);

15.Katehon: Neorealism (structuralism). 29.11.2019. [Электронный ресурс]. URL: https://katehon.com/article/neorealism-structuralism (дата обращения: 28.03.2020);

Приложения

Приложение 1

американский внешнеполитический администрация

Приложение 2

Таблица 3: Матрица контент-анализа речей Д. Трампа (строки - речевые маркеры исключительности, столбцы - отдельные президентские речи)

Размещено на Allbest.ru