Круглый стол "Памяти Теодора Шанина"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Круглый стол "Памяти Теодора Шанина"

A. И. Алексеев, А.А. Артамонов, А. Берелович, Г. Бернстайн,

B. Г. Виноградский, В.В. Кондрашин, Б. Монджане,

А.М. Никулин, С. Пурушотаман, Дж. Пэллот, Ш. Рамон,

Д.М. Рогозин, О.П. Фадеева, М. Харрисон, Р. Холл,

И.Е. Штейнберг

В заключительный день Чаяновской международной конференции, проходившей 22-23 октября 2020 года, состоялся круглый стол памяти Теодора Шанина, замечательного ученого-аграрника, одного из крупнейших исследователей наследия А.В. Чаянова. Круглый стол был посвящен одновременно и памяти профессора Шанина, ушедшего из жизни 4 февраля 2020 года и его юбилею -- 90-летию -- 29 октября 2020 года. За выступлением на круглом столе друзей, коллег, учеников Шанина (проходившего в режиме онлайн из-за пандемии) наблюдало более 60 ученых и студентов из разных регионов России и мира.

Круглый стол открылся выступлением профессора ШуламитРамон, вдовы Теодора Шанина, рассказавшей о мировоззренческих доминантах его жизни и деятельности, об интеллектуальной связи Шанина с Россией. Затем в выступлениях британских коллег Теодора Шанина -- профессоров Г. Бернстайна, М. Харрисона и Дж. Пэллот были проанализированы направления основных академических исследований и дискуссий, начиная с 1970-х годов, посвященные вопросам социальной дифференциации крестьянства, связанные с идейным наследием Ленина и Чаянова, в которые огромный вклад внес Теодор Шанин.

Ученый из Франции -- Алексей Берелович уделил большое внимание характеристикам Шанина как политолога, блестящего аналитика политических процессов советской и постсоветской России. Российские коллеги -- географ А.И. Алексеев, историк В.В. Кондрашин, а также социологи В.Г. Виноградский, О.П. Фадеева, И.Е. Штейнберг, А.М. Никулин, Д.М. Рогозин, А.А. Артамонов вместе со своими личными воспоминаниями о Шанине дали всесторонние характеристики его междисциплинарной методологии аграрных исследований. Ученые-аграрники из ЮАР МонджаниБонавентура и Рут Холл, а также из Индии -- Сима Пурушотаман охарактеризовали значение шанинского наследия для изучения развития крестьянства в регионах Африки и Азии.

В большинстве выступлений специально подчеркивалась и анализировалась интеллектуальная связь профессора Шанина с российскими аграрными исследованиями марксистских, народнических направлений, а также школы Чаянова. шанин чаянов марксистский аграрный

Ключевые слова:Шанин, крестьянство, аграрная социология, социальная дифференциация, Россия, марксизм, народничество, Чаянов

Round table "In memory of TeodorShanin”

Alexander I. Alekseev, DSc (Geography), Professor, Faculty of Geography, Lomonosov Moscow State University. Moscow

Alexander A. Artamonov, Leading Specialist, Center for Agrarian Studies of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration. Moscow, Russian Federation

Alexis Berelowitch,University Paris -- Sorbonne (Paris IV). France, Paris

Henry Bernstein, Emeritus Professor, School of Oriental and African Studies (University of London). London WC1H oXG, United Kingdom

Olga P. Fadeeva, PhD (Sociology), Leading Researcher, Institute of Economics and Organization of Industrial Production, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences. Prosp. Lavrentieva, Russia

Ruth Hall, Professor University of the Western Cape, X17, Bellville,

Mark Harrison, Emeritus Professor, Department of Economics, University of Warwick. Coventry United Kingdom

Viktor V. Kondrashin,DSc (History), Professor, Head of Center for Economic History, Institute of Russian History Russian Academy of Science. Moscow

BoaventuraMonjane,Post-Doc, Institute for Poverty, Land and Agrarian Studies (PLAAS) at the University of the Western Cape, South Africa

Alexander M. Nikulin, Head of the Chayanov Research Center, Moscow School of Social and Economic Sciences. Moscow

Judith Pallot, Emeritus Professor, School of Geography and the Environment, University of Oxford. United Kingdom

Seema Purushothaman, Professor, Azim Premji University Survey. 66, Burugunte village, Bikkanahalli main road, Sarjapura, Bengaluru

Shulamit Ramon, Professor, School of Health and Social Work, University of Hertfordshire. Hatfield ALio 9AB, United Kingdom

Dmitry M. Rogozin, Senior Researcher, Institute of Social Analysis and Forecasting,К^ругльшстоя

Russian Presidential Academy for National Economy and Public Administration «Шшта^Те°дор^а

(RANEPA), Moscow

Ilya E. Shteinberg, PhD (Philosophy), Associate Professor, Moscow State University of Psychology and Education. Moscow, Russia

Valery G. Vinogradsky, DSc (Philosophy), Senior Researcher, Center for Agrarian Studies, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration. Moscow

On the final day of the Chayanov International Conference (October 22-23, 2020), the round table was held in memory of TeodorShanin, a remarkable agrarian scientist and researcher of A.V. Chayanov's legacy. The round table was dedicated to both the memory of Professor Shanin who passed away on February 4, 2020, and to his 90th birthday on October 29, 2020. More than 60 scientists and students from different regions of Russia and the world watched presentations of friends, colleagues, and students of Shanin at the round table held online due to the pandemic. The round table was opened by Professor Shulamit Ramon, the widow of TeodorShanin, who spoke about the worldview dominants of his life and work, his intellectual connection with Russia. The British colleagues of TeodorShanin -- Professors Henry Bernstein, Mark Harrison and Judith Pallot -- spoke about directions of the main academic research and discussions which started in the 1970s on social differentiation of the peasantry and referred to the ideological legacy of Lenin and Chayanov; TeodorShanin made a huge contribution to these debates.

The French scholar Aleksey Berelovich focused on the features of Shanin as a political scientist and a brilliant analyst of the political processes of Soviet and post-Soviet Russia. Russian colleagues of TeodorShanin -- geographer A.I. Alekseev, historian V.V. Kondrashin, sociologists V.G. Vinogradsky, O.P. Fadeeva, I.E. Shteinberg, A.M. Nikulin, D.M. Rogozin, and A.A. Artamonov -- shared their personal memories of Shanin and provided a comprehensive description of his interdisciplinary methodology of agricultural research. Agrarian scientists from South Africa -- BoaventuraMonjane and Ruth Hall, and India -- SimaPurushotaman -- emphasized the importance of Shanin's legacy for the study of the peasant development in the regions of Africa and Asia. Most presentations stressed and analyzed the intellectual connection of Professor Shanin with the Russian agrarian research of Marxists, populists, and the Chayanov school.

Key words:Shanin, peasantry, agrarian sociology, social differentiation, Russia, Marxism, populism, Chayanov

А.М. Никулин: Уважаемые коллеги! Чаяновская конференция завершается круглым столом, посвященным памяти Теодора Шанина, замечательного ученого и организатора науки, основателя Московской высшей школы социальных и экономических наук, откуда и я, Александр Никулин, директор Чаяновского исследовательского центра, и Александр Артамонов, 1Т-специалист, ведем наш сегодняшний круглый стол. Рады приветствовать всех, кто к нам сегодня подключился. Выступить сегодня мы пригласили не только друзей Теодора Шанина, но и его коллег, тех, с кем он десятилетиями работал над темой сельской, аграрной социологии.

Мне хотелось бы передать сейчас слово ШуламитРамон, вдове Теодора.

Ш. Рамон: Для меня большая честь открыть круглый стол Чая- новской школы памяти Теодора Шанина. У Теодора и Александра Чаянова была общая вера в уникальность крестьянских обществ по сравнению с другими обществами, особенно в контексте капитализма, марксистской мысли, российского коммунизма. Теодор соглашался с Чаяновым в том, что эту уникальность необходимо принимать во внимание при любой попытке реорганизовать жизнь крестьян. Иначе такие попытки потерпят неудачу, и это нанесет ущерб и самим крестьянам, и обществу, частью которого они являются. Впрочем, уже в первой своей книге «Неудобный класс» Теодор изложил взгляды других ученых и указал моменты, в которых он расходился с Чаяновым. Однако главное, в чем он был солидарен, это ключевые гипотезы и методология, разработанные Чаяновым в исследованиях образа жизни крестьян. Теодор восхищался глубиной и упорством Чаянова, который заплатил высокую цену за то, что придерживался своего образа мышления в темные для России времена ХХ века. Теодору повезло больше, чем Чаянову, -- он работал в России в более светлое время и смог внести важный вклад в то, чтобы превратить Россию в лучшее место для исследователей, для теоретиков крестьянства. Но речь идет не только об этом. Ему пришлось проявить упорство для того, чтобы добиться относительной автономии Московской высшей школы социальных и экономических наук, Центра крестьянских исследований, чтобы42 поддерживать новое поколение ученых, способствовать большей открытости всех тех областей, которые развиваются в «Шанинке». теория Теодор был готов работать с любой организацией, которая разделяла его ценности, касающиеся верности своим убеждениям и уважения достоинства людей, независимо от их религии, цвета кожи и культуры. У него были очень хорошие отношения с преподавателями Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ) в Москве -- он помог им продолжить работу в области социальных наук, хотя сам всю жизнь был атеистом. Кроме того, он поддерживал группу российских художников, хотя сам не был художником. В отличие от Чаянова, он не писал романов или рассказов, но при этом у него был целый ряд писателей и поэтов, которые ему особенно нравились и к чьим произведениям он часто возвращался. Среди них можно назвать как русских писателей, так и зарубежных. Он очень увлекался фантастами, историческими романами и детективными рассказами. Эта смесь демонстрирует его открытость к разнообразным дилеммам, с которыми сталкивается человек. Большое спасибо за организацию этой конференции в честь Теодора. Я уверена, что он хотел бы быть со всеми вами сегодня, когда ему исполняется 90 лет. И я знаю, что он очень гордился достижениями крестьяноведческих исследований. Я также с нетерпением жду возможности узнать больше о вкладе Чаянова и Теодора в крестьяноведение и буду рада послушать выступающих на этом круглом столе. Спасибо!

А.М. Никулин: Большое спасибо, Шула. Безусловно, у всех нас есть ощущение, что Теодор с нами. А сейчас я передаю слово профессору Бернстайну. Его доклад называется «Шанин, Чаянов и крестьяноведческие исследования в России и в мире».

Г. Бернстайн: Прежде всего я хотел бы поговорить о том, как Шанин использовал работы Чаянова. Хотя сразу же предупрежу, что мои рассуждения имеют определенные ограничения, поскольку я не могу читать по-русски. Я знаю, что работа в Москве последние 30 лет занимала большую часть внимания Теодора; что он продолжал исследовать и публиковаться на русском языке, потому что основная часть работ Чаянова доступна только на русском языке. Итак, мое выступление базируется на статье «От российской к современной мировой истории. Теодор Шанин и крестьянские исследования», в которой рассматриваются работы 19701980-х годов -- это основной период его публикаций на английском. Я постараюсь отследить основные темы, которыми занимался Шанин, в их числе проблема формирования базового научного направления крестьянских исследований -- «крестьяноведения», исследования развития капитализма и его влияния на крестьянство в России с конца XIX века и до сегодняшнего дня, идеи продвижения модернизации крестьянского хозяйства государством, его отношение к марксизму в историческом российском контексте и за его пределами. Также я остановлюсь на его взглядах на крестьянскую классовость и политику, его видении альтернативного пути развития сельского хозяйства, основанного на крестьянском хозяйстве.

Тесная близость взглядов Шанина и большей части русского Круглый стол народничества XIX века и неонародничества Чаянова, его шко- «Памяти Теодора лы, особенно в 1920-е годы, пронизывала все, что писал Теодор. Шанина»

Когда Шанин говорил о возрождении крестьянских исследований в 1960-е годы, он находился под очень серьезным влиянием переводов на английский язык Чаянова и Маркса, в частности Марксова очерка «К критике политической экономии». Что касается моего выступления, то я хотел бы сказать несколько слов о сельском домохозяйстве, ведь именно с этой темы Шанин всегда начинал аналитический разговор о крестьянстве. Здесь им уделялось основное внимание простому воспроизводству в экономике крестьянских хозяйств при определенном акценте на анализ организации экономической и социальной деятельности. Это было очень хорошо смоделировано также и Чаяновым. Речь шла о том, что такие хозяйства управляются иной логикой, нежели максимизация прибыли или прибыли от инвестиций, которая характерна для капиталистического предприятия. Крестьянская логика опирается на расчет ресурсов, регулирование ресурсов и усилий, необходимых для простого воспроизводства в соответствии с балансом производства и потребления в домохозяйстве на протяжении его поколенческого, а следовательно, демографического цикла. Из-за этой особой логики многие крестьянские практики считаются иррациональными с точки зрения постулатов традиционной экономики, которая ориентирована на максимизацию прибыли, обусловленную рыночными условиями.

Вместе с тем хочу отметить, что Теодор в своем собственном анализе российского крестьянства испытывал меньшее влияние экономических теорий Чаянова и не использовал чаяновское понятие расчета производства потребления домашних хозяйств, выраженное в терминах «предельной полезности». Таким образом, Шанин предложил свою собственную новую концептуализацию циклической мобильности крестьянских хозяйств. В основном эта модель описывается в его работе «Неудобный класс». В ней он также отметил, что чаяновское соотношение потребления и тягостной работы наименее им используется или разделяется среди основных идей Чаянова, поскольку эта демографическая модель Чаянова, ориентированная исключительно на семью, начинает выходить из употребления в современном мире. Одрако напомню, что именно эта модель Чаянова по принятию решений также положительно воспринималась традиционными экономистами из-за индивидуального подхода к принятию решений, которые были бы направлены на максимизацию пользы, если не максимизацию прибыли.

Второе. Шанин искал объяснение воспроизводства крестьянского хозяйства в своей модели разнонаправленной циклической мобильности, выступая против того, что он называл «биологическим детерминизмом», что также часто ассоциируется с Чаяновым и его школой. Впрочем, Теодор также выступал и против экономического детерминизма марксистов. Он предлагал некоторые аналитические теория дополнения к идеям Чаянова, основываясь на постулате: «Крестьяне-середняки всегда, по крайней мере, до 1930 года, составляли значительное большинство российского крестьянства». В этом Шанин присоединился к народнической вере в «способность крестьянской сплоченности противостоять капиталистической дифференциации».

Третий момент -- Шанин делал особый упор на крестьянскую общину, в которой может быть удовлетворена большая часть потребностей крестьян в социальной жизни и социальном воспроизводстве. Также хотелось бы подчеркнуть его идею деревни как экономической единицы. Мне кажется, что это в работе Теодора уже выходит за рамки идей Чаянова. Отчасти это отражало то, как Шанин воспринимал и интерпретировал антропологические и социологические исследования, но я думаю, что основным источником его вдохновения был мир крестьянской общины и значение его для российского революционного народничества. В частности, в своем эссе, которое было опубликовано до его работы «Неудобный класс», он писал: «Упорная ограниченность деревенских собраний и жестокость межсемейных распрей указывали на то, как далека была крестьянская община от братской любви, в которую верили народники». Теодор хотел дистанцироваться от народнической идеализации крестьянской общины.

В-четвертых, если говорить о восприятии крестьянского хозяйства Чаяновым, он отмечал, что довольно мало сомнений в том, что основные тенденции изменений в современном мире приводят к пониманию типичных крестьянских социально-общественных структур и самого крестьянства как одного из аспектов прошлого, сохранившегося в современном мире. Анализ Чаянова нельзя завершить, просто идя тем же, что и Чаянов, путем, хотя Теодор и считал: слабость заключается не в неверности, а в недостаточности анализа, поскольку с чаяновских времен в мире произошли огромные социальные изменения. Впрочем, пожалуй, это можно сказать о многих авторах, которые работали на переломе Х1Х-ХХ веков. Почему Теодор сделал это замечание? Потому что крестьянская экономика постоянно менялась и трансформировалась в основном за счет внешнего вмешательства, особенно со стороны государства и транснациональных компаний. Он писал о том, что сельское общество и сельские проблемы уже невозможно объяснять исходя из их внутренней логики, их необходимо рассматривать с точки зрения различных внешних процессов, в частности потоков рабочей силы и капитала, которые намного шире, чем функционирование обычного крестьянского хозяйства.

В-пятых, Шанин считал, что неслучайно именно на примере России Маркс узнал много нового о глобальном неравенстве, о крестьянах и революции. Это те идеи, которые будут актуальны и в грядущем веке. Наши российские друзья помнят об этом шанинском утверждении: три источника аналитической мысли Маркса, предложенные Энгельсом -- немецкая философия, французский социализм и британская политическая экономия, -- должны Круглый стол быть дополнены русским революционным народничеством. И я за- «Памяти Теодора даюсь вопросом: какова была связь между Чаяновым и русским ре- Шанина» волюционным народничеством? Возможно, участники этого круглого стола смогут пролить свет на этот вопрос.

В-шестых, Шанин пытался понять: крестьянское хозяйство -- это способ производства? И отвечал, что в целом концепция крестьянского способа производства имеет слишком много эвристических ограничений. И это довольно интересно, поскольку некоторые ученые -- последователи Теодора в 1960-1970-е годы утверждали, что крестьяне демонстрируют особый способ производства. Однако Теодор не считал это убедительным. Насколько я знаю, он не так часто обращался к эссе Чаянова «К вопросу о теории некапиталистических экономических систем». В своей статье 1971 года Теодор писал о позиции Чаянова относительно крестьянского понимания вертикальной интеграции, в том числе различных функций сельского хозяйства, которые играли первоочередную роль в повышении благосостояния хозяйств, что постепенно приводило к распространению крестьянской кооперации.

Теодор объяснял, что различные отрасли сельского хозяйства должны были объединяться на основе намного более широких принципов, поскольку в укрупненном виде они смогут работать более эффективно, чем отдельные крестьянские хозяйства. Крупные хозяйства смогут их поддерживать, предоставляя кредиты, машины, химикаты, семена, средства сбыта, но одновременно не разрушая те аспекты экономики, где мелкое семейное производство технически более эффективно. Иными словами, кооперативные механизмы таких структур могли бы предотвратить доминирование крупного капитала и, как следствие, его способность эксплуатировать семейные хозяйства, что является центральной темой в аграрных исследованиях и сегодня. Я думаю, что участникам этой конференции будет интересно узнать, что концепция вертикальной интеграции Чаянова рассматривается, например, ведущим ученым-марксистом ЯросомБанаджи в его книге «Краткая история некоммерческого капитализма», опубликованной в этом году, как основное, главное новшество. Таким образом, эту организационную модель Чаянова можно назвать беспроигрышной. И кроме того, в ней, на мой взгляд, прослеживается и скрытая критика коллективизации, и объяснения последующего, довольно плохого состояния сельского хозяйства в СССР и других странах Восточной Европы.

Теодор был близок к Виктору Данилову, разделял его взгляды, они долгие годы сотрудничали в Москве. Данилов говорил о том, что и Ленин в конце своей жизни, и Чаянов, и Бухарин -- все они разделяли представление о развитии крестьянства на абсолютно добровольной основе, в интересах страны и самих крестьян, а так-же сельского хозяйства в целом. Теодор писал: «Чаянов разделял идею многоуровневого кооперативного движения, кооператива теория кооперативов, организованных снизу и поддерживаемых государством, но не управляемого им».

И в заключение мне хотелось бы поделиться своими наблюдениями. В своем обзоре работ Шанина 1970-1980-х годов я обратил внимание на некоторые стратегические качества, которые часто служат ему для защиты его позиций. Вот пример, касающийся крестьянской дифференциации или образования класса. Шанин говорил, что, без сомнения, дифференциация сыграла важную роль в капиталистической трансформации крестьянского сельского хозяйства и часто представляла собой наиболее серьезное структурное изменение. Также существует не один-единственный путь развития капитализма в сельском хозяйстве, однако исследование крестьянского классового наследия и классовых образований требует теоретического обоснования, которого Шанин, как и Чаянов, не давали. Здесь имеются противоречия в работах Теодора, некоторые из которых я иллюстрировал в своих публикациях. Сейчас мне хотелось бы вернуться к тому вопросу, который я задавал ранее. Несмотря на то что в Русской революции народники и Чаянов разделяли традиционную веру в незыблемость крестьян и крестьянства, все же если рассматривать этот вопрос с точки зрения политического анализа Чаянова, то его можно считать революционным мыслителем. Хотя Чаянов не был революционером в политическом смысле. Благодарю вас за внимание и за терпение.

А.М. Никулин: Большое спасибо за это замечательное выступление! Это одновременно фундаментальный обзор и краткое резюме работ Теодора Шанина в связи с русской историей, народничеством и Чаяновым. Уже в самом выступлении Генри было заложено несколько вопросов, а в чате уже появились некоторые комментарии. Я бы суммировал некоторые сюжеты: русское народничество; Чаянов и Шанин; русское народничество как безусловно революционная традиция и как они соотносятся между собой? Каково участие Чаянова в Русской революции, насколько его можно считать представителем традиции русского революционного народничества? Первое, что мне хотелось бы сказать: на мой взгляд, и Чаянов и Шанин были революционерами, я здесь имею в виду их революционное мышление, стремление переделать этот мир, сделать его лучше, сделать его более гуманным. Это непременное качество революционера, который стремится создать новый мир или даже новые миры. И Чаянов и Шанин умели мыслить историческими и футуристическими альтернативами, видеть «многоукладную» революцию, «многоукладное» развитие общества. Безусловно, Шанину была близка именно революционная, порой радикальная традиция народничества, связанная изначально с движением народников еще в 1870-е годы, а потом с партией эсеров, социалистов-революционеров. Чаянов не был профессиональным революционером, он посвятил себя прежде всего академической работе. Хотя я могу привести пример из его биографии: он участвовал в студенческих демонстрациях Первой русской революции, в революцию 1917 года принял самое активное участие Круглый стол в общественной, политической деятельности, зарекомендовав себя «Памяти Теодора как яркий политик, а затем опять предпочел уйти в научную ра- Шанина» боту. Но главными мне представляются революционные идеи, которые по-марксистски деятельно воплощаются в жизнь, и в этом отношении последний тезис о Фейербахе Карла Маркса имеет отношение также и к Чаянову -- Чаянов стремился изменить этот мир, а не только разработать прекрасные аналитические модели крестьянского хозяйства или вертикально работающей кооперации. Теперь обратимся к характеристике политической позиции и даже мировоззренческой позиции Теодора Шанина. Он с молодости был политическим активистом левых взглядов, убеждений, и тем не менее он стремился к компромиссу между разными идеологическими направлениями. Мне представляется -- уникальность Теодора заключается в том, что он был «неудобным» персонажем с точки зрения какой-то одной идеологии. Он был «странный народник», «странный либерал» и «странный марксист». Он искал компромисс, продуктивную модель взаимодействия между этими идеологиями. Это было очень нелегко, но в этом уникальность его подхода. Еще раз повторю, что ему была дорога в Русской революции идея некоторого возможного союза между идеями Чаянова и идеями Ленина -- продуктивного компромисса между русским марксизмом и русским народничеством. Напомню, что Чаянов, цитируя знаменитый афоризм Жореса «Революцию можно или целиком отвергнуть, или принять так же целиком, какой она есть», отмечал, что он, Чаянов, принимает революцию и готов идти с революцией до конца. В этом приятии Русской революции, развитии Русской революции, безусловно, также сходны позиции Чаянова и Шанина.

М. Харрисон: Меня просили осветить тему, которая довольно далека от нас во времени, -- Англия 1970-х годов, в этот период мы наблюдали своего рода столкновение идей и личностей.

На тот момент Теодор защитил диссертацию «Циклическая мобильность и политическое сознание крестьянства» и опубликовал свою статью «Социальная экономическая мобильность и сельская история России» в советском журнале. В то время я был много моложе Теодора, совсем недавно защитил диссертацию в университете Оксфорда, посвященную теории крестьянской экономии с учетом идей Чаянова. Затем я опубликовал одну из глав в «Теориях крестьянских исследований», которая касалась вопроса, затронутого Шаниным в «Неудобном классе» -- о мобильности крестьян и неравенстве в деревне. Если вы посмотрите мои статьи на Гугл Ско- лар, то увидите, что большая часть работ так или иначе связана с «Неудобным классом». Итак, вопрос «Как мы понимаем сельское неравенство?». Для начала стоит обратиться к Ленину, писавшему, что «разложение крестьянствапревращает, с одной стороны, крестьянина в батрака, а с другой стороны, в мелкого товаропроизводителя -- в мелкого буржуа». Ленин считал, что бо- теориягатство хозяйства коррелирует с его размером. Он отметил преимущества богатства и минусы бедности, которые будут накапливаться. И в результате в крестьянстве будет происходить линейная дифференциация -- богатые будут становиться богаче и в итоге капиталистами, а бедные беднее и превратятся в пролетариев. Таким образом, крупные крестьянские хозяйства становятся больше, мелкие -- меньше. Это была точка зрения Ленина. А вот точка зрения Й. Шумпетера, который считал, что есть социальные классы, но есть и социальная мобильность. Что происходит, если элементы класса не стабильны? -- со временем в нем будут происходить перемены разного рода. Шанин использовал эту идею и предположил, что, возможно, в российском крестьянстве мобильность является циклической. Он учел тот факт, что преимущества богатства и минусы бедности могут накапливаться, но свою роль могут сыграть и другие факторы: смерть, удача и брак. Некоторые бедные умирают, а в статистике мы видим только тех, кто выжил. Удача -- очень нестабильный фактор. Брак также играет большую роль, потому что у богатых крестьян рождаются сыновья, и после вступления в брак этих сыновей делится собственность. И это, по мнению Теодора, уничтожает богатство семьи. Возможно, богатые и бедные могут меняться местами. В итоге все это -- вопрос данных и доказательств, так что обратимся к данным. Линейна или циклична дифференциация хозяйств и крестьянства? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо было на протяжении длительного времени следить за благосостояниями тех или иных крестьянских домохозяйств. Были проведены так называемые «динамические переписи» (правда, их немного: до революции было пять и четыре после революции). Приведу пример: в Суражском уезде Черниговской губернии прошло исследование по двум переписям, 1882 и 1911 годов. Перепись 1911 года охватила примерно 1500 домохозяйств. Результаты, в принципе, типичны для любой динамической переписи и представляют изменение ситуации на протяжении 30 лет: некоторые домохозяйства разделились, некоторые вообще перестали существовать, некоторые остались прежними. Мы видим, что разделение домохозяйств происходило не очень часто. За 30 лет разделилась % часть -- не очень большое количество. Но в среднем больше вероятность, что разделятся более крупные, чем более мелкие. Это показывает процент разделения домохозяйств, который быстро повышается по мере роста ферм. Нам стоит смотреть на эти данные, так скажем, по диагонали. Домохозяйства, оставшиеся в той же самой категории, составляют не более 50%. Таким образом, мы видим их некую «циркуляцию» вверх и вниз. Кроме того, если мы сравним верхнюю и нижнюю половины, то обнаружим, что разделение хозяйств, хотя и редкий, но важный фактор. Так, 40% крупных домохозяйств в 1911 году остались такими же, как в 1882-м, а остальные были разделены. В своей книге «Неудобный класс» Шанин делает следующее заключение: классовая дифференциация существует, но не кристаллизуется В сельском сообществе. И затем, Круглый столкогда большевики во время революции пытались обратить бедняков «Памяти Теодора против кулаков, им это не удалось. «Ни одна пропагандистская по- Шанина» пытка в долгосрочной перспективе не смогла привести к тому, что крестьяне переймут представления городских жителей о классовых отношениях и классовой борьбе, поскольку они противоречат их обыденному опыту», -- считал Шанин. Я в 1978 году писал, что я -- городской житель, и мне кажется, что я знаю лучше, но сейчас, когда я оглядываюсь назад, я считаю, что, возможно, был слишком самоуверен. Насколько оправданна была моя самоуверенность?

Хочу подчеркнуть несколько моментов в «Неудобном классе». Шанин утверждал, что семейные конфликты (между отцами и сыновьями, свекровями и невестками) мешали постоянному процветанию более богатых домохозяйств, поскольку все предпочитали разделять хозяйство, а не решать конфликт. Почему разделение хозяйства было таким определяющим? Понятно, что это связано с разделением богатства и сфер влияния в семье. Но вопрос в том, что же мешало матерям, дочерям, отцам и сыновьям достичь согласия и приводило к конфликтам? Действительно ли разделение хозяйства было таким существенным для богатства семьи? Как Ленин, так и Шанин считали, что размер хозяйства коррелирует с его богатством. Однако российское сельское хозяйство в начале ХХ века сильно менялось -- становилось больше скота, выше урожаи сельскохозяйственных культур. Мне хотелось получить больше данных о корреляции с размером хозяйства -- я нашел их в работе ГА. Ку- щенко «Крестьянское хозяйство в Суражском уезде, Черниговской губернии по двум переписям 1882-1911 гг.» (Чернигов, 1916).

Он приводит большое количество данных не только о размере хозяйства, но и о его богатстве и видах деятельности. В некотором смысле это исследование уникально, поскольку там есть информация по разделенным и неразделенным домохозяйствам. И с учетом этих данных почему бы не использовать метод, который мы сейчас называем «разность разностей»? Оказывается, этот метод уже существовал, я просто не знал, что он есть и не знал его название.

Итак, мы можем сравнить ситуацию в домохозяйствах, которые существовали в 1882 году и были разделены до 1911 года -- я называю их D-фермы, и сравнить их с хозяйствами, которые остались объединенными -- и-фермы. Здесь мы наблюдаем проблему: D-фермы отличаются изначально от и-ферм, они крупнее и в среднем богаче. Таким образом, эти две категории изначально не одинаковы. Но здесь есть решение: мы можем сравнивать самые «топовые» D-фермы и схожие с ними и-фермы, потому что, возможно, это более однородные группы. Это я и сделал. Я решил сравнить тенденции, которые касаются самых крупных D-ферм и самых преуспевающих и-ферм. Здесь я привожу самое основное. Я рассматриваю 4 аспекта организации хозяйства и изменения, которые произошли в них в 1911 году по сравнению с 1882 годом. Эти измерения я детеория лаю по всем D- и и-фермам, а также отдельно по «топовым» фермам каждой категории.

Начал я с первого показателя -- соотношения количества членов семьи к семейным работникам. И мы видим тенденции изменений по всем хозяйствам и отдельно по «топовым» в каждой категории за эти 30 лет. Есть ощущение, что появившиеся изменения не очень связаны с циклом жизни хозяйства. Как мы поняли, деление хозяйств не связано с разницей в семейном жизненном цикле. И второй результат, который не был сюрпризом: те хозяйства, которые разделялись, становились относительно меньше за 30 лет, это достаточно очевидная истина -- если хозяйство разделить, оно станет меньше. Но мы видим, что разница по и-фермам не такая большая, как по D-фермам.

Следующий показатель -- количество скота на члена семьи. Кажется, что если семья становится беднее, то количество скота падает. Но мы видим, что в случае D-ферм там становится больше скота на человека, чем в и-фермах, особенно это касается «топовых» D-ферм. Такие хозяйства приобретали больше скота на человека, а не меньше. И если этот показатель считать показателем богатства, то эти D-фермы не страдают. А если посмотрим на количество наемных работников и их соотношение к семейным работникам, увидим, что по всем фермам это соотношение падает. Возможно, в Черниговской губернии капитализм не так уж сильно развивался. Но мы также видим, что эти тенденции очень разные в D-фермах и и-фермах. Первые нанимают больше работников на членов семьи, а вторые -- меньше. Опять же, эта разница особенно заметна в «топовых» фермах. Это сильно отличается от того, что мы могли ожидать, потому что нам могло бы казаться, что если хозяйство разделяется, то оно беднеет. Возникает вопрос: было ли разделение одним из механизмов развития капитализма? Интересно, что думал Шанин об этом. Я не нашел достаточно информации. Около 1977 года Шанин и я присутствовали в Лондоне на крестьянском семинаре, организованном Школой Восточно-африканских исследований (Терри Байресом и Чарльзом Кёрвином). Я помню, что очень нервничал. Не знаю, как чувствовал себя Теодор, мне казалось, что ему тоже не все нравится. И я думаю, что здесь было столкновение моей высокомерной молодости и его жизненного опыта и зрелости. Но мы точно вели себя лучше Байдена и Трампа. Насколько я помню, мы не нашли никакого компромисса, но я сожалею об упущенной возможности -- сегодня я провел бы эту беседу гораздо более продуктивно. А тогда я был слишком агрессивен.

Итак, какие выводы из этого я могу сделать? Первое: в своей книге Шанин подчеркивает много разных вещей, я не сразу это заметил в свое время. Что касается моего предположения, статистически оно было в целом верным, но нельзя сказать, что это -- «железобетонное» доказательство. Важно ли это было с практической

точки зрения? Могу сказать, что по-прежнему не знаю, потому что можно обнаружить какой-то результат, показать, что он достове- Круглый стол рен, но все равно может оказаться, что значение этого эффекта «Памяти Теодора не так уж велико. Здесь я пока ничего не могу сказать. Возмож- Шанина» но, что кто-то уже изучал это, возможно, был какой-нибудь магистр или студент PhD, который посвятил этому главу в своем исследовании. Я думаю, что здесь еще можно посмотреть, что можно сделать. Возможно, что однажды может быть найдена такая перепись, ее оригинальные результаты. Возможно, их можно будет рассмотреть более подробно, используя современные методы. Главное, чтобы эти данные были доступны. Может быть, в областном архиве Чернигова можно найти больше данных, и кто-нибудь из студентов этим займется. То, что я сейчас рассказал -- маленький эпизод из жизни великого человека Теодора Шанина, но я очень рад, что у меня была возможность рассказать об этом.

А. Никулин: Спасибо большое! В докладе профессора Харрисона рассмотрен ряд деталей концепции циклической мобильности из первой шанинской монографии. На мой взгляд, вопросы остаются открытыми, и споры, происходившие между профессорами Шаниным и Харрисоном, остаются актуальными и в наше время. К сожалению, только в 2019 году работа «Неудобный класс» была переведена на русский язык. Но мы уверены, что этот перевод будет способствовать интересу российских молодых ученых к полемике о дифференциации российского крестьянства. Я должен сказать, что Теодор пытался использовать чаяновскую методику в наших полевых исследованиях в 1990-х годах. Так же, как и традицию бюджетных земских исследований, но собрали лишь несколько десятков таких бюджетов -- этого было недостаточно для статистической интерпретации процессов дифференциации уже постсоветского сельского населения 1990-х годов. Но мы пытались комбинировать качественные и количественные исследования, уже и как антропологи, задавая вопрос сельским жителям постсоветской России: «Как вы себя определяете -- вы богатые, средние или бедные?» Лично я работал на Кубани в Краснодарском крае, это юг России, где процессы дифференциации всегда происходят более стремительно и более глубоко. И ответы звучали так: в богатых станицах люди говорили: «Что вы, какие мы богатые, мы средние». Когда этот вопрос задавался бедным, на наш взгляд, жителям станицы, они отвечали: «Нет, мы не бедные, мы -- средние».

И было интересно, как и богатая и бедная страты старались идентифицировать себя с ценностями среднего слоя сельского сообщества.

А когда мы задавали этот вопрос представителям среднего класса сельского сообщества, то многие скромничали: «Мы -- бедные». И вот эта проблематика сельской бедности и среднего состояния, которое статистически улавливалось во времена столетней давности, в полемике марксистов и народников, она определенным образом воспроизводилась 100 лет спустя. Мы эту проблему постсоветской сельской

дифференциации обсуждали на «длинных столах» наших заседаний, организованных Теодором. Мне представляется, что этот во- теорияпрос остается открытым, интересным, и я надеюсь еще раз, в связи с публикацией книги Шанина на русском языке и с учетом той полемики, которую представил нам Марк Харрисон, российские ученые и их иностранные коллеги еще будут работать над этой темой. Еще раз спасибо профессору Харрисону за этот доклад.

Сейчас мы передаем слово профессору ДжудитПэллот.

Дж. Пэллот: Большое спасибо. Я хотела бы поблагодарить вас за приглашение и возможность вернуться к более раннему периоду в своей академической карьере. Если Генри Бернстайн сравнивал Шанина и Чаянова, то я буду говорить, скорее, о своем личном отношении к Теодору, о том, что у нас остается за пределами полемики, касающейся дифференциации. Хочу представиться и пояснить, почему я здесь. В последние годы я занимаюсь различными исследованиями, в том числе и вопросами российского крестьянства. Могу сказать, что я познакомилась с идеями Теодора Шанина в 1970-х, как и Марк Харрисон, как Генри Бернстайн. Я писала монографию по теме российского крестьянства в период до образования СССР. В 1990-х годах я вернулась к ней вновь. Могу сказать для молодых людей, что западные ученые, изучавшие крестьянство, приехав в Россию, обязательно стремились в глубинку и встречались с крестьянами. Это было и до 1992 года. Это была удивительная возможность увидеть настоящую деревню в России, реальную жизнь. В 2005 году я начала заниматься различными моделями российского общества, в частности изучала женщин-заключенных, а также тех, кто принадлежит к этническим меньшинствам. Прошло много времени с тех пор, как я занималась крестьяноведением, но выступившие до меня спикеры заставили меня вспомнить время 1980-1990-х годов, когда мы интересовались вопросами дифференциации. Это была довольно оживленная дискуссия, разные версии понимания «левых» и «правых». Шанин писал свои статьи и был в центре этих дискуссий, всегда неоднозначных. В 1972-1973 годах я с Марком Харрисоном была стажером в МГУ. Помню, что однажды он пришел ко мне в комнату и сказал: «Джуди, я только что опроверг ученых-аграр- ников и все их аргументы!» А потом вернулся и сказал, что все-таки не уверен, что смог опровергнуть взгляды Чаянова. Позднее я начала работать в Оксфорде и встретилась со специалистами-кресть- яноведами, среди них было очень много историков, которые занимались вопросами восточных и западных крестьян. Мы встречались один раз в месяц, и я должна была анализировать статистику и объяснять, что же происходило в российских селах. Я работала в отделении географии и на тот момент общалась с экспертами, которые изучали проблемы шведского крестьянства. Мы обсуждали постоянные трансформации в крестьянстве, вопрос, можно ли считать крестьян революционерами или нет. Тогда многие писали диссертации по крестьянству, и могу утверждать, что сторонников Ленина и сторонников Чаянова в дискуссиях было примерно поровну. Мне было очень интересно заниматься изучением русского и советского крестьянства. Многие из моих коллег, которые работали в этой же сфере, Круглый стол так же активно включались в сравнительные исследования кресть- «Памяти Теодора ян Африки и Ближнего Востока. Поскольку работы Шанинаоказа- Шанина» ли огромное влияние на развитие крестьяноведения, интересно проследить, где истоки этих работ -- у западных ученых или у русских?

Мне всегда были также интересны идеи Шанина, посвященные двум русским революциям. Замечу, иногда мы на Западе недооцениваем российских историков, писавших о Революции. Когда у нас планировался семинар, посвященный Революции 1917 года, я настаивала, что нужно пригласить Теодора Шанина, ведь именно в России впервые победила революция. И я всем не устаю напоминать, что именно Теодор в самом начале своей книги «Неудобный класс» писал о том, что, двигаясь по довольно сложному пути, можно многое узнать. Он всегда знал, что на него будет обрушиваться критика, и Марк сегодня это подтвердил. Но вот вопрос: а какие аспекты отсутствовали в советских дискуссиях? И это относится к пространству возможностей, которое открывал Шанин. Затем это получило название «интенцио- нальность». У нас были разные примеры, связанные с дифференциацией: обычно главой хозяйства был мужчина. Однако можно выделить и недифференцированные категории крестьянского хозяйства: этническая, религиозная, гендерная принадлежность, что также оказывало влияние на развитие. Если говорить о невидимости женщин в тех дебатах, которые проходили в СССР в 1990-х, то в основном им отводилась роль в производстве детей и некоторые другие вспомогательные функции. Конечно, были и иные ситуации, связанные с разделением хозяйств, например, когда невестки конфликтовали со свекровями. Поэтому так интересно рассмотреть, какую роль играла гендерная принадлежность в дифференциации. ведь это к тому же оказывало влияние на решения, которые принимались в 1920-х годах.

Вопрос роли женщин в развитии начал становиться все более серьезным с 1970-х годов, когда стали появляться первые работы по этим проблемам. Женская бедность, или бедность среди женщин, имела важное значение при исследованиях, но это не учитывалось при обсуждениях о распределении богатства. Крестьянки не изучались в США, как говорила вчера Кристин Воробец. Существует определенный разрыв и между работами, посвященными характеру крестьянского общества и процессу формирования хозяйства. Еще одно различие касается национального вопроса, что также не отражалось в дискуссиях о дифференциации. Обычно все участники были славянами и православными, но существовали ведь и татарские, украинские и другие этнические меньшинства, в которых практики были иными. Помню, что Дэвид Ранселл объяснял более высокий уровень выживаемости среди мусульманских семей. Или уровень детской смертности, что тоже необходимо учитывать при разговоре о культурных и иных различиях. В обсуждениях дифференциации первостепенное значение имеет структура крестьянских хозяйств. Да и экология тоже играет не послед- теориянюю роль -- это может показаться довольно странным, поскольку хозяйство зависит от объема производства и от природных ресурсов, к которым у них есть доступ. Конечно, многое можно объяснить тем, что есть большая вера в науку у разных сторон, которые участвуют в дебатах о дифференциации. С моими коллегами в Оксфорде мы рассказываем студентам о различных исследованиях, и когда мы рассматриваем вопрос о дифференциации крестьянства и его трансформации, то некоторые точки зрения на проблематику могут противоречить друг другу.

Но я хотела бы вернуться к Теодору. Я понимаю, что он не делал особый упор на гендерных вопросах, но тем не менее он во многом поспособствовал организации исследований на эту тему. Он создал пространство, в котором заинтересованные исследователи могли бы продолжать свои исследования и дискуссии. Я также согласна с идеей о том, что у представителей разных школ могут быть общие взгляды, так что, с одной стороны, Теодор наводил мосты между ними, но, с другой, его научный путь лежал в другом направлении. И сегодня мы как раз особенно тщательно изучаем уникальность того направления, которое он выбрал.

Я встречалась с Теодором лично. Одна из наиболее запомнившихся встреч была в 2014-м на мероприятии по продовольственной безопасности. Он говорил о бедности, продовольствии, направлении изменений. И то, что он говорил, казалось мне достаточно прогрессивным для XXI века. Но самое большое свидетельство важности его работы -- это количество человек, которые вы сегодня смогли собрать здесь. Это люди всех возрастов, разных национальностей, из разных стран. И все эти люди хотят говорить о Теодоре.

А.М. Никулин: В постсоветское время ДжудитПэллот много работала у нас как «полевик» в сельской России вместе с нашим известным географом Татьяной Нефедовой. Я надеюсь, что в выступлении российских коллег, которые будут позже, те темы, которые Джудит затронула, так или иначе еще будут освещены. Сейчас у нас будет выступать Алексей Берелович, представитель Франции, также много и плодотворно работавший с Теодором Шаниным и Виктором Даниловым.

А. Берелович: Мне кажется, что, когда говоришь о Шанине, с трудом можно разделить человека и ученого. Он был очень хариз- матичен, воспринимался как единое целое, где наука, его личное обаяние, манера держаться, окружать себя другими людьми -- неразделимы. Я бы хотел подчеркнуть несколько вещей, которые здесь мало обсуждались. Он был политик -- и мне кажется, это важно. Я не знаком с его деятельностью в Англии, но в России в 1990-х годах он активно участвовал в общественно-политических дебатах, которые тогда велись. Когда все считали, что единственный путь, по которому должна идти Россия, -- это путь стран Запада (молодая команда под руководством Гайдара смотрела на Запад), Теодор организовал большую конференцию «Куда идет Россия?», где сам вопрос предполагал различные возможные варианты. Немного раньше Круглый стол вышел сборник «Иного не дано», собравший под своей обложкой всю «Памяти Теодора либеральную российскую интеллигенцию. Тогда Шанин в ответ пи- Шанина» шет статью «Иное всегда дано». Как ученый он всегда рассматривал альтернативы, как политик -- подчеркивал, что история не написана заранее, ее делают люди. Надо обсуждать и выбирать, а не думать, что уже все предрешено. Я хотел бы подчеркнуть и вторую его черту, которая также сплавляет воедино человека и ученого, -- это его верность друзьям. Я не знаком со всеми его друзьями, но двоих знал хорошо. Это Моше Левин, с которым его связывали общая юность и десятилетия дружбы, и Виктор Данилов. Теодор, как показывают многие его книги, не был «чистым» социологом. Он был и историком -- всегда подходил к вопросам и с исторической точки зрения. Так вот, с Виктором Петровичем Даниловым, которого он сразу же включает в Интерцентр и в Центр крестьяноведения МВШСЭН, они создают проект «Крестьянская революция 19021922». То есть начиная с предвестников революции 1905 года через революцию 1917 года и Гражданскую войну вплоть до периода НЭПа крестьянство добивается того, чего оно хотело. Данилов и Шанин с помощью команды историков-архивистов опубликовали 8 томов исторических документов по крестьянской революции.

Первый том -- «Антоновщина», про крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 годов. В этом томе в предисловии они объясняют цели и задачи своего проекта. Можно сказать, что они совершили своего рода «коперниканскую» революцию! После десятилетий изданий книг о революции 1917 года, положительно или отрицательно ее оценивающих, они поставили в центр крестьянскую революцию. И показали -- при помощи документов! -- что именно крестьянство в этот период играло центральную роль. Что именно оно решило судьбу революции. И мне кажется, что то, что сделал тогда Теодор, неоценимо, потому что это перевернуло в значительной мере наше видение российской истории ХХ века.

В.В. Кондрашин: Теодор Шанин прежде всего был ученым, и его идеи будут всегда интересны и востребованы специалистами различных областей гуманитарного знания. Хорошо известно, что Шанин буквально ворвался в науку со своей докторской диссертацией, по «мотивам» которой в 1971-1972 годах выходят в свет его монографии «Крестьяне и крестьянские общества» и «Неудобный класс», где были изложены основные ее положения. По воспоминаниям Теодора, их публикация была воспринята научной общественностью, как будто бы «взорвалась бомба»! Впоследствии монография о крестьянах и крестьянских обществах переиздавалась в течение двух лет 8 раз, а затем ее перевели на испанский, персидский и малайзийские языки. Она включала тексты из наиболее крупных и интересных работ историков, социологов, экономистов, этнографов, писателей разных времен и народов о крестьянстве.

В 1992 году эта монография с дополнениями трудов российских кре- теориястьяноведов в виде хрестоматии «Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире» увидела свет в России.

Успех работ Шанина определялся не только их высокой научностью и новизной, но общественной востребованностью. В то время шла война во Вьетнаме, и в Англии хотели как можно больше знать о крестьянстве, успешно воевавшем в джунглях против вооруженных до зубов американцев. И труды Шанина на эту тему в значительной степени удовлетворяли этот интерес.