Почему глава государства был вынужден обратиться к оппонентам напрямую

В этой связи не может не удивлять тот факт, что термином «демократия» обозначается теперь все, что угодно, в том числе «либеральный экстремизм» (иногда приходится слышать и более жесткую формулировку - «либеральный фашизм»), представляющий собой крайнюю форму индивидуализации прав и свобод всевозможных «меньшинств» в контексте перманентного остракизма тех групп населения, которые придерживаются традиционных ценностей как в области «гендерной идентичности», так и брачно-семейных отношений (без учета их полигамности или моногамности), в течение многих лет считавшихся чем-то безальтернативным, непререкаемым с морально-этической и правовой точки зрения. Нельзя не констатировать, что «мораль» и «право», исходя из публичных или общественных целей и задач, для которых они предназначены, относятся к категории феноменов консервативного характера, поэтому крайне трудно отделаться от мысли, что в настоящий момент они не только находятся в состоянии кризиса, в рамках которого им придается новая социальная роль, но и постепенно утрачивают значение поведенческих регуляторов, благодаря которым нормативно соизмеряются и легитимируются действия государства, общества и граждан. Если в основе «классической» демократии находится не что иное, как интересы «большинства», с учетом мнения «меньшинства», то в современном понимании демократии доминантой является «меньшинство» в совокупности с другими «меньшинствами», при этом мнение «большинства» (при условии, что суммарно оно не представляет собой конгломерат все тех же «меньшинств») может быть в целом либо частично проигнорировано, если расовое, этническое, гендерное, сексуальное и любое другое «меньшинство» посчитает это необходимым или целесообразным. «Либеральный фашизм» Безусловно, к терминам, вводимым в последние годы в научный и публицистический оборот, отно-ситься следует предельно осторожно, так как многие слова, которые в них входят, имеют определенную смысловую коннотацию и вариативное восприятие со стороны различных групп населения. Тем не менее, как бы в итоге не именовался какой-либо деструктивный процесс, его тоталитарная сущность остается неизменной. как разновидность тоталитаризма aprioriничем не отличается от какой-либо теории или концепции, основанной на исключительности «кого-то» или «чего-то», будь то класс, сословие, пол, цвет кожи, религия или ориентация человека, так как дискриминации (причем в самых разных сферах отношений) подлежат все, кто не соответствует определенным шаблонам, штампам или стандартам, вытекающим из толерантного мультикультурализма, и свидетельствующим о чьей-то исключительности, поэтому «черный» шовинизм по существу мало в чем отличается от «белого», а нередко его даже превосходит. Однако на такие «мелочи» стараются не обращать внимание, от чего ситуация становится еще более непредсказуемой с точки зрения «окончательного решения» (если такое в принципе вообще возможно) «расового» вопроса. К сожалению, приходится в очередной раз акцентировать внимание на вполне очевидный факт, что, если какая-либо «проблема», длительное время существующая в обществе, не была отправлена в «архив» в тот момент, когда для этого созрели предпосылки, она вообще не будет решена в полном объеме, так как ее «рецидивы» будут давать о себе знать при всяком удобном случае, провоцируя очередной социальный и системно-институциональный кризис, результаты которого станет все труднее не только предугадывать, но и пытаться каким-то образом предотвратить Говоря о «толерантном мультикультурализме», есть смысл подтвердить сказанное словами амери-канских ученых, которые еще до событий весны и лета 2020 года предупреждали о том, что ситуация становится все более критичной. Например, в рамках своего анализа Патрик Бьюкенен приводит цитату из работы Готфрида Пола (PaulGottfried.Multiculturalist International /Orbis. 2002, fpri. org/orbis), кото-рый, вчастности, отмечает: «... Мультикультуралисты без умолку трещат о толерантности, но не каж-дый может быть носителем этих гражданских и культурных прав. Те, кто обладает статусом жертвы в силу принадлежности к конкретной группе, имеет преимущественные права на самоопределение, в то время как тем, чья группа ассоциируется с репрессиями, например, белым южанам в Америке, запре-щается гордиться общим прошлым». ПримернообэтомжепишетСэмФрэнсис (Samuel Francis. The Other Face of Multiculturalism /Chronicles. April 1998), также упоминаемый автором, утверждая, что «.мультикультурализм, подобно эгалитаризму, был преднамеренной интервенцией, посредством которой властолюбивые способны уничтожить культуру, чей моральный кодекс в силах не допустить их к власти, и создать альтернативную культуру, чей моральный кодекс позволяет на эту власть пре-тендовать». Комментируя процитированный выше фрагмент, Патрик Бьюкенен в свою очередь подчеркивает: «Наши культурные элиты отождествляют себя с теми, кто призывает к свержению бы-лого христианского порядка -- с воинствующими этническими группами, феминистками, атеи-стами, -- предвидя, что эти группы приведут их к власти. Они преуспевают. Традиционная христиан-ская культура изгоняется из храмов нашей цивилизации.». «Навязывая многообразие», как идеал и реальную практику, посредством позитивных действий, принудительной интеграции, массовой имми-грации и мультикультурализма, как писал Фрэнсис, «доминирующая культура обрекает на гибель.

традиционную культуру и делает дальнейшее существование последней невозможным... Ослабление се-мьи, эрозия общества, инверсия сексуальной морали и прочие олицетворения упадка. являются симпто-мами заката традиционной культуры. также они могут считаться признаками торжества господствую-щей культуры, которая распространяет их, в худшем случае, как незначительные раздражители, а в луч-шем случае -- как свидетельства грядущего освобождения от традиционных ограничений и неизбежного поражения противника, то есть традиционной культуры.» (B'yukenen, 2016:369--370, 376)..

Исходя из того, что процесс «дряхления» демократии «западного» типа Нет смысла отрицать тот факт, что многие причины стагнации и регресса, переживаемого демократией и ее институтами, своими корнями уходят в период буржуазно-либеральных революций, политико-юри-дическим оформлением которых являлись первые учредительные акты конституционного характера, обладавшие одним общим качеством -- декларативностью большинства своих положений, являвшихся не чем иным, как нормами-целями. Другими словами, права и свободы, о которых в них шла речь, еще только планировалось тем или иным образом реализовать. Чтобы не быть голословными, процитируем одного из американских авторов: «.Конституция и Билль о правах являются основополагающими доку-ментами республики и исходными текстами американского союза. Слова «равенство» не найти ни в одном из них. Как и слова «демократия». Могут ли вышеназванные идеалы быть целями, ради которых создава-лись Соединенные Штаты, если они даже не упоминаются в «учредительных» документах страны?..» (B'yukenen, 2016:273). Видимо, по этой причине женщины (и белые, и цветные) получили избирательные права только через сто тридцать три года после принятия Конституции 1787 года?!ощущается все отчетливее, пришло, видимо, время поставить вопрос о новой правовой идеологии, целью и основной задачей которой будет формирование представления о том, чем должны быть «право» и «мораль» на современном этапе цивилизационного развития. Вопрос не только чрезвычайно непростой в научно-теоретическом смысле слова, прежде всего с учетом тех «кризисных явлений», которыми defactoхарактеризуется современное состояние целого ряда гуманитарных дисциплин, но и фундаментальный по своим последствиям и возможным «результатам», так как учесть интересы всех заинтересованных сторон, особенно тех, кто считает свой статус чем-то «эксклюзивным» (спектр желающих его получить трудно предугадать, даже гипотетически), отличным от остальных, не менее «своеобразных» и «специфичных», с точки зрения той части общества, которая предпочитает рассматривать себя исключительно в контексте традиционных ценностей, конституционных прав и свобод, будет во много раз сложнее, чем обычно. В этом же ряду стоит проблема радикального реформирования и модернизации политического режима, системообразующие институты которого не всегда и адекватным образом отвечают «требованиям» дня Причем, среди американской правящей элиты это признается уже достаточно давно. Например, избранный в 2010 году губернатором штата Калифорния Джерри Браун, характеризовал ситуацию сле-дующим образом: «. Мы близимся к гражданскому раздору, и я бы не стал умалять риски для нашей страны и нашей нации. Мы столкнулись. с кризисом управления (через десять лет он стал еще более масштабным и системным. Авт.). Легитимность наших глубоко демократических институтов постав-лена под сомнение». См.: JerryBrown.California, Country Facing Regime Crisis Similar to the Civil War /CBS. April 10. 2011., а какие-то не только устарели, но и тормозят движение вперед. В связи с чем противодействие со стороны правящих элит будет беспрецедентным.

Интересно, какой из векторов будет выбран - в направление подлинного народовластия или автократии с элементами охлократии и тоталитаризма? К сожалению, этого не знает никто, поэтому можно только «гадать на кофейной гуще» либо, используя в том числе исторические аналогии, предполагать один из альтернативных вариантов с поправкой на современное состояние «базиса» и «надстройки», которые - где-то больше, а где-то меньше - необходимо будет привести в некое «соответствие», с одной стороны, исходя из коллективных и индивидуальных «правил поведения» субъектов публичных и общественных отношений, сформулированных в рамках новой правовой идеологии, с другой стороны, четко обозначив своего рода «красные линии» ничем не оправданной абсолютизации прав и свобод человека Кто-то может возразить, что никакой «гипертрофированной абсолютизации» в целом не наблюдается, так как, якобы, идет динамичный и поэтапный процесс «выравнивания» правового положения различ-ных групп населения и сегментов общества, дифференциация которых по-прежнему имеет место в самых разных сферах отношений, начиная со службы в армии и заканчивая спортивными соревнова-ниями. Что абсурдно aprioriи с моральной, и с этической, и с физиологической точки зрения: мужчина, вдруг «ощутивший» себя женщиной, не может лишь на этом основании участвовать в женских сорев-нованиях или пользоваться женским туалетом и общественной раздевалкой. Конституционные права, свободы и обязанности человека, «сменившего» свою половую принадлежность, остаются неизмен-ными, в том числе, в области политических отношений, поэтому все большее число граждан, иденти-фицирующих себя с тем или иным «меньшинством», становятся членами представительных, исполни-тельных и судебных органов, причем тенденции подобного рода проявляют себя все более отчетливо. Главное, чтобы права и свободы тех, кто придерживается традиционных ценностей, при этом не ущем-лялись и не ограничивались. В этом случае мы вновь столкнемся с проблемой равноправия. Как ни странно на первый взгляд, но «редактированием истории» предпочитают заниматься в тех странах, где государственность (в первую очередь суверенная, а не октроированная) насчитывает лишь каких-нибудь несколько десятилетий, как на «незалежной Украине», или -- не превышая «возраста» некоторых московских театров, как в Соединенных Штатах. Если говорить о «Граде на холме», то в его официальной версии истории, отраженной в том числе в школьных учебниках и научных монографиях, мы практически не найдем страниц, повествующих о геноциде коренного местного населения, в резуль-тате которого были -- в своей основной массе преимущественно насильственным образом --. В противном случае (и этого нельзя исключать полностью) может возникнуть вопрос, причем не гипотетический, так как примеров - более чем достаточно, о существовании цивилизации в ее «западном» варианте. Напомним, что «варваризация», с которой столкнулась в свое время Римская империя (вернее, ее «западная» часть), в итоге отбросила Европу на несколько веков назад в экономическом, социальном и культурном развитии (недаром этот исторический период известен как «темные века»), на фоне того, что из себя представляла ее «восточная» составляющая, служившая для многих государств «примером для подражания», в частности, правовой и политической системами, и уничтоженная тем же «западом» в лице Святого престола, крестоносцев, венецианских или флорентийских банкиров и купцов. Кто-то скажет, что «сравнения» подобного рода - не совсем корректны, так как речь идет о совершенно разных по целям и задачам тенденциях, тем более что итогом «варваризации» и последовавшим за этим процессом «конвергенции» римских и германских элементов стал приход «эпохи Возрождения», на смену которой позднее пришла «эпоха Просвещения», заложившие основы будущих преобразований, ассоциируемых с либерализмом и демократией. Однако, как нам кажется, исторические аналогии и параллели затем и необходимы, чтобы не «наступать» на одни и те же «грабли» и не повторять тех ошибок, которые были совершены когда-то в угоду «своим» либо «чужим» интересам. В этом отношении прошлое должно быть «наставником» для настоящего, поэтому тот народ (непосредственно как «источник» и «носитель» власти или делегировав такого рода «деятельность» политической элите и ее ближайшему окружению в лице чиновников от науки), который «редактирует историю», оказывает себе «медвежью услугу».

Возможно, что у «оппонентов» высказанная авторская точка зрения не вызовет в итоге никакой эмоциональной реакции, тем не менее факт остается фактом: фальсификация прошлого и настоящего идет полным ходом.

Как бы сам собой возникает вопрос о том (не исключено, что кому-то он покажется неуместным и даже провокационным), что же представляет собой демократия в практическом смысле слова, применительно к реалиям XXI в., а не в коннотации, доминантами которой являются политическая демагогия и социальный утопизм, опирающиеся на теории, сформулированные античными философами, взявшими в качестве примера опыт небольших по территории и числу лично свободного населения рабовладельческих городов-государств, получившими дальнейшее доктринальное обоснование в трактатах светских и религиозных мыслителей позднего Средневековья и Нового времени, ставших в итоге фундаментальной основой актов учредительного характера периода буржуазно-либеральных революций и конституций стран, освободившихся от колониальной зависимости? Имеет ли смысл говорить в таком случае о какой-либо преемственности или перед нами всего лишь «исторические феномены», которых объединяет «общее название», перешедшее от одного политического режима к другому, и обозначающее «власть народа», особенно если учитывать соотношение таких базовых категорий, как «равенство» и «равноправие», в их правовом и социальном значении? Иными словами, есть ли у компаративиста и историка государства и права основания, проводя параллели и сравнивая их, ставить знак тождества между понятиями «демократия» и «народовластие», не с точки зрения буквального перевода с одного языка на другой, а в значении таких системообразующих институтов как власть, ее источники и носители? Наконец, как взаимодействуют политический режим и форма правления, как они соотносятся с учетом особенностей и специфики государственного строя, тенденций генезиса, развития, стагнации и упадка в рамках соответствующих этапов исторического процесса? Вот приблизительный перечень вопросов, без ответа на которые исследователю будет сложно определить - синонимичны defactoдемократия и народовластие или это не более, чем игра словуничтожены несколько миллионов индейцев, а десятки племен полностью перестали существовать, тем самым предоставив европейским переселенцам возможность колонизировать их территории. Не меньше пробелов связано с решением «расового» и «женского» вопросов, не говоря уже о том, как протекал процесс подготовки, принятия и ратификации «Статей конфедерации» и действующей Кон-ституции 1787 года, в тексте которых не нашлось места ни для главы, ни даже для раздела, посвящен-ных правам и свободам человека, которые были актуализированы лишь с вступлением в силу первых десяти поправок к федеральному учредительному акту, известных как «Билль о правах» (Rimini, 2018; Vud, 2016; Sogrin, 2010). Наконец, в учебниках и иной литературе вы практически не найдете упомина-ний о сегрегации и дискриминации по расовому и этническому признаку, в результате которых «цвет-ные» имели право пользоваться общественным транспортом, туалетом, библиотекой -- занимая соот-ветствующие места с надписью «forcoloredpeople». И это государство -- как одна из разновидностей «западной» модели демократии -- теперь всех подряд, за небольшим исключением, «учит жизни», позиционируя себя в качестве единственного «примера для подражания» (Zinn, 2020).

Например, Демокрит, посетивший достаточно много античных государств, в том числе Египет, Вавилон, Иран, Индию и Эфиопию, когда-то констатировал: «Бедность и демократия настолько же предпочтительнее так называемого благополучия [граждан] при царях, насколько свобода лучшерабства». Цит. по: Демокрит. Фрагменты //Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 1. Зару-бежная политическая мысль: история и эволюция / Нац. обществ.-науч. фонд. Акад. полит. науки; рук. проекта Г.Ю. Семигин и др.; ред.науч. совет: пред. совета Ю.Г. Семигин и др. М.: Мысль, 1997. С. 82. В свою очередь Платон, критически рассуждая о политических режимах, в работе «Государство» (Книга первая. «О справедливости как выгоде сильнейшего») отмечал: «...Устанавливает же законы всякая власть в свою пользу: демократия -- демократические законы, тирания -- тиранические, так же и в остальных случаях». Говоря в книге восьмой о четырех видах извращенного государственного устройства, философ далее пишет: «.Демократия. осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в граждан-ских правах в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию. Да, именно так устанавливается демократия, происходит ли это силой оружия или же потому, что ее противники, устрашившись, постепенно отступят. В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и спосо-бен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблю-дать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это придет тебе в голову ., демократический строй. нисколько не озабочен тем, кто от каких занятий переходит к гос-ударственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение толпе. Эти и подобные им свойства присущи демократии -- строю, не имеющему должного управле-ния, но приятному и разнообразному. При нем существует своеобразное равенство -- уравнивающее равных и неравных.». Цит. по: Платон. Государство // Антология мировой политической мысли. Т. 1. С. 86, 100--101..

Список литературы

англосаксонский политический постмодернистский общество

1. B'yukenen, P. (2016) Suicide of a superpower. Moscow, AST Publ. (in Russian).

2. Бьюкенен П. Самоубийство сверхдержавы / пер. с англ. К.М. Королева. М.: Изд-во АСТ, 2016. 640 с.

3. Brodel', F. (2014) Grammar of civilizations. 2nd ed. Moscow, Ves' Mir Publ. (inRussian).

4. Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. 2-е изд. / пер. с фр. Б.А. Ситникова. М.: Весь Мир, 2014. 560 с.

5. Dzhenkins, S. (2017) A Brief History of England. Translated from the English by I. Melnitskaya. Moscow, KoLibri, Azbuka-Attikus Publ. (in Russian).

6. ДженкинсС. КраткаяисторияАнглии / пер. сангл. И. Мельницкой. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2017. 416 с.

7. Fukuyama, F. (2015) State order: Popular science publication. Moscow, AST Publ. (inRussian). Фукуяма Ф. Государственный порядок: научно-популярное издание / пер. с англ. В.Л. Гончарова. М.: АСТ, 2015. 688 с.

8. Fukuyama, F. (2017) The Extinction of the state order: a popular science publication. Moscow, ASTPubl. (inRussian).

9. Фукуяма Ф. Угасание государственного порядка: научно-популярное издание / пер. с англ. К.М. Королева. М.: Изд-во АСТ, 2017. (Политика). 704 с.

10. Gudi, D. (2015) StealingHistory. Moscow, Ves' Mir Publ. (in Russian).

11. Гуди Д. Похищение истории / пер. с англ. М.: ВесьМир, 2015. 432 с.

12. Il'in, I.A. (1998) The concept of law and force. Moscow, EKSMO-Press Publ. (in Russian).

13. Ильин И.А. Понятие права и силы // Путь к очевидности: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998. 885 c.

14. Khantington, S. (2017) Clash of Civilizations. Moscow, AST Publ. (inRussian).Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Самюэль Хантингтон; пер. с англ. Т. Вели - меева. М.: Изд-воАСТ, 2017. (Геополитика). 576 с.

15. Khantington, S. (2018) Who are we? Challenges to American national identity. Moscow, ASTPubl. (inRussian).

16. Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности / пер. с англ. К. Королева. М.: АСТ, 2018. 544 с.

17. Krasheninnikova, N.A. (ed.) (2000) A textbook on the history of state and law offoreign countries (NovoeiNoveisheevremya).Moscow, ZERTsALOPubl. (inRussian).

18. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Новое и Новейшее время) / сост. доктор юридических наук, профессор Н.А. Крашенинникова. М.: Изд-воЗЕРЦАЛО, 2000. 496 с.

19. Redicker, M. (2021) The ship of slaves: The History of mankind. Moscow, ProgressPubl.

20. Редикер М. Корабль рабов: История человечества. М.: Прогресс, 2021. 544 с.

21. Rimini, R. (2018) A brief history of the USA. Moscow, KoLibri, Azbuka-Attikus Publ. (inRussian). Римини Р. Краткая история США / пер. с англ. О. Алексаняна. М.: КоЛибри, Азбука - Аттикус, 2018. 480 с.

22. Sergeitsev, T., Kulikov, D. &Mostovoi, P. (2021). The ideology of Russian statehood. The continent of Russia. Saint Petersburg, Piter Publ. (in Russian).

23. Сергейцев Т., Куликов Д., Мостовой П. Идеология русской государственности. КонтинентРоссия. СПб.: Питер, 2021. 688 с.

24. Shirer, U. (2017) The Rise and Fall of the Third Reich. Moscow, AST Publ. (in Russian).

25. Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха / пер. с англ., под ред. О.А. Ржешевского. М.: АСТ, 2017. 1216 с.

26. Sogrin, V.V. (2010) The historical experience of the USA. Moscow, Nauka Publ. (in Russian).

27. Согрин В.В. Исторический опыт США. М.: Наука, 2010. 581 с.

28. Vud, G.S. (2016) The idea of America. Reflections on the birth of the USA. Moscow, Ves' Mir Publ. (in Russian).

29. ВудГ.С. ИдеяАмерики. Размышления о рождении США / пер. с англ. М.: Изд-во «ВесьМир», 2016. 432 с.

30. Zinn, G. (2020) The American Empire. From 1492 to the present day. Moscow, RodinaPubl. (inRussian).

31. Зинн Г. Американская империя. С 1492 года до наших дней. М.: Родина, 2020. 752 с.

Размещено на Allbest.ru