Начать здесь стоит с работ, наверное, самого знакового автора, работающего над этой темой -- Кристин Хайн -- автор классических монографии о цифровой этнографии. Она занимается вопросами этнографического метода в онлайне: проводит исследования, концептуализирует само понятие цифровой этнографии и вскрывает те самые проблемные места, которые при исследованиях становятся спорными и неясными (границы, трансформации, определения и терминология). Первая работа Хайн, на которую хочется обратить внимание -- книга 2000-го года -- «Virtual EthnographyHineC. Virtualethnography. - Sage, 2000.». Эта книга -- вклад в постоянно продолжающуюся дискуссию и споры о современном развитии коммуникационных технологий. Главная цель книги -- разработать подход к изучению медиатизированных интеракций и показать на примерах все детали, проблемы и преимущества подхода См. там же. стр 13. Основные теоретические вопросы, на которые пытается ответить Хайн, можно сформулировать так: как пользователи Интернета понимают возможности Интернета? Какое он имеет для них значение? Как они понимают его возможность быть медиумом коммуникации? Еще несколько вопросов связаны с влиянием Интернета на организацию социальных отношений, на формирование и представление («performance») идентичностей. Также она обращает внимание на разницу того, что переживает человек в «virtual» и отличается ли этот опыт от «the real» и главный вопрос -- есть ли граница между онлайн и офлайном См. там же. стр 8?

Отвечая на все эти вопросы по ходу книги, сомневаясь и описывая спорные моменты, Хайн начинает разрабатывать методологию исследования Интернета с целью проведения эмпирических исследований См. там же. стр. 2. Хайн пишет о компьютерно-опосредованной коммуникации, о предыдущих опытах исследования, говоря, что методологические подходы к компьютерно-опосредованному взаимодействию рассматривались ранее в контексте того «что люди делают с технологией», но как только появляется концепция киберпространства или Интернета как пространства, внутри которого люди что-то делают, -- исследователи могут уже наблюдать и описывать то, что именно происходит в технологии, в Интернете См. там же. стр 21..

Хайн размышляет о том, как проводить эмпирические исследования в Интернете, на что обращать внимание. Например, она отмечает необходимость рассматривать технологию -- платформы, технические особенности, медиатизацию -- первично, в центре внимания исследователя (цифрового этнографа) должно быть использование и понимание пользователем технологии, а не сама технология как агент изменений. Интернет, как пространство, -- место для изучения повседневных практик пользователей, и этнография -- идеальный метод для старта такого исследования, потому что с её помощью можно подробно рассмотреть и детально описать, что люди делают в Интернете См. там же. стр 4-5. Этнография, по мнению Хайн, -- это не правила и жесткие рамки, а гибкий инструмент, определенный фокус и угол зрения, который исследователь настраивает каждый раз, исходя из изучаемого контекста. Нет одного общего «рецепта» этнографии См. там же. стр 13, но есть ключевые точки и моменты, которые всегда нужно держать в голове. Помимо фокуса внимания на технологии, для моей работы, из этих важных ключевых точек, упомянутых Хайн в ее книге, стал важен момент про размытость тех самых границ между онлайн и офлайном и то, как она его раскрывает. Хайн пишет, что сложность использования метода цифровой этнографии состоит в том, что в отличие от классической этнографии, когда исследователь живет и наблюдает за людьми в конкретном поле, в определённом наборе условий, в Интернете -- такого очевидного набора условий нет. Технология, похоже, нарушает, вообще, само наличие границ. Как пишет Хайн, исследователи до неё обычно работали только в контексте либо офлайна, либо онлайна, а чтобы объединить и то, и другое, и изучать медиатизированные процессы и делать о них какие-либо выводы, необходимо пересмотреть понимание отношения между этнографией и пространством, определиться с полем и рассматривать сам Интернет и как пространство, и как культурный артефактСм. тамже. стр 10. Такой подход похож на ту необходимость определиться и концептуализировать Интернет, как одну из метафор (инструмент, пространство, способ существования), о которой пишет МаркхэмMarkham A. N. Metaphors reflecting and shaping the reality of the Internet: Tool, place, way of being //conference of the International Association of Internet Researchers in Toronto, Canada. - 2003. - С. 1-18.. Выбор метафоры определяет фокус исследования (подробнее об этом я писала во введении к работе), и кажется важным в контексте моей работы: чтобы изучить практики пользователей городского онлайн-сообщества, необходимо концептуализировать и описать, во-первых, исследуемое поле - пространство онлайн-группы в пространстве Интернета, границы этого пространства, а во-вторых, то пространство, в котором наблюдаются пользовательские практики (в онлайне, в офлайне или и там, и там).

Хайн не говорит о «цифровой этнографии» как о новом методе, но представляет его как новый способ поставить в фокус исследовательского внимания технологию коммуникации и практики пользователей, связанные с этой технологией. Также в этой книге Хайн поверхностно затрагивает различия между этнографией Интернета, в Интернете и через ИнтернетСм. тамже. стр 10 и пишет, что эта разница есть. Более актуальной и новой работой Хайн является ее последняя книга -- «Ethnography for the internet: Embedded, embodied and everyday Hine C. Ethnography for the internet: Embedded, embodied and everyday. - Bloomsbury Publishing, 2015.». В ней она пишет об этнографии «for the Internet», а не этнографии в Интернете или через Интернет и снова подчеркивает, что методология этнографии Интернета важна для понимания медиатизированных процессов и практик, компьютерно опосредованной коммуникации, для детального понимания самого Интернета, но также она -- бросает вызов исследователям, заставляя одновременно брать во внимание и общие технические возможности для медиатизированных коммуникаций, и наблюдаемые мелкие инсайты в частных практиках См. там же. стр 5.. Этот аспект важен для дальнейшей работы над моей темой, так как снова подтверждается необходимость в исследовании такого двойного угла зрения, как технология и возможности, которые она дает пользователям, с одной стороны и детальное и подробное описание увиденного, пользовательские практики -- с другой. В книге 2015 года Хайн также углубляется в самый, наверное, актуальный вопрос для цифрового этнографа: проблеме исследовательского поля, которое перемешано между онлайном и офлайном в ежедневных пользовательских практиках. Она пишет, что цифровая этнография может быть сфокусирована не только на Интернете, как пространстве, но и выстраиваться вокруг связей между пользователями, между онлайн и офлайн пространствами См. там же. стр 24.

Еще одной методологической работой, на которую стоит обратить внимание до того, как приступать к самому исследования -- это сборник статей 2017 года -- «The Routledge companion to digital ethnographyHjorth L. et al. (ed.). The Routledge companion to digital ethnography. - Taylor & Francis, 2017.». В книге собраны работы разных авторов, которые работают над темой цифровой этнографии. Статьи в книге разбиты на девять тематических блоков, из которых самыми важными для разработки моей темы стали: концептуализация цифровой этнографии как метода (Hine, Burrell, Postill) и место/сосуществование «co-presence» (Kraemer, Licoppe, Richardson). Сборник статей помог найти тех авторов, к работам которых еще необходимо присмотреться для разработки моей темы. Так, немаловажным источником для концептуализации цифровой этнографии и ее применения в поле для меня стала статья Postill и Pink «Social media ethnography: The digital researcher in a messy webPostill J., Pink S. Social media ethnography: The digital researcher in a messy web //Media International Australia. - 2012. - Т. 145. - №. 1. - С. 123-134.». Эта работа наиболее актуальна для моего исследования, так как изучает, наконец, применение цифровой этнографии в социальных сетях. В своей статье они критикуют существующую теоретическую литературу, которая касается Интернета, как пространства для этнографии, и предлагают новое понимание того, как повседневность и социальность должны встраиваться в этнографическое исследование. Работа этнографа социальных сетей, по их словам, должна быть мобильной и гибкой, переключаться с офлайна на онлайн и наоборот, так как это позволит наблюдать за тем опытом пользователей который так же переплетен и двойствененСм. тамже. стр. 132.

Причем тут практики?

В этой работе я не буду использовать общую теорию практик, рассказывать о появлении и истории этого социологического подхода и пытаться выбрать среди множественных теоретических подходов к практикам один (потому что теория практик кажется абстрактной в контексте медиаисследований), а попробую разобраться в том, как цифровые этнографы интерпретируют практики в своих исследованиях, что понимают под этим понятием, и как, вообще, концепция практик встраивается в медиаисследования? Для того, чтобы разобраться в этом, я обратилась к тексту Джона Постилла «Introduction: Theorising media and practicePostill J., Brдuchler B. Theorising media and practice. - 2010. -- С.1-34». В самом начале текста он коротко объясняет принцип теории практик: социальная теория, центр которой -- «практики», а не структуры, системы или интеракции. Единого определения практикам не существует, так как в теории практик слишком много различных подходов, авторов, точек зрения, однако, общее понимание «практик» Постилл формулирует так: «embodied sets of activities that humans perform with varying degrees of regularity, competence and flair». То есть «практики» в широком смысле -- наборы действий людей. Они не обязательно ежедневные или хотя бы регулярные, не обязательно -- связаны с компетентностью или способностями человека. Это просто действия, но главное, что эти действия -- фокус исследовательского внимания в социальной теории. Постилл пишет, что несмотря на то, что такой фокус на практики существует уже несколько десятилетий, он мало как повлиял на медиаисследования, потому что непонятно, как довольно абстрактные теории практик встраивать в актуальные и прикладные медиаисследования. Постилл приводит несколько удачных кейсов таких исследований, где теория практик становится базой для медиаисследования (Moore, 2005; Boellstorff, 2008; Moeran, 2002; Peterson, 2003 и др.), однако, он также отмечает, что с практиками в медиаисследованиях есть одна фундаментальная проблема: понятие «медиа-практик» в антропологических исследованиях авторы не объясняют и не проблематизируют: «although numerous kinds of practices are mentioned in the media anthropological literature, these practices are seldom unpacked См. там же. стр. 5». Исключение, пожалуй, составляет определение Хобартом дискурсивных практик в меди -- «практика знания, объяснения, подтверждения» (Hobart, 2005). То есть, авторы-исследователи, при принятии решения использовать термин «практики» в своей работе, каждый раз либо используют это понятие интуитивно, либо дополняют и раскрывают его в связке со своей темой (основываясь на один из подходов в теории практик).

Поэтому для моей работы тоже необходимо определиться с тем, что я буду считать практикой. Постилл пишет, что каждая практика развивает свое уникальное смешение социального, медиатизированной интеракции и артикуляции c остальными участниками поля См. там же. стр. 17. Эта отсылка к социальному и интеракции подталкивает к определению практик в моем исследовании через концепт социального действия -- «любое проявление социальной активности (деятельность, поведение, реакция, позиция и пр.), ориентированное на других людей Козырев Г. И. Социальное действие, взаимодействие, поведение и социальный контроль //Социологические исследования. - 2005. - №. 8. - С. 124-129.». Социальное действие не обязательно подразумевает социальное взаимодействие (ответное действие), не всегда является двусторонней коммуникацией, и может, даже будучи односторонним актом, оставаться социальным действием. Это при условии, что это действие само по себе имеет социальный смысл, то есть соотносится с действиями других людей и/или ориентируется на него. Таким в контексте моего исследования, я буду называть практиками те действия пользователей онлайн-группы, которые каким-либо образом отражают социальную активность: задать вопрос, опубликовать пост, написать комментарий (все перечисленное -- деятельность), поставить лайк (деятельность + реакция). Эти практики происходят и наблюдаются в онлайне (в группе). Однако, поле моего исследования также расширяется в приграничный к онлайн-группе офлайн и те действия, которые пользователи совершают не в группе, а с группой (или с контентом внутри группы), например -- чтение. Алан Ричардсон посвящает целую книгу тому, как и почему чтение становится социальной практикойRichardson A. Literature, education, and romanticism: reading as social practice, 1780-1832. - Cambridge University Press, 2004. - Т. 8., но он связывает социальность чтения скорее с теорией образования («education») и институционализацией общества, с идеологией, культурой и историей, делает упор на жанры, контексты и тексты, которые читают те или иные группы людей, но не рассматривает детально само действие -- чтение Rzepka C. J. Alan Richardson," Literature, Education, and Romanticism: Reading as Social Practice, 1780-1832"(Book Review) //The Wordsworth Circle. - 1995. - Т. 26. - №. 4. - С. 203.. Однако, кажется, что социальность чтения (даже если это чтение не вслух или не по школьной образовательной программе, а чтение про себя и для себя) состоит в причастности читающего к какой-либо группе, в ощущении читающего как части сообщества таких же читающих, имеющих общее знание. Социальным смыслом такого действия становится включенность читающего в контекст написанного и прочитанного.

Итак, определившись с тем, какими чертами должны обладать действия, которые в моей работе я называю «практиками», подытожим методологическую главу, чтобы перейти к полевой части исследования. Итоги главы сформулирую в несколько основных тезисов, касающихся метода цифровой этнографии и важных конкретно для моего исследования:

- Во время проведения исследования методом цифровой этнографии, необходимо максимально точно определиться с полем. Если это сложно, если границы поля размыты -- можно концептуализировать его (как, например, -- «гибридное пространство», которое существует на стыке офлайн и онлайна);

- В исследовании важно определиться, во-первых, с тем типом информации, на котором будет сфокусировано основное внимание (текст, картинка, действие), эти основные элементы исследования можно комбинировать, но не стоит мешать сразу все, потому что иначе -- пропадет возможность насыщенно и детально описать каждый элемент, внимание и фокус рассеется, вместо того, чтобы передать максимально точно увиденное во время исследования;

- Технология, ее использование и понимание пользователем возможностей -- один из ключевых моментов. Во время этнографирования важно постоянно удерживать во внимании те технические особенности, что есть у изучаемой платформы;

- Также важно помнить, что «цифровая этнография» -- это не жесткий метод, а общий подход к исследованию, гибкий и без рамок. Поэтому по мере погружения в поле и при обнаружении каких-то новых вопросов -- можно дополнять, например, наблюдение и описание поля глубинными интервью, чтобы максимально точно понять, что и как пользователи делают в Интернете, как они сами интерпретируют это.

Глава 3. Полевое исследование

Выбор поля и этические рамки

В этой главе я перехожу к эмпирике -- самому полевому исследованию. Полем моей работы, как уже было упомянуто в начале текста, стала закрытая городская онлайн-группа на Фейсбуке «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ!». Выбор поля не случайный.

Во-первых, городские онлайн-группы в российских исследованиях в основном изучаются на платформе социальной сети ВконтактеКонференция internetbeyonddisciplines. «Цифровое соседство в новых жилых комплексах Санкт-Петербурга: стратегия исследования и первые результаты» Любовь Чернышева, ЕУ СПб, Университет Амстердама (UvA) и Эльвира Гизатуллина, Open Urban Lab [Электронный ресурс]// URL: http://internetbeyond.net/2019. (Дата обращениz: 27.04.2020). Скорее всего потому, что Вконтакте -- самая популярная в России социальная сеть. На февраль 2019 года, по данным mediascope, ежемесячная аудитория Вконтакте составляла 38.1 млн человек «Mediascope Digital. Социальные сети в цифрах». Екатерина Курносова. WEB-Index, Desktop&Mobile, Февраль 2019, Россия 100k+, 12-64, Monthly Reach, млн.чел. [Электронный ресурс] // URL: https://mediascope.net/upload/iblock/f97/18.04.2019_Mediascope_Екатерина%20Курносова_РИФ+КИБ%202019.pdf (Дата обращения: 27.04.2020). Фейсбук же, который является самой популярной социальной сетью в мире «Global Digital overview 2020, We Are Social and Hootsuite». [Электронный ресурс] // URL: https://wearesocial.com/blog/2020/01/digital-2020-3-8-billion-people-use-social-media (Дата обращения: 27.04.2020), в российских исследованиях освещается гораздо меньше, чем Вконтакте, хотя его ежемесячная аудитория в России довольно значительна. По тому же отчету mediascope за 2019 год, мы видим, что Фейсбук занимает четвертую позицию в топе рейтинга социальных сетей в России (после Вконтакте, Инстаграма и Одноклассников), его ежемесячная аудитория составляет более 22 млн. человек«Mediascope Digital. Социальные сети в цифрах». Екатерина Курносова. WEB-Index, Desktop&Mobile, Февраль 2019, Россия 100k+, 12-64, Monthly Reach, млн.чел. [Электронный ресурс] // URL: https://mediascope.net/upload/iblock/f97/18.04.2019_Mediascope_Екатерина%20Курносова_РИФ+КИБ%202019.pdf (Дата обращения: 27.04.2020).

Во-вторых, сам город тоже выбран не случайно. Я, как автор этого исследования и цифровой этнограф, придерживаюсь такого принципа этнографии, как одновременная близость к полю, но и отстраненность от него. Вот, какпроэтопишетХайнвсвоейкнигепоцифровойэтнографии: «The ethnographer inhabits a kind of in-between world, simultaneously native and stranger. They must become close enough to the culture being studied to understand how it works, and yet be able to detach from it sufficiently to be able to report on itHine C. Virtual ethnography. - Sage, 2000. стр. 5». То есть, нужно быть одновременно в курсе того поля, которое выбрано для исследования, понимать культуру, но и оставлять место для удивления, открытия. Одновременно быть и местным и чужаком, незнакомцем. Быть близким, чтобы понимать и интерпретировать действия, практики и все остальное, происходящее в поле, но быть отстраненным наблюдателем, чтобы иметь возможность описывать и изучать. Это касается не только цифровой этнографии. Скорее это общий, базовый принцип этнографии в классическом ее понимании -- когда исследователь выезжает в поле, живет и проживает некоторое время с теми, кого он изучает. В случае с цифровой этнографией, этот принцип тоже применим и важен. Именно так, и как местный, и как чужак, я чувствую себя в городских группах, посвященных Долгопрудному. Я прожила в этом городе довольно много лет, знаю его в офлайне, знаю историю города и географически-урбанистические детали. Однако, на момент исследования не живу там, но узнаю о некоторых вещах, происходящих в городе через онлайн, как раз, через городскую группу на Фейсбуке -- «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». Итак, выбор платформы для исследования и город, через призму которого я смотрю на практики пользователей городских онлайн-сообществ, объяснен. Осталось только понять, почему из всех групп на Фейсбуке, посвященных Долгопрудному, взята именно эта. Тут все довольно просто. Не только потому, что я-автор в ней состою и периодически читаю, но и потому, что «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ» -- самая большая группа из тех, что посвящены Долгопрудному, на Фейсбуке См. приложение 6 рисунок 1.. Ее пользователи активны, ежедневно в группе появляется не менее пяти постов, люди активно комментируют, ставят лайки, задают вопросы, делятся советами. Эти же люди общаются не только в онлайне, но и организуют общими силами офлайн-мероприятия, общаются вне группыЭто я знаю из-за того, что до 2018 года жила в Долгопрудном, активно читала группу и видела в ней анонсы мероприятий, сама посещала эти офлайн-мероприятия (ParkRun Долгопрудный, DolArtBazar) и наблюдала там общающихся участников группы «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ» -- а значит, онлайн- и офлайн-жизнь сообщества переплетается, онлайн практики трансформируются в офлайн и наоборот, и становятся максимально интересными для описания и изучения. Тут стоит вспомнить главный вопрос моей работы про границу офлайн и онлайн практик и не стараться удерживать его в голове на протяжение всей работы с полем.

Группа «ПРИВЕТ! Долгопрудный» была создана в 2015 годуГруппа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». «Дата создания группы: 11 декабря 2015 г.» -- по информации из самой группы[Электронный ресурс]//URL: https://www.facebook.com/groups/privetdolgoprudnyy/about/ Дата обращение 27.04.2020. За почти пять лет существования группы, ее название не менялось. Не менялся и главный администратор (по совмещению -- создательница сообщества). Эта группа -- закрытая, то есть попасть в нее можно только с разрешения администратора. Так как я сама жила долгое время в Долгопрудном, услышала про группу в офлайне на одном из городских мероприятий, заинтересовалась, и теперь состою в ней с тех пор (с 2017-го года). Поэтому вопроса, как изучать закрытое онлайн-сообщество, в этом исследовании у меня не возникло.

Однако, тут уже стоит отметить этические вопросы исследования -- насколько это правильно изучать, цитировать,описывать, использовать скриншоты из закрытой группы и прочее в работе. Сразу оговорю те этические принципы, которым я следовала во время исследования. Учитывая, что я участница этой группы, то и читать, и наблюдать за тем, что в ней происходит, кажется, не выходящим за рамки обычного пользования онлайн-группой (как и любым другим онлайн-ресурсом). Я неактивна в группе (не публикую посты, не комментирую и не ставлю лайки), поэтому с исследовательской точки зрения я становлюсь таким вот отстраненным, молчаливым наблюдающим читателем. Следующий шаг полевой работы -- это сбор конкретных постов, описание практик. Тут этическая граница становится все более размытой, поэтому для себя я выбрала такие правила: учитывая, что группа закрытая, я не буду в работе упоминать имена авторов постов, администраторов, участников. Что касается цитирования -- фразы из постов, тексты, комментарии -- появляются в тексте моей работы и в виде цитат, но не в виде скриншотов, потому что вынос из группы скриншотов запрещен правилами группыГруппа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». Правила группы от администраторов. пункт 10. «В ГРУППЕ ЗАПРЕЩЕНЫ: <...> * вынос из группы скринов» Электронный ресурс]//URL: https://www.facebook.com/groups/privetdolgoprudnyy/about/(Дата обращение 27.04.2020). Цитаты -- это обезличенные или закодированные тексты, авторов которых возможно найти, только если ищущий человек -- состоит в группе. В другом случае -- эти посты и комментарии вне доступа, то есть их не выдают поисковики или сам Фейсбук. Дальнейшая часть исследования -- глубинные интервью с участниками группы. Тут главный принцип такой же -- закодировать имена (и тех, кто дает интервью, и тех, кого упоминают во время разговора). Ну и последнее, что хотелось бы отметить в контексте этики -- большинство тем, которые обсуждаются в данной группе, не касаются политики, религии или каких-то личных взглядов человека, интимных тем или чего-то подобного. По словам одной из участница группы: «эта группа такая, бытовая-развлекательная См. Приложение 1». Поэтому риск, что пользователя группы начнут искать, буллить, ущемлять из-за его публикации в данной группе, из-за одной фразы или комментария -- очень маленький. Учитывая все те этические рамки, которые я ввела выше, этот риск сходит на нет. Можно приступать к исследованию.

Эмпирическая база. Бэкграунд и правила группы

Перед тем, как переходить к конкретным данным из группы и к глубинным интервью еще немного ознакомимся с полем и тем, как себя позиционирует группа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». Сейчас в группе три администратора, два модератора и 14 900 участников Дата обращения: 27.04.2020. К слову, в самом Долгопрудном (город в Подмосковье) проживает больше 110 000 человекСайт «GorodaRus». Долгопрудный. «Общая численность жителей на 2019 год составляет 112 тысяч человек».[Электронный ресурс]//URL: https://gorodarus.ru/dolgoprudnyj.html(Дата обращения: 27.04.2020). Долгопрудный -- развивающийся город именно в плане застройки, открытия новых многоэтажных районов (с 2010 года -- застройка микрорайона «Центральный», с 2012 года -- застройка микрорайона «Новые Водники», с 2019 года -- развитие и застройка ЖК «Бригантина»Официальный сайт администрации города Долгопрудного[Электронный ресурс]//URL: https://www.dolgoprudny.com/ (Дата обращения: 27.04.2020)), заселения новых жильцов. Население города увеличивается с каждым годом за счет заселения новых микрорайонов приезжими. Данные о количестве участников в группе и о населении, а также -- об общем офлайн бэкграунде города важны для исследования, потому что в одном из интервью потенциальная цель группы формулируется, как «показать людям город, потому что приезжих у нас прибавилось См. Приложение 2».

Возможно, такая цель и была у создательницы группы, однако, судя по пользовательским практикам, которые наблюдаются в ходе исследования, группа становится чем-то большим. Чем? Сначала рассмотрим это с точки зрения администраторов группы, позиционирования сверху и тех правил, которые заданы администрацией для пользователей. Затем обратимся к практикам пользователей и понаблюдаем, какие еще функции группы можно описать, какие проблемы и как пользователи в ней решают.

Изначально, в лице администрации, группа позиционирует себя, как площадка «для дружелюбного соседского общения Группа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». [Электронный ресурс]//URL: https://www.facebook.com/groups/privetdolgoprudnyy(Дата обращения: 27.04.2020)». Первый пункт правил от администрации группы формулирует общую информацию о том, что можно найти в группе, а также -- главное правило -- все публикации должны касаться темы города или его окрестностей: «Все о Долгопрудном и окрестностях. История города, фото города, люди города. Здесь можно задать любой вопрос, но только в рамках города и окрестностей. Прежде, чем написать пост, задайте себе вопрос - какое отношение информация имеет к нашему городу или окрестностям?Группа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». Правила группы. [Электронный ресурс]//URL: https://www.facebook.com/groups/privetdolgoprudnyy/about/(Дата обращение 27.04.2020)». В целом, это правило работает: действительно, пользователи-участники группы ежедневно публикуют свои вопросы, отзывы, просьбы или объявления, которые могут быть интересны именно жителям Долгопрудного. Однако, как будет видно по данным одного из интервью, такая тема, как история города, уже почти не появляется в повестке. Второй пункт правил делает поправку к первому и дает участникам группы возможность и время обсуждать отстраненные от города темы: «Все, что не имеет прямого отношения к городу, можно обсуждать по пятницам с тэгом #попятницамможно (путешествия, выбор техники, книги, советы по воспитанию, кино и тд) См. там же.». Такое позиционирование облегчает работу администраторов по фильтрации и модерации контента, по его допуску или недопуску в ленту новостей группы. А также -- дает участникам группы большую свободу тем и возможностей для обсуждений, а значит -- пространство для разнообразия практик.

Дальнейшие пункты все более подробно описывают те правила, которых нужно придерживаться, будучи участником группы. Эти правила задают нормы общения и определенные рамки -- запреты («Запрещено переходить на личности, выносить оценочные суждения и давать непрошеные советы» См. там же.), советы («Если ваше мнение/взгляды не совпадают с мнением вашего оппонента --старайтесь не критиковать и не переходить на личности» См. там же.), просьбы («Будьте, пожалуйста, доброжелательны» См. там же.). Интересно, что в одной из формулировок появляется фраза: «Группа не место для споров и самоутверждения» См. там же. -- в которой четко прослеживается пространственная метафора (группа как место для чего-то другого, кроме споров), а также, как будет видно из описания пользовательских практик и интервью, споры и дискуссии все-таки возникают в группе, несмотря на довольно жесткую модерацию и правила группы.

Следующий пункт, который администрация вводит среди прочих правил, звучит так: «Мы не доска объявлений!!!» См. там же.. Тоже интересный пункт, потому что определение «доски объявлений» и четкие его черты не совсем понятны. Доска объявлений, если проводить параллель с офлайном, это, например, та самая доска у подъезда, на которую приклеивают рекламные буклеты, афиши городских ярмарок и соседские заметки про пропавшего кота? Тогда пункт правил из группы опровергается при детальном рассмотрении тех практик, которые в ней наблюдаются -- размещение рекламного поста, размещение анонсов мероприятий, размещение информации о найденном или потерянном животном. Конечно же, публикация таких объявлений -- не единственная практики участников сообществ, поэтому на 100% говорить, что группа работает как доска объявлений нельзя. Однако, некоторые схожие черты наблюдать можно, несмотря на очевидное заявление администрации, что группа не равна доске объявлений.

Последний блок правил четко описывает конкретные запреты, за нарушение которых можно получить предупреждение от администрации или сразу попасть в бан, то есть быть удаленным из группы даже без предупреждения. Итак, в группе запрещены:

*Непрошеные советы.

* Оскорбления и недоброжелательный стиль общения

* Сквернословие

*Провоцирование конфликтов

*Проявления национализма и другие проявления ксенофобии

*Политическая агитация

*Флуд и холивар

* Фотографии и ссылки на другие ресурсы без авторского пояснения

* Несогласованная с модератором реклама (в том числе других групп)

* вынос из группы скриновГруппа «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ». Правила группы. [Электронный ресурс] // URL: https://www.facebook.com/groups/privetdolgoprudnyy/about/ (Дата обращение 27.04.2020)

Здесь можно подробно разобрать размытость и неясность каждой формулировки, невозможность однозначно трактовать пункты правил, потому что часть понятий, перечисленных в перечне («непрошеные» -- кто должен и может просить? «недоброжелательный» -- где граница желания добра? «флуд и холивар» -- где граница дискуссии/обсуждения и флуда?), являются субъективными, без каких-либо четких критериев, а значит -- оцениваются только администрацией группы и основываются на личном мнении администратора/модератора (что, кстати, по одному из пользовательских глубинных интервью -- неплохо и работает на создание дружелюбной атмосферы в группе). Разбор правил группы и изучение того, как там формируются отношения вроде «администрация как власть» не является целью исследования, однако среди всех запретов я обнаружила формулировку, которую невозможно обойти стороной при моем исследовательском интересе к теме границ (онлайна и офлайна/только внутри онлайна). Это последний пункт правит -- запрет на «вынос из группы скринов». Кажется, что тут администрация пытается провести границу между своим и чужим, между группой и остальным Интернетом (или еще чем-то?) в онлайн-пространстве: то есть за те границы, внутри которых находятся все участники, нельзя выносить то, что опубликовано внутри этих границ. Что это значит и почему такое правило введено? Возможно, это связано с приватностью группы. Она закрыта, значит весь контент должен оставаться внутри? Или это вопрос конкуренции с другими городскими-онлайн-сообществами, речь о которой возникнет в одном из глубинных интервью См. приложение 5 про группу «Наш Долгопрудный».. А может быть, этот пункт правил введен, чтобы предотвратить какие-либо нежелательные дискуссии, обсуждения «за спиной»? В любом случае, неизвестно, насколько это правило соблюдается и как отслеживается и проверяется его исполнение/неисполнение, однако, именно этот пункт очерчивает метафорически пространственную границу группы (в пределах и за пределами группы) и также он -- ограничивает пользователей в их практиках: не разрешает им делать скриншот и пересылать его, например, кому-то постороннему. Но повторюсь еще раз: неизвестно, насколько это правило соблюдается или потенциально -- нарушается. Методом наблюдения внутри группы отследить это невозможно, а ни в одном из интервью такая практика, как «сделать скриншот» не прозвучала. Поэтому оставим этот пункт для дальнейших размышлений о границах, а перейдем непосредственно к наблюдениям и описанию пользовательских практик.

Эмпирическая база. Пользовательские практики

Для изучения пользовательских практик и их описания в этом исследовании я взяла посты и комментарии в группе «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ», появившиеся там в период с 24 по 28 апреля 2020 года включительно. Таким образом, возможно отследить и динамику публикаций, и их вариативность в зависимости от дня недели (пятница -- особая рубрика #попятницамможно, суббота, воскресенье -- выходные, понедельник, вторник -- будни). Изначально в дизайне исследования я думала отказаться от рассмотрения рекламы, однако, после проведения глубинных интервью, поняла, что с поработать с этой темой тоже важно, так как рекламные посты в группе имеют свой формат (конкурс/розыгрыш), а значит -- становятся возможным полем для новых практик (или новой их трактовки). Всего за этот период был опубликован 71 пост, которые набрали 1986 комментариев и 2865 лайков. В среднем -- это около 14-ти постов, 397 комментариев и 573 лайка в день, что кажется довольно ярким аргументом в пользу высокой активности и вовлеченности участников группы. В ходе исследования, я закодировала все посты в одну таблицу, выделив такие показатели, как: дата и время публикации, текст публикации, количество комментариев и количество лайков под постом, визуальное сопровождение поста, общие заметки к посту и его тип. Типология возникла по мере погружения в поле и по мере понимания той практики, репрезентацией или отражением которой является конкретный пост. Посмотреть целиком таблицу можно в Приложении 7 См. Приложение 7.. Здесь же я постараюсь описать те практики, которые наблюдаются в группе. Итак, что люди делают в группе?

Публикуют пост. Это самая очевидная, кажущаяся понятной и простой практикой: увидел что-то, сфотографировал и опубликовал в группу, написал текст и опубликовал. Но все же тут есть что отметить, а именно -- типологизировать эти практики и попробовать посмотреть на то, что за ними стоит.

Во-первых, это практика поиска. Группу используют как поисковик, как-будто это какой локальный google. Вместо того, чтобы забить в поисковике свой запрос, участники группы пишут свои вопросы в постах: «Как поэтапно по смс сделать пропуск на поездку на личном транспорте», «Где можно добыть пионы в городе?», «Подскажите работают ли в нашем городе шиномонтажи на этой неделе», «Подскажите, кто нибудь ездил в Москву на такси в ближайшие дни? Какая там обстановка? Какой пропуск делали?». Кажется, что эта практика тесно переплетается с офлайн близостью пользователей сообщества. То есть -- пользователи предпочитают задавать вопрос тем, чьи офлайн-практики близки к твоим (ехать на работу из Подмосковья в Москву, пользоваться услугами шиномонтажа в черте города, ходить в одни и те же магазины). Эта же практика звучит в одном из глубинных интервью, которые были взяты для исследования См. Приложение 1. Участница сообщества рассказывает, что когда она переехала в Долгопрудный, ее круг офлайн-знакомых был очень ограничен, она не знали ни людей, ни услуг, которые могла бы получить в городе (поэтому ездила в Москву). Потом она нашла группу «ПРИВЕТ! ДОЛГОПРУДНЫЙ», и ее мнение (и даже офлайн-жизнь) изменилось. В онлайне она обнаружила яркую и насыщенную офлайн-жизнь города. Чувствуется, как тут стерты границы. Группу она, как раз использовала в качестве поисковика. Либо сама задавала вопрос в посте («я делала пост: куда поехать с ребенком на новый год»), либо просто читала чужие посты и находила информацию о том, что происходит в городе. Трансформацию ее офлайн-ощущений от города, его восприятия, в связи с чтением и участием в онлайн-группе можно отследить по одной фразе из интервью:

«всё покупала в Москве, какие-то мои активности основные тоже проходили в Москве, потому что ресурса о том, что происходит в Долгопрудном у меня не было. <...> в моём случае, как только я нашла [группу]... мне до этого казался Долгопрудный таким маленьким городком, в котором можно только спать...»

Ну и тут стоит рассказать о том, что результатом этого поста-поиска для участницы группы стал не только ответ на конкретный вопрос и советы от других пользователей, но и другая находка. С одним из участников группы, прокомментировавших пост, она переписывалась в комментариях, отвечая на критику, потом, спустя время они уже стали переписываться в личных сообщениях (трансформация публичной практики в приватную), затем перешли общению в WhatsApp («удобнее»). Что дальше? Переход от онлайн-общения к офлайн-встречам. Сейчас они женаты. В офлайне. Это кажется неожиданным с точки зрения практик в городском онлайн сообществе, ведь для поиска партнеров существуют специализированные приложения, однако, из интервью мы узнаем такую историю, а значит --городское онлайн-сообщество -- это все же больше, чем просто группа для «соседского общения». Здесь стоит отметить необходимость включения глубинного интервью в метод цифровой этнографии: найти такую историю и описать ее, просто наблюдая за практиками пользователей было бы невозможно.

Перейдем от романтики к практике и опишем еще две похожие практики: обращение за советом («подскажите, есть ли в городе мастера, которые могут заменить зеркало? Поделитесь контактами, пожалуйста!», «Соседи, кто-нибудь из вас покупал усилители сигнала для интернета? Какое приспособление посоветуете? А может, порекомендуете что-то другое?») и обращение за помощью («Соседи, нужна карта Оби клуб ?? нужно на 1 день», «Буду рада принять в дар или за символическую плату: - холодильник - люстры - кровать и другие варианты спального места - если есть остатки сподручных ср-в пригодных в ремонте квартиры тоже приму»). Эти практики запросы еще ближе в плане офлайна -- пользователи просят совета у тех, кто в городе уже пережил какой-то опыт или имеет какую-то экспертность в необходимой сфере. Или просят помощи именно у близких территориально людей, чтобы снизить издержки доставки того, о чем просят.

Следующей в описаниях и наблюдениях станет практика призыва к обсуждению, то есть публикация текста с вопросами либо на злободневную тему («Напишите, как думаете, до какого числа продлится самоизоляция? Пишите дату, потом проверим»), либо почти риторическими («Интересно, что тут правда?»). Ответ на эти вопросы подразумевает дискуссию, разные мнения -- комментарии. Это может быть и призыв поделиться опытом в духе «Вопрос к мамам! Где рожали?» или «Поделитесь своим опытом, удалось ли Вам оформить кредитные каникулы?». По общей сводной таблице с постами можно наблюдать, что эти посты-призывы-к-обсуждению, действительно набирают много комментариев (184, 88, 45, 84, 29, 11, 195, 64, 41). Дискуссии и практику комментирования мы разберем в одном из следующих блоков работы, а пока рассмотрим остальные типы практик публикации.

Все четыре практики, что я описала выше (поиск информации, просьба совета, просьба помощи, призыв к обсуждению) можно обнаружить и простым методом наблюдения, но это только поверхностное описание этих практик. В интервью, которые я взяла в ходе исследования, прослеживаются более глубокие и объясняющие причины этих практик, вещи. Например, одна из участниц группы так говорит о практике поиска См. Приложение 2: «и дурацкие вопросы типа где пришить пуговицу или там поставить кнопку или где купить что-то, ну окей гугл, есть же...» или «вместо того, чтобы пользоваться яндексом, они стали пользоваться группой». То есть она явно сопоставляет практику «погуглить» с публикацией поста в городскую группу. К тому же, эта практика поиска настолько популярна в группе, что иногда (как минимум, так видится со стороны пользователя), посты с просьбами советов, рекомендаций, просто поиском информации дублируют друг друга, и тем самым увеличивают объем работы администраторов и модераторов сообщества. Так говорит об этом одна из участниц группы См. Приложение 1: «ну это человеческий фактор: проще опубликовать пост, чем заморочиться и поискать [в поисковике или среди уже опубликованных постов в группе]. хотя, в основном, все топики, они абсолютно друг друга повторяют <...> все равно люди задают одни и те же вопросы». Такое же восприятие дублирующих друга запросов наблюдается еще в одном интервью См. Приложение 5: «много тем бытовых: помогите, скажите, работает или не работает. хотя по мне так вообще, люди ленивые... ну потому что одно и тоже читаешь, ну одно и тоже. а работают ли стоматологические клиники? в режиме карантина сейчас? ну там такой большой пост был про это: какие клиники работают, куда обратиться, если там проблемы. а продолжают через день: а работают ли стоматологические клиники? ну просто лень даже посмотреть FAQ или пролистать чуть группу. просто сразу берут и пишут». Судя по этим комментария от пользователей группы, можно сделать два вывода о том, почему в группе так часто наблюдается практика поиска. Во-первых, опубликовать такой пост-вопрос -- легко, и это эффективно в плане поиска ответа для того, кто ищет информацию. Ему не приходится искать и выбирать что-то одно среди тысяч ссылок и источников, которые обычно выдают поисковые системы, достаточно будет прочитать комментарии под своим постом (которых обычно не так много) и разобраться со своим вопросом. Во-вторых, говоря о повторах одних и тех же вопросов, можно сначала отметить отсутствие практики вдумчивого и ежедневного чтения постов в группе у некоторых пользователей. Если бы пользователи читали все сообщения, что появляются в новостной ленте, то скорее всего, вопросы бы не дублировались так часто. Далее можно говорить и о человеческом факторе -- лень. Так два информантаСм. Приложение 1 и Приложение 5 объясняют следующий процесс: даже если участник уже прочитал пост с вопросом, но с момента чтения прошло несколько дней и теперь самому пользователю тоже необходим ответ на тот же вопрос -- проще и быстрее заново запостить такой вопрос, чем скролить ленту и искать чужой пост (вспомним среднее количество публикаций за день, а также -- алгоритмы Фейсбука, которые перемешивают посты в зависимости от вовлеченности аудитории). Ну и напоследок, стоит сказать о том, что, возможно, не все пользователи просто технически знают, как пользоваться поиском по группе или даже -- не знают о существовании такой технической возможности, поэтому публикуют дублирующие посты, вместо того, чтобы проверить и обратиться к тому, что уже есть в группе. Что касается смешения онлайна и офлайна в этих практиках -- оно не особо наблюдается или, как минимум, не бросается в глаза. То есть кажется, что эти практики зарождаются, существуют и функционируют в онлайне: от написания поста и его публикации, до чтения комментариев под постом и возможной дискуссии. Далее они могут плавно перетекать в офлайн (например, как с общением и встречами после обсуждения-знакомства в группе), что доказывает идею о современных гибридных городских сообществах на стыке онлайна и офлайна.

Следующий тип практики можно описать через метафору расклейки объявлений. Хотя в правилах группы указано: «Мы не доска объявлений!!!», но все же публикации-объявления появляются в группе. Их размещение в новостной ленте группы можно сравнить с офлайном: объявления на подъездах или фонарных столбах о найденном, или потерянном животном, о съеме квартиры или комнаты, о безвозмездной отдаче каких-либо вещей или тех же животных, новостные и информационные листы о новом режиме работы и тд. Так же выглядят и публикации пользователей группы: «Ищу однокомнатную квартиру для работника», «Может кто-то узнает своего питомца, фото прилагаю», «отдам костыли подмышечные. Почти новые», «Режим повышенной готовности будет действовать в Московской области и на майских праздниках». Публикация таких постов однозначно связана с территориальной близостью участников сообщества: эти онлайн-объявления актуальны только для тех, кто недалеко от автора поста в офлайне. Кажется, что здесь это работает не только как метафора, но и как реальная трансформация или замена типичной офлайн-практики на онлайн-практику. Написать пост-объявление в группу менее энергозатратно и гораздо быстрее, чем печать и расклейка бумажных объявлений по всему городу, а эффект от такого поста, возможно, даже сильнее, ведь коммуникация между тем, кто размещает объявление и тем, кому оно может быть полезным -- очень короткая и не требует перехода на другую платформу или использования другого медиа: не нужно звонить или писать в мессенджере, можно просто оставить комментарий или написать в личное сообщение. Или, как наблюдается под одним из постов про съем квартиры, объединить и то и другое и перейти их публичного обсуждения в комментариях: «написала в личку».

Одной из самых интересных практик кажется практика «поделиться настроением», можно назвать это так. Похоже на какой-то офлайновый small-talk, в духе: «Смотри, закат сегодня красивый». Как выглядит эта практика и что человек делает, чтобы поделиться своими эмоциями в группе? В одном из глубинных интервью См. Приложение 5 участница сообщества рассказывает, что, в основном, посты, которые она публикует сама в группе -- это красивые фото из городского парка, например, белки, первые весенние цветы. Она живет рядом с центральным парком, часто там бывает и когда замечает что-то интересное -- фотографирует это. Что важно с точки зрения практики, так это то, что фотографирует она именно с целью поделиться в группе: «сразу для группы. Я потом у себя чаще всего удаляю эти фото». То есть офлайн-практика фотографирования сразу подразумевает ее продолжение в онлайне -- выложить, поделиться, опубликовать. А потом -- удалить из собственной галереи, потому что цель фотографирования была именно в публикации кадра в группу. Вот это желание поделиться красотой или чем-то интересным, настроенческим можно отследить не только по интервью, но и просто наблюдая и описывая посты из группы. Например, к практике шеринга настроением можно отнести посты с фотографиями заката из окна или пост со светофором, на котором нарисовали смайлики. Не факт, что у всех авторов постов совпадает вот эта интенция сфотографировать что-либо именно для публикации в группе, как у участницы, с которой было интервью. Но все же, по смыслу эти практики похожи -- поделиться с другими участниками группы чем-то, что было замечено в офлайне.

Интересно, какую следующую практику поражает вот этот шеринг смешного/красивого/необычного. Это практика -- оставить комментарий. Под настроение ческими постами комментариев, обычно меньше, чем под теми, что призывают к дискуссии. Но здесь интересно посмотреть на саму суть комментария. И описать практику комментирования. Под фотографией заката пользователи делятся «своими закатами», публикуют комментарий из нескольких эмодзи, прикрепляют в комментарии гифки). Под постом про смешной светофор пользователи делятся стикерами и эмодзи. Таким образом, эта практика раскрывается нам, как исследователям, и в процессе наблюдения, и в глубинных интервью, так что если говорить тут о методе, то для исследования важна как раз вся совокупность методов внутри цифровой этнографии: и наблюдать, и спрашивать у пользователей.

Что касается практики комментирования, то стоит описать еще один интересный формат комментариев. Если пост интересен кому-то из участников группы и он, видимо, хочет не потерять этот пост из ленты, то такой участник может оставить (и оставляет) в комментариях под постом либо фразы в духе «актуально, послушаю», либо эмодзи с изображением уха (что тоже значит -- послушаю) См. Приложение 6, рисунки 2-3. Таким образом, если под этим же постом будут появляться новые комментарии, пользователь, оставивший свое «послушаю», будет получать от Фейсбука уведомления, что кто-то оставил комментарий под постом, который вы комментировали. Эта практика, кажется, существует только в онлайне: зашел в группу, увидел пост на волнующую тебя тему/похожий запрос на свои интересы, написал комментарий, в следующий раз, когда открываешь Фейсбук -- увидел уведомления об обновлениях и новых комментариях, если они есть, снова через уведомления зашел в группу и почитал интересующие ответы на вопросы или обсуждение актуального (для конкретного, подслушивающего пользователя) вопроса.

Практику комментирования можно проследить и в интервью. Например, П1 -- часто комментирует посты в группе и рассказывает: «комментирую от одного раза в день, ну уж точно активно переписываюсь [т.е. пишет больше одного комментария, участвует в дискуссии] половину недели. как часто... все зависит от контента, конечно. если это интересное…», а П3, наоборот, редко: «я очень-очень редко комментирую <...> ну может, раза три в год… ну может, пять». Попытки объяснить такую разницу в степени активности появляются в интервью с П2: «я вижу, что там в основном одни и те же активничают» и с П4: «активных пользователей группы, их не очень много. такое мнение складывается. то есть измеряется там 50-100 человек, может быть 200. причем те, которые пишут -- их совсем мало». То есть сами пользователи группы ощущают себя и других участников группы как активных или пассивных, различают эти две группы. Кто-то более включен в жизнь онлайн-группы, кто-то -- менее, в зависимости от этого меняются и практики. Например, П4 (совсем неактивный участник группы) говорит о своих действиях в целом на Фейсбуке: «не, вообще ничего не делаю. вот прям вообще ничего», при этом, когда разговор заходит о группе, этот же участник говорит: «просто читаю, какие новости происходят и что происходит <...> когда я подписался на ФБ, то я чуть ли не каждый день туда заходил, читал всякие новости, смотрел все, читал все комментарии, что пишут. мне было интересно. ну я, вообще, люблю читать комментарии, потому что одно дело человек в посте что-то написал, а в комментариях пишут многие люди, иногда что-то дельное, ну просто интересно. ну и я как бы в курсе дел группы и города». Складывается ощущение, что само по себе чтение группы не является действием, не считывается самим пользователем, как практика. Но если вспомнить, что в данной работе я концептуально называю практиками (действие, имеющее за собой социальный смысл), обратить внимание на «в курсе дел группы» (участие? сопричастность?), то такое пассивное чтение точно можно назвать практикой (а её социальный смысл - чувство сопричастности с сообществом). Со стороны, если помыслить, как происходит это чтение онлайн-группы в офлайне: человек явно с телефоном, тратит ежедневно какое-то продолжительное время на то, чтобы прочитать все посты и все комментарии в группе, то это можно отнести к практике повседневности и даже сказать, что она -- офлайновая. До тех пор, пока человек-участник группы не переходит к онлайн-практике (поднять пост, поставить лайк, оставить комментарий). Итак, итогом этого блока станет обнаруженная (хотя бы мыслимо) офлайн-практика максимально тесно связанная с онлайн сообществом -- это пассивное чтение постов и комментариев группы. То есть человек в офлайне полностью погружен в чтение онлайна, это его активность, которая никак не проявляется в онлайне.