Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• Глава 1. Теоретический аспект особенностей самооценки внешности и мотивации аффилиации
• 1.1 Я - концепция как основа самооценки и аффилиации в психологии
• 1.2 Самооценка внешности в структуре Я - концепции
• 1.3 Социальная мотивация в структуре самооценки внешности
• 1.4 Мотивация аффилиации и ее взаимосвязь с самооценкой внешности
• Глава 2. Анализ взаимосвязи самооценки внешности и мотивации аффилиации у подростков
• 2.1 Возрастные особенности девочек - подростков 15 - 16 лет
• 2.2 Характеристика исследования и его этапов
• 2.3 Результаты исследования самооценки внешности и их интерпретация
• 2.4 Результаты исследования взаимосвязи самооценки внешности и мотивации аффилиации у подростков
• Заключение
• Список использованных источников и литературы
• Приложения

Введение

1.1 Я - концепция как основа самооценки и аффилиации в психологии

Прежде всего, целесообразно развести понятия «самосознание» и «Я - концепция». В данной работе они будут употребляться как синонимичные, поскольку они относятся к одному кругу явлений, хотя и имеют разную историю и традицию. Термин «самосознание» более принят в отечественной психологии и обозначает сложную психическую структуру, включающую в себя в качестве особых компонентов, во-первых, сознание своей тождественности, во-вторых, сознание своего собственного «Я» как активного, деятельного начала, в-третьих, осознание своих психических свойств и качеств, и, в-четвертых, определенную систему социально-нравственных самооценок (Мерлин) [21, с. 35]. Все эти элементы связаны друг с другом функционально и генетически, но формируются они не одновременно. Зачаток сознания тождественности появляется уже у младенца, когда он начинает различать ощущения, вызванные внешними предметами, и ощущения, связанные с собственным телом. Сознание «Я» возникает примерно в возрасте трех лет, когда ребенок начинает утверждать свою автономию и независимость. Осознание своих психических качеств и самооценка приобретают наибольшее значение в подростковом и юношеском возрасте. Но поскольку все эти компоненты взаимосвязаны, развитие одного из них неизбежно видоизменяет всю систему.

И.С. Кон определяет самосознание как «совокупность психических процессов, посредством которых индивид осознает себя в качестве субъекта деятельности…, а его представление о себе самом складывается в определенный «образ Я» (Кон) [14, с. 54]. Благодаря самосознанию человек осознает себя как индивидуальную реальность, отдельную от природы и других людей. Таким образом, он становится существом не только для других, но и для себя.

Самосознание можно определить также как «осознание и оценку человеком своих действий и их результатов, мыслей, чувств, морального облика и интересов, идеалов и мотивов поведения, целостная оценка самого себя и своего места в жизни. Самосознание - конституирующий признак личности, формирующийся вместе со становлением последней» (А.Г.Спиркин). Основным значением самосознания, по мнению А.Г. Спиркина, следует считать «просто сознание нашего наличного бытия, сознание собственного существования, сознание самого себя, или своего «Я» [28, с. 19].

В современной психологической литературе выделяется несколько подходов к исследованию проблемы самосознания. Один из них опирается на анализ тех итоговых продуктов самопознания, которые выражаются в строении представлений человека о самом себе, или Я-концепции. Это- понятие менее нейтральное, чем самосознание, за счет включения в себя оценочного компонента. Я-концепция есть динамическая система представлений человека о самом себе, в которую входит как собственно осознание своих физических, интеллектуальных и других качеств, так и самооценка, а также субъективное восприятие влияющих на данную личность внешних факторов. Р. Бернс так определяет это понятие: «Я-концепция - это совокупность всех представлений человека о самом себе, сопряженная с их оценкой. Описательную составляющую Я-концепции часто называют образом Я, или картиной Я. Составляющую, связанную с отношением к себе или к отдельным своим качествам, называют самооценкой, или принятием себя. Я-концепция, в сущности, определяет не просто то, что собой представляет индивид, но и то, что он о себе думает, как смотрит на свое деятельное начало и возможности развития в будущем» (Бернс) [7, с. 49].

Я-концепция формируется у человека в процессе социального взаимодействия как неизбежный и всегда уникальный результат психического развития, как относительно устойчивое и в то же время подверженное внутренним изменениям и колебаниям психическое образование. В современной социальной психологии выделяются две основные позиции, связанные с решением вопроса о факторах формирования Я-концепции: первая из них акцентирует внимание на процессе активного взаимодействия человека со своим социальным окружением («Я» как средство для удовлетворения требований социального мира), вторая изучает процессы включения в «Я» отраженных оценок и суждений других людей («Я» как средство конструирования социального мира) [6, с. 41]. В первом подходе на авансцену выдвигаются такие механизмы формирования Я-концепции, как социальная категоризация и самонаблюдение, во втором - социальное сравнение и интроекция чужих оценок и мнений (Белинская, Тихомандрицкая).

Таким образом, Я-концепция не только формируется под определяющим влиянием социального взаимодействия, но и исключительно в нем проявляется и реализуется: «Социальные взаимодействия определяют наши представления о себе, а сложившаяся в итоге Я-концепция обусловливает характер дальнейших взаимодействий человека со своим социальным окружением» (Белинская, Тихомандрицкая) [6, с. 42]. Этот аспект чрезвычайно важен с точки зрения нашей гипотезы о связи физического Я как составляющей Я-концепции и социальной мотивации личности: представление о себе, сформированное в ходе контактов со значимыми другими, в дальнейшем начинает оказывать влияние на направленность поведения личности по отношению к своему социальному окружению.

С момента своего зарождения Я-концепция становится активным началом, выступающим в трех функционально-ролевых аспектах [18, с. 45]:

Я-концепция как средство обеспечения внутренней согласованности. Согласно теории когнитивного диссонанса, человек испытывает потребность в поддержании внутренней гармонии. Новый опыт, вступающий в противоречие с представлениями человека о самом себе, может приводить к ситуации психологического дискомфорта. Существенным фактором восстановления внутренней согласованности является то, что индивид думает о самом себе.

Я-концепция как интерпретация опыта. Я-концепция действует как своего рода внутренний фильтр, который определяет характер восприятия человеком любой ситуации. Проходя сквозь этот фильтр, ситуация получает значение, соответствующее представлениям человека о себе.

Я-концепция как совокупность ожиданий. Я-концепция определяет представление человека о том, что, по его мнению, должно произойти. К примеру, люди, уверенные в собственной значимости, ожидают, что и другие будут относиться к ним таким же образом (Бернс) [7, с. 34]. Данная функция, с нашей точки зрения, соотносит Я-концепцию с проблематикой социальной мотивации личности: ожидание тех или иных реакций со стороны других на себя и свои действия формирует у индивида преимущественную ориентацию «к людям» или «от людей». Гипотеза заключается в том, что представление о своем физическом облике играет в этом процессе существенную роль.

В Я-концепции выделяются описательная и оценочная составляющие, что позволяет рассматривать ее как совокупность установок, направленных на себя. В составе установки обычно выделяют три главных элемента [15, с. 38]:

убеждение, или когнитивная составляющая установки;

эмоциональное отношение к этому убеждению, или оценочная составляющая;

соответствующая реакция, которая может выражаться в поведении, или поведенческая составляющая.

Применительно к Я-концепции эти три элемента установки конкретизируются следующим образом:

Образ Я - представление индивида о самом себе. По сути, это самоописания через тот или иной набор отдельных черт, любые ролевые, атрибутивные или статусные характеристики. Как отмечает И.С. Кон, «образ Я включает в себя социальные компоненты, источником которых является взаимодействие индивида с другими людьми» (Кон) [15, с. 57].

Самооценка - аффективная оценка этого представления, которая может обладать различной интенсивностью, поскольку конкретные черты образа Я могут вызывать более или менее сильные эмоции, связанные с их принятием или осуждением.

Потенциальная поведенческая реакция, то есть те конкретные действия, которые могут быть вызваны образом Я и самооценкой (Пантилеев) [26, с. 87].

Каждая из самоустановок может быть рассмотрена в четырех основных аспектах: физическое Я, социальное Я, умственное Я, эмоциональное Я и, по меньшей мере, в трех модальностях:

Реальное Я - установки, связанные с представлениями человека о том, какой он на самом деле: как он воспринимает себя, свои актуальные способности, свой актуальный статус.

Зеркальное Я - установки, связанные с представлениями человека о том, как его видят другие. Эта модальность была предложена в начале 20 в. социологом Ч. Кули, согласно которому представление человека о самом себе («идея Я»), «складывается под влиянием мнений окружающих и включает три компонента: представление о том, каким я кажусь другому лицу, представление о том, как этот другой меня оценивает, и связанную с этим самооценку, чувство гордости или унижения» (Кон) [14, с. 59].

Идеальное Я - установки, связанные с представлением человека о том, каким он хотел бы стать. Идеальное Я формируется как некоторая совокупность качеств и характеристик, которые человек хотел бы видеть у себя, или ролей, которые он хотел бы исполнять. Противоречие между реальным и идеальным Я составляет одно из важнейших условий саморазвития личности.

Социально-психологическое понимание «Я» как заданного и осознаваемого лишь в контексте принципиально изменчивого социального взаимодействия, позволяет рассматривать Я-концепцию как гибкое, далеко не статичное образование [20, с. 82]. Таким образом, встает вопрос о границах изменчивости «Я», попытки ответа на который в современной социальной психологии во многом связаны с введением понятия «возможного Я». Так, американский психолог М. Розенберг предлагает следующую классификацию Я-образов: он выделяет «настоящее Я» (каким индивид видит себя в действительности в данный момент); динамическое Я (каким индивид поставил себе целью стать); фантастическое Я (каким следует быть исходя из усвоенных индивидом моральных норм и образцов); будущее или возможное Я (тип личности, каким, как кажется индивиду, он может стать); идеализированное Я (каким приятно видеть себя; этот образ может включать в себя компоненты и настоящего, и идеального и будущего Я); наконец, целый ряд фальшивых Я - образов и масок, которые индивид выставляет, чтобы скрыть за ними некоторые слабости своего реального Я [19, с. 60]. В этой структуре возможное Я понимается как представление человека о том, каким он мог бы стать, но при этом рассматривается наряду с другими структурными элементами Я-концепции без выделения принципиальной значимости именно этой составляющей (Кон) [14, с. 56].

Для исследования этот вопрос чрезвычайно важен, так как физическое Я человека подвергается существенным изменениям в течение жизни и не может не оказывать влияния как на отдельные аспекты, так и на его Я-концепцию в целом. Кроме того, помимо рефлексии реальных (в частности, возрастных) трансформаций образа Я, человек обладает способностью экстраполировать представление о себе во времени, что во многом определяет его реальное будущее поведение: «Одним из важнейших моментов эволюции психики является расширение границ временной ориентации. У животных они находятся в пределах, обусловленных актуальной для удовлетворения потребностей ситуацией, тогда как в сознании человека могут быть представлены интервалы времени, выходящие далеко за пределы его жизни» (Головаха, Кроник) [11, с. 49].

Можно предположить, что каждый человек с большей или меньшей степенью осознанности «носит» в себе свой «образ Я в будущем», что позволяет ему в определенной степени планировать события своей жизни и переструктурировать соответственно различные аспекты Я-концепции: «Способность личности регулировать, организовывать свой жизненный путь как целое, подчиненное ее целям, ценностям, есть высший уровень и подлинное оптимальное качество субъекта жизни» (Абульханова-Славская) [1, с. 63].

Таким образом, проблема возможного Я смыкается с идеей о временной развертке самопредставлений, выявляя противоречие между пониманием Я-концепции как устойчивого образования и одновременно как принципиально изменчивого во времени. При этом какие-то рабочие Я-концепции актуализируются чаще, какие-то - реже, и тем самым вопрос о стабильности/изменчивости начинает звучать как вопрос вероятности появления той или иной частной Я-концепции в ситуации конкретного социального взаимодействия (Белинская) [17, с. 36].

Итак, Я-концепция представляет собой совокупность представлений человека о самом себе и включает убеждения, оценки и тенденции поведения. В силу этого ее можно рассматривать как свойственный каждому человеку набор установок, направленных на самого себя. Я-концепция образует важный компонент самосознания человека, она участвует в процессах саморегуляции и самоорганизации личности, поскольку определяет интерпретацию опыта и служит источником ожиданий человека. Я-концепция является одновременно стабильным и принципиально изменчивым образованием, динамически связанным с ситуацией социального взаимодействия.

1.2 Самооценка внешности в структуре Я - концепции

Осознание своей телесной сущности формируется на самых ранних этапах онтогенеза и в норме остается достаточно стабильным в течение всей жизни.

Как уже говорилось выше, под образом Я (в частности, физическим образом) принято понимать описательный компонент Я-концепции как системы всех представлений индивида о себе. Две других составляющих представляют собой самооценку, или аффективный компонент Я-концепции, и поведенческие реакции, или ее динамический компонент. Эти три составляющих самосознания имеют относительно независимую логику развития, однако в своем реальном функционировании обнаруживают тесную взаимосвязь [23, с. 49]. Так, неудовлетворенность своими физическими данными, фиксация на физическом дефекте неизбежно влияют на представление о своем телесном Я, на общий уровень самопринятия. Таким образом, процесс построения физического Я-образа неотделим от формирования эмоционально-ценностного к нему отношения.

В социальной психологии проблема развития «физического образа Я» остается практически не изученной, разрабатываясь преимущественно в рамках клинической психологии. Здесь сегодня выделяется несколько направлений исследования телесного образа. В первом из подходов тело понимается как граница Я. Понятие «граница образа тела» было введено С. Фишером и С. Кливлендом, которые исходили из того, что люди различаются по тому, насколько «твердыми» и «отгораживающими от внешнего мира» они воспринимают границы собственного тела. Как правило, это восприятие неосознанно и проявляется в чувстве определенной отграниченности от окружающей среды (Соколова) [27, с. 56].

Согласно психоаналитическим взглядам, граница образа тела формируется на раннем этапе онтогенеза и определяет дальнейшее построение телесного образа Я. Первоначально ребенок не различает внешний мир объектов и внутренний мир субъективных желаний: его собственное тело в его представлении представляет единое целое с телом матери. Концепция Я как независимой сущности развивается в течение периода от двух до трех лет (Арлоу) [4, с. 40]. Физический контакт с матерью создает основу для накопления опыта, приводящего к осознанию границ собственного тела. Существуют данные, доказывающие, что люди с хорошо определенными границами в значительной степени ориентированы вовне: это проявляется в выраженной автономии, легком приспособлении к окружению, заинтересованности в контактах с другими. У лиц с низкой определенностью границ образа тела в сознании личностные особенности проявляются в слабой автономии, высоком уровне личностной защиты, неуверенности в социальных контактах (Соколова) [27, с. 69].

Теоретико-экспериментальные исследования ряда отечественных авторов также показывают, что одним из факторов, определяющих развитие самосознания в раннем онтогенезе, является осознание ребенком своего Я-физического в результате манипулирования совместно со взрослыми. В сферу осознания Я-физического вовлекаются вначале отдельные органы чувств и части тела. Перцептивный и двигательный опыт ребенка при сопоставлении с действиями взрослого приводит его к оценке своих рефлекторных и моторных возможностей. Через синтез отдельных представлений у него возникает первичный образ собственного тела и способность владения им в форме произвольных движений, что также свидетельствует о моменте выделения ребенком себя из того пространства, в котором он находится (Чамата, Мерлин).

Процесс различения Я и не-Я и укрепление границ Я сопровождается постепенным формированием схемы собственного тела. Это понятие было предложено Боньером в 1893 г. Оно означает пластичную модель собственного тела, которую каждый строит, исходя из соматических ощущений. Схема тела обеспечивает регулировку положения частей тела, контроль и коррекцию двигательного акта в зависимости от внешних условий [21, с. 80].

Понятие «схема тела» не тождественно понятию «образ тела»: если первая определяется работой проприоцепции, то образ тела следует рассматривать как результат осознанного или неосознанного психического отражения. В современной психологии распространен подход к пониманию образа тела как сложного комплексного единства восприятий, установок, оценок, представлений, связанных и с телесной внешностью и с функциями тела: это тот «базис, на котором развертывается дальнейшее развитие Я-концепции» (Налчаджян) [24, с. 82].

Наиболее обращенным к внешнему миру компонентом образа Я является представление человека о собственной внешности. Пожалуй, именно этот аспект физического образа непосредственно подводит нас к социально-психологической проблематике. Как мы видели выше, и образ тела, и схема тела, формируются в непосредственном социальном взаимодействии. Но эти процессы происходят на очень раннем этапе онтогенеза и в основном завершаются к началу сознательной жизни человека. Представление о собственной внешности также закладывается у ребенка относительно рано, но дополняется и корректируется в более поздних возрастах. Отличительной особенностью его формирования является тесная связь с эмоционально-ценностным отношением (самооценкой). Характер самоотношения во многом определяется особенностями социального опыта человека на всем протяжении его жизни: «Поскольку отношение к человеку в известной мере зависит от его физических качеств, последние оказываются важной основой для формирования Я-концепции» (Шибутани) [13, с. 22].

Основы самооценки закладываются в раннем детстве, и главным фактором при этом выступает характер детско-родительских отношений. Так, неприязнь, отдаленность, неуважение переходят в дефект самоотношения вплоть до неприязни к себе - своим чертам, физическому облику. В итоге самооценка внешности оказывается практически не связанной с объективными физическими данными ребенка, а зависит от позитивного или негативного отношения со стороны родителей и ближайшего окружения. Причем оценка собственной внешности имеет тенденцию распространяться на самооценку личности в целом, и наоборот - позитивное отношение к себе в целом может делать внешний облик более привлекательным в собственных глазах: «Рост человека, его вес, телосложение, здоровье, зрение, цвет лица и т.д. способны стать ведущими составляющими его отношения к себе, главными факторами, определяющими его чувство собственной ценности, адекватности и приемлемости своей личности» (Бернс) [7, с. 85]. Многочисленные исследования показывают, что существует высокая положительная корреляция между удовлетворенностью своим телом и общей удовлетворенностью собой.

В подростковом и юношеском возрасте самооценка внешности приобретает особое значение. Огромную роль наряду с оценками значимых других (теперь это главным образом сверстники и учителя) здесь играет ориентация на принятые в обществе стереотипные образы маскулинности или фемининности. Причем юношеские эталоны красоты и просто «приемлемой» внешности нередко оказываются завышенными, нереалистичными. Обнаружение каких-либо явных или мнимых физических недостатков глубоко фрустрирует подростков, порождая тревогу и дезадаптированность (Кон) [14, с. 64].

Важным аспектом проблемы самооценки внешности являются гендерные различия в ее проявлениях. Существуют данные, подтверждающие более обостренное отношение к своему внешнему облику у девушек по сравнению с юношами: «В 15-16 лет девочки гораздо больше мальчиков озабочены тем, что о них думают другие, значительно более ранимы, чувствительны к критике, насмешкам» (Кон) [15, с. 81]. Высокая значимость внешности сочетается у девушек с такими традиционно относимыми к «феминным» личными качествами, как склонность к концентрации на чувствах, эмоциональность и экспрессивность. Ряд гендерных исследований показывает, что «исключительную роль в формировании «женского» типа характера играет ориентация женщин на межличностное общение и связанное с этим стремление обратить на себя внимание, понравиться… Ориентированность на внешнюю оценку, на признание другими пронизывает базовые смысловые структуры личности женщины, влияя на ее отношение к себе. Так ожидание позитивного отношения к себе со стороны других…связано с уверенностью в себе женщин» (Визгина, Пантилеев) [8, с. 73]. Данное эмпирическое исследование, проведенное на девочках - подростках, основывается на представлении о той важной роли, которую для подростков играет стремление к принятию и ожидание одобрения в социальных контактах.

В норме болезненная фиксация на собственной внешности и ориентация на оценку значимых других к концу подросткового возраста уступает место развитию других способов укрепления самооценки (через учебу, спортивные достижения, личные качества и т.д.) и ее автономизации. В дальнейшем сформированный телесный образ Я и характер (позитивный или негативный) его самооценки сохраняют относительную устойчивость на протяжении всей жизни человека. «В целом, адекватность самооценок с возрастом, по-видимому, повышается. Самооценки взрослых по большинству показателей более реалистичны и объективны, чем юношеские, а юношеские - чем подростковые, в чем сказываются большой жизненный опыт, умственное развитие и стабилизация уровня притязаний» (Кон) [14, с. 45]. В зрелом возрасте на самоотношение влияет опыт переживания травмирующих ситуаций. Степень искажения образа физического Я и его самооценки в подобных случаях зависит от ряда личностных факторов: таких, в частности, как когнитивный стиль (полезависимость) и уровень самопринятия. Любые изменения какого-то аспекта образа Я при низкой когнитивной дифференцированности влекут за собой изменение и других аспектов представления о себе; «изменение частной самооценки по какому-то значимому измерению вызовет изменение других частных самооценок и эмоционально-ценностного отношения к себе в целом» (Соколова) [27, с. 68].

Итак, возвращаясь к поставленным ранее вопросам, можно подвести некоторые итоги:

формирование телесного образа Я является наиболее ранней стадией построения Я-концепции и может быть рассмотрено как некий базис, на котором развертывается дальнейшее ее развитие;

телесный образ Я является устойчивым образованием, формирование которого в определенном смысле завершается на ранних стадиях онтогенеза. В подростковом возрасте особо уязвимой структурой становится внешность и ее самооценка, колебания которой могут оказать значительное влияние на общий уровень самоотношения.

выделяя социально-психологический аспект проблемы изучения физического образа Я, необходимо, во-первых, подчеркнуть значимость для его формирования и развития такого фактора, как социальное взаимодействие, и, во-вторых, обозначить глубокую связь физического Я с другими переменными и аспектами Я-концепции (самоотношением, социальным Я и др.) [24, с. 59].

Как отмечал Р. Бернс, «главным ориентиром для Я-концепции является Я другого человека, то есть представление индивида о том, что думают о нем другие. Как неоднократно было показано, «Я-каким-меня-видят-другие» и «Я-каким-я-сам-себя-вижу» весьма сходны по своему содержанию» (Бернс). В этой связи предполагается, что представление человека о своем физическом облике и его оценка непосредственно связаны с его ожиданиями и прогнозами относительно реакций на себя других людей [7, с. 69]. Опыт успешных или неуспешных в этом смысле взаимодействий формирует у индивида преимущественную тенденцию стремления к людям или избегания их, что означает ту или иную направленность мотивации аффилиации.

1.3 Социальная мотивация в структуре самооценки внешности

Закономерность выделения социальных мотивов в особую группу связана с тем, что цели, на которые направлены побуждаемые этими мотивами действия, могут быть осуществлены лишь во взаимодействии с другими людьми. Не требует особых доказательств тот факт, что общение с себе подобными является важнейшим условием человеческого существования. Но вопрос об истоках потребности в контакте с другими людьми до сих пор остается дискуссионным [18, с. 71].

С точки зрения большинства авторов, она является специфической самостоятельной человеческой потребностью, внутри которой можно выделить ряд более частных потребностей. Их можно представить в виде иерархической структуры, служащей мотивационно-потребностной основой общения. Так, Л. Марисова выделяет девять групп «социальных» потребностей: потребность в другом человеке и взаимоотношениях с ним, в принадлежности к социальной общности, в сопереживании и сочувствии, в заботе и поддержке со стороны других, в оказании помощи другим, в установлении деловых связей, в обмене опытом, в оценке со стороны других, в выработке общего с другими людьми понимания и объяснения объективного мира (Марисова) [20, с. 36].

К основным социальным мотивам традиционно относят мотив аффилиации и мотив власти. Мотив аффилиации будет подробнее обсуждаться ниже. Говоря о мотиве власти, важно упомянуть концепцию А. Адлера, центральным объяснительным принципом которой является «воля к власти». Согласно адлеровской «индивидуальной психологии», стремлением к совершенству, превосходству и социальной власти индивид пытается компенсировать свой комплекс неполноценности, вызванный в большинстве случаев различными телесными несовершенствами [23, с. 44].

Г. Мюррей определяет мотив к власти как потребность в доминировании. Согласно Х. Хекхаузену, «мотив власти направлен на приобретение и сохранение ее источников либо ради связанного с ними престижа и ощущения власти, либо ради влияния на поведение и переживания других людей, которые, будучи предоставлены сами себе, не поступили бы желательным для субъекта образом» (Хекзаузен). Применение власти одним лицом всегда связано с воздействием на мотивационную основу другого человека. Для этого применяющий власть должен иметь в своем распоряжении определенные ресурсы, которые Френч и Рейвен назвали источниками, или основами власти: власть вознаграждения, власть принуждения, экспертная, эталонная и законная власть. Эти основы власти являются инструментом, с помощью которого, например, руководитель может заставить подчиненных выполнять работу, направленную на достижение целей организации (Мескон) [22, с. 77].

К группе социальных мотивов тесно примыкают так называемые про- и антисоциальные мотивы, к которым относят помощь и агрессию. Так, Г. Мюррей в своем перечне мотивов ввел для деятельности помощи особый базовый мотив, назвав его заботливостью. Однако, как отмечает Х. Хекхаузен, то, что на первый план представляется деятельностью помощи, может, тем не менее, определяться совершенно различными движущими силами. Решающим отличием мотивированной помощью деятельности является то, что она в большей степени направлена на извлечение пользы для другого человека, чем для себя лично. Вопрос об инстинктивной природе альтруистического поведения сегодня активно дискутируется в среде психологов. Пока имеются данные, подтверждающие наличие просоцильного мотива лишь в виде родительского инстинкта, ограничивающегося заботой о питании и безопасности собственного потомства (Хекзаузен) [19, с. 86].

Агрессию также относят к одному из видов социальной (или, точнее, антисоциальной) мотивации. Однозначное определение агрессии подобрать сложно, так как она может иметь под собой различные основания. Так, выделяют враждебную и инструментальную агрессию: если целью первой является нанесение вреда другому, то вторая направлена на достижение цели нейтрального характера, а агрессия здесь используется лишь в качестве средства (шантаж, воспитание и т.д.). Наибольшей популярностью до недавнего времени в психологии пользовалась теория фрустрации-агрессии Н. Миллера и Д. Долларда, согласно которой агрессия есть следствие препятствий, возникающих на пути целенаправленных действий субъекта. Но последующие исследования показали, что не всякая агрессия возникает вследствие фрустрации, и не всякая фрустрация повышает уровень стремления к агрессии. По данным антропологии, в некоторых культурах агрессия не является типичной реакцией на фрустрацию. Представители школы групповой динамики показали в эксперименте возможность иных, чем агрессия, реакций на фрустрацию - например, уход или фантазирование (Андреева, Богомолова, Петровская) [3, с. 18].

1.4 Мотивация аффилиации и ее взаимосвязь с самооценкой внешности

Содержание мотива аффилиации далеко не однородно: сюда включаются потребность контактировать с людьми, быть членом группы, взаимодействовать с окружающими, оказывать и принимать помощь. Г. Мюррей так определяет потребность человека в аффилиации: «Заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим людям и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться с ними. Любить. Присоединяться к группам» (Хекхаузен) [19, с. 67]. Под аффилиацией понимается, таким образом, определенный тип социальных взаимодействий, содержание которого заключается в общении с другими людьми, которое приносит удовлетворение обеим сторонам.

Как уже отмечалось выше, мотив аффилиации относится к высшему уровню иерархии человеческих потребностей. При этом, этот мотив является базовым и фундаментальным для природы человека, сознание которого развивается только в условиях взаимодействия с другими людьми. В определенном смысле аффилиативное поведение (стремление к контакту, привязанности, причастности к группе) свойственно и многим представителям животного мира, что говорит в пользу рассмотрения аффилиативной потребности в качестве врожденной. Но нельзя отрицать и тот факт, что потребность в физическом контакте у животных и потребность в общении у людей имеют различное содержание и направленность.

Эксперимент Харлоу по выявлению факторов, участвующих в становлении связи между детенышем обезьян и матерью, убедительно показывает, что для молодых обезьянок главную роль в развитии привязанности играет приятное чувство соприкосновения с теплым предметом, независимо от того мать это или плюшевый манекен (Обухова) [25, с. 67]. Для человеческого ребенка также, безусловно, существует необходимость в физическом контакте, но его не может заменить контакт с куклой или даже с животным. В общение ребенка с матерью помимо физического взаимодействия, включены такие факторы, как контакт глаз, улыбка, тембр голоса, смех и т.д. Дефицит такого общения в течение 5-6 месяцев приводит к необратимым негативным сдвигам в психике ребенка, нарушает эмоциональное, умственное и физическое развитие. Как отмечал Э. Эриксон, «мать создает у своего ребенка чувство веры тем типом обращения с ним, который совмещает в себе чувствительную заботу о нуждах ребенка с твердым чувством полного личностного доверия к нему в рамках того жизненного стиля, который существует в ее культуре».

Таким образом, если потребность в общении и привязанности и не является в строгом смысле врожденной, то формируется она на самых ранних стадиях онтогенеза, что подтверждается данными возрастной и кросс-культурной психологии. Так, об исключительной роли детско-родительских отношений и ранней социализации в развитии у ребенка аффилиативной потребности говорит австрийский культурантрополог И. Эйбл-Эйбесфельд. На материале изучения культур Африки, Южной Америки и Новой Гвинеи, он приходит к выводу, что «создание вокруг ребенка атмосферы любви и внимания является необходимым условием для формирования полноценного члена любого общества, как воинственно настроенного, так и миролюбивого» (Стефаненко) [26, с. 75]. Ученый отмечает, что воспитание, лишенное ласки, создает ущербную личность, которая не чувствует привязанность к своей группе.

Американский культурантрополог Р. Ронер на основе этнографических данных выдвинул концепцию социализации, пытающуюся объяснить и предсказать последствия родительского принятия и отвержения для поведенческого, когнитивного и эмоционального развития личности ребенка. Ронер выделил три типа возможного отношения родителей к ребенку [13, с. 61]:

понимание, теплое отношение и любовь;

враждебность и агрессия;

индифферентность.

Эти типы «в разной степени характеризуют культуры и взаимосвязаны с другими измерениями родительского поведения, в частности с родительским контролем» (Стефаненко) [13, с. 62].

Очевидно, что именно стиль отношений в семье закладывает основу для развития у ребенка того или иного вектора развития аффилиативной потребности - с верой в принятие другими или со страхом отвержения.

Процесс развития у ребенка потребности в общении может быть представлен в виде четырех основных этапов [19, с. 38]:

появление внимания и интереса ребенка к взрослому;

эмоциональные проявления ребенка в адрес взрослого;

инициативные действия ребенка по привлечению внимания взрослого;

чувствительность ребенка к отношению и оценке взрослого (Лисина).

К концу первого года жизни у детей появляется довольно устойчивое стремление к общению со сверстниками: они любят бывать среди других детей, хотя еще не играют с ними. Со второго года общение со сверстниками расширяется, а у 4-летних оно становится одной из ведущих потребностей. При этом у них возрастают самостоятельность и инициатива, т.е. поведение становится все более внутренне детерминированным (Лисина) [19, с. 40].

Таким образом, содержание аффилиативной потребности на разных этапах онтогенеза может быть различным: в течение первых семи лет жизни ребенка оно развивается от потребности в доброжелательном внимании до потребности во взаимопонимании и сопереживании. В младших классах ведущей становится мотивация взаимодействия со сверстниками и формируется устойчивый круг ближайшего общения. В юношеском возрасте постепенно разрушается внутригрупповое общение со сверстниками, усиливаются контакты с лицами противоположного пола, а также со взрослыми при возникновении сложных житейских ситуаций (Кон) [15, с. 73]. Заметно усиливается потребность во взаимопонимании с другими людьми, что непосредственно связано с формированием самосознания.

По-видимому, потребность человека в аффилиации является универсальной, т.е. свойственной всем людям независимо от их возрастной, гендерной или этнической принадлежности. Но характер и содержание этой потребности, безусловно, варьирует в зависимости от воспитания, условий социализации, типа культуры. Ряд исследований доказывает, что накапливаемый на протяжение жизни опыт общения с другими людьми ведет к обобщенным ожиданиям встретить в них источник поощрения или наказания. Если доминируют ожидания первого рода, то человек будет стремиться к другим людям и доверять им; если преобладают противоположные ожидания, то он будет избегать других людей, относится к ним с подозрением и низко их оценивать. Человек, опыт которого носит смешанный характер и у которого высоки ожидания обоих типов, будет находиться в сфере межличностных отношений в состоянии постоянного конфликта. Тот, у кого оба вида ожиданий низки, будет проявлять в ситуациях межличностного общения безразличие и незаинтересованность (Хекхаузен) [19, с. 81].

Универсальность потребности человека в аффилиации подтверждают данные сравнительно-культурных исследований. Так, представители индивидуалистических культур значительно чаще, чем представители культур коллективистических, предъявляют жалобы на чувство одиночества и изоляции, зачастую приводящее к депрессии (Стефаненко). Образ жизни в таких культурах связан, как известно, с приоритетом ценностей индивидуализма и достижения, зачастую приводящих к отчуждению человека от других людей, дефициту общения и дружеских связей. Меньшую распространенность «классических» симптомов депрессии в традиционных культурах ученые объясняют, в частности, «преобладанием в них больших семей, в которых человек получает больше социальной поддержки и меньше рискует потерять отношения любви» (Стефаненко) [23, с. 90].

Важной особенностью мотивации аффилиации является ее реципрокный характер. Так, степень успешности аффилиации зависит не только от стремящегося к аффилиации, но и от его потенциального партнера: первый, должен дать понять второму о своем желании вступить в контакт, придав этому контакту привлекательность в его глазах. Несимметричность в распределении ролей, превращение партнера в средство удовлетворения своих потребностей наносят ущерб аффилиации как таковой или даже полностью разрушают ее. Цель аффилиации с точки зрения стремящегося к ней можно было бы определить как поиск приятия себя, поддержки и симпатии. С точки зрения обоих партнеров эта цель определяется как достижение взаимного и доверительного общения, где каждая сторона принимает и поддерживает другую. О мотивированности поведения стремлением к аффилиации можно судить по содержанию речевых высказываний, по выражению лица, длительности контакта глаз, позе и жестикуляции (Лабунская) [17, с. 86].

А. Меграбян выделяет две тенденции мотива аффилиации: надежду на аффилиацию (ожидание отношений симпатии, взаимопонимания в общении) и боязнь отвержения (страх того, что общение не состоится или будет формальным). Сочетание этих тенденций дает четыре типа мотивов аффилиации [20, с. 88]:

Высокая надежда на аффилиацию, низкая чувствительность к отвержению: в большинстве случаев потребность в аффилиации постоянно удовлетворяется. В этом случае человек может быть общителен вплоть до назойливости.

Низкая потребность в аффилиации, высокая чувствительность к отвержению: в большинстве ситуаций потребность в аффилиации остается неудовлетворенной или же вовсе отвергается.

Низкая надежда на аффилиацию и чувствительность к отвержению: большинство ситуаций обладают лишь очень слабым позитивным или негативным релевантным аффилиации подкрепляющим действием. В этом случае человек предпочитает одиночество.

Высокая надежда на аффилиацию и чувствительность к отвержению: в большинстве ситуаций потребность в аффилиации либо удовлетворяется, либо отвергается. У человека возникает сильный внутренний конфликт: он стремится к общению и в то же время избегает его. Этот тип, по мнению Меграбяна, является мотивационной основой выраженного конформного поведения, т.е. показателем мотива зависимости: частое применение позитивных и негативных санкций есть средство формирования у индивида тенденции к зависимости (Кузнецова) [16, с. 75].

Выводы по главе 1

1) Люди, в опыте которых преобладают успешные межличностные взаимодействия, будут убеждены в том, что и будущие ситуации общения дадут им то же количество подкрепляющих взаимодействий, и будут склонны интерпретировать новые данные опыта в терминах своих ожиданий.

2) В данном эмпирическом исследовании, программа и результаты которого изложены в следующей главе, я попыталась обнаружить, какую роль в направленности аффилиативной тенденции играет самооценка человеком собственной внешности. Моё предположение заключалось в том, что люди с низкой самооценкой внешности имеют меньший опыт позитивных подкреплений в общении с другими людьми и, в связи с этим, с большей готовностью ожидают отвержения со стороны потенциальных партнеров по взаимодействию.

Глава 2. Анализ взаимосвязи самооценки внешности и мотивации аффилиации у подростков

2.1 Возрастные особенности девочек - подростков 15 - 16 лет

Важность периода 15-16 лет в жизни человека объясняется тем, что в это время закладываются основы моральных и социальных установок личности. Данный возрастной период характеризуется следующими особенностями [21, с. 89]:

1) происходят многочисленные качественные сдвиги, которые носят характер ломки прежних: особенностей, интересов и отношений (эта ломка происходит чаще всего бурно, неожиданно, скоротечно);

2) изменения в этом возрасте сопровождаются:

а) субъективными трудностями подростка (внутренние переживания, сумятица, физиологические трудности),

б) трудности для родителей и педагогов в воспитании подростков (упрямство, грубость, негативизм, раздражительность и т. д.).

Психологи называют этот возраст - «время 5 Не»:

Не хотят учиться, как могут.

Не хотят слушать советов.

Не убирают за собой.

Не делают домашние дела.

Не приходят вовремя.

В это период происходят следующие сдвиги: эндокринные изменения, скачок в росте, перестройка моторного аппарата, дисбаланс в росте сердца и кровеносных сосудов (сердце растет быстрее, чем кровеносная система в целом и это приводит иногда к сбоям в сердечнососудистой системе) [19, с. 117].

Как следствие:

- формируется половое влечение,

- резкие изменения состояний, реакций, настроения (неуравновешенность, раздражительность, возбужденность, периодическая вялость, апатия, астеничность - слабость),

- неловкость, угловатость, недостаточная координация движений, суетливость, бурное и непосредственное выражение эмоций.

Главная потребность этого возраста - потребность в общении со сверстниками. Общение - это познание себя через других, поиск самого себя, внимание к своей внутренней жизни, самоутверждение личности. Поскольку общение превалирует, то происходит колоссальное снижение мотивации учения. Интерес у подростков ко всему только не к учебной деятельности. Половые отличия в общении [14, с. 59]:

- мальчики менее общительны,

- девочки тянутся к мальчикам старше себя.

Эмоциональная сфера имеет колоссальное значение в жизни подростка. Разум отходит на второй план. Симпатии к людям, учителям, учебным предметам, обстоятельствам жизни складываются исключительно на волне эмоций как негативных, так и позитивных. В этом возрасте они любят «купаться» в собственных эмоциях - печали, одиночества, гневе, чувстве вины, эйфории. Подростки исключительно бурно и непосредственно выражают свои эмоции, часто бывают исключительно не сдержаны.

Во взаимоотношениях с взрослыми прослеживаются следующие особенности [14, с. 63]:

а) происходит «отчуждение» от взрослых: меньше близости и доверия в отношениях с родителями, заметно стараются не участвовать в семейных делах;

б) демонстративность поведения: скандалы, капризы, грубость по отношению к взрослым. Все это - скрытое требование признать их взрослость и права. Подросток понимает, что его взрослость еще зыбкая, но через демонстративность компенсирует эту неуверенность.

в) отстаивание справедливости. Подростки в повседневной жизни обличают взрослых в несправедливости - взрослые требуют то, что сами не выполняют. Это связано с тем, что в этом возрасте нравственное развитие приобретает новый смысл, выходящий за рамки реальной жизни (справедливость, любовь, дружба, искренность). Выход из этой ситуации для родителей - не пассивно соглашаться с претензиями детей, а выражать, и аргументировано отстаивать собственную позицию.

2.2 Характеристика исследования и его этапов

Проблема исследования - выявление роли физического образа Я в целостном представлении девочки - подростка о себе; изучение взаимосвязи между физическим образом Я и социальной мотивацией личности.

Цель исследования - изучение взаимосвязи представлений девочек - подростков о своем физическом Я в настоящем и будущем с их мотивацией аффилиации.