Размещено на http://www.allbest.ru/

100

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Факультет психологии

Дипломная работа

Тема: Предусмотрительное поведение: явление и механизмы

Выполнила:

студентка 6 к. в/о

Копелева М.А.

Научный руководитель:

С.Л. Новоселова

Москва - 2001

Содержание

Введение

Глава 1. Обзор литературных источников по проблеме предусмотрительное поведение

1.1 Филогенетические тенденции в развитии предусмотрительности

1.2 Данные, позволяющие реконструировать развитие явления предусмотрительности в антропогенезе

1.3 Формирование и развитие феномена предусмотрительности в онтогенезе человека

1.4 Проблемы и методы исследования

Глава 2. Явления предусмотрительности в эксперименте с детьми дошкольниками

Глава 3. Предусмотрительность и ее альтернатива в поведении взрослых

3.1 Методика наблюдения. Механизмы и правила игры

3.2 Интервью с работниками казино

3.3 Обсуждение данных

Выводы

Библиография

Приложения

Введение

Тема исследования данной работы - изучение феномена предусмотрительности на основе анализа литературы и проведения эксперимента с детьми старшего дошкольного возраста. Возможное объяснение механизмов предусмотрительного поведения на основе анализа способностей к установлению причинно-следственных связей, которые и лежат в основе феномена предусмотрительности. Возможно, проведенный анализ позволит перенести изучение и исследование данной проблематики на разные сферы человеческой жизнедеятельности (профессиональные, социальные и другие уровни), т.к. в деятельности человека трудно найти такие ситуации, в которых предусмотрительность не играла бы существенной роли. Можно сказать, что предусмотрительность, как психологический феномен, имеет универсальное значение для всех сторон деятельности.

Проблема предусмотрительности неотделима от всей проблематики психологической науки. В исследованиях восприятия и мышления, и творческой деятельности, и в анализе нейрофизиологических механизмов психики, и других сферах неизбежно встает вопрос о предусмотрительности, предвидении, антиципации, экстраполяции, апперцепции. «Этими терминами разные авторы (исследователи) обозначают одно и тоже психическое явление, один и тот же психический процесс»./53/.

Предусмотрительность, установление причинно-следственных связей (анализ прошлого, настоящего и будущего одновременно) применительно к человеку определяется термином «антиципация». Антиципация по определению Б.Ф. Ломова и Е.Н. Суркова - «это способность (в самом широком смысле) действовать и принимать те или иные решения с определенным временно-пространственным упреждением в отношении ожидаемых будущих событий» (и имеет универсальное значение для всех сторон деятельности человека)./34/.

Сам термин «антиципация» был введен В. Вундтом, однако проблема антиципации и в целом предусмотрительности изучалась очень слабо. Слабый интерес к этой проблеме за рубежом может быть объяснен господством бихевиористской парадигмы в психологии (и принципа реактивности субъекта). Однако, в последнее время ситуация несколько изменилась, накопленные эмпирические данные и разработка новых подходов таких как когнитивный, информационный, экологический и др., потребовали введения категории будущего, обозначенная терминами апперцепции, предвосхищения, упреждения, предсказания и планирования, что возобновило интерес к феномену предусмотрительности (антиципации), но к сожалению скорее узко направленный, в большей степени этим феноменом интересуется инженерная психология, тогда как предусмотрительность имеет большое значение для всех сторон деятельности человека.

При изучении и анализе явления предусмотрительности (как и любой другой психологической проблемы) наиболее адекватным, как мне кажется, является культурно-генетический метод, предложенный Л.С. Выготским.

Еще на заре советской психологии П.П. Блонский указал на необходимость понять поведение как историю поведения. Историзм вслед за П.П. Блонским исповедывал Л.С. Выготский в своей культурно-исторической концепции. Из нее первоначально исходил и А.Н. Леонтьев. /32/. Л.С. Выготский пошел дальше П.П. Блонского, введя еще и генетический принцип и сформировав культурно-генетический метод. Анализируя подход Л.С. Выготского и ссылаясь на него Пузырей в кн. «Культурно-историческая теория Выготского и современная психология» пишет: «психологии необходимо разработать метод анализа, истолкования этих объективированных форм существования психики, т.е. способ воссоздания, реконструкции психического плана по его косвенным выражениям на основе прежде установленных закономерностей». /46/. Так в экспериментах Л.С. Выготского исследуются не сами высшие психические функции, а процесс их генезиса, образования.

В.В. Давыдов в кн. «Теории развития обучения» подчеркивал: «подлинный смысл теории Л.С. Выготского состоит в следующем: детерминанты деятельности и сознания человека лежат в исторически развивающейся культуре, воплощенной в различных знаковых системах. На одном полюсе его теории - исторически развивающаяся родовая, т.е. коллективная деятельность людей, на другом - индивидуальная человеческая деятельность». /19/. Сам же Л.С. Выготский подчеркивал, что психические закономерности жизнедеятельности современных людей можно правильно понять лишь при учете, что их поведение является результатом двух слитых в онтогенезе процессов: биологической эволюции человека как представителя органического мира и культурного развития человека как носителя разума на земле /44/. В основу своих исследований Л.С. Выготский кладет три определяющих момента:

Анализ процесса (противопоставляется анализу вещи), «который по сути дела сводится к динамическому развертыванию главных моментов, образующих историческое течение данного процесса» /14/.

«Истинная задача анализа во всякой науке есть именно вскрытие реальных казуально - динамических отношений и связей, лежащих в основе каких-нибудь явлений. Необходим кондиционально-генетический анализ, т.к. он исходит из вскрытия реальных связей, скрывающихся за внешним обнаружением какого-нибудь процесса. Этот анализ спрашивает о возникновении и исчезновении, о причинах и условиях, и о всех тех реальных отношениях, которые лежат в основе какого-нибудь явления. Здесь фенотипические особенности процесса ставятся в подчиненное положение по отношению к их действительному происхождению» /там же стр. 97/.

При исследовании омертвевших, окаменелых процессов, явлений (автоматизированные и механизированные психические процессы), которые утрачивают свой первоначальный облик и все признаки своего происхождения необходимо «превратить вещь в движение, окаменелость в процесс. Для этого исследователю приходится переделывать автоматический, механизированный, омертвевший характер высшей формы и возвращать ее историческое развитие вспять, чтобы иметь возможность проследить процесс ее возникновения (т.е. динамический анализ - путем указания на происхождение)». /там же стр. 99/.

Но не только Л.С. Выготский отмечал необходимость исследования явлений в процессе их развития. Так К.Э. Фабри в кн. «Основы зоопсихологии» отмечает, что психическую деятельность можно познать только в процессе ее развития и поэтому основное внимание зоопсихолога должно быть обращено на индивидуальное и историческое становление поведения животных. /56/. Рубинштейн высоко оценивал одно из исходных фундаментальных положений французской социологической школы, утверждающее качественные изменения человеческой психики в процессе социально - исторического развития (хотя их представления об этом развитии и представлены несколько однобоко). Философ А.Ф. Лосев в кн. «Бытие, имя, космос» пишет: «без истории мы подобны кротам» /35/. Эта метафора очень хорошо раскрывает проблему подхода к изучению того или иного явления (т.е. нельзя познать явление без истории его развития, что включает в нашей работе: филогенетическое, антропогенетическое, онтогенетическое и культурное развитие). Только учитывая перечисленные аспекты, мы можем подойти к «разгадке», а точнее, попытаться понять, что же скрывается за понятием «предусмотрительность».

Актуальность данной проблемы.

Актуальность изучения проблемы предусмотрительности заключается в том, что предусмотрительность, предвосхищение, установление причинно-следственных связей является непременным условием взаимодействия организма с миром (со средой в частности). Можно сказать, что от степени развитости этого процесса зависит адаптация организма (в том числе и человека) к социально - природным свойствам мира. Здесь встает важная проблема о возможном воспитании предусмотрительности вообще или применительно к той или иной конкретной (практической) сфере жизни (например, в проф. сфере). Другой аспект - изучение причин отсутствия предусмотрительности в критических (стрессовых) ситуациях, чем обусловлена ситуативность проявления феномена предусмотрительности на разных стадиях онтогенетического развития, на разных уровнях профессиональной и социальной жизни, а так же с чем связано неверное установление причинно-следственных связей на разных уровнях и в разных сферах жизни. Изучение проблемы предусмотрительности имеет широкое социальное значение, так как в жизни человека встречается много конфликтных ситуаций, для разрешения которых необходим учет причинно-следственных связей и предвидение последствий собственных действий. Это относится и к политической сфере, где мы часто можем наблюдать алогичное поведение и деятельность политиков. Здесь возникает вопрос «почему?», а ответить на этот вопрос может только изучение феномена предусмотрительности, всех его составляющих, его проявление в той или иной ситуации, от чего это зависит.

Цель работы.

На основе анализа литературных источников проследить путь возникновения, формирования и развития феномена предусмотрительности; соотнести этот процесс с разными стадиями развития психики: филогенетической, антропогенетической и онтогенетической.

На основе анализа литературных данных и анализа проведенного эксперимента с детьми рассмотретить генезис предусмотрительного поведения как явления и исследовать возможные механизмы.

Определить возможности детей старшего дошкольного возраста улавливать причинно-следственные связи.

Изучение феномена предусмотрительности и установление причинно-следственных связей в экстремальной ситуации, в частности в ситуации игры в казино на основе интервью с работниками (крупье) казино.

Объект исследования:

Дети - старшего дошкольного возраста.

Взрослые, игроки казино.

Предмет исследования:

Предусмотрительное поведение. Отражение детьми в речевой форме причинно-следственных связей, возникающих в процессе их деятельности. Причинно-следственные связи, устанавлеваемые клиентами казино в процессе игры.

Гипотеза исследования:

Предположение о том, что дети старшего дошкольного возраста способны улавливать причинно-следственные связи в ходе собственных действий, основываясь на прошлом опыте и знаниях, полученных в ходе воспитания.

Предположение о том, что в ситуации азартной игры в казино человек основывается на мифологическом мышлении, не учитывая причинно-следственных связей.

Задачи исследования:

Провести анализ литературных источников по темы нашего исследования. Провести лабораторный эксперимент, направленный на изучение формирования предусмотрительного поведения.

Проведение интервью с работниками казино, направленное на изучение проявления предусмотрительности в ситуации игры в казино.

Методы исследования:

Метод теоретического анализа психологической литературы.

Метод лабораторного (максимально приближенного к естественному) эксперимента /экспериментальная методика С.Л. Новоселовой/.

Метод наблюдения за действиями и высказываниями испытуемых в ходе эксперимента. Метод беседы с детьми, принимавшими участие в эксперименте, по окончании эксперимента.

Интервью с работниками казино /должность - крупье/.

Глава 1. Обзор литературных источников по проблеме предусмотрительное поведение

1.1 Филогенетические тенденции в развитии предусмотрительности

«Психология животных несравненно менее обращала на себя внимание ученых естествоиспытателей, нежели их форма. Животная психология должна завершить, увенчать сравнительную анатомию и физиологию; она должна представить дочеловеческую феноменологию развертывающегося сознания; ее конец - при начале психологии человека, в которой она вливается, как венозная кровь в легкие, для того, чтобы одухотвориться и сделаться алой кровью, текущей в артериях истории». /17/.

Сравнительная психология животных дает возможность понять биологические предпосылки человеческой психики, а сравнительный анализ психики животных и человека позволяет выявить специфические особенности сложных форм психики человека. «Психика животных недоступна непосредственному наблюдению, ее также невозможно изучить методом интроспекции. Но животные своеобразно отражают явления объективного мира, их психика раскрывается в поведении. По поведению мы можем судить об их восприятиях, мы можем точно измерить пороги их ощущений, объективно оценить своеобразие их памяти, зафиксировать эмоциональные проявления, описать их унаследованные сложные формы поведения - инстинкты, или индивидуально приобретенные навыки, или, наконец, способность улавливать связи и соотношения между предметами - интеллект». /48/. Именно этот последний аспект поведения животных и интересует нас в данной работе. Вряд ли было бы разумно предположить, что феномен предусмотрительности проявляющийся у человека - это преобразованная, усовершенствованная в ходе эволюции инстинктивная (врожденная) форма поведения животных. Необходимо упомянуть, что на разных ступенях эволюции психические явления (память, эмоции, интеллект и др.) имеют разное качественное содержание, следовательно и способность животных устанавливать связи и отношения между предметами будет иметь различное качественное наполнение на разных эволюционных ступенях.

А.Н. Северцев говорит об огромном значении психической деятельности в общей эволюции и отмечает, что животные приспосабливаются к изменениям среды не только морфологическими и функциональными изменениями, но и изменениями поведения как наследственного, так и индивидуально приобретенного или «разумного типа». Рассматривая проблему врожденности психических способностей А.Н. Северцев пишет: «О психических действиях разумного типа можно сказать: сами действия не наследственны, но способность к ним является наследственной» /51/. Можно сказать, что А.Н. Северцев, по сути, проводит ограничения, связанные с развитостью психики на различных эволюционных ступенях. В доказательство этого К.Э. Фабри отмечает, что формирование эффективных программ предстоящих действий является результатом комплексных процессов сопоставления и оценки внутренних и внешних раздражителей, видового и индивидуального опыта, регистрации параметров совершаемых действий и проверки их результатов, наличие же таких возможностей является показателями психического уровня животных.

Наиболее характерное свойство элементарной рассудочной деятельности животных - «их способность улавливать простейшие эмпирические законы, связывающие предметы и явления окружающей среды, и возможность оперировать этими законами при построении программ поведения в новых ситуациях» /25/. Как пишет Л.В. Крушинский: «Способность к элементарному мышлению не только дает возможность животному адекватно реагировать на статическое соотношение раздражителей, но и позволяет выполнять определенные элементарные «прогнозирующие» реакции в процессе изменения данного соотношения. Для этого животное должно выполнять по крайней мере два акта: во-первых, уловить причинные зависимости между раздражителями; во-вторых, определить элементарные закономерности изменения этих зависимостей. Одним из проявлений того физиологического процесса, который лежит в основе элементарного рассудочного мышления, является способность животного к экстраполяции, т.е. способность на основе полученной информации о закономерности изменения определенной величины в прошлом предусмотреть закономерность ее изменения в будущем»./26 /. «Экстраполяция - распространение выводов по одной части какого-либо явления на другую часть, на явление в целом, на будущее и т.п.». /62/. Наблюдения за поведением животных в естественных условиях привели Л.В. Крушинского к заключению, что способность к экстраполяции направления движения раздражителя может рассматриваться как одно из довольно элементарных проявлений рассудочной деятельности животных. «Под экстраполяцией мы понимаем способность животных выносить известную функцию на отрезке за его пределы». /25/. Изучая способность к экстраполяции автор отмечает, что для того чтобы животное могло экстраполировать движение стимула, который выходит из поля его зрения, недостаточно одной способности к улавливанию изменения положения стимула в какой-либо системе координат, необходимо также, чтобы животное оперировало несколькими простейшими эмпирическими законами:

1). «закон исчезаемости предметов»

2). «закон непроницаемости непрозрачных предметов»

3). «закон вмещаемости объемных приманок в объемные полые фигуры»

4). закон связан с законом вмещаемости и может быть сформулирован следующим образом: «приманка вмещенная в объемную фигуру, при передвижении последней перемещается вместе с ней»

5). Является следствием (расширением) закона вмещаемости: «объемная приманка может быть вмещена в объемную фигуру, но не в плоскую».

Изучение способности животных к улавливанию и оперированию этими «законами» среды выявило огромные различия между животными на разных уровнях филогенетического развития.

Выполнение сложного поведенческого акта, осуществляемого на основе экстраполяции (без употребления этого термина) было описано известным писателем натуралистом Е. Сетон-Томпсоном. Речь идет о том, что ворона, пролетающая над потоком воды, уронила в него кусок хлеба. Хлеб, подхваченный течением, исчез в туннеле, в который был заключен поток. Заглянув внутрь, ворона облетела туннель и, дождавшись выплывшего куска хлеба, выловила его из потока.

Адаптивное приспособление животных к сезонным изменениям среды некоторые исследователи рассматривают как пример экстраполяции. Однако анализ таких случаев показывает, что изменение поведения животных осуществляется в ответ на строго специфические изменения среды.

Реакция готовности организма к адекватным действиям до его встречи с биологически важным раздражителем была названа И.П. Павловым сигнальной деятельностью нервной системы. Сигнальная деятельность - одно из важнейших положений учения об условных рефлексах как адаптивной функции организма.

«Основываясь на проведенных Крушинским и др. исследованиях по изучению способности к экстраполяции различных видов позвоночных животных, а также на опытах А.П. Крапивного, В.Ф. Корп и А.П. Крапивный построили модель обучаемости при выполнении экстраполяционного поведенческого акта.

В.Н. Козлов /74г./ построил модель поведения животных в опытах по изучению способности к экстраполяции. В основу его модели легло предположение о том, что поведение в новой ситуации объясняется способностью животного использовать определенные сведения из «памяти». Под памятью понимается совокупность этапов поведения - врожденных и индивидуально приобретенных. Из проведенных опытов и исследований вытекает два факта: 1). Наличие у некоторых животных способности к экстраполяции направления движения специфического раздражителя; 2). Явление, которое И.П. Павлов назвал «условным рефлексом на время», может осуществиться не только в момент принятия безусловного раздражителя, но и с некоторым упреждением его во времени.

Экстраполяция играет коррегирующую роль и при выполнении различных двигательных актов человеком (например: при стрельбе по двигающейся мишени, трудовых движениях, играх и т.д.). Крушинский и др. в экспериментах исходили из того, что способность к экстраполяции - один из параметров рассудочной деятельности, которая прогрессивно развивается в филогенезе. Чем выше уровень филогенетического развития животного, тем большей способностью к экстраполяции оно обладает»./25/.

Из ряда экспериментов были сделаны определенные выводы.

Опыты с коридором. Исследование показало большое различие у разных животных в степени выраженности способности к экстраполяции направления движения корма, передвигающегося в непрозрачном коридоре. У голубей практически не была обнаружена способность к экстраполяции движущегося по коридору раздражителя. А у птиц семейства вороновых выявляется ярко выраженная способность к экстраполяции направления передвигающегося корма в коридоре.

Опыты с ширмой. Среди млекопитающих наибольший процент правильных обходов наблюдается у хищных животных из семейства псовых (100 % правильных обходов), Ниже всего стоят песцы (20 %). Из птиц наиболее высокий показатель правильных решений наблюдается у вороновых (58,6 %), тогда как голуби, утки и хищные птицы практически не смогли решить экстраполяционную задачу при первых ее предъявлениях. Сравнительное изучение решения экстраполяционных задач показало: большое различие по способности к экстраполяции между различными таксономическими группами позвоночных; среди изучаемых классов позвоночных, видимо, намечаются параллельные ряды по способности их к экстраполяции, что выявляет общую тенденцию.

При предъявлении животным какой-либо логической задачи всегда возникает вопрос о роли предшествующего жизненного опыта в успехе его решения. Опыты проведенные Крушинским с сотрудниками достаточно убедительно показывают, что предварительное, специально направленное обучение решению экстраполяционной задачи у таких животных, как рыбы, голуби и крысы, не способствует ее решению. Эти данные ставят под сомнение ведущую роль предшествующего опыта в успехе решения экстраполяционной задачи. Поведение, формирующееся при решении задачи, в основе которой лежит улавливание ее логической структуры, играет видоспецифическая способность животного к выполнению этого действия, а не индивидуально приобретенный им опыт.

У различных таксономических групп позвоночных животных объективными экспериментальными методами удается обнаружить различный уровень элементарной рассудочной деятельности. Критерием оценки служит превалирование доли правильных ответов над неправильными при первом и многократном предъявлении тестов, а также при смене стереотипа направления движения приманки. По этому критерию изученные таксономические группы животных могут быть распределены в определенной последовательности. Для млекопитающих наиболее развитой элементарной рассудочной деятельностью характеризуются: обезьяны (мартышки, цебусовые), дельфины (афалины) и бурые медведи; наиболее низким уровнем развития элементарной рассудочной деятельности характеризуются рыжие и стадные полевки. Для птиц высший уровень развития элементарной рассудочной деятельности наблюдается у вороновых, низший - у голубей.

Автор пишет, что при изучении поведения животных можно выделить три основных элементарных типа поведенческих актов: инстинкты; акты поведения, сформировавшиеся на основе обучения; элементарная рассудочная деятельность. Он же отмечает, что все эти три типа поведенческих актов тесно взаимодействуют друг с другом, однако удельный вес каждого из указанных типов поведения в каждом конкретном случае может быть различным: на ранних этапах филогенетического развития поведение формируется под влиянием инстинктов; по мере дифференциации нервной системы помимо инстинктов большую роль в адаптивном поведении начинают играть различные формы обучения; дальнейшая же дифференциация конечного мозга в процессе филогенетического развития приводит к тому, что элементарная рассудочная деятельность животных начинает играть все большую и большую роль в их поведении. У человека же рассудочная деятельность оказывается основным компонентом, определяющим его поведение. Рассудочная деятельность уменьшает шаблонность выполняемого поведенческого акта, увеличивая адаптивную пластичность его осуществления. То есть, принимая во внимание выводы Крушинского, можно полагать, что рассудочная деятельность является основой для предусмотрительного поведения.

Изучение любых форм «орудийной» и «конструктивной» деятельности помогает составить представление об уровне развития элементарной рассудочной деятельности животных, хотя сам по себе факт наличия или отсутствия этих форм поведения у того или другого вида животных еще ничего не говорит об их интеллекте. Одна из простейших форм «орудийной» и «конструктивной» деятельности птиц - использование отверстий в деревьях в качестве зажимов для шишек при извлечении из них семян, что часто наблюдается у дятлов. На основании своих исследований орнитолог К. Яцына приходит к выводу, что тщательная отделка зажимов, единообразие их «архитектуры» указывает на направленность поведения дятлов в «конструировании» орудий. Своеобразная «конструктивная деятельность» в которой проявляется большая пластичность поведения, описана у беседковых птиц Австралии и Новой Гвинеи.

«Наибольшей пластичностью поведения среди морских млекопитающих выделяются дельфины. Возможно, что на уровне таких высокоорганизованных животных, как приматы и дельфины, возникают проблески и того поведения, о котором можно говорить как об истинном альтруизме, в отличие от форм поведения, при которых «альтруистическое» поведение имеет автоматизированную инстинктивную основу. Д. Браун и К. Норрис описали случаи, когда дельфины, используя ядовитые колючки скорпены, выгнали мурену из расщелины скалистого дна. Один из дельфинов схватил челюстями находящуюся поблизости скорпену и, подплыв к месту, где скрывалась мурена, сунул скорпену колючками вперед в расщелину - мурена была изгнана.

Еще один из аспектов поведения интересный для нашего рассмотрения - это игры животных. Наиболее широко распространено мнение, сформированное Э. Тобач и Т. Шнейрла, что игры подготавливают формирование поведения животных в онтогенезе. Степень игривости и многообразие игр служат показателем развития элементарной рассудочной деятельности (у игривых животных она выше)». /25,26/.

Немало исследований, связанных с развитием психики антропоидов было проведено Н.Н. Ладыгиной-Котс. После проведения ряда опытов над шимпанзе она делает выводы: «Осмысленность производимых выполнений всего бесспорнее доказуется при изменение предлагаемых задач по форме и по существу, когда при новых и не предъявлявшихся до толе требованиях животное не только не становится в тупик, не проявляет беспорядочных нащупований в достижении, но обнаруживает инициативу и находчивость в попытках ориентироваться в новом положении и выйти из вновь создавшихся затруднений». /27/. Так же очень интересен опыт гнездостроения шимпанзе. Определенно замечается, что шимпанзе не автоматически осваивает гнездостроительный материал, предложенный ему в определенной последовательности или в данный момент, находящийся у него под рукой. Он активно меняет порядок включения материала в стройку, комбинируя его в соответствии с его плотностью, то, как опорного, то, как подстилающего материала. /28/.

Формирование эффективных программ предстоящих действий является результатом комплексных процессов сопоставления и оценки внутренних и внешних раздражений видового и индивидуального опыта, регистрации параметров совершаемых действий и проверки их результатов. Отличительная особенность интеллекта животных заключается в том, что в дополнение к отражению отдельных вещей возникает отражение их отношений и связей (ситуаций). Интеллектуальное поведение животных, как отмечает К.Э. Фабри, «характеризуется отражением не просто предметных компонентов среды, а отношений между ними, здесь осуществляется и перенос операции не только по принципу сходства вещей, с которыми была связана данная операция, но и по принципу сходства отношений, связей вещей которым она отвечает»./56/.

Систематические сравнительно-психологические экспериментальные исследования над антропоидами проводились Н.Н. Ладыгиной-Котс /1913г./, В.Келером /1914г./, Р. Иерксом /1915г./. Особое внимание привлекли работы В. Келера по изучению интеллекта шимпанзе, однако, по замечанию Г.З.Рогинского концепции Келера вызывают сомнения уже по одному тому, что зачастую не соответствуют его же собственным фактическим данным. «Например, пишет Рогинский, Келер доказывает наличие интеллекта в опытах с подтягиванием веревок или составлением пирамид из ящиков, а между тем шимпанзе справлялись с этими задачами после многочисленных неправильных проб. Утверждая же, что шимпанзе - «рабы своих оптических структур», Келер вместе с этим описывает такие действия обезьян, при которых они комбинировали объекты, находившиеся в разных зрительных полях». /48/. К.Бюлер пишет об экспериментах Келера, что изобретения шимпанзе вполне сходны со счастливыми случайными находками. /9/. Многие из более поздних исследователей (Иеркс, Спенс, Харлоу и др.) согласны с основным тезисом Келера, который полагал, что «интеллект у шимпанзе такого же рода, как и у человека». Иеркс утверждает, что психические процессы шимпанзе настолько сходны с человеческими, что различия между ними часто бывают более количественными, чем качественными. В этих и последующих взглядах стирается грань между интеллектом обезьян и человека.

Другое направление - бихевиоризм (Торндайк и его последователи) утверждают на основании своих исследований, что обезьяны решают новые задачи путем многочисленных «проб и ошибок» - эта теория стремится дать единое универсальное объяснение навыков, учение и интеллекта на всех ступенях эволюции, и «механически уравнивает обезьян с другими животными и человеком, и не объясняет специфических особенностей психики шимпанзе». /48/.

В противоположность этим двум точкам зрения исследования Н.Н. Ладыгиной-Котс, а также исследования антропоидов физиологами Э.Г. Вацуро и М.П. Штодином и др., выявляют качественное своеобразие психики и поведения шимпанзе. …

В.А. Вагнер предупреждает: «Надо быть очень осторожным, чтобы не отнести на долю разумных способностей того, что в значительной части должно быть отнесено на долю инстинктов».

Н.Н. Ладыгина-Котс пишет о том, что существует насущная необходимость изучения понятия мышления (интеллекта) животных и выяснения его особенностей, связанная с тем, что в современной советской психологической литературе, в частности в учебниках психологии употребляются весьма разноречивые формулировки, раскрывающие это понятие. Однако, несмотря на имеющиеся разноречия, все советские психологи подчеркивают своеобразие, качественное отличие интеллекта животных от интеллекта человека. В чем же заключается это своеобразие выяснено еще недостаточно. В своей статье «Особенности элементарного мышления животных» Н.Н. Ладыгина-Котс делает попытку осветить этот вопрос, исходя из имеющихся в литературе экспериментальных данных, относящихся к изучению мышления высших животных (обезьян). В статье рассматриваются результаты исследований, в которых животным (обезьянам) давались для решения задачи разного типа. Использованные в опытах задачи расположены в порядке возрастающей сложности и трудности для решения.

«Первый тип задач был направлен на то, чтобы исследовать способность обезьяны к непосредственному улавливанию пространственного соотношения двух предметов на базе зрительных восприятий, например, при дифференцировке нитей, прикрепленных и не прикрепленных к приманке (опыты Г.З. Рогинского).

Во втором, более сложном типе задач от обезьян требовалось использовать посредствующий предмет - орудие (палку) для доставания приманки, удаленной (в горизонтальной или вертикальной плоскости) и недосягаемой для рук (опыты Э.Г. Вацуро, Н.Н. Ладыгиной-Котс и др.).

В третьем, еще более усложненном типе задач обезьяне не давалось орудия, готового для употребления. Она сама должна была выделить его из комплекса однотипных, но различных по величине, или форме, или твердости предметов (опыты Н.Ю. Войтониса, Н.Н. Ладыгиной-Котс).

В четвертом, еще более сложном типе задач от обезьяны требовалось употребление двух посредствующих предметов (двух палок или двух ящиков) для овладевания приманкой - путем приближения ее к себе (опыты Г.З. Рогинского).

В пятом, особенно сложном типе задач от обезьяны требовалось при решении не только восприятие контактной связи между двумя (или тремя) предметами, но и прочное скрепление предметов для пользования составным удлиненным предметом, как орудием доставания приманки (опыты Э.Г. Вацуро).

Все эти пять типов задач решались обезьянами при участии зрительных, осязательных и кинестезических ощущений, путем восприятия связей между двумя - тремя (а иногда и более) непосредственно воспринимаемыми предметами.

Шестой тип задач требовал отыскивания посредствующего предмета - орудия, находящегося в экспериментальной ситуации, но либо вне поля зрения обезьяны, либо включенного в сложные комплексы (опыты Н. Ю.Войтониса, Н.Н. Ладыгиной-Котс, Г.З. Рогинского).

В седьмом типе задач была необходима предварительная «подработка» недостаточно пригодного для доставания приманки предмета, предложенного обезьяне в качестве орудия (опыты Н.Н. Ладыгиной-Котс).

Восьмой тип задач включал необходимость улавливания тождества между предметами, выбираемыми обезьяной в соответствии с показанным ей образцом (опыты Н.Н. Ладыгиной-Котс).

В девятом типе опытов от обезьяны требовалось уловить связи между выделенными ею признаками предметов, неодинаковых по форме и величине, то есть произвести выбор не тождественного, а лишь сходного по тем или другим признакам предмета (опыты Н.Н. Ладыгиной-Котс)». /29/. По результатам собственных экспериментов, а также сравнительного анализа результатов экспериментов, проведенных другими исследователями, Н.Н. Ладыгина-Котс делает следующие выводы: «Обнаруживается, что специфика мышления животных состоит в ситуационной связанности их представлений, в большой трудности выделения зрительных образов и в неспособности животных к мысленному связыванию этих образов, к мысленному оперированию ими. Вследствие этого все сложные ассоциативные связи, осуществляемые даже высшими животными, носят характер пространственно - временных связей, которые воспроизводятся только в том виде, в котором они были закреплены, оказываясь бессмысленными при воспроизведении их в измененной ситуации. Эти пространственно - временные связи принципиально отличаются от причинно - следственных, смысловых связей, которые являются основой подлинного понимания соотношения вещей, связанного со способностью к мысленному оперированию представлениями, понятиями и к видоизменению поведения в новой ситуации на основе этих операций. М.П. Штодин на основании проведенных опытов делает вывод, что в решении новых задач обезьяна использует ранее выработанные навыки вне зависимости от смыслового содержания ситуации, то есть при изменении условий опытов, обезьяна использует привычный путь решения, вопреки его бессмысленности.

Огромное преимущество человека над животными заключается в возможности иметь общие понятия, которые образовались при помощи слова (понятие о времени, о пространстве)… Понятие о причинности повело дальше, дало возможность устанавливать связь между событиями». /29/. Необходимо отметить, что в период после 1960 года и до наших дней так же рядом ученых /С.Л. Новоселовой, Г.Ф. Хрустовым и др./ были проведены опыты, подтверждающие исследования Н.Н. Ладыгиной-Котс. Как пишет Г.Ф. Хрустов, по результатам проведенных исследований /60гг/: «Ситуация орудийности никакую орудийность деятельности шимпанзе не порождала; ситуация орудийности в деятельности шимпанзе порождает только проявление активного нейролимитирования». /63/.

Исследования поведения и психики антропоидов, помимо специального значения, имеют исключительный интерес в связи с эволюционным изучением феномена предусмотрительности и механизмов его развития от животного к человеку.

Как уже упоминалось выше, существуют две точки зрения. Одни, примыкая к Келеру и Иерксу, утверждают, что шимпанзе приближается к человеку и по развитию психики. «Некоторые последователи Иеркса (Коулз, Вольф) настолько очеловечивают шимпанзе, что приписывают им такие сложные формы интеллектуального и социального поведения, как взаимопомощь, труд и т.д.»./48/. Другие исследователи расценивают поведение обезьян с точки зрения теории «проб и ошибок» и утверждают, что интеллектуальные действия шимпанзе сводятся к навыкам, а навыки формируются после многих неправильных проб, при которых случайные правильные действия подкрепляются положительными для животных стимулами. Г.З. Рогинский поставил задачей своего исследования изучение навыков и интеллектуальных действий шимпанзе. Автор пишет: «Наши опыты и наблюдения над обезьянами доказывают, что их действия совершенно не зависят от оптических структур. Шимпанзе решают более сложные задачи, чем в опытах Келера и Иеркса, но все же их интеллектуальные способности вовсе не такого же рода, как человеческие способности. Шимпанзе быстро решают сложные задачи, требующие действий, обычных для обезьян в их природной обстановке. Вместе с этим они вовсе не справляются, или справляются после многих «проб и ошибок» с легкими задачами, но не адекватными их природным условиям. Например, шимпанзе сразу пользуются палками для овладения приманками, обходят препятствия к цели, выбирают один правильный путь, ведущий к приманке, из ряда ложных путей и т.п… Такие действия они производят и в условиях свободной жизни в природе. Открывание же простейших запоров, подтягивание близкой приманки сразу за два конца тесемки, составление пирамиды из ящиков и другие несложные задачи, не встречающиеся в природной обстановке, оказываются для шимпанзе труднейшими и зачастую неисполнимыми задачами. Манипулируя палками, метлой, тряпкой и другими предметами, обезьяны производят действия, сходные с трудовыми процессами. Подавляющее большинство авторов, наблюдавших обезьян, описывают такие действия, как пользование орудиями. Наши опыты показывают, что подобные манипуляции обезьян только внешне сходны с человеческими действиями. В действительности, шимпанзе не пользуются орудиями, и к трудовой деятельности они не способны. Вместе с этим выявляется, что сложные манипуляции обезьян оказываются предпосылками к возникновению и развитию интеллекта». /48/. Выявляя сходства и различия в поведении между шимпанзе, низшими обезьянами и другими животными, Г.З.Рогинский приходит к выводу, что между психикой шимпанзе и низших обезьян нет того разрыва, который отмечен Келером, и что вместе с этим шимпанзе возвышаются над всеми животными. Психика шимпанзе отличается от человеческой психики, так как человек и шимпанзе прошли длительный путь эволюции в разных условиях. Интеллектуальные действия обезьян лимитированы биологическими факторами. Обезьяны легко справляются с трудными задачами, но соответствующими их натуральным условиям, и не справляются с легкими задачами, не свойственными их природной обстановке. Огромное значение в поведении обезьян имеет индивидуальный опыт. Г.З.Рогинский говорит: «мы отвергаем антропоморфизм первой теории и механицизм второй. Наше исследование выявляет качественные особенности психики шимпанзе по сравнению с другими животными и одновременно показывает, что биологически обусловленная психика обезьян по своей сущности отличается от психики человека, происхождение и развитие которого обусловлено трудовой деятельностью, недоступной для обезьян. В трудовой деятельности развилась социальная жизнь людей, возникла речь и сознание - высшая форма психики, свойственная только человеку и открывшая ему безграничные возможности интеллектуального совершенствования творческого воздействия на мир. Изучение психики шимпанзе дает только некоторый материал к пониманию и анализу предистории человеческого сознания». /48/.

Но чтобы проникнуть в эволюционный процесс развития такой особенности психики как предусмотрительность нам приходится пользоваться этим немногим материалом, который имеется. Ведь только благодаря этому мы можем попробовать выявить истоки и проследить эволюционный путь феномена предусмотрительности. Оба направления изучения психики животных имеют право на свое существование пока не доказано противоположное, и они и существуют до сих пор так как каждая из них успешно доказывает свою правоту, но при этом и не опровергает другое направление. Нам же важно то, что мы можем использовать результаты опытов обоих направлений для исследования нашей проблемы. Как Ф. Кликс: «Если сопоставлять знание о направлении естественного отбора с данными о функции процессов научения на пороге перехода от животных к человеку, то возможно, это позволит выделить условия, которые лежали в основе эволюционного развития когнитивных способностей». /23/.

Описанные в литературе экспериментальные данные и наблюдения за животными позволяют нам сделать вывод, что становление феномена предусмотрительности происходит в деятельности, следовательно, чем сложнее деятельность, тем вероятнее проявление предусмотрительности. Таким образом, если рассматривать эволюцию самой деятельности, можно проследить и эволюционное развитие феномена предусмотрительности, то есть, чем проще деятельность животного, тем меньше вероятности проявления предусмотрительности даже в самой элементарной форме.

Однако филогенез - это один из путей исследования феномена предусмотрительности, одна из стадий развития данного феномена. Другая же, в соответствии с нашим подходом исследования проблемы, - это линия антропогенеза, где эволюционное развитие феномена предусмотрительности можно рассмотреть в процессе эволюционного становления трудовой деятельности человечества.

Основываясь на рассмотренных исследованиях, мы можем выделить разные уровни предусмотрительности.

Экстрополяционный уровень, инстинктивный. Способность к экстраполяции является врожденной и, чем выше уровень филогенетического развития, тем большей способностью к экстраполяции обладает животное.

Уровень наглядно-действенного мышления. Наглядно-действенное мышление проявляется в решении задач, требующих преодаления препятствий, обследования и употребления предметов природы с учетом их физических свойств. Опыты Н.Н. Ладыгиной-Котс, Г.Ф. Хрустова, С.Л. Новоселовой и др. показывают, что животные, находящиеся на высшей ступени филогенетического развития, способны к наглядно-действенному мышлению, что является подосновой для развития предусмотрительного мышления.

Уровень предусмотрительного мышления. В сложной орудийной деятельности антропоидов можно усматреть отражение причинно-следственных связей в элементарной форме. «Анализ конструктивной деятельности шимпанзе привел Н.Н. Ладыгину-Котс к выводу, что уже в психике антрапоидов возникает способность мысленно оперировать образами»./20/.

Конечно, такое мышление антрапоидов нельзя назвать в полной мере предусмотрительным мышлением, однако, можно рассматривать это, как тенденции к развитию предусмотрительного мышление, что нашло свою реализацию у человека.

1.2 Данные, позволяющие реконструировать развитие явления предусмотрительности в антропогенезе

Современная антропология выявила близкое родство человека и антропоидов. Это обосновано сотнями доказательств из сравнительной анатомии, эмбриологии, генетики, палеонтологии и др. наук. Установлено, что все люди, живущие и жившие в разные времена и в различных местах земного шара, имеют общее происхождение с современными антропоидами от ископаемых обезьян типа дриопитеков (гипотеза). Наиболее близкий и достоверный предшествиник гоминид, то есть формирующихся людей является австралопитек (по данным Дарта). Большинство исследователей сходятся во мнении, что наиболее близкими к человеку из ныне живущих антропоидов являются горилла и шимпанзе. Многочисленные классификации исходят из положения о связи гориллы, шимпанзе и человека общей филогенией. Учение об антропогенезе установило множество морфологических признаков родства человека и обезьян. Еще Э.Геккель перечислил 613 признаков, общих высшим обезьянам и человеку. В дальнейшем Видерсгейм сделал сводки всех анатомических данных, определяющих отношение человека к животным. Он насчитывал 150 таких черт организации, которые общи человеку и высшим млекопитающим и 15 - свойственные только человеку /48/.

Прежде чем рассматривать развитие феномена предусмотрительности в онтогенезе человека в соответствии с избранным нами методом исследования, необходимо рассматреть эволюционное развитие человека и соответствующее эволюционное развитие предусмотрительности. Так палеоневрология пытается найти грань и приемственность между животным и человеком, сравнивая строение мозга и изменение его строения в процессе эволюции. По отношению к мозгу это рассматривается в целях изучения морфологически нового качества мозга человек, связанного с общественно - трудовой деятельностью и понятийным мышлением.

В.И. Кочеткова в книге «Палеоневрология» /1973/ отмечает, что в связи с реконструкцией предмета и средств труда представляется возможной попытка увязать особенности материала, над которыми трудились древние люди, с формированием у них таких функций, как познание свойств предметов путем зрения, осязания, исследование объема, формы, рельефа предмета, его тяжести, консистенции, температура, а также некоторых новых функций, связанных с трудовыми процессами. Эти процессы связаны с освоением новых механических приемов действия, усложнением цепи действий, появлением сложной координации движений в пространстве, сложной временной последовательности и причинной взаимообусловленности при выполнении трудовых операций. Многостороннее раскрытие строения и функции специфически человеческих структур коры головного мозга создает благоприятную почву для попыток проникновения в тайны эволюционного преобразования мозга древних гоминид в связи с появлением нового фактора его развития - трудовой деятельности.

Формируясь по принципу опережающего отражения действительности, центральная нервная система уже в самой своей структуре как бы учитывает не только те воздействия, которые были в прошлом или продолжаются в настоящем; условный рефлекс высших животных есть одновременно и приспособление к будущим, но еще не наступившим событиям (Анохин). «Это положение может быть очень плодотворным для раскрытия физиологических процессов при трудовых актах, которые, как правило, представляют действия, рассчитанные на будущее время, на то, что должно получиться с момента начала изготовления какой-либо вещи до ее применения». /24/. Факты развития в процессе эволюции способности к предвосхищению будущего результата действия, проявление этой способности на каждой ступени эволюции, позволят приблизиться к пониманию того, что же является основой формирования предусмотрительности, как важной основополагающей человеческого качества психики.

«При работе человека с каменными или деревянными предметами рецепторы руки, а также и дистантные рецепторы получали поток информации о свойствах этих предметов, который многообразно преобразовывался в коре головного мозга, подвергаясь сначала первичному анализу в ядерных зонах анализаторов. Затем поток информации, уже прошедший определенный анализ и синтез, поступал в зону рассеянных элементов коры (по терминологии И.П. Павлова) или периферических отделов ядерных зон. Здесь информация получала более сложную, совместную переработку, которая приводила к созданию нового потока импульсов, более сложной характеристики, включавшей комплексное представление, в какой-то мере абстрагированное от некоторых конкретных деталей и организованное в пространственно временных соотношениях. Можно предположить, что у древних людей, как и у современных, конечным звеном в анализе и синтезе информации был третий этап переработки, осуществляющийся в филогенетически новых образованиях коры, сильно развившихся вместе с формированием этой ступени в работе головного мозга. У современных людей интеграция уже обобщенных сигналов приводит к выработке абстракций, к установлению логических причинно-следственных связей, к отвлеченному мышлению». /24/. Орудия раннего палеолита имели вполне определенную закрепленную форму (ручное рубило), можно предположить, что они были сделаны на основании абстрактных понятий о форме и элементарных представлений о причине и следствии. Попробуем рассмотреть этот процесс на разных ступенях антропогенеза.

Виллафранские прегоминиды. Эпоха, по отношению к которой можно ставить вопрос об истоках труда - эоплейстоцен или виллафранское время четвертичного периода. Вещественные доказательства особо сложной деятельности, которой владели жившие тогда прегоминиды, заключаются в наличии предметов, искусственно измененных. Галька с намеренно нанесенными сколами - наиболее типичное явление, сопровождающее скелетные остатки различных прегоминид.

Шелльские и ашельские архантропы. Шелльская культура имеет явные следы ее создания человеком, поскольку в ней можно различить основные моменты труда. Главным материалом могут служить находки на Яве. По форме простейших шелльских рубил Европы и также грубых рубящих орудий (чопперсов) Азии и Африки уже можно судить о предмете труда, приемах его обработки и методах использования орудий. По тем следам, которые остались на камне, приемы изготовления ручного рубила реконструированы С.А.Семеновым. Его эксперименты показывают, что уже при самых первых простых формах труда человеческой руке принадлежала громадная роль не только как органа труда, но и как органа познания свойств предметов. А это означает тесную связь трудовых процессов с теми отделами головного мозга, где располагаются корковые концы анализаторов руки.

Нижняя теменная подобласть современного человека, будучи специфически человеческой частью коры, интегрирует слуховые, зрительные и тактильные рецепции. На основании этого осуществляется стереогноз, устанавливаются причинно-следственные взаимосвязи явлений; происходит понимание чужой и собственной речи, осуществляется графическое письмо и счет. У современных человекообразных обезьян вокруг конца сильвиевой щели тоже располагаются аналогичные поля, осуществляется синтез чувственных восприятий зрительной, слуховой и тактильной зон коры мозга (однако их площадь значительно меньше и дифференцированность на подполя выражена слабее).

Наличие в культуре древнейших людей орудий определенной, закрепленной формы свидетельствует о выработке абстрактного представления как высшего этапа нервно-психических процессов (например, ручное рубило у людей шелльской поры). Если первичный поток информации от предмета труда до его обработки обусловлен в основном тактильной чувствительностью, то с началом обработки добавляются двигательные импульсы, связанные с пространственно-временными соотношениями, с расчетом последовательности ударов их целенаправленности и размерности силовой нагрузки. Наконец выполнение орудий определенной формы связано с заранее поставленной целью, с образным представлением об этой форме. Совершенно новыми для древнейших людей были процессы, связанные с абстрактным представлением о форме будущего орудия. Оно могло возникнуть на основе обобщения их опыта по использованию отщепов или камней наиболее пригодной формы. Наличие в шелльской культуре ручных рубил свидетельствует о прогрессе нейропсихических процессов древнейших людей, о поднятии их на более высокую ступень, связанную с развитием абстрактных представлений о форме и освоением причинной зависимости явлений.