Размещено на http://www.allbest.ru/

Государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Выпускная квалификационная работа

На тему: «Социально-психологические особенности неуставных отношений у военнослужащих срочной и контрактной службы»

Ростов-на-Дону 2014

Введение

В настоящее время все большее значение приобретает укрепление правопорядка и законности в Вооруженных Силах Российской Федерации. Приоритетным направлением является укрепление боевой готовности, единоначалия, защиты прав, чести и достоинства личности военнослужащих, их жизни и здоровья. Одной из неотложных задач государства является обеспечение эффективной борьбы со значительно возросшей преступностью в сфере воинских уставных взаимоотношений.

Статистические данные свидетельствуют о том, что неуставные взаимоотношения явились причиной совершения 80% других категорий преступлений против военной службы и 23 % общеуголовных преступлений[3]. Попирание конституционных прав и свобод, насилие в казарме, несоблюдение элементарных социально-бытовых условий нередко приводит к гибели военнослужащих и совершению ими суицидов.

В российской армии в 90-х годах 20 в. существенно увеличилось количество «насильственных смертей неустановленного характера», смертей «от повреждений с неопределенными намерениями»[85].

Актуальность исследования несомненна: согласно сведениям, распространенным на заседаниях Общественного совета при Министерстве обороны России в 2010-2012 гг., сегодня в военную среду попадает значительное количество молодых людей с опытом асоциального поведения и чрезвычайно низким уровнем дисциплинированности и мотивированности к воинской службе - как следствие, дестабилизируется процесс формирования сплоченного коллектива, ухудшается дисциплина в воинских коллективах, падает уровень боеготовности - проявляются неуставные взаимоотношения, происходят нарушения воинской дисциплины[10].

На протяжении десятилетий не удается избавить нашу армию от неуставных отношений[4]. На сегодняшний день неуставные отношения остаются не искорененными в армейской среде. Представляется, что главная причина неудач в том, что на системный объект пытаются действовать несистемными мерами.

Изучение роли личности и мотивации поведения потерпевших военнослужащих в общем механизме преступного поведения необходимо для того, чтобы разработать целостную систему мер, позволяющих более целенаправленно проводить предупредительную работу не только «от преступника», но и «от потенциального потерпевшего». Существует необходимость в углубленной программе воспитания и обучения военнослужащих, что будет способствовать предупреждению неуставных взаимоотношений военнослужащих.

Возможность научного изучения «дедовщины» в нашей стране появилась сравнительно недавно - в конце 80-х годов 20 в. Проблемой неуставных воинских взаимоотношений занимались следующие авторы: Х.М. Ахметшин, Г.И. Бушуев, В.К. Глистин, В.П. Маслов, И.М. Мацкевич, Ю.И. Полевой, В.П. Панов, В.В. Романов, А.И. Санталов, А.Т. Сапронов, С.А. Семенов, В.А. Соколов, Б.Ф. Старов, Н.Д. Табунов, А.А. Толкаченко, С.Ю. Ушаков. Одной из самых известных научных работ была монография К.Л. Банникова «Антропология экстремальных групп», где «дедовщина» определяется как «неограниченная в средствах воздействия на личность неуставная система доминантных отношений» и подчёркивается её тесная связь с «уставщиной»[12].

Однако «дедовщина» как социальное явление имеет более длительную историю, чем можно было предполагать. Ее проявления были описаны в художественной литературе еще в 19 в. Л.Толстым и А.Куприным. Кроме того, проблема «дедовщины» актуальна не только для российской армии, но и для ряда других армий, в частности американской.

Вместе с тем, проблема неуставных взаимоотношений в армии остается недостаточно изученной, особенно это касается неуставных взаимоотношений среди военных контрактников.

Дипломная работа посвящена рассмотрению социально-психологическим особенностям неуставных отношений у военнослужащих срочной и контрактной службы. Официальная система лишая людей свободы не предлагает никаких стимулов и компенсаций, и поскольку сфера устава, как официального регламента в мерах воздействия на тело и психику солдата ограничена своей собственной природой - законом, поскольку её дополняет «дедовщина» - неограниченная в средствах воздействия на личность неуставная система доминантных отношений. Механизм тотального социального контроля реализуется во взаимодействии обеих систем, формальной и неформальной - «уставщины» и «дедовщины», являющихся друг для друга ресурсами влияния [19]. В этом взаимодействии цель тотального контроля достигается в совершенном виде - приведение человеческого сознания к средней норме идеальной строевой единицы, подчиняющейся сигналам-командам на уровне рефлексов. Он осуществляется через процесс десоциализации личности гражданских личностей, который сопровождается процессом десемиотизации информационного поля коммуникации с одной стороны, десоциализация запускает процессы редуцирования семиотической многомерности культуры, с другой, система десемиотизации смыслов человеческой деятельности (реализуемая через ее автоматизацию) сама по себе является мощным механизмом десоциализации.

Актуальность исследования обусловлена тем, что проблема адаптации человека к изменяющимся условиям жизни уже длительное время является одним из направлений теоретических и прикладных исследований военной психологии.

Целью дипломной работы является изучение особенностей неуставных отношений у военнослужащих срочной и контрактной службы.

Объектом дипломной работы являются военнослужащие срочной и контрактной службы.

Предметом исследования являются социально-психологические особенности неуставных отношений у военнослужащих срочной и контрактной службы с применением методики эксперимента, МЛО «Адаптивность» А.Г. Маклакова и С.В. Чермянина, измерения уровня конфликтности К. Томаса, измерения уровня тревожности Спилберга-Ханина.

В соответствии с этой целью обусловлена постановка и решение следующих задач:

-- проанализировать применяемые методы для разрешения неуставных взаимоотношений;

- выявить социально-психологические особенности неуставных отношений у военнослужащих срочной и контрактной службы с применением методики эксперимента,

- МЛО «Адаптивность» А.Г. Маклакова и С.В. Чермянина,

-измерения уровня конфликтности К. Томаса,

- измерения уровня тревожности Спилберга-Ханина.

Гипотезой дипломной работы является наличие неуставных взаимоотношений в армии.

Методологическую основу исследовании составил общенаучный диалектический метод познания явлений и процессов социальной действительности, сравнительно-правовой, исторический, конкретно-социологический, статистический методы, а также сбор, обобщение и анализ информации о преступлениях против военной службы и др.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в изучении проблемы адаптации человека к адаптации к условиям воинской службы, возможности выработать рекомендации по коррекции организаторской и воспитательной работы с личным составом, в профилактике неуставных отношений среди военнослужащих.

Структура дипломной работы состоит из введения, двух основных глав, заключения, списка источников и использованной литературы.

1. Проблемы неуставных взаимоотношений в воинском коллективе

1.1 Проблемы неуставных взаимоотношений

Люди в казармах представляют собой концентрированную в пространстве на продолжительное время человеческую массу, собранную и локализованную механически, т.е. насильственно и без учета их личностных особенностей и культурных принадлежностей [19].

Круг этих людей замкнут и постоянен. Они одеты в одинаковую форму, вместо имен им присвоены номера. Перемещение их тел в пространстве, перемена функций и даже поз регламентированы общим распорядком, регулярными построениями и прочими средствами тотального контроля. Эта человеческая масса изолирована от гражданского общества, но внутри нее ни один из индивидов не имеет возможность уединения. Они вынуждены вместе не только работать, но также есть, спать, строем передвигаться по территории, по команде справлять "естественные надобности", вместе и по команде мыться, читать, писать письма, чинить одежду, - одним словом, вместе быть. Здесь межличностные отношения отличаются повышенной агрессивностью, а насилие утверждается в качестве института социальной коммуникации. Это оказывает существенное влияние на психику каждого из участников коммуникации и приводит к трансформации сознания [19].

В современной российской армии насилие представлено в двух уровнях одной системы социального контроля: 1) "механический" фактор консолидации (насильственный призыв); 2) "генетически" сформировавшаяся в условиях "механической" консолидации система статусных отношений ("дедовщина"). Обе направлены на подавление свободы личности, поэтому бытовое насилие и агрессия актуализируются как способ конкуренции и не столько за ресурсы жизнеобеспечения (необходимый минимум которых здесь положен каждому), но за средства самовыражения, в числе которых - право на переоформление всех единообразных элементов уставного жизнеобеспечения в разнообразных знаках и символах социальной иерархии.

В результате в группах "механической" консолидации естественным образом складывается упорядоченная система доминантных отношений. В ходе этого процесса происходит идеологическое переосмысление бытового насилия. тревожность агрессивность военнослужащий психологический

Осмысленное в социальной парадигме насилие составляет каркас системы ценностей в армии, и, по закону апологии образа жизни социума, превращается в его идеологию, чем, наконец, формирует идентичность его членов.

Итак, идеология насилия обуславливает экстремальность состояния общественного сознания подобных социальных образований [19]. Экстремальность здесь рассматривается как внутреннее состояние данных сообществ, их социокультурная и ментальная парадигма, отличающая их от основного гражданского сообщества критически высоким градусом насилия, которое здесь является социо- и культурогенным фактором [101].

Проблема неуставных взаимоотношений военнослужащих в России существует уже много лет. Однако в последнее десятилетие, она приобрела настолько острый характер, что, пожалуй, не осталось ни одного призывника, ни одной матери призывающегося на военную службу молодого человека, которые не боялись бы предстоящей военной службы из-за связанной с ней реальной возможности подвергнуться неуставным взаимоотношениям [19].

С сожалением приходится констатировать, что неуставные взаимоотношения в Вооружённых Силах Российской Федерации приобрели характер криминально-криминогенного феномена, воздействие на который со стороны общества и государства на практике оказывается малоэффективным, а иногда даже безрезультатным. Проанализируем достаточно сложную цепочку причинно-следственных зависимостей, порождающих особый военно-криминальный феномен - неуставные отношения, или, говоря правовым языком, нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчинённости (ст. 335 УК РФ). Нами было проведено сравнение диспозиции ст. 335 УК РФ с аналогичной статьёй УК РСФСР (ст. 244 УК РСФСР, воспроизводившей содержание ст. 8 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г.) показывает, что в данной части она изменений не претерпела. Поэтому дававшиеся Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации разъяснения относительно признаков этого воинского преступления сохраняют свою силу.

Преступления, предусмотренные ч. 1 и 2 ст. 335 УК РФ отнесены к преступлениям средней тяжести, а предусмотренные ч. 3 этой статьи - к тяжким преступлениям (ст. 15 УК РФ). Объектом рассматриваемого преступления является закреплённый в воинских уставах порядок взаимоотношений военнослужащих, не состоящих в отношениях подчинённости, а также личность военнослужащих-потерпевших, их здоровье, честь и личное достоинство. Посягательство на порядок уставных взаимоотношений осуществляется путём непосредственного противоправного воздействия на одного или несколько военнослужащих - участников отношений, поэтому преступлением причиняется ущерб как порядку уставных взаимоотношений между военнослужащими, так и личности потерпевших [68].

Данные о судимости по рассматриваемой категории дел (по составам преступлений) за 6 месяцев 2012 г., распределились следующим образом:

1) насильственные действия в отношении начальника - 2;

2) оскорбление военнослужащего - 1;

3) сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы - 2;

4) нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчинённости - 15;

5) превышение должностных полномочий - 3.

«Дедовщина» - ярчайший пример этого "архаического синдрома". В. А. Попов выделяет важный момент: "Для человеческой культуры характерно использование знаков, служащих для управления поведением. Отсюда и особая значимость символов власти, поскольку обладание ими рассматривалось как обладание самой властью, и, как следствие, наблюдалось отождествление символа и власти. Поэтому властный символизм оказывал непосредственное воздействие на мышление архаического человека и, прежде всего, на его иррациональные пласты. <...> Более того, в периоды общественно-политических кризисов и дезинтеграций, а также идеологических деградаций реактуализируются наиболее архаические формы проявления властных отношений. Этот феномен возрождения комплекса архаических представлений, стереотипов и норм поведения уже получил название архаического синдрома". О подобном же пишет и К.Л. Банников: «проходя срочную воинскую службу в позднесоветской армии, я в полной мере столкнулся с реалиями дедовщины, из которых наибольшее изумление вызывало не прямое насилие, но статусное символическое поведение военнослужащих, аналоги которому можно найти в этнографических описаниях «архаическо-экзотических» культур деление на касты, включая низшую - изгоев, превращение всех систем жизнеобеспечения в подсистемы утверждения иерархии, обряды перехода, ритуализованное насилие, табуизация темы физиологии и актуализация физиологических актов в качестве символических инструментариев власти [20].

Неуставные доминантные отношения выражены в знаках и символах, прямые аналогии которых мы находим в глубокой первобытности. В знаках и символах здесь переоформляются все сферы человеческой жизнедеятельности, вплоть до физиологии, а фазы социальной мобильности отмечаются переходными обрядами.

Что же это? Деградация или регенерация? Распад культуры в кризисе социума или преодоление кризиса в реактуализации архетипов культуры? Очевидно и то, и это. Переход от простого насилия к изощренным издевательствам отражает наиболее критические аспекты культурной трансформации и деградации армейского социума, в которой социо-культурные отношения являют полную меру архаизации общественного сознания. Но, с другой стороны, что такое издевательство, как не творческий подход к насилию, придающий элементарной деструктивности семиотическую многомерность? С одной стороны, это означает аккумуляцию деструктивности, с другой, - ее виртуализацию и преодоление.

Все это свидетельствует об обратимости процессов культурогенеза, утрате того многовекового опыта человечества, который лежит в основе общегражданских этических и правовых систем [101].

Однако сам факт зарождения и развития альтернативных субкультур в казармах, в среде людей, подвергшихся насильственной десоциализации, являет собой свидетельство не примитивизации культуры, но механизм ее самосохранения и регенерации за счет реактуализации архетипических структур сознания. Таким образом, казарменные субкультуры - это и пример распада культуры и культурогенеза одновременно. Иными словами, те причудливые символические формы, которые принимают социальные отношения в казармах, - есть показатель не "одичания", но попыток преодоления "дикости", наступающей при переходе "пустыни безстатусности" тождественных друг другу "строевых единиц".

Соционормативный, а значит - культурогенный потенциал неформальных статусных знаковых систем в армии вполне осознан солдатами. Почти 100 % опрошенных военнослужащих срочной службы разных призывов понимали дедовщину как неизбежность, при этом выступая против физического насилия, но за сохранение знаковых различий между молодыми и дедами.

Мы видим в экстремальных группах зарождение и развитие самобытной традиции, ее репрезентации в сложных художественных формах изобразительного искусства и фольклора, которые составили целый пласт национальной культуры России второй половины XX века.

Таким образом, в экстремальных группах происходит «пересадка» систем ценностей и мировоззрений. Одно из главных прав человека - право человека на культуру, в реалиях современной правовой системы России человек вынужден доказывать в судах. Сегодня, когда гражданское общество в противостоянии с военным лобби исчерпало все возможности национального законодательства (о чем говорит факт принятия дел об альтернативной службе, гарантированной Конституцией РФ, к рассмотрению Европейским судом по правам человека), мы видим подобные исследования востребованными в качестве антропологической экспертизы широкого прикладного значения [101].

Таким образом, казарменные субкультуры - это и пример распада культуры и культурогенеза одновременно, и, следовательно, основными причинами и условиями совершения преступлений, помимо личной недисциплинированности лиц, совершивших преступления, являются следующие:

- довольно низкий образовательный и общекультурный уровень призывников;

- недостаточное качество праворазъяснительной и воспитательной работы, проводимой командованием;

- слабый контроль за подчинённым личным составом со стороны командования и лиц суточного наряда воинских частей;

- слабое знание офицерским составом положений общевоинских уставов Вооружённых Сил РФ и, как следствие, неумение применять эти положения для поддержания высокой воинской дисциплины;

- уверенность в своей безнаказанности как военнослужащих, проходящих службу по призыву, так и по контракту;

- деформация правосознания и ложные представления о военной службе.

1.2 Последствия неуставных взаимоотношений

Криминологическая и уголовно-правовая характеристика воинских преступлений

С учётом положений ч. 2 ст. 8 ДУ ВС РФ об ответственности командира за необеспечение необходимых условий для соблюдения воинской дисциплины данная правовая аморфность позволяет обвинить командира в невыполнении своих обязанностей в случае практически любого правонарушения его подчинённых. Тем самым нарушается основополагающий правовой принцип: вина командира в проступке подчинённого должна быть доказана, а не резюмирована, как это позволяет делать сейчас ДУ ВС РФ.

Данный тезис подтверждается дисциплинарной практикой современных Вооруженных Сил Российской Федерации. Несмотря на требование ч. 3 ст. 8 ДУ ВС РФ о недопустимости ответственности командира за преступления, происшествия и проступки подчинённых, не являющиеся прямым следствием деятельности командира или непринятия им мер по их предупреждению, порочная практика дисциплинарной ответственности командира за нарушения подчинённых до сих пор полностью не изжита. Причины этого вполне очевидны: практически любое происшествие или проступок подчинённого в сфере воинской дисциплины можно увязать с невыполнением командиром требований вышеуказанной ст. 6 ДУ ВС РФ, вследствие крайне обобщённого характера этой нормы.

Складывается парадоксальная ситуация: когда командир в любом случае несёт ответственность за проступок подчинённого, то либо он не знал о склонности того к совершению преступления (а командир обязан изучать личные качества подчиненных (ч. 1 ст. 6 ДУ ВС РФ)), либо, если знал, не воспитывал его должным образом и не принимал мер к предотвращению преступления (ч. 3 и 4 ст. 6 ДУ ВС РФ), так как преступление всё же было совершено. Подобная «универсальность» правовых норм на практике приводит к сокрытию командирами имеющегося негатива, попустительству правонарушителям, скептическому отношению к своим должностным обязанностям и службе в целом. Особой критики заслуживают и противоречия между объёмом обязанностей командира и объёмом его дисциплинарных полномочий (поощрения и взыскания, которые он может применять к подчинённым), возникают большие сомнения в возможности эффективного воспитания и управления личным составом при реальном отсутствии у командира мер реагирования на поведение подчинённых. Большинство мер поощрения, которые может применять командир (награждение грамотами, личной фотографией военнослужащего, объявление благодарности и др.), отчасти потеряли свою мотивирующую силу вследствие изменения общественно-экономических отношений нашего общества, а полномочия командира по применению дисциплинарных взысканий к правонарушителям вообще не выдерживают никакой критики. В настоящее время предусмотренные ДУ ВС РФ меры взыскания, применяемые к военнослужащим по призыву, практически не способны повлиять на поведение правонарушителя. Например, выговор и строгий выговор никоим образом не изменяют порядка прохождения правонарушителем военной службы, не порождают каких-либо ограничений по службе и не влекут даже моральных последствий для нарушителя дисциплины.

Лишение очередного увольнения также достаточно неэффективная мера по причине того, что военнослужащие по призыву (за исключением курсантов первых и вторых курсов военно-учебных заведений) пользуются этим правом достаточно редко, особенно первые полгода службы.

С 1 января 2007 г. вступили в силу Федеральный закон «О судопроизводстве по материалам о грубых дисциплинарных проступках при применении к военнослужащим дисциплинарного ареста и об исполнении дисциплинарного ареста» от 1 декабря 2006 г. №199-ФЗ и Федеральный закон от 4 декабря 2006 г. №203-ФЗ, внёсший дополнения в Федеральный закон от 27 мая 1998 г. «О статусе военнослужащих» [4]. Нововведения вышеназванных законов направлены на ликвидацию некоторых пробелов, которые возникли в последние 16 лет в части обеспечения дисциплинированного поведения военнослужащих. Как представляется, рассматривать дисциплинарный арест в качестве панацеи не следует. Нарушения во взаимоотношения между военнослужащими были предопределены в первую очередь не качеством военного законодательства, а его тотальным неисполнением. К тому же уровень сознания значительной части подчинённых, в силу сложившегося негативного отношения к военной службе, существенно снизился, и они не стремились выполнять правовые предписания и распоряжения командиров. Для преодоления сложившегося положения был выбран самый короткий путь - изменение законодательства. Наметившаяся противоречивость требует дальнейшего анализа правовых норм, выявления причин и выработки рекомендаций по их совершенствованию.

За последние двадцать лет последствия неуставных отношений, приобрели угрожающе массовый характер в отечественных Вооружённых Силах. Огромная масса призывников не испытывает, в силу современной социально-экономической ситуации, особого стремления идти в армию, основная масса призывников нередко окончательно теряет мотивацию к военной службе под влиянием информации о фактах неуставных отношений. Многие родители призывников, напуганные ужасами «дедовщины», делают всё возможное, чтобы их сын избежал военной службы, а те молодые люди, которым не удалось избежать призыва, идут в армию с виктимной установкой на неизбежность неуставных взаимоотношений. В свою очередь, огромная масса прошедших «школу» неуставных отношений молодых людей, вернувшихся в гражданское общество с криминализированным или виктимизированным сознанием, а иногда и устойчивыми криминальными навыками межличностного общения, формируют существенный криминогенный пласт социальных отношений, привнося элементы «воинского организованного насилия» в свои семьи и окружение, воспитывая детей с учётом имеющегося отрицательного опыта.

В криминологии всю совокупность факторов, детерминирующих преступность в Вооруженных Силах Российской Федерации, принято делить на три основные группы:

1) общие детерминанты преступности, реализуемые через условия жизни, воспитания, учёбы и работы правонарушителей до призыва на военную службу;

2) общие детерминанты преступности, специфично преломляющиеся через армейские условия жизни и быта;

3) сугубо воинские детерминанты преступлений военнослужащих [54].

Применительно к анализу причин исследуемых преступлений некоторые авторы расширяют указанную классификацию отдельными частными предложениями. Так, К.Д. Нечевин считает необходимым дополнить первую группу факторов особенностями личности, врождёнными и приобретёнными ею до призыва на военную службу [57]. Соглашаясь в целом с указанной классификацией и с уточнениями, предложенными К.Д. Нечевиным, мы со своей стороны полагаем необходимым дополнить вторую группу факторов особенностями личности правонарушителя, приобретёнными им до призыва на военную службу, но проявившимися в результате влияния специфических условий военной службы и армейского быта. Кроме того, в третью группу факторов рассматриваемой классификации мы предлагаем включить особенности личности, приобретённые ею во время своей службы и исключительно в связи с ней.

С учётом вышеизложенного для комплексного анализа причин неуставных взаимоотношений военнослужащих необходимо рассмотреть общие причины, в основе которых лежат общесоциальные явления и процессы, общесоциальные факторы, специфически преломляющиеся через условия военной службы, и сугубо воинские детерминанты рассматриваемой преступности, а также мотивацию преступного поведения военнослужащего, совершающего преступление на почве неуставных взаимоотношений, и некоторые криминогенные составляющие его личности.

Рассматривая причины исследуемых преступлений, лежащие вне сферы воинских отношений и вытекающие из глобальных социальных процессов и явлений нашего общества, следует отметить, что к этой группе детерминантов традиционно относят социально-экономическую обстановку в обществе, нравственно неблагополучную атмосферу в семьях, недостатки и ошибки в учебно-воспитательной работе дошкольных учреждений и школы, разрыв между уровнем образования и уровнем воспитания, алкоголизм и наркоманию среди отдельной части молодежи, влияние отрицательных группировок подростков в микросреде двора и улицы, правовой нигилизм, рост правовой незащищённости и невоспитанности молодежи, социальную напряжённость и др. [69]. Соглашаясь в целом с указанным перечнем общесоциальных причин нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими и принимая во внимание их иные причины, поддающиеся выявлению, мы предлагаем сосредоточить основное внимание на факторах, имеющих наибольшую детерминационную силу, отсутствие или нейтрализация которых привели бы к искоренению или минимизации неуставных отношений военнослужащих. Причины, вытекающие из недостатков и противоречий социально-экономической сферы жизни нашего общества, играют особую роль в детерминации преступности как в самом обществе, так и в Вооруженных Силах Российской Федерации. Происходящие в нашем обществе последние 19 лет процессы формирования свободного рынка и новых экономических отношений, экономической экспансии и консолидации в руках узких слоёв населения основной части экономических ресурсов объективно привели к экономическому и, как следствие, социальному расслоению нашего общества. Образовался огромный разрыв в доходах самых бедных и самых богатых граждан, а динамика роста этой социальной пропасти угрожающе неблагоприятна: в 1991 г. этот разрыв составлял 1 : 4,5, в 1992 г. - 1 : 8, в 1993 г. - 1 : 10, в 1994 г. - 1 : 15 [72]. По данным правительственной программы социальных реформ на 1996 - 2000 гг., рассматриваемый показатель в 1995 г. составил 1 : 24 [73]. В настоящее время он ещё больше. Указанные процессы не могли не отразиться и на среде призывников, разделив их на две группы. Первая - социально защищённые и экономически обеспеченные, вторая - её противоположность. На военной службе всё чаще оказываются не вполне здоровые (как в физическом, так и в психическом отношении), невоспитанные люди.

Следующей группой общесоциальных детерминант неуставных взаимоотношений являются причины, вытекающие из низкой эффективности позитивного идеологического и информационного обеспечения жизни нашего общества. Идеологическая неопределённость, отсутствие чётко выраженных духовных ценностей, идейных ориентиров, политическое безразличие и социальная близорукость - достаточно частые спутники современной молодёжи. Одной из главных причин формирования подобных качеств у призывников является низкая эффективность (а иногда и полное отсутствие) позитивного влияния средств массовой информации на формирование общественного мнения об армии и условиях военной службы. Нередко позитивные идеологические и информационные составляющие подготовки молодых людей к службе в армии не просто равны нулю, а имеют откровенно отрицательную направленность.

Психология потребительского образа жизни, навязанная нам идеологической машиной развитых зарубежных государств, привела к распространению и укреплению в широких слоях населения худших принципов индивидуализма и макиавеллизма («каждый сам за себя», «победителей не судят», «прав тот, кто сильнее», «цель оправдывает средства» и т.п.). Трудно не согласиться с мнением Р.Г. Яновского, утверждающего, что в нашем обществе «нет целостной государственной идеологии и социальной психологии как выразителей гражданского поведения личности, роста общественного самосознания, правовой и духовно-нравственной культуры, чувства патриотизма, гордости за свою страну» [73].

Совокупность изложенных фактов активно «питает почву» неуставных взаимоотношений. С одной стороны, господствующая в нашем обществе идеология индивидуалиста-потребителя формирует молодых людей чёрствыми, корыстными, эгоистичными, равнодушными к проблемам других людей, а иногда откровенно жестокими, способными опуститься до подлости в угоду удовлетворению личных потребностей, тем самым создавая предпосылки преступного насилия как способа обеспечения личного привилегированного положения в армейской микросреде. С другой стороны, один из главных идеологических инструментов - средства массовой информации, нагнетая обстановку паники и беззащитности призывников и их родителей перед неуставными отношениями, формируют готовность военнослужащих становиться жертвами неуставных взаимоотношений.

Прямым следствием социально-экономического расслоения общества, идеологической неопределённости и низкой позитивности информационного воздействия выступают причины нарушений уставных правил взаимоотношений, вытекающие из пороков системы воспитания призывников. Фактором, негативно деформирующим социально-психологические установки военнослужащих, является практически полное забвение традиционных, апробированных многолетней практикой советской эпохи средств и методов воспитательного характера. К сожалению, следует признать, что в современном обществе практически не работает ни одна из традиционных систем воспитания [85]. Родители подчас не имеют возможности заниматься воспитанием ребенка из-за нехватки времени, которое они вынуждены посвящать решению материальных проблем своих семей, в подавляющей массе поставленных на грань физического выживания. Подобная ситуация приводит к ущербности системы семейного воспитания будущих призывников, так как в первую очередь на военной службе по призыву оказываются именно представители малоимущих слоёв населения.

Их родители не имеют физической возможности обеспечить необходимую степень воспитания и привить будущим воинам достаточный уровень культуры межличностного общения, что приводит к отсутствию у призывников психологической готовности к преодолению трудностей воинской службы и отсутствию устойчивых стереотипов правомерного поведения при решении конфликтных ситуаций, достаточно часто возникающих в армейском быту. К аналогичным последствиям приводит и проблема неустойчивости современных российских семей, в основе которой в первую очередь лежит социальное и экономическое неблагополучие.

Не менее мощным фактором, детерминирующим рассматриваемые преступления, являются пороки культурной сферы жизни нашего общества. С учётом того обстоятельства, что именно культура формирует у граждан социальную иерархию потребностей и определяет способы их удовлетворения [85], становится понятно, откуда у молодых людей, вчерашних детей, возникает устойчивый стереотип противоправного, в том числе насильственного, поведения и готовность, особо не задумываясь, применить насилие для удовлетворения личных потребностей. Подобные стереотипы поведения усваиваются призывниками благодаря влиянию негативных аспектов массовой культуры. Анализируя состояние культурной сферы общественной жизни, следует признать, что в современном российском обществе практически отсутствует единая культурно-нравственная политика. Более того, современная массовая культура, средства массовой информации и кинематограф в абсолютном большинстве случаев не только не способствуют формированию социально-психологических качеств достойного гражданина, но и, наоборот, насаждают идеалы, абсолютно не совместимые со статусом правопослушного гражданина, а иногда даже и просто порядочного человека. Результатом воздействия такой массовой «антикультуры» на призывную молодёжь является формирование у её представителей устойчивых криминогенных качеств. К ним можно отнести такие убеждения: всё относительно (нет разницы между добром и злом, истиной и ложью); всё имеет цену (покупается и продаётся); любой не без греха (каждый человек - потенциальный преступник); если нельзя, но очень хочется, то можно, только осторожно (лёгкое отношение к закону); свобода - всё, традиции - ничто (ведёт к гипертрофированному эгоизму) и другие [85]. Неудивительно, что, попадая в ситуацию межличностного конфликта и не имея навыков его разрешения законным путём, военнослужащие выбирают противоправное насильственное поведение, выходя из этой ситуации способом, увиденным ими ранее на экране телевизора.

Не менее важной группой общих детерминант нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими является совокупность недостатков правового регулирования жизни нашего общества. По нашему мнению, любые причины противоправного поведения людей так или иначе связаны с недостатками правового регулирования. Это объясняется, прежде всего, тем, что данные причины возникают, приобретают устойчивость и реализуются в правонарушении именно вследствие отсутствия или неэффективности правового механизма удовлетворения тех или иных потребностей человека. При наличии эффективной правовой базы, реально охватывающей все сферы жизнедеятельности человека, социальные причины правонарушений либо не возникают, либо нейтрализуются правовым полем. «Справедливость законов» (в современном понимании - эффективность, полнота и неотвратимость) с древних времён была отнесена к мощнейшим антикриминогенным факторам.

Следовательно, логично было бы утверждать, что все социальные и социально-психологические детерминанты нарушений уставных правил взаимоотношений военнослужащих (экономические, идеологические, информационные, воспитательные, культурные и др.) обусловлены наличием дефектов правового регулирования некоторых сфер жизни нашего общества.

В немалой степени детерминирует неуставные отношения и социальная напряжённость. Являясь относительно самостоятельным феноменом общественной жизни, социальная напряжённость существенно влияет на поведение людей как в гражданском обществе, так и Вооружённых Силах Российской Федерации. К моменту призыва молодой человек достаточно чётко осознаёт свою социальную невостребованность и незащищённость. На этом фоне формируются или приобретают устойчивость такие качества, как эгоцентризм, равнодушие к проблемам других людей, социальная пассивность. Кроме того, социальная напряжённость формирует крайне негативное эмоциональное состояние у призывников, проявляющееся в постоянном немотивированном страхе, тревожности, раздражительности, озлобленности, даже агрессивности [68]. Не случайно многие отечественные и зарубежные криминологи, анализируя агрессивное поведение, связывают его с состоянием аномии, отчуждённости, страха за собственное существование. «Мы полагаем, - пишут исследователи, - что убийцы и другие насильственные преступники - это, лица с повышенной тревожностью, если понимать тревожность как ощущение угрозы своему бытию и постоянную готовность оборонять его» [83]. Несомненно, что призванный на военную службу молодой человек с подобными личностными характеристиками привносит в воинский коллектив отрицательные психологические установки, негативно влияющие на формирование морально-психологического микроклимата всего коллектива.

Неуставные отношения как неформальная система доминантных отношений не являются порождением исключительно воинской среды. Общесоциальные причины данных криминальных проявлений создают условия возникновения таких отношений и в гражданском обществе. Более того, факты существования неуставных отношений первичны именно для гражданского общества и присутствуют в детских домах, профтехучилищах, даже микросреде студентов высших учебных заведений.

Большая часть криминогенных качеств и навыков военнослужащих - нарушителей уставных правил взаимоотношений, являющихся первопричиной их противоправных деяний, - закладывается, формируется и приобретает устойчивость ещё до призыва на военную службу.

В начале 90-х гг. финансирование боевой подготовки было недостаточным. В настоящее время положение дел в сфере финансирования боевой подготовки в Вооружённых Силах Российской Федерации коренным образом изменилось в лучшую сторону. Эту закономерность отмечают многие военнослужащие, проходящие военную службу. Наконец мы начали заниматься тем, чем обязаны заниматься военные, - боевой подготовкой. Исторический опыт свидетельствует, что армия, которая не воюет (в нашем случае - не занимается боевой подготовкой в необходимом объёме), рано или поздно начинает разлагаться как морально, так и идеологически.

Без социальных «инвестиций в военнослужащих», без повышения престижа военной службы, увеличения денежного довольствия, упрочения гарантий социальной защиты, решения жилищной проблемы будет весьма сложно обеспечить выполнение задач, стоящих перед Вооружёнными Силами Российской Федерации сегодня и в будущем. «Переход на инновационный путь развития, - отметил В.В. Путин, - связан, прежде всего, с масштабными инвестициями в человеческий капитал». По словам В.В. Путина, «социальная проблема военнослужащих уже давно «перезрела» и приобрела характер общегосударственной». Морально-психологический климат среди всех категорий военнослужащих в 2007 г. изменился в лучшую сторону. Возрос уровень доверия военнослужащих к мероприятиям, проводимым военно-политическим руководством по социальному развитию страны, это подтверждает Социологический центр Вооружённых Сил Российской Федерации, который ежегодно проводит в войсках (силах) мониторинговые исследования, результаты которых используются не только органами военного управления, но и органами государственной власти в интересах совершенствования системы социальной защиты военнослужащих, граждан уволенных с военной службы, и членов их семей. Результаты проведённого мониторинга свидетельствуют о том, что, несмотря на некоторые позитивные тенденции в военно-социальной сфере, социальные проблемы Вооружённых Сил Российской Федерации приобрели системный и глубинный характер, требуют разработки качественно иных подходов к их решению и обеспечению новых жизненных стандартов.

В этой связи показательно, что почти три четверти (до 73%) военнослужащих в той или иной степени высказали неудовлетворение своим существующим социально-экономическим положением [97].

Недостатки правового обеспечения военно-административной сферы организации борьбы с нарушениями уставных правил взаимоотношений между военнослужащими проявляются в следующих моментах:

1. Устарела система комплектования армии и флота на основе двухразового ежегодного призыва, введённая в 50-х гг. XX века. Одним из недостатков действующей системы комплектования Вооруженных Сил Российской Федерации, крайне отрицательно влияющим на процесс формирования позитивных межличностных отношений между военнослужащими, на наш взгляд, является призывной возраст. Как известно, на сегодняшний день призыв на военную службу осуществляется с 18 лет. Срок прохождения службы в Вооружённых Силах Российской Федерации уменьшился до 12 месяцев. Психологи утверждают, что человек как личность формируется к 21 году, а период основной социализации заканчивается к 26 годам. Отсутствие жизненного опыта, несложившаяся психика, аморфность и неустойчивость системы личностных ценностей и принципов, неумение прогнозировать последствия своего поведения - вот далеко не полный перечень негативных следствий раннепризывного возраста, нередко являющихся детерминантами преступного поведения военнослужащих.

2. Основные нормативные документы, регулирующие большую часть воинских отношений, - общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации, которые были утверждены Указом Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 г. № 1495 и с 1 января вступили в силу, требуют внимательного анализа и внесения существенных изменений. Не подвергая анализу весь спектр недостатков действующих уставов, основную проблему применительно к рассматриваемой сфере мы видим в заложенных в ДУ ВС РФ противоречиях между объёмом обязанностей командира по поддержанию воинской дисциплины, его реальными возможностями (правами) по выполнению этих обязанностей и ответственностью за ненадлежащее их выполнение. Рассматриваемая проблема заключается даже не в объёме обязанностей командира (хотя ст. 6 ДУ ВС РФ устанавливает девятнадцать обязанностей командира по поддержанию высокой воинской дисциплины, что уже само по себе вызывает сомнение в эффективном одновременном их исполнении), а в недостаточной конкретизации, размытости этих обязанностей.

С учётом положений ч. 2 ст. 8 ДУ ВС РФ об ответственности командира за необеспечение необходимых условий для соблюдения воинской дисциплины данная правовая аморфность позволяет обвинить командира в невыполнении своих обязанностей в случае практически любого правонарушения его подчинённых. Тем самым, по нашему мнению, нарушается основополагающий правовой принцип: вина командира в проступке подчинённого должна быть доказана, а не резюмирована, как это позволяет делать сейчас ДУ ВС РФ.

Данный тезис подтверждается дисциплинарной практикой современных Вооруженных Сил Российской Федерации. Несмотря на требование ч. 3 ст. 8 ДУ ВС РФ о недопустимости ответственности командира за преступления, происшествия и проступки подчинённых, не являющиеся прямым следствием деятельности командира или непринятия им мер по их предупреждению, порочная практика дисциплинарной ответственности командира за нарушения подчинённых до сих пор полностью не изжита. Причины этого вполне очевидны: практически любое происшествие или проступок подчинённого в сфере воинской дисциплины можно увязать с невыполнением командиром требований вышеуказанной ст. 6 ДУ ВС РФ, вследствие крайне обобщённого характера этой нормы.

Складывается парадоксальная ситуация: когда командир в любом случае несёт ответственность за проступок подчинённого, то либо он не знал о склонности того к совершению преступления (а командир обязан изучать личные качества подчиненных (ч. 1 ст. 6 ДУ ВС РФ)), либо, если знал, не воспитывал его должным образом и не принимал мер к предотвращению преступления (ч. 3 и 4 ст. 6 ДУ ВС РФ), так как преступление всё же было совершено. Подобная «универсальность» правовых норм на практике приводит к сокрытию командирами имеющегося негатива, попустительству правонарушителям, скептическому отношению к своим должностным обязанностям и службе в целом. Особой критики заслуживают и противоречия между объёмом обязанностей командира и объёмом его дисциплинарных полномочий (поощрения и взыскания, которые он может применять к подчинённым), возникают большие сомнения в возможности эффективного воспитания и управления личным составом при реальном отсутствии у командира мер реагирования на поведение подчинённых. Большинство мер поощрения, которые может применять командир (награждение грамотами, личной фотографией военнослужащего, объявление благодарности и др.), отчасти потеряли свою мотивирующую силу вследствие изменения общественно-экономических отношений нашего общества, а полномочия командира по применению дисциплинарных взысканий к правонарушителям вообще не выдерживают никакой критики. В настоящее время предусмотренные ДУ ВС РФ меры взыскания, применяемые к военнослужащим по призыву, практически не способны повлиять на поведение правонарушителя. Например, выговор и строгий выговор никоим образом не изменяют порядка прохождения правонарушителем военной службы, не порождают каких-либо ограничений по службе и не влекут даже моральных последствий для нарушителя дисциплины.

Лишение очередного увольнения также достаточно неэффективная мера по причине того, что военнослужащие по призыву (за исключением курсантов первых и вторых курсов военно-учебных заведений) пользуются этим правом достаточно редко, особенно первые полгода службы.

С 1 января 2007 г. вступили в силу Федеральный закон «О судопроизводстве по материалам о грубых дисциплинарных проступках при применении к военнослужащим дисциплинарного ареста и об исполнении дисциплинарного ареста» от 1 декабря 2006 г. № 199-ФЗ и Федеральный закон от 4 декабря 2006 г. № 203-ФЗ, внёсший дополнения в Федеральный закон от 27 мая 1998 г. «О статусе военнослужащих». Нововведения вышеназванных законов направлены на ликвидацию некоторых пробелов, которые возникли в последние 15-16 лет в части обеспечения дисциплинированного поведения военнослужащих. По мнению определённой части военнослужащих, отсутствие данной меры дисциплинарного воздействия не позволяло командирам эффективно влиять на поведение отдельных недисциплинированных военнослужащих. Как представляется автору, рассматривать дисциплинарный арест в качестве панацеи не следует. Нарушения во взаимоотношения между военнослужащими были предопределены в первую очередь не качеством военного законодательства, а его тотальным неисполнением. К тому же уровень сознания значительной части подчинённых, в силу сложившегося негативного отношения к военной службе, существенно снизился, и они не стремились выполнять правовые предписания и распоряжения командиров. Для преодоления сложившегося положения был выбран самый короткий путь - изменение законодательства. Наметившаяся противоречивость требует дальнейшего анализа правовых норм, выявления причин и выработки рекомендаций по их совершенствованию.

3. Наряду с вышеуказанными проблемами, неполнотой правовой базы обусловлено также отсутствие специальных военных органов, выполняющих оперативно-розыскные функции. Для повышения раскрываемости преступлений и превентивного выявления готовящихся общественно опасных деяний в мировой практике борьбы с преступностью существует система соответствующих полицейских структур: служба криминальной разведки, структуры наружного и электронного слежения, подразделения захвата и т.д. Практически все армии мира располагают структурами, имеющими подобные функции. В России же на сегодняшний день единственным органом, профессионально занимающимся выявлением криминала в Вооруженных Силах, является военная прокуратура. Однако её деятельность в этом направлении не всегда достаточно эффективна, и многие преступления остаются невыявленными. В соответствии с действующим законодательством прокуратура может осуществлять лишь координацию розыска и надзор за этой деятельностью. Проблема в том, что военной прокуратуре в рассматриваемом вопросе практически не за кем надзирать и некого координировать, так как в Вооруженных Силах Российской Федерации отсутствует аналог «гражданского» уголовного розыска. Розыскные функции выполняют либо органы контрразведки, либо войсковые офицеры (дознаватели). Причем следует отметить, что в настоящее время в наших Вооруженных Силах практически отсутствует чётко налаженная оперативная работа военной контрразведки по выявлению фактов неуставных взаимоотношений. Военные контрразведчики объясняют своё бездействие в этом направлении тем, что они призваны выполнять иные задачи (борьба с терроризмом, незаконным оборотом оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, наркотических средств, психотропных веществ и др.). Вышеизложенное позволяет с уверенностью утверждать, что для проведения оперативно-розыскной деятельности в войсках необходим специальный орган, главной целью которого стало бы выявление и пресечение правонарушений военнослужащих (в том числе неуставных взаимоотношений), - военная полиция [5].

4. Низкая эффективность работы военной прокуратуры по предупреждению рассматриваемых преступлений и оказанию превентивного воздействия на существование неуставных отношений путём эффективной следственной практики, безусловно, является значительным фактором устойчивости рассматриваемого военно-криминального феномена. Проявляются недостатки данной деятельности военной прокуратуры в нескольких аспектах. Во-первых, нет тесного взаимодействия органов военной прокуратуры и командования поднадзорных воинских частей, при желании можно выявлять на порядок больше преступлений рассматриваемой категории, чем выявляется в настоящее время. Во-вторых, оставляет желать лучшего методика расследования преступлений, совершённых на почве неуставных отношений. В частности, отсутствие реальной и действенной системы защиты свидетелей и потерпевших приводит к нежеланию военнослужащих по призыву давать показания, изобличающие их сослуживцев. Доходит до парадоксов, когда в одной части, а иногда и в одной роте, служат и обвиняемый, и потерпевший со свидетелями. Причиной является то обстоятельство, что основной мерой пресечения, используемой следователями военной прокуратуры по рассматриваемой категории дел, является надзор командования. Попытка некоторых следователей защитить потерпевших от посткриминального воздействия в большинстве случаев обречена на провал из-за отсутствия правового механизма решения данной проблемы.