Этническое самосознание личности в эпоху интенсификации интеграционных процессов (на материале исследования народов Дагестана)

До недавнего времени геополитическое положение Дагестана рассматривалось исключительно в плане развития международных связей республики. Но сегодня, будучи приграничной республикой, по территории которой проходят пути, связывающие Европу с Азией, Север с Югом, Дагестан представляет интерес как транзитный узел. А в связи с открытием в акватории каспийского бассейна больших запасов нефти, - как нефтяной резервуар, привлекающий интересы зарубежных стран. Дагестан непосредственно соприкасается с государствами (Азербайджан и Грузия), которые не столько ориентируются на Россию, сколько на Запад и Восток, особенно на США и Турцию. Все это усиливается экономической и духовной экспансией зарубежных стран на постсоветском пространстве. Такое новое геополитическое положение детерминирует нынешнюю сложную, описанную нами выше социально-политическую ситуацию, и таит в себе определенные угрозы национальной безопасности России в целом (Г.Г. Османов, 1999).

В этих условиях возрастает роль республики в обеспечении безопасности страны на южном стратегическом направлении. Дагестан превратился в один из ключевых регионов кавказского геополитического пространства. И несмотря на то, что этнополитическая ситуация в Дагестане квалифицируются этнопсихологами, как ситуация «фрустрационной напряженности» (Г.У.Солдатова, 1998), различные по языку и культуре народы Дагестана, благодаря взаимной заинтересованности в сотрудничестве, в конечном итоге отвергли ближневосточную модель этноконфессионального развития, лишенную эффективных механизмов обеспечения межэтнического и межконфессионального мира. Дагестанские народы осознают свою ответственность за собственную судьбу и судьбу народов России.

Глава III, - «Методы исследования этнического самосознания народов, проживающих в условиях исторического полиэтнического окружения», - посвящена проблеме диагностики исследуемого феномена, принципам и схемам (организационным вариантам) исследования.

Этнопсихология изучает особенности психического склада тех или иных этнических общностей, этнически обусловленные формы отражения и реакции на воздействие внешнего мира. В функционировании этносов важнейшая роль принадлежит этническому самосознанию, осознанию членами каждого этноса своей специфической общности и отличия от «других».

Методологические проблемы исследования этнического самосознания в определенной степени отличаются от таковых при изучении личностного самосознания: к разным этносам необходимо подходить «со своей меркой»; гипотетически можно предположить, что они находятся на разных уровнях развития, которым соответствуют разные диагностические подходы.

В качестве основных ориентиров, позволяющих реконструировать модель этнического самосознания в нашем исследовании взяты пять звеньев, определяющие ценностные ориентации личности и формирующие ее самосознание.

1. Имя собственное, как социальный знак и индивидуальное значение.

Имя нерасторжимо с местоимением «Я», с физическим обликом, с индивидуально-духовной сущностью человека. Имя - это кристалл, который наращивает на себя структуры самосознания личности.

2. Притязание на признание - одна из основных категорий психологии личности. Притязания на признание включают ценности той этнической общности, к которой принадлежит личность и в которой она претендует на признание через обычаи, традиции, ритуалы, религию и т.д.

3. Половая идентификация, которая зависит от многих составляющих: от степени соответствия физического, телесного облика идеальному облику мужчины или женщины, признанных в данном конкретном обществе.

4. Психологическое время личности - это отношение человека к его прошлому, настоящему, будущему. Вместе с тем психологическое время включает в себя прошлое, настоящее и будущее этноса, государства, и человечества в той мере, в которой конкретный человек вмещает в индивидуальном сознании национальную и общечеловеческую культуру.

5. Психологическое пространство личности - индивидуальное переживание себя во всех сущностях пространства бытия: в пространстве природных, предметных, образно-знаковых и социальных реалий, а также в реальности внутреннего пространства.

Все перечисленные звенья структуры этнического самосознания человека выстраиваются во внутреннем психологическом пространстве в соответствии с позицией самого человека и позволяют ему стремиться адекватно воспринимать свой уникальный путь. Эмпирическое исследование перечисленных звеньев этнического самосознания позволяет рассмотреть изучаемый феномен под различными ракурсами: психологическим, социальным, культурным и политическим, так как именно на пересечении этих составляющих и формируется этническое самосознание.

В контексте исторического и этнического самосознания структурные звенья получают свое специфическое наполнение. Понимание тенденций этого наполнения самосознания дают возможность диагностировать и проводить коррекционную работу не только с отдельным человеком, имеющим свои индивидуальные проблемы, но и с этносом в целом, когда возникают проблемы, связанные с этническими комплексами неполноценности, этническим капсулированием, этнической агрессией и пр. В.С. Мухина заложила основы принципиально нового направления этнопсихологии: изучение этнического самосознания через структурные звенья, - в частности, через анализ особенностей содержательного наполнения каждого из звеньев в зависимости от этноса (В.С. Мухина, 1985; 1998; 2007).

Универсальность структуры самосознания была выявлена В.С. Мухиной при изучении этнографических и этнопсихологических данных мировой науки, и подтверждена специальными исследованиями, проводимыми под ее руководством многочисленными учениками в России и за рубежом (Африка - А.И. Усман (Чад), М. Огнин (Бенин), Д.Н. Шино (Намибия); Азия - С.Дасгупта (Индия), Ле Куанг Шон (Вьетнам), Ц. Лю (Китай); Америка - О. Мендес (Колумбия); Европа - М.А. Варданян (Армения), Т.Ц. Дугарова (Бурятия), З.И.Айгумова, З.М. Гаджимурадова (Дагестан), А.А. Иванова (Адыгея, Краснодарский край), А.М. Кушнир, (Крайний Север) и др., представителей разных конфессий - мусульман, христиан, конфуцианцев, язычников родовой культуры).

В диссертации описаны наиболее известные и новые методы диагностики этнического самосознания, среди них: тест культурно-ценностных ориентаций Дж. Таусенд - Л.Г. Почебут; методика структурированного психологического этнофункционального интервью (А.В. Сухарев); опросник для диагностики типологии этнической идентичности (С.В. Рыжова, Г.У. Солдатова); опросник этнической идентичности (С.А. Баклушинский, Н.Г. Орлова); этнопсихологический опросник (адаптированный вариант Л.М. Дробижевой, Г.В. Старовойтовой, В.В. Пименова); анкета Е.И. Кобахидзе; методика этнических стереотипов Д. Катца и К. Брейли; шкала социальной дистанции Э. Богардуса; идеографические методы.

Далее описаны психометрические данные использованных в работе методик. Представлена процедура исследования в виде однозначного алгоритма, включая процедуру обработки данных, а также статистически обоснованные методы подсчета. Описаны принципы построения методик (всего десять) диагностики морального самосознания, таких как методика диагностики ценностных ориентаций, методика «образ достойного человека», методика «этика трудовых отношений». Отдельно подробно описаны и обоснованы проективная методика диагностики структурных звеньев самосознания (В.С. Мухина), метод включенного наблюдения и анкетирования, рефлексивный самоотчет: «В чем я вижу смысл своей жизни», экспресс диагностика стратегии поведения в условиях аккультурации (Дж. Берри).

Применение статистических приемов во многом определяется тем, каким образом фиксируется наличие и/или выраженность признака, или используемыми в опросе шкалами. В подавляющем большинстве случаев для оценки согласия (или несогласия) с утверждением использовалась так называемая шкала Лайкерта. При шкалировании такого типа предполагается, что отдельные задания монотонно связаны с измеряемым аттитюдом.

В некоторых случаях (при проведении проективных методик, качественного анализа свободных ответов) приходится проводить своего рода дискурс-анализ, который требует поиска заданной единицы анализа в многозначном сообщении. Надежность интерпретации в данном случае повышалась так называемой исследовательской триангуляцией; наблюдение (интерпретация) одного исследователя дополняются наблюдениями нескольких исследователей за одним и тем же событием.

Статистические модели и методы обработки данных. Прежде всего, обосновывается величина выборки. Использовались «необходимо достаточные» выборки (от 100 человек в этносе, примерно поровну мужчин и женщин), кроме некоторых качественных исследований, в которых величина выборки несколько меньше.

Для типологии этносов и наглядной демонстрации их близости друг другу использовалась процедура кластерного анализа.

Критерий Стьюдента (t - критерий; или Т-тест) оценивает не степень близости двух средних как таковую, а рассматривает эту близость с точки зрения отнесения или неотнесения ее к случайной (при заданном уровне значимости). Сравнительная характеристика решений, проведенных с помощью двух статистических методов - параметрического Т-Теста (критерия Стьюдента) и непараметрического U - критерия Манна-Уитни, показывает их принципиальное сходство. Проверка на нескольких выборках дает сходные результаты: в целом, результаты двух критериев сравнимы, между ними нет принципиальных различий. Поэтому в дальнейшем использовался Т-Тест, не имеющий ограничений по численности выборки.

Одним из основных при обработке проективных методик является критерий Х² (хи - квадрат), он применяется для анализа таблиц сопряженности номинальных признаков (частот двух распределений). С его помощью в нашем случае можно определить, зависит ли структура ответов (соотношение реакций) в целом от пола отвечающего, от этноса фрустрируемого персонажа и т.д. Для сопоставления двух разных выборок по частоте встречаемости эффекта (здесь - отдельной реакции) использовался критерий Фишера - ц* (угловое преобразование Фишера). Ограничения критерия Фишера только в нижней границы выборки. Для сравнения двух относительных частот в рамках одной группы использовался критерий, предложенный Л. Закс.

В главе IV - «Результаты эмпирических исследований этнического самосознания коренных дагестанцев» - обобщаются результаты изучения особенностей этнического самосознания дагестанцев (аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин и лакцев) старшего и младшего поколений; анализируются данные диагностического исследования.

Анализ результатов исследования этнического самосознания дагестанцев методом включенного наблюдения и анкетирования показал, что в первое десятилетие XXI века самосознание современных дагестанцев интенсивно направленно на обычаи, традиции, обряды своей общности и имеет свои особенности.

Изучаемые нами аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины и лакцы - коренные жители Дагестана. Осознание этногенетического родства и конфессиональной общности сближает эти народы, веками проживающие в едином геоисторическом пространстве и имеющие общие формы хозяйствования. Однако, несмотря на этноинтегрирующую роль адатов (обычаи предков), внедренных мусульманской религией и сохранившихся со времен язычества, этносы различаются по целому ряду признаков: языку, территории проживания, специфике внутриэтнических обычаев, культуры и быта.

Специфика самосознания дагестанцев находит выражение в рефлексии относительно таких структурных звеньев, как имя, притязание на признание, половая идентификация, социально-нормативное пространство личности.

Этническое самосознание старшего поколения проявляется, прежде всего, в традиционном отношении к имени собственному. В культуре дагестанцев сохранен первичный антропонимический фонд, утраченный большинством европейских народов, и элементы языческого отношения к имени (перемена имени в случае болезни ребенка, передача имен по наследству; имена-обереги; имена-ограничители). При этом семья идентифицирует носителя конкретного имени со всеми родовыми предками-тезками. Отношение к имени, как к внутренней сущности человека и как к символу бессмертия наиболее экспрессивно выражены в словах проклятий: «Чтоб сам умер и имя вместе с тобой умерло!» (кум.); «Чтоб имя твое на камне написали» (дарг.).

Специфика притязаний на признание у дагестанцев выражается в знании и соблюдении внутриэтнических норм и порядка традиционного поведения. Притязают на внутриэтническое признание через язык, через ценностное отношение к полу, к семье, к роду, через статус, материальное благосостояние, соблюдение религиозно-обрядовой жизни, через традиционные нормы гостеприимства, уважение старших, почитание родителей, взаимопомощь, образование, спорт.

Социальное признание идет и через специфику традиционной половой идентификации, жестко детерминированную стереотипами мужского и женского поведения. Своеобразие половой идентификации выражается в традиционном магометанском воспитании детей, предполагающем неравенство полов: мальчиков воспитывают в духе превосходства и исключительного положения в семье, а девочки дискриминируются.

Социально-нормативное пространство личности обеспечивает внутри - и межэтническую интеграцию этносов. Притязание на признание осуществляется и на уровне межличностного общения на внутри - и межэтническом уровнях, основанных на общедагестанских адатах (обычаи предков).

Самосознание аварской, даргинской, кумыкской, лезгинской и лакской молодежи несет в себе тенденции традиционности

Имя для дагестанской молодежи имеет личностный смысл и несет в отдельных случаях религиозно-традиционную нагрузку. Молодежью также лояльно принимаются имена привнесенные (различного происхождения), что говорит о готовности к интеграции с ценностями мировых цивилизаций.

Притязание на признание так же, как и у взрослых, выражается в знании языка, обычаев, традиций обрядовой жизни своей общности. Важной особенностью и общей характеристикой этнического самосознания части изучаемых нами молодых дагестанцев можно считать существенное увеличение конфессионального компонента в их представлениях, что выражается в ценностных ориентациях, открытых высказываниях о смыслах жизни, в поведении, в выраженной внешней знаковой представленности: ношение мусульманской одежды, специфика мышления, речи и поведения.

Половая идентификация у молодых аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин и лакцев выражается в наличии жесткой половой дифференциации, определяющей и регулирующей отношения между представителями полов, чьи функции детерминированы традиционными представлениями о роли и месте мужчины и женщины. У дагестанцев мужчина - «столп дома», продолжатель рода, смелый, независимый, заботливый муж, отец, защитник семейного очага, Родины. В женщине ценится скромность, терпеливость, покладистость, хозяйственность, жена, мать. В отличие от старшего поколения, в самосознании молодого поколения представлены как стереотипные традиционные представления (неравноправие полов), так и требования современной жизни (сегодня образование придает не только юноше, но и девушке особый статус). Городские девушки с высшим образованием претендуют на эмансипацию. Самостоятельность, независимость, профессионализм, образование, карьера, интересная работа и жизнь за границей составляют сегодня основные смыслы и ценности современных дагестанских девушек.

Специфика бытия в социально-нормативном пространстве заключается в том, что для исследованной нами молодежи Дагестана характерна ориентированность на свою этничность, которая актуализирует в их сознании сущностные характеристики этноса (исконная культура, ценностные ориентации). Соответственно права и обязанности молодежи исходят от установленных традиционных нормативов поведения (шариат - обычное право). Права человека, по сложившемуся менталитету большей части дагестанского общества, отчуждены от европейских представлений и существуют в социально-нормативном пространстве как некая абстракция, в то время как обязанности заключаются в соблюдении тех норм, выполнение которых приводит к признанию в обществе.

Специальное исследование авто- и гетеростереотипов молодежи по линии приписывания характерных признаков «своему» и «другому» этносу выявило те же тенденции, что и у старшего поколения: высокий уровень самоприятия, направленность на свой этнос. Чувство вероисповедальной общности и близкого этнического родства, похожесть по многим психическим свойствам и знание традиционных норм межличностного межэтнического общения являются основными признаками высокой степени взаимоприятия и толерантности по отношению друг к другу. Межэтническая напряженность существует подспудно, как и у всех этносов, исторически сопряженных в едином геополитическом пространстве, и открыто возникает при стремлении молодежи к межэтническим бракам. Сохранена эндогамия, которая обеспечивает естественное обособление, самосохранение этих этносов.

Исследование фрустрированности структурных звеньев самосознания аварской, даргинской, кумыкской, лезгинской и лакской молодежи Дагестана в контексте межэтнических отношений методом депривации структурных звеньев самосознания выявило зависимость социальных реакций от традиционного стиля общения и воспитания.

При депривации со стороны взрослого (педагога) молодежь проявляет игнорирующий тип реакций в сочетании с адекватно - лояльным, который свидетельствует о том, что в ситуациях взаимодействия со старшими современные юноши и девушки ориентированы на поведение, опирающееся на традиционные конвенциональные нормы и этнические эталоны. Негативная оценка со стороны взрослого вызывает демонстративное обособление. Часть молодежи (чаще юноши) прибегает к крайней форме обособления - агрессии.

Здесь депривирующий педагог теряет в глазах подростка конгруэнтность, полное соответствие самому себе. В Дагестане, где обычай уважения старших относится к одному из самых значимых и способствующих стереотипизации поведения, неаргументированные поступки со стороны старшего поколения могут вызывать у молодых людей бурные реакции.

При депривации со стороны значимого взрослого «другого» этноса агрессия более выражена. Значимый взрослый, действия и замыслы которого неясны для подростка, не воспринимается им как «безопасный» человек. Защищая свою этническую идентичность, подросток реализует базальную потребность в признании и самоуважении. Очевидно, в реализации потребности в признании лежит глубокая потребность в безопасности.

При депривации со стороны родителей молодежь проявляет игнорирующие, адекватно - лояльные и пассивные формы поведения, контролируя свое поведение в соответствии с традициями почитания родителей. Агрессия на родителей практически не направляется.

В Дагестане традиционно с детского возраста через подражание в реальной жизни формируются устойчивые привязанности индивида к родителям и близким родственникам. Эти привязанности в дальнейшем ограничивают свободу его действий и регламентируют в целом поведение. Жесткие нормативы долженствования и сдержанности работают наиболее мощно в отношении родителей.

Максимальное количество агрессивных реакций, направленных на сверстников, говорит о субъективной значимости тех структурных звеньев, которые оказались особо сенситивными к депривации: имя, притязание на признание, половая идентификация, перспективы личности.

Здесь мы подчеркиваем, что агрессия для дагестанских юношей является, с одной стороны, формой подтверждения статуса мужчины в его традиционном понимании, а с другой стороны, - формой адаптации к современным историческим и социокультурным условиям.

Исследование показало, что имеется выраженная степень гендерных различий распределения типов реакций в ситуации фрустрации.

В целом гендерные различия наблюдаются практически во всех сериях и у всех исследованных этносов. Различия достоверны на 1% (Р <0,01) и 0,1% (Р<0,001) уровнях значимости. Только у даргинцев юношей и девушек практически одинаковая структура реакций на преподавателей «своего» и «чужого» этносов, и у лакцев на родителей.

Сравнения отдельных реакций на отдельные персонажи выявили, что в целом у женщин выше число игнорирующих реакций и весьма выражена относительно низкая частота агрессивных реакций. У лезгин эти различия проявляются только на уровне тенденции.

Гендерные особенности проявления адекватно - лояльных реакций выражены только у аварцев и лезгин. В обоих случаях практически во всех сериях они присущи чаще мужчинам, чем женщинам. Неадекватно - лояльные реакции скорее присущи женщинам, чем мужчинам. Однако, у лезгин - это скорее мужская реакция.

При сравнении реакций на отдельные персонажи выявлена универсальная форма: на сверстников «своего» и «чужого» этносов у мужчин достоверно больше агрессии, у женщин - игнорирования у всех этносов. Менее выражена схема, в которой на преподавателя «чужого» этноса женщины дают больше игнорирующих реакций, но меньше адекватно - лояльных.

В процессе исследования были выявлены этнические особенности. Анализ реакций в целом по сериям показывает, что у мужчин явно отличаются от других этносов лезгины, остальные этносы стоят друг к другу весьма близко. В целом не отличаются друг от друга аварцы, даргинцы и кумыки, несколько далее от них - лакцы и только лезгины стоят особняком.У женщин при той же схеме сравнения видно, что этносы стоят на большем удалении друг от друга.

Межэтнические сравнения реакций на персонажи выявили, что в большинстве случаев реакции на преподавателей «своего» и «чужого» этносов отличаются (достоверно на 1% и 0,1% уровнях значимости).

На сверстников «своего» и «чужого» этносов реакции практически идентичны или отличия очень незначительны (на 5% уровне значимости). Полагаем, что эта особенность молодежного самосознания связана с возрастной повышенной чувствительностью к социальным влияниям, даже когда эти влияния перекрещиваются с мощными силами, действующими в направлении их идентификации с их собственной этнической группой. Отсутствие базы для предрассудков, предубеждений и конфликтов в отношении друг друга закладывается в детстве, и эта чувствительность к социальному окружению остается на всю жизнь. Выдвижение на первый план общих ценностей, взглядов и интересов приводит к исчезновению тенденций противопоставления членов различных общностей и снижению значимости этнических стереотипов.

По соотношению реакций на фрустрирующие персонажи, межэтнических особенностей не наблюдается; этносы весьма близки друг к другу. Хотя стоит обозначить, что данное сравнение весьма приблизительное, основано на сравнении серий целиком. Однако, детальное сравнение каждого этноса с другим по отдельным реакциям крайне громоздко и не является приоритетным в контексте всего исследования в целом.

Таким образом, дагестанские юноши и девушки проявляют выраженную фрустрированность при депривации имени, притязаний на признание, половой идентификации и перспектив личности, что говорит об их ценностном отношении к своему этническому «Я».

Анализ результатов исследования морального самосознания (ценности, моральные дилеммы и суждения, представление о добродетелях и пороках; моральное сознание в сферах трудовых и семейных отношений, биоэтики и экологической этики) дагестанцев показал, что в целом можно сделать определенные выводы о культурных особенностях аксиологии морального сознания дагестанцев. Подтверждается, хотя в очень незначительной степени, большая приверженность дагестанцев, по сравнению с русскими (прежде всего у женщин) принципу талиона («око за око»). Достаточно выражена склонность подразделять людей на категории, в том числе на «своих» и «чужих». Также выражен социальный мотив дагестанцев (главным образом, мужчин) вести себя порядочно, поскольку все люди ждут этого друг от друга. И проявляется выраженное стремление не нарушать правил и приличий, даже если с ними нет согласия. Если говорить о способах решения моральных дилемм в двух сравниваемых культурах, то русские (студенты) безусловно, являются большими «иезуитами» по сравнению с дагестанскими; цель у них чаще и больше оправдывает средство.

Можно сделать вполне однозначные выводы о специфике норм тактичности в двух сравниваемых культурах. Русская молодежь, безусловно, свободнее в самовыражении, хотя часто это затрагивает личностное пространство других людей. У них свои ограничения: они против фамильярности, «нежданными гостями» быть не хотят. Иными словами, хотя нормы тактичности в целом строже у дагестанской молодежи, в некоторых случаях, по европейским меркам, деликатнее русские.

В дагестанской культуре образ достойной женщины более сдержан, женщине не надо особенно стремиться к достижениям. Основная идея русских, которая отличает их от дагестанских, - предоставить свободу женщинам на всех уровнях - в общении, в самореализации, но одновременно от нее ждут большей ответственности и самостоятельности. Разногласия относительно достоинств мужчины в двух культурах лежат в плоскости его успешности. Если мужчинам Дагестана больше предписывается успех и честолюбие в материальной и социальной состоятельности, то русским - в самореализации. Вплоть до того, что сами русские мужчины считают «жизнь по собственным законом» чуть ли не достоинством. В целом, для дагестанцев (особенно для женщин) смыслы и цели жизни больше, чем для русских, лежат в социальной плоскости: удачно выйти замуж, занять достойное положение в обществе для дагестанок явно важнее, чем для русских женщин.

Анализ в целом показывает очень немного отличий мужских и женских представлений относительно норм поведения на работе в рамках одной культуры, но весьма значительное расхождение между культурами. В Дагестане руководитель является безусловным авторитетом для подчиненных. Дагестанцы отводят ему большие, чем русские, полномочия, и склонны к более авторитарному стилю взаимодействия. В целом у дагестанцев также очевиден больший индивидуализм в работе, стремление к личной, а не коллективной ответственности. В семейных отношениях, присущая представителям дагестанской культуры патриархальность, выражается в неравном распределении обязанностей (женщине - более мелкие, незначительные), предполагает главенство «мужчины-кормильца». Сохраняется тесная связь со старшими поколениями, уважаются традиции, семейные ценности. В модернизированной семье, характерной для представителей русской культуры, супруги имеют примерно равное распределение обязанностей. Нет как такового главы семьи, а также жесткой фиксации ролей, обязанностей. Оба супруга имеют относительную свободу, не существует жесткого контроля.

В вопросах медицинской этики в целом дагестанцы увереннее поддерживают общий принцип, состоящий в том, что жизнь человека - наивысшая ценность на Земле, даже если она мучительна. Этим объясняются все частные решения относительно абортов, эвтаназии, иных вопросов жизни и смерти. Хотя отношение к донорству, научным экспериментам, которые направлены на продолжение и поддержание жизни, скорее отрицательное. Вероятно, отношение к абортам и эвтаназии скорее вызвано не столь гуманизмом, сколько традиционным религиозным отношением к вмешательству в вопросы жизни и смерти - нельзя брать на себя роль Всевышнего. Христианство такого влияния, видимо, не оказывает. Русскими вполне допускаются аборты и эвтаназия, трансплантация. В целом их отношение к большинству проблем медицинской этики гораздо либеральнее позиции дагестанцев. Культурные особенности в отношении проблем экологической этики не выражены.

По свободным ответам мотивации моральных решений удалось выявить не только количественные особенности морального сознания двух культур. Стало очевидно, что в обоснованиях своих действий студенческая молодежь разных культур часто оперирует и разными категориями - разными ценностями и принципами. В дагестанской культуре чаще можно видеть партикуляризм в морали («свой» и «чужой» вызывают больший разброс реакций). Выражена идея мютюэлизма (обмена услугами), также распространен один из вариантов категорического императива И. Канта. Более распространены предписывающие универсальные суждения типа «это должны все и всегда». В ряде случаев дагестанцы чаще оперируют религиозными обоснованиями. Русских, с другой стороны, отличает в ряде случаев большее внимание к свободе самоопределения; соответственно, в первую очередь во внимание принимаются не столько долг, общество, другие люди, сколько самосознание, совесть, сохранение себя как личности. Межкультурные различия проявились также и в том, что у дагестанской молодежи более выражены гендерные особенности; они выявляются чаще и лучше выражены.

В результате сравнительного исследования двух культур - дагестанской и русской - можно прийти к общим выводам относительно морального самосознания. Прежде всего, рассмотренные нами этносы Дагестана практически не отличаются друг от друга ни в одном из аспектов морального самосознания - ни в ценностях, ни в решении моральных дилемм, оценке добродетелей и пороков, нормах тактичности и т.д. Что касается различий между сравниваемыми культурами, выявлено несколько очевидных различий. В решении моральных дилемм, в суждениях, моральных ценностях и принципах зачастую видно, что в культуре Дагестана присутствует партикуляризм - деление на категории объектов (или субъектов) морального отношения и действия. На плохих и хороших, друзей и незнакомых людей, или, в частности, на «своих» и «чужих», к которым применяются несколько разные моральные принципы. У русских такое разделение не выражено. Другой важной особенностью морального самосознания дагестанцев является традиционализм. Он во многом является механизмом, позволяющим сохранить свою идентичность, которая, в свою очередь, отчасти провоцирует строгое деление на «своих» и «чужих» с соответствующим феноменом «двойной морали». Следующий вывод исследования касается архаического по сути, традиционного для ряда религий принципа талиона, предполагающего месть. Большая, чем у русских, приверженность дагестанцев принципу талиона подтверждается, хотя в очень незначительной степени. В целом, мнение о врожденной «горской» мстительности сильно преувеличено.

Анализ результатов эмпирического исследования жизненных смыслов дагестанской молодежи показал, что на формирование смыслов дагестанской молодежи существенное влияние оказывают общественно-политические, экономические и социо-культурные условия, исторические и этнические установки и стереотипы.

Смыслы современной дагестанской молодежи в основном составляют цели обыденной повседневной жизни. Среди них также отмечается рост таких ориентиров, как профессиональный и личностный рост, стремление к власти, цивилизованная предприимчивость, а также потребительский эгалитаризм, отражающие тенденции современной эпохи.

Исторически сложившейся особенностью самосознания дагестанцев является этническая идентификация с собственно этнической группой, с полиэтнической дагестанской общностью и с обществом более высокого порядка - общероссийским государственным устройством. Молодежь является носителем этих традиций: дагестанские юноши и девушки видят реализацию своих жизненных целей в границах своей большой Родины - России.

Исследование позволяет условно разделить молодежь на две группы: на «традиционалистов»(76% от N=500) и «интегратистов»(24% от N=500).

«Традиционалисты» социально пассивны. Они в той или иной степени религиозны; отражают стремление «быть как все», их усилия направлены на достижение общепринятых целей и ценностей. Их характеризует стихийное следование стереотипам, подчинение общественным нормам, синкретичность ориентаций на духовное содержание жизненных смыслов. Такая позиция закрепляет традиции общественной жизни и стереотипно воспроизводит их из поколения в поколение.

Среди них выделяются: ортодоксальные исламисты и исламисты новой ваххабитской ориентации (17% от N=500). Проявляют ригидность и невосприимчивость к переменам общественной жизни. В основном эти молодые люди - выходцы из села. Исследование показало, что их жизненные смыслы сужены и лежат в основном в теологической и социальной плоскости. Один из их главных постулатов - неприятие европейской социокультурной цивилизационной модели развития человечества, противопоставление ей исламской. Акценты, на которые ориентируются исламисты крайнего толка в своих жизненных позициях - это установление шариата в Дагестане, присоединение к всеобщей умме, посвящение своей жизни исламу, избавление от всего, что не вписывается в рамки ислама. Как правило, они выбирают в условиях всеобщей интеграции - сепаратистскую стратегию поведения.

«Интегратисты» более творчески относятся к собственной жизни, особенно в условиях, когда их преобразующая инициатива приводит к социальным успехам. Они социально активны, идут смело и открыто навстречу идеям нового миропорядка. Среди них выделяются «прогрессисты», характерной особенностью самосознания которых является направленность на ценности индивидуалистической культуры с присущими ей чувством личности, личной свободы и прав перед этносом и государством. В условиях глобализации избирают интеграцию, как наиболее приемлемую и приоритетную стратегию поведения.

Анализ результатов исследования показал, что у молодого поколения Дагестана, несмотря на влияние тенденций нового времени, смыслы и цели жизни остаются фиксированными на адатах (древние обычаи предков). При этом меньшая по численности (одна четвертая исследованных), но значительная по степени воздействия часть молодежи готова также интегрироваться с новыми идеями и ценностями Западной Европы, США и Востока, что способствует расширению самосознания и обеспечивает безопасность личности в стремительно изменяющемся мире. Возрождение исламской и появление новой, ваххабитской идентификаций, составляют основную психологическую проблему развития самосознания дагестанцев в первую четверть XXI столетия.

Результаты исследования выбора стратегии поведения в процессе межэтнической аккультурации показывают, что распределение ответов у аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин и лакцев идентичны, значимых межэтнических различий не обнаружено.

В целом доминируют выборы, характеризующие установки на интеграцию (70,8% от N=1000), несколько ниже, в отдельных случаях даже на несколько порядков, сепарация (20,9% от N=1000). Остальные опции: ассимиляция и маргинализация - единичны.

Выявлены межгенерационные различия: молодые люди более склонны к интеграции (75,4% от n=500), чем взрослые (66,2% от n=500). Старшее поколение дагестанцев чаще избирает стратегию сепарации (28% от n=500), чем молодежь (21,8% от n=500). При этом отмечаем, что большая часть исследованных нами дагестанцев обоих поколений склонна глобализироваться со всеми остальным миром при условии сохранения своих исконных ценностей.

Исследование подтвердило гипотезу, поставленную нами в начале работу о том, что у молодежи в сравнении со старшим поколением в наибольшей мере проявляются разнонаправленные отклонения от традиционных ориентаций в сторону ценностных ориентаций, определяющих международную интеграцию и радикальный ислам ваххабитской ориентации. В то же время у старшего поколения, взращенного в условиях СССР, нет выраженного интереса к интеграции ценностей западных цивилизаций в современном понимании этого процесса.

Выводы

I. Самосознание дагестанцев фактически развивалось в постоянно возникающих экстремальных условиях. Дагестан - это место, где на протяжении веков выражено осуществлялись миграционные процессы, нашествия, военные действия и обнажались геополитические амбиции мировых конкурентов России.

Самосознание дагестанцев (аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин и лакцев) в условиях межэтнического взаимодействия в первое десятилетие XXI века преимущественно остается фиксированным на традициях, мифах, адатах (доисламские обычаи предков) и ценностях, связанных с исторически сложившейся общедагестанской межнациональной идентичностью.

Дагестанцы открыто отождествляют себя со своей этнической общностью через этноним, через пристрастное отношение к своей этничности, через идентификацию с именем собственным, через традиционные притязания на признание, традиционную половую идентификацию в контексте социально-нормативного пространства. При депривации указанных звеньев самосознания происходит выраженная фрустрация у всех этносов (обоих полов). Выявлены гендерные различия: у мужчин фрустрация проявляется преимущественно в агрессивных реакциях, у женщин - в игнорировании. При этом фрустрации подвержены все звенья самосознания, что говорит о ценностном отношении дагестанцев к своему этническому «Я».

II. В самосознание дагестанцев проникают новые ценности - продукт интенсификации интеграционных процессов. Сегодня дагестанцы, наряду с сохранением антропонимического фонда, подвластны влиянию глобализационных процессов. Это происходит через новые идентификации с именами собственными: и взрослые, и молодежь лояльно относятся к привнесенным именам различного происхождения; через притязания на признание: меняются приоритеты в одежде, вкусах, предпочтениях, появляются новые ценности и объекты профессиональных притязаний; через половую идентификацию: сегодня, наряду с жёстким мужским и женским разделением приоритетов, появляются тенденции к идентификации с западными моделями поведения мужчины и женщины.

III. Этническое самосознание личности дагестанца в современную эпоху интенсификации интеграционных процессов, изменяясь под влиянием внешних условий, в то же время в значительной мере определяется традиционными этнокультурными факторами: разные новообразования ценностно-ориентированных идентификаций взаимодействуют друг с другом по типу кругов Л. Эйлера, по модели конъюнкции. Модель предполагает множественность вариаций из идентификаций: с родом (этносом); с Дагестаном как с родственной в этнокультурном отношении социально-политической общностью (так называемая малая Родина); с Россией как большой Родиной; с мировым сообществом. В то же время осуществляется идентификация отдельного человека с самим собой как уникальной личностью. Модель конъюнкции, которая выстраивается в соответствии с внешними условиями многоуровневых идентификаций и внутренней позицией каждого человека как уникальной личности, показывает особенности самосознания личности с его этническим компонентом.

IV. Многоуровневая многоплановая структура, состоящая из взаимосвязанных между собой идентификаций - от этнической (родовой, джамаатской), межэтнической (общедагестанской) до общероссийской и в настоящее время - общепланетарной составляет основную особенность самосознания современных дагестанцев. Совершенствуясь в процессе истории на основе самоопределения этнической принадлежности через межэтнические отношения в ходе взаимодействия с представителями других этносов, живущих на сопряженных и общих территориях, народы Дагестана сегодня тяготеют к единой общей модели самосознания. В первую очередь осуществляется идентификация со своим этносом и этносами, проживающими в едином геоисторическом пространстве.

При этом возникающие типы самосознания личности дагестанца могут быть многовариативны, что объясняется выраженной разнонаправленностью ценностных ориентаций. Особенностью самосознания современных дагестанцев, на фоне расширения идентичности до масштаба общечеловеческих ценностей, является сохранение этнорегиональной, общедагестанской, общероссийской идентичностей, а также возрождение родовых, джамаатских ориентаций и выраженной идентификации в этой сфере.

V. Этническое самосознание дагестанцев характеризуется универсальным (общедагестанским) моральным сознанием, обусловленным общностью традиций, сложившихся в условиях одновременного повышенного конфликтогенного потенциала и вынужденной консолидации. Особенности морального самосознания дагестанцев зависят от этнокультурных ценностей: в культуре Дагестана особо выражены партикуляризм и традиционализм, которые обусловливают собой феномен двойной морали, способствующий сохранению многих, сложившихся в истории стереотипов, в том числе и негативных (кровная месть, эндогамия и пр.). В моральном сознании отчетливо выражены гендерные различия: они проявляются практически во всех категориях морального сознания - в ценностных ориентациях и принципах; в представлениях о мужских и женских достоинствах и пороках; в решении моральных дилемм; в представлениях о нормах тактичности; в особенностях моральных суждений в целом. Это касается всех аспектов морального сознания (этики профессиональной деятельности; этики семейных отношений; биомедицинской и экологической этики).

VI. Моральные суждения дагестанцев в основном исходят из принципа внешней зависимости поведения от общественного мнения и долга перед референтной (этнической) группой («Это должны все и всегда»; «Кто не живет для других, тот не живет для себя»; «Джигит умрет, а слово живет» и т.д.). Дагестанцы в своих суждениях достаточно часто (достоверно, по сравнению с русской выборкой) оперируют традиционными и религиозными обоснованиями («Мать - выше папахи»; «Сын - памятник отцу»; «Закон для всех людей - это закон от Всевышнего»). Выражена идея мютюэлизма (обмена услугами), также распространен один из вариантов категорического императива И. Канта (следует поступать только согласно такому правилу, которое могло бы стать всеобщим моральным законом).

Идея приоритета Я-концепции и сохранение себя как личности не является характерной для моральных суждений подавляющего большинства юношей и девушек Дагестана.

VII. Смыслы и цели жизни, как категории морального сознания, в целом отражают ценности традиционной родовой коллективистской культуры и лежат в социальной плоскости: удачно жениться (выйти замуж) и родить детей; построить дом; занять достойное место в обществе.

Анализ смыслов жизни дагестанской молодежи позволил разделить юношей и девушек на традиционалистов и интегратистов.

Традиционалисты составляют подавляющее большинство (три четверти) молодежи: они консервативны, ригидны, живут по алгоритму в условиях внешней зависимости поведения от общественнозначимых ценностей. Среди них - религиозные юноши и девушки, в число которых входят как умеренные, так и ортодоксальные исламисты-тарикатисты (традиционный ислам) и исламисты крайнего (радикального) толка - ваххабиты. Ортодоксальные исламисты и ваххабиты в условиях аккультурации избирают сепарацию как традиционно приоритетную стратегию поведения.

Меньшую по численности (одну четверть исследованных), но значительную по степени воздействия часть молодежи составляют интегратисты. В их среде можно выделить прогрессистов, характерной особенностью самосознания которых является направленность на ценности индивидуалистской культуры с присущим ей чувством личности, тяготением к личной свободе и отстаиванием прав перед этносом и государством. Интегратисты в условиях глобализации избирают интеграцию как наиболее приемлемую и эффективную стратегию поведения.

VIII. Возрождение исламской и появление новой ваххабитской идентичностей составляет особую психологическую проблему в условиях всеобщей интеграции. Значительно увеличилось число молодых людей всех этносов, обоих полов, идентифицирующих себя с исламистами-радикалами через отрицание догм, обрядов традиционного ислама, соблюдение религиозных, кардинально отличных от привычных для дагестанцев норм общения и поведения, отчуждение от любых светских развлечений, через аскетический образ жизни, через выраженную внешнюю знаковую представленность: в специфике речи, в одежде, прическе и поведении.

Новая идентичность ваххабитской ориентации проявляется в отчуждении от представителей, разделяющих иные ценностные ориентации. Ваххабизм играет дезинтеграционную роль в ассимиляционных процессах и чинит препятствия на пути идентификации дагестанцев с Россией и со всеми другими народами, не входящими в умму (мусульманское мировое сообщество).

В то же время отмечаем, что предположение о возможном росте числа индифферентных к религии дагестанцев в эпоху интенсификации интеграционных процессов не подтвердилось, скорее наоборот: среди молодежи выявилось неверующих и индифферентных к религии почти в два раза меньше, чем среди взрослых дагестанцев, что говорит о тенденции роста конфессионального компонента в этническом самосознании дагестанской молодежи.

IX. Мы наблюдаем аккультурационные расхождения дагестанцев на интегрирующиеся и сепарирующиеся типы. Подавляющее большинство исследованных дагестанцев избирает приоритетную интегративную стратегию поведения и четвертая часть из них - сепаративную. Молодежь, как наиболее сенситивная к социальным влияниям часть общества, обнаруживает большую готовность к интеграции, чем взрослые (достоверно на 1% уровне значимости), что говорит о её более успешной адаптации к новым идеям мирового сообщества. При этом сохранение своей этнической идентичности является непременным условием. В то же время старшее поколение дагестанцев достоверно чаще (на 1% уровне значимости) избирает стратегию сепарации, чем молодежь. Маргинализация и ассимиляция единичны.

Амбивалентность ответов отражает столкновение двух условий: с одной стороны, - отношение к традиции, консерватизм; с другой стороны, - принятие идей, типичных для глобализируемого общества. Указанная двойственность на декларативном уровне проявляется в выраженной готовности интегрироваться с новыми идеями мирового сообщества и носит внешний, не преобразующий характер, а на поведенческом уровне - в стремлении сохранить свою самобытность через адаты, традиции, эндогамный характер браков, религию и прочее.

X. В условиях исторического межэтнического взаимодействия у современных дагестанцев сохраняются традиционные проблемы в процессе межличностного общения на межэтническом уровне. Межэтническая напряженность существует подспудно, как и у всех этносов, исторически сопряженных в едином геополитическом пространстве, и открыто проявляется при стремлении молодых людей к межэтническим бракам. Сохранена эндогамия, которая обеспечивает естественное обособление, самосохранение этносов. Противоречивые тенденции в восприятии межэтнических отношений отражаются в авто - и гетеростереотипах и определяют специфику этнического самосознания дагестанцев.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

Монографии:

1. Гаджимурадова З.М. Этническое самосознание дагестанцев на пороге XXI века: Монография / З.М. Гаджимурадова. - Махачкала: Юпитер, 2002. - 196 с. - 11,6 п.л.

2. Гаджимурадова З.М. Моральное самосознание студенческой молодежи двух культур: дагестанская и русская традиции: Монография / З.М. Гаджимурадова, А.А. Хвостов. - М.: Прометей, 2005. - 292 с. - 18,25 п.л. (50% личного участия).

3. Гаджимурадова З.М. Этническое самосознание личности: структура, содержание, генезис: Монография / З.М. Гаджимурадова. - М.: Прометей, 2006. - 228 с. - 14,25 п.л.

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

4. Гаджимурадова З.М. Этностереотипы старшего поколения Дагестана / З.М. Гаджимурадова // Развитие личности. - 1998. - №3. - С. 102-121. - 1,2 п.л.

5. Гаджимурадова З.М. Дагестанская молодежь в поисках смысла жизни / З.М. Гаджимурадова // Развитие личности. - 2005. - №1. - С. 122-132. - 0,6 п.л.

6. Гаджимурадова З.М. Этика семейных отношений двух культур: проблема толерантности в семейных браках / З.М. Гаджимурадова, А.А. Хвостов // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2006. - Т.12. - №1. - С. 256-259. - 0,6 п.л. (80% личного участия).

7. Гаджимурадова З.М. Моральные суждения студенческой молодежи Дагестана / З.М. Гаджимурадова // Развитие личности. - 2007. - №1. - С. 122-131. - 0,6 п.л.

8. Гаджимурадова З.М. Моральное самосознание трех культур: китайская, русская, дагестанская молодежь / З.М. Гаджимурадова, Е.В. Афонасенко, А.А. Хвостов // Развитие личности. - 2007. - №1. - С. 112-122. - 0,9 п.л. (30% личного участия).

9. Гаджимурадова З.М. Проблемы биоэтики в моральном сознании представителей разных культур (русские и дагестанцы, XXI в.) / З.М. Гаджимурадова // Мир психологии. - 2007. - №3 (51). - С. 187-191. - 0,5 п.л.

10. Гаджимурадова З.М. Этика трудовых отношений трех культур: китайская, русская и дагестанская традиции / З.М. Гаджимурадова, А.А. Хвостов, Е.В. Афонасенко // Развитие личности. - 2007. - №2. - С. 144-161. -1,2 п.л. (30% личного участия).

Статьи в научных и научно-методических сборниках, периодических изданиях, тезисы докладов:

11. Гаджимурадова З.М. Этническое самосознание дагестанцев в условиях глобализации общества: психологический аспект / З.М. Гаджимурадова // Проблемы сохранения толерантности в условиях полиэтнического и многоконфессионального региона. Материалы всероссийской научно-практической конференции, 12-13 апреля 2007 г. - Махачкала: ДНЦ РАН, 2007. - С. 280-287. - 0,4 п.л.