В параграфе 2.3 разворачивается концепция работы личности. В качестве отправного пункта для ее разработки принимается термин "внутренняя работа" (встречающийся в текстах и С.Л. Рубинштейна, и Б.Г. Ананьева, и А.Н. Леонтьева) в аспекте идей становления личности, внутреннего мира, внутреннего движения сознания, решения задачи на смысл, занятия позиции, свершения поступка, связывания многообразия деятельностей в узлы личности (Леонтьев А.Н.). Данный термин понятийно и концептуально оформляется на основе анализа различных близких ему идей в современной психологии и их теоретического синтеза. В рамках понятия "работа личности" конкретизируются понятия: "работа сознания", "смысловая работа", "мотивационная работа", "темпоральная работа".

Основываясь на положении о том, что внутренняя работа осуществляется в бытии личности, задается переход от работы структурирования к работе существования и принимается более объемлющее понятие культурно-исторической работы личности с опытом бытия личности в "со-бытии" с Другим. Таким образом, она не тождественна в целом внутренней работе, ибо имеет аспект внешней работы личности, а также не сводима к активности, т.к. включает и пассивность существования - пассивный временной синтез (Гуссерль Э., Кант И., Мерло-Понти М.) - единство конкретного человека и жизненного мира в существовании. Пассивность понимается не только созерцательно (Рубинштейн С. Л.), но и в действовании (Делез Ж.) в горизонте сакральной, трансгрессивной работы личности, открывающей высшие ценности бытия.

В параграфе 2.4 на основе представлений о том, что деятельность и смысл конституируются мотивом (жизненным отношением), мы рассматриваем мотивацию с точки зрения мотивационной работы, смыслы - с точки зрения смысловой работы, различая структуру и работу, в которой они производятся Эта идея созвучна концепции психологии воли В.А. Иванникова. . Аналогичным образом в смыслообразовании, смыслопроизводстве различаются смысловые образования и смысловая работа. В структурно-морфологическом плане деятельность соотносительна мотиву, а в динамическо-трансформационном плане она соотносительна мотивации, действующей по всему ходу осуществления деятельности, дифференцирующей ее процесс на четыре континуальные фазы. Мотивационная работа, процесс деятельности и, соответственно, смысловая работа рассматриваются в горизонтальной и вертикальной работе в четырех взаимопереходящих аспектах (работе инициации, работе селекции, работе реализации, работе постреализации), окаймленных двумя темпоральными горизонтами (пре-работы и пост-работы), образующими развернутый трансформационный цикл "появления - продолжения - завершения - исчезновения - возвращения". Данный цикл соответствует процессу трансформации, в том числе, рекурсивной работе личности по воспроизводству и производству культурно-исторического опыта в ходе осуществления многообразных отношений человека с миром в многообразных деятельностях субъекта.

В параграфе 2.5 излагаются и обосновываются методы исследования, эмпирическая интерпретация концептуальной модели, применяемые методики. В качестве основного метода исследования используется изучение человека в экстремальной ситуации, в которой он относится к собственному бытию с определенной смысловой позиции. Экстремальная ситуация рассматривается как ситуация, в которой личность открывается в полной позитивной конкретности - перекреста бытия-небытия, жизни и смерти, т.е. полноты выражения человека в бытии в смысловом отношении к способу бытия.

В параграфе 2.6 излагаются результаты комплексного исследования 1, в котором была применена эмпирическая модель уцелевшего в ситуации возвращения. Выявлено три способа конструирования транзитной ситуации, различавшиеся по различным параметрам (р<0.00 до р<0.05 и р<0.06):

1) при вовлечении в мир возвращения (без темпоральной отсрочки) наблюдается темпоральный разрыв, и превалирует работа отчуждения от бывшего жизненного мира;

2) воспроизводство прошлого опыта в ходе градуального отчуждения от актуального жизненного мира и возможных жизненных миров;

3) нахождение в транзитном состоянии - индивид посредством темпоральной отсрочки в сопряженной работе приобщения и отчуждения опыта темпорально связывает прошлый опыт с актуальным опытом и открыт для встречи грядущего опыта. Показано, что отсутствие полной структуры транзитной ситуации создает темпоральный разрыв жизненного опыта, смысловые кризисы, аномальные трансформации личности (обнаружены существенные различия трех групп на уровне р<0.001). Гипотеза о смысловом характере транзитного периода была проверена в исследованиях уцелевших, имевших или не имевших ранения и контузии. Было показано, что для уцелевших, не имевших ранений, был характерен более высокий уровень интенсивности переживания травматического опыта (уровень значимости р<0.001), чем для уцелевших, имевших ранения, которые занимались восстановлением здоровья и находились в транзитном периоде. При этом общая стрессовая реакция возвращения отличается от посттравматических стрессовых реакций. Обнаружены различия представлений о темпоральной локализации проблем в значимых сферах жизни у испытуемых с различной степенью интенсивности переживания травматического опыта (от p<0,01 до p<0,04).

В параграфе 2.7 излагаются результаты комплексного исследования 2, целью которого было обоснование концепции гетерогенной смысловой работы в противовес ассимилятивной концепции жизненного, биографического опыта (Боулби Д., Вилсон Дж., Жане П., Линдеман Э., Паркес К., Фигли Ч., Фрейд З., Хоровитц М., Янов-Бульман Р. и др.). Исследование состояло из 4-х серий (2.1-2.4), в которых изучалась динамика смысловых противоречий:

1) в гетерогенных группах психологической помощи (участники - "афганцы" и "неафганцы");

2) в гомогенных группах (участники "неафганцы");

3) в гомогенных группах (участники - "афганцы");

4) в деятельности ветеранских клубов. В первой группе интерпсихологические смысловые противоречия приводили к смысловой поляризации и распаду групп; во второй ("неафганцы") смысловые противоречия не нарушали типичную групповую динамику; в третьей ("афганцы") смысловые противоречия нарушали групповую динамику на 3-4-ом сеансах. Аналогичные данные были получены у горюющих матерей (1989 г.), врачей (1990 г.). Результаты этих исследований позволили сделать вывод об экстернализации интрапсихологических смысловых противоречий при отстаивании смысловых позиций в интерпсихологических взаимодействиях.

В четвертом, лонгитюдном, исследовании жизнедеятельности ветеранских клубов было показано наличие циклического процесса "схождения-конфликта-расхождения" (3-4-х недельный цикл), согласующегося с идеей трансформационного круга работы повторения (в присвоении опыта).

В параграфе 2.8 излагаются результаты комплексного эмпирического исследования 3, состоящего из 2-х серий (3.1-3.2). В первой серии выделяются три аспекта транзитной работы - ретроспективный, актуальный и проспективный, которые конкретизируются в рамках мотивационной модели. На основе констатации исхода выживания испытуемые (уцелевшие) были разбиты на три группы: констатации успеха выживания (1), констатации неуспеха выживания (2), группа неконстатации исхода (3). Показано, что неконстатация исхода связана с незавершением мотивационной постреализации, а феномен вторжения опыта в мотивационном плане носит характер фиксации на работе постреализации - у таких испытуемых продолжаются яркие воспоминания опыта (иллюминации). Вторая группа констатации успеха выживания делится на три подгруппы:

1) фиксации на самосохранении;

2) регрессии с констатацией успеха выживания на предшествующий постфеномен и вовлеченность в работу повторения опыта;

3) перехода от мотивации самосохранения к транзитной мотивации. Во второй серии в соответствии с данными переходами выделяется конструирование следующих форм идентичности: пост-идентичность, транзитная идентичность (пассивно-активная), рекурсивная и трансгрессивная идентичность. Результаты подтверждают, что фиксация на транзитной мотивации препятствует переходу к трансгрессивной мотивации, которая направляет человека на реконструирование жизни, интеграцию в жизнь и на конструирование и рост.

В заключении главы 2 на основе проведенного анализа выдвигается идея о конструировании психической травмы. Делается вывод, что вспоминание опыта, шире переживание опыта необходимо понимать как конструирование опыта в смысловой работе личности Жизненный опыт человека не вспоминается, как вторичная фиксированная картинка, или копия, а конструируется в смысловой работе. Эта идея созвучна концепции В.Ф. Петренко. .

Глава 3 посвящена онтологии психологической трансформации личнос-ти, в ней обосновывается и аргументируется переход от структурной трансформации к онтологической трансформации личности.

В параграфе 3.1 для постановки проблемы личности в культурно-историческом бытии проводится анализ категорий субъекта и идентичности, используемых в психологии для рассмотрения личности человека (Выготский Л.С., Рубинштейн С.Л., Леонтьев А.Н., Ананьев Б.Г., Мясищев В.Н., Божович Л.И., Жане П., Фрейд З., Голдштейн К., Роджерс К., Маслоу А., Франк В., Олпорт Г., Эриксон Э., Мишель У., Абульханова-Славская К.А., Анцыферова Л.И., Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Брушлинский А.В., Ватерман А., Знаков В.В., Зинченко В.П., Леонтьев Д.А., Марсия Дж., Мухина В.С., Петровский В.А., Соколова Е.Т., Солдатова Г.У., Стефаненко Т.Г., Столин В.В., и др.). Данные категории прорабатываются с точки зрения трансформационной онтологии личности, теперь с онтологически-экзистенциальной точки зрения вновь ставится проблема утраты онтологического статуса субъекта, идентичности (Барт Р., Брунер Дж., Герген К., Гидденс Э., Кристева Ю., Лифтон Р., МакАдамс Д., Маркус Х. и Нури П., Полкингхорн Д., Розин В.М., Сарбин Т., Фуко М., Харре Р., Херманс Г. и др.). Для воскресения идентичности и соответствующей позитивной трактовки трансформации личности задается культурно-деятельностная методологическая установка, в которой темпоральная культурно-историческая работа признается в самом основании конкретного индивидуального бытия личности в совместном мире.

В параграфе 3.2., на основании методологических положений о переходе от абстрактной психологии функций, процессов, свойств субстанционального субъекта, выделяющего бытие как противостоящий ему объект (Бердяев Н.А., Рубинштейн С. Л.), к конкретной психологии человека в жизни в драмах (Выготский Л. С.) и рассмотрения связывания узлов личности в бытии (Леонтьев А. Н.), определения человеческой индивидуальности в точке взаимодействия многообразных взаимодействий в мире (Рубинштейн С. Л.), формулируется центральное для деятельностно-смыслового подхода в плане трансформационной онтологии личности понятие культурно-исторической конструктивной работы личности, имплицированной в само основание структуры, "тела" трансформирующегося культурно-исторического бытия личности в совместном мире. Трансформация личности раскрывается в метапсихологическом горизонте трансформации культурно-исторического бытия личности в "со-бытии", реализуя проект конкретной психологии человека в жизни, бытии и принцип Homopsychologie (Выготский Л. С.), онтологию человека в мире (Рубинштейн С. Л.).

В 3.2.1., развивая трансформационную онтологию личности, мы различаем два фундаментальных способа (модуса) бытия - повседневный и неповседневный, на основе идеи перекреста бытия и небытия, вопреки традиционной абстрактной онтологии, феноменологической установке интерсубъектного жизненного мира (Гуссерль Э.), повседневного мира (Бергер П. и Лукман Т., Шютц А. и др.), фундаментальной онтологии Dasein в повседневности (Хайдеггер М.), экзистенциализму (Сартр Ж. - П., Ясперс К. и др.), постпозитивизму, конструкционизму, постмодернистскому постструктурализму. Излагается теоретическая модель онтологии трансформации личности на основе перехода повседневного и неповседневного модусов бытия, смысла бытия - смысла небытия, L - и D-смыслов. Предлагается классификация модусов бытия.

В 3.2.2 излагается комплексное эмпирическое исследование 4, посвященное дифференциации повседневности и неповседневности, состоящее из четырех серий. В первых трех сериях дифференциация модусов проводилась в символическом плане, а в четвертой - в семантическом плане. В символическом исследовании испытуемые располагали перечень произвольно выбранных событий внутри или за кругом, по ту или иную сторону разделительной линии, по ту или иную сторону листа. В четвертой серии оценка двух модусов осуществлялась на основе факторизации шкал семантического дифференциала. Было показано наличие статистически значимых различий символическо-графической дифференциации событий по двум модусам: события, связанные с жизнью (бытием) и смертью (небытием) (p<0,001), с привычностью и трансгрессивностью (p<0,001). Имеются значимые различия в разделении жизненных событий по сферам жизнедеятельности (p<0,001). Факторный анализ результатов семантического дифференциала выявил 6 факторов, объясняющих 57,1% общей дисперсии: значимость (16,2%), сила (13,7%), оценка (12,6%), размер (5,5%), прагматичность (4,7%), гибкость (4,4%).

В параграфе 3.3 на основе культурно-деятельностной психологии деятельность трактуется как единица жизни, смысл - как смысловая единица жизни, а личность как человек, рассматриваемый в событии, в драмах жизни, бытии (Выготский Л.С., Леонтьев А.Н., Рубинштейн С. Л.), что позволяет интерпретировать деятельностно-смысловой подход с точки зрения жизненного пути, жизненного пространства, жизненного мира (Абульханова-Славская К.А., Анцыферова Л.И., Василюк Ф.Е., Гуссерль Э.), бытия личности в мире (Асмолов А.Г., Петровский В.А., Рубинштейн С.Л., Хайдеггер М.). В культурно-исторической методологии бытийно-темпоральная работа трактуется как культурно-историческая работа личности, в ходе осуществления которой конструируется, производится индивидуальная история бытия личности в со-бытии с другими, присваивается культурно-исторический опыт бытия (собственного и несобственного). Культурно-историческая работа конкретизируется в процессах завязывания связей между личностями в интригу, драму, сюжет, драматургию, историю жизни (Бахтин М.М., Выготский Л.С., Гофман И., Леонтьев А.Н., Рикер П., Рубинштейн С.Л.). Это позволяет понимать историчность личности на основе темпорального конструирования в двух смыслах:

1) конструирования жизненных историй, нарраций, биографий, автобиографий;

2) онтологическо-темпорального конструирования истории бытия личности в мире в темпоральном единстве прошлого, настоящего и будущего. Для реализации этой идеи понятие внутренней работы прорабатывается в более объемной, широкой концепции работы личности как бытийно-темпоральной, культурно-исторической работы, направленной на усвоение и производство культурно-исторического опыта (собственного и несобственного) в ходе воспроизведения и развития смыслового опыта бытия в мире в "со-бытии" с Другими. Уточняется научная логика формулировки теоретической модели для того, чтобы связать проделанную в предыдущих главах работу и задачи, намеченные для проработки в последующих частях диссертации. Модель трансформационного круга и трансформационной работы, а также идея смерти и воскресения субъекта (рождение и умирание личности) операционализируется в двух связанных аспектах работы личности (работы приобщения и отчуждения, онтизации и деонтизации), объясняющих трансформационный круг и транзитную природу идентичности - человека трансформирующегося, временного. Эта идея понимается с позиций рекурсивной культурно-исторической работы производства и воспроизведения культурно-исторического опыта бытия (Я и Другого). Культурно-историческая работа трактуется с точки зрения заботы в трех аспектах: во-первых, как производство и присвоение культурно-исторического опыта; во-вторых, как создание непрерывности, связи поколений (в том числе, заботы об ушедших); в-третьих, как основание психологической помощи, формирования и восстановления культуры заботы о себе и о Других.

В 3.4.1 вводится теоретическая модель темпоральной работы личности. В 3.4.2 представлены результаты комплексного эмпирического исследования 5, направленного на изучение психологической темпорологии бытия личности с помощью сферического метода конструирования жизненного мира. Данные первой серии подтверждают обоснованность предлагаемой нами сферической модели времени по сравнению с линейной моделью времени. Выявлены значимые различия между линейным характером расположения формально-логических темпоральных образов (прошлое, настоящее, будущее) и нелинейным, сферическим характером размещения темпорально-событийных репрезентаций в жизненном мире (p<0,001). Жизненные события личности (в том числе автобиографические события) размещены в темпорально-смысловой структуре жизненного мира, располагаясь в зависимости от признаков интенциональности (смыслового содержания, функционального плана, переходного феномена), направления, близости-дальности, конечных смысловых структур, дискретности, феномена разрыва и конструктивной работы. Во второй серии были выявлены функции транзитного события на стыке повседневного и неповседневного модусов: транзитная, дизъюнктивная, связующая, кумулятивная, поворотная, базисная, терминальная, возвратная. Выявлены статистически значимые различия при сравнении временных параметров позитивного и негативного транзитного события (p<0,01), а также функциональных аспектов (мысли, чувства, действия) в воспоминании о переходных событиях (p<0,05).

В параграфе 3.5 излагается теоретическая модель конструктивной работы личности, в которой исследуется конструирование дескриптивной, генерализующей, нарративной и культурно-исторической идентичности. В пункте 3.5.2 представлены результаты комплексного эмпирического исследования 6. Сферический метод был дополнен методом переживания-дескрипции, методом генерализации, конструирования нарративов, методом воспроизведения в действовании. В первой серии показано, что воспроизведение дискретного жизненного события - биографического события - не относится только к прошлому модусу времени, а продолжается, осуществляясь в континуальной темпорально-конструктивной работе личности в единстве трех модусов времени. За воспроизведением (шире - переживанием) опыта находится конструирование временной структуры и конструирование темпорального опыта в работе личности. Темпорально-событийные модусы организованы в 4-х мерную структуру, что подтверждает нашу модель, основывающуюся на идее Хайдеггера.

Во второй серии была подтверждена гипотеза о том, что опыт жизни в горизонте личности не просто вспоминается, а конструируется в работе, имеющей два аспекта - работа приобщения опыта и работа отчуждения опыта (работа связывания и работа различения опыта). В ходе конструирования истории жизни производится работа деструкции/негации, работа реконструкции/стойкости, работа конструкции/роста.

В третьей серии исследования выделены четыре формы конструктивной работы личности:

1) создание фрагментарных, дискретных событий, соотносительных конкретным, партикулярным идентичностям личности;

2) обобщенные репрезентации, которые воспроизводятся в конструктивной работе личности и размещаются в сферическом пространстве-времени жизненного мира;

3) конструирование нарративов, автобиографий, биографий, жизненных историй, соотносительных нарративной идентичности;

4) онтологическое конструирование истории бытия личности в смысловой бытийно-темпоральной, культурно-исторической работе личности, в том числе, работе поступания (Бахтин М. М.) в единстве трех темпоральных модусов, миров. На основе данной серии исследований делается общий вывод: дескриптивная работа личности, в которой воспроизводится и конструируется фрагментарный или генерализованный опыт, а также самонаррации, нарративная идентичность имплицированы в горизонт культурно-исторической работы личности, направленной на осуществление конкретного культурно-исторического бытия личности в мире Обычно некоторые авторы различают конструктивизм и конструкционизм, тогда необходимо также различать структуральную нарратологию в духе Д. МакАдамса и постмодернистскую нарратологию в духе К. Гергена. И в том, и в другом случае отрицается онтологический статус идентичности личности. Поэтому, с нашей точки зрения, не Л.С. Выготского как "неклассика" надо дополнить "постнеклассикой" К. Гергена, как предлагает М.С. Гусельцева, а наоборот, культурно-исторически обусловленное нарративное конструирование надо раскрыть в работе личности в единстве культурно-исторического бытия и его осуществления в жизнедеятельности (Выготский Л.С., Леонтьев А.Н., Рубинштейн С. Л.), т. е. в культурно-деятельностной психологии (Асмолов А. Г.), в концептуальный аппарат которой мы вводим понятие конструктивной работы личности, что позволяет восстановить онтологический статус идентичности. .

В главе 4 в параграфах 4.1 - 4.4 рассматривается актуальное состояние научных исследований в области экстремальной психологии (Анцыферова Л.И., Бодров В.А., Василюк Ф.Е., Дикая Л.Г. и Махнач А.В., Дьяченко М.И., Китаев-Смык Л.А., Лазебная Е.О. и Зеленова М.Е., Лебедев В.И., Литвинцев С.В., Нартова-Бочавер С.К., Резник А.М., Решетников М.М., Снедков Е.В., Тарабрина Н.В., Baider L., Davidson S., Endler N.S., Figley Ch., Holmes T.H., Horowitz M. J., Krystal H., Lazarus R. S. & Folkman S., Mason J. W., Masuda M., Sarell M., Schmalling P., Selye H.). Предлагается общепсихологический подход к феномену экстремальности, в связи с чем задается общая методологическая установка на рассмотрение феномена экстремальности в горизонте трансформации бытия личности в экстремальности - неповседневном, трагическом модусе существования, релятивном повседневному, ординарному модусу. Феномен экстремальности понимается как проблематичность человеческого существования, определяется с точки зрения феномена темпоральной предельности, который конституируется в двойной онтологической возможности существования:

1)"бытия-к-концу" - возможности невозможности и 2)"бытия-к-началу" - возможности подлинной возможности. Феномен экстремальности имеет не только негативный, но и позитивный аспекты и может быть полноценно рассмотрен в трансформационной триаде "страдание - стойкость - рост".

В качестве ключевых терминов и концептуальных понятий рассматриваются: смысл бытия и смысл небытия; L-смыслы и D-смыслы; предельный феномен и двойственное прочтение времени - врйменность как переживание конечности, краевой феномен, и временнуе, то есть историчность личности в бытии (в том числе, в условиях угрозы небытия). Рассматривается концепция гетерогенного смыслового конфликта.

В параграфе 4.5 излагаются результаты четырех комплексных эмпирических исследований, состоящих из 14 серий. Комплексное исследование 7 посвящено изучению роли смыслового конфликта и других факторов в возникновении посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Основываясь на концепции утраты и обретения смысла В. Франкла, концепции Л.С. Выготского, М.М. Бахтина, П. Тиллиха, мы разрабатываем концепцию гетерогенной смысловой работы. Результаты серий 7.1-7.5 показали отсутствие статистически значимой связи между уровнем ПТСР и уровнем выраженности смысложизненных ориентаций (p<0,7), а также с уровнем выраженности как инцидентального (p<0,9), так и постинцидентального (p<0,0) смыслового конфликта. Применялась методика оценки смыслового конфликта (альфа Кронбаха 0,87, ретестовая надежность 0,90). В то же время выявлены статистически значимые связи между уровнем ПТСР и сочетанием уровней выраженности смыслового конфликта и его преодоленности, как в инцидентальной (p<0,001), так и постинцидентальной (p<0,001) ситуации, а также между уровнями выраженности посттравматического роста и смыслового конфликта в сочетании с ориентацией на эктремальный трансгрессивный опыт (p<0,002). Таким образом, подтвердились гипотезы о том, что темпоральное связывание гетерогенных смысловых структур жизненных миров создает экзистенциальный смысловой кризис, который может быть источником как страдания, культурно-исторических аномалий личности (таких как ПТСР, психическая травма и др.), так и экзистенциальной стойкости и экзистенциального роста. В серии 7.6 обосновывался механизм разрешения гетерогенного смыслового противоречия через работу связывания путем удержания различия. Была создана эмпирическая процедура, в которой проверялось действие 3-х различных механизмов. Результаты показали, что механизм связывания путем удержания различий является наиболее эффективным (p<0,0001).

Целью комплексного исследования 8, состоящего из 3-х серий (8.1-8.3), было изучение воспроизводства переживания прошлого опыта с точки зрения конструктивной работы личности, направленной на присвоение и производство опыта личности. В нем, прежде всего, изучается феномен фиксации на экстремальном опыте в позитивной (вторжение) и негативной (избегание) форме (Вилсон Дж., Линдеманн Э., Лифтон Р., Фигли Ч., Фрейд З., Хоровитц М. и др.), особенно так называемые диссоциативные феномены - флэшбэк (Хоровитц М.), флэшбалб (Браун Р. и Кулик Дж., Найссер У.), кошмарные сновидения. В серии 8.1 изучаются воспоминания жизненного опыта уцелевших. Проблема воспроизведения диссоциативных феноменов: флэшбэка и флэшбалба, ставится с новой точки зрения - смысла опыта, его устойчивости и яркости, которые, собственно говоря, и являются проблемой при оказании психологической помощи. Результаты показывают, что компульсивно повторяющийся опыт имплицирован в горизонт D-смыслов, которые превращают событие, прежде всего, в дизъюнктивные темпоральные феномены. При анализе диссоциативных феноменов обнаруживается, что в их основе лежит три вида работы:

1) работа элиминации (негации), которая направлена на обессмысливание D-смыслов;

2) работа реконструкции, которая направлена на укрепление уверенности в себе, стойкости, мужества;

3) работа конструкции, которая направлена на повторение позитивных потенций, с точки зрения их реализации в будущем. Исследовалось три формы опыта: травматический опыт самого человека; травматический опыт, связанный с утратой или травмой другого человека; опыт, связанный с информацией об экстремальном событии. Было обнаружено, что там, где опыт связан с информацией - доминируют мысли-образы; где опыт связан с утратой другого - доминируют чувства; там, где опыт связан с Я-травмой - действия. Таким образом, было выявлено, что за повторением фиксированных сценариев скрыта смысловая работа, которая в них не отражается, но которая конструируется в наррации. Эти результаты были подтверждены в исследованиях флешбэков при разных видах травматических событий и кошмарных сновидений (серия 8.3).

В комплексном эмпирическом исследовании 9, состоящем из 4-х серий (9.1-9.4), изучается три аспекта экстремальной ситуации и ее последствий для уцелевшего, а именно: негативный, нейтральный и позитивный. Была подтверждена гипотеза о том, что в экстремальной ситуации актуализируется трансгрессивная мотивация, и она обретает статус транзитной мотивации, требующей реализации - ее фрустрация может создать компульсивное повторение. В частности показано, что непосредственно после травматического эпизода посттравматический рост инструментально не регистрируется; в то же время, отсрочено у испытуемых, которые конструировали травматическое событие прошлого в жизненной перспективе, регистрировались высокие показатели посттравматического роста. В сериях 9.3 и 9.4 фокусом изучения была последовательность работы негации (элиминации) - работы стойкости (реконструкции) - работы роста (конструкции) при воспоминании экстремального опыта (у пациентов с гипертоническим кризом, у ветеранов двух войн - Великой Отечественной Войны и локальной войны в Чечне). В ходе смыслового анализа опыта было обнаружено, что описание происходившего во время инцидента имеет трехслойную структуру:

1) негативный - рассказ о неприятных переживаниях (например, при повышении артериального давления);

2) стойкости - рассказ о моменте преодоления, выхода;

3) трангрессивный - испытуемые переживали особые состояния обновления, радости, восторга, с одной стороны, возвращаясь к позитивному прошлому опыту; с другой стороны, испытывали необычные переживания.

Комплексное исследование 10, посвященное изучению психологических и социальных особенностей жизни ветеранов войны в Афганистане, было проведено в 1989 году через газету "Комсомольская правда", и в силу огромного отклика (более 15 000 заполненных анкет, около половины - от тех, кто сам воевал в Афганистане) представляет весь круг реальных проблем, с которыми сталкивались вернувшиеся с войны ветераны. Сравнение ответов ветеранов войны в Афганистане с ответами не служивших обнаруживает статистически значимые различия практически по всем вопросам (p<0,001): отношение к участию в войне, к ее последствиям, к афганцам, к льготам и др. Анализ проблем ветеранов войны в Афганистане показал, что у 60% наиболее острыми проблемами являлись психологические, а именно: восстановление душевного равновесия, поиск своего места в жизни, создание семьи, проблема отношений, аффективно-агрессивный синдром, чувство неудовлетворенности жизнью и другие. При сравнении ответов ветеранов с гиперэкстремальным опытом (участвовавших в боевых действиях) и гипоэкстремальным опытом (не участвовавших в боевых операциях) также были выявлены статистически значимые различия по ряду вопросов (вероятность варьировала от 0,0001 до 0,05). Результаты также показали, что среди ветеранов, оценивавших себя как "оптимистов", значимо больший процент имеет L-смысловую ориентацию (51,2%), в то время как ветераны-пессимисты - D-смысловую ориентацию (49,4%) (p<0,0001).

В заключении делается общий вывод: экстремальная ситуация может иметь для человека как негативные последствия, так и нейтральные и позитивные. Ситуация экстремального опыта может стать как источником страдания, так и источником стойкости, мужества и роста, просветления, в зависимости от смысловой позиции, которую занимает человек.

В главе 5 выдвигается концепция культурно-исторической работы личности, которая изучается на материале психологической трансформации при утрате и горе.

В параграфе 5.1 теоретическая модель культурно-исторической работы личности распространяется на понимание ситуации утраты как трагического способа существования личности. В этой ситуации существования личность в собственной работе относится к опыту утраты с позиции осуществления заботы о Другом и о Я. Ситуация утраты рассматривается как ситуация существования человека в "со-бытии" без Другого. В ней выражается феномен присутствия-отсутствия, и культурно-историческая работа личности приобретает особый статус - заботы о себе и о Другом. Рассматривается история и актуальное состояние научных исследований в области психологии утраты (Bonanno G. A. & Kaltman S., Bowlby J., Burlingham D., Freud A., Freud S., Gergen K.J., Horowitz М., Janoff-Bulman R., Lazarus R. S. & Folkman S., Lindemann E., Parkes C.M., Parkes C.M. & Weiss R., Raphael B., Stroebe M.S. & Stroebe W., Worden W.). Утверждается, что переживание горя выходит за пределы аффективно-когнитивных реакций на потерю близкого человека, охватывая самые глубинные, ядерные смысловые структуры личности и ее отношение к трагическому бытию.

Констатируется противоречие в понимании переживания человеком утраты, возникшим между классической концепцией "разрыва уз" (Фрейд З., Bowlby J., Freud S., Lindemann E., Parkes C. M.) и модернистской концепцией "продолжения привязанности" (Bonanno, G. A., Hansson R. O., Schut H., Stroebe M. S., Stroebe W., Wortman C. B., Silver R. C.). В классическом подходе, восходящем к основополагающей работе З. Фрейда (Freud, 1915), в качестве основной задачи работы скорби выделяется интенсивное переживание горя и освобождение от привязанности с образом умершего (т.е. декатексис привязанности от образа умершего и перенос ее на новые объекты любви). Анализируется модернистский подход, напротив, основывающийся на идее о "продолжении связи", необходимости сохранения связи с умершим, позитивном значении продолжения привязанности субъекта к утраченному близкому. Утверждается, что основные задачи и стратегии психологической помощи этих двух подходов идут вразрез друг с другом. В отечественной литературе при исследовании этой проблемы в целом отмечается крен в сторону психоаналитической концепции, особенно, в практическом аспекте, как исключение, надо отметить оригинальную концепцию Ф.Е. Василюка.

Дихотомическую оппозицию, возникающую на основе противоречия разрыва или сохранения привязанности, в трансформационной модели предлагается заменить на синтетическое единство, основанное на конструктивной работе, сочетающей в себе одновременно два движения: и сохранение, и разрыв. Показано, что разрыв уз и продолжение связи синтезируются не формально-логически или в аффективно-когнитивной сфере, а в особой, эквивокальной, диалогической структуре привязанности личности посредством конструктивной смысловой работе личности с опытом бытия. Две перекрещивающиеся связи выражают находящуюся за ними "связующе-различающую" работу личности, создающую основу для синтеза двух интенциональностей личности и модусов ее работы - аффиляции, соединения с Другим и сепарации, отделения от Другого. Синтетическое единство двух противоположностей не является фиксированной, стабильной диспозицией, а представляет собой темпоральный продукт (временную форму) конструктивной работы, претерпевающий непрерывную трансформацию по логике решения личностью смысловых жизненных задач.

В параграфе 5.2 трансформационная модель конкретизируется - переживание утраты рассматривается с точки зрения культурно-исторической работы присвоения опыта утраты и реконструкции картины жизненного мира. В этой работе человек осуществляет заботу о себе и о Другом - конструируется культурно-историческая непрерывность связи поколений и темпоральная непрерывность истории личности; на основе трансформации самоидентичности и реконструирования идентичности утраченного репрезентация утраченного размещается в пространстве и времени жизненного мира уцелевшего.

В параграфе 5.3 обсуждаются результаты комплексного эмпирического исследования 11, которое было проведено в рамках Психологической службы Союза Ветеранов Афганистана (1989 г.) для оказания психологической помощи матерям, потерявшим на войне детей. Основной исследовательской целью являлось в ходе оказания психологической помощи проверить триадическую модель трансформации привязанности. В ходе исследования применялись как диагностические методики, так и методики оказания психологической помощи. На основании полученных результатов показывается, что образ ушедшего может быть сохранен в позитивном смысле только путем:

1) реконструирования самоидентичности, реконструирования идентичности (репрезентации) личности утраченного и реконструирования системы привязанности;

2) темпорально-пространственного размещения репрезентации в жизненном мире.

В параграфе 5.4 представлены результаты комплексного эмпирического исследования 12, которое было направлено на проверку эффективности конструктивной связующе-различающей работы, а также исследовалась специфика мотивации в ситуации утраты. Была подтверждена гипотеза о наличии трех мотивационных тенденций: мотивация отказа, негации (элиминация смерти) (встречается в 60,8% случаев), мотивация стойкости (сохранения, адаптации) (18,9%), мотивация роста (16,1%). Незначительно представлена амбивалентная мотивация (4,3%). Обнаружены значимые различия в показателях сдвигов в оценке самочувствия (р<0.005) и настроения (р<0.05) в ситуации ориентации на переживание положительных эмоций без подавления негативных, что свидетельствует в пользу гипотезы о синтетической работе. Результаты дополнительных серий исследования уточняют и подтверждают предлагаемую концептуальную модель, а также наличие в переживании утраты трех аспектов - страдания, стойкости, роста.

В параграфе 5.5 рассматривается принцип заботы о себе и о Другом, дается определение нового методологического и теоретического статуса психологической помощи. Психологическая помощь трактуется с точки зрения принципа заботы, раскрываемого на основе культурно-исторической работы личности, в ходе осуществления которой формируется, развивается и восстанавливается культура заботы о себе и о Другом.

В заключении сделаны эмпирические выводы, подводятся итоги работы.

Заключение и выводы

1. Показано, что трансформация идентичности личности и в структурном плане, и в плане существования представляет собой переход из предшествующей временной формы (идентичности) в последующую временную форму (идентичность), осуществляющийся в конструктивной, производящей работе личности.

2. Было выявлено три способа конструирования транзитной ситуации - пре-феномен, медиальный феномен и пост-феномен, различавшиеся по параметрам: темпоральной отсрочки, отчуждению от прошлого и будущего, темпоральному связыванию, наличию транзитного феномена, открытости опыту. Показано, что отсутствие полной структуры транзитной ситуации создает темпоральный разрыв жизненного опыта, смысловые кризисы, аномальные трансформации личности.

3. Показано, что у уцелевших, не имевших ранений, отмечается более высокий уровень интенсивности переживания травматического опыта, чем у уцелевших, имевших ранения.

4. Обнаружены различия представлений о темпоральной локализации проблем в значимых сферах жизни у испытуемых с различной степенью интенсивности переживания травматического опыта.

5. При отстаивании смысловых позиций в интерпсихологических взаимодействиях происходит экстернализация интрапсихологических смысловых противоречий. В гетерогенной группе ("афганцы" и "неафганцы") интерпсихологические смысловые противоречия приводили к смысловой поляризации и распаду групп; в гомогенной группе из "афганцев", в отличие от гомогенных групп "неафганцев", смысловые противоречия нарушали групповую динамику; в жизнедеятельности ветеранских клубов наблюдался циклический процесс "схождения-конфликта-расхождения", согласующийся с идеей трансформационного круга работы повторения (в присвоении опыта).

6. Выделены и конкретизированы в рамках мотивационной модели три аспекта транзитной работы - ретроспективный, актуальный и проспективный. Показано, что неконстатация исхода связана с незавершением мотивационной постреализации, а феномен вторжения опыта в мотивационном плане носит характер фиксации на работе постреализации. При констатации успеха выживания обнаружены три варианта мотивации:

1) фиксация на самосохранении;

2) регрессия с констатацией успеха выживания на предшествующий постфеномен и вовлеченность в работу повторения опыта;

3) переход от мотивации самосохранения к транзитной мотивации.

7. Выделено конструирование следующих форм трансформации идентичности в транзитной ситуации: трансординарная, пост-идентичность, транзитная идентичность (пассивно-активная), репродуктивная и трансгрессивная идентичность. Показано, что фиксация на транзитной мотивации препятствует переходу к трансгрессивной мотивации, которая направляет человека на реконструирование жизни, интеграцию в жизнь, на конструирование и рост.

8. Показана дифференциация повседневного и неповседневного планов жизненного мира как в семантическом, так и в символическом планах. Значимо различаются события, связанные с жизнью (бытием) и смертью (небытием), с привычностью и трансгрессивностью, по сферам жизнедеятельности. Выявлены значимые различия между линейным характером расположения формально-логических темпоральных образов (прошлое, настоящее, будущее) и нелинейным, сферическим характером размещения темпорально-событийных репрезентаций в жизненном мире, что подтверждает сферическую модель времени. Выявлены признаки размещения значимых жизненных событий: интенциональность (смыслового содержания, функционального плана, переходного феномена), направление, близость-дальность, конечность смыс-ловых структур, дискретность, феномен разрыва и конструктивной работы. Показано, что за воспроизведением опыта находится конструирование времен-ной структуры и конструирование темпорального опыта в работе личности. Темпорально-событийные модусы организованы в 4-х мерную структуру.

9. Выявлены функции транзитного события на перекресте повседневного и неповседневного модусов: транзитная, дизъюнктивная, связующая, кумуля-тивная, поворотная, базисная, терминальная, возвратная; различия при сравне-нии временных параметров позитивного и негативного транзитного события, а также функциональных аспектов в воспоминании о переходных событиях.

10. Подтверждено, что опыт жизни не просто вспоминается, а конструируется в работе приобщения опыта и работе отчуждения опыта (работа связывания и работа различения опыта) в трех формах деструкции/негации, реконструкции/стойкости, конструкции/роста.

11. Выделены четыре формы конструктивной работы личности:

1) конструирование фрагментарных, дискретных событий, соотносительных конкретным, партикулярным идентичностям личности;

2) конструирование обобщенных репрезентаций, которые воспроизводятся в конструктивной работе личности и размещаются в сферическом пространстве-времени жизненного мира;

3) конструирование нарративов, автобиографий, биографий, жизненных историй, соотносительных нарративной идентичности;

4) онтологическое конструирование истории бытия личности в смысловой бытийно-темпоральной, культурно-исторической работе личности, в том числе, работе поступания (Бахтин М. М.) в единстве трех темпоральных модусов, миров.

12. Показано отсутствие статистически значимой связи между уровнем ПТСР и выраженностью: смысложизненных ориентаций, инцидентального и постинцидентального смыслового конфликта. Обнаружена связь между уровнем ПТСР и сочетанием уровней выраженности смыслового конфликта и его преодоленности в инцидентальной и постинцидентальной ситуации, между уровнями выраженности посттравматического роста и смыслового конфликта в сочетании с ориентацией на эктремальный трансгрессивный опыт.

13. Доказано, что темпоральное связывание гетерогенных смысловых структур жизненных миров создает смысловой кризис, который может быть источником как страдания, аномалий личности (таких как аномальное горе, психическая травма и др.), так и экзистенциальной стойкости и роста. Условиями, определяющими направление смысловой трансформации, являются уровень преодоленности смыслового кризиса, ориентация на экстремальный трансгрессивный опыт.

14. Показано, что посттравматический рост связан с темпоральной отсрочкой и не регистрируется непосредственно после экстремального события без рекурсивной работы личности.

15. Эффективным механизмом разрешения гетерогенного смыслового противоречия является "синтетическая" работа связывания путем удержания различия.

16. Показано, что компульсивно повторяющийся опыт имплицирован в горизонт D-смыслов, которые превращают событие в дизъюнктивные темпоральные знаки. При анализе диссоциативных феноменов обнаруживается, что в их основе лежит три вида работы:

1) работа элиминации (негации), которая направлена на обессмысливание D-смыслов;

2) работа реконструкции, которая направлена на укрепление уверенности в себе, стойкости, мужества;

3) работа конструкции, которая направлена на повторение позитивных потенций, которые могут быть использованы в будущем. Выделены три формы повторения опыта, имеющие статус повторения различия. Обнаружено, что за повторением фиксированных сценариев (в том числе, флешбэков) при разных видах травматических событий и кошмарных сновидений скрыта смысловая работа, которая конструируется в работе личности. В экстремальной ситуации актуализируется трансгрессивная мотивация, которая обретает статус транзитной мотивации, требующей реализации, а ее фрустрация может создать компульсивное повторение.