Преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков посредством сюжетно-ролевой игры

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

Преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков посредством сюжетно-ролевой игры

19.00.13 - Психология развития, акмеология

кандидата психологических наук

Рубцова Ольга Витальевна

Москва - 2012

Работа выполнена на кафедре педагогической психологии Московского городского психолого-педагогического университета

Научный руководитель: доктор психологических наук, профессор Вачков Игорь Викторович

Официальные оппоненты: доктор психологических наук, профессор Поливанова Катерина Николаевна

кандидат психологических наук, доцент Захарова Елена Игоревна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет

Защита состоится 24 мая 2012 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д-850.013.01 при Московском городском психолого-педагогическом университете по адресу: 127051, Москва, ул. Сретенка, д.29.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского городского психолого-педагогического университета.

Автореферат разослан « » апреля 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Кулагина И.Ю.

Общая характеристика работы

внутриличностный конфликт подросток ролевой

Актуальность темы исследования. Подростковый возраст является одним из сложнейших этапов онтогенетического развития. В психологии этот возрастной период традиционно рассматривается как время кризиса, конфликтов, трудностей (Л.И.Божович, Л.С.Выготский, Т.В.Драгунова, И.С.Кон, А.Н.Леонтьев, М.И.Лисина, Д.Б.Эльконин и др.). Актуальной и значимой проблемой в отечественной науке становится исследование внутриличностных конфликтов и их влияния на процессы становления и развития личности, и, конкретно, изучение психологических особенностей внутриличностных конфликтов у подростков (Н.П.Васильева, Ф.Е.Василюк, Э.Г.Исаева, Н.А.Коновалова, А.П.Новгородцева, В.В.Столин, Е.Б.Фанталова, Б.И.Хасан). Без правильного учета этих данных невозможно эффективно решать проблему обучения современных подростков, проектировать школу, комфортную для разных категорий учащихся, направленную на преодоление школьных рисков и ориентированную на развитие личности детей* (А.Г.Асмолов, И.И.Баннов, В.А.Гуружапов, А.А.Марголис, В.В.Рубцов, Д.И.Фельдштейн, Г.А.Цукерман, В.Д.Шадриков, Б.Д.Эльконин и др.).

Основы понимания кризисов и конфликтов в отечественной психологии заложены психологами культурно-исторической научной школы. Л.С. Выготский (1984) отмечал тот факт, что в критические периоды развитие ребенка сопровождается болезненными и мучительными переживаниями, внутренними конфликтами. Л.С. Выготский понимал кризис как основной механизм развития, рассматривал конфликт в качестве внутренней предпосылки возрастного и, в частности, подросткового кризиса, определяющей в значительной мере особенности становления личности подростков. Следуя этой логике, К.Н. Поливанова (1994) рассматривает конфликт как необходимое условие нормального развития в кризисе, позволяющее ребенку и окружающим его взрослым «предельно обнажить собственные позиции». Конфликт выступает при этом как такая характеристика взаимодействия, которая позволяет сторонам идентифицировать его предмет, структуру и основания, и уже с опорой на выявленные обстоятельства определять средства и способы разрешения ситуации, придавая и ситуации, и разворачивающемуся в ней взаимодействию новую структуру и новый характер (Н.П.Васильева, 2006).

Хронологические рамки возрастных кризисов достаточно условны. В последние годы четко прослеживается тенденция к сдвигу верхней и нижней границы подросткового кризиса (А.А. Реан). В этой связи правомерно рассматривать подростковый кризис как динамический процесс, разворачивающийся во времени и охватывающий

*Национальная образовательная инициатива «Наша новая школа»

относительно длительный период между детством и юностью. Такая позиция позволяет рассматривать старший подростковый возраст как заключительный этап подросткового кризиса, который неизбежно сопровождается внутриличностными конфликтами.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена тем, что вслед за рядом исследователей (М.Дж.Аптер, А.Басс, Б.Биддл, С.Бриггс, П.П.Горностай, А.Макэ, Дж.Мид, Я.Л.Морено, С.Страйкер) мы обращаемся к изучению внутреннего ролевого конфликта, который представляет собой тип внутриличностного конфликта, заключающийся в несоответствии между различными элементами ролевых структур личности. Разделяя позицию П.П. Горностая, мы рассматриваем внутренний ролевой конфликт как одну из важнейших составляющих возрастных кризисов, в частности, кризиса подросткового возраста.

В свое время Э.Эриксон (1968) выдвинул идею о том, что именно «путаница ролей» является ключевой проблемой переходного возраста. Однако проблема внутреннего ролевого конфликта и его специфики в подростковом возрасте остается мало исследованной. Ощущается острый недостаток теоретических и методических разработок, на основе которых можно осуществлять диагностику внутреннего ролевого конфликта, создавать эффективные средства его конструктивного разрешения. Нам не удалось обнаружить публикаций, непосредственно посвященных изучению внутреннего ролевого конфликта у подростков. Вместе с тем изучение особенностей внутреннего ролевого конфликта и путей его преодоления в подростковом возрасте является одним из актуальных направлений исследований современной возрастной и педагогической психологии, открывающим новые перспективы для понимания структуры подросткового кризиса, становления и развития личности подростков, а в итоге - определяющим принципиально новые направления в решении психолого-педагогических проблем современной школы.

Цель исследования заключается в изучении психологических особенностей внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте и обосновании условий его конструктивного разрешения в процессе сюжетно-ролевой игры.

Объект исследования: внутренний ролевой конфликт в подростковом возрасте.

Предмет исследования: условия конструктивного разрешения внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте посредством сюжетно-ролевой игры.

Основные гипотезы исследования:

1. Внутренний ролевой конфликт является существенной психологической характеристикой подросткового кризиса.

2. Средством конструктивного разрешения внутреннего ролевого конфликта у старших подростков может стать специально организованная сюжетно-ролевая игра.

Частные гипотезы исследования:

1. Внутренний ролевой конфликт является одной из ключевых характеристик ролевой идентичности старших подростков.

2. Наличие внутреннего ролевого конфликта влияет на особенности поведения подростка в ситуации социального взаимодействия.

3. Повышение уровня ролевой рефлексии создает предпосылки для осознания и конструктивного разрешения подростками внутреннего ролевого конфликта.

4. Уровень ролевой рефлексии у старших подростков может быть повышен посредством специально организованной сюжетно-ролевой игры.

5. Условиями повышения эффективности сюжетно-ролевой игры как средства преодоления внутренних конфликтов у подростков являются:

· ролевое экспериментирование

· соревновательность

· метафоризация пространства совместного игрового действия

Для достижения поставленной цели и проверки выдвинутых гипотез определены следующие задачи исследования:

1. Проанализировать теоретические подходы к проблеме внутриличностного конфликта в отечественной и зарубежной психологии, раскрыть специфику внутриличностных конфликтов у подростков.

2. Составить комплекс методик, позволяющих выявлять наличие внутреннего ролевого конфликта и изучать его особенности в старшем подростковом возрасте.

3. Провести исследование ролевой идентичности старших подростков и выявить в ее структуре наличие внутреннего ролевого конфликта.

4. Обосновать повышение уровня ролевой рефлексии в качестве значимого показателя преодоления внутреннего ролевого конфликта у подростков.

5. Спроектировать серию сюжетно-ролевых игр, направленных на преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков за счет повышения уровня их ролевой рефлексии.

6. Провести эмпирическое исследование возможностей использования сюжетно-ролевой игры в качестве средства преодоления внутреннего ролевого конфликта у подростков.

7. Выявить психологические условия, способствующие повышению эффективности сюжетно-ролевой игры как средства преодоления внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют идеи культурно-исторической теории Л.С. Выготского, фундаментальные научно-теоретические положения деятельностного подхода (А.Н.Леонтьев, С.Л.Рубинштейн); теоретические положения, раскрывающие значение кризисов возрастного развития (Л.И. Божович, Н.Н. Вересов, К.Н.Поливанова); положения об особенностях развития личности в подростковом возрасте (Т.В.Драгунова, А.А.Реан, Д.Б.Эльконин, Э.Эриксон); научные подходы, указывающие на значение внутренних конфликтов в развитии личности (К.Левин, Ф.Е.Василюк, Н.В.Гришина, А.Н.Перре-Клермо, Е.Б.Фанталова, Б.И.Хасан, А.И.Шипилов); теоретические положения, раскрывающие особенности ролевого взаимодействия и ролевых конфликтов (Б.Биддл, П.П.Горностай, Г.Лейтц, А.С.Макэ, С.Страйкер); психологические теории игровой деятельности (Л.С.Выготский, Д.Б.Эльконин, Э.Берн); результаты научного поиска в области различных видов игр и возможностей их применения в педагогическом процессе (О.Г.Груздова, К.Ф.Ибашян, О.В.Миновская, Т.С.Новикова и др.).

Отдельные вопросы научного поиска решались на основе следующих идей: принципа субъектности и субъективности (К.А.Абульханова-Славская, И.В.Вачков и др.); теоретических положений, раскрывающих значение внутренних конфликтов в подростковом и юношеском возрасте (Н.П.Васильева, Н.А.Коновалова, А.П.Новгородцева и др.); ролевой концепции П.П. Горностая.

Методы исследования. В ходе исследования были использованы как теоретические (анализ и синтез, абстрагирование и конкретизация, аналогия), так и эмпирические методы (изучение литературы, наблюдение, опрос, обследование, формирующий эксперимент). В качестве основных методик исследования применялись:

· Диагностические: «Опросник ролевой компетентности» и опросник «Шкала локуса ролевого конфликта» П.П.Горностая, тест «Q-сортировка» Б.Стефансона, модифицированный опросник для идентификации типов акцентуаций характера у подростков А.Е.Личко, тест «Шкала личностной тревожности» А.М.Прихожан, тест различий между «Я»-реальным» и «Я»-идеальным» G.M.Butler и G.V.Haigh, метод индивидуальной психодиагностической беседы.

· Формирующие: четыре серии разработанных сюжетно-ролевых игр: кооперативная, кооперативно-ролевая, соревновательная, соревновательно-ролевая.

Для обработки данных использовались статистические методы, включая корреляционный, регрессионный и дискриминантный анализ, метод главных компонентов и анализ таблиц сопряжённости в сочетании с проверкой эмпирических гипотез.

Выборку исследования составили 106 человек, учащиеся 10-х классов ГОУ Гимназия №1529 им. А.С.Грибоедова, ГОУ Центр образования №2030 и средней общеобразовательной школы №292 г. Москвы. Возрастной диапазон подростков составил 15-16 лет. Репрезентативность выборки обеспечивалась техникой случайного группового отбора, а ее объем определялся исходя из сложившихся норм организации исследования.

Надежность и достоверность полученных результатов обеспечивается научно-методологической обоснованностью и комплексным характером исследования, применением методов диагностики, адекватных предмету, целям и гипотезам исследования, репрезентативностью выборки испытуемых и корректным использованием статистических методов для анализа полученных данных.

Организация исследования. Исследование проводилось в три этапа (2008-2012гг). На первом этапе (2008-2010гг) проводился анализ научной литературы по проблеме исследования с целью проверки ее актуальности, определения основных гипотез, задач, объекта и предмета исследования, разрабатывался понятийный аппарат исследования. На втором этапе (2009-2011гг) осуществлялась разработка методического аппарата исследования, проводилось эмпирическое исследование внутреннего ролевого конфликта, выполнялся формирующий эксперимент с использованием разработанных сюжетно-ролевых игр. На третьем этапе (2011-2012 гг) осуществлялась аналитическая оценка полученных эмпирических данных: математическая обработка и качественный анализ, уточнение и систематизация результатов исследования, оформлялся текст диссертации, формулировались основные выводы.

Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на факультете «Психология образования» (кафедра педагогической психологии МГППУ, 2011-2012); были представлены на следующих научных мероприятиях: IV Московской межвузовской научно-практической конференции "Студенческая наука" (МГППУ,2009); IX научно-практической межвузовской конференции «Молодые ученые - столичному образованию» (МГППУ,2010); Конференции научного общества МГЛУ им. Мориса Тореза «Collegium Linguisticum - 2010»; Ежегодном межвузовском научно-практическом семинаре «Французский язык: теория и практика обучения. Новое в обучении французскому языку» (НИУ ВШЭ,2011); X юбилейной межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых: “Молодые ученые - нашей новой школе» (МГППУ,2011); Ежегодном межвузовском научно-практическом семинаре «Французский язык: теория и практика обучения» (НИУ ВШЭ,2011); III Всероссийской научно-практической конференции «На пороге взросления» (МГППУ,2011), II Международном летнем университете International Society for Cultural and Activity Research (ISCAR) "Теоретические проблемы культурно-исторической психологии в контексте современной социальной практики" (Москва, 2011).

Научная новизна исследования заключается в том что:

· Внутренний ролевой конфликт рассмотрен как тип внутриличностного конфликта, который занимает важное место в структуре подросткового кризиса и оказывает существенное влияние на процессы развития и становления личности подростка.

· В ходе комплексного исследования особенностей ролевой идентичности у старших подростков рассмотрены ее основные структурные компоненты (ролевая гибкость, ролевая глубина, ролевая рефлексия, локус ролевого конфликта), выявлена их взаимосвязь с особенностями ролевого поведения, а также рядом личностных характеристик (уровнем внутриличностной конфликтности, акцентуациями характера, уровнем тревожности).

· Установлено, что важнейшим показателем преодоления внутреннего ролевого конфликта у старших подростков является повышение уровня их ролевой рефлексии.

· В качестве средства конструктивного разрешения внутреннего ролевого конфликта у старших подростков рассматривается специально организованная сюжетно-ролевая игра. Установлено, что к условиям повышения эффективности сюжетно-ролевой игры, обеспечивающей преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков, относятся: ролевое экспериментирование, соревновательность и метафоризация пространства совместного игрового действия.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в нем:

§ Теоретически обоснована проблема изучения внутреннего ролевого конфликта как типа внутриличностных конфликтов, влияющего на динамику протекания подросткового кризиса.

§ Расширены и дополнены теоретические представления о ролевой идентичности и ее важнейших особенностях в подростковом возрасте, выявлена взаимосвязь между структурными компонентами ролевой идентичности и личностными характеристиками подростков.

§ Выявлены и исследованы условия, обеспечивающие повышение эффективности сюжетно-ролевой игры как средства преодоления внутреннего ролевого конфликта у старших подростков.

Практическая значимость исследования состоит в том, что в нем получены результаты, уточняющие содержание работы практического психолога образования по сопровождению развития старших подростков. Полученные данные позволяют прогнозировать возможные риски для развития личности подростка, переживающего внутриличностный ролевой конфликт и своевременно их предотвращать средствами игрового взаимодействия. Разработанные сюжетно-ролевые игры могут быть использованы в системе общего образования при обучении школьников, в психопрофилактической работе школьных психологов, при проведении психологических тренингов, в разработке программ, направленных на развитие личности подростков. Содержащиеся в работе выводы и эмпирические данные могут быть включены в содержание дисциплин: «Психология развития», «Возрастная психология», «Психологические особенности работы с подростками» и др., для подготовки бакалавров и магистров в соответствии с ФГОС ВПО по направлению «Психолого-педагогическое образование», использоваться в системе повышения квалификации педагогических кадров.

Положения, выносимые на защиту:

1. Внутренний ролевой конфликт принадлежит к одному из типов внутриличностных конфликтов, который является существенной психологической характеристикой подросткового кризиса.

2. Структурные компоненты ролевой идентичности (ролевая глубина, ролевая чувствительность, локус ролевого конфликта) связаны с личностными характеристиками подростков (уровнем внутриличностной конфликтности, акцентуациями характера, уровнем тревожности) и оказывают непосредственное влияние на особенности протекания внутреннего ролевого конфликта.

3. Предпосылки возникновения внутреннего ролевого конфликта связаны с социальной ситуацией развития подростка и обусловлены разрывом между идеальной ролевой «Я-концепцией» подростка и его реальным ролевым поведением в социальном взаимодействии.

4. Социально-психологической предпосылкой преодоления внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте является повышение уровня ролевой рефлексии подростков, обеспечивающей понимание ими оснований выполнения ролевых действий в социальном взаимодействии.

5. Средством преодоления внутреннего ролевого конфликта у старших подростков может стать сюжетно-ролевая игра, создающая условия для повышения уровня ролевой рефлексии за счет ролевого экспериментирования, соревновательности, метафоризации пространства совместного игрового действия.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и восьми приложений. В диссертации представлено 28 рисунков и 11 таблиц. Библиография включает 200 наименований, в т.ч. 162 работы на русском, 31 работу на английском, 5 работ на французском и 2 работы на немецком языках. Объем основного текста диссертации составляет - 174 страницы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его объект, предмет, цель, задачи и гипотезы, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Внутренний ролевой конфликт как характеристика ролевой идентичности старших подростков» в рамках решения первой задачи диссертационного исследования представлен анализ теоретических подходов к проблеме внутриличностного конфликта в отечественной и зарубежной психологии; раскрывается специфика внутриличностных конфликтов переходного возраста; анализируются особенности ролевой идентичности подростков; внутренний ролевой конфликт рассматривается как тип внутриличностного конфликта, заключающийся в несоответствии между различными элементми ролевых структур личности и остро проявляющийся в подростковом возрасте.

Представление о внутриличностных конфликтах прошло сложный исторический путь, видоизменяясь от основного деструктора человеческой личности (психоанализ) до необходимого и даже «желательного спутника» ее развития (гуманистическая психология). Для современной западной и отечественной психологической науки характерно: утверждение отношения к конфликту как к естественному и закономерному явлению, выполняющему важные функции в психической жизни человека; признание двойственной природы конфликта, способного как стимулировать, так и тормозить личностный рост; осознание необходимости разработки средств конструктивного разрешения конфликтов; переход от рассмотрения внутренних конфликтов на уровне отдельных личностных образований к описанию их как системного явления, коренящегося в ценностно-смысловой сфере личности и проявляющемуся на когнитивном, эмоциональном и поведенческом уровнях функционирования личности; преобладание практической ориентации (предпочтение анализа конкретного опыта работы теоретическим схемам и моделям, увеличение числа практических разработок и методик по диагностике и преодолению конфликтов).

Вместе с тем, проведенный анализ теоретических и экспериментальных исследований позволяет утверждать, что, хотя современная психологическая наука располагает многообразием данных, посвященных классификации и изучению природы возникновения различных видов внутриличностных конфликтов, в настоящее время представление о внутреннем ролевом конфликте, причинах его возникновения и специфике протекания в различных возрастах все еще остается недостаточно разработанным.

Ролевая составляющая как структурный компонент идентичности субъекта рассматривалась в работах целого ряда исследователей (Б.Биддл, П.П.Горностай, Ч.Гордон, Н.В.Дмитриева, К.В.Коростелина, Ц.П.Короленко, Х.Кехеле, Д.Левита, Дж.Мид, А.Макэ, С.Страйкер, Х.Томэ, Ю.Хабермас, Э.Эриксон). В то же время понятие ролевой идентичности в должной степени не определено. Отечественные исследователи, занимающиеся изучением различных аспектов идентичности, чаще оперируют такими терминами как гендерная, личностная, социальная идентичность, «Я»-идентичность, «Эго»-идентичность, этническая идентичность (Л.А. Головей, М.В.Заковоротная, А.В.Микляева, Ю.В.Ольховская, В.Н.Павленко, П.В.Румянцева), хотя, как и термин «ролевая идентичность», эти понятия заимствованы российской психологией преимущественно у зарубежных авторов (M.Biernat, J.Brown, G.Creasey, Deaux, S.Eidelman, M.R.Nario-Redmond, D.J.Palenske, S.Smart, S.Stryker, K.Renk). Для отечественной психологии характерно противопоставление личностных и социальных аспектов идентичности (В.Н.Павленко), согласно которому личностное и социальное выступают как два относительно независимых полюса идентичности субъекта. В рамках этой концепции различные составляющие ролевого поведения «по умолчанию» относятся к сфере интересов социальной психологии и преимущественно изучаются вне их связи с личностными особенностями субъекта.

Разделяя позицию ряда исследователей (Б.Басс, С.Бриггс, П.П.Горностай), мы принципиально не согласны с таким подходом и считаем, что ролевое поведение всегда является не только социально, но личностно детерминированным. Именно потому вслед за П.П. Горностаем мы предпочитаем термину «социальная роль» понятие «психологической» или «жизненной роли», которая в отличие от социальных ролей, закрепленных в матрицах социальных отношений, является своеобразным личностным модусом, одной из форм личностного бытия. Последнее позволяет рассматривать ролевую идентичность как важнейшую составляющую психосоциальной идентичности, отражающую взаимосвязь личностного и социального в ролевом поведении субъекта. Такая точка зрения прямо соответствует позиции Э.Эриксона, который одним из первых ввел понятие ролевой идентичности в научный обиход. Э.Эриксон указал на значение ролевой идентичности для становления личности подростка, рассматривая ее как важную составляющую чувства идентичности, имеющую истоки в детской «антиципации ролей». В свою очередь, становление психосоциальной идентичности в концепции Э.Эриксона выступало в качестве основной проблемы переходного возраста, когда возникающий в этот период параметр связи с окружающими колеблется между «положительным полюсом идентификации «Я» и отрицательным полюсом путаницы ролей». В нашем исследовании ролевая идентичность рассматривается как социо-личностный и социо-когнитивный конструкт, характеризующий социальную ситуацию развития подростка. Особенность этого конструкта заключается, в первую очередь, в том, что в нем интегрированы и опосредованы личностные, когнитивные и социальные компоненты, благодаря чему просматривается глубинная взаимосвязь личностных трансформаций с изменениями, возникающими в самой социальной ситуации.

В подростковом возрасте ролевая идентичность находится на стадии формирования, и для ее структуры характерно наличие рассогласованных элементов, способных привести к возникновению ролевых конфликтов. Основной проблемой переходного возраста в этом случае становится обусловленная социализацией необходимость выбора стратегии собственного ролевого поведения: подросток может либо ориентироваться на внутренние ценности, «подстраивая» под них свои социальные роли, либо, напротив, строить ролевое поведение исходя из ролевых ожиданий, «ущемляя» собственные ролевые установки. Поэтому именно проблема ролевого выбора у подростков часто принимает форму внутреннего ролевого конфликта, мера выраженности и особенности протекания которого зависят от особенностей структурных компонентов ролевой идентичности, а также личностных особенностей субъекта.

Проведенный анализ позволяет заключить, что в основе внутреннего ролевого конфликта у подростков лежат объективные противоречия, непосредственный толчок к возникновению которых дают новообразования подросткового возраста. К основным психологическим новообразованиям этого периода относят становление самосознания, формирование понятийного мышления и появление «чувства взрослости» (М.Клее, Ф.Перлз, Л.С.Выготский, Т.В.Драгунова, А.П.Новгородцева, К.Н.Поливанова, А.А.Реан). Разворачиваясь во времени, эти новообразования постепенно выводят личность на «новые уровни функционирования» (Л.И.Божович), вызывая коренные изменения в структуре ее идентичности. Особенно стремительно эти изменения происходят на уровне ролевой идентичности, так как они связаны с перестройкой и переосмыслением всей системы жизненных и социальных ролей взрослеющего ребенка. Поскольку эти субъективные изменения значительно опережают изменения в реальной социальной ситуации подростка, он неизбежно сталкивается с противоречиями, которые можно интерпретировать как столкновение личностного и социального, субъективного и объективного, желаемого и действительного.

Стремление избавиться от отрицательных переживаний, вызванных возникновением внутреннего ролевого конфликта, заставляет подростка проявлять активность, которая, в конечном счете, становится предпосылкой развития его личности и направлена на поиск средств разрешения конфликта, на преодоление объективного разрыва между желаемым и реальным. К таким средствам может быть отнесена выделенная Э.Штерном «серьезная игра», или изучаемая Б.Д.Элькониным и К.Н.Поливановой «проба», или, в более широком контексте, «социально-психологическое экспериментирование», которое Г.А.Цукерман выдвигает в качестве ведущей деятельности подросткового возраста. Опираясь на эти данные, в заключении первой главы мы выдвигаем предположение о том, что внутренний ролевой конфликт в подростковом возрасте может быть конструктивно разрешен в такой форме деятельности, которая позволяет подростку осуществлять вариативное экспериментирование с ролями, включенными в различные по целям и задачам ситуации социальных взаимодействий. В качестве такой деятельности нами рассматривается сюжетно-ролевая игра.

Во второй главе «Эмпирическое исследование ролевой идентичности и внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте» в рамках решения второй задачи диссертационного исследования представлены результаты эмпирического исследования ролевой идентичности у старших подростков; внутренний ролевой конфликт обоснован в качестве одного из ключевых структурных компонентов ролевой идентичности в старшем подростковом возрасте.

В результате проведенного исследования было установлено, что ролевая гибкость, ролевая глубина и локус ролевого конфликта представляют собой взаимосвязанные переменные в структуре ролевой идентичности, т.е. характеризуют ее как сложную и взаимоопосредованную этими показателями структуру. Статистический анализ результатов опроса, проведенного среди подростков, показал, что между тремя показателями - ролевой гибкостью, ролевой глубиной и локусом ролевого конфликта - существует тесная взаимосвязь, при этом каждый из параметров отражает специфическую ролевую составляющую. Так, анализ корреляционных матриц параметров «Ролевая глубина», «Ролевая гибкость» и «Локус ролевого конфликта» методом главных компонентов свидетельствует о том, что их изменчивость обусловлена воздействием трёх независимых латентных переменных, обеспечивающих, соответственно, 44%, 34% и 22% суммарной наблюдаемой дисперсии. Это позволяет говорить о том, что указанные параметры нельзя объяснить влиянием двух или одного скрытого фактора без существенной потери полезной информации.

В ходе исследования было также установлено, что структурные компоненты ролевой идентичности находятся в тесной связи с другими личностными параметрами, в частности, с внутренними конфликтами, акцентуациями характера и уровнем общей тревожности подростков. Статистический анализ позволил установить связь между уровнем ролевой глубины и наличием внутреннего конфликта у испытуемых. Так, критерий хи-квадрат Пирсона свидетельствует о статистически значимом отличии выборочных распределений уровней параметра «Ролевая глубина и способность к ролевым переживаниям» при наличии конфликта и его отсутствии (ч²=8,00; df=2; p<0,02). Выборочная оценка пропорции испытуемых со средним уровнем при наличии конфликта стала больше, а с низким - меньше (рис.1).

Рис.1 Распределения уровней параметра «Ролевая глубина и способность к ролевым переживаниям» при наличии конфликта и его отсутствии.

В ходе обработки данных было также установлено, что существует тесная взаимосвязь между акцентуациями и каждым из трех основных параметров ролевой идентичности - ролевой гибкостью, ролевой глубиной и локусом ролевого конфликта. Так, статистический анализ связей между акцентуациями характера и показателем ролевой гибкости выявил, что между рядом акцентуаций и показателем ролевой гибкости имеется следующая высокозначимая регрессионная зависимость (R²= 0,88; F(3,102)=248,8; p<0,0001):

Rflex= 0,68 * G + 0,57 * I + 0,72 * D

(где Rflex - показатель ролевой гибкости; G - показатель акцентуации «Гипертимный тип», I - показатель акцентуации «Интравертированный тип», D - показатель акцентуации «Демонстративный тип»).

Между акцентуациями характера и показателем ролевой глубины была выявлена аналогичная высокозначимая регрессионная зависимость (R²= 0,89; F(3,102)=283,3; p<0,0001):

Rdeep = 0,30 * D + 0,51 * S + 0,20 * G,

где Rdeep - показатель ролевой глубины; D - показатель акцентуации «Демонстративный тип»; S - показатель акцентуации «Сенситивный тип», G - показатель акцентуации «Гипертимный тип».

Статистический анализ позволил также установить связь между некоторыми акцентуациями характера и локусом ролевого конфликта. Так, у испытуемых, имеющих высокие показатели по шкалам «гипертимность» и «интравертированность», наблюдается тенденция к сдвигу локуса ролевого конфликта в сторону интернальности, поскольку между этими показателями выявлена следующая высокозначимая регрессионная зависимость (R²= 0,88; F(2,103)=370,4; p<0,0001):

Locrc = 1,0 * G + 0,9 * I,

где Locrc - показатель локуса ролевого конфликта, G - показатель акцентуации «Гипертимный тип», I - показатель акцентуации «Интравертированный тип».

Также в ходе исследования было установлено, что уровень тревожности связан с особенностями ролевой идентичности подростков. Была выявлена высокозначимая регрессионная зависимость между показателем ролевой глубины и уровнем общей тревожности (R²= 0,63; F(1,104)=180,3; p<0,0001):

Anx = 0,5 * Rdeep,

где Anx - показатель уровня общей тревожности, Rdeep - показатель ролевой глубины. Таким образом, очевидна тенденция к повышению уровня тревожности при повышении уровня ролевой глубины.

Следующим шагом исследования стал детальный анализ каждого из ключевых структурных компонентов ролевой идентичности. Согласно результатам опроса, подавляющее большинство подростков обладают средним и высоким уровнем ролевой гибкости. Низкий уровень ролевой гибкости был диагностирован всего у 16% испытуемых, тогда как у 40% подростков был выявлен средний, а у 44% - высокий уровень ролевой гибкости (рис.2). Аналогичная картина наблюдается с уровнем ролевой глубины: большая часть подростков обладает средним и высоким уровнем ролевой глубины (61% и 15% соответственно), и только у 24% опрошенных диагностируется низкий уровень ролевой глубины (рис.2)

Рис.2. Диаграмма распределения уровней ролевой гибкости и глубины

Помимо ролевой гибкости и глубины в структуре ролевой идентичности нами исследовался такой компонент как ролевая рефлексия. Основным приемом ее выявления у подростков в ходе нашего исследования стал метод психодиагностической беседы, во время которой подросткам задавались вопросы, касающиеся четырех основных аспектов ролевого поведения: понимания слова «роль» и ее значения в жизни человека; умения описать диапазон собственных ролей и ролей другого; умения со стороны посмотреть на собственное поведение и оценить его с позиции другого; умения оценить поведение другого с точки зрения другого. Согласно полученным данным, у подавляющего большинства подростков (81%) выявлен низкий уровень ролевой рефлексии.

Полученные результаты свидетельствуют о том, что ролевая идентичность старших подростков носит противоречивый характер. С одной стороны, отдельные ее компоненты (ролевая гибкость, ролевая глубина) уже достаточно развиты, с другой стороны, такой важный показатель как ролевая рефлексия находится на низком уровне развития. При этом подросток, активно вступающий в систему социальных взаимодействий, впервые оказывается в ситуации реального ролевого выбора, т.е. перед ним стоит сложнейшая задача определиться с основной стратегией собственного ролевого поведения - ориентироваться либо на социальное окружение (ролевые ожидания), либо на собственные ценности (ролевая «Я-концепция»). Именно такое сочетание факторов способствует возникновению у подростков внутреннего ролевого конфликта.

В ходе дальнейшего исследования было установлено, что внутренний ролевой конфликт является характерным для значительной части современных подростков. Так, по методике «Q-сортировка» Б. Стефансона у 64% опрошенных было выявлено наличие различных внутриличностных конфликтов, при этом у 39% подростков был диагностирован внутренний ролевой конфликт. Эти данные получили надежное подтверждение в ходе специально проведенной психодиагностической беседы.

Для выявления особенностей внутреннего ролевого конфликта и причин его возникновения в каждом конкретном случае в ходе беседы подросткам задавались различные вопросы, связанные с их неудовлетворенностью своим положением в классе, семье или референтной группе. Испытуемым также предлагалось проанализировать диапазон собственных ролей и указать, какие из них они считают успешными, а какие нет, какие роли сопряжены с наибольшими переживаниями, какие роли они хотели бы избежать, или, напротив, опробовать в будущем. Полученные данные подтвердили тот факт, что внутренний ролевой конфликт в старшем подростковом возрасте связан с несоответствием между идеальными представлениями подростков о собственном ролевом поведении и ролями, которые они исполняют в реальной жизни. Так, возникновение внутреннего ролевого конфликта у большинства испытуемых обусловлено разрывом между стремлением подростка реализовать себя в какой-либо роли и отсутствием объективной возможности этой реализации. Речь может идти о желании видеть себя в роли «лидера», «крутого парня» или «школьной звезды», однако, в первую очередь, все опрошенные подростки, у которых был диагностирован ролевой конфликт, демонстрировали острое желание как можно скорее освободиться от всех составляющих «роли ребенка» и перейти к роли «полноценного взрослого». При этом, переживания подростков были связаны именно с психологическими (жизненными) ролями.

Далее было установлено, что особенности структуры ролевой идентичности и личностные характеристики подростков оказывают влияние на особенности протекания у них внутреннего ролевого конфликта, однако не являются главной причиной его возникновения. Так, статистический анализ не выявил значимой связи ни между наличием внутреннего ролевого конфликта и уровнями ролевой гибкости и глубины, ни между наличием внутреннего конфликта и наличием акцентуации характера. В частности, критерий хи-квадрат Пирсона позволяет говорить о явно незначимых различиях выборочных распределений уровней параметров «Ролевая гибкость и чувствительность» и «Ролевая глубина и способность к ролевым переживаниям» при наличии внутреннего ролевого конфликта и его отсутствии (в первом случае ч²=0,052; df=2; p=0,97; во втором случае ч²=1,891; df=2; p=0,39; см. также рис.3 и 4). Аналогичные результаты дают анализ коэффициентов ранговой корреляции Спирмена (корреляция значимо не отличается от нуля при p=0,89 и 0,35, соответственно) и непараметрический U-критерий Манна-Уитни (p=0,89 и 0,41, соответственно).

Рис.3. Распределения уровней параметра «Ролевая гибкость и чувствительность» при наличии внутреннего ролевого конфликта и его отсутствии.

Рис.4. Распределения уровней параметра «Ролевая глубина и способность к ролевым переживаниям» при наличии внутреннего ролевого конфликта и его отсутствии.

Анализ четырёхзначных таблиц сопряжённости признаков и критерий хи-квадрат Пирсона свидетельствуют об отсутствии значимой статистической зависимости между наличием акцентуации характера и внутреннего ролевого конфликта, хотя и в менее выраженной степени (при анализе таблиц сопряжённости ч²=2,116; df=1; p=0,15; критерий Пирсона даёт похожий результат - ч²=2,745; df=1; p=0,10; см. также рис.5).

Рис. 5. Распределения наличия и отсутствия акцентуаций характера при внутреннем ролевом конфликте и его отсутствии.

В то же время удалось установить, что у подростков с внутренним ролевым конфликтом имеет место существенный разрыв между «Я-реальным» и «Я-идеальным». Так, сравнение количественных оценок разрывов между «Я-реальным» и «Я-идеальным» для выборок подростков с внутренним ролевым конфликтом и без него по U-критерию Манна-Уитни позволяет говорить о существовании высокозначимых различий в значениях этого показателя при наличии данного конфликта и его отсутствии (U=37, p<0,0001).

Таким образом, во второй главе диссертации представлено решение одной из основных задач исследования - в структуре ролевой идентичности старших подростков выделен внутренний ролевой конфликт, который является типом внутриличностого конфликта, заключающийся в несоответствии между различными элементами ролевых структур личности. Подростки, переживающие внутренний ролевой конфликт, находятся на разных уровнях развития ролевой идентичности, а также обладают разным набором личностных характеристик. При этом данную группу испытуемых характеризует существенный разрыв между «Я»-реальным» и «Я»-идеальным». Эти данные позволяют предполагать, что возникновение внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте обусловлено, в первую очередь, особенностями развития социальной ситуации, для которой характерно расхождение между идеальной ролевой «Я-концепцией» подростка и его реальным ролевым поведением в социальном взаимодействии.

В третьей главе «Исследование возможностей преодоления внутреннего ролевого конфликта у старших подростков в условиях сюжетно-ролевой игры» спроектирована целевая серия сюжетно-ролевых игр, направленных на преодоление внутреннего ролевого конфликта у подростков; описано эмпирическое исследование возможностей использования сюжетно-ролевой игры в качестве средства конструктивного разрешения внутреннего ролевого конфликта у подростков; выявлены условия, способствующие повышению эффективности сюжетно-ролевой игры в старшем подростковом возрасте.

Сюжетные (или как их иначе называют, ролевые, ситуационные, творческие, драматические, подражательные, вольные, психологические) игры уже давно были выделены психологами и педагогами в отдельный класс игр. Несмотря на некоторые расхождения в трактовке данного феномена, все эти названия, обозначают форму игрового действия, в котором участники берут на себя какие-либо роли и разыгрывают их в условиях вымышленной ситуации, регулируемой определенной системой правил. Причем, если в период дошкольного детства сюжетно-ролевая игра является ведущей деятельностью возраста, и ребенок играет, прежде всего, ради самой игры, то в подростковом возрасте игровая деятельность становится культурным средством развития, позволяющим подростку выполнить ту самую «пробу» (К.Н.Поливанова) и то самое «социально-психологическое экспериментирование» (Г.А.Цукерман), которые определяют процесс становления личности на данном возрастном этапе. В контексте нашего исследования сюжетно-ролевая игра рассматривается как целенаправленно смоделированный процесс взаимодействия реальной и идеальной формы, в ходе которого подросток овладевает культурными средствами, необходимыми для конструктивного решения основных задач возраста.

Среди отечественных исследователей к проблемам игрового взаимодействия подростков в том или ином контексте обращалось значительное число авторов (Ф.Ю.Боташева, А.В.Виноградов, Е.А.Жадан, К.Ф.Ибашян, Б.В.Куприянова, З.И.Лаврентьева, О.В.Миновская, Т.С.Новикова, С.В.Овчинникова, Е.Ю.Огановская, А.Е.Подобина, О.Б.Скрябина, А.И.Тимонина и др.). При этом возможности использования сюжетно-ролевой игры в контексте психолого-социального и психолого-педагогического регулирования внутренних конфликтов подростков на сегодняшний день в должной мере не изучались. Это обстоятельство определило необходимость разработки экспериментальной серии сюжетно-ролевых игр, направленных на преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков.

Для экспериментального исследования нами было спроектировано четыре серии сюжетно-ролевых игр. Все игры разрабатывались с учетом необходимости метафоризации игрового пространства. Под метафоризацией понималось расширение, перенос одной реальности дискурса или содержания на другое, более яркое, вспоминающееся (Reber,1995). В итоге создаваемая игровая ситуация должна была не просто воспроизводить отдельные жизненные эпизоды или искусственно моделировать социальные отношения, но задавать некий альтернативный контекст, который бы контрастировал с обыденной реальностью участников и способствовал их эмоциональной вовлеченности в игровой процесс. Данное положение определило тематику разработанных сюжетов (сюжеты-катастрофы, сюжеты-фантазии). Каждая из четырех игровых серий включала в себя 4-е сюжетно-ролевые игры: «Кораблекрушение», «Необитаемый остров», «Пожар» и «Операция», которые модифицировались в зависимости от целей игровой серии.

Первая серия игр - кооперативная - предполагала совместную деятельность подростков по согласованию командных действий в случае экстренной ситуации. В начале игры участники получали определенные игровые роли, в соответствии с которыми они должны были участвовать в игровом действии. Основной акцент делался на способах построения конструктивной дискуссии между участниками игрового взаимодействия, осуществляемого с учетом заданной игровой роли. Вторая серия игр - кооперативно-ролевая - также предполагала совместную деятельность подростков по согласованию командных действий в заданных игровых обстоятельствах, однако в данной серии акцент делался не столько на способах построения дискуссии, сколько на экспериментировании с различными игровыми ролями. Третья серия игр - соревновательная - как и предыдущие, предполагала совместную деятельность подростков по согласованию командных действий в случае экстренной ситуации. Однако, если в предыдущих сериях преобладающей формой взаимодействия была кооперация, то в игры данной серии вводился элемент соревновательности: каждая сюжетно-ролевая игра предполагала деление участников на команды, которые соревновались между собой на скорость и оптимальный характер поиска решений для выхода из кризисной ситуации. Четвертая серия игр - соревновательно-ролевая - содержала элемент соревновательности и одновременно предполагала активное ролевое экспериментирование. Игровые цели и задачи были сформулированы таким образом, что в центре внимания подростков постоянно оказывались ролевые аспекты игрового взаимодействия. В этой серии игр участники соревновались не столько на скорость, сколько на максимальную проработанность игровых ролей внутри своей команды и глубину понимания особенностей ролевого взаимодействия в команде соперника.

В исследовании принимали участие те же подростки, которые участвовали в исследовании по ролевой идентичности (106 человек). При проведении сюжетно-ролевых игр испытуемые делились на группы по 10-12 человек. Всего было организовано 10 групп, включая 2 контрольные группы. Подростки участвовали в 4-х сериях игр (по 4 игры в каждой серии), т.е. в общей сложности с каждой группой было проведено 16 игр. При этом 2 экспериментальные группы состояли только из подростков с внутренним ролевым конфликтом (C,D), 2 группы - из подростков без внутреннего ролевого конфликта (A,B), 4 экспериментальные группы были смешанными: в них входили одновременно и те подростки, у которых был диагностирован внутренний ролевой конфликт, и те подростки, у которых не было выявлено признаков внутреннего ролевого конфликта (E,F,G,H), 2 группы были контрольными (I,J), ролевые игры с ними не проводились. Основным критерием результативности каждой сюжетно-ролевой игры являлось достижение командного договора между участниками игрового взаимодействия при заданном наборе игровых ролей.

Полученные данные позволили говорить о том, что внутренний ролевой конфликт оказывает значимое влияние на особенности поведения подростков в ситуации ролевого взаимодействия. Так, наибольшие трудности в построении эффективного игрового взаимодействия испытывали группы, состоявшие из подростков с внутренним ролевым конфликтом. Именно в этих группах (C,D) было зафиксировано наибольшее количество игр, зашедших в тупик, - 17 из 32, что составляет 13% от общего числа проведенных во всех группах игр, равного 128. Группы, полностью состоявшие из подростков, у которых был диагностирован внутренний ролевой конфликт, показали самую худшую результативность в общем групповом зачете - игровой результат был достигнут лишь в 47% проведенных для данной группы сюжетно-ролевых игр. На втором месте - смешанные группы (E,F,G,H). Из 64 игр, проведенных с этими группами подростков, в тупик зашло 19, что составляет 15% от общего числа проведенных во всех группах игр. Соответственно, игровой результат был достигнут в 70% проведенных для данной группы сюжетно-ролевых игр. При этом лучшие результаты были получены в группах, полностью состоявших из подростков без внутреннего ролевого конфликта. В этих группах (A,B) в тупик зашло 4 из 32 игр, что составляет 3% от общего числа проведенных во всех группах игр. Игровой результат в этих группах был достигнут в 87% проведенных для данной группы сюжетно-ролевых игр. Гипотеза об однородности распределения количества игр, зашедших в тупик, с высокой степенью статистической значимости отвергается по критерию хи-квадрат Пирсона (p=0,0024 при ч²=8,14 и df=1), что свидетельствует о значимом влиянии внутреннего ролевого конфликта на результаты игровых серий. Эталонное равномерное распределение в приведённой оценке обеспечивало наименьшее значение указанного критерия и подбиралось методом максимального правдоподобия (рис.7). Регрессионный анализ с проверкой значимости коэффициентов по t-критерию Стьюдента показал, что тренд зависимости процента игр, в которых достигался игровой результат, от процента подростков с внутренним ролевым конфликтом в группе также является статистически значимым (p=0,006).

Рис.7. Наблюдаемое и эталонное распределения количеств игр, зашедших в тупик, для групп подростков с ВРК, без ВРК и смешанных групп (в % от общего числа игр, проведенных во всех группах)

Результаты также подтвердили тот значимый факт, что подростки с внутренним ролевым конфликтом обладают существенно более низким уровнем ролевой рефлексии, чем подростки без внутреннего конфликта. Так, было подсчитано, что во всех игровых сериях наибольший процент участников, испытывавших трудности, связанные с низким уровнем ролевой рефлексии, был зафиксирован в группах из подростков с внутренним ролевым конфликтом (C,D), тогда как наименьший процент участников, испытывавших трудности, связанные с низким уровнем ролевой рефлексии, был зафиксирован в группах из подростков без внутреннего ролевого конфликта (A,B). При этом было установлено, что уровень ролевой рефлексии оказывает непосредственное влияние на эффективность игрового процесса: чем меньше у подростков возникало трудностей, связанных с низким уровнем ролевой рефлексии, тем меньше игр заходило в тупик. Так, анализ динамики результативности групп для всей выборки показал, что число игр, зашедших в тупик, существенно сокращалось с каждой последующей игровой серией, составив 56% в первой серии, 38% во второй серии, 22% в третьей серии и всего 9% в четвертой серии игр, причём уменьшение числа игр, зашедших в тупик, характерно для всех типов экспериментальных групп (рис.8). Регрессионный анализ с проверкой значимости коэффициентов по t-критерию Стьюдента показал, что тренд зависимости процента игр, в которых достигался игровой результат, от числа пройденных игровых серий является статистически значимым для всей выборки, а также для групп с внутренним ролевым конфликтом и смешанных групп (p<0,02). Для групп без внутреннего ролевого конфликта также наблюдается указанная тенденция, хотя и с меньшей степенью достоверности (p=0,08).