Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Эволюция представлений о феномене переноса
• 1.1 Становление понятия переноса
• 1.2 Перенос и другие феномены психоаналитического процесса
• Глава 2. Феномен контрпереноса
• 2.1 Перенос и контрперенос в психоаналитическом методе
• 2.2 Контрперенос и его изучение
• Заключение
• Список литературы

Введение

перенос психоанализ нарушение эмоциональный

Психоанализ представляет собой метод лечения людей, страдающих эмоциональными нарушениями и психическими расстройствами, с целью ослабления психического страдания и повышения личностного роста и автономии. В связи с тем, что отношения в психоанализе основаны на уважении к личности пациента, они должны включать четкую дифференциацию между психоаналитиком, пациентом, и (особенно если пациентом является ребенок) семьей. В случае, если эта дифференциация игнорируется или осуществляется неправильно, она может подвергнуть опасности процесс лечения или вовсе разрушить его, а также нанести вред обеим сторонам терапевтического процесса*. Постоянная самопроверка и рефлексия психоаналитика, а также обращение за консультациями к коллегам, обеспечат безопасные условия как для пациента, так и для самого аналитика.

Хотя психоанализ в огромной степени умножил наше знание о человеке, он не увеличил наше знание о том, как человеку надлежит жить и что ему надлежит делать. Его основной функцией была функция «разоблачения», доказательства, что ценностные суждения и этические нормы являются рационализированными выражениями иррациональных -- и часто бессознательных -- желаний и страхов, и поэтому они не могут претендовать на объективную правильность. Хотя это разоблачение само по себе было чрезвычайно важным, оно становилось все более бесплодным, поскольку не вышло за пределы простой критики. Психоанализ, пытаясь утвердить психологию как естественную науку, совершил ошибку, отделив ее от проблем философии и этики. Он игнорировал тот факт, что человеческую личность нельзя понять, если мы не рассматриваем человека во всей целостности, включая потребность найти ответ на вопрос о смысле его существования и отыскать нормы, в согласии с которыми ему надлежит жить. Фрейдовский «homo psychologicus» -- это такая же нереалистическая конструкция, какой был «homo economicus» классической экономики. Невозможно понять человека в его эмоциональных и ментальных нарушениях без понимания природы ценностных и моральных конфликтов.

Противоречие исследования: перенос, или трансфер - применяемый в психоанализе термин, означающий перенос на психотерапевта эмоционального отношения клиента к значимым для него людям - отцу, матери и пр. Различаются трансфер позитивный - перенос чувств любви, восхищения, уважения, доверия, привязанности и пр.; трансфер негативный - перенос чувств страха, ненависти, отвращения, вражды, злобы. Эти чувства спонтанно возникают у клиента в сеансе психоаналитическом при отсутствии в поведении психотерапевта объективных причин для этого. Фрейд рассматривал трансфер как феномен переноса, присущий любым человеческим отношениям и проявляемый не только в сеансе терапевтическом, но и в обыденной жизни.

Актуальная проблема исследования заключается в том, что перенос - это воспроизведение старого стереотипа отношений в новых отношениях и с новым человеком, которые чем-то напоминают прежние.

Цель курсовой работы: рассмотреть феномен переноса в психоанализе.

Задачи:

1) рассмотреть феномены переноса и контрпереноса;

2) изучить эволюцию представлений о феномене переноса;

3) сделать выводы.

Научная новизна исследования состоит в том, что влияние особенностей переноса на процесс терапии у психоаналитика рассматривается как самостоятельная проблема практической психологии, вытекающей из проблем отражения человека человеком и специфической нагрузки на определенные личностные черты и качества пациентов и психоаналитиков.

Практическая значимость исследования состоит в том, что исследуются представления о феномене переноса различных авторов, а также в возможности применения полученных результатов к практической работе психоаналитика, рефлексии и работе над собой.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Названия глав отражают их содержание.

Глава 1. Эволюция представлений о феномене переноса

Понятие переноса впервые используется Фрейдом в «Этюдах об истерии» (1895) для объяснения специфического феномена, проявляющего тем, что лечащий пациента психоаналитик воспринимается анализируемым пациентом искажённо; образ создаваемый пациентом довольно далёк от того, чтобы позволить правильно ориентироваться в переживаниях и поведении психоаналитика, хотя именно в полном соответствии с таким искажённым образом пациент и ведёт себя на сеансах Фрейд.З. Этюды об истерии.- Ереван, 1991.- репринтное воспроизведение издания 1913 г., С. 82.. Фрейд считал, что такого рода искажения появляются в результате навязанного самообмана пациента, «фальшивой взаимосвязи» между прошлым опытом и актуальными переживаниями пациента.

Рассматривая это с энергетической точки зрения, можно обнаружить смещение оккупации с прежнего значимого объекта на актуальные отношения с психоаналитиком. При этом инфантильные истоки переживаемого переноса остаются бессознательными; речь идёт о переживаниях, которые первоначально были связаны с оставшимся неразрешённым конфликтом, в связи с чем они и были вытеснены.

2. Отношения к феномену переноса на ранних этапах развития психоанализа

Подобного рода самообман Фрейд вначале рассматривал в качестве довольно неприятной помехи аналитической работе. Но затем, оценивая свой опыт в лечении молодой пациентки Доры, Фрейд приходит к другому выводу. Он пишет: «Из наибольшего препятствия на пути психоаналитической работы, перенос превращается в мощнейшее вспомогательное средство, если только каждый раз удаётся разгадать его и перевести на понятный для пациента язык» Там же, С. 113..

Теперь анализ переноса становится средством, служащим на пользу психоаналитическому лечению Цель лечения здесь состояла в том, чтобы реконструировать вытесненные переживания пациента и устранить невротическую амнезию.

Несколько лет спустя вместе с изменением терапевтической методики изменяется и отношение к переносу: наряду с реконструкцией прежних событий и переживаний на передний план всё больше выдвигается проработка переноса в актуальных взаимоотношениях с психоаналитиком. Перенос становится самым важным динамическим моментом всего терапевтического процесса, а проработка переноса посредством интерпретации оказывается решающим фактором, определяющим эффективность психоаналитической терапии. Такой подход особенно хорошо показан в статье Фрейда Zur Dynamik der Uebertragung (О динамике переноса), написанной в 1912 году. В этой статье Фрейд приходит к выводу, что невозможно кого-либо победить или обратить в бегство при его отсутствии; этим довольно часто цитируемым высказыванием Фрейда хорошо показано, что бессознательные конфликты могут наиболее эффективно прорабатываться в тех случаях, когда они манифестируются в переносе на психоаналитика Лакан Ж. Семинары. Кн.1. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953-1954): Пер. с фр./Лакан Ж.-М.: Логос, 1998, С. 52..

Фрейд различал позитивный и негативный перенос. Позитивный перенос Фрейд связывал с бессознательными либидозными или сексуальными инстинктивными потребностями, а негативные - с агрессивными импульсами влечения. Внутри позитивного переноса ещё можно дифференцировать невротический и «пристойный» (нешокирующий) перенос Фрейд.З. Будущее одной иллюзии// Сумерки богов/ Фрейд.З.- М.,1990.- С.94-95..

Невротический перенос, который собственно базируется на самообмане, рассматривается как невротическая влюблённость и идеализация предмета аналитической работы (психоаналитика). А пристойный перенос, напротив, образует необходимый либидозный базис любых межличностных взаимоотношений. Такой перенос обеспечивает то, что готовность к аналитическому лечению продолжает сохраняться и увеличиваться даже под давлением негативных переносов и сопротивлений, формируя фундамент способности к терапевтическому расщеплению сферы Я, описанному Штербой Фрейд.З. Будущее одной иллюзии// Сумерки богов/ Фрейд.З.- М.,1990.- С.22.. Из гипотезы о существования пристойного позитивного переноса Гринсон Техника и практика психоанализа. Гринсон Р.Р.-Воронеж: Модэк, 2003, Т. 1, С. 42. создаёт концепцию рабочего союза.

1.2 Перенос и другие феномены психоаналитического процесса

1.х Уровень реальных взаимоотношений обнаруживается тогда, когда пациент и психоаналитик встречаются в качестве двух самостоятельных взрослых людей, например, в приветственном ритуале в начале сеанса или при случайных встречах вне ситуации лечения. Это само собой понятная область межличностных отношений, которая регулируется общественными договорами и распределением профессиональных ролей, что-то подобное мы обнаруживаем и во всех других повседневных ситуациях. В принципе психоанализ не использует этот уровень для терапии целенаправленно.

2. Уровень рабочего союза (Гринсон Там же.) соответствует рациональному, осознанному поведению врача и пациента, психоаналитика и анализируемого им человека. Этот уровень охватывает специальные функции и специальное распределение ролей: Психоаналитик предлагает воспользоваться для лечения своим методом лечения, объясняет пациенту условия лечения и требует соблюдения определённых правил поведения, что необходимо для достижения оптимального результата. Пациент, желающий пройти психоаналитическое лечение, соглашается соблюдать правила, например, основное правило, заключающееся в том, чтобы быть совершенно откровенным, и начинает вести себя так, что можно добиться успеха в лечении.

3. И, наконец, на уровне отношений переноса в игру вступают бессознательные паттерны межличностных взаимоотношений. Они вызывают обнаруженные Фрейдом искажения в переживаниях и поведении, придавая межличностному общению динамику, которая наиболее важна для психоанализа. Этот уровень является центральным узловым пунктом всего психоаналитического процесса.

Когда мы различаем реальные взаимоотношения, рабочий союз и отношения переноса, то делаем это мы для того, чтобы рассматривать психоаналитические встречи с трёх различных точек зрения. Такой интегральный подход хорошо соответствует аналитическому стилю мышления и преследует цель, сделать насколько только это возможно доступными наиболее значительные проявления бессознательных процессов. Только при этом не стоит забывать, что речь собственно всегда идёт об одном и том же взаимоотношении, в котором всегда одновременно проявляются все три уровня. Это касается и конкретной ситуации лечения.

Если например пациент забывает о назначенном сеансе лечения, тогда он может загладить свою вину извинением (реальный уровень). Но в «забывании» кроме всего прочего о своей власти заявляет ещё и какой-либо бессознательный аффект или импульс (уровень переноса), осознать который можно посредством интерпретаций. И происходит таковое посредством аналитического диалога (рабочий союз).

Запустить в ход и продолжать поддерживать эффективное лечение возможно только при наличии у обоих участников терапевтического процесса способности к интеграции всех уровней, а прежде всего признания того, что реалистическое, характеризующееся соглашениями и требованиями повседневной жизни «реальное» поведение всегда можно рассматривать ещё и в аспекте того, какие иррациональные элементы, то есть, переносы, в нём содержатся. Как и обратно, приходится признать, что переживания и поведение человека невозможно рассматривать исключительно в аспекте манифестаций переноса.

Посредством психоаналитического метода, и особенно его правил и рамок, на аналитических сеансах запускается в ход особый процесс развития. Это приводит к тому, что у анализируемого пациента, а в определённом смысле и у психоаналитика, появляются особые переживания, которые принципиально отличаются от переживаний, характерных для нашей повседневной жизни: получают новую жизнь иррациональные, нереалистичные паттерны переживаний, активируются вытесненные аффекты и потребности, приобретают необычайную власть бессознательные фантазии. В восприятии самого себя пациент начинает ощущать присутствие чуждых для него черт. Восприятие подпадает под сильную влияние бессознательных репрезентантов давнего, прежде вытесненного опыта. Этот феномен можно описать и так, что определённая проблемная ситуации - а именно аналитическая ситуация - незаметно для самого пациента активирует у него «накопленную» в прошлом информацию о разрешении схожих проблем Эрманн M. Перенос. М., 1996, С. 32..

Такие изменения переживаний и поведения называются регрессией. Посредством неё бессознательные паттерны переживаний, реакции, установки и потребности активируются и входят составной частью в актуальные межличностные взаимоотношения. Таким образом, с регрессией связано появление изменений в переживаемых взаимоотношениях.

При этом для анализируемого пациента психоаналитик приобретает необычайно большое значение. В результате этого личные бессознательные паттерны межличностных отношений, переживания, связанные с прежними отношениями, переносятся на психоаналитика. А для самого пациента начинает приоткрываться внутренний мир, хотя, конечно, происходит это в зашифрованном виде, на сцене психоаналитических отношений. Таким образом, перенос, появляющийся на психоаналитических сеансах, является манифестацией регрессии психоаналитических взаимоотношений. Мы придерживаемся взгляда, что переносы проявляются в любых межличностных отношениях, именно перенос обусловливает конфликтность многих повседневных отношений людей.

Понятие регрессии (regredi = отступать назад) невозможно отделить от первоначальных взглядов психоаналитиков, когда регрессию рассматривали в качестве временного феномена, понимая под ней возвращение либидо на прежнюю позицию развития Лакан Ж. Семинары. Кн.1. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953-1954): Пер. с фр./Лакан Ж.-М.: Логос, 1998, С. 72.. Учитывая ретроспективный смысл регрессии можно говорить о регрессии к детскому стилю поведения. А относительно переноса можно сказать следующее: Другие люди под воздействием переноса будут восприниматься не только такими, каковы они есть на самом деле, их «реальные» паттерны поведения будут бессознательно интерпретироваться в соответствии с переживаниями, связанными с межличностными взаимоотношениями в детстве. В этом смысле Фрейд говорит о новом воспроизведении прежних отношений. В этом смысле перенос традиционно рассматривается в качестве ретроверсивного феномена. Такой подход по мнению Гринсона Техника и практика психоанализа. Гринсон Р.Р.-Воронеж: Модэк, 2003. Т. 1. отражает в себе в концентрированном виде клиническое мышление целой эпохи:

Перенос «является особым типом объект-отношений. В принципе, на любую персону окружающего мира тогда реагируют так, словно бы она была персоной из прошлой жизни пациента. Перенос является повторением, воспроизведением прежних объект-отношений. Это - анахронизм, ошибка времени» Фрейд.З. О динамике переноса. М.: Изд-во политической литературы, 1992, С. 232..

Следствием такого ориентированного на время способа видения является анализ переноса, сконцентрированный на воспоминаниях из истории жизни пациента, и такой подход доминировал вплоть до 70-ых годов: Реконструкция прошлого на основе материала, который актуально обнаруживается в переносе, с целью снятия детской амнезии.

А наряду с этим регрессия имеет ещё и структурный аспект, на который указывал Фрейд Фрейд.З. Этюды об истерии.- Ереван, 1991.- репринтное воспроизведение издания 1913 г., С. 75., когда проводил различия между временной, топической и формальной регрессией. С структурной точки зрения регрессия является паттерном переживаний, появляющимся из бессознательной сферы при ослаблении защиты и прочности психических структур, что характерно для недозрелых форм мышления. Свои корни регрессия имеет в прежних фазах психического развития. Но необходимо подумать и о том, что воспроизведение прежнего опыта свидетельствует не об объективно происходящих событиях в жизни пациента в том виде, в котором их переживают взрослые люди, а что речь идёт о следах специфического детского опыта, когда мир воспринимался средствами тогдашней аффективной структуры ребёнка; именно этой структурой прорабатывался и «накапливался» детский опыт.

Если рассматривать регрессивные переживания в качестве структурного феномена, тогда перед нами форма переживания, испытывающая на себе большое влияние инфантильно структурированных вытесненных фантазий. Рассматривая перенос в этом аспекте мы обнаруживаем, что «реальные» паттерны поведения людей будут своеобразно истолковываться пациентами для того, чтобы обнаруживалось соответствии с прежними бессознательными паттернами взаимоотношений, и связанным с ними модусом переживаний и их проработки. Поэтому пациент попытается преодолеть трудности, обнаруживающиеся в психоаналитической ситуации, средствами инфантильного бессознательного мышления Куттер, Питер. Фундаментальная установка, профессиональные установки и психоаналитический метод Б. С. К .,1988, С. 66.. Эта концепция является базисом постклассического анализа переноса в ситуации «Здесь и Сейчас» Гилл М. Анализ переноса . М., Мир, 1977, С. 54., которая передвигает в центр внимания проработку актуальных отношений пациента с психоаналитиком, взаимоотношений, испытывающих на себе влияние регрессивного мышления.

Появляющиеся при психоаналитическом лечении переживания переноса пробуждают у пациентов страхи, чувства вины и стыда, так как переносы поразительно часто оказываются связанными с воспоминаниями о своей вине, с мучительными фантазиями, угнетающими впечатлениями и обидами. Поэтому обычно переносам противостоят бессознательные защитные действия, которые называются сопротивлением.

Таким образом, под сопротивлением в психоанализе понимают защиту, появляющуюся при использовании психоаналитического метода и его воздействии. Наиболее частым мотивом для появления сопротивления является перенос. Анализируемый человек, например, боится того, что его будут стыдить, разоблачать, осуждать, или того, что психоаналитик сделает с ним то, что сам же пациент в переносе и приписывает психоаналитику. Такие сопротивления, питающиеся переносом, Фрейд назвал сопротивлениями переносу Фрейд.З. О динамике переноса. М.: Изд-во политической литературы, 1992, С. 23..

Сопротивления являются помехой терапевтической работе пациента и психоаналитика. На самих психоаналитических сеансах это может проявляться как молчание, ошибочные действия (запаздывание, забывание), утаивание и т. д., вплоть до бойкотирования и прерывания лечения. Или же происходит смещение на повседневные межличностные формы отношений, и тогда у пациента обнаруживается влюблённость, ненависть, конфликты с окружающими его людьми, на которых он отреагирывает свои проблемы, щадя от этого одного только психоаналитика.

Если вначале сопротивление (само название явно намекает на то, что именно в него раньше вкладывалось) рассматривалось как огромная помеха для аналитической работы, то в ходе развития психоаналитической техники прежняя установка фундаментально поменялась. После публикации Фрейдом знаменитого анализа Доры» Фрейд.З. Этюды об истерии.- Ереван, 1991.- репринтное воспроизведение издания 1913 г., С. 26. сопротивление всё больше стало признаваться важным источником информации, открывающим доступ к пониманию бессознательных процессов, когда сопротивление проясняется посредством тщательно проводимого анализа.

Глава 2. Феномен контрпереноса

2.1 Перенос и контрперенос в психоаналитическом методе.

В психоанализе для понимания других людей необходимо использовать свои собственные отклики. С этим положением согласны самые разные исследователи. Так, известный французский феноменолог Мерло-Понти писал о том, «что, в конечном счете, действия других всегда будут пониматься через мои собственные действия» М.Мерло-Понти. Феноменология восприятия. СПб., 1999, с.445, а российский философ А.М.Руткевич - о том, что «в случае психотерапии к безусловным предпосылкам принадлежит опыт собственных душевных сил и конфликтов» А.М.Руткевич. Психоанализ - истоки и первые этапы развития. М., 1997, с.164. Говоря о том, что созданная Фрейдом психологическая система соответствовала его личным особенностям, П.Розен в качестве доказательства этого приводит слова Фрейда о том, что «мои мысли постоянно пронизаны «личным соотнесением», о котором я не имею ни малейшего представления, но которое выдает себя посредством … забывания мною имен. Как если бы я был обязан сравнивать всё, что я слышу по поводу других людей, с собой; как если бы мои личные комплексы приводились в готовность всегда, когда в поле моего внимания попадает другой человек. По всей видимости, это не может быть моей собственной особенностью: скорее это содержит указание на тот способ, которым мы вообще понимаем нечто отличное от нас. У меня есть причина предполагать, что другие люди очень похожи на меня в этом отношении» Paul Roazen. Freud and His Followers. N.Y., 1971, ch.3(3)..

Однако, по мнению современных немецких психоаналитиков Х.Томэ и Х.Кэхеле, психоанализ не должен ограничиваться одним лишь описанием переживаемых человеком душевных состояний, поэтому «любое систематическое исследование психоаналитической ситуации должно … включать наряду с постижением также и объяснение» Х.Томэ, Х.Кэхеле. Современный психоанализ, т.1, М., 1996, с.60.. В то же самое время, немецкие исследователи признают, что «логика психоаналитических объяснений и их положение между описанием, мотивационным контекстом и функциональным контекстом сами по себе составляют проблему».

Вслед за Рикёром, многие психоаналитики пришли к мысли о том, что психоаналитический метод является одной из форм герменевтики. Сам Рикёр писал о «сугубо эпистемологической относительности психического объекта, открытого многочисленным герменевтическим прочтениям, которые становятся возможными благодаря соединению симптома, аналитического метода и интерпретирующей модели» Поль Рикёр. Конфликт интерпретаций - очерки о герменевтике. М., 1995, с.162-163. Однако герменевтический метод в психоанализе имеет свои особенности, поскольку интерпретации делаются в психоанализе не в отношении текста, а в отношении пациента с терапевтическими целями. В этом смысле, по мнению современных немецких психоаналитиков Х.Томэ и Х.Кэхеле, можно говорить «о технологической герменевтике, существенно отличающейся от теологической и филологической герменевтики» Х.Томэ, Х.Кэхеле. Современный психоанализ, т.1, М., 1996, с.505.

Сторонники интерсубъективного подхода в современном психоанализе также считают, что «психоаналитические интерпретации надо оценивать в свете герменевтических критериев, которые включают: логическую согласованность аргументов, обстоятельность толкований, соответствие интерпретаций общепринятым психологическим знаниям, а также эстетическую привлекательность анализа при раскрытии до сих пор скрытых паттернов упорядочивания исследуемого материала» Р.Столороу, Б.Брандшафт, Д.Атвуд. Клинический психоанализ. Интерсубъективный подход. М., 1999, с.24.. В то же самое время, психоаналитик, согласно Х.Томэ и Х.Кэхеле, «не может замкнуться внутри герменевтического круга. Попытка доказать терапевтическую эффективность психоаналитических интерпретаций заставляет аналитиков выйти хотя бы на один шаг из герменевтического круга и поднять вопрос об эмпирическом доказательстве изменения». Х.Томэ, Х.Кэхеле. Современный психоанализ, т.1, М., 1996, с.506.

При описании личности Фрейда, Х.Кохут говорит о его рационалистическом складе ума, приводя в доказательство слова Фрейда о том, что «рационалистический или, быть может, аналитический склад моей психики противится тому, чтобы я был увлечен произведением и не понимал, почему я взволнован и что меня волнует» Х.Кохут. Восстановление самости. М., 2002, с.276. По мнению Кохута, такие особенности личности Фрейда «стали основой предпочтения им мыслительных содержаний, того, что четко определено и поддается определению; именно особенности его личности заставляли его избегать области бессодержательных форм, напряженных и необъяснимых эмоций»,результатом чего, по мнению Кохута, стало то, что Фрейд «стал придавать особое значение одной стороне психической жизни (структурной психологии, психологии конфликта) и пренебрегать другой (областью нарциссизма, архаичными нарциссическими состояниями)».

В частности, это привело к тому, что Фрейд стал уделять особое внимание эдипову комплексу, а не ранним довербальным отношениям между матерью и ребенком. П.Розен пишет о том, что, «как затем показали Эрих Фромм и другие исследователи, воспринимать взаимоотношение между матерью и сыном в сексуальных терминах, значит быть в некотором смысле крайне рационалистическим человеком и не обращать внимания на менее рациональную сферу отсутствия у ребенка начальной дифференциации между собственным Я и внешним миром» Paul Roazen. Freud and His Followers. N.Y., 1971, ch.6(4)..

В то же самое время, другие аналитики могли иметь иные предпочтения. Например, Адлера, который интерпретировал каждый симптом как оружие паразитического самоутверждения, интересовали не причины невроза, а его цели. Кроме того, он делал акцент на текущих причинах конфликтов и порожденных данной культурой дисгармоний, и не считал, в отличие от Фрейда, что эмоциональные проблемы берут свое начало от детства пациента. Как известно, взгляды Фрейда и Юнга на бессознательное также существенно расходились. По мнению П.Розена, «для Фрейда бессознательное было, главным образом, регрессивным; когда Юнг оспорил эту точку зрения, Фрейд посчитал, что Юнг всецело отходит от признания понятия бессознательного. Но также можно сказать, что у Юнга была просто иная концепция бессознательного; Юнг более высоко оценивал творческий потенциал бессознательного и видел в неизвестном, по меньшей мере, столько же жизнеутверждающих сил, сколько и смертельно опасных».

Такое разнообразие во взглядах психоаналитиков обусловлено природой тех проблем, с которыми они сталкиваются. Так, сам Фрейд писал о «сверхдетерминированности» психических симптомов. По мнению российского философа А.М.Руткевича, такой плюрализм в психоаналитических взглядах вызван тем, что «факт и интерпретация настолько слиты в психоанализе, что проверка общетеоретических высказываний психоаналитиков независимыми опытными данными является невозможной» А.М.Руткевич. Психоанализ - истоки и первые этапы развития. М., 1997, с.164., поэтому «единственным аргументом в пользу той или иной трактовки душевных процессов оказывается согласие с этой трактовкой пациента».

Как и в гуманитарном познании, психоанализу свойственно сочетание внешне противоположных процедур - интуитивного постижения и понятийного анализа. Так, представители интерсубъективного направления в современном психоанализе согласны с представлением Кохута о том, что «эмпирическая и теоретическая сферы психоанализа определяются и ограничиваются исследовательской установкой эмпатии и интроспекции» Р.Столороу, Б.Брандшафт, Д.Атвуд. Клинический психоанализ. Интерсубъективный подход. М., 1999, с.20, причем «эмпатически-интроспективный способ исследования относится к попытке понимания проявлений личности, идущей скорее из ее внутренней, субъективной системы координат, нежели с внешней точки зрения». Более того, согласно точке зрения Кохута, «психоанализ - единственная наука о человеке, которая объясняет то, что прежде уже было ею понято» Х.Кохут. Восстановление самости. М., 2002, с.283.

Что касается внесения в психоаналитическое исследование ценностей психотерапевта, то оно обусловлено непроясненностью влияния собственных ценностей на ход анализа. В этой связи современные немецкие психоаналитики Х.Томэ и Х.Кэхеле пишут о том, что «чем в меньшей степени мы рассматриваем собственные ценности как объект исследования, тем больше они имеют тенденцию невольно и бессознательно влиять на нашу технику и теорию» Х.Томэ, Х.Кэхеле. Современный психоанализ, т.1, М., 1996, с.85-86. В частности, Д.Винникотт открыто писал о том, что «теория переходного феномена, которую я сформулировал для личного пользования, влияет на то, что я вижу, слышу и делаю» Д.Винникотт. Игра и реальность. М., 2002, с.44-45.

2.2 Контрперенос и его изучение

Хотя в первой половине двадцатого века о контрпереносе было написано очень мало, все же именно авторами того времени подняты многие из вопросов, которые активно обсуждаются в наших психоаналитических сообществах.

Писавшие о контрпереносе авторы справедливо отмечали, что хотя именно Фрейд первым обнаружил и описал феномен контрпереноса, он очень немного сказал по этому вопросу. Идеи Фрейда послужили источником двух подходов к контрпереносу. В 1910 году Фрейд писал: «Ни один психоаналитик не продвигается дальше, чем позволяют его собственные комплексы и внутренние сопротивления, и поэтому убежден, что аналитику следует начинать профессиональную деятельность с прохождения собственного анализа, углубляя этот анализ по мере того, как он будет лечить пациентов» Freud S. The future prospects of psychoanalytic therapy. S.E.11..

Фрейд рассматривал контрперенос как бессознательную силу, возникающую внутри аналитика и препятствующую его способности получать и верно оценивать информацию от пациента. Он считал, что пока аналитик не станет работать над собой, чтобы преодолеть «слепые пятна» и «блоки», анализ подвергается серьезному риску и фактически в значительной степени будет неудачен из-за воздействия неосознаваемых психических факторов аналитика. В конечном итоге, каждый психоаналитик обречен на борьбу с мощными и потенциально вредными бессознательными силами, активизирующимися внутри него в процессе анализа пациента.

В связи с тем, что сегодня субъективность аналитика стала использоваться более интенсивно и спонтанно, многие авторы подчеркивают, что осознание Фрейдом неустранимости контрпереноса и понимание, что контрперенос является постоянно присутствующим фактором в аналитической работе, в наши дни приобретает особое значение. В понимании того, что контрперенос нередко препятствует пониманию и блокирует прогресс, некоторые современные авторы разделяют основные Фрейдовские положениям. Еще одно из принадлежащих Фрейду наблюдений стало основой совершенно иного понимания значения контрпереноса. Речь идет о том, что контрперенос не только неизбежно присутствует в анализе, но также является путеводной нитью в понимании бессознательного, играя значимую роль в процессе лечения.

Согласно З. Фрейду, анализ включает коммуникацию между бессознательным пациента и аналитика, и что передача бессознательных сообщений, происходящая на уровнях более глубоких, чем поверхностный обмен, образует очень важную часть аналитического процесса. Это фундаментальное озарение сформулировано Фрейдом в 1912 году. Он советовал аналитикам приводить свое бессознательное в созвучие с бессознательным пациента, подобно тому, как принимающий телефонный аппарат настроен на передающий аппарат. Такое видение проложило путь идее о том, что контрперенос содержит бессознательное пациента, которая впоследствии была озвучена Паулой Хайманн (1950). Однако Фрейдовский выбор метафоры предполагал, что бессознательная коммуникация в анализе - это улица с двусторонним движением.

Многие психоаналитики (Tyson, 1986; Slakter, 1987) утверждают, что Фрейд рассматривал контрперенос главным образом как препятствие в ходе анализа - как проблему аналитика, которую следует преодолеть. Ференци, Юнг и другие ключевые для психоаналитического движения персонажи были вовлечены в проблемные связи со своими пациентками и/или членами их семей. Сам Фрейд в доверительной беседе сообщал Ференци, что и ему иногда достаточно сложно устоять перед обаянием своих пациенток. Более того, Фрейд еще слишком хорошо помнил, как в ответ на спровоцированные переносом проявления чувств со стороны пациентки Анны О. впал в панику Йозеф Бройер. Тайсон (1986) подчеркивает, что, отвечая на письма Юнга, описывавшего свое увлечение Шпильрейн, Фрейд (1909) указывал, что хотя эта вовлеченность и должна быть устранена, подобные любовные и сексуальные переживания аналитика, связанные с пациентом, могут помочь сформировать «тонкую кожу» и научить смещению аффектов.

Откровенно и прямо о неизбежности участия контрпереноса в анализе впервые заговорил Ференци (1919). Идея о том, что контрперенос может помочь аналитику понять пациента, тоже сформулирована им. Ференци, отчасти из-за бунтарства, поставил под сомнение Фрейдовское замечание о том, что аналитик всегда должен контролировать свой контрперенос. Попытки следовать этому совету, по Ференци, заставят аналитика сдерживать и тормозить свободное течение своих психических процессов. Ференци считал, что пациенты часто интуитивно осознают эмоциональную реакцию аналитика и отстаивал идею целесообразности раскрытия перед пациентом некоторых переживаний аналитика (1919). Более того, он проводил эксперименты с взаимным анализом, когда время от времени пациент на какой-то период становился аналитиком собственного аналитика. В дополнение к той неизвестной нам мотивации, которая побуждала Ференци проделывать подобные эксперименты, он искренне верил в то, что аналитик способен очень многому научиться у своего пациента. Пациенту, в свою очередь, тоже может быть полезно узнать, какое влияние оказывает на аналитика материал, возникающий в ходе сеанса. Идея Ференци была радикальной для того времени. Такая точка зрения на контрперенос показалась Фрейду и его ближайшему окружению опасной, результатом чего стала изоляция Ференци от психоанализа.

Однако, не только Ференци в то время придерживался принятых сегодня взглядов на контрперенос. Многие его современники поднимали вопросы, которые в наши дни оказываются на переднем плане дискуссий и дебатов. Стерн (1924) говорил о двух видах контрпереноса: 1) имеющем в своей основе личностные конфликты аналитика, и 2) возникающем в ответ на перенос пациента. Для того чтобы работать эффективно, аналитик должен в ответ на перенос пациента реагировать собственным переносом, то есть его подход не должен быть слишком интеллектуальным, чрезмерно фокусированным на когнитивном понимании. Аналитику следует позволить своим чувствам и фантазиям свободно возникать, его бессознательное должно резонировать с бессознательным пациента, для того чтобы уловить скрытые коммуникации. Эта перспектива охватывает и объясняет замечания Исаковера об аналитических инструментах (1963а), замечания Райх о невротических аспектах контрпереноса (1951) и идеи Сандлера (1976) о том, что в оптимальном варианте функцией аналитика является не только свободно витающее внимание (Фрейд, 1912), но и способность к свободному ответному реагированию.

Дойч (1926) тоже говорила о способах, которыми аналитик получает материал от пациента. Ассоциации пациента, говорила она, становятся для аналитика внутренними переживаниями. Специфичность проработки материала, приводящей аналитика к возникновению фантазий и воспоминаний, является базисом интуиции и эмпатии. Недостаточно, однако, просто просеивать материал пациента сквозь собственное бессознательное. Для достижения правильного понимания, аналитик должен прорабатывать материал интеллектуально. Идея Дойч предзнаменовала позицию Арлоу (1993), который убежден, что точная формулировка интерпретаций возможна только тогда, когда сознательная проработка материала дополняется интуицией аналитика и бессознательными операциями.

Другие авторы тоже внесли свой вклад в существующие сегодня концепции контрпереноса. Гловер (1927) затронул активно обсуждаемый сегодня вопрос о способах, которыми материал пациента провоцирует возникновение у аналитика воспоминаний и параллельных переживаний (McLaughlin, 1981; Poland, 1986; Jecobs, 1991: Levine, 1997). Эта проблема побуждает аналитиков учиться тому, как наилучшим образом использовать свои субъективные реакции в клинической ситуации. Гловер предпринял попытку различить собственно контрперенос и контрсопротивление аналитика. В наши дни большое внимание уделяется тем способам, которыми аналитик совместно с пациентом конструирует сопротивление (Boesky, 1990; Hoffman, 1991) Руткевич А.М. Психоанализ - истоки и первые этапы развития. М., 1997..

Стрэчи (1934) утверждал, что в анализе присутствует взаимность, то есть взаимодействие пациента и аналитика. Он подчеркнул, что трансформирующие интерпретации переноса могут быть эффективны только в том случае, когда между пациентом и аналитиком существует сфера эмоциональных напряжений. Стрэчи указал на то, что эмоциональное участие аналитика является обязательным элементом терапевтического действия. Лоу (1935), предвосхищая идеи Реника (1993), считала, что через свои субъективные переживания аналитик достигает верного понимания пациента. Позиция Лоу получила дальнейшее развитие в рамках Британской школы объектных отношений. Эту идею также развивали, но уже в несколько ином ракурсе, кляйнианцы и многие американские аналитики. Мысль о том, что субъективные переживания аналитика могут служить путеводной нитью в понимании бессознательного его пациента - центральное положение, лежащее в основании современных взглядов на контрперенос.

В 1949 году вышла работа Винникотта «Ненависть в контрпереносе». Винникотт соглашался с Ференци в том, что некоторые контрпереносные реакции могут быть объективным ответом на качества пациента и их происхождение берет исток не в неврозе. Своей работой он не только узаконил контрпереносные переживания и подчеркнул важность роли, которую негативный контрперенос играет в лечении нарушенного пациента, но и продемонстрировал, что появление подобных чувств является необходимой составляющей лечения.

Хайманн (1950) заявила, что контрперенос не только неизбежен, но и неоценим, поскольку представляет собой важнейший инструмент исследовательской работы аналитика; контрперенос, главным образом, творение пациента. Она была убеждена, что субъективные переживания аналитика были вложены в него пациентом в результате проекции, в частности, проективной идентификации как центральной составляющей контрпереноса. Таким образом, то, что аналитик переживает субъективно, может быть понято как репрезентация определенных аспектов психики пациента.

В 1951 году Литтл опубликовала работу, в которой исследовалась природа отношений переноса - контрпереноса. Эти отношения неизбежно содержат смесь нормальных и патологических элементов психики пациента и психики аналитика. Конфликтные мотивы аналитика становятся для него как источником желания излечить пациента, так и желания сохранить его больным. Несколько лет спустя Литтл (1957) обратила внимание на то, что параноидные и депрессивные чувства аналитика играют критически важную роль в лечении, а успешность анализа зависит во многом от удовлетворительности проработки патологии аналитика.

Работы Винникотта (1949), Хайманн (1950) и Литтл (1951) оказали серьезное влияние на развитие концепции контрпереноса, по крайней мере, в Англии, Южной Америке и некоторых странах Европы. Подход Винникотта, который строился на понимании контрпереноса как явления, индуцированного проекцией внутренних объектов пациента, был расширен и углублен коллегами из Британской школы объектных отношений (Fairbairn, 1952; 1963; Guntrip, 1961). Для них контрперенос стал эквивалентом любой ответной реакции аналитика, отражающей спроецированный и вложенный в аналитика внутренний объектный мир пациента. Такой взгляд на контрперенос разделяется сегодня многими коллегами, получившими образование в рамках этой традиции, и послужил основой разработок таким авторам, как Боллас (1987), Кейсмент (1985), Сандлер (1962).

Ключевые положения работ Хайманн и Литтл отражают идеи, принадлежавшие Мелани Кляйн, сформированные ею в 1921-1945. Мелани Кляйн принадлежала идея о том, что в психике нарушенных индивидов действуют примитивные параноидно-шизоидные механизмы. Она говорила о проникающем характере проективной идентификации таких пациентов. Аналитик неизбежно испытывает на себе влияние подобных примитивных механизмов, понимание контрпереноса является центральным моментом аналитического процесса. Кляйнианский подход к контрпереносу сегодня модифицирован и расширен тем, как пациент и аналитик воспринимают друг друга, и тонкими нововведениями в технике (Josef, 1985; Steiner, 1993). Но главное - субъективные переживания аналитика, прежде всего, являются продуктом проективной идентификации. Согласно Кляйн, именно влияние, оказываемое на аналитика проецируемыми в него пациентом параноидно-шизоидными состояниями, составляет наиболее важный и потенциально наиболее полезный аспект контрпереноса Томэ Х., Х.Кэхеле. Современный психоанализ, т.1, М., 1996..

В США Кернберг (1965; 1976) стремился интегрировать в своих работах конкурирующие точки зрения на контрперенос. Опираясь на кляйнианскую теорию и теорию объектных отношений, равно как и на работы Якобсон (1964), посвященные взаимоотношениям Самости и объекта, Кернберг сформировал теорию контрпереноса, которая иллюстрирует, как проективной идентификации может быть интегрирована в эго-психологию.

Точку зрения Гротштейна (1981) можно отнести к кляйнианско-бионовской традиции. Его внимание сконцентрировано на путях, которыми агрессия и зависть пациента продуцируют в аналитике мощнейшие аффекты.

А. Райх (Reich, 1951; 1960; 1961): контрперенос скорее репрезентация возникающих у аналитика конфликтов, способных оказывать влияние на то, как он будет реагировать на коммуникации своего пациента. А. Райх (1951) показывала, как в процессе анализа устоявшиеся характерологические черты аналитика, наравне с непосредственными контрпереносными реакциями, оказываются существенной помехой. Около двух десятилетий взгляд на контрперенос, который провозгласила А. Райх, разделялся большинством аналитиков-традиционалистов в США. Контрперенос представляет собой проблему, которая должна быть устранена либо путем самопроверки, либо в ходе дополнительного анализа.

Несколько американских психоаналитиков внесли немаловажный вклад в понимание проблемы контрпереноса. Наиболее влиятельным из них был Отто Исаковер (1963a). Его замечания об аналитических инструментах как о принадлежащем пациенту и аналитику слиянии их бессознательных сфер, оказались продуктивной идеей. Исаковер уделял большое значение регрессии аналитика. Для того чтобы коммуникация была эффективной психика пациента и психика аналитика должны быть в состоянии временной регрессии, достижение которой облегчается использованием кушетки, свободными ассоциациями, молчаливым ожиданием аналитика и его свободно витающим вниманием. Только когда соблюдаются эти условия, аналитик может использовать возникающие в его душе фантазии и воспоминания как инструмент, пригодный для работы с бессознательным пациента..

Фромм-Райхманн (1950), вслед за Винникотом, писала о необходимости использования контрпереноса в работе с серьезно нарушенными пациентами. Тауэр (1956), точка зрения которой совпадает с позицией Литтл (1951), подчеркивала, что совокупность отношений переноса-контрпереноса имеет интерактивную природу. Ей же принадлежит идея о том, что параллельно с неврозом переноса развивается невроз контрпереноса. Разрешение переноса прямо зависит от способности аналитика осознать и проработать собственный невроз контрпереноса.

Бенедек (1953) развила принадлежащую Ференци (1919) и Балинтам (1939) идею о том, что пациенты интуитивно угадывают установки и чувства аналитика, добавив, что личность аналитика играет ключевую роль на любом из этапов лечения. Гительсон, изучавший проблему контрпереноса и посвятивший несколько своих работ рассмотрению влияния А. Райх на развитие этой концепции (1952, 1962), постепенно занял более консервативную позицию, чем сама А. Райх. В своих ранних работах (1952) Гительсон писал о важности адекватного использования контрпереноса как аналитического инструмента. Он даже соглашался с тем, что выборочное раскрытие аналитика перед пациентом в определенных терапевтических ситуациях может быть полезно. Однако десять лет спустя Гительсон пришел к убежденности в том, что роль контрпереноса в психоанализе незначительна. Изменения происходят, прежде всего, благодаря интерпретации защит Рикёр П. Конфликт интерпретаций - очерки о герменевтике. М., 1995..

Сирлз (1975), который как и Фромм-Рейхманн, находился под влиянием идей интерперсоналистской школы, в своих работах основное внимание уделял анализу переживаний пациента, находящегося лицом к лицу с аналитиком. Как и Бенедек (1953), Сирлз подчеркивал мысль о том, что пациент интуитивно выстраивает образ аналитика. Часто случается так, что пациент, подобно ребенку, желающему помочь своим несчастным родителям, начинает пробовать исцелить своего аналитика. До тех пор, пока аналитику не удастся осознать и эффективно интерпретировать эту ситуацию, терапевтические отношения будут напоминать тайный сговор, негласную сделку с пациентом. Подобная ситуация является невротической ловушкой, ставящей под угрозу возможность осуществления сепарации пациента от родителя-аналитика.

Под влиянием идей Кляйн (1921-1945) и теоретиков школы объектных отношений, которые делали серьезный акцент на субъективности аналитика как средстве доступа к бессознательному пациента, коллеги в других странах, например, в Англии, терпимее относились к контрпереносу. Использование контрпереноса как рабочего инструмента стало характерной чертой психоаналитического подхода.

Передовым регионом в этом отношении была Латинская Америка. Аргентинский аналитик Хайнрих Ракер (1958, 1968) своими исследованиями пролил свет на многие стороны проблемы контрпереноса. Некоторые из контрпереносных реакций возникают в результате идентификации аналитика с внутренними объектами пациента (согласующаяся (concordant) идентификация), тогда как другие развиваются вследствие идентификации аналитика с влечениями и эго-состояниями пациента (дополнительная (complementary)). Различаются прямые и непрямые контрпереносные реакции. Прямыми называются реакции, которые стимулируются пациентом. Непрямые контрпереносные реакции возникают как сложный феномен. Они представляют собой эмоциональную реакцию на супервизоров, учителей, коллег и других значимых лиц, оказывающих влияние на аналитика и стиль его работы с пациентом. На аналитика могут влиять его собственные эмоциональные реакции на персонажей из мира пациента, рождающих в нем определенные фантазии и воспоминания. Такой позиции сегодня придерживаются многие американские аналитики, среди которых следует в первую очередь отметить Столороу (1983, 1992) и Гоффмана (1991).

Другой представитель Латинской Америки, Леон Гринберг (1957) развивал кляйнианский подход к изучению контрпереноса. В ответ на проективную идентификацию пациента аналитик реагирует собственной проективной идентификацией. В отличие от большинства теоретиков кляйнианской школы, подчеркивавших, что контрперенос является репрезентацией спроецированного внутреннего мира пациента, Гринберг утверждал, что в интенсивных отношениях переноса-контрпереноса имеет место обоюдная проекция.

В конце 70-х в американские журналы хлынул поток статей, посвященных проблеме контрпереноса, постепенно превращаясь в стержень практически любых психоаналитических дебатов. Работы Ракера, теоретиков английской школы объектных отношений и кляйнианцев становились все более популярными. Они пробуждали интерес к исследованию субъективности аналитика и путей, которыми эта субъективность входит в соприкосновение с внутренним миром пациента. Кроме того, важную роль сыграло налаживание контактов между американскими аналитиками и их соотечественниками, обучавшимися в интерперсоналистских школах. Знакомство традиционных аналитиков с идеями Салливана (1953), Томпсон (1964), Фромм-Рейхманн (1950) и Хорни (1939) позволило иначе посмотреть на интерперсрнальные характеристики анализа, которым в классической подготовке уделялось очень мало внимания.

Работы Кохута (1971) тоже внесли свой вклад в освещение темы контрпереносных переживаний. Кохут считал, что важнейшим аналитическим инструментом является эмпатия, уровень которой, по его мнению, зависит от способности аналитика использовать опосредованные виды интроспекции. Положение о важности саморефлексии и самонаблюдения становилось традиционным Канн М. Между психотерапевтом и клиентом: новые взаимоотношения. СПб., 1997..

Впоследствии появились на свет работы многих авторов, заинтересовавшихся контрпереносом в результате исследования таких тем, как разыгрывание (enactment), интерсубъективность и самоанализ (self-analysis). В этой плеяде наиболее яркими были работы М. Гилла (1982). Гилл фокусировался на анализе переноса, или, как он сам это описывал, на переживаниях пациента, связанных с аналитиком. Такой подход послужил мощным стимулом для исследования не только эффектов переноса, но и того влияния, которое субъективные реакции аналитика оказывают на восприятие пациента. Работы Швабера (1983, 1988) помогли аналитикам ощутить тонкость и сложность процесса слушания и осознать те пути, которыми базовые допущения, теории, гипотезы и оценки, предубеждения и идиосинкразические реакции аналитика предопределяют манеру слушания.