Мобильные технологии в романтической коммуникации: аффордансы и практики (раз)общения

Глава 3. Мобильные медиа в романтической коммуникации

3.1 Дизайн и методология

В данном исследовании мы используем комбинацию количественного и качественного метода. Качественной методологией стало глубинное интервью, количественной - онлайн-опрос. Чтобы достичь наиболее достоверных результатов исследования, мы ограничили выборку респондентов таким образом, чтобы она состояла из людей со схожими характеристиками. Мы определили следующие критерии отбора респондентов:

респондентам должно быть от 17 до 25 лет;

респонденты проживают в Москве;

респонденты обучаются на гуманитарных специальностях НИУ ВШЭ, не связанных с медиаисследованиями и журналистикой, чтобы избежать влияния возможной профессиональной деформации;

они должны находиться в отношениях на момент интервью (или прохождения опроса) или находиться в них в течение последних 12 месяцев, чтобы сохранить актуальность анализируемых кейсов.

Мы провели глубинные интервью с 9 респондентами в возрасте от 18 до 23 лет. Средний возраст респондентов - 20,5 лет. Распределение по гендерному признаку получилось следующее: 3 респондентов - мужчины и 6 респондентов - женщины. Все глубинные интервью проходили с помощью видеосвязи по FaceTime, Discord или Zoom, так как эмпирическое исследование происходило весной 2020 года, когда жителям Москвы было рекомендовано находиться в самоизоляции. Проведение интервью по видеосвязи никак не повлияло на течение интервью и полноту предоставляемой респондентами информации.

Интервью проходили по заранее составленному сценарию (см. Приложение 2), который разделен на смысловые блоки и включает в себя возможные вопросы к респонденту. Мы допускали возможность задавать дополнительные и уточняющие вопросы в зависимости от ответов респондента, в ответ на значимые для интервьюера реплики. Пример расшифровки глубинного интервью вы можете видеть в Приложении 3. Полный список респондентов глубинного интервью см. в Приложении 1.

Для изучения аффордансов в романтической мобильной коммуникации мы взяли за основу существующие типологии аффордансов мобильной коммуникации А. Шрока и М. В. Абееле и разъединяющих аффордансов мобильных медиа К. Манелл. На основе типологий этих ученых мы составили собственную, наиболее полно отвечающую целям и задачам данного исследования. Таким образом, мы выделили следующие аффордансы:

доступность;

обнаруживаемость;

мультимедийность;

редактируемость;

многозначительность;

исключение.

С помощью количественного опроса и глубинных интервью мы собрали эмпирический материал, посвященный тому, как эти аффордансы используются и воспринимаются респондентами. Количественный опрос, посвященный аффордансам в романтической мобильной коммуникации, был построен следующим образом. На каждый аффорданс мы привели по 3-4 утверждения, с которыми респонденты могли согласиться или не согласиться, используя следующую шкалу ответов: пять вариантов ответов от “полностью согласен” до “категорически не согласен”, либо пять вариантов ответов от “всегда или почти всегда” до “никогда или почти никогда”. Некоторые вопросы были сформулированы так, что респонденту предлагалось выбрать один или несколько подходящих вариантов из предложенных. Респонденты также имели возможность отметить вариант “другое” и вписать свой ответ.

Вступительный блок анкеты количественного опроса состоял из вопросов о демографических данных, важных для нашего опроса, то есть вопросов о возрасте, поле, курсе и программе обучения. Следующие блоки анкеты были посвящены непосредственно объединяющим и разъединяющим практикам использования мобильного телефона и аффордансам в романтической коммуникации. Копия анкеты приведена в Приложении 4.

Для оценивания аффорданса доступности респонденты должны были ответить на следующие вопросы: каково допустимое время, которое респондент и их партнер готовы ждать ответы на сообщения друг друга; какие функции или технические особенности мобильного телефона они используют для того, чтобы ограничить доступ к себе, и в каких ситуациях они так поступают. Аффорданс обнаруживаемости оценивали следующими параметрами: респонденты должны были выбрать, как часто они используют различные возможности геолокации. На аффорданс мультимедийности пришлись вопросы о частоте использования респондентами фото, видео и аудио, записанными ими на мобильный телефон, в романтической коммуникации. Для оценивания аффорданса редактируемости мы предложили респондетам ответить, как часто они пользуются такими особенностями коммуникации по переписке, как отложенный ответ, возможность отредактировать или удалить отправленное сообщение и возможность бесконечной редактуры неотправленного сообщения. Аффорданс многозначительности означает возможность использования таких средств передачи оттенков смысла, как смайлики, эмодзи, стикеры и т.д., и для сбора информации об этом аффордансе, мы попросили респондентов ответить, как часто они они их используют. Аффорданс исключения мы измеряли вопросами о том, как респонденты используют функции блокировки и удаления пользователя из друзей.

Так как мы ограничили выборку студентами гуманитарных специальностей московского кампуса НИУ ВШЭ (исключая ОП бакалавриата “Журналистика” и “Медиакоммуникации”, а также программы магистратуры по соответствующим направлениям), обучающихся на программах бакалавриата и магистратуры, у нас есть возможность посчитать, какой процент от генеральной совокупности составляет полученная нами выборка. В количественном исследовании приняло участие 117 человек, обучающихся на образовательных программах “Социология”, “Фундаментальная и компьютерная лингвистика”, “История”, “Философия”, “Культурология”, “Филология”, “Экономика”, “Юриспруденция”, “Дизайн”, “Психология”, История искусств”, “Иностранные языки и межкультурная коммуникация”, “Юриспруденция”, “Культурная и интеллектуальная история”, “Прикладная культурология”, “История современного мира”.

Демография участников количественного опроса. В опросе приняли участие 92 женщины (78,6% от общего числа респондентов) и 25 мужчин (21,4%). Возраст респондентов составил от 17 до 25 лет. 23,9% респондентов был 21 год, 23,1% респондентов - 20 лет, 18,8% респондентов - 18 лет, 16,2% респондентов - 19 лет, 12% респондентов - 22 года, 2,6% - 23 года, 1,7% - 24 и по 0,9% 25 и 17 лет. Средний возраст участников опроса - 20 лет. Среди участников опроса 32,5% респондентов обучаются на 4 курсе бакалавриата, 29,1% на 1 курсе бакалавриата, 20,5% человека на 3 курсе бакалавриата, 5,1% на 1 курсе магистратуры и 0,9% недавно отчислились с ФГН по собственному желанию.

Как в качественном так и в количественном исследовании приняло участие больше женщин, чем мужчин. Мы связываем это с тем, что в России на гуманитарных специальностях в данный момент обучается больше женщин, чем мужчин. Другой возможной причиной могло стать то, что женщины, вследствие гендерной социализации, чаще соприкасаются с любовным дискусом, чем мужчины, и, следовательно, более подготовлены к тому, чтобы поделиться собственным опытом романтической коммуникации. Результаты данного исследования, таким образом, представляют женское восприятие мобильных технологий в романтической коммуникации в большей степени, чем мужское.

3.2 Мобильные медиа в романтической коммуникации

Прежде чем приступить к изучению аффордансов и практик совместности и разъединения, мы считаем необходимым очертить общую картину того, как используются мобильные медиа в романтической коммуникации, и какие эффекты медиатизации отношений связаны с использованием мобильных медиа. Для начала посмотрим, как именно на количественном уровне используют мобильные телефоны наши респонденты.

Рис. 1. Средства коммуникации, которые используют респонденты

В предыдущих исследованиях ученые предположили, что в близких отношениях люди используют обширный набор различных медиа для общения, и каждый медиум (среди которых исследователи называют, к примеру, звонки, сообщения и различные социальные сети) играет уникальную роль в поддержании отношений. Результаты количественного исследования показали, что респонденты, в самом деле, используют широкий спектр медиумов для общения с партнером. Чаще всего для коммуникации с партнером респонденты используют социальную сеть “ВКонтакте” и мессенджер Telegram.

71% респондентов ответили, что они “всегда” или “часто” используют “ВКонтакте” и 53% часто или всегда пользуются Telegram. Наименее популярными средствами коммуникации с романтическим партнером у респондентов стали Snapchat (96% респондентов не используют его “никогда или почти никогда”), Facebook (его не используют 91%), Twitter (89%) и Discord (77%). Противоречивым средством коммуникации стали звонки по мобильному телефону: 36% респондентов звонят по мобильному телефону партнеру “часто” или “всегда или почти всегда”, 25% - часто, но в то же время 17% не используют их никогда и ещё 22% используют их редко; наименее единогласное отношение у респондентов и к Instagram, так как 40% респондентов используют его “часто” или “всегда или почти всегда” и 42% используют его “редко” или же “никогда или почти никогда”.

Для того, чтобы рассмотреть особенности использования и выбора средств коммуникации в романтических отношениях в рамках нашей работы мы считаем нужным применить концепцию полимедиа. “Полимедиа - это то, каким образом пользователи используют возможности различных коммуникационных средств, чтобы управлять своими эмоциями и отношениями. Этот выбор сам по себе может быть понят как сообщение” Мадиану, М., Миллер, Д. Полимедиа: новый подход к пониманию цифровых средств коммуникации в межличностном общении / пер. с англ. А. Пауковой, В. Чумаковой // Мониторинг. 2018. №1 (143). , пишут авторы теории. Полимедиа также существует внутри теоретической рамки аффордансов, так как согласно этой теории следует рассматривать “коммуникационную среду как сложную структуру аффордансов” Там же.. Респонденты нашего исследования рассказывали в глубинных интервью, как они используют различные медиа для разных типов общения и придают выбору медиа эмоциональную и смысловую нагрузку, то есть мыслят согласно концепции полимедиа. Например, одна студентка (1) в интервью отмечала, что со всеми новыми знакомыми она общается “ВКонтакте”, и переходит на общение в мессенджере Telegram только с теми молодыми людьми, с которыми она надеется построить серьезные отношения. Для неё сам факт смены средства коммуникации - сигнал того, что её намерения серьезны и что теперь она готова вести более доверительные разговоры. Другой студент (6) переходит от использования его основного канала общения, “ВКонтакте”, на общение в Telegram, когда устает от других людей, с которыми он общается “ВКонтакте”, и никогда не переписывается в Telegram ни с кем другим, кроме его девушки. Таким образом, выбор средства коммуникации для респондентов обусловлен не только техническими характеристиками платформы, но и её эмоциональным восприятием.

На количественном уровне распределение того, какие средства коммуникации студенты выбирают для различных коммуникативных ситуаций в общении с партнером, для выглядит следующим образом: см. рисунок 2.

Исходя из полученных данных, мы можем выделить следующие особенности.

Во-первых, респонденты в основном предпочитают использовать звонки по мобильному телефону в двух случаях: ради того, чтобы сообщить что-то срочное (этот вариант отметили 68% респондентов), либо для серьезных разговоров (47%).

Во-вторых, SMS-сообщения используются влюбленными студентами в большинстве случаев только с одной целью - для того, чтобы сообщить что-то срочное: этот вариант выбрало 23% респондентов, тогда как в остальных ситуациях SMS-сообщения выбирают не более 3% респондентов.

В-третьих, респонденты выбирают социальную сеть Instagram для специфических коммуникативных ситуаций. Самыми популярными условиями, в которых студенты используют эту социальную сеть, являются обмен шутками и мемами (для этого Instragram используют 40% респондентов) и обсуждение других людей, мест, еды или одежды (27%). В то же время респонденты считают Instagram неподходящим каналом коммуникации для того, чтобы вести серьезные разговоры (этот пункт отметили всего 2% респондентов) и обсуждать учебу или работу (для этого Instagram используют 0,9% респондентов).

Рис. 2. Выбор респондентами средств коммуникации в зависимости от коммуникативной ситуации

В-четвертых, как уже упоминалось выше, в интервью участники исследования рассказывали, что воспринимают Telegram как зону личного и доверительного общения. Результаты количественного исследования возможно интерпретировать как косвенное доказательство, что эти высказывания можно распространить на всю выборку, так как Telegram активно используется респондентами во всех коммуникативных ситуациях (число людей, выбирающих этот мессенджер для различных ситуаций находится в диапазоне от 44% до 23%), кроме ситуации “пообщаться с общими друзьями”, для которой Telegram использует наименьшее количество респондентов - всего 14%.

Глубокая медиатизация романтических отношений студентов проявляется в том, насколько естественным для них является общение в переписке. В глубинном интервью студенты отмечали, что для них не существует грани между общением посредством мобильных медиа и живым общением. Коммуникация посредством текстовых сообщений для них так же важна и так же значима, как и ничем не опосредованное общение: «Мы живем в такое время, или по крайней мере это только в моей голове так, но для меня чат приравнивается к тому, что мы говорим лично» (2). Другая студентка рассказала, что “визуализирует” переписки и сопоставляет их с ситуациями в реальной жизни. Примером, того, как она переносит некоторые практики из оффлайна в область медиа, является её решение сразу же отвечать на сообщения: «Допустим, ты сидишь где-нибудь за столом и смотришь сериал, и к тебе подходит человек, стучит по тебе пальцем и говорит: “Привет, как дела?”. И что, ты будешь игнорировать его, потому что ты смотришь сериал? Нет, конечно» (7).

Рис. 3. Отношение респондентов к обмену сообщениями в романтической коммуникации

Результаты количественного опроса подтверждают тезис о значении, которым респонденты наделяют обмен текстовыми сообщениями. 59% респондентов согласны с тем, что для них слова, написанные в сообщении, приравниваются к личному разговору. При этом 11,1% респондентов не согласны с этим утверждением и всего лишь 0,9% категорически не согласны.

Говоря об эффектах медиатизации романтических отношений, мы считаем важным упомянуть ещё одну реплику респондента глубинного интервью. По словам одной из студенток, практики общения посредством мобильных медиа, принятые в кругу её друзей, непосредственно связаны с тем, что она сама понимает под романтическими отношениями. Она обращает внимание на то, что теперь она расценивает как романтический интерес сам факт того, что ей пишет другой человек, в то время как ещё 5 лет назад это не имело для неё такого значения: «Раньше мы много общались со всеми и это было нормально. <...> То есть раньше мне казалось, что переписываться онлайн - это ничего не значит. Но теперь я понимаю, что если тебе кто-то сам пишет достаточно часто именно онлайн, то это именно знак внимания. Потому что ты уже не будешь писать человеку просто потому, что тебе скучно» (1).

Несмотря на активное использование мобильных медиа в романтической коммуникации и на значимую роль, которую они играют в отношениях респондентов, участники исследования не придают значения медиарепрезентации их отношений. 55,6% респондентов никогда или почти никогда не выкладывают фотографии партнера либо совместные фотографии в свои социальные сети. 20,5% публикуют такие фотографии редко и 17,1% делают это иногда. Всего 6,8% выкладывают фотографии с партнером в социальные сети часто. В глубинных интервью респонденты также отмечали, что для них не важно, будет ли их партнер публиковать фотографии с ними или нет. Общим моментом в интервью было замечание по поводу того, что их отношение к медиарепрезентации отношений зависит от присущей их партнеру стратегии поведения в социальных сетях. А именно, они видят повод для беспокойства только в том случае, если другому человеку свойственно публиковать много фотографий со всеми своими знакомыми, но он избегает публикации фотографий с со своим романтическим партнером.

Рис. 4. Распространенность практики публикации совместных фотографий

Существовавшую в начале исследования гипотезу о том, что медиарепрезентация является важной частью медиатизированных отношений, таким образом, оказалось невозможным распространить на всю выборку. Знак равенства между публикацией фотографий и реальной жизнью существует лишь для незначительного числа респондентов. В числе тех, кто этот знак всё-таки проводит, оказалась одна участница глубинного интервью, которая часто публикует фотографии, связанные с их отношениями; она говорит, что для неё естественно публиковать фотографии, связанные со всем, что происходит в её жизни: «У меня нет каких-то блоков на то, что я не выставляю свою личную жизнь, потому что это и есть как бы моя жизнь. Если я не буду выставлять наши с Костей фотографии, получается, что… Получается, что я не показываю свою жизнь» (3).

Другим эффектом медиатизации, на который обратили внимание участники глубинных интервью, стало то, что можно назвать “проблематизацией”. Многие респонденты приводили примеры из медиа, таких как СМИ, блоги или группы в социальных сетях, и использовали чьи-то высказывания в информационном пространстве как опорную точку для своих рассуждений, с которой можно согласиться или оспорить. В процессе проведения и анализа глубинных интервью, мы заметили, что существуют некоторые проблемы, на которые респонденты обратили внимание потому, что на них делают акцент медиа: «Тем не менее, мне кажется, что это норма, если ваши отношения закончились по переписке. Хотя я знаю, что во всех там ванильных пабликах это обсуждается очень живо: “как так, он бросил меня по переписке, что же это такое”» (2).

«Есть такие блогеры, которые говорят: “вот, мы не будем выставлять свою личную жизнь с партнером”. А у меня противоположное мнение» (3).

Такими примерами стали неэтичность расставания через переписку, недопустимость афиширования личной жизни, понятия личных границ и токсичных отношений.

«Когда я начала читать Wonderzine, там часто поднимались темы токсичных и абьюзивных отношений, личных границ, и я стала более чувствительна, стала больше ограничивать такую зону, которая принадлежит только мне. Не давать людям вмешиваться в те темы, на которые я не хочу говорить. Я стала защищать свои личные границы» (4).

«Я читаю каналы в Телеграме просто людей, которые пишут про свои отношения. Я размышляю над этим контентом и это меняет мое отношение к чему-то. Усваиваю принципы новой этики, все что связано с экологичной коммуникацией» (6). О создании и навязывании проблем как эффекте медиатизации личных отношений писал Стиг Хьярвард (см. параграф 1.1).

Подводя краткие итоги этого параграфа, мы можем сказать, что стирание границ между реальностью и мобильными медиа наиболее заметно в контексте обмена текстовыми сообщениями. Мы рассмотрели, какие коммуникативные средства используют респонденты в романтической коммуникации и как они образуют систему, на которую влияют не только технические особенности отдельных функций и платформ, но и дополнительные эмоциональные контексты, которые респонденты связывают с различными коммуникативными средствами. Основываясь на этих данных, мы можем приступить к изучению практик совместности и разобщения, а также связанных с ними аффордансов.

3.3 Мобильные медиа в практиках совместности

В данном параграфе мы представляем типологию практик совместности, которые предлагают мобильные медиа для пар, вовлеченных в романтическую коммуникацию. На основе глубинных интервью с 9 респондентами мы выделили следующие практики совместности:

совместная повседневность;

секстинг;

совместное творчество;

общее информационное пространство.

Совместная повседневность

Мы называем совместную повседневность основной практикой совместимости, которую обеспечивают мобильные девайсы, основываясь на постулате о том, что “постоянный контакт” Katz, J. E., Aakhus, M. (Eds.). (2002). Perpetual contact: Mobile communication, private talk, public performance. Cambridge: Cambridge University Press, - это первое условие медиатизированных отношений. Многими исследователями подтверждалось, что состояние постоянного общения или готовности вступить в общение является главной особенностью мобильных медиа Schrock, A. (2015). Communicative affordances of mobile media: Portability, availability, locatability, and multimediality. International Journal of Communication, 9, 1229-1246.. Как мы выяснили в ходе эмпирического исследования, коммуникация с помощью мессенджеров и социальных сетей действительно занимает значимое место в жизни респондентов и носит непрекращающийся характер. Респонденты говорили о том, что они постоянно вовлечены в переписку со своими партнерами, затрудняясь назвать точную частоту отправления и получения сообщений, но говоря, что эта частота составляет по крайней мере один раз в час.

«Это было несколько раз в день и там варьировалось от “С добрым утром” с утра и “Как прошел день” вечером до ежечасного общения» (1).

«Мы переписывались каждый день, не то чтобы каждый час, но довольно много, чтобы держать друг друга в курсе происходящего» (3).

«[Переписывались] Постоянно. Если в час, то сообщений 10 в час точно, может быть, даже больше. Ну, практически все время» (4).

Результаты количественного исследования показали, что 34,2% респондентов переписываются постоянно, каждый час и чаще. Ещё 53,8% обмениваются сообщениями каждый день, несколько раз в день. При этом если посмотреть только на тех респондентов, которые не живут вместе с партнером постоянно (их количество составило 90,5% от общего числа участников опроса), то 37% из не живущих вместе респондентов обменивается сообщениями постоянно на протяжении дня и ещё 51% переписываются каждый день, несколько раз в день.

Рис. 5. Частота обмена сообщениями в романтической коммуникации

Участники глубинного интервью рассказывали, что их переписка носит характер одного большого разговора, который никогда не заканчивается: «У нас как-то получается поддерживать одну постоянную переписку» (6). Как отмечала Х. Су в исследовании романтической коммуникации китайской молодежи, значимая часть повседневного общения пар - это “глупая бессмыслица”, сообщения, которые направлены скорее на установление и поддержание эмоциональной связи между партнерами, чем на предметное обсуждение конкретных тем. Эту характерную разновидность романтической коммуникации можно назвать “фатической” по аналогии с фатической функцией языка, призванной установить и закрепить контакт, проверить, работает ли канал связи и привлечь внимание собеседника Якобсон, Р. О. Лингвистика и поэтика. // Структурализм “за” и “против”. М., 1975. С. 193-230. . Некоторые респонденты, размышляя о характере их общения с романтическим партнером, также воспроизводили идею Х. Су и С. Хьярварда об “общении ради общения” Hjarvard, S. (2013). The Mediatization of Culture and Society. New York: Routledge. , которое, по мысли исследователей, наиболее характерно для коммуникации в сети.

«Мы постоянно общаемся, просто чтобы как-то поддерживать общение. Это происходит не специально, просто ты уже не можешь не общаться» (3).

«Иногда хочется пообщаться, просто как будто поворковать, про что-то повседневное или даже бессмысленное. Как будто увидеться, но дистанционно» (4).

«Переписываться просто ради переписки? У меня часто такое чувство» (5).

«Мы всё время переписывались о незначительных вещах, просто чтобы поддержать связь друг с другом. <...> Было желание общения само по себе, а не обсудить что-то конкретное» (7).

Совместная повседневность складывается для респондентов из следующих аспектов: синхронизация реальности, повседневные фотографии, ритуалы и традиции, практики “со-присутствия” (по аналогии с английским co-presence: “In any form of mediated communication, the phenomenological sense of `being there' with another person in place and/or time”).

а) синхронизация реальности

Респонденты отмечали, что используют текстовые сообщения постоянно в течение дня для того, чтобы синхронизировать свою реальность с реальность партнёра, который находится не с ними в течение дня. Это общение носит характер “документирования реальности” по выражению одной из респонденток. Она отмечает, что каждый день “в режиме реального времени” делилась с партнером тем, что делает, что читает и чем думает.

«Я была тем человеком, который заваливает человека сообщениями “я поела это”, “я сделала это”, “я сделала то”. И это даже не требовало ответа на каждое мое сообщение. Я даже говорила, что можно читать и не отвечать, а потом вечером ответить, если будет время. Я писала сообщения целый день, но полноценное общение происходило только утром и вечером. <...> Это было каким-то документированием реальности. Как я говорила, я не требовала ответа, но я кидала и какие-то ссылки, и свои мысли и то, что я вычитывала в умных книжках» (1).

Важным нам представляется замечание о том, что подобное документирование реальности даже не требует ответа, потому что оно говорит либо о важности такой коммуникации для респондентки - настолько сильной, что она продолжает её, даже несмотря на отсутствие ответа, либо о ритуальном характере такой коммуникации, когда документация реальности является настолько неотъемлемой её частью, что понимается как нечто само собой разумеющееся, естественное настолько, что даже не подразумевает ответ.

Другие участники интервью рассказывают, что обмениваются деталями своей повседневной жизни, такими, как происшествия на работе, поведение домашних питомцев, вид из окна или обед: «Все равно в течение дня хочется спросить, как дела, или рассказать какую-то смешную историю, которая произошла у вас на работе, или вообще не смешную историю, просто чем-то поделиться» (2).

Цель такой коммуникации в формулировке студентов: “как будто увидеться, но дистанционно” и “посмотреть, как человек живет опосредованно от тебя”. В более яркой форме синхронизация реальности выражена в обмене фотографиями.

б) фотографии как инструмент формирования “синхронизированной реальности”

Важный инструмент для формирования совместной повседневности с помощью мобильных медиа - это фотографии, сделанные на мобильный телефон и отправленные партнёру. Фотографии будничных деталей своей повседневности отсылают к феномену `connected' presence, “присутствия на связи”, которое, как описывал Д. Куи, становится с изменениям технологий всё более полным благодаря мультимедийным характеристикам мобильных телефонов Cui, D. (2016). Beyond “connected presence”: Multimedia mobile instant messaging in close relationship management. Mobile Media & Communication, 4(1), 19-36. . Благодаря современным технологиям респонденты имеют возможность мгновенно переслать сделанную фотографию партнеру. Многие социальные сети и мессенджеры позволяют сделать фото прямо в окне чата с партнером, не закрывая диалог и не переходя в приложение самой камеры. Респонденты рассказывали, что фотографии - неотъемлемая часть их ежедневного общения, которая позволяет создавать впечатление взаимного постоянного присутствия в жизни друг друга.

«...это на уровне сфотографировать наших крыс или спросить, как дела с соседями. Какие-то очень бытовые истории, фотографии из окна прислать» (3).

«Часто мы скидываем друг другу фотографии вещей, или погоды, или того, что мы делаем. Например, кто-то уронил чашку и можно это сфоткать и прислать: ха-ха, я уронил чашку» (5).

«Мы обмениваемся селфи в течение дня и постоянно делимся тем, кто что делает в данный момент» (6).

«Мы часто отправляли фотографии. Причем интересно, что именно я ввела эту практику отправления фотографий именно повседневности, как я ем, к примеру, или как я с друзьями в барчике или как дома сижу» (7).

При этом фотографии, которыми обмениваются для создания иллюзии совместной повседневности, вовсе не обязательно должны быть красивыми или необычными. Наоборот, для обмена фотографиями респондентам не требуется особенный повод: предметом снимка становятся вид из окна, еда или, в доведённой до предела форме, “пыль на подоконнике”, как выразился один из респондентов.

«...очень многие так делают, когда ты скидываешь кучу фотографий, фотоотчет, как ты провел свой день. Или ты куда-то идешь и скидываешь фотку того, что происходит на улице» (5).

Будничные фотографии становятся важным инструментом для включения другого человека в свою жизнь. Пересылая партнеру фото улицы, по который они идут в данный момент, или друзей, с которыми прямо сейчас сидят в баре, респонденты будто стирают грань между физическим расстоянием друг между другом (даже если это расстояние в сотню метров) и виртуальной совместной реальностью. По словам одной респондентки, она отправляет своему партнеру повседневные фотографии, «чтобы включить человека, который сейчас на работе, в совершенно другом контексте, в то, что ты сейчас переживаешь прямо в этот момент, хотя вы далеко друг от друга».

в) ритуалы и традиции как часть совместной повседневности

Все респонденты говорили, что о том важная часть их повседневной коммуникации - ежедневные сообщения с пожеланиями доброго утра в начале дня и спокойных снов по вечерам: «Мне нравится завершать каждый разговор словами “спокойной ночи” или “приятных слов”, это похоже на ритуал» (5); «Мы начинаем день с “доброго утра” и заканчиваем “спокойной ночи”, у нас есть определенные ритуалы, с которыми мы проходим весь день» (8). Участники интервью называли обмен этими сообщениями “базовым” и говорили о них как о чем-то настолько естественным, что они над этим не задумываются: «[ритуалов] у нас нет, кроме базовых “доброе утро” и “спокойной ночи”» (2); «”с добрым утром” и “спокойной ночи” - конечно» (6). Говоря о мотивах появления такого ритуала, респонденты отмечали его роль в создании медиированной совместной повседневности: «это чтобы настроить какой-то коннект между вами, что вот “мое утро начинается с тебя”, начинается с такого посыла, что вот “я тебя отправляю в этот день, иди, я буду с тобой”» (8).

В совместной, не медиированной, жизни пар тоже есть место традициям, связанным с мобильными медиа, но для живущих вместе людей они уже не выполняют функцию синхронизации реальности и создания медиированного соприсутствия. Такими традициями становится совместный просмотр контента. К примеру, объединяющей практикой использования мобильных телефонов для другой респондентки стала традиция, связанная с совместным использованием приложения TikTok: «У нас есть традиция с ТикТоком, что мы, например, я рисую, Костя занимается программированием, мы оба устали и я могу сказать: а теперь давай 10 минут посидим в ТикТоке. Тогда мы берем один из наших телефонов, ложимся и в обнимку залипаем на эти видюшки. Мы не зависаем в ТикТоке отдельно, это наше guilty pleasure совместное» (3). Другие участники интервью отмечали, что для них традицией является совместный просмотр любимых каналов на YouTube.

г) практики соприсутствия в совместной повседневности

Мобильные медиа помогают респондентам создавать эффект соприсутствия в жизни друг друга тем, что обеспечивают условия для таких практик, как совместный просмотр кино на расстоянии, имитируя непосредственное совместное времяпровождение. Мобильные медиа позволяют влюбленным студентам присутствовать в жизни друг друга не просто на протяжении рабочего дня, но и обеспечивать совместный отдых. Например, участница глубинного интервью рассказала о том, что в её отношениях была распространена практика совместного просмотра фильма и одновременного комментирования его содержания в переписке: «Мы вместе смотрели фильмы каждый у себя дома. Договаривались заранее, какой фильм будем смотреть, списывались, у нас начинался обратный отсчет и со словом “пуск” мы одновременно запускали фильм. Вместе его смотрели, комментировали, то есть мы переписывались по телефону во время того, как смотрели фильм, обсуждали какие-то моменты, которые нам понравились» (4).

Подобной практикой, конструирующей медиатизированное соприсутствие, является и совместная дистанционная игра в компьютерные игры: «Мы играли вместе в Fortnite. Ему нравилось в неё играть, а я играла ради него. Иногда мы гамали в неё по Дискорду. Созванивались в Дискорде и вместе играли» (7). В первом случае синхронность совместного опыта была обеспечена обменом сообщениями “ВКонтакте”, во втором - звонком через Discord.

Секстинг как практика совместности

Обмен сообщениями и фотографиями эротического содержания, или секстинг, - неотъемлемая часть романтической коммуникации для части студентов. Среди респондентов часто занимаются секстингом 19,7%, ещё 27,4% делают это иногда, 22,2% редко и в отношениях 30,8% респондентов секстинг не присутствует.

Рис. 6. Распространенность практики секстинга среди студентов.

Многие студенты считают секстинг важной частью своих романтических отношений. Такое мнение разделяют 40,3% респондентов, ответивших на необязательный вопрос о роли секстинга в отношениях. При том, что для многих секстинг не носит серьезный характер («Это больше похоже игру и на такое развлечение»), респонденты отмечали, что у них вызывает тревогу мысль о том, как прекращение этой практики скажется на их отношениях: «если это прекратится, я буду чувствовать себя как-то не так. И мне кажется, что в отношениях пойдет что-то не так» (5). Помимо восприятия секстинга как игры, студенты также отмечали, что секстинг для них может носить спонтанный и повседневный характер, являясь обыденной практикой среди многих пар: «Пришлет мне Костя свое лицо или свое тело, мне уже будет все равно» (3); «Это часто получается спонтанно. Мы давно в отношениях и мы не спрашиваем друг друга, хочешь ли ты получить фотку или нет. Поэтому просто как-то начинаешь… И это происходит стихийно» (5). Кроме того, для 57,1% респондентов, занимающихся секстингом, эта практика укрепляет доверие между ними и партнером. 28,6% респондентов считают, что обмен эротическими фотографиями повышает их самооценку. В случае же с другой частью респондентов, для которых связи между самооценкой и секстингом не существует, причина заключается в том, что человек изначально не испытывает проблем с самооценкой и имеет достаточно причин быть уверенным в себе из реальной жизни, без обмена сообщениями: «Если человек видит меня обнаженной в жизни и его все устраивает, он говорит мне комплименты, поэтому я уже знаю его позицию и от того, что я пришлю ему эту фотографию, я не получу ничего нового. Он скажет “какая ты красивая”, но я и так знаю его мнение на этот счёт» (3). Другая особенность секстинга - это эксклюзивность. Респонденты глубинного интервью отмечали, что даже если они публикуют в своих профилях в социальных сетях полуэротические фотографии для своих друзей или знакомых, то фото, которыми они обмениваются с партнером, они принципиально не будут нигде публиковать, чтобы сохранить ощущение эксклюзивности: «У меня различаются фотки, которые я выкладываю в общий доступ и присылаю кому-то. Мне хочется сохранить эту интимную сферу и скинуть кому-то особенные фотки, не выкладывать потом их никуда, потому что это должна быть такая история, которая между нами, то, что мы делали друг для друга» (5).

В то же время 2,6% респондентов отметили, что обмениваются сообщениями интимного содержания исключительно из-за желания партнера и из-за страха его потерять. Соответствующий прессинг, которому подвергаются в отношениях девушки (а все отмечавшие этот аспект респонденты были молодыми женщинами), несомненно, заслуживает более глубокого рассмотрения в дальнейших исследованиях. Особенно, если учитывать тревогу, с которой сопряжена эта практика. 22% стесняются это делать, ещё 36% боится утечки своих фотографий в Интернет. В глубинном интервью студенты отмечали, что боятся взлома социальных сетей или мести со стороны партнера, а также того, что возможная утечка интимных фотографий может повлиять на их будущую карьеру: «Я не высылаю свои фото, видео, потому что я собираюсь быть преподом… Это единственный сдерживающий фактор, что если потом порно-месть или что-то такое, если это попадёт в сеть, то потом мне будет сложно с работой» (4).

Тем не менее, главной причиной отказа от секстинга стала простая незаинтересованность. Из тех студентов, которые не обмениваются такого рода сообщениями и фотографиями, 72% не делают этого потому, что не видят такой необходимости. В интервью студенты замечали, что не испытывают потребности в виртуальном сексе: «Так как я часто виделась с партнером, у меня не было необходимости в этом» (1); «Мы не обмениваемся такими фотографиями, потому что мы в принципе часто находимся вместе. Если бы мы жили как-то далеко, то тогда это имело какой-то смысл. Это было в начале отношений, когда нужно было пощеголять, привлечь человека. А когда вы в долгих отношениях, это уже не нужно» (3).

Совместное творчество как практика совместности

Объединяющей и развлекающей практикой может стать совместная работа над ведением какого-либо аккаунта в социальных сетях. 15,5% респондентов ведут вместе различные страницы в социальных сетях. 5,1% ведет группу или публичную страницу ВКонтакте, 7,7% ведет аккаунт в Instagram, 1,8% совместный канал в Telegram и 0,9% - страницу в Facebook. Глубинные интервью показали, что студенты воспринимают ведение совместных аккаунтов как акт совместного творчества. Респонденты совместно придумывают концепцию общей страницы и вместе работают над её наполнением: «У нас есть закрытый общий Инстаграм. Мы его запустили, когда начали встречаться, там мы из таких-то мест выставляем фотографии в подборке из трех картинок. То есть там сначала мое лицо, потом наше совместное лицо, потом костино» (3); «Я до отношений создала два паблика, один про крыс, а другой про птиц. И потом Костя начал кидать картинки туда в предложку и я просто сделала его администратором, чтобы он их сам выставлял. И мы вместе их ведем, выставляем эти картинки» (3). Ведение совместных публичных страниц также является практикой совместного времяпрепровождения с общими друзьями: «У нас есть закрытый паблик ВКонтакте про двух наших подруг, в который мы выкладываем их фотографии, их смешные выражения. Мы его организовали общей дружной компанией ещё до начала отношений. Мы [с партнером] там два админа и выкладываем все фотографии. Почему-то прикольно делать такие паблики про подруг, они делают про нас, мы делаем про них, нам всем весело» (9). Поводом для совместного творчества становится и помощь в ведении личной страницы партнера в социальных сетях. Например, участницу интервью её романтический партнер просит отбирать и обрабатывать фотографии для его личного аккаунта: «Он присылал мне какие-то свои фотографии, которые он бы хотел видеть в своей ленте, а я их отбирала, обрабатывала и понемногу выкладывала. Так что собственно я за него и вела его Инстаграм» (7).

В одном из кейсов партнеры вместе вели блог, посвященный непосредственно их отношениям, в форме публичной страницы ВКонтакте, на которую подписаны их друзья. Участница интервью отмечает, что они публиковали в этом блоге записи о проблемах в их отношениях: «Когда у нас был плохой период, Костя там открыто написал про абьюзивные отношения, что у нас там происходило. Очень много было откликов от наших знакомых», потому что у неё «нет такого блока, что важные темы, личные или грустные, не выносятся в Интернет» (3). По её словам, публикация записей на откровенные темы для неё работает как сеанс у психотерапевта: «Это же как терапия, что ты мысли свои на всеобщее обозрение выставляешь» (3).

Нахождение в общем информационном поле как практика совместности

К другой объединяющей практике мы относим привычку потреблять одинаковый контент в социальных сетях. 74,4% респондентов заявляют, что подписаны на одинаковые страницы в социальных сетях. При этом 31,5% считают, что потребление схожего контента способствует формированию схожего взгляда на мир с партнером. Не согласны с этим всего 11,1% респондентов.

Рис. 7. Влияние потребление одинакового контента на формирование похожего взгляда на мир у партнеров.

В глубинном интервью участники также отмечали, что нахождение в схожем информационном поле способствует взаимопониманию между партнерами: «Так как у нас совпадали политические взгляды, то нас объединяло то, как мы видим мир, через какие СМИ мы получаем новости» (1). При этом для многих публикации аккаунтов, на которые подписаны оба партнера, часто становятся темой для разговора.

Рис. 8. Частота, с которой публикации чужих аккаунтов становятся предметом разговора респондентов.

В данном случае симптоматично, что 2,9% респондентов публикации из числа общих подписок становятся предметом обсуждения всегда или почти всегда. Велико и число тех, кто обсуждает такие публикации часто: таких среди респондентов 26,7%. Потребляемый контент также становится поводом для шуток в паре: «У нас была такая общая шутка, что моему молодому человеку очень нравилась “Медуза” и я его стебала из-за этого, я видела какую-то статью и говорила: ну что, прочитал уже на своей “Медузе”?» (1).

Выбор страниц, на которые подписан другой человек, является важным фактором ещё на начальном этапе отношений: «Ещё я заметила, что до начала отношений я очень внимательно изучаю социальные сети человека. Смотришь, где вы можете пересекаться и дальше в общении, на первых этапах знакомства, ищешь темы, на которые можешь опираться, пока вы друг друга узнаете. Просматриваешь его паблики и это почти как “А подходит ли он мне по гороскопу?”» (4). Таким образом, практики совместности, которые обеспечивают мобильные технологии, во многом связаны с конструированием совместной повседневности. Особенность романтической коммуникации, следовательно, в том, что она носит форму постоянного контакта. Студенты используют такой способ коммуникации, как чрезвычайно частый обмен сообщениями и фотографиями в мессенджерах и социальных сетях, чтобы синхронизировать собственную реальность с реальностью партнера посредством мобильных медиа. Другие же практики, такие как секстинг, ведение совместных страниц в социальных сетях и нахождение в одинаковом информационном поле, укрепляют чувство близости и доверия в отношениях респондентов.

3.4 Мобильные медиа в практиках разъединения

В данном параграфе мы представляем классификацию разъединяющих практик, обусловленных мобильной коммуникацией:

непереносимость одиночества;

отвлечение на телефон. контроль за партнером;

ссоры посредством мобильных технологий;

медиатизированное расставание; гостинг.

В процессе эмпирического исследования мы выделили практики, которые становятся причиной дискомфорта или разногласий внутри пар, или же практики использования мобильных медиа, которые сопутствуют уже существующим проблемам. К первой категории, таким образом, относятся первые два пункта классификации, а ко второй - последние четыре.

Непереносимость одиночества

Обратная сторона постоянного контакта - неспособность оставаться в одиночестве. Регулирование собственного личного пространства в условиях, когда постоянная доступность через мобильный телефон является социальной нормой, отмечалось многими исследователями как важная проблема в сфере медиатизированных романтических отношений. В том числе, высказывалось предположение, что мобильные медиа культивируют у партнеров непереносимость одиночества.

В глубинных интервью многие студенты упоминали свою зависимость от постоянного обмена сообщениями: «Когда мы были в отношениях, мне было сложно [находиться наедине с собой]. Не то чтобы я не знала, чем себя занять, это скорее привычка - постоянно переписываться. И ты всё время смотришь на телефон, не пришло ли тебе что-то» (4); «Я реально не могу отложить телефон совсем. Я понимаю, что люди не всегда будут писать мне что-то срочное. Но я тот человек, который когда видит зажигающийся экран телефона, я просто вот так делаю (показывает, как бросается к столу) и беру телефон» (1). Особенность романтической коммуникации в том, что респондент находится в постоянном ожидании ответа, который, как он знает, может прийти в любое время: «Когда вы переписываетесь, у вас нет определенного личного времени, которое вы можете потратить не друг на друга, <...> кто-то может ждать ответа постоянно. И если ты не скажешь человеку “стоп”, это может продолжаться постоянно» (8).

15,4% респондентов отметили, что они испытывают проблемы с тем, чтобы находиться наедине с самими собой вследствие постоянной переписки с партнером. При этом 69,2% респондентов утверждают, что у них есть привычка постоянно обмениваться сообщениями с партнером, но при этом они не обязательно видят в этом проблему. Среди причин этой привычки называлась тревога, которую вызывает одиночество: «Так хочется сделать не потому, что я думаю, что мы забудем друг друга за день. А потому что это уже похоже на что-то более маниакальное… Хочется написать из-за привычки, из-за тревоги, чтобы как-то разделить тревогу с кем-то» (5). Тревогу может порождать и давление со стороны партнера, которое принуждает респондентов постоянно находиться на связи из-за боязни обидеть или расстроить другого: «Мне бывает очень трудно чувствовать себя наедине комфортно, потому что я боюсь, что человек хочет со мной общаться, а я в это время отключаюсь. Я боюсь того, что люди за меня переживают и мне очень сильно не нравится, когда за меня кто-то переживает. Не хочу быть поводом, из-за которого человек бы заморачивался и грустил, тратил себе нервы. Тут приходится отвечать в любом случае, приходится быть онлайн, потому что если другой человек коммуникабельный, онлайн приходится быть абсолютно всегда. Местами это очень-очень сильно удручает» (9). Другая причина кроется в самом беспрерывном характере этой коммуникации («Переписка не дает четких временных границ, вы можете переписываться постоянно» (8)), и в парадоксальности желания побыть одному, когда постоянное присутствие другого является лишь медиированным, а не фактическим: «Если ты, например, говоришь человеку “я хочу побыть один”, то в переписке это может звучать довольно грубо. То есть, “в смысле ты хочешь побыть один? Мы и так не вместе”» (8).

Также для некоторых респондентов романтическая коммуникация посредством мобильных медиа сопряжена с чувством одиночества и имеет свойство усугублять его: «Я ещё думаю, что помимо того, что ты не можешь побыть один, ты испытываешь глобальное чувство одиночества, когда человек уходит из онлайна, потому что если его нет рядом так, то его нет рядом фактически нигде в твоей жизни. Тем, что вы постоянно общаетесь в переписке, ты пытаешься это добрать, но добрать почему-то не получается» (8).

23,1% участников исследования ставят для себя ограничения по времени, в течение которого они не пишут партнеру. Респонденты контролируют количество сообщений, которыми они обмениваются, чтобы не перегружать себя общением с партнёром и сохранить ощущение личного пространства: «Это сложный вопрос, потому что когда ты живешь с человеком, это ещё сложнее. Ты и так постоянно с ним на связи. Мне кажется, тут важна саморегуляция, когда ты понимаешь, что всё, стало too much, надо немножко отдохнуть и надо перестать писать ему. Такие ощущения, думаю, у всех возникали» (2); «У меня такое бывало в отношениях, что хотелось немного личного пространства. Я старалась себя контролировать, чтобы не писать ему первой, чтобы ничего ему не присылать, чтобы вести себя менее навязчиво. Я ставила ограничения по времени: не писать ему день или несколько дней» (7). При этом 63,7% респондентов ограничивают к себе доступность различными способами, когда хотят побыть наедине с собой (такими, как отключение уведомлений или выключение wi-fi на телефоне; подробнее об ограничении доступности в параграфе 3.5). Другой причиной контроля количества сообщений является боязнь показаться слишком навязчивым и отпугнуть партнера: «Опасаюсь, что частыми сообщениями могу раздражать партнершу».

Респонденты также отмечали, что использование мессенджеров в целом, а не просто в романтической коммуникации, становится причиной повышенной тревожности: «Очень много времени проводишь в мессенджерах и листаешь новости и от этого повышается тревожность. Но помогает просто не брать в руки телефон. Это решается уходом из соцсетей, от уведомлений и сообщений» (5).

Тем не менее, хотя в целом проблема появления нетерпимости одиночества и зависимости от поддержания контакта с партнером существует и является значительным неудобством для некоторого числа респондентов, её нельзя назвать повсеместной. Как показывает количественное исследование, многие респонденты не замечают какого-либо влияния постоянной доступности через мобильный телефон на собственную способность находиться наедине с собой. Ему не подвержены, в частности, респонденты, которые никогда не испытывали зависимости от технологий в целом: «У меня по жизни нет такого, что мне тяжело наедине с собой, у меня всю жизнь было легко проводить время. Что с детства я все время сидела в углу одна пазл собирала, я себе сама лучшая подруга, у меня всегда такое было» (3).

Отвлечение на телефон

Привычка отвлекаться на свой мобильный телефон во время общения с близкими также обсуждалась в научной литературе как значительная помеха в коммуникации между партнерами. Все участники глубинных интервью, кроме одного признались, что для них это было проблемой в отношениях. Сложности у респондентов возникали с обеих сторон, как из-за неспособности убрать телефон во время проводимого вместе времени со стороны партнера респондента, так и со стороны самих участников интервью: «Я постоянно отвлекалась, а его это раздражало. Он мог попросить меня убрать телефон или не отвлекаться на него» (4). Студенты отмечали, что не всегда это становилось серьёзной проблемой в их отношениях и порой она сама собой сходила на нет: «Была пара таких ситуаций, что Костя мог сделать мне замечание, что я слишком много в Инстаграме сижу. Типа, давай поговорим, почему ты сидишь в Инстаграме. Но мне кажется, я стала намного меньше сидеть в Инстаграме, поэтому больше нет такого момента» (3), или же решалась простым замечанием: «Это обычно решается словами “убери дебильник”» (5). Респонденты замечали, что иногда они осознанно совершают усилие, чтобы сконцентрироваться на том, что происходит в реальности в данный момент: «И ты такое говоришь, и тебе говорят в моменты, когда ты думаешь, что у тебя там самая важная переписка в мире или самая остроумная и так далее. Но обычно в итоге делаешь выбор в пользу тех людей, которые рядом с тобой, и откладываешь телефон» (5).