Последнее связано со второй выделенной особенностью такого типа сообщений. Часто изображения, которые оставляют пользователи, созданы не ими, а выбраны и найдены или среди доступных изображений в социальной сети, или в других интернет-ресурсах. Доступные для поиска изображения, относящиеся к ситуациям траура и необходимости отправления ритуала памятования, часто содержат текст, являющийся частью изображения. В тексте, который добавляют к таким изображениям, используются самые распространенные словесные формулы, составляющие ритуалы прощания и памятования как в онлайн, так и в оффлайн. Это те же «помним, любим, скорбим», «вечная память», «rip», «ты навсегда в нашем сердце» и другие. Вероятно, присутствие текста непосредственно на изображении как бы снимает необходимость для пользователя добавлять собственный текст. Таким образом, сообщение, содержащее изображение, становится самой простой формой ритуала памятования в социальной сети, при этом одной из самых понятных и конвенциональных

Еще один тип сообщений с визуальной составляющей - фотографии умерших. Фотографию умершего я встретила на всех изученных стенах профилей. Фотографии были оставлены в разное время (как в памятные даты, так и в случайные дни). Из изученных фотографий умерших примерно 30% были дополнены в фоторедакторах черной ритуальной лентой. Такие изображения напрямую соотносятся с культурной традицией дополнения фотографий умерших: черная лента несет символический ритуальный смысл, сообщая на визуальном уровне сам факт смерти человека. Изображения умерших без ленты, как мне представляется, несут несколько иной смысл: сохранить образ умершего и память о нем, то есть работают скорее с сохранением идентичности умершего человека, чем с непосредственным сообщением о факте его смерти. Несмотря на это, оба типа изображений можно отнести к ритуалу памятования, поскольку они и конвенциональны, и постоянно повторяются, то есть представляют собой стереотипизированное поведение в ситуации выражения эмоций, связанных со смертью человека.

Другая практика, которая заслуживает отдельного внимания - изменении фотографии профиля пользователя. Вместо собственной фотографии, пользователи часто ставят в качестве фотографии профиля черный квадрат или прямоугольник, выражая таким образом свою скорбь. Такое изменение фотографии профиля происходит обычно в первые дни после смерти человека. Интересно, что сторонний наблюдатель однозначно считывает посыл такого действия: у пользователя, сменившего фотографию профиля - траур, однако его причины остаются как бы скрытыми, детали случившего можно получить только по запросу в комментариях. Обратный случай, когда смена фотографии профиля сопровождается комментарием пользователя, в котором он сам рассказывает о том, что подвигло его совершить это действие. Практика изменения фотографии профиля при этом оказывается шире, чем выражение частной скорби по поводу гибели близкого человека. Такое действие может служить выражением солидарности в переживании трагедии, важной и актуальной для большой части общества (национальных или общемировых трагедий). Так, в фейсбуке существует специальный инструмент, который раскрашивает фотографию профиля в определенный цвет, что особенно активно использовалось в связи с терактами в крупных европейских городах в последние два года.

Отдельное внимание стоит обратить на сообщения на стенах в профилях умерших, которые соединяют в себе визуальную и аудиальную составляющие. Это сообщения, содержащие видео. Они могут содержать (1) видеофрагменты, на которых запечатлен умерший (это относится опять же к практикам сохранения идентичности умершего); (2) серию фотографий с умершим, которые меняются в режиме слайд-шоу; (3) изображения с символами мортальной тематики (свечи, ангелы, птицы); (4) узнаваемые фрагменты из фильмов, в которых так или иначе затрагивается тема смерти близкого человека; (5) фрагменты из аудиоклипов. Видео могут быть созданы как непосредственно пользователем, который оставляет сообщение, так и выбраны из находящихся в общем доступе. Аудиальная составляющая видео оказывается близка к набору аудиозаписей, описанных в предыдущей части исследования.

Выводы

После проведенных онлайн-наблюдения, контент-анализа собранных сообщений (всего для анализа было выбрано более 900 сообщений) и более подробного изучения нескольких кейсов (стены тех профилей, где активность продолжалась больше года) был сделан комплекс выводов, которые позволяют говорить о принадлежности практики оставления сообщений на стенах умерших к ритулизированным практикам.

В процессе анализа были выявлены следующие функции ритуалов памятования, существующих в цифровом пространстве: (1) сообщение как запрос на вход в сообщество скорбящих и инструмент для поддержания связи с этим сообществом; (2) терапевтическая функция; (3) функция сохранения идентичности умершего и памяти о нем; (4) символическое продолжение общения с умершим; (5) своего рода транзит человека от живых к мертвым (сообщения сторонних пользователей на стене умершего как бы переводят его действительно в категорию умерших, показывают, что активность владельца аккаунта не просто прекратилась, а прекратилась в связи со смертью). Продолжение поддержания связи с умершим особенно характерно проявляется в большом количестве прямых обращений к умершим в изученных сообщениях: это, например, частое использование местоимения “ты” в разных вариантах (“тебя больше нет”, “ты уже никогда не вернешься”, “нам тебя не хватает”, “уже год как тебя нет с нами”), обращение по имени, написание сообщения в форме личного послания умершему.

На основе проведенного анализа содержания сообщений, вряд ли можно с абсолютной точностью указать на ту интенцию, которой обладали авторы, оставляя изучаемые в настоящем исследовании сообщения (для этого необходима серия глубинных интервью). Тем не менее содержание сообщений, их форма, сравнительный анализ динамики активности пользователей разного возраста и пола, позволяют говорить о том, что сообщение на стене умершего может восприниматься как ритуал памятования и прощания, кроме того - сама страница становится символическим местом памяти, проходя процесс так называемой спонтанной мемориализации.

На принадлежность изучаемых практик к ритуалам памятования указывает: (1) конвенциональность формы сообщений; (2) повторяемость паттернов поведения в сети: сообщения чаще всего оставляют в особенные дни памятования, закрепленные культурной традицией: третий, девятый, сороковой, годовщины; (3) восприятие самой страницы как сакрального места (под сакральным здесь я понимаю категорию, которая противопоставлена обыденному, как нечто, что пользователями социальной сети воспринимается достойным особенного внимания и уважения). Вывод о восприятии страницы и самих сообщений на них принадлежащими к категории сакрального сделан на основании анализа сообщений, в которых пользователи реагировали на неуместную, на их взгляд, информацию от других пользователей. Чаще всего это был запрос от незнакомых людей на обстоятельства гибели или “троллинг” от незнакомых людей. В целом же под ритуалом памятования в социальном медиа можно понимать сам факт оставления сообщения (сообщения-реакции на смерть человека), доступного определенному числу пользователей, оставленному в пространстве, чье сакральное и ритуальное значение разделяется пользователями, входящими в сообщество скорбящих.

Наибольшую активность в профилях и развитие ритуальных практик памятования можно наблюдать уже после 2010-2012 годов. До этого по своей форме и содержанию большая часть проанализированных сообщений достаточно однообразны и присутствуют в небольшом количестве (три-пять сообщений на стене каждого изученного профиля). После 2012 года сообщений становится значительно больше, можно говорить о полноценных практиках мемориализации страниц умерших пользователей во «Вконтакте».

Активнее всего сообщения оставляют на стенах профилей молодых умерших пользователей (исследуемые группы профилей, принадлежавших людям в возрасте от 14 до 30 лет). Это может быть связано с тем, что чаще всего смерть молодых людей происходит внезапно и оказывает сильное эмоциональное воздействие на их близких. Самым, пожалуй, любопытном результатом наблюдений, оказалось то, что к развернутым текстовым сообщениям чаще всего обращаются именно молодые пользователи, в то время как пользователи более старшего возраста предпочитают другие формы, и более всего - уже готовый (маркированный как созданный для ситуации поминовения) визуальный и аудио контент. Можно предположить, что это связано с более ригидными представлением людей старшего возраста об устойчивых формах выражения скорби, с необходимостью обращения к понятным формам и символам, устоявшимся в культурной традиции. В то же время это может характеризовать представления молодых пользователей о ритуале как о достаточно подвижном по своей форме действии.

Отдельно следует остановится на том, чем становится сам профиль умершего человека в социальной сети. В теоретической части исследования я обращалась к работе социолога Унру, в которой тот описывает различные стратегии сохранения идентичности умершего человека. Изученные мной ритуалы памятования неизбежно работают с идентичностью и памятью об умершем, пересобирают их и сохраняют. В этом заключается одна из ключевых функций подобных ритуалов. Вместе с тем, обращаясь у Унру, следует сказать об одной из стратегий - сакрализация значимых символов, связанных с умершим. В этом смысле профиль в социальной сети оказывается до определенной степени именно таким символом, который сакрализуется как некогда принадлежавший близкому человеку и сохраняющий важную информацию о нем. Одновременно с этим страница мемориализуется (то есть все пользователи так или иначе способствуют сохранению памяти как о умершем, так и об обстоятельствах его смерти и том, как скорбели о случившемся близкие) и становится при этом местом отправления ритуала, то есть своего рода пространством ритуализации.

Оффлайн чаще всего предполагает достаточно четко определенные места для отправления ритуала. В случае с ритуалами прощания и памятования - это, например, место гибели, место захоронения или религиозные комплексы (если речь идет о религиозном ритуале). Существуют и личные ритуалы, порядок отправления которых определяет для себя сам человек. В этом случае он, тем не менее, устанавливает как место для отправления ритуала, так и четкий порядок действий, по которым ритуал совершается. Можно сказать, что онлайн-ритуалы памятования, суть которых - фиксация в цифровом пространстве (через создание различного контента) факта гибели человека, факта личной скорби пользователя по этому поводу и факта сохранения памяти об умершем, являются промежуточной практикой между личными ритуалами и более общими, конвенциональными ритуалами, представление о которых разделяют члены достаточно больших сообществ. На это указывает, например, то, что ритуал совершается в публичном пространстве. По замечанию французского социолога Даниэля Дайана публичная сфера - это не только о том, чтобы видеть и наблюдать, но и быть видимым и наблюдаемым Dayan, D. The peculiar public of television. Media, Culture and Society, vol. 23, № 6. 2001. С. 743-65.. В этом отношении действие, реализующееся в публичном пространстве, так или иначе ориентировано на восприятие со стороны, а значит, человек, совершающий это действие стремится, чтобы его интенция была считана и понята другими пользователями, то есть он надеется на то, что они разделяют общий контекст и общие представления о значении действия.

Анализ пользовательской активности на стенах в профилях умерших пользователей «Вконтакте» показывает, что так или иначе все пользователи обращаются к схожим действиям (пишут сообщения в определенном языковом стиле, пользуются словесными формулами, которые определяют принадлежность сообщения к сообщению-выражению скорби, обращаются к понятным визуальным и аудиальным символам, соответствующим ситуации). Но даже больше о конвенциональности может сказать то, чего избегают пользователи: однозначно недопустимыми и вызывающими негативную реакцию становятся сообщения, в которых, например, содержится троллинг умершего. Феномен троллинга в сообществах онлайн-скорбящих существует не только в русскоязычном «Вконтакте», но и в англоязычном сегменте Facebook. Этому явлению посвящена отдельная глава книги Уитни Филиипс, в которой автор рассматривает и изучает саму природу троллинга. Whitney Phillips. This Is Why We Can't Have Nice Things. Mapping the Relationship between Online Trolling and Mainstream Culture. MIT Press. 2015. С. 71-94. Любопытно, что таким образом устанавливаются определенные границы высказываний в цифровом пространстве, причем нарушение таких границ может приводить к принудительной развиртуализации автора.

Последнее особенно ярко проявляется в процессе разговора скорее не о частной смерти, но об общественно значимых трагедиях. Здесь можно вспомнить то, как развивалась дискуссия вокруг падения над Черным морем российского самолета Ту-154 в декабре 2016 года, на борту которого находились известный общественный деятель Елизавета Глинка, члены основного состава ансамбля песни и пляски имени Александрова и журналисты НТВ, Первого канала и телеканала «Звезда». Тогда достаточно резкие высказывания журналистов Божены Рынски и Аркадия Бабченко в Facebook привели как раз к необходимости для последних отвечать за посты не только уже на телевидении, (например, Рынска была приглашена в студию телеканала «Дождь»), но и в Следственном комитете, куда подали жалобу на Божену Рынску. Приведенный пример хорошо иллюстрирует процесс, при котором пространство социальной сети воспринимается не только как полноценное реальное пространство, но и как пространство, в котором пользователями могут устанавливаться достаточно жесткие границы допустимого, а нарушение этих границ может вести как к исключению из сообщества скорбящих онлайн, так и к последствиям уже в пространстве оффлайн.

Таким образом устанавливается связь между происходящим в онлайн-пространстве и оффлайн, ритуал, реализующийся в социальной сети, имеет потенциал выхода за его пределы в виде реальных последствий для всех участников ритуала. Скажем, участие в процессе онлайн-скорби и онлайн-памятования дает доступ к сообществу скорбящих оффлайн и к тем ритуалам, которые проводятся вне цифрового пространства. Демонстрация скорби, публичное отправление ритуалов памятования и прощания имеют не только важное терапевтическое воздействие на тех, кто обращается к такого рода ритуалам, но и вполне понятные функции организации сообщества скорбящих, причем как в онлайн, так и в оффлайн.

Цифровое пространство - уже неотъемлемая часть нашей повседневной социальной реальности, а социальные медиа - важнейший инструмент, который организовывает не только взаимодействие с окружающими, но и позволяет создавать новое представление о себе как о части определенного сообщества: присоединяться к сообществам, выходить из них, проходить процесс развиртуализации и переносить онлайн-сообщества и отношения в онлайн-сообществе в оффлайн и наоборот. Именно поэтому изучение активности и взаимодействия пользователей представляется мне важным: через исследование практик, существующих в цифровом пространстве, можно выявить важнейшие характеристики самих пользователей, то есть людей, которые потребляют и производят контент. Можно выяснить, какие ценности они разделяют, ка выстраивают сообщества, что считают допустимым и недопустимым. Исследование пользователей и их ценностных установок (а отношение к ритуалам памятования и прощания, которые я изучала, безусловно соотносится с ценностными установками) становится особенно актуально для современных медиа разного рода, получающих основную часть пользовательского трафика именно через социальные сети.

Проведенное мной исследование позволило выполнить поставленные перед началом работы задачи и получить ответ на главный исследовательский вопрос - могут ли сообщения на стенах в профилях умерших пользователей “Вконтакте” в принципе считаться ритуалами. Безусловно, к ритуалу можно отнести не все сообщения, но часть из них не просто имеют ритуализированный элемент в форме и содержании. Представляется, что само действие - написание сообщения, мыслится пользователями как ритуал, а страница становится особенным пространством, которое дает площадку для организации сообщества скорбящих.

Исследование, тем не менее, ставит новые вопросы, ответы на которые получить в рамках настоящего исследования было невозможно по причине ограниченности выбранной методологии и поставленных задач. Моей задачей было выяснить скорее, в какой форме существует ритуал, а значит, какие повторяющиеся элементы в сообщениях можно найти, и понять, имеют ли сообщения связь с ритуалами, реализующимися оффлайн, выяснить, как ритуалы трансформируются вслед за технологиями и медиа. Именно поэтому я концентрировалась непосредственно на действиях пользователей, изучала их материальное воплощение - то есть сами сообщения. Следующим этапом изучения ритуалов прощания и памятования в социальных медиа безусловно должно стать изучение пользовательского восприятия и интенций при написании сообщений, что можно реализовать через серию глубинных интервью с пользователями.

Помимо прочего, именно глубинные интервью могут помочь в поиске ответа на вопрос о восприятии религиозной составляющей ритуала, существующего в секулярном обществе. Почему некоторые традиции, имеющие религиозную основу сохраняются и воспроизводятся, воспринимаются ли эти традиции теми, кто отправляет ритуал, как религиозные. Если нет, то по каким причинам продолжают существовать и почему к ним продолжают обращаться.

Другая перспектива исследования открывается даже при беглом анализе различия инструментария мемориализации, который может предложить «Вконтакте» по сравнению с Facebook. Последний достаточно активно создает новые инструменты, которые позволяют сохранять память об умерших пользователях и выражать свою скорбь по поводу утраты. Так, в феврале 2015 года Facebook позволил пользователям передавать свою страницу после смерти доверенным пользователям. Для этого в Facebook появился legacy contact: любой пользователь социальной сети может добавить контакт пользователя, которому он доверит свою страницу в случае смерти. Пользователь, который был выбран в качестве такого legacy contact, получает ограниченный доступ к функционалу страницы: может обновлять фотографии, фотографии обложки, оставлять и отвечать на сообщения на стене профиля. Доступа к личным сообщениям пользователь при этом не получает. Что касается «Вконтакте», то единственная доступная пользователям функция - отправить в техподдержку запрос либо об удалении профиля умершего, либо об ограничении доступа к этому профилю настройками приватности (в последнем случае информация профиля становится доступной только для тех пользователей, которые находились в списке добавленных друзей умершего). Причем обработка запроса об удалении возможна исключительно по инициативе родственников умершего и исключительно при предоставлении документов, подтверждающих факт смерти. Представляется интересным выяснить, как пользуются подобными инструментами пользователи социальных сетей, и насколько часто обращаются к ним, может ли обращение к таким инструментам свидетельствовать об изменении отношения к ритуалу, и если да - то каким именно образом.

Основными исследовательскими проблемами, с которыми мне пришлось столкнуться, стали этический вопрос проведения исследования и эмоциональное отстранение от объекта исследования, попытка постоянной фиксации собственного эмоционального опыта и его влияние на восприятие анализируемых данных. Опираясь на уже существующие теоретические работы по этическому проведению исследований в области death studies и на работы, посвященные онлайн-наблюдению как исследовательскому методу, я приняла решение не раскрывать имен пользователей, чьи сообщения я анализировала (по причине невозможности получить отдельное разрешение на использование этих сообщений и, тем более, визуального контента: личных фотографий, например). Надеюсь, что мне удалось если не полностью, то хотя бы частично, преодолеть собственный эмоциональный фактор. Именно поэтому я старалась разложить исследуемые сообщения на мелкие элементы и создавала на их основе отдельную базу, в которой были соотнесены выделенные элементы и сообщения. Это дало возможность более адекватной оценки содержания сообщений, позволило опираться на цифры и зафиксированные данные.

Разговор о смерти в России и о практиках, со смертью связанных, так же как и в целом дискурс о смерти, сложился еще не полной мере. Можно сказать, что этот разговор еще только начинается. Так же и исследования, принадлежащие области death studies, все еще остаются несколько маргинальными, а исследовательское сообщество, занимающееся проблемами социологии, антропологии и нетнографии смерти еще только складывается. В этом смысле перспективы исследовательских задач представляются действительно обширными и связанными с масштабным изучением трансформаций (как медленных, происходящих, например, в социологии похоронной инфраструктуры, так и действительно стремительных изменений ритуальных практик в цифровом пространстве) отношения к смерти, а вместе с тем к проблемам частного и публичного, изменении границ онлайн и оффлайн-пространств и новым способам организации различных сообществ.

Список использованной литературы и источников

8. Bellah R. N. Beyond belief: Essays on Religion in a Post-Traditional World. New York, NY: Harper and Row. 1970. 380 с. ?

9. Castells M. Communities, Networks, and the Transformation of Sociability//The Internet Galaxy. Reflections on the Internet, Business and Society. Oxford: Oxford University Press. 2002. 304 с.

10. Coman, M. Liminality in Media Studies: From Everyday Life to Media Events, in Victor Turner and Contemporary Cultural Performance. Edited by Graham St. John. Oxford: Berghahn Books. 2008. 368 с.

11. Contemporary Consumption Rituals: A Research Anthology. Edited by Cele C. Otnes, Tina M. Lowrey. Psychology Press. 360 с.

12. Couldry, N. Media Rituals: A Critical Approach, London: Routledge. 2003. 192 с.

13. Couldry, N. Mediatization of mediation? Alternative understanding of the emergent space of digital storytelling. New Media and Society, vol. 10, № 3. С. 373-91.

14. Couldry, N. The Place of Media Power. Pilgrims and Witnesses of the Media Age. London: Routledge. 2000. 256 с.

15. Dahlgren, P. The public sphere: Linking the media and civic cultures', in E. W. Rothenbuhler and M. Coman (eds) Media Anthropology, Thousand Oaks. CA: Sage. 2005. С. 368

16. Davies, D. Death, Ritual and Belief: the Rhetoric of Funerary Rites, London: Continuum. 2002. 272 c.

17. Dayan, D. and Katz, E. Media Events: The Live Broadcasting of History. Cambridge: Harvard University Press. 1992. 320 c.

18. Dayan, D. The peculiar public of television. Media, Culture and Society, vol 23, № 6. 2001. С. 743-65.

19. DeGroot, J. M., & Carmack, H. J. It may not be pretty, but it's honest: Examining embodied parental grief on the Callapitter blog. Death Studies, № 37. 2013. С. 448-470.

20. DeGroot, J. M., & Carmack, H. J. Blogging as a means of grieving. In T. Dumova & R. Fiordo (Eds.). Blogging in the global society: Cultural, political, and geographical aspects. Hershey, PA: IGI Global. 2012. С. 161-177.

21. Denzin, N. K., & Lincoln, Y. S. Introduction: The discipline and practice of qualitative research. In N. K. Denzin & Y. S. Lincoln (Eds.). The SAGE handbook of qualitative research. Thousand Oaks, CA: Sage. 2000. 784 c.

22. Durkheim E. The Elementary Forms of Religious Life. -- New York: Free Press, 1995. 464 с.

23. Fincham, B., Scourfield, J., & Langer, S. The impact of working with disturbing secondary data: Reading suicide files in a coroner's office. Qualitative Health Research. № 18(6). 2008. С. 853-862.

24. Gennep V. A. On the Method to Be Followed in the Study of Rites and Myths. / Classical Approaches to the Study of Religion: Aims, Methods and Theories of Research, vol. 1. The Hague: Mouton, 1973, C. 287-300.

25. Gold R. L. Roles in Sociological Fieldwork. Social Forces. 1958. Vol. 36. С. 217-223.

26. Grimes, R. Rite Out of Place: Ritual, Media, and the Arts, Oxford and New York: Oxford University Press. 2006. 216 c.

27. Hertz, R. C. A contribution to the study of the collective representation of death / Пер. R. Needham. R. Hertz (ed.) Death and the Right Hand, London: Cohen and West. 1960. 180 c.

28. Hjarvard, S. The mediatisation of religion: Theorising religion, media and social change / Culture and Religion, vol. 12, № 2. 2011. С. 119-35.

29. Humphrey G. M. and Zimpfer D. G. Counselling for Grief and Bereavement - Edition 2. Sage Publishing. 2008. 192 c.

30. Jones, S. 404 not found: The Internet and the afterlife. Omega: Journal of Death and Dying, 49(1). 2004. С. 83-88.

31. Kozinetz V. R. Netnography: Doing Ethnographic Research Online. L.: Sage. 2010. 232 с.

32. Kreinath Jens. Teoretical Afterthoughts // The dynamics of changing rituals: the transformation of religious rituals within their social and cultural context / Еd. by Jens Kreinath, Constance Hartung, Annette Deschner. N.Y., 2004. 287 c.

33. Lagerkvist, A. 9.11 in Sweden: Commemoration at Electronic Sites of Memory, Unpublished manuscript. 2012.

34. Lange, P. Publicly private and privately public: Social networking on YouTube. Journal of Computer-Mediated Communication, vol 13, № 1. 2007. С. 361-80.

35. Leach, Edmund R. Ritual. International Encyclopedia of the Social Sciences, vol. 13. New York: Macmillan. 1968. C. 520-26.

36. Lifton, R. J. and Olson, E. Living and Dying. London: Wildwood House. 1974. 160 c.

37. Lynch, G. The Sacred in the Modern World, Oxford: Oxford University Press. 2012. 192 c.

38. Martin D. Sociology, Religion and Secularization: An Orientation / Religion 25, №4 (October 1995). С. 295-303.

39. Massey, D. Space, Place, and Gender. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press. 1994. 288 c.

40. McIlwain C. D. When Death Goes Pop. Death, Media and Remaking of Community. New York, NY: Peter Lang. 2005. 260 с.

41. Metcalf, P. and Huntington, R. Celebrations of Death: The Anthropology of Mortuary Ritual, Cambridge: Cambridge University Press. 1997. 258 с.

42. Meyer, B. and Moors, A. Religion, Media, and the Public Sphere. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press. 2006. 336 c.

43. Meyrowitz, J. No Sense of Place: the Impact of Electronic Media on Social Behavior. Oxford: Oxford University Press. 1985. 432 c.

44. Michael Rudolph. Ritual Performances as Authenticating Practices - Cultural Representations of Taiwan's Aborigines in Times of Political Change. LIT Verlag. 2008. 288 с.

45. Moore, F. and Myerhoff, B. Introduction: Secular ritual: Forms and meanings, in S. Moore and B. Myerhoff (eds) Secular Ritual, Assen/Amsterdam: Van Gorcum. 1977. 304 c.

46. Murray, K.E. and Waller, R. Social Networking Goes Abroad. International Educator, № 16. 2007. С. 56-59.

47. Myerhoff, B. Death in due time: Construction of self and culture in ritual drama. J. J MacAloon (ed.) Rite, Drama, Festival, Spectacle: Rehearsals Toward a Theory of Cultural Performance. Philadelphia, PA: Institute for the Study of Human Issues. 1984. 280 c.

48. Rheingold, H. The Virtual Community: Home-Steading on the Electronic Frontier, Reading. MA: Addison-Wesley. 1993. 447 c.

49. Rothenbuhler, E. Continuities: Communicative form and institutionalization, in K. Lundby (ed.) Mediatization. Concept, Changes, Consequences, New York, NY: Peter Lang. 2009. 317 c.

50. Seaton, J. Carnage and the Media: Making and Breaking of News on Violence. London: Allen Lane. 2005. 384 с.

51. Stark Rodney, and William Sims Bainbridge. The Future of Religion: Secularization, Revival, and Cult Formation. Berkeley: University of California Press. 1985. 600 с.

52. Sumiala, J. and Tikka, M. Web first” to death: The media logic of the school shootings in the era of uncertainty. Nordicom Review, vol 31, № 2. 2010. С. 17-29.

53. Sumiala, Johanna. Media and Ritual: Death, Community and Everyday Life. London: Routledge. 2013. 160 с.

54. Taylor, C. A Secular Age. Cambridge. MA: Belknap Press of Harvard University Press. 2007. 896 с.

55. Turner, V. Variations on a theme of liminality, in S. F. Moore and B. Myerhoff (eds) Secular Ritual, Assen: Van Gorcum. 1977. 304 с.

56. Turner, Victor W. The Ritual Process:Structure and Anti-Structure. Chicago: Aldine, 1966. 213 с.

57. Walter, T. Disaster, modernity, and the media. In: Death and Religion in a Changing World. Armonk, N.Y.: M. E. Sharpe. 2006. 336 с.

58. Walter, T. The new public mourning. In: Stroebe, M. S., Hansson, R. O., Schut, H. and Stroebe, W., eds. Handbook of Bereavement Research and Practice: Advances in Theory and Intervention. Washinton DC: American Psychological Association. 2008. 658 с.

59. Walther, J. B. Research ethics in Internet-enabled research: Human subjects issues and methodological myopia. Ethics and Information Technology. № 4. С. 205-216.

60. Whitney Phillips. This Is Why We Can't Have Nice Things. Mapping the Relationship between Online Trolling and Mainstream Culture. MIT Press. 2015. 256 с.

61. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Пер. с франц. В. Ранина. М.: Прогресс-Академия, 1992. 528 с.

62. Блэк М. Смерть в Берлине: от Веи?марскои? республики до разделеннои? Германии / Пер. с англ. В.А. Третьякова. М.: Новое литературное обозрение, 2015. 408 с.

63. Бондырева С. К. Традиции: стабильность и преемственность в жизни общества. М., 2004. 280 с.

64. Девятко И. Ф. Методы социологического исследования. 2-е изд. М.: Университет. 2002. 296 с.

65. Истомина А. Г. Краткосрочное включенное наблюдение: опыт достижения ролей с высокой степенью вовлеченности. Социология. М. 2014. № 37. C. 75-103.

66. Остин Д. Избранное / пер. с англ. Л.Б. Макеевои?, В.П. Руднева. М. : Идея-Пресс; Дом интеллектуальнои? книги, 1999. 332 с.

67. Остин Дж. Л. Слово как действие. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М.: 1986. 423 с.

68. Полухина Е. В. Онлайн наблюдение как метод сбора данных. ИНТЕРакция. ИНТЕРвью. ИНТЕРпретация. 2014. № 7. С. 95-106.

69. Работа со страницами умерших пользователей / Техподдержка Вконтакте. Веб-сайт. URL: https://vk.com/topic-22582448_24812401 (дата обращения: 15.04.2017)

70. Серль Дж. Природа интенциональный состояний. Философия, логика, язык. М.: 1987. 336 с.

71. Суханов И. В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. М.: Политиздат. 1976. 216 с.

72. Философский энциклопедический словарь. М.,1989. 840 с.

73. Юрчак А. Это было навсегда пока не кончилось. Последнее советское поколение / пер. с англ. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 604 с.

Приложения

Пример использования чужого текста для выражения скорби

Часть поисковой выдачи по запросу «В память» в разделе «Аудиозаписи» во «Вконтакте»

Форма dream telling в сообщениях на стене в профиле умершего

Пример использования заимствованного изображения для выражения скорби

Пример сообщения с использованием словесных формул

Пример обращения к традиционному дню скорби (сороковой день) и использование личной фотографии умершего

Пример использования словесных формул в сочетании с аудиозаписью

Пример использования словесных формул и поздравления с днем рождения уже после смерти пользователя

Размещено на Allbest.ru