Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV–VII веках (по данным письменных источников)

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ПРИКАСПИЙСКОГО ДАГЕСТАНА В IV-VII ВВ

ГМЫРЯ Л.Б.

Махачкала - 2009

Работа выполнена в отделе археологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН.

Научный консультант - кандидат исторических наук, зав. сектором тюркологии и монголистики Института восточных рукописей РАН профессор Кляшторный Сергей Григорьевич

Официальные оппоненты:

- доктор исторических наук профессор Шихсаидов Амри Рзаевич

- доктор исторических наук профессор Муртузалиев Сергей Ибрагимович

- доктор исторических наук профессор Давлетшин Гамирзан Миргазянович

Ведущая организация - Южный Федеральный университет (Ростов-на-Дону)

Защита состоится 2009 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета ДМ 002.53.01 при Институте истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 75).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН

Автореферат разослан 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук Лысенко Ю.В.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана (равнинные территории Восточного Предкавказья) в IV-VII вв. является сложной научной задачей, особенность которой обуславливается двумя основными факторами - полиэтничностью населения и характером источниковой базы. Разработка темы требует учет особенностей политической и этнической истории Прикаспийского региона в эпоху Великого переселения народов, заключающихся в поэтапном внедрении на эту территорию этнически различных тюркозычных племен (гунны, савиры, тюрки, хазары), и сложного демографического состава региона. В Прикаспии в IV-VII вв. обитали три группы основного населения с политеистическими верованиями - местные племена, тюрко- и ираноязычные племена-мигранты, и одна группа несвободного христианского населения (пленники и рабы).

Информация о религиозных верованиях прикаспийских племен содержится в разнохарактерных трудах V-XIII вв. - исторических сочинениях, хрониках, географических трактатах, литературных произведениях. Она носит вторичный характер, т.к. передана в основном иностранными авторами - римскими, византийскими, армянскими, сирийскими, арабскими, и представлена большей частью в кратких сообщениях и упоминаниях авторов. Содержание верований населения Прикаспия зачастую искажено в источниках предвзятостью авторов к инокультурным традициям, данные о них большей частью выборочны, сведения о некоторых явлениях религиозной жизни переданы завуалированно, что затрудняет их интерпретацию.

Актуальность темы исследования. Анализ современного состояния изученности религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. показывает, что эта тема не исследована монографически, в историографии нет специальных работ, освещающих ее различные аспекты. Религиозные верования населения Прикаспия кратко охарактеризованы в трудах по истории Тюркского и Хазарского каганатов, а также политических образований Северного Кавказа. Объем этих разработок невелик, освещаемые вопросы рассмотрены лаконично без детализации фактических материалов, привлечения широких аналогий и анализа исторических ситуаций. Фактологическая база имеющихся исследований узка хронологически.

Социальная значимость изучения темы исследования состоит не только в необходимости воссоздания одного из важнейших компонентов духовной культуры населения Прикаспийского региона, но и в решении ряда проблем теоретического характера, касающихся развития религиозных представлений в полиэтнических сообществах Евразии в эпоху Великого переселения народов (ВПН). На материалах IV-VII вв. Прикаспийского Дагестана возможно выявление закономерностей формирования синкретических религиозных верований в полиэтническом сообществе при господстве этносов-мигрантов (тюркоязычные племена); особенности развития религии этносов-мигрантов в новой географической и этнокультурной религиозной среде; специфики формирования религиозного дуализма у несвободного христианского населения в инокультурной и иноэтнической среде номадов.

Представляется актуальной востребованность результатов исследования религии этого региона в IV-VII в. рядом научных отраслей гуманитарной направленности: археологии, языковедения, фольклористики, этнографии и других.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в реконструкции системы религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. в сравнительно-историческом плане на основе систематизации и анализа данных письменных источников и в выявлении закономерностей формирования синкретических верований в полиэтническом сообществе этого региона. Для достижения цели исследования поставлены следующие задачи:

1) охарактеризовать религиозные представления и религиозную практику населения Прикаспийского Дагестана в IV - первой половине VII в. в хронологической последовательности;

2) исследовать верования несвободного христианского населения (пленники и рабы) Прикаспийского Дагестана и выявить закономерности формирования религиозного дуализма в их среде;

3) охарактеризовать религиозные воззрения и религиозную практику населения Прикаспийского Дагестана во второй половине VII в.;

4) выявить структуру организации священнослужителей и функции ее членов;

5) воссоздать систему мировоззрения населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв.;

6) выявить закономерности формирования верований в полиэтническом сообществе Прикаспийского союза племен в эпоху ВПН.

Территориальные рамки темы исследования. Тема исследования рассматривается в пределах равнинной части Восточного Предкавказья. Это обусловлено особенностями политического, социально-экономического и этнического развития Прикаспийского региона в эпоху ВПН, а также содержанием информации о религиозных представлениях его населения. По данным письменных источников, в V-VII вв. на этой терриории функционировал Прикаспийский союз кочевых племен - «страна гуннов», сыгравший важную роль в политических и военных событиях Кавказа. В письменных источниках информация о религиозных верованиях населения этого военно-политического образования связывается главным образом с господствовавшими племенами-мигрантами (тюркоязычные племена).

Хронология темы исследования обусловлена временными рамками миграционного процесса, интенсивно протекавшего в Прикаспийском Дагестане в период с конца IV до середины VII в.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются закономерности формирования религиозных представлений населения в полиэтнических сообществах в эпоху ВПН. Предметом исследования выступают закономерности возникновения, функционирования и развития религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV--VII вв., рассмотренные на материалах письменных источников.

Источниковая база исследования включает данные о религиозных верованиях населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв., содержащиеся в письменных источниках V-XIII вв.

Методологическая основа исследования. В работе использованы научные методы: источникового анализа, критики источников, сравнительно-социальный метод в оценке объективности информации о религиозных верованиях населения, сравнительно-исторический, историко-религиозный, историко-этнографический. Их применение обусловлено как необходимостью наиболее полного и достоверного раскрытия содержания религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в эпоху ВПН по данным письменных источников, так и задачами определения генезиса их развития, установления основных путей формирования, рассмотрения этого явления духовной культуры на фоне исторических событий с учетом социально-экономического развития региона в IV-VII вв. и его этнической истории.

Научная новизна работы состоит в ряде положений, разработанных в историографии впервые:

1) религиозные представления населения Прикаспийского Дагестан в IV-VII вв. исследованы системно в форме монографии;

2) в отличие от работ предшественников, рассматривавших вопросы религии населения этого региона в рамках второй пол. VII в., в настоящем исследовании его верования освещены в пределах всей продолжительности миграционного процесса на территории Прикаспийского Дагестана (IV-VII вв.);

3) привлечена обширная база данных по религиозным верованиям населения Прикаспийского региона в IV-VII вв., включающая сведения, содержащиеся в разноязычных письменных источниках V-XIII вв. (римские, византийские, сирийские, армяноязычные, арабоязычные, местные), в отличие от других работ, основанных на информации одного автора, относящейся к 80-м гг. VII в.;

4) реконструировано содержание религиозных верований, характер религиозных обрядов и мировоззрения населения Прикаспия в IV - первой пол. VII в.;

5) применен сравнительно-социальный метод в оценке характера данных источников, учитывающий социальную и конфессиональную принадлежность носителей информации, что значительно повысило степень объективности и достоверности определения содержания религиозных представлений населения;

6) определен генезис религиозных верований полиэтнического населения региона, вскрыты закономерности формирования синкретической религиозной системы, выявлены компоненты традиционной духовной культуры этнокультурных групп, составлявших население региона в IV-VII вв. - местных племен, племен-мигрантов, пленников и рабов;

7) разработана классификация религиозной практики населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв., привлечены данные о проявлениях религиозности в специфических сферах функционирования сообщества - военной, политической (дипломатической), хозяйственной, социальной и других;

8) поставлена проблема двоеверия в системе верований христианских пленников и рабов Прикаспийского Дагестана (синтез христианства и политеистических верований господствующего этноса), определена роль синкретических религиозных систем как форм адаптации иноэтнического и инокультурного населения в среде номадов;

9) выявлена сословная структура организации священнослужителей, состоявшая из двух соподчиненных сословий;

10) реконструирована система мировоззрения населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв., прослежены особенности его формирования, поставлена проблема выработки идеологического понятия «обретенная родина» в духовной культуре племен-мигрантов.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении ряда закономерностей формирования и путей развития религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в эпоху ВПН:

1) полиэтничность сообщества Прикаспийского Дагестана обуславливала формирование синкретических религиозных представлений, содержание которых определялось главным образом системой верований господствующих этносов-мигрантов (тюркоязычные племена),но включало и некоторые компоненты религиозных представлений местного кавказского населения и потомков ираноязычных кочевников;

2) религиозная система несвободного христианского населения (пленники и рабы) в этнокультурной среде номадов приобретала характер дуализма (симбиоз христианства и политеистических верований господствующего этноса);

3) мировоззренческие представления этносов-мигрантов в новой географической среде подверглись трансформации, проявившейся в формировании идеологического понятия «обретенная родина»;

4) синкретические верования в полиэтническом сообществе Прикаспийского Дагестана выполняли роль адаптационного механизма вживания иноэтнических групп в инокультурную среду и являлись способом сосуществования всех групп населения;

5) выявленные закономерности в формировании и развитии синкретических религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. характеризуют общие тенденции развития религиозных воззрений населения в эпоху ВПН в регионах функционирования военно-политических образований и государств при господстве этносов-мигрантов.

Практическая ценность работы заключается во введении в научный оборот результатов исследования в виде монографий и научных статей, во включении их в обобщающие труды по истории народов Дагестана, Северного Кавказа, Юго-Восточной Европы, Центральной Азии.

Теоретические разработки исследования могут быть использованы в научно-исследовательской работе при изучении религиозных верований населения Прикаспийского региона различных исторических периодов, при исследовании аналогичных проблем в полиэтнических сообществах других регионов Евразии. Теоретические основы исследования могут быть учтены и при анализе религиозных проблем в современных поликонфессиональных сообществах.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждены в отделе археологии и на ученом совете Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН. Материалы исследования опубликованы в 3-х монографиях, отражены в содержании разделов обобщающих исторических трудов. Они составляют основу 14-ти научных статей, опубликованных в сборниках научных трудов и журналах, 8 из них - в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобразования РФ.

Результаты исследования были оглашены на 14-ти научных форумах: международных - Археологическая конференция Кавказа. II. «Кавказ и степной мир в древности и средние века» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 1999), Международная научная конференция ИИАЭ ДНЦ РАН «Историко-культурные и экономические связи народов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 2004), III Международная археологическая конференция «Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н.э.» (Самарский областной историко-краеведческий музей: Самара, 2001), Международный научный симпозиум «Великое переселение народов - один из важнейших факторов, определяющих новый этап взаимодействия и толерантности народов Евразии» (Удмуртский гос. ун-т, Ин-т истории и культуры народов Приуралья: Ижевск, 2003), Международная научная конференция «Новейшие археологические и этнографические исследования на Кавказе» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 2007); всероссийских - X «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа (ИА РАН: М., 1980), Региональная научная конференция «Генезис, основные пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 1980), XVIII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа (Кисловодский филиал Ставропольского госуд. объединенного краеведческого музея: Кисловодск, 1994), научная конференция «Состояние и перспективы развития исторической науки Дагестана и Северного Кавказа: актуальные проблемы» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 1997), конференция «Древнетюркский мир: история и традиции» (Ин-т истории АН Татарстана: Казань, 2002); региональных - Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Ин-тов ИАЭ и ЯЛИ ДНЦ РАН в 1992-1993 гг. (ДНЦ РАН: Махачкала, 1994), Научная конференция, посвященная итогам научно-исследовательской деятельности ИИАЭ ДНЦ РАН за 1990-1995 гг. (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 1996); Годичная научная сессия ДНЦ РАН (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 2002), научная сессия ИИАЭ ДНЦ РАН «Историческая наука Дагестана: сегодня и завтра» (ИИАЭ ДНЦ РАН: Махачкала, 2003). Общий объем опубликованных материалов по теме составляет около 54 п.л.

Основные научные положения, выносимые к защите:

1. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. как система представляли собой политеистические верования, включавшие три определяющих компонента: 1) комплекс религиозно-мифологических представлений; 2) религиозную практику; 3) систему мировоззрения.

2. Комплекс религиозно-мифологических представлений отражен в составе и структуре пантеона божеств, значимости священных природных объектов и сил, функциях культовых объектов. Пантеон включал бога Неба Тенгри-хана, бога молнии и грома Куара, богиню Земли и плодородия, богов путей. Божества пантеона были персонифицированы и частично антропонимизированы. Верховным богом являлся бог Неба Тенгри-хан.

Одно из важнейших мест в религиозно-мифологических представлениях населения Прикаспия было отведено священному персонажу Аспандиату, не наделенному статусом божества, но имевшему, как и бог Тенгри-хан, широкий спектр социально направленных функций. Этот персонаж определен в настоящем исследовании как культурный герой-первопредок, в отличие от работ предшественников, в которых Тенгри-хан и Аспандиат недифференцированы. Значимость его образа в религиозных представлениях населения может манифестировать положение верховного бога Тенгри-хана как праздного бога, удалившегося, отошедшего от непосредственного управления миром в пользу героев-первопредков людей. Функции мифического персонажа Аспандиата можно определить как посреднические между верховным богом и верующими.

Священные объекты природы представлены в верованиях астральными образами и Землей, обожествляемые силы - огнем и водой. Божества природы не персонифицированы, они были связаны в основном с небесной сферой. Культ солнца выражен слабо, что отражает уровень социально-экономического развития Прикаспийского союза племен в IV-VII вв.

Культовые объекты - священные деревья, храмы, скульптуры божеств (идолы), некрополи являлись искусственными сооружениями или специально окультуренными природными объектами. Священные деревья были наделены двумя функциями - коммуникативной и символической. Коммуникативная состояла в использовании их как жертвенников в обряде жертвоприношения. Символическая функция проявлялась в мировоззренческих представлениях, в которых главное священное дерево-дуб воспринималось как ось Вселенной с трехчастной структурой. Храмы представляли собой здания, в которых проводились некоторые типы обряда жертвоприношения и хранились жертвенные дары. Основная функция храмов - коммуникативная (связь верующих с божествами). Идолы являлись скульптурными изображениями богов пантеона и мифического персонажа Аспандиата, символизируя их образы. Они были наделены именами богов, являясь их аналогами. Во внешнем облике идолов отражались религиозные представления о различиях богов и их иерархии, а также характерных качествах. Культовый комплекс, включавший искусственные культовые объекты (храмы, скульптуры, жертвенники), составлял святилище. Некрополи также представляли собой искусственные культовые объекты, наделенные коммуникативной функцией (связь верующих с героизированными предками). Культовые объекты были защищены системой запретов, регулирующих деятельность членов сообщества. Символом религиозных воззрений населения Прикаспийского Дагестана фактически являлось главное священное дерево, символизировавшее в представлениях населения Прикаспийского региона структуру мира.

3. Религиозная практика населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. сопровождала все наиболее значимые в функционировании сообщества сферы - внешнеполитическую, военную, хозяйственную, бытовую, сакральную, похоронно-поминальную. На основе имеющихся данных выделено 35 обрядов, которые по содержанию и направленности объединены в десять типов: 1) обряд жертвоприношения; 2) природно-календарные обряды; 3) защитные обряды; 4) социальные обряды; 5) военно-религиозные обряды; 6) посвятительные обряды; 7) клятводоговоры; 8) обряд приветствия иностранных правителей и посланников; 9) обряд казни священнослужителей; 10) похоронно-поминальный обряд.

Религиозная практика осуществлялась организацией священнослужителей, включавшей два соподчиненных сословия - высшее (сословие жрецов) и низшее (сословие колдунов). Каждое из них было построено по принципу иерархии. Функция первосвященника, по косвенным данным, принадлежала главе сословия жрецов. Универсальным обрядом в религиозной практике был обряд жертвоприношения, посредством которого осуществлялась связь верующих с божествами, обеспечивавшими в представлениях стабильность функционирования сообщества.

4. Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана включало представления о структуре микрокосма с его горизонтальной и вертикальной подсистемами. Вертикальная подсистема состояла из трех уровней. Она соотносилась со структурой главного священного дуба, воспринимаемого в качестве оси мира, соединяющей три сферы микрокосма. Верхний мир ассоциировался с его кроной, Средний мир - со стволом дерева, Нижний - с его корнями. Верхний мир воспринимался как священное Небо, как место пребывания богов Тенгри-хана и Куара. Средний мир понимался как горизонтальная подсистема микрокосма. Он считался местом нахождения богини Земли и плодородия, а также мифического персонажа Аспандиата, местом обитания священных жертвенных животных. Это было также жизненное пространство сообщества, которое характеризовалось сакральной освоенностью территории, равнинным рельефом местности с конкретными границами по сторонам света, с центром в столичном городе Варачане. Эта территория определялась в мировоззрении как «наша земля», столичный город - как «наш город», население сообщества - как «наш народ», его враги - как «наши враги», божества пантеона - как «наши боги». В Среднем мире помещались и священные объекты природы - Земля, вода. Он был освещен традициями предков, воспринимаемыми как незыблемые. Представления о Среднем мире были тождественны идеологическому понятию «отчизна» (родина). Нижний мир в мировоззренческих представлениях населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. - это антипод Среднего мира. Он связывался с образом пресмыкающегося - змеем (дракон). Смерть члена сообщества воспринималась как отрицательное явление, нарушающее стабильность и целостность системы микрокосма. Годовой цикл похоронно-поминального обряда был направлен на включение умершего в систему Нижнего мира - мира предков, а его последний этап (Большие поминки) - на восстановление целостности Среднего мира, достигаемой через брак вдовы умершего, посредством которого уравновешивалась вся система микрокосма.

5. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. являлись синкретическими, сформированными из компонентов верований тюркоязычных племен-мигрантов, местных племен и ираноязычных племен-мигрантов. Их содержание, характер религиозной практики и мировоззрение определены главным образом системой верований господствующего этноса - тюркоязычных племен-мигрантов (гунны, савиры, тюрки, хазары). Верования других этнокультурных групп населения в системе религиозных представлений основного населения занимают незначительное место.

6. Политеистические верования этнокультурных групп в процессе формирования синкретической религиозной системы претерпели определенную трансформацию. У тюркоязычных племен идеологическое понятие «отчизна» (родина) переоформилось в обновленное понятие «обретенная родина», в котором отложились представления о новой территории обитания. У местных, кавказских племен сохранились компоненты верований, связанных со значимыми отраслями хозяйствования - земледелием (обряды календарного цикла). Мифология ираноязычных племен-мигрантов в синкретической религиозной системе представлена культом мифического персонажа-первопредка.

7. Религия несвободного населения (пленники и рабы) Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. приобрела форму религиозного дуализма (симбиоз христианства и политеистических верований господствующего этноса-мигранта).

8. Синкретические верования населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. выполняли роль адаптационного механизма вживания иноэтнических групп несвободного населения в инокультурную среду и являлись способом сосуществования всех групп населения.

9. Закономерности формирования синкретических религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. характеризуют общие тенденции развития религиозных воззрений населения в регионах функционирования в эпоху ВПН военно-политических образований и государств при господстве этносов-мигрантов.

Структура и объем исследования. Настоящее исследование объемом 548с. состоит из введения, трех разделов, включающих 15 глав, заключения, библиографического списка использованной литературы и списка сокращений.

2. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, освещается состояние ее изученности, формулируется цель исследования, определяются задачи, обозначаются территориальные рамки темы и ее хронология, определяются объект и предмет исследования, указываются его методологические основы; дается краткая характеристика источниковой базы, обосновываются достоверность источников и научная новизна исследования, его теоретическая значимость и практическая ценность, приводятся сведения об апробации основных результатов исследования, представлен перечень научных положений диссертации, вынесенных к защите.

Глава 1. Историография

В историографии нет специальных исследований по проблеме религиозных воззрений населения Прикаспийского Дагестана в эпоху ВПН. Исследователями затронуты отдельные аспекты религиозного развития населения этого региона: структура пантеона божеств, состав культов, содержание религиозной практики. Были выделены культы природных сил, астральных объектов, предков. В религиозной практике были обозначены два обряда - жертвоприношение и похоронно-поминальный (Бернштам, 1951; Артамонов, 1962; 2002; Федоров, 1972; Маммаев, 1972; Плетнева, 1976; 1986; Гадло, 1979; Кляшторный, 1981; 1984 а; 1984 б; 1987 а; 1994 а; 2000 б; 2002; 2006 а; Магомедов, 1983; Новосельцев, 1990; Неклюдов, 1981; Серебрякова, 1992; Войтов, 1996). В литературе также дискутировались вопросы о состоянии развитости пантеона божеств в «стране гуннов», этнокультурной принадлежности различных компонентов верований, двойном наименовании бога Неба (М.И. Артамонов, Я.А. Федоров, А.В. Гадло, С.А. Плетнева, А.П. Новосельцев, С.Ю. Неклюдов), содержании ритуалов похоронно-поминального обряда (М.И. Артамонов, А.П. Новосельцев). В историографии затрагивался также вопрос об особенностях одного из обрядов календарного цикла сер. VII в. (Генко, 1941; Артамонов, 1962; 2002).

Особое значение для темы настоящего исследования имеют работы С.Г. Кляшторного, в которых рассмотрены вопросы религии и верований тюркоязычных народов степной полосы Евразии в раннем средневековье. Автором надежно установлено культурологическое соответствие характера и содержания религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана в 80-х гг. VII в., тюркоязычных племен Центральной Азии и Южной Сибири и булгар Юго-Восточной Европы. Исследователем выявлены системные совпадения в мифологиях тюркоязычного населения раннего средневековья, доказана устойчивость основных идеологических постулатов номадов к хронологическим инновациям и территориальным перемещениям (Кляшторный, 1981; 1984 а; 1987 а). Рядом исследователей рассмотрены вопросы лингвистического определения имен божеств пантеона «страны гуннов» (Зильфельдт-Симумяги, 1937; 1988).

В ряде работ рассматривался вопрос о локализации города Варачана, который, по данным армяноязычных источников VII-XIII вв., определяется как политический, административный и религиозный центр Прикаспийского союза племен в VII в. (М.И. Артамонов, В.В. Бартольд, Д. Данлоп, И. Маркварт, В.Ф. Минорский, С.Т. Еремян, Я.А. Федоров, В.Г. Котович, А.П. Новосельцев, Г.С. Федоров, М.Г. Магомедов, Л.Б. Гмыря, М.С. Гаджиев и др.).

Анализ современного состояния изученности религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана эпохи ВПН показывает, что необходима новая, системная разработка этой научной темы, основанная на базе данных письменных источников, освещающих религиозные представления и мировоззрение населения этого региона в пределах продолжительности миграционного процесса (IV-VII вв.).

Глава 2. Источниковая база и методология исследования

1. Источниковая база. В настоящем исследовании использованы в основном переводы сочинений авторов V-XIII вв., содержащие сведения о проявлениях религиозности населением Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв.

§ 1. Армяноязычные источники. В трудах раннесредневековых армяноязычных авторов, освещавших историю Армении и Кавказской Албании, содержится значительный объем информации о религии племен Прикаспия. Егише Вардапет (V в.) сообщил наиболее ранние данные о содержании клятводоговора гуннов Прикаспия о поддержке армян в событиях антииранского восстания 450-451 гг. Фавстос Бузанд (70-е гг. V в.) привел уникальные сведения о военно-религиозном обряде номадов Каспийского приморья в 30-40-х гг. IV в., исполнявшемся при подготовке военных акций в специальных лагерях, а также упомянул о наличии у номадов Прикаспия обряда поклонения восходящему солнцу. Мовсес Каланкатуаци охарактеризовал состояние религиозности «варварских племен» в период между 30-40-ми гг. IV в. - началом V в.; конкретизировал данные Егише о клятводоговоре гуннов в сер. V в.; описал военно-религиозный обряд гуннов-хайландуров по случаю успешного набега на страны Закавказья в 440 г., информация о котором уникальна: приведены данные о функциях божеств, обряде жертвоприношения, отмечено наличие походного святилища и идолов. Мовсес Каланкатуаци описал также некоторые обряды тюрков Первого Тюркского каганата, проводившиеся в 627-629 гг. во время военных акций в Прикаспийском Дагестане и Закавказье: клятводоговоры при заключении международных соглашений, приветствие иностранного правителя, а также отметил сакрализацию личности кагана и его преемника. Автором дано детальное описание религиозных верований и религиозной практики населения «страны гуннов» Прикаспия в 80-х гг. VII в.: состава пантеона божеств; культов природных объектов и сил; религиозных обрядов; культовых объектов; состава и структуры организации священнослужителей; функций культов.

§ 2. Византийские источники. Информация византийских историков касается в основном двух видов религиозных обрядов, однако ее содержание сопоставимо по значимости с данными Мовсеса Каланкатуаци. Агафий Миринейский (ок. 536-ок. 582) описал некоторые ритуалы похоронно-поминального обряда прикаспийских савир -оплакивания погибших и самоистязания участников скорбной церемонии, исполненные в 557 г. Феофан Исповедник (ок. 760-818) привел данные о содержании клятводоговора царя прикаспийских гуннов Зилгивина с византийским императором Юстином I в 522 г., базирующиеся на информации Малалы и автора «Пасхальной хроники». Феофан Исповедник в деталях описал также обряд приветствия византийского императора Ираклия Тон-ябгу-каганом, содержащий элементы традиционного обряда приветствия кагана тюрков, датируемый автором 625-626 г. Патриарх Никифор (ок. 758-829) также дал описание тюркского обряда приветствия византийского императора, но в более лаконичной форме.

§ 3. Сирийские источники. Обширные сведения о религиозных представлениях племен Прикаспия имеются у Псевдо-Захарии Митиленского (писал в 570-571 гг.), относящиеся к первой пол. VI в. Его труд, основанный на сочинениях предшественников, включает также авторский текст, составленный в 555 г. В нем дано заключение Псевдо-Захарии о состоянии религиозности прикаспийских племен в первой пол. VI в. Автор описал христианизацию гуннских племен в период 537-555 гг., отметив отношение к христианству различных гуннских племен, перевод Евангелия на тюркский язык (гуннский, по данным автора), сооружение в местах их обитания кирпичной церкви. Уникальными являются сведения Псевдо-Захарии о быте и трансформациях в духовной культуре христианского населения «страны гуннов» (пленники и рабы), а именно, выработка ими синкретической формы верований, включающей догмы христианства и устои политеистических верований тюркоязычных племен. Автором описан также обряд заключения соглашения с иностранным государством номадами Прикаспия, датируемый 504 г., и некоторые ритуалы военно-религиозного обряда (на победу в чрезвычайных обстоятельствах) этого же времени.

§ 4. Арабоязычные источники. Некоторые сведения о религиозных традициях прикаспийских племен в VII-VIII вв. имеются и у арабоязычных авторов IX-XIII вв. Кавказская тематика в их трудах - это в основном описания арабо-хазарских войн VII и VIII вв., дополненные данными о налоговой политике халифата в покоренных областях Прикаспия и горных районах Восточного Предкавказья (Генко, 1941). Авторы помещали также информацию о необычных для восприятия мусульман языческих ритуалах местного населения. В трудах арабоязычных историков имеются данные об обряде вызова дождя жителями г. Баланджара (Прикаспийский Дагестан), относящиеся к 652/553 г. В их основе лежит информация поэта Ибн Джуманы ал-Бахили о посмертной участи легендарного арабского полководца Салмана Ибн Раби'а, погибшего при штурме этого города, мощи которого использовались местными жителями в обряде вызова дождя. Ряд арабоязычных историков воспроизвели ее в своих сочинениях (Ал-Балазури, Ибн ал-Факих), другие дополнили ее комментариями (Ибн Кутейба) или описанием некоторых деталей обряда (ат-Табари, Ибн ал-Асир, Якут). Источники дополнительных данных об этом обряде не установлены.

§ 5. Дагестанские источники. В дагестанской исторической хронике «Дербенд-наме», освещающей историю ирано-дагестанских и арабо-хазарских взаимоотношений в V-VIII вв., описаны обстоятельства захоронения костных останков арабского полководца Сальмана Ибн Раби'а в г. Анджи Прикаспийского Дагестана, перекликающиеся с данными арабоязычных авторов об обряде вызова дождя жителями этого региона в 50-х гг. VII в. Анализ этих данных показал, что они заимствованы у арабоязычных историков, но суть обряда искажена субъективизмом дагестанского автора.

§ 6. Дополнительные источники. Несомненный интерес для темы исследования представляют данные китайских династийных хроник о мировоззрении и религиозной практике кочевых племен Центральной Азии (хунну, ухуане, тюрки-тугю), в которых имеются соответствия о религиозной практике населения Прикаспийского Дагестана времени ВПН (IV-VII вв.) (Бичурин, 1950). Важную информацию о религии тюрков, сопоставимую с религией племен Прикаспия, содержат памятники письменности тюрков.

Хотя круг авторов, оставивших сведения о религиозных представлениях населения Прикаспийского Дагестана эпохи ВПН, не обширен, а сами данные за некоторым исключением отрывочны, лаконичны и в ряде случаев сложны для понимания, но их многообразная информативность позволяет реконструировать основное содержание религиозных верований полиэтнического населения и их эволюцию на протяжении IV-VII вв., а также воспроизвести мировоззрение внедрившихся в регион новых племен.

2. Методология исследования. Сведения о религиозных воззрениях населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. проанализированы исходя из хронологии событий, особенностей социально-экономического и этнокультурного развития военно-политических образований этого региона в эпоху ВПН. Имеющиеся материалы рассмотрены в хронологической последовательности в пределах двух периодов: 1) IV - первая половина VII в.; 2) вторая половина VII в. Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана охарактеризовано с учетом хронологических рамок его формирования (IV-VII вв.). Проявления религиозности населением Прикаспийского Дагестана соотнесены с датами исторических событий, сопутствующих им.

Для определения достоверности сведений о религиозных воззрениях населения региона широко использовался метод критического анализа сообщений различных авторов, касающихся однотипного объекта или явления религиозной жизни населения, путем сравнения информаций, установления в них сходства и выявления особенностей, вычленения в них общего, главного по наиболее существенным признакам объектов и явлений системы религиозных представлений населения. Учитывались также социальное положение автора исторического труда, его образованность, обстоятельства получения информации; определялись первичные носители информации, способ ее передачи автором сочинения. Устанавливались также качественные характеристики сведений о религиозных проявлениях населения.

Применение сравнительно-социального метода в оценке информации о конкретных религиозных объектах и явлениях, включающего учет социальной и конфессиональной принадлежности ее носителей, позволило более достоверно, точно и объективно определить содержание религиозных представлений населения региона. Материалы источников рассмотрены также с учетом истории этносов, участвовавших в формировании религиозных представлений, и особенностей их духовной культуры.

В исследовании использован также историко-этнографический метод, позволивший уточнить содержание некоторых ритуалов похоронно-поминального обряда с привлечением данных этнографии XIX - первой половины XX в. с территории Прикаспийского Дагестана. В качестве сопоставимых широко использовались и этнографические данные о ранних формах религиозных верований тюркоязычных народов Центральной Азии и Южной Сибири.

Систематизация и классификация содержания религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. основаны на методических приемах, апробированных отечественными и зарубежными авторами, рассматривавшими религиозные верования, мифологию и мировоззрение тюркоязычных народов пояса степей Евразии в эпоху ВПН (Кляшторный, 1981; 1984 а; 1987 а; 1994 а; 2000 б; 2002; 2006 а), исследовавшими ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири по этнографическим данным (Стеблева, 1972; Потапов, 1973; 1978; 1991; Алексеев, 1980) и ранние пласты религии в мифологии тюркоязычных народов Сибири (Неклюдов, 1981; Сагалаев, 1991), а также воссоздавшими систему мировоззрения тюрков Южной Сибири (Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова, 1988; 1989; Сагалаев, Октябрьская, 1990) и определившими характерные особенности прародины тюрков по данным тюркских языков (Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков… 2006) и аналогичную систему по данным языков финно-угорских народов (Напольских, 1997).

Глава 3. Население Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв.

Особенностью этнической истории Прикаспийского Дагестана в эпоху ВПН является поэтапное внедрение в этот регион различных тюркоязычных племенных образований из Центральной Азии и Южной Сибири (Пигулевская, 1940; 1941; Артамонов, 1962; 2002; Гадло, 1979; Джафаров, 1985; Новосельцев, 1990; Гмыря, 1995; 2002 а-в; 2006 в; История Дагестана, 1967; История народов Северного Кавказа… 1988; Гаджиев, Давудов, Шихсаидов, 1996; История Дагестана… 2005 и др.). В источниках указаны четыре крупных миграции тюркоязычных племен в приморье Восточного Предкавказья. В 90-х гг. IV в. в этот регион переместились крупные массивы гуннских племен. В начале VI в. военно-политическое господство гуннов в Прикаспийском Дагестане сменилось приоритетом булгарских племен (савиры и другие). В конце VI в. население Прикаспия попало в политическую зависимость от Первого Тюркского каганата, проведшего в 30-х гг. VII в. ряд крупных военных акций в закавказских провинциях сасанидского Ирана, в которых были задействованы помимо тюрков и местные тюркоязычные племена. В первой половине VII в. над этой территорией установилось господство Хазарского каганата, продолжавшееся до разгрома политических центров Прикаспийского Дагестана Арабским халифатом в 40-х гг. VIII в. Внедрение в Прикаспийский регион крупных масс иноэтнического населения привело к демографическим изменениям на его территории, сказалось на социально-экономическом развитии, повлияло на формирование нового облика материальной и духовной культуры населения.

Территория Прикаспия обозначалась в армяноязычных, сирийских и византийских источниках при описании событий V-VII вв. определениями, включавшими этноним гунны - «область гуннов», «земля гуннов», «пределы гуннов», «страна гуннов», «царство гуннов». В них конкретный этнический компонент, как правило, условен и собирателен, он отражает стабильное преобладание и военно-политическое господство в этом регионе степного населения определенного антропологического облика, говорившего на тюркских языках, ведшего схожий образ жизни, имевшего тождественные культурные традиции и религиозные верования. В исторических источниках отражена деятельность в этот период и местного населения, а также некоторых ираноязычных племен, задействованных в военных акциях тюркоязычных племен. Однако данные о них лаконичны и малоинформативны.

В письменных источниках названы конкретные ориентиры «страны гуннов» - вблизи Дербентского прохода, на побережье Каспийского моря, у передовой линии горных хребтов Кавказа. Это политическое образование локализуется на равнинных территориях Восточного Предкавказья. Территория обитания населения «страны гуннов» имела узковытянутую конфигурацию протяженностью ок. 300 км. Южная ее часть располагалась на Приморской равнине, протянувшейся узкой полосой шириной 10-30 км между береговым урезом Каспийского моря и линией передовых горных хребтов Кавказа на 160 км. На трех участках она имеет сужения, обусловленные близким подходом к берегу моря горных образований.

Прикаспийский Дагестан отличается спецификой ландшафта и климатических условий, своеобразием растительности, которые благоприятствовали развитию кочевого скотоводства - основной отрасли хозяйствования тюркоязычных племен этого региона в IV-VI вв. Немаловажную роль играло и своеобразие его стратегического положения. В Прикаспийском Дагестане сходились две ветви древней межконтинентальной сухопутной трассы - северокавказская и северокаспийская, соединявшей Юго-Восточную Европу с Передней Азией. Наличие в южной части этого региона удобных для контроля естественных проходов, расположенных на межконтинентальной трассе, а также дорог, ведущих к перевальным путям Большого Кавказа, близость закавказских государств, ставших объектами притязаний кочевников, также делали его привлекательным для их обитания. Сасанидский Иран и Византия предпринимали совместные усилия по сдерживанию кочевых племен в пределах Восточного Предкавказья. Ими проводились в V-VI вв. масштабные, материалоемкие работы по возведению фортификации в местах нахождения наиболее важных проходов в Прикаспийском Дагестане и в районе горных перевалов.

Этнокультурные процессы, протекавшие в Прикаспийском Дагестане в эпоху ВПН, отличались сложностью и специфичностью. На их особенность оказывали влияние, в частности, полиэтничность региона и периодическая смена ведущих этнополитических сил. Данные письменных источников свидетельствуют о тесных контактах тюркоязычных племен региона в военной, политической, культурной и идеологической областях с некоторыми этническими образованиями номадов, освоившими равнинные территории к югу от Дербента в догуннский период. При внедрении новых массивов тюркоязычных кочевников налаживалась совместная деятельность с насельниками предшествующих этапов миграции. Это способствовало консолидации населения, приводило к созданию союзов племен. Процесс консолидации населения Прикаспия завершился к VII в. В 50-80 гг. VII в., по данным письменных источников, военно-политическое образование «страна гуннов» находилось по уровню социально-экономического развития на пути формирования государственности раннефеодального типа (Гмыря, 1979; 1980 а-б; 1988; 1995; 2006 в).

Итогом политического, социально-экономического и этнокультурного развития населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв., как показывают данные письменных источников и археологические материалы, явилось формирование в его пределах своеобразной этнокультурной общности (Гмыря, 1996; Агларов, 1998), которая отличалась особенностями облика материальной культуры (структура и фортификация городов, типы жилищ и хозяйственных построек, бытовая утварь, вооружение, орудия труда, украшения, предметы одежды), спецификой хозяйственной деятельности, значимостью военного дела, устройством административного аппарата, характером религиозных устоев и рядом других проявлений. Связующими элементами ее функционирования были политический и религиозный центр город Варачан и язык межэтнического общения, которым выступал тюркский язык (Гмыря, 1993; 1994 б; 1995; 1996; 2006 а; 2006 г; 2007 в; 2008 б).

РАЗДЕЛ I. РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ПРИКАСПИЙСКОГО ДАГЕСТАНА В IV - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ VII В.

Глава 4. Религиозная обрядность племен «страны мазкутов» («область масаха-гуннов») в IV в.

1. Политическая, социально-экономическая и этническая ситуация в «стране мазкутов» в 30-40-х гг. IV в. Сведения о религиозных проявлениях номадов Прикаспия в IV в. имеются у Фавстоса Бузанда, они связаны в источнике с населением «страны мазкутов». «Страна мазкутов», по данным Фавстоса Бузанда, располагалась на побережье Каспийского моря. Ее правителем в источнике назван царь Санесан, по утверждению автора, происходивший из армянского династийного рода Аршакидов. Он воцарился в Пайтакаране - области Армении, расположенной по левобережью р. Куры (Тер-Саркисян, 2005). Этнический состав «страны мазкутов» автором четко не определен. Коренным этносом выступали «мазкуты», но войско царя было сформировано из «гуннов». Его численный состав определен как «множество». Гунны находились в «стране музкутов» на постоянной основе и обладали определенной автономностью, располагаясь «своим лагерем». Они добывали для страны основную «добычу», считая набеги «исконным обычаем», т.е. традиционным видом деятельности. Их пребывание в этой стране было достаточно длительным, т.к. места обитания воспринимались ими как «страна наша» - фактически родина (Гмыря, 2007 г). Статус гуннского войска был довольно высоким. При принятии важных решений (отмена христианизации) царь «страны мазкутов» считался с его интересами. Он организовал в период между 330 и 338 гг. грандиозный набег на Армению также по настоянию войска. Гунны, видимо, составляли основную часть «коренного полка» царя, который для проведения этой крупной акции привлек на условиях наемничества представителей 11 кавказских этносов, в том числе и алан.

2. Религиозная обрядность племен «страны мазкутов». § 1. Обряд поклонения восходящему солнцу. Фавстос Бузанд, описывая события, связанные с набегом на Армению в 30-40-х гг. IV в., упомянул о «богослужении», проведенном в военном лагере царя маскутов «в утренний час», имея в виду исполнение языческого обряда. Этим обстоятельством воспользовался армянский полководец Ваче, который, напав на противника, разгромил его и отбил пленных и добычу. Стоянка войска Санесана находилась на горе. Проведенный ранним утром обряд, видимо, был связан с поклонением воинов восходящему солнцу (Гмыря, 2007 б).

§ 2. Военно-религиозный обряд. Фавстос описал также один из видов военно-религиозного обряда - на победу в набеге, исполненный при подготовке военного вторжения в Армению. Он проводился в военном лагере, обозначенном как «знаменательное место», и включал смотр войск «по полкам, знаменам и отрядам» и ритуал бросания воинами камней в одну кучу на перекрестках дорог. Ритуал имел практическое значение (подсчет численности войск) и религиозную символику. Курган из 20-30 тыс. камней (численность войска, участвовавшего в акции) символизировал как само событие, так и предусматривал воздействие на неблагоприятные силы. Обозначение военного лагеря как «знаменательного места», возможно, обуславливалось принадлежностью местности, где проводилась подготовка к акции, к природному культовому объекту (Гмыря, 2007 б; 2007 г; 2008 г). Указание автора на особенности мест проведения смотра войск - «на видных местах» - и исполнения ритуала бросания камней в кучу - «на перекрестках дорог и на путях» - дает возможность видеть в этих мероприятиях не только практический смысл, но и религиозную суть. Данные Фавстоса Бузанда о смотре войск, проведенном на особых территориях в «стране мазкутов» Прикаспия, перекликаются с информацией арабоязычных авторов о наличии военных заповедников в Тюргешском каганате, где готовили войско к военной акции и проводили смотры (Ибн ал-Факих; ат-Табари). Подобные заповедники зафиксированы китайскими историками и у хуннов (заповедник шаньюя Модэ). В культурной традиции населения Центральной Азии исследователи выделили для заповедных территорий помимо функции военного лагеря и другие - охотничьи угодья для правителей, пастбища скота, стратегический резерв природных ресурсов, места увеселений правителей, места их захоронений (Хазанов, 2002; Дробышев, 2005). Символическое значение военных знамен исследователи выделяют в военной организации и заупокойных культах тюркоязычных народов (Худяков, 2005).

Данные Фавстоса Бузанда о религиозных обрядах населения «страны мазкутов» относятся в основном к гуннским племенам, составлявшим ядро армии этого политического образования, принимавшим участие в военной акции против Армении в 40-х гг. IV в. Они также свидетельствуют о существовании в религиозных представлениях номадов, осевших в Прикаспийском Дагестане в первой половине IV в., особого блока верований, призванных обеспечивать успехи в военных акциях.

Глава 5 . Религиозные представления населения «страны гуннов»

Прикаспийского Дагестана в V в.

1. Верования племен Северо-Восточного Кавказа в 30-40-х гг. V в. Столетний период между 30-40-ми гг. IV в. и 30-40-ми гг. V в., по информации Мовсеса Каланкатуаци, - это время возрождения язычества среди «варварских» племен, под которыми автор имел в виду племена номадов, обитавших к северу от стран Закавказья. Автор отметил характерные черты языческой обрядности «варварских племен» - наличие языческих святилищ («капищ»), в которых находились статуи божеств («идолов»), и исполнение ими обряда поклонения изображениям божеств («идолопоклонство»).