Источники и мотивы суицидального поведения

Уже с 60-х годов 20 века суицид становится все более и более ощутимой проблемой в разных странах мира. Наиболее опасный для суицида возраст - около 30 лет - стал уменьшаться до 24-х и даже 15-ти лет, суицидологи были вынуждены констатировать страшный показатель помолодевшего суицида: самоубийство становится третьей по счету ведущей причиной смерти среди 15-летних людей в США, Австрии, Швейцарии, Германии, Голландии, Англии, Австралии, Японии за период от конца 70-х годов и до начала 90-х годов 20 века. Попробуем и мы объяснить явление самоубийства. Начнем с основных понятий.

Суицид - самодеструктивное поведение человека, направленное на намеренное лишение себя жизни, а также отказ от реальных возможностей избежать смерти в критической ситуации. Приходится различать проведение двух типов расследования причин суицида. Выяснение причин и обстоятельств данного конкретного случая и исследование некоторых общих оснований, которые приводят человека к мысли о необходимости безвременно уйти из жизни. Я полагаю, что если нет за фактом самоубийства явных криминальных обстоятельств, то нет необходимости ворошить недавнее прошлое. Ненавязчивое любопытство здесь просто неуместно и бестактно. Владимир Маяковский в своей предсмертной записке просил: «Пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любит». Еще менее уместны упреки, обращенные к человеку, который уже исполнил роковое решение. Другое дело - анализ социальных ситуаций, которые провоцируют людей, толкая их на фатальный шаг. Понять причины, осмыслить - во многом означает сделать первый шаг к их устранению. При достаточно поверхностном анализе суицида, не вдаваясь ни в какие подробности оценки этого явления с точки зрения ключевых для него причин и сопутствующих ему условий, можно сделать вывод: самоубийство в качестве проявления дееспособной воли, когда страдающим лицом является сам активно действующий объект, знающий об ожидающих его результатах и сознательно выполняющий задуманный план насилия, - это феномен болезни сознания, для характеристики которого нельзя использовать медицинский термин, но можно эту болезнь сознания подвергнуть рационально философскому анализу, избежав преобладания дескриптивности, которое характерно для любого анализа с точки зрения эмпирии. Акт самоубийства аккумулирует в себе множество факторов - социальных, экономических, политических, философских, психологических, религиозных и др. Но в целом уровень самоубийств (их количество на 100 тысяч населения) и его динамика - важнейшие индикаторы социального благополучия или неблагополучия той или иной среды. В социологии эта проблема изучается как социальная патология. Социологи и специалисты насчитывают большое количество факторов, имеющих отношение к суицидальным попыткам. Среди них и изменение солнечной активности, и влияние магнитных полей Земли, и загрязнение окружающей среды, накопление определенных морских воздушных масс, циклонов и антициклонов, но наиболее ценными для понимания самоубийства являются социальные, социально-психологические и психологические причины, разрушающие личность человека, его «я». Непосредственные причины, толкнувшие человека на отказ от жизни, как правило, тесно связаны с его ближайшим окружением - семьей, родителями, друзьями. И, наконец, главным звеном в решении вопроса «быть или не быть» является сам человек, от силы его личности зависит, как поведет он себя в кризисном психическом состоянии, какой выбор сделает, столкнувшись с трудностями приспособления к сложным жизненным ситуациям, и не сдастся ли он под влиянием длительных травмирующих психику обстоятельств. Другой важный момент, связанный с проблемой самоубийства, - это временная перспектива. Поиск причин суицида нередко приводит в прошлое человека или общества, в котором он живет, а неопределенность или безысходность будущего часто явный признак или причина стремления к самоуничтожению. Есть, по крайней мере, два вида самоубийств прямым образом связанных с социальными причинами. В первом случае общество в определенных ситуациях как бы требует от своих членов самопожертвования, и эти социальные нормы заложены в общественных нормах, правилах поведения и неписанных кодексах чести. Добровольное принесение себя в жертву богам во имя общественных интересов в древности существовало практически у всех народов. В голодные годы старики ради сохранения жизни рода лишали себя жизни; нередко жертвы приносились ради прекращения войн, эпидемий, стихийных бедствий. Человеческая жизнь считалась лучшей гарантией успешности многих крупнейших мероприятий, начиная от военных действий и кончая строительством городов, крепостей и других важных объектов (в Японии при постройке моста в основании закапывалась человеческая жертва «хитобашира», чтобы мост был прочным и бог реки не гневался на самоуправство строителей). Определенную долю общественно регламентированных самоубийств составляли добровольные уходы из жизни после смерти «повелителя» - жены и слуги правителей и других высокопоставленных лиц обязаны были разделить участь господина и отправиться в загробный мир, самоубийства же вдов во многих странах являлись свидетельством подлинной любви к мужу и доказательством их верности. У мужчин существовал другой кодекс чести, требовавший свою длю самоубийств. Один из главных пунктов в нем - это искупление позора от военных поражений. Самоубийство в истории общества также рассматривается как способ выражения гнева, протеста против оскорбления, средством восстановления своей чести. До сих пор в некоторых африканских племенах сохранилась такая странная форма защиты своего достоинства: человек, которому нанесено оскорбление, должен по обычаю взобраться на высокое дерево и публично излив свой гнев на обидчика, броситься вниз головой. В Японии, где власть иерархического подчинения была доведена до предела, во многих случаях самоубийство было единственной возможностью выражения протеста людей, стоявших на низших ступенях иерархической лестницы. Большинство из этих национальных традиционных форм «общественного поощрения» суицидов стало достоянием историков и этнографов, но обычаи прошлого то и дело вплетаются в современность. Другим видом самоубийств, непосредственно связанным с социальными причинами, является тот случай, когда общественное положение какой-либо группы людей или конкретного индивида по независимым от них причинам настолько тяжело и невыносимо, что суицид становится одним из реальных путей избавления от страданий. «Нужда и безработица», «бесплодность и беспросветность борьбы за существование» - эти слова стали штампами и уже давно связываются с причинами самоубийств. Известно, что в целом экономическое положение очень сильно отражается на кривой суицидов. Другие социальные причины более опосредованно влияют на добровольный уход из жизни. Существует мнение, что в технически развитых странах вероятность самоубийств резко возрастает, также процент самоубийств в городах в 2 раза больше чем в селах. В целом научно-технический прогресс, увеличивающий разделение труда и дифференциацию различных слоев общества, способствует развитию процесса отчуждения у человека и зачастую вызывает ощущение «винтика» в огромной машине цивилизации, не обладающего ценностью собственной жизни. Среди общественных условий, влияющих на самоубийства, особую роль играют культурные явления. Например, появление «Вертера» Гете в 1774 году, в котором описаны жизнь и смерть от несчастной любви юного Вертера, породило целую эпидемию самоубийств. СМИ множат этот эффект заражения вирусом самоубийства, основанный на подражании кумирам. Одна из главных тенденций, прослеживающихся в процессе развития общества, это связь самоубийств с общественно-политической обстановкой в стране, и здесь легко просматривается закономерность уменьшения суицидов при общественном подъеме, при оживлении в политике, экономике и культурной жизни общества и увеличения суицидов при общественных спадах. Потеря же надежд после общественного подъема, как правило, усугубляет кризис общественного сознания, угнетающе действует на членов общества и способствует добровольному отказу от жизни наиболее слабых его членов. Особенно сильно это проявляется в обществе, переживающем упадок и не имеющем перспектив для развития. Общество без будущего представляет неистощимый источник для самоубийц. Одним из сильнейших социальных факторов, определяющих уровень самоубийств и непосредственно связывающих прошлое и настоящее в жизни общества, является религия. Не даром одной из основ в борьбе за жизнь в истории общества являлась религиозная кара. Ислам строго осуждает самовольное лишение себя жизни, и до сих пор это явление практически не встречается в странах, исповедующих мусульманскую религию. В иудаизме также подчеркивается ценность жизни для Бога, и потому ради сохранения жизни правоверным евреям разрешалось преступать все религиозные законы, кроме отказа от Бога, убийства и кровосмешения. Христианство же после волны самоубийств первых христиан-мучеников, стремящихся таким образом предстать перед лицом Всевышнего, также довольно скоро наложило запрет на добровольный уход из жизни, который действует и по сей день. Самоубийцам отказывалось в христианском погребении, они карались позорным захоронением на перекрестках дорог, вне кладбища, а в правовом плане семья самоубийцы лишалась законного наследства. Люди же, совершившие неудачную попытку суицида, подвергались заключению и каторжным работам как за убийство. А такие восточные религии, как брахманизм и буддизм, следующие доктрине «все, что привязывает человека к жизни, есть причина страдания», спокойно относятся к отречению от плоти; самосожжение буддийских монахов как акт протеста против войн и других варварств современной цивилизации вполне укладывается в рамки религиозных норм. В настоящее время влияние религии, как регулирующего суицид фактора, значительно меньше, а изменения в общественной жизни приобретают все более скоротечный характер, в результате чего различные слои и социальные группы оказываются в различных неравных условиях, которые могут рассматриваться как предпосылки к суицидальному поведению современной молодежи и более старшего поколения. Старшее поколение, как известно, самая главная группа суицидального риска: во всем мире возрастная кривая самоубийств, за исключением лишь некоторых стран, медленно нарастает у слабого пола и резко взмывает вверх к концу жизни у мужчин. Это легко объясняется: болезни и одиночество, упадок жизненных сил и отсутствие радужных надежд на лучшее состояние тела и духа не у всех вызывает бодрые эмоции «социально активной старости». Даже несмотря на негативные установки церкви старикам иногда предоставлялось право решать, сражаться ли с нарастанием лавины хворей и недугов или уйти с достоинством еще стоящего на своих ногах - недаром существование ядовитых трав рассматривалось как доказательство доброты провидения, они давали возможность старикам умереть быстро и безболезненно. Но с другой стороны люди, которые смогли полностью сказать старости «да» и принять ее со всеми горестями и радостями - действительно ли ощущают эту последнюю пору жизни как приятное завершение дурных дней молодости. К сожалению светлые картины личных воспоминаний у сегодняшнего старшего поколения зачастую тонут в общественной волне утери прежних жизненных ценностей и печальных напоминаний об эпохе 30-х и отечественной войны. Старость не стремится к бурным переменам, и консерватизм стариков давно уже стал притчей во языцах и потому перемены в обществе не всегда прибавляют им дополнительных доз положительных эмоций. Тем более что многие из стариков не восседают в ореоле любви, почета и уважения среди многочисленных чад и домочадцев у благотворного для старости тепла семейного очага. Становится понятным, что эта социальная группа на данном этапе отнюдь не стремится выйти из зоны повышенного суицидального риска. Поколение среднего возраста, включая большинство трудоспособного населения «кому за 30», оказалось в не менее неоднозначной ситуации в свете политических, экономических и культурных перемен нашего времени. Конечно, многие из среднего поколения получили наконец возможность реализовать свои идеи, замыслы и творческий потенциал или просто возможность хорошо работать. Однако работа некоторых, а может и большинства, еще совсем далека не то чтобы от идеала, но и просто от элементарной нормы. Иногда это идет от недостатков в организации труда, а иногда и от субъективных причин, относящихся к конкретному специалисту: или это очень слабая профессиональная подготовка, или нежелание и неумение изменить стиль и методы своей работы, или неумение координировать свою деятельность с другими людьми и целый ряд других причин, неизменно ведущих человека не удовлетворяющего новым изменившимся условиям работы в разряд «социально незащищенных». А вследствие этого они обязательно получат большую порцию стрессов в широком ассортименте психологических факторов: неуверенность в своем профессиональном и социальном будущем, чувство вины за несоответствие требованиям и плохую работу, тревога за свое место и уровень заработной платы, негативные эмоции от конфликтов с руководством и коллегами и др. С другой стороны, люди изменившие своей профессиональной и общественной жизни, также получают дополнительные стрессовые нагрузки, во-первых, из-за большой напряженности труда в связи с более быстрым темпом, а, во-вторых, из-за тех или иных барьеров, возникающих при этом на их пути, тревога из-за неуверенности в своих возможностях, страх стать жертвой конкурентов. Еще одним стрессогенным фактором для лиц среднего возраста являются интенсивные изменения, происходящие во всех сферах современного общества и порой требующие от человека, уже имеющего свое довольно устойчивое мировоззрение, установки, взгляды на различные стороны жизни, коренного изменения его мышления и поведения. С другой стороны новые условия общественной жизни порождают неизмеримо большое количество альтернатив при выборе профессиональной деятельности или формы и места получения образования и др., что представляет гораздо большие возможности для индивидуального развития, но и заставляет мучиться индивида свободой выбора и неопределенностью. Исследования психологов также показывают, что люди, затрудняющиеся в силу своего воспитания или других причин осуществить выбор в определенных жизненных ситуациях и испытывающие трудности в самоопределении, как правило, находятся в неблагоприятном психологическом состоянии, которое повышает вероятность суицидальных намерений. Но не только неопределенность в общественной жизни, но и неустроенность в личной жизни и одиночество могут служить побудительными причинами к самоубийству. Среди покушающихся на свою жизнь велика доля одиноких, разведенных, вдовых, но хорошо известно и то, что подчас семейные невзгоды нередко приводят к решению наложить на себя руки. В большей степени незащищенными в этом плане являются мужчины. И все же отказ от жизни в пожилом или даже зрелом возрасте является иногда более естественным и причинно обусловленным, чем самовольное прерывание жизни именно в то время, когда она собственно и должна в полной мере начинаться. На первом месте из проблем, характерных для подростков с суицидальным поведением, находятся отношения с родителями, на втором месте - трудности, связанные со школой, на третьем - проблемы взаимоотношений с друзьями, в основном противоположного пола. Отношения родителей с детьми, к сожалению, не всегда строятся на фундаменте открытых, полностью искренних отношений, которые являются надежной защитой от многих суровых испытаний, с которыми встречаются подростки в наше время. И не случайно, что многие попытки суицида у молодых рассматриваются психологами как отчаянный призыв о помощи, как последняя попытка привлечь внимание родителей к своим проблемам, пробить стену непонимания между младшим и старшим поколением. Существенную роль в суицидах играет сохранность семьи и ее благополучность. Школьные проблемы обычно связаны с неуспеваемостью или плохими отношениями с учителями, администрацией или классом. Эти проблемы обычно не являются непосредственной причиной самоубийства, но они приводят к снижению общей самооценки учеников. Одним же из основных психологических объяснений проблем, связанных со сверстниками, особенно противоположного пола, является чрезмерная зависимость от другого человека, что возникает обычно в качестве компенсации плохих отношений в семье, из-за постоянных конфликтов в семье и отсутствия контакта с родителями. В этом случае часто бывает, что отношения с другом или подругой становятся столь значимыми и эмоционально необходимыми, что любые охлаждения в привязанности, а тем более измена, воспринимаются как невосполнимая утрата, лишающая смысла дальнейшую жизнь. Притом иногда при отсутствии поддержки близких и окружающих происходят «ситуативные самоубийства» - импульсивные, неподготовленные и собственно не связанные с осознанным намерением лишать себя жизни. Среди мотивов, объясняющих попытки суицида, сами подростки и психологи указывают на разные способы, таким образом, оказать влияние на других людей: «дать человеку понять в каком ты отчаянии» - около 40% случаев, «заставить сожалеть человека, который плохо с тобой обращался» - около 30% случаев, «показать как ты любишь другого» или «выяснить любит ли тебя другой» - 25%, «повлиять на другого чтобы он изменил свое решение» - 25% и только 18% случаев «призыв чтобы пришла помощь от другого». Кроме того, в современных условиях увеличивается разрыв между различными возрастными и социальными группами - это происходит из-за быстрого изменения культурных норм и эталонов поведения в различных общественных слоях, усиления влияния моды. Родителям, формирование личности которых происходило в условиях менее динамичного общества, очень сложно понять своих «свободомыслящих» детей. Но с другой стороны, кто, как не молодые являются поколением, которое находится наилучшем положении в современной ситуации, так как имеет гораздо больше потенциальных возможностей использовать свои преимущества, связанные с тенденциями изменения общества. Самоубийство - это также результат социально-психологической дизадаптации личности в условиях современного общества. Психологические кризисы возникают в результате интимных, семейно-личных, социальных и творческих конфликтов. Доминирует как правило одна причина, но ее подкармливает целый комплекс обстоятельств, во время которых и созревает мысль о самоубийстве. И прежде всего человека толкает на это безысходность. Он больше не может конструировать свое будущее. И не важно, сильный, волевой этот человек или эмоционально неустойчивый. Самоубийства встречаются среди людей разных типов. В первом случае неуравновешенный человек с большими перепадами настроения может совершить импульсивное самоубийство, а бескомпромиссный и волевой - реализовать хорошо подготовленное, продуманное, спокойное и холодное решение. Но существуют общие закономерности, объясняющие страшное решение расстаться с жизнью у совершенно разных людей и, прежде всего, это значимость ситуации для данной личности. Именно из-за различной значимости одни и те же типы личности в сходных ситуациях дают совершенно различную реакцию. Самые распространенные из них это реакции демобилизации, дезорганизации и пессимистического направления. Реакция демобилизации - самая часто встречающаяся в повседневном общении с людьми. У человека резко изменяется сфера контактов, он замыкается, мучительно переживает свое одиночество, испытывает безнадежность, какую-то психическую травму перерабатывает в еще большую. Видит трагический тупик без выхода. Тем не менее, он продолжает жить и работать или учиться, ни на что не жалуется, но мрачнеет с каждым днем, уединяется, перестает быть активным и думает о самоубийстве. В данном случае за суицидальными намерениями в половине случаев могут последовать реальные действия. Высоким риском самоубийства отличается реакция дезорганизации. В ее основе лежит какой-то тревожный компонент, нарушен сон, бывают кризы. При этом заметно снижается интеллектуальный контроль. Человека что-то очень мучает, не дает покоя; он становится раздражительным. Происходит то, что обычно называют потерей «точки опоры». Благодаря этому может произойти реализация острого намерения уйти из жизни. Хронически пониженное настроение - такое на первый взгляд невинное явление, относится к реакциям пессимистического направления. Пессимистическая реакция - одна из самых тяжелых и опасных. У человека происходит изменение мироощущения, появляется мрачное мировоззрение и оценка суждений, представлений. Меняется вся личная шкала ценностей. При этой реакции встречаются как неожиданные, сиюминутные способы самоубийства, так и хорошо заранее продуманные. Итак, реакции на неприятные и порой губительные для человеческой психики события могут быть разными, но основа их происхождения одна - это отрицательная эмоция. Но опасны не любые отрицательные эмоции, а конструктивно-застойные, когда отсутствует их смена, а подвижность и динамичность психической деятельности сведены к минимуму. Неконструктивность таких эмоций заключается в их обращенности вспять, на то, что уже произошло, и отрицательные эмоции порождаются одними и теми же неприятными воспоминаниями. Отсюда ни в коем случае не следует, что нельзя вспоминать и анализировать то, что уже произошло, даже если это нерадостные воспоминания. Но обращаться к неприятностям прошлого целесообразно именно с целью их анализа. Такой анализ при попадании человека в замкнутый круг отрицательных эмоций позволяет уменьшить возможность возникновения таких ситуаций в дальнейшем, а сам строй мыслей вместо пассивно-унылого состояния обретают динамичность, целенаправленность. Именно целенаправленная активность по достижению реальной и актуальной в настоящее время цели позволяет преодолевать такие состояния как растерянность, уныние, разочарование, тоска. Таким образом, отрицательный морально-психологический климат, расхождение групповых норм с общественными, трудности адаптации, отсутствие должной требовательности в некоторых коллективах, конфликты и напряженность в общении - это далеко не полный перечень причин девиантного поведения, имеющих своей базой микросреду. Многие отклонения зарождаются в семье или связаны с ней, вызваны недостатками семейного воспитания. Занятость обоих родителей, малодетность, устранение детей от домашнего труда и серьезных жизненных проблем часто становятся тем фактором, который способствует развитию неблаговидных наклонностей и поступков. На психологии и поступках детей отрицательно сказываются противоречия между словами и делами родителей, родственников, взрослых. Неблагоприятно влияет на воспитание подрастающего поколения слепая родительская любовь и вера в безгрешность своих детей, прощение им любых неблаговидных поступков. Кроме того, нужно отметить, что факторами недостаточного усвоения детьми общественных норм и отклоняющегося поведения является часто низкий общеобразовательный и культурный уровень родителей или просто неумение правильно и своевременно воздействовать на своих детей. В юношеском же возрасте наиболее опасны так называемые стихийные группы, возникающие самопроизвольно, спонтанно и большей частью через эмоциональное притяжение и в которых могут возникать нормы поведения, не совпадающие с общественными требованиями или противоречащие им. Принадлежность к таким компаниям повышает уверенность подростка в себе, дает ему дополнительные возможности к самоутверждению, нерегламентированному общению. Такие группы наиболее подвержены восприятию деформированных черт сознания и поведения, что объясняется тем, что группа зачастую не имеет общественно полезных ценностей, положительно организующего начала, единых и прочных принципов деятельности. В целом исследования показывают, что значительная часть аморальных поступков, совершаемых подростками и молодыми людьми, связана с их ориентацией на групповые нормы, которые вступают в противоречие с общественными. Налицо психологическая зависимость от группы или подражание, стремление показать себя сторонником провозглашенных ценностей. При этом личная ответственность снимается в сознании молодого человека тем, что так принято, это вызывает одобрение. Так сказывается, по мнению Тощенко Ж.Т., определенный защитный механизм самооправдания отклоняющегося поведения, в том числе и самоубийства.

Существуют категории самоубийц с их психологическими портретами: эгоист (выпавший из сообщества), альтруист (слишком преданный обществу, принимающий смерть «за компанию»), аномичный самоубийца (в отсутствие общечеловеческих ценностей и принятых правил поведения), фаталист (в отсутствие необходимых для самовыражения свобод). Если говорить о самом явлении суицида, то можно выделить несколько фаз. Выделяется пресуицид, когда у человека сначала появляются недифференцированные мысли, размышления об отсутствии ценностей жизни, которые выражаются в формулировках типа «жизнь не стоит того, устал от такой жизни, жить не стоит» и тому подобное. Не имеется четкого представления о смерти, а имеется самоотрицание жизни. Такие суицидальные формы бывают свойственны и нормальным людям в тех или иных ситуациях. Но если процесс продолжается, то на следующем этапе пресуицида мы видим пассивные суицидальные мысли, которые характеризуются представлениями, фантазиями на тему лишения себя жизни. Например: «хорошо бы умереть, заснуть и не проснуться» и тому подобные, которые выражают внутреннюю готовность человека к суициду. На следующем этапе возникают суицидальные замыслы. Это активные формы суицидальности. Идет разработка плана суицида, продумывается способ, выбирается время и место действия. Следующий этап - это суицидальные намерения: когда принято решение о самоубийстве - непосредственно суждение, возникают суицидальные действия. То есть все эти этапы характеризуют подготовку человека к совершению самоубийства в той или иной форме. Вообще выделяют истинный суицид, аффективный суицид и демонстративно-шантажное поведение. После того как все этапы пройдены, человек подошел к суицидальному действию, как к итоговому представлению о невозможности существования в данной ситуации. Возможно, это истинный суицид, тогда человек предпринимает реальные действия, чтобы лишить себя жизни. Пример аффективного суицида - сотрудник силовых структур возвращался с работы на служебной машине, совершил ДТП, сильно повредил машину и в состоянии такого аффекта застрелился. Человек решился и сделал, хотя явных причин так поступать у него не было. Пример демонстративно-шантажного самоубийства: был такой случай, когда человек в пьяном состоянии после ссоры со своей бывшей женой вскочил на подоконник со словами: «я сейчас выпрыгну», потом его успокоили, но ввиду того, что он был пьян, и была нарушена координация движений, он просто свалился с большой высоты. Это была демонстративно-шантажная попытка, но ему не повезло и она оказалась законченной. Для осуществления демонстративного суицида часто используют медицинские препараты. Демонстративно-шантажное поведение предполагает как рациональный, запланированный вариант, так и аффективные нормы поведения, когда человек спонтанно организует тот или иной вид шантажа. И тот, и другой вид шантажа могут закончиться летально, так как оба они провоцируют негативную форму поведения, которая может привести к тому, что у человека действительно возникнет самоубийство. В отношении суицидов существуют следующие мифы:

1) самоубийства совершают психически ненормальные люди. Но исследования показали: 80-85% самоубийц были вполне здоровыми людьми;

2) самоубийство невозможно предотвратить. Но период кризиса - явление временное, и в этот момент человек нуждается в душевной теплоте, помощи и поддержке. Получив это, он часто отказывается от своих намерений;

3) Существует тип людей, склонных к самоубийству. Все зависит только от ситуации и от ее личностной оценки;

4) Не существует признаков, которые указывали бы на то, почему человек решился на самоубийство. Самоубийству обычно предшествует необычное поведение;

5) Человек перед самоубийством будет говорить об этом, но окружающие воспримут это как шутку. В большинстве случаев, если не принимать во внимание аффективные суициды, прослеживаются косвенные замыслы. То есть человек всегда предупреждал окружающих о своих намерениях;

6) Решение о суициде приходит внезапно, без предварительной подготовки. Анализ показал, что суицидальный кризис может длиться несколько недель, даже месяцев;

7) Если человек совершил попытку самоубийства, он никогда не повторит ее снова. На самом же деле, если человек совершил попытку, то риск повторной попытки очень высок. Наибольшая вероятность - в первые 1-2 месяца (60-80%);

8) Влечение к самоубийству передается по наследству. Это утверждение еще никем не доказано;

9) Снижению уровня самоубийств способствуют статьи в СМИ, рассказывающие о том, как и почему совершено самоубийство. В СМИ должен сообщаться не сам факт самоубийства, а то как эту ситуацию можно предотвратить;

10) Самоубийство можно предотвратить, если люди будут загружены работой. Это тоже неправда;

11) Прием алкоголя помогает снять суицидальное переживание. Но зачастую это вызывает обратный эффект: повышается тревога, обостряются конфликты, тем самым способствуя самоубийству. 50% суицидов совершены в состоянии алкогольного опьянения. Для выяснения истинных причин возникновения феномена самоубийства необходимо рассмотреть его в разных аспектах, а также с учетом различных условий, социального и асоциального характера, сопутствующих суициду и затемняющих его действительную природу. Именно в результате такого рода, в ходе рассуждений от противного: ни одно из условий нельзя считать истинной причиной самоубийства - должен проступить сквозь толщу возможных интерпретаций этого феномена собственно философский аспект исследования корней суицида (см. следующий раздел).При рассмотрении проблемы суицида можно сказать, что сознательный суицид преимущественно асоциален (чем менее интегрирована личность, тем более подвержена она суицидальным настроениям), глубоко эгоцентричен (статистика показывает значительное преобладание эгоистического самоубийства над альтруистическим), обусловлен рядом не только внешних условий, но и скрытых от посторонних глаз внутренних индивидуальных причин. За дебрями всевозможной статистики часто упускается главное - личностный, неповторимый характер всякого сознательного сведения счетов с жизнью. Загадка смерти всегда будет волновать человечество: вряд ли возможно однозначное мнение относительно самоубийства. Наверное и в самом гуманном обществе обстоятельства будут приводить людей к опасной черте. Но, опираясь на неповторимую ценность каждой человеческой жизни, общество может помочь любому выработать жизнеутверждающее мировоззрение, проникнуться верой в великое предназначение человека. Люди просто не верят, что их кто-то или что-то защитит. Самоубийство - свидетельство все возрастающей разобщенности людей. Когда связи человека с миром слабеют, один ищет компенсации в алкоголе, другой - в наркотиках, а третий начинает думать, что он этому миру больше не нужен. И уходит из него. Потеря эта не восполнима, ведь с каждым человеком исчезает безвозвратно целая Вселенная.

Раздел 4. Кто кого спасает? (или философский подход)

Многие авторы, которым сегодня случается писать о самоубийстве, часто цитируют А. Камю: основной вопрос философии - стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить? Однако этот вопрос во всей грандиозной наготе поставил Лев Толстой: в чем заключается смысл жизни, который не уничтожался бы смертью? Иначе говоря ради чего так мучиться, когда жизнь перестает быть пыткой и приятной? Да и может ли она быть для человека приятной, если он наделен воображением, постоянно напоминающем ему, чем она непременно закончится. Вцепившись в куст, человек висит над колодцем, на дне которого его поджидает разинувший пасть дракон; несчастный удваивает хватку - и замечает, как две мыши, черная и белая, неустанно грызут тот стебель, на котором держится куст. Тогда он начинает торопливо слизывать сладкий сок, которым покрыты листья. Вот и наша жизнь такая: мышь черная, ночь, и мышь белая, день, безостановочно приближают нас к смерти, а мы, вместо того, чтобы замереть от ужаса, спешим нализаться - кто чем. Кто удовольствиями, кто властью, кто почестями, а кто и вином (вспомним молодежь современную), и честное слово, в этом контексте они выглядят отнюдь не глупее прочих. А те, кто предпочитают не знать этот кошмар, а по доброй воле разжимают руки, начинают представляться вовсе не более слабыми или психами, как до этого думали («застрелился - значит не выдержал борьбы»), а, напротив, более мудрыми и мужественными. Эта притча из толстовской «Исповеди», разумеется, не открывает ничего нового, она всего лишь показала, что такие мысли есть у каждого, в том числе и у меня. И в наше время решение этого вопроса приобретает новую специфику, и дело здесь не только в развале Советского Союза, открывшего одновременно недостатки и свободу нас, но и в том, что за 70 с лишним лет появилось много идей и теорий, так или иначе объясняющих эту проблему (достаточно хотя бы вспомнить экзистенциализм, чьим представителем можно считать А. Камю). Пока мы не выработаем свою точку зрения и не будем, как и всю нашу историю, копировать Запад, нам с проблемой этой будет сложно справиться. Должны быть своего рода учеными: ничего не проверять без доказательств. Сам Эйнштейн учил нас, что вопроса: «Существует ли такое явление?» - для физика нет, есть только вопрос: «Как это явление измерить?» Поэтому спрашивать: «Какова ценность нашей жизни?» - следует тоже у «барометров и вольтметров», то есть высшей инстанции. Поэтому в этом плане религии многим помогают обрести себя, ответить на многие вопросы. Но уважающая себя наука несовместима ни с одной религией. Поскольку любое знакомство она должна начинать с недоверия, то есть дело науки возбуждать сомнения, дело религии - их усыплять. Поэтому любой образованный современный человек (надеюсь, мы ими станем) осознает, что он встает на ту или иную сторону модели мира - с Богом или без; этот выбор в конечном счете делает каждый сам, и тут можно отметить, что даже приятие Бога вовсе не дает автоматического ответа на вопрос о смысле жизни (многие здесь заблуждаются).

А вот как, например, мы решили бы вопрос о смысле жизни на месте древних греков с их трагической религией, не подслащенной даже идеей воздаяния: всем одна скорбная участь, и героям, и трусам, и честным, и бесчестным. Как такое выдержали мы, современные люди, в глубине души убежденные, что мир должен быть справедлив, а потому хорошим людям обязан сопутствовать успех? Уже один этот подсознательный оптимизм, еще ни разу не подтвержденный человечеством, способен сделать нас несчастными. Потому что мир на самом деле трагичен: все самые дорогие для нас ценности противоречат друг другу - выбирая одну, мы неизбежно попираем остальные: успех зависит не от нас. Но греки здесь не выглядят несчастнее нас, возможно потому, что неудачи и беды они считали нормальным элементом жизни, а не оскорбительной несправедливостью, каковыми в глубине души ощущаем их мы. Чтобы набраться стойкости перед жизненными трудностями, нам прежде всего нужна прививка трагического - быть может этого и не хватает некоторым самоубийцам. Правда, новое время к двум главным компонентам трагического (а может быть на самом деле нормального) миросозерцания - неустранимая противоречивость и непредсказуемость мира - прибавило третью - нашу неустранимую ответственность, понимание того, что всякое воззрение на мир в конечном счете есть еще и продукт нашей собственной воли. Нам стало больше не на кого ссылаться, мы сами назначаем, что считать добром и злом, что красотой и безобразием, что осмысленностью и абсурдом. Поэтому мы должны держаться ни на чем. Но по силам ли это человеку? Можно ли безоговорочно ценить то, чему ты сам же и назначил цену? Вопрос актуальный как никогда. Попробуйте чем-то утешить человека, попавшего в нестерпимые будничные обстоятельства - предательство, измена, болезнь, утрата, унижение, - что может будничнее этого, и вам неизбежно придется выяснить для себя: какой вы видите роль страдания в нашем мире. Каково это испытание и каков может быть тогда смысл жизни? Задумавшись об этом серьезно, мы голову сломаем пока додумаемся. Как мне кажется, смысл жизни создаем мы сами и другого человека или судьи помимо нашего субъективного чувства и быть не может. Приборы отвечая на этот вопрос могут сказать разное, но где действительно этот смысл жизни можем сказать только мы. При чем тут самоубийство - спросите вы? С моей точки зрения, вопрос о смысле жизни и проблема самоубийства эквивалентны и связаны как никакие другие. Потому что человек нашедший жизненный смысл почти изгоняет даже фантазирование о самоуничтожении. Поэтому говорить о других обстоятельствах, влияющих на суицид: бедность, любовь, душевные заболевания, пьянство и др. следует только после того как ответили на «основной вопрос философии». Даже Дюркгейм в своем произведении «Самоубийство» писал, что рост самоубийств связан с упадком сплоченности общества. Возможно более точнее вместо слов «упадок сплоченности» употребить выражение «освобождение личности». Ибо у меня уже была художественная модель самоубийства: где-то на краю света рабочий поселок утопает в грязи, бедности. Некий пророк благодаря своей самоотверженности и таланту преображает этот уголок ада в уголок рая: на месте развалюх вырастают чистенькие дома, исчезает национальная вражда, воровство, и возникают самоубийства. Убийство-то и прежде было, но вот убивать себя не додумывался никто. Причем покончил с собой баловень судьбы, любимый ученик пророка - красивый, талантливый, способный. И пророк с ужасом понимает, что дал людям комфорт, достаток, вежливость, современные технологии, но разбил стереотип их жизни: внес сомнения туда, где прежде все делалось автоматически. А человек силен и спокоен только тогда, когда остается автоматом, управляемым извне, когда по любому вопросу у него есть единственно правильное мнение (ответ). А там, где допускаются два мнения, завтра их будет четыре, послезавтра - восемь, они начнут делиться как раковые клетки. Всеобщее несогласие, то есть всеобщее одиночество и неуверенность во всем - вот итог свободы и терпимости. Свобода мысли - это рак, оригинально мыслящего человека должен истреблять несоизмеримо более неукоснительно, чем скромного убийцу, не покушающегося на общепринятые мнения. Ибо ценность этих мнений только в их общепринятости и заключается. Великий инквизитор у Достоевского не зря указывал на жажду совместного преклонения как на главную жажду человечества. Возможно мы боролись бы за жизнь во много раз мужественнее, если бы не считали свою жизнь нашим личным состоянием. Гуманистическая формула «Все должно служить человеку» в затянувшихся мучительных ситуациях обрекает нас на бессилие и отчаяние: человек не может ощущать святыней самого себя. Как сохранить преданность собственным святыням и одновременно избежать кровопролитного столкновения святынь - это проблема проблем. Выход, по видимому, в том, чтобы понять, что по большому счету все святыни не только соперничают, но и дополняют друг друга, служа какому-то более высокому целому. Что это за целое - тоже вопрос вопросов. Довольно очевидно, что и его нельзя открыть в чистом виде, а можно только создать. Этого мистического, мифического крайне не хватает дюркгеймовской концепции. Для Дюркгейма целое это коллектив, общество. Но какое именно? Семья, профессиональная гильдия, нация или человечество? Словом, Дюркгейм похоже был склонен полностью игнорировать трагически противоречивый характер общественных потребностей. Он доказал очень убедительно: наш эгоизм желает чтобы все служило нам, но наполнить смыслом чашу жизни способно только то, чему мы служим. И служить, он считал, можно только обществу, ибо выше общества нет ничего. Но что значит служить обществу? Участвовать в системе разделения общественного труда, отвечал Дюркгейм. Но участвует ли в этой системе осмеиваемый всеми художник, стоимость картин которого будет равна бюджету маленького государства? Как поэт, или ученый, или путешественник? Правильнее, наверное, считать, что обществу служит всякий, кто увеличивает в нас восхищение миром - и прежде всего восхищение человеком. Поэтому человечеству, утратившему стереотип косности, для выживания необходимо эстетическое чувство - дар восхищаться бесполезным, а то и опасным. Как не вспомнить здесь гениальную формулу Ницше: все в мире оправдано в качестве эстетического феномена. Но часто лишь эстетизм может нас возвысить над нашими шкурными нуждами. А когда с их удовлетворением наступает полная беспросветность, он может даже спасти нам жизнь.

Чтобы человек покончил с собой, с ним должно случиться несчастье и ослабеть сопротивляющаяся сила духа. Первый фактор все видят очень ясно, о втором же чаще всего не задумываются. А между тем он-то и есть главный, по крайней мере, статически выявляется только он: в годы войн, когда количество бед неимоверно возрастает, уровень самоубийств обычно резко снижается. Трагический облик мира наконец-то начинает казаться нормой, возникает общая беда, не позволяющая чересчур зацикливаться на собственных. Как выражается Г. Померанц, бывает скорая помощь и медленная помощь. Скорая помощь предлагает человеку решить конкретную сиюминутную проблему, медленная наделяет его силой духа, благодаря которой он справляется с проблемой сам. Изучая самоубийц можно убедиться, что их несчастья хотя и тяжелы, но не более ужасны, чем несчастья тысяч и тысяч других людей, не помышляющих о добровольной гибели, потому что они постоянно пребывают под действием какой-то медленной помощи. Чаще всего они кого-то держат сами. Личными привязанностями общество не может всех обеспечить. Зато какое-то общее дело у него есть всегда. Только временами оно почему-то впадает в мазохистскую власть, осмеивая саму мысль о необходимости чего-то сверхличного, то есть именно того, благодаря чему оно существует. Ведь все должно служить человеку - наука, государство, искусство… Но напирать исключительно на права человека означает оставлять его беззащитным перед бесчисленными бедствиями реального мира, ибо силой переносить несчастья его наполняют только обязанности. При всей туманности этой формулировки и хирург, и учитель, и солдат, и президент, и поэт, и ученый в глубине души все-таки более или менее чувствуют, в чем заключается их частная миссия в общем деле: лучшие из них вполне преданы своим частным святыням. Обрести устойчивый смысл своей деятельности, непоколебимую внутреннюю уверенность в ее ценности им часто мешает только смущение, что их святыня отнюдь не купается во всеобщем почитании. Однако всеобщее совместное преклонение, которое мечтал даровать миру Великий инквизитор, не только невозможно, но и не нужно. Солдат не должен чтить в точности то же, что врач, крестьянин - то же, что учитель, промышленник - то же, что эколог, достаточно, чтобы они понимали, что их частные святыни необходимы целому, и вместе с тем сами могут существовать, не вырождаясь в бессмыслицу, только в сотрудничестве с остальными святынями-соперницами. Это было бы важной прививкой от всех видов упростительского утопизма - представление о том, что все самое дорогое для нас может явиться в мир в качестве элемента какой-то сложнейшей системы, в которой очень многое будет нам безразлично или даже враждебно. Но если хочешь сохранить свою часть - береги и чужие. Многим кажется, что все это далеко от реальных драм? Что ж, возможно вы и без того нашли бы чем поддержать учителя или врача, которым государство нищей зарплатой как будто хочет сказать: «Вы не нужны», - мои учителя служат людям, народу, обществу, а не государству. Но чем бы вы поддержали поэта, чьи стихи действительно не читает народ, математика, чьи формулы и в самом деле практически не нужны обществу? Вам бы пришлось или призвать их наплевать и на народ, и на общество, или признать, что общество - штука неизмеримо более сложная, чем большинство сегодняшнего населения. Мне кажется, формула «человек должен служить обществу» и в либеральном мире так же справедлива, как и во времена Спарты, и сурового республиканского Рима при условии радикального обновления понятий «служение» и «общество». Смысл жизни, понимаемый как четко очерченная и жестко предписанная моноцель, один на всех, и в самом деле более опасен, чем жизнь, вообще отказавшаяся от какого бы то ни было общего смысла. Но зачем же выбирать между двумя мрачными нелепостями? Я думаю, о смысле жизни сегодня можно говорить уже и в старших классах более или менее средней школы, лишь бы учитель был совсем не обязательно пророком, а просто думающим человеком, нуждающимся в оправдании хотя бы собственного бытия. А почему бы попутно не обсуждать суицид - хотя бы и не произнося этого антипедагогического слова. Разумеется при этом надо помнить, что бестактное размусоливание этой темы способно кого-то побудить и к реальной попытке. Однако если раскрыть механизм подражания, вызывающий подобные волны, то они потеряют свою романтическую привлекательность. Это очень важно, так как модель суицидального поведения мы начинаем усваивать еще в раннем детстве, находя примеры для подражания и в повседневной жизни, и в искусстве. Суицидальные традиции могут уходить в глубокую древность, и две страны, почти не отличающиеся по внешним признакам, могут непостижимым образом разительно отличаться по уровню самоубийств из-за того, что лет триста назад одна из них была страной смиренных рыболовов и крестьян, а другая имела гордое дворянство, почитавшая самоубийство в определенных ситуациях доблестью. Самураев, например, с детства учили убивать себя даже без оружия и со связанными руками - прокусывая себе язык, чтобы истечь кровью. Примеры для подражания могут лежать и совсем близко.

Трудно проследить с какими разновидностями к суициду человек сталкивается в обществе - четче пронаблюдать за телевидением, кино, книгами или газетами. Считается, что «Вертер» вызвал волну подражания, «Бедная Лиза» тоже как будто не осталась без последствий. Специалисты, беседуя со спасенным самоубийцей, иногда обнаруживают, что на окончательное решение его навела телепередача, фильм, книга. Хотя названная причина далеко не главная, однако для человека, балансирующего над пропастью, и такой толчок может оказаться последним. При наличии достаточно сильной глубинной причины поводом для суицида может стать что угодно - уничтожить все поводы и в самом деле означало бы уничтожить жизнь. Говорят, был случай, когда отчаявшийся человек прочел в метро: «Выхода нет» - и… Не писать же из-за этого на всех дверях: «Выход есть». Но некие азы суицидологической «техники безопасности» нам всем следовало бы пройти, чтобы мы до какой-то степени могли предугадывать, что слово наше может отозваться и таким способом. В принципе, провоцирующим фактором способен сделаться и сам суицидальный ликбез, но его отсутствие вероятно приносит больше зла. Понимание механизмов самоубийства как минимум деромантизирует его, а это уже немало. А как еще можно ослабить эстетическую привлекательность или этическую приемлемость суицида - этот вопрос нелегкий. Есть старинная история: чтобы пресечь эпидемию девичьих самоубийств, магистрат распорядился выставлять нагие тела нарушительниц порядка на всеобщее обозрение - и эпидемия сразу же угасла. В начале 20 века кое-кто предлагал вернуться к подобным испытанным методам, чтобы сделать самоубийство позорным актом. Не исключено, что это бы принесло кое-какие плоды, но сами эти методы настолько жестоки и отвратительны, что жизнь среди людей, одобрительно на них взирающих, все равно была бы мерзостной, если бы даже мы и перестали накладывать на себя руки. Лично меня коробят такие сравнительно слабые определения самоубийц, как психи и слабаки. Надеюсь, в такого рода отзывах жестокости все-таки меньше, чем эмоциональной тупости, но даже этого достаточно, чтобы лишить самоубийцу последней надежды. С людьми отзывчивыми он бы еще мог поделиться своими мыслями, но не с этими румяными здоровяками. Три четверти самоубийц так или иначе предупреждали родителей, но понята была лишь третья часть. Мы любим пробуждать мужество суровостью. Не обращать внимания на капризы - это у нас верх педагогической мудрости. Есть даже специальный миф, что настоящий самоубийца никогда об этом не говорит - если бы! Еще как говорит - намекает, просит. Впрочем, жизнь среди сочувствующих людей действительно делает нас более ранимыми: любимые дети чаще фантазируют о самоубийстве - но приводят свои фантазии в исполнение реже.

Мне кажется, правильное отношение к самоубийце - сострадание. Сострадание без взгляда свысока, но и без романтики, без пиетета, как к человеку, попавшему в ситуацию чрезвычайно мучительную, но нашедшему из нее не самый лучший выход. Выход, из которого выхода уже нет и к которому оно не так уж стремился. Одному суицидологу принадлежат слова: «Настоящий самоубийца - это тот, кто режет себе горло и одновременно кричит о помощи». Многие исследования подтверждают, что самоубийца желает вовсе не умереть, а лишь каким угодно способом прекратить свои мучения, что-то сделать с собой, причем далеко не всегда ощущает свой поступок бесповоротным, не до конца осознает, что смерть - это навсегда. Считая страдания безусловным злом, от которого необходимо как можно скорее избавиться любыми средствами, мы тем самым отказываемся становиться более мудрыми и мужественными. Объявляя злом страдания, то есть три четверти всей реальности, мы лишаемся возможности принять ее, найти ей хоть сколько-нибудь приемлемое оправдание. Даже умение побеждать далеко не так необходимо человеку как умение переносить поражение.

Раздел 5. Современное состояние проблемы

К самоубийцам, порочащим советский строй, в центральном комитете СССР издавна относились с предубеждением - канули в лету романтические двадцатые, когда нарком Семашко с гордостью писал о росте самоубийств среди женщин как о свидетельстве их возросшей социальной активности. Генеральный прокурор Руденко в одном из интервью так и заявил, что убийств у нас почти не осталось, а от самоубийств все нормальные люди и вовсе отказались; таким образом, уголовная статья о доведении до самоубийства превращалась в статью о сведении с ума. Ситуацию поколебал министр Шелоков, обеспокоенный суицидом во внутренних войсках. Тогда-то и произошли революционные сдвиги: было осуществлено первое за многие годы анкетирование «попыточников» и их родственников, был учрежден в Москве телефон доверия, открыты первые кабинеты социально-психологической помощи. К патриархам советской суицидологии, медицинской и социальной, можно отнести Амбрумова А.Г. и С.В. Бородина; легендарный «Амбрумовский центр» (Федеральный научно-методический суицидологический центр) действует и сегодня, хотя переживает не лучшие времена. Кроме того, в Москве возникло огромное количество психологических служб, как государственных (в системе образования, собеса, здравоохранения), так и негосударственных, частично оказывающих и бесплатные услуги. Можно сказать, что в Москве с суицидологической помощью обстоит значительно благополучнее, чем в среднем по России; отчасти, вероятно, еще и поэтому уровень самоубийств в Москве вдвое ниже российского. Естественная причина такого различия это конечно недофинансирование - что ни говори, а темпы экономического развития соответствуют и росту самоубийств (сегодня на чемпионские места в этом мрачном состязании претендуют Литва, Россия, Эстония и Латвия). Тем не менее и цифры суицидальных попыток растут. Кто действительно рванул вверх - это наркоманы (преимущественно молодежь). В чем улучшение - исчезают отравления суррогатами алкоголя, плохая водка все же лучше хорошего яда. Зато людей с высшим образованием по-прежнему мало. Как и раньше заниматься серьезной психотерапией самоубийц в пределах клиники невозможно: так как на каждого пациента требуются часы, то понадобился бы сорокачасовой рабочий день. Удается лишь более или менее прикинуть, кого можно выписать, а кого от греха подальше отправить под надзор в психбольницу. Если родственники не поклянутся, что не спустят глаз. Они, кстати, тоже часто избегают психиатрической лечебницы как некоего клейма на всем семействе. «Рецидивистов» по-прежнему много, некоторые попадаются аж в 6-й раз. Не надо думать при этом, что это несерьезно, несерьезных суицидальных попыток не бывает: попытка может начаться как демонстративно-шантажная, а закончиться как самая что ни на есть трагическая. Особенно, если окружающие дают знать, что не принимают ее всерьез. Со смертью шутки плохи: раскрыть окно и сказать «прыгай» тому, кого вы считаете трусом - однажды он может принять вызов. По-прежнему нет четкой, отработанной реабилитационной программы - каких-то рук, в которые по выписке автоматически попадал бы суицидент. Можно, конечно, установить контакты с имеющимися психотерапевтическими службами, но все упирается в деньги.