Развитие социологии в России

6. Социологический ренессанс

25 февраля 1966 г. Президиум Академии наук СССР принял постановление «О мерах по улучшению организации и координации конкретных социальных исследований». В Академии был создан Научный совет по проблемам конкретных социальных исследований, сектор исследования новых форм труда и быта в Институте философии преобразовался в отдел конкретных социальных исследований. В Институте экономики была организована лаборатория социально-экономических и демографических проблем, сектор конкретных исследований культуры и быта народов СССР был создан в Институте этнографии, а в Институте государства и права -- лаборатория социально-правовых исследований. Центральному экономико-математическому институту поручалась разработка математических моделей социальных процессов. Прорабатывался вопрос о создании социологического института на базе осиповского отдела в Институте философии. В 1966 г. Г.В. Осипов был назначен президентом Советской социологической ассоциации.

Социологическими исследованиями в стране занимались, по официальной, вероятно, завышенной оценке, две тысячи специалистов. К этому времени был накоплен немалый опыт социологической работы. Проводились исследования общественного мнения и аудиторий центральных газет (Б.А. Грушин. В.Э. Шляпентох), ленинградский проект «Человек и его работа» (руководитель В.А. Ядов) в течение десятилетий служил методологическим эталоном для социологов, в Новосибирске активно изучались профессиональные ориентации школьников (В.Н. Шубкин), начал выпускаться сериальный сборник «Социальные исследования», и вообще социологическая библиотека насчитывала уже десятки наименований. От массы обществоведческой литературы социологические публикации отличались не столько по тематике («проблемы труда и быта» могли означать что угодно), сколько по особому идейному настрою - они были настроены на свободу личностного выбора. Именно идея свободы выбора лежала в основе одной из самых известных книг по социологии -- «Социология личности» И.С. Кона (1967).

Новый этап в развитии советской социологии начинается в 1968 г., когда создается Институт конкретных социальных исследований Академии наук СССР, директором которого стал академик А.М. Румянцев, вице-президент Академии наук. С 1968 по 1971 г. в институте развертывались серьезные социологические проекты, результаты которых отчасти представлены в «Информационных бюллетенях ИКСИ АН СССР». Этот период можно с некоторой условностью назвать расцветом советской социологии. Научно-исследовательская работа в ИКСИ была организована по «проектной» системе. «Проект» объединял группу специалистов для решения конкретной проблемы. «Проекты» объединялись в «направления». Направлений было три:

1) социальной структуры и социального планирования;

2) управления социальными процессами;

3) истории социологии. Первое направление возглавлялось Г.В. Осиповым, второе - Ф.М. Бурлацким, третье - И.С. Коном. К осени 1969 г. институт провел, помимо своих академических исследований, около двадцати опросов для ЦК КПСС, Московского горкома партии и других партийных органов. Положение института было двойственным. С одной стороны, он был частью идеологических учреждений партии, с другой - чужеродным элементом. Высокий интеллектуальный потенциал института, атмосфера восторженности и ожидания чудесных открытий, напряженные личные отношения, подозрения со стороны Руководящих инстанций -- все это делало ситуацию крайне нестабильной.

Партийно-идеологическая атака на институт началась осенью 1969 г., когда были подвергнуты жесткой критике «Лекции по социологии» Ю.А. Левады. Второй сеанс атаки был посвящен книге «Моделирование социальных процессов». Есть версия, что партократия не могла принять либерализма и свободомыслия социологов. Однако обстоятельства реорганизации института более сложны, чем эта схема. В обстановке социологической эйфории и энтузиазма многие интеллектуалы недвусмысленно декларировали приоритет «научной социологии» над философским словоблудием. В качестве альтернативы «философии» фигурировали структурно-функциональный анализ и математика. Хотя даже самые отчаянные социологи не были диссидентами, некоторые из них при желании не могли скрыть пренебрежительного превосходства над идеологами. Вероятно, атака была вызвана не случайным инцидентом («Лекции» Левады не были причиной противостояния), а накопившейся напряженностью в отношениях между «умниками» и «партийцами». Позиционный конфликт внутри профессионального сообщества социологов неминуемо вел к радикальным изменениям в расстановке сил. Немаловажное значение имело и ужесточение идеологического режима после 1968 г., когда в Чехословакию были введены войска.

В 1972 г. Институт конкретных социальных исследований возглавил М.Н. Руткевич, которого многие либералы считают «агентом» партийно-идеологического аппарата. Действительно, обладая железной волей и упорством, Руткевич полностью перестроил программу института. Из ИКСИ уволились десятки сотрудников. Прошло немного времени, и Руткевич вступил в прямой конфликте идеологическим ментором Академии П.Н. Федосеевым и был отстранен от руководства институтом в 1976 г.

В целом 1970-е и 1980-е гг. можно квалифицировать как период «социологической диаспоры»: «храм» был разрушен, разрозненные группы специалистов работали в меру своих сил и возможностей. Впрочем, несмотря на «разгром», почти все ведущие социологи сохранили достаточно высокий статус в академической структуре и, за немногими исключениями, могли публиковать свои работы. Вероятно, в региональных социологических центрах также наблюдалось свертывание социологических программ. К началу 1980-х гг. отмечено снижение количества эмпирических социологических исследований почти вдвое, в 1983 г. зафиксировано 99 завершенных исследований по всей стране.

Вместе с тем развитие социологии приобрело необратимый характер. В 1974 г. начал выходить первый и до середины 80-х гг. единственный в СССР профессиональный журнал «Социологические исследования» (главным редактором с 1974 по 1986 гг. был А.Г. Харчев). Редакции удавалось сохранять относительный иммунитет от идеологического диктата и публиковать достаточно квалифицированные статьи, хотя цензура вмешивалась практически в каждый номер и материалы систематически контролировались ЦК КПСС.

С 1976 по 1988 гг. Институт социологических исследований АН СССР работал в атмосфере запуганности и профессиональной деморализации. В.Э. Шляпентох имеет основания назвать эти времена «веком серости», однако и тогда происходило быстрое накопление методологического опыта и формирование профессионального сообщества. В.А. Ядов и его сотрудники в Ленинграде выпустили монографию по измерению ценностных ориентации, в которой была развита диспозиционная концепция социального поведения личности; новосибирская школа Т.И. Заславской получила интересные результаты в области системного анализа сельских регионов заметным событием стал выпуск в Новосибирске сборника» математика в социологии», в котором опубликованы работы ведущих зарубежных и советских специалистов по математической социологии; оригинальные социологические работы были опубликованы в Киеве, Свердловске, Таллинне, и даже многим москвичам удавалось кое-что сделать.

Особенностью мрачных и относительно спокойных брежневских времен было осознанное отстранение профессионалов от политического активизма и принятие самодостаточных научных ценностей. В этом отличие поколения 1970-х гг. от политически активных социологов -- «шестидесятников». В научном этосе нового поколения стали доминировать политическая атараксия и сосредоточенность на внутридисциплинарных проблемах. При этом социология меньше ассоциировалась с передовой теорией, а больше -- с проведением массовых опросов. Последующие события вызвали переоценку и идеологических и научных ценностей дисциплины, в частности, обнаружилось, что социология вполне может обходиться без марксистской теории, не противодействуя ей.

Влияние горбачевских политических реформ на советскую социологию до 1988 г. было незначительным. Оно проявлялось скорее в квазидемократической фразеологии и осторожном нарастании критической экзальтации в печати. Обществоведы искали пути приспособления к новому политическому лексикону, не сомневаясь в прочности режима, который претерпевал очередную болезненную ротацию. Цензура постепенно расширяла границы дозволенного. Но тематика исследований и статус научных сотрудников, как и раньше, контролировались отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС и непосредственно в Академии наук Отделением философии и права.

В конце 1980-х гг. политика «гласности» начала выходить из-под контроля ее инициаторов. Крах советской системы обозначился небывалым ростом популярности газетно-журнальной публицистики. Возник феномен «докторальной публицистики», которая на некоторое время стала как бы мозговым центром страны. Специалисты по социологии чтения отмечали завораживающий характер новой публицистики, состоящий в том, что речь в ней шла о недозволенном вчера, о запретном. А публицисты перестройки символизировали высокие идеалы правды, моральной чистоты, научной компетентности и художественного мастерства. Поданным обследований Всесоюзной книжной палаты, в первую десятку публицистов 1988 г. входили Н. Шмелев, А. Нуйкин, Ю. Карякин, Г. Попов, Ю. Черниченко, А. Ваксберг, В. Селюнин, Ф. Бурлацкий, А. Стреляный, О. Лацис. Некоторые из них впоследствии «ходили во власть» либо избирались депутатами высших законодательных органов, но, как правило, долго там не задерживались.

7. «Перестройка» в социологии и постсоветская социологическая наука

В июне 1988 г. было принято постановление ЦК КПСС «О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении узловых проблем советского общества». В номенклатуре научных специальностей «социология» была отделена от «философии», и Институт социологических исследований АН СССР получил новое название: Институт социологии АН СССР. Смена названия рассматривалась как получение дисциплинарной автономии, хотя ситуация зависела от смены социологического руководства. Назначение В.А. Ядова директором-организатором Института социологии можно назвать «узурпацией власти». Имея высокий профессиональный и моральный авторитет и будучи либералом, по убеждениям, Ядов не входил в научно-политическую иерархию, работая последние годы ведущим научным сотрудником Ленинградского филиала Института истории естествознания и техники АН СССР. Его назначение было одной из важных акций по реорганизации советской социологии, предпринятых либерально настроенными интеллектуалами в Академии наук и в ЦК КПСС.

Отказавшись от традиционной системы административного планирования исследований, новый директор-организатор Института социологии предоставил научным сотрудникам свободу в выборе темы исследования («проекта»). Административная структура института тем самым была существенно ослаблена. Кроме того, произошло внутреннее разделение института на направления. Одно из них возглавил В.А.Ядов, другое Г.В. Осипов. В начале 1991 г. Институт социологии разделился, и Г.В. Осипов вскоре стал директором Института социально-политических исследований АН СССР. Это событие институционализировало распределение «групп интересов» и лидерство в научном сообществе, которое нашло косвенное выражение в составе кандидатов, баллотировавшихся на выборах в Академию наук в 1990, 1994 и 1997 гг..

В конце 1980-х гг. возникла принципиально новая для советской системы институция -- Всесоюзный центр изучения общественного мнения (директор Т.И. Заславская, затем Ю.А. Левада), ставший бесспорным лидером в массовых опросах.

Существенные изменения произошли и в региональной структуре советской социологии. Обострение национально-политических проблем повлияло на работу социологических школ не только в балтийских странах, но и в Армении, Азербайджане, на Украине. Социологи приняли активное участие в политических движениях. Съезд Советской социологической ассоциации в январе 1991 г. обнаружил, что либерально-демократическому крылу советских социологов не удалось организационно консолидироваться. Следующая попытка воссоздать национальное объединение российских социологов состоялась уже в феврале 1997 г.

Примечательная черта институциональных преобразований в общественных науках в 1990-е гг. -- массовое преобразование кафедр научного коммунизма в высших учебных заведениях. Крах коммунистического режима вызвал к жизни радостный отказ студентов от изучения теории научного коммунизма, истории КПСС и политической экономии как обязательных дисциплин. Институты и университеты, получив относительную свободу в формировании учебных программ, легко пошли на сокращение общественно-научных кафедр. Около тысячи кафедр научного коммунизма, столкнувшись с угрозой исчезновения, стали менять учебные планы и переименовываться в кафедры социологии, политологии и культурологии.

Еще в начале 1990-х гг. система высшего образования в «постсоветском пространстве» предусматривала преподавание обязательного цикла обществоведческих дисциплин, цель которых заключалась в формировании широкого интеллектуального и мировоззренческого горизонта учащихся. Значение марксистской идеологической доктрины, которая активно реформировалась в послевоенный период, сводилось к оперированию политической риторикой, представленной преимущественно в официально утвержденных учебных пособиях. Фактически же преподавание экономики, социологии и политической науки осуществлялось на основе индивидуального научно-педагогического опыта преподавателей и характеризовалось неограниченным тематическим многообразием. Когда идеологический контроль вначале 1990-х гг. был снят и утвердились академические свободы, преподавание экономики, социологии и политической науки без особых трудностей освободилось от марксистского идеологического лексикона. При этом сохранился традиционный для российской интеллектуальной культуры импульс к развертыванию теоретических схем и рациональных реконструкций реформационного процесса в стране. В той мере, в какой общественная наука легитимирует социальные порядки, утверждает общественные нормы и ценности, в основе образовательных программ остаются социально-экономические и культурные ориентиры постсоветского общества. Соответствующим образом организован и тематический диапазон основных курсов, имеющих академическую направленность. Если в качестве центральной темы политэкономических дисциплин достаточно отчетливо определилось становление рыночной экономики и ее сочетание с регулятивной функцией государства, то, судя по текущей библиографии, в фокусе социологических курсов -- изменения в социальных идентификациях и формировании новых элит.

В 1990-е гг. произошли радикальные изменения в формах консолидации и воспроизводства научного сообщества. Традиционная модель советской науки основывалась на высоком престиже интеллектуальных ценностей. Помимо интеллектуального достоинства, «олимпийская» позиция социолога обеспечивалась его статусом государственного служащего и твердым жалованием. При этом академическим сотрудникам было запрещено вести коммерческие исследования. В 90-е г. академическая наука быстро усвоила рыночные приоритеты. В стране сформировался рынок социологических услуг, созданы негосударственные научные учреждения, десятки социологических фирм специализируются на изучении спроса и предложения, организации предвыборных кампаний, управленческом консультировании. Несмотря на то, что научные учреждения Российской академии наук и ведущих отраслей продолжают существовать официально, сокращение бюджетного финансирования привело к их фактической реорганизации. Финансовую, организационную и научную самостоятельность приобрели небольшие (часто временные) коллективы научных сотрудников, которые иногда именуют себя центрами и институтами. Действительно, «институты-гиганты» с сотнями штатных сотрудников обнаружили нежизнеспособность. Зависимость от рыночного спроса и ориентация на заказчика обусловили формирование предпринимательского стиля социологической работы, где имеет значение «внешняя экспертиза» -- результат и соответствующее вознаграждение. Эту сферу социологической работы, где действуют вненаучные нормы и приоритеты, можно назвать «гешефт-социологией». Именно в этой сфере, которая иногда предъявляет жесткие требования к деловым качествам специалистов, появляются новые рабочие места и новые возможности профессиональной карьеры.

Изменения в тематике социологических исследований в 90-е гг. были обусловлены, прежде всего, идеологическими обстоятельствами. На протяжении десятилетий советская социология являла собой научный перифраз «идеологического разума». Как и все служанки, «ancilla ideologiae» очень похожа на свою госпожу. И концептуальный аппарат, и схемы научного вывода, и риторика дисциплины повторяли политические клише. В постсоветский период тематика социологических публикаций также в значительной степени зависит от общественно-политических ценностей. При этом, несмотря на нерентабельность научных изданий, репертуар социологической литературы существенно улучшился. За сравнительно короткое время была в некоторой степени компенсирована нехватка переводных изданий по общественным наукам. Продолжают выпускаться почти все академические журналы гуманитарного профиля. Принятие закона о печати позволило учредить «свободные» (небюджетные) периодические и продолжающиеся издания, в том числе «Социологический журнал», «Мир России», «Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения», «Социология: 4М», «ТНЕSIS» (выпускался с 1992 по 1995 гг.). Доминировавшие в начале 1990-х гг. перепечатки и репринты уступают место оригинальным, качественно выполненным монографиям. Благодаря созданным Дж. Соросом фонду «Культурная инициатива» и затем фонду «Институт "Открытое общество"» принципиально изменилась ситуация с выпуском учебников и учебных пособий, количество которых с 1995 по 1997 г. удвоилось. Ежегодный выпуск книг и брошюр по социологии составляет 300-400 наименований. Тематика исследований в значительной степени связана с вопросами социально-экономического реформирования России, и в этом отношении социологическая наука воспроизводит себя в форме идеологии. Особенно это относится к проблемам формирования власти, распределения доходов, бедности и богатства, положения элиты в обществе, ситуации в региональных сообществах, этническим конфликтам.

Десятки студентов и аспирантов получили возможность учиться в европейских и американских университетах. Имеется успешный опыт соединения российских и западных образовательных стандартов при подготовке специалистов высшей квалификации. Это, в частности, Европейский университет в Санкт-Петербурге и Московская высшая школа социальных и экономических наук. Таким образом, наметились реальные перспективы для интеграции российской социологии в мировую науку.

Заключение

Развитие российской социологии в последние годы проходит под знаком нарастающей диверсификации. Диверсификация выражается, прежде всего, в возникновении множества социологических институций, занятых сбором и анализом текущей экономической, социальной и политической информации. Академическая социология находится в более неопределенном положении. Не обладая ресурсами для самостоятельного существования, она представляет собой скорее престижное интеллектуальное занятие, чем стабильную профессиональную деятельность. Тем не менее, программа деятельности социологического сообщества России постепенно переориентируется на решение академических проблем. Постсоветская социология сохраняет преемственность с предшествующей научной традицией и продолжает выполнять важную роль в конституировании национального общественного самосознания.

Литература

1. Биографии русских и советских социологов: К 70-летию Октябрьской революции, 1917--1987 / Под ред. Р.Л. Винклер и З.Т. Голенковой. Берлин: Институт социологии и социальной политики Академии наук ГДР; Институт социологии АН СССР, 1987. Т. 1,2.

2. Бобровников Н.С., А. Оранский. Основные вопросы марксистской социологии [Рецензия] // Под знаменем марксизма. 1929. Т. 1. № 5.

3. Богданов А.Л. Страна идолов и философия марксизма /,/ Очерки по философии марксизма. СПб.: Типография «В. Безобразов и К», 1908.

4. Булгаков С. Н. Карл Маркс как религиозный тип. Варшава: Добро, 1929.

5. Бухарин Н.И. Теория исторического материализма: Популярный учебник марксистской социологии. М.: Госиздат, 1921

6. В Институте философии АН СССР // Вопросы философии. 1957

Размещено на Allbest.ru