Фрейдизм и социология

Фрейд не был сознательным сторонником капиталистической системы, скорее ее критиком. Несмотря на крайнюю аморфность и нечеткость политических позиций, в его работах можно найти значительное количество весьма острых и справедливых, хотя иногда и наивных критических соображений в адрес буржуазного общества и буржуазной цивилизации. В частности, у него встречается мысль, что существующее общество и культура есть нечто навязываемое сопротивляющемуся большинству меньшинством, овладевшим властью, что такое положение является результатом несовершенства наличных общественных и культурных форм. «Едва ли нужно говорить, что культура, оставляющая неудовлетворенными так много участников и даже приводящая к мятежам, не может рассчитывать на длительное существование, да и не заслуживает его» Фрейд 3. Будущность одной иллюзии, с.14..

Несчастья простого человека Фрейд связывает с социальными противоречиями. Огромное число людей, по его мнению, несчастно «благодаря культуре», т.е. вследствие существующей репрессивной социальной системы, они воспринимают ее как иго, отдают все силы делу изменения этой культуры или отказываются от нее и от ограничения своих влечений Там же, с.40.. Фрейд, понятно, критикует буржуазное общество и присущие ему противоречия со своих, специфических, весьма узких методологических позиций, обращая основное внимание на подавление человеческих влечений, т.е. на аспект важный, но далеко не единственный.

Однако, у неги можно встретить даже идею классовой борьбы. Правящие классы, говорит он, постоянно стремятся поставить себя над законом, да и сами законы созданы ими и для них. Происходит постоянная борьба угнетенных за свои права, и, когда правящие классы не хотят подчиниться, в определенных условиях происходят восстания, революции и гражданские войны.

Фрейд пытается вскрыть некоторые социально-психологические механизмы подавления и удержания в повиновении угнетенных классов. Среди этих механизмов он выделяет культивирование «нарциссистского» любования собственной системой, национальными и культурными традициями в ущерб другим обществам, культурам, меньшинствам, механизм переориентации ненависти к правящим классам, к правящему меньшинству в направлении других народов и обществ. Нарциссистское удовлетворение собственной культурой, присущее иногда не только привилегированным классам, но и классам угнетенным, с сопутствующим презрением « людям, «находящимся за пределами данной культуры, дает иллюзорное вознаграждение за те ограничения и подавления, которым угнетенные подвергаются в собственной системе. Но идентификация в этом отношении угнетенных с правящими классами (хотя мы и жалкие плебеи, но зато римляне, господствующие над другими народами!) _ не единственный механизм, способствующий сохранению отношений господства и подчинения. «Это отождествление угнетенных с господствующими классами, которые их эксплуатируют, _ говорит Фрейд, _ есть только частный случай их взаимоотношений. Кроме того, угнетенные классы могут быть аффективно связаны с господствующими и, несмотря на свою враждебность к ним, все же усматривать в своих господах свой идеал. Если бы не было таких, умиротворяющих, по существу, отношений, было бы непонятно, каким образом могло сохраниться в течение долгого времени столько различных культур, несмотря на то, что огромная масса людей с полным основанием относилась к ним враждебно» Фрейд 3. Будущность одной иллюзии, с.40..

Еще один механизм подавления угнетенных масс Фрейд видит в сексуальной репрессивности, т.е. в системе соответствующих запретов и санкций. Если у Фрейда-конформиста постоянно присутствует идея необходимости подавления сексуальности, то как нонконформист он все время возвращается к идее консервативного смысла сексуальных табу, сексуального контроля, характерных для различных общественных форм, социальных институтов и общественных групп. Эта идея станет потом доминирующей у ряда представителей радикалистского постфрейдизма.

По мнению Фрейда, сексуальная свобода в существующих обществах, принимающая форму или воспринимаемая как распущенность, есть одна из основных привилегий правящих классов. Что же касается масс, то из страха перед восстанием угнетенных господствующей элитой устанавливаются жесткие запреты. Эти ограничения, имеющие совершенно определенную консервативно-охранительную направленность, выражаются в принудительном единообразии форм сексуальной жизни, в частности в обязательном единобрачии, в лишении многих лиц возможности сексуального удовлетворения, в непризнании сексуальности самодовлеющим источником наслаждения, в особо жесткой позиции в отношении сексуальности таких институтов, как церковь и армия и т.д. Впрочем, сексуальная репрессивность, несущая, по Фрейду, такую огромную социальную «нагрузку» (онтогенетически и филогенетически она связана с Эдиповым комплексом), настолько универсальна в социальном отношении, что распространяется не только на угнетенные массы. В известном смысле она калечит жизнь также и элиты, поскольку им, людям этого круга, постоянно приходится отдавать дань существующим этическим нормам и осуществлять свои сексуальные привилегии тайно.

В силу репрессивности в отношении инстинктов и влечений люди в существующих общественных системах становятся невротиками, либо их характеры деформируются. Считая основной причиной неврозов наследственность и личный опыт детских лет, Фрейд полагал, таким образом, что причиной их могут быть также и социальные условия. По его мнению, неврозы иногда становятся защитной реакцией против давления этих условий.

Разоблачает Фрейд и лицемерие буржуазного общества. Цивилизация требует от людей послушания, конформности, независимо от того, соответствует ли это их природе, она навязывает им ложные ценности, поощряет сознательное или бессознательное лицемерие, более того, «она основана на этом лицемерии» Freud S. Op. cit., Bd. 10, S. 336.. Причем, по его мнению, несравненно больше людей, которые принимают цивилизацию лицемерно, чем людей, у которых склонность к цивилизованной жизни стала органическим свойством. «Мы, _ пишет Фрейд, _ чувствуем себя сегодня такими чужими в мире, который прежде казался нам таким прекрасным» Ibid., S.253.. Фрейд, придававший такое большое значение бессознательным, иррациональным компонентам в индивидуальной и социальной жизни, потрясен масштабами иррационального в обществе.

Выше говорилось, какими путями Фрейд мыслит изменение такого положения. В этих путях мало оригинального и конкретного, тем более радикального. Но у него как у нонконформиста бывали и «прозрения», когда он вдруг по какому-либо вопросу присоединялся к идеям социализма. Так, отмечая, что моральные проповеди до тех пор будут тщетными, пока добродетель не будет вознаграждаться на земле, он неожиданно добавляет: «И мне также кажется несомненным, что реальное изменение отношения человека к собственности может больше помочь в рассматриваемом деле, чем любое этическое веление» Ibid., Bd.14, S.504.. Однако подобные, весьма редкие у Фрейда замечания обычно сопровождаются многочисленными оговорками. Правда, в отношении теории и практики, социализма Фрейд, как правило, очень осторожен. О последней он говорит, например, как об эксперименте, исход которого не ясен, он даже готов допустить неприменимость собственных критических концепций общества и культуры к социалистическому обществу. Однако он не чужд и полемики, а иногда даже недоброжелательных выпадов в адрес социализма.

Его критика социалистических идей в тех редких случаях, когда он себе ее позволяет, вращается, в сущности, вокруг одной центральной идеи, которую он однажды сформулировал, как «идеалистическую недооценку» социалистами человеческой природы Ibid.. Установление общественной собственности, по его мнению, недостаточное средство для освобождения от зла и взаимной враждебности людей. Отказываясь в принципе решать вопрос _ достигнет ли цели и имеет ли преимущества отмена частной собственности, он считает, что существование общественной собственности не ведет и не может вести к ликвидации естественного неравенства, сексуальной репрессивности и агрессивности. «Этим ничего не меняется в агрессивности, злоупотребляющей в своих целях различиями во власти и влиянии, ничего не меняется в сущности агрессивности. Она не была создана собственностью, она почти безгранично господствовала в первобытные времена, когда собственность была еще крайне скудна» Ibid, S.473.. Подобные рассуждения еще раз свидетельствуют, насколько далек был Фрейд от понимания основных социальных процессов современности.

Господство таких представлений чрезвычайно характерно для Фрейда-конформиста. С одной стороны, окружающий его мир вызывает у Фрейда неприязнь, но вместе с тем он боится с ним расстаться, не способен прийти к действительно радикальным выводам, ограничивается в основном туманными утопиями и адаптивно-терапевтическими решениями и полумерами. Работы Фрейда являют собой удивительное сплетение критики буржуазного общества и «рационализации» его норм и представлений.

В сущности, у Фрейда нет конкретных альтернатив социальной репрессивности. Запастись терпением, покориться судьбе, признать, что перспектива улучшений очень далека _ эти мотивы постоянно звучат в его работах. Отсюда вытекает одно из центральных положений концепции Фрейда «примирить людей с культурой» Фрейд 3. Будущность одной иллюзии, с.47-48., найти средства внутреннего их освобождения (поскольку «внешнее» освобождение крайне проблематично), способствовать их интеграции в социальную систему. Однако возможность решения этой задачи постоянно вызывает у Фрейда сомнения в силу его неуверенности в способности обычного человека управлять своими страстями и своей судьбой.

Из сказанного очевидно, насколько противоречивы и двойственны социальные (и не только социальные) взгляды Фрейда, насколько односторонними были неоднократные попытки трактовать их в каком-нибудь одном ключе. Конечно, строго говоря, некоторые из «амбивалентных» компонентов фрейдизма следовало бы поместить в общие рамки эволюции его воззрений, поскольку иногда они сменяли друг друга, иногда те или иные из них выступали на первый план или, наоборот, отодвигались. И все же в основном в тех или иных соотношениях они скорее сополагались, давя исключительно зыбкую, многозначную, противоречивую панораму его концепций.

4. Трактовка некоторых социологических понятий 3. Фрейдом

3. Фрейд, не будучи социологом в общепринятом смысле, не претендовал на владение социологической терминологией даже в той форме, в какой она сложилась в первой трети двадцатого столетия. Поэтому говорить о трактовке им фундаментальных социологических понятий можно в значительной степени лишь условно. Однако ряд таких понятий явно или имплицитно присутствуют, а иногда и имеют очень существенное значение в его работах. Кроме того, многие психоаналитические термины обладают в той или иной степени социологическим содержанием. Указанное обстоятельство обусловливает, на наш взгляд, необходимость аналитического, а частично и реконструктивного обзора хотя бы части этих понятий.

Общество, культура. Данные понятия, как уже отмечалось, недостаточно дифференцированы у Фрейда. Тем не менее он пытается кое-где очертить рамки понятия культуры, считая, что она, «с одной стороны, охватывает все приобретенное людьми знание и умение, дающее им возможность овладеть силами природы и получить от нее материальные блага для удовлетворения человеческих потребностей; с другой стороны, в нее входят все те установления, которые необходимы для упорядочения отношений людей между собой, а особенно для распределения достижимых материальных благ» Фрейд 3. Будущность одной иллюзии, с.8.. Фрейд квалифицирует культуру как сумму достижений и институтов, которые отличают жизнь человека от животного, защищают его от природы и регулируют отношения между людьми. Наиболее значительными ее выражениями он считает прекрасное, порядок, чистоту, справедливость и высшие проявления умственной деятельности. Проблема происхождения общества и культуры и их отдельных компонентов, как уже говорилось, принимает у Фрейда фантастико-мифологическую, иногда гротескную, порой даже патологическую форму. Продолжая традицию Фрейда, некоторые его последователи довели ее до чистейшего абсурда, выводя, например, социально-экономическую систему капитализма из анально-эротических влечений.

Исходной методологической базой в трактовке общества и всех общественных процессов, согласно Фрейду, выступает индивид и его психологическая структура. Социальные отношения представляются ему в основном как межличностные, гораздо реже _ как классовые. В генетическом плане, по его мнению, общественное возникает из дообщественного, индивидуального. Общество и культура, по Фрейду, не столько продукт сложных социально-исторических процессов, сколько сублимированных биологических инстинктов и влечений. Чем полнее подавление и сублимация, тем выше культура, поскольку сексуальные и агрессивные импульсы в большей мере направляются на выполнение социально значимых целей, принимают общественно полезную форму. Однако, по Фрейду, получается, что общественная структура, основанная на такой базе, крайне неустойчива, поскольку сексуальные и агрессивные импульсы трудно контролируемы и в любой момент могут восстать, вырваться из-под социального контроля, что в современных условиях грозит хаосом, анархией, даже гибелью человечества. Но и полное их подавление _ тоже огромная опасность, ведущая к деформации и распаду человеческой личности. Таково, по Фрейду, основное противоречие общества и культуры. Задача социальной теории и психоаналитической практики _ найти ее разумное разрешение. Возможность такого разрешения проблематична, поскольку общество и культура амбивалентны по своей сущности. Таким образом, вполне вероятно, что в самой их природе есть элемент, принципиально не поддающийся никаким реформам. Как уже отмечалось, Фрейд фактором огромного социального значения считает любовь, называемую им иногда основой культуры. Сожительство людей, по его мнению, первоначально покоилось на двух основах _ на необходимости труда, созданной внешней нуждой, и на силе любви. Причем любовь (превращенная, а не сексуальная) связывает людей более тесно, чем трудовые интересы. По мере исторического развития взаимоотношения любви и культуры теряют первоначальную простоту, между ними возникают противоречия. Однако превращенные формы любви, воплощающиеся, по мнению Фрейда, в социальных чувствах, выступают по-прежнему основной силой, цементирующей социальные группы, коллективы и сообщества. Укрепление либидинозной структуры таких сообществ, расширение удельного веса социальных чувств за счет асоциальных (агрессивных и эгоистических) _ в этом, считает Фрейд, единственная надежда общества.

Взгляды Фрейда на общество, как и другие аспекты его социальной доктрины, как мы помним, крайне противоречивы. Поэтому совершенно безнадежно пытаться представить их как стройное целое. Однако определенно можно говорить, что Фрейд далек не только от материалистического понимания общества и культуры, но даже от социологизма дюркгеймовского типа. Общество и культура не могут быть, с его точки зрения, объяснены на собственной основе. Социально-экономическая обусловленность социокультурных процессов ускользает от его внимания, и элементы такого подхода если и попадаются иногда в его работах, то скорее как случайные и во всяком случае как сугубо второстепенные. Фрейд заявляет, что у него было искушение искать сущность общества и культуры в экономике. Однако ясно, продолжает он, что «ни самые блага, ни средства к их добыванию, ни установления для их распределения не могут быть существенным или единственно существенным в культуре» Фрейд 3. Будущность одной иллюзии, с.12.. Функционирование общества и культуры, по мнению Фрейда, обусловлено взаимоотношением сознательных и бессознательных компонентов человеческой психики, сублимированных и несублимированных форм инстинктивных импульсов. На этой основе вырастают социальные и культурные институты, социальные нормы и санкции, в этом _ и винная причина общественных процессов и конфликтов и т.п. Такая трактовка природы общества и культуры закономерно приводила к трем следствиям: к мифологизированному видению их прошлого, к отсутствию сколько-нибудь адекватного понимания современных общественных процессов и к полной футурологической беспомощности. Этот методологический инструментарий не оставлял другого выбора, кроме бесконечных колебаний от романтического пессимизма к рационалистической надежде. Хотя Фрейд постоянно выступал как критик существующего общества, он не делал и не мог сделать сколько-нибудь серьезных попыток сконструировать идеал общества иного типа.

Социальная структура. Социальные отношения. Природа социальных связей. Проблема лидерства. Одна из главных тенденций культуры, по Фрейду, _ объединение людей в большие сообщества. Иногда, как уже отмечалось, Фрейд говорит о классовой структуре общества и классовых конфликтах, однако это делается, во-первых, весьма редко, во-вторых, в крайне общей и неопределенной форме. Большее внимание он уделяет групповой структуре, но и здесь многое остается крайне неясным и недифференцированным. Так, чаще всего в этой связи им употребляется термин «масса», который включает различные массовые образования типа толпы, социальные группы и некоторые социальные институты. Типологии «масс» у Фрейда различны и даются по многим основаниям. Он различает массы (группы): естественные и искусственные (церковь, армия), свободно и жестко организованные, наименее и наиболее интимные (толпа _ семья), примитивные и высокоорганизованные, гомогенные и негомогенные, первичные и вторичные, стабильные и нестабильные, группы с лидером и без лидера и т.д. Наибольшее внимание Фрейд уделяет анализу семьи, массовых образований во главе с вождем, а также толпы.

Семья, с его точки зрения, _ биологическая и микросоциальная единица, определяющая общественную структуру, первичная человеческая группа, основная социализирующая ячейка. Генетически все общество _ не что иное, как расширяющаяся семья патриархального типа Любопытно, что, несмотря на огромную роль, которую играет семья во всех теоретических построениях Фрейда, он почти совершенно игнорирует различие ее форм.. В целом Фрейд склоняется к видению всей общественной структуры в патриархально-авторитарном плане. Стратификационная классификация, которая является у него наиболее четкой, это -- деление на вождя, ведомых и интеллектуальную элиту. Этот единственный четкий стратификационный принцип у Фрейда выступает то как выражение вечного естественного неравенства, то как социально обусловленный и поэтому изменяемый в смысле возможности в будущем поднять массы д₀ уровня элиты.

Существенное место в социальной доктрине Фрейда занимает проблема природы социальных связей. Основные формы социальных отношений, которые рассматривались Фрейдом, _ это отношения господства и подчинения и отношения подчиненных в группе. Подобный взгляд вытекал из точки зрения патриоцентризма, сложившейся у Фрейда под влиянием условий, в которых он жил. Некоторые западные исследователи считают даже, что «все социальные отношения, по мнению Фрейда, являются принудительными» Rieff Е. Freud: The Mind of the Moralist. N.Y., 1960, p.197..

Это, по-видимому, некоторое преувеличение, так как, несмотря на констатацию Фрейдом принудительного характера массообразования, несвободы индивида в массах, несмотря на огромную роль всякого рода принудительных элементов, насилия, репрессивности в обществе, все же нельзя не заметить, что, с его точки зрения, одного только принуждения далеко не всегда достаточно. Необходимы другие социообразующие факторы. В этом плане Фрейд говорит о взаимных, в частности трудовых, интересах и о понимании преимуществ коллективной жизни, социальной солидарности, поддерживающих внутригрупповые связи. Но они также не выступают как главные интегрирующие силы. Основные факторы такого рода носят не экономический, не политический и не социальный характер _ они коренятся в либидинозной структуре общественных групп, в заторможенных и превращенных либидинозных импульсах, в несексуальных формах эмоциональной близости между членами группы, я также в их идентификации с лидером. В силу этого Фрейд в духе характерных для современной ему социологии дихотомий _ «механической» и «органической» солидарности, «общества» и «общности» _ вводит разделение на первичные и вторичные группы, с тревогой говорит о росте количества и численности последних с их безличными и эфемерными отношениями.

Однако дело не только в констатации того, что внутригрупповая солидарность, устойчивые социальные связи людей строятся на либидинозной основе. Существенно и то, что только любовь как социокультурный фактор действует в направлении поворота от эгоизма к альтруизму. Именно в такой, как уже отмечалось, несексуальной любви видит Фрейд существо социальных чувств, в будущем надлежит все в большей мере вытеснять такие факторы внутригрупповых и, особенно, межгрупповых (национальных, классовых и т.д.) конфликтов и дезинтеграций, как агрессивность, эгоизм и т.п. Фрейд определяет социальные чувства как чувства, направленные на другое лицо или во всяком случае принимающие его во внимание и не делающие его при том сексуальным объектом. Именно в этом отличие социальной позиции от асоциальной, невротической. «Преобладание участия сексуальных влечений над социальными, _ пишет Фрейд, _ составляет характерный момент невроза. Но сами социальные влечения развились в особые комплексы благодаря слиянию эгоистических и эротических компонентов»Фрейд 3. Тотем и табу, с.84..

Большое место у Фрейда занимает проблема массовой психологии, поведения индивида в толпе и в других больших массовых образованиях. Именно здесь Фрейд видит наиболее явное проявление в определенные моменты бессознательных механизмов психики, регресса к примитивным формам индивидуальной и социальной психики и социального поведения. Последнее обусловливается временным прекращением или ослаблением действия социального и индивидуального контроля. «В массе, _ говорит Фрейд, _ индивид попадает в условия, разрешающие ему устранить вытеснение бессознательных первичных позывов» Freud S. Op. cit, Bd.13, S.79..

Во многом воспроизводя характеристики, даваемые в книге Ле Бона «Психология толпы» [1895], Фрейд ставит две проблемы: почему психика отдельного человека подвергается в массе таким регрессивным изменениям и как поднять массу в целом на уровень тех качеств, которыми обладали определенные индивиды до своего включения в нее. Второй вопрос остается без достаточно конкретного ответа, первый _ рассматривается подробно. Такие факторы, как внушение, подражание, не могут, по мнению Фрейда, полностью объяснить указанный феномен либо сами нуждаются в объяснении. Сущность его следует искать опять-таки в либидинозной структуре групп и масс, в цементирующем влиянии Эроса, в эмоционально-любовном отношении людей друг к другу, а в еще большей мере к вождю или замещающей его идее.

Фрейд упрекает некоторых исследователей за недооценку роли вождя в понимании психологии масс. «Сущность массы без учета роли вождя недоступна пониманию» Ibid, S.132.. Социальные чувства у человека возникают на основе идентификации, либидинозной связи со стоящим вне массы вождем. Все члены массы хотят быть равными, но одновременно страстно ищут авторитета, подчинения, неограниченной власти над собой. Группа передает суждения своего сверх-Я лидеру, воспринимая его стандарты. Лидер идеализируется массой или группой, причем исключается всякая возможность критических суждений. Ценой этого достигаются групповая солидарность и чувство безопасности. Соответственно Фрейд определяет человека как «животное орды, предводительствуемое главарем орды» Freud S. Op. cit, Bd.13, S.135.. В массах живет первобытная орда, подобно тому, как в индивиде фактически сохранился первобытный человек. Поэтому «психология массы является древнейшей психологией человечества» Ibid., S.137..

Рассматривая проблемы лидерства, Фрейд намечает ряд дифференциаций _ вождь, вторичный вождь, абстрактная идея, заменяющая вождя, массовая негативная привязанность к лицу или идее и т.д. Однако, по существу, эти вопросы почти не рассматриваются. В целом, постановка проблемы лидерства Фрейдом характеризуется еще крайней недифференцированностью и аморфностью. Однако и такая общая постановка вопроса со всей очевидностью свидетельствует об авторитаристских тенденциях социальной доктрины Фрейда, которые, как говорилось выше, находятся в некотором противоречии с его глубокой симпатией к угнетенным массам и простому человеку. Проблема лидерства рассматривается Фрейдом в обычном для него редукционистском духе. В сущности все сводится к одному варианту _ авторитарному лидерству. Впрочем, следует отдать должное Фрейду _ он был одним из первых исследователей, попытавшихся подойти к проблеме лидерства в социально-психологическом плане.

В структуре и динамике групповой психологии Фрейд выявляет некоторые специфические черты, не присущие психологии индивидуальной, однако их основа и главные психические механизмы в принципе оказываются идентичными. Именно такие бессознательные социально-психические механизмы, как проекция, идентификация, рационализация, регрессия, общие для групповой и индивидуальной психологии, представляют реальный научный интерес и впоследствии стали объектом пристального внимания в социологии и социальной психологии.

В целом представления Фрейда о социальной структуре, социальных группах, социальных отношениях и природе групповых связей показывают, какая обедненная и искаженная картина возникает при попытке анализировать эти явления с позиций глубинной психологии. Фрейд, например, сводит проблему лидерства исключительно к взаимоотношениям масс и вождя. Он совершенно исключает из поля зрения экономический и ряд других существенных моментов, скажем, такой фактор классовой и групповой дифференциации, как разделение труда, которому важное значение придавал не только К. Маркс, «а также О. Конт, Г. Спенсер и Э. Дюркгейм. Кстати сказать, эти имена почти не упоминаются им. Представления о развитии социологии и состоянии разработки ее проблематики у Фрейда подчас еще более фрагментарны, чем осведомленность в вопросах археологии, этнографии и т.д. Хотя у него немало оговорок относительно недостаточности чисто психологического подхода к тем или иным проблемам, все же очевидна его глубокая убежденность, что он владеет универсальным ключом для решения всех человеческих и общественных проблем. Поэтому социальные конструкции Фрейда выглядят иногда такими наивными и архаичными не только по сравнению с социальной теорией марксизма, но и с доктринами «классиков» буржуазной социологии.

Социальное развитие и изменение. Мы видели выше, насколько противоречива позиция Фрейда относительно социального развития, возможности социальных изменений. Это _ позиция постоянных колебаний между антиисторизмом, обусловливаемым концепциями консервативности человеческой природы и принципиальной репрессивности цивилизации и позитивистским эволюционизмом с сопутствующей ему надеждой, что какие-то изменения все же могут произойти. Иногда он усматривает причину социальных изменений в классовой борьбе угнетенных с правящими классами за свои права и даже заявляет, что революции как в новое время, так и в первобытной орде _ единственное средство социальных изменений. Однако такого рода «открытия» отодвигаются у Фрейда на второй план общей, весьма умеренной эволюционистской тенденцией. Мирную культурную эволюцию масс в направлении принятия культуры, разума, социальных, альтруистических чувств и постепенного обуздания инстинктивных целей, стремлений Фрейд считает более солидной основой социальных изменений. Чаще всего источником социального развития у Фрейда выступает не реальная борьба классов, а извечная борьба некоторых абстрактных начал, которыми оказываются то Эрос и Танатос, то бессознательные импульсы и цивилизация, то живая материя как консервативная инертная сила и внешняя среда, которая выводит ее из состояния инертности и толкает на путь развития и прогресса.

Иногда, как, например, в своей последней книге «Моисей и монотеизм» [1939], Фрейд высказывает готовность принять теорию факторов, говорит о сложности причинных связей в истории и общественной жизни. К существенным социально-историческим факторам он причисляет экономические, технические, демографические, географические, роль великих людей и др. Однако дальше их перечислений дело не идет. Из всех этих факторов Фрейда интересует фактически только один _ великие люди, которые, по его мнению, выступают не только лидерами народов и общественных групп, но во многом и создателями моральных стандартов и ценностей. На них он возлагает надежды в плане будущего воспитания масс и т.п.

Представления Фрейда о прошлых, особенно о ранних, этапах развития человеческого общества, как мы уже отмечали, совершенно фантастичны, будучи связанными с дарвиновской идеей первоначальной патриархальной орды, с мифом праисторического отцеубийства и последовавшим за ним «общественным договором». Для 3. Фрейда хронология, археологические, и этнографические данные существуют лишь в той мере, в какой они необходимы для его мифологических гипотез и построений. Находясь под влиянием позитивистского эволюционизма, Фрейд, подобно многим эволюционистам, конструирует умозрительную схему развития человеческого общества. Она включает следующие этапы: 1) анимистический; 2) религиозный; 3) научный. Каждому из периодов этой схемы, близкой аналогичной контовской схеме, соответствует определенный этап индивидуального развития человеческой психики: первому этапу _ стадия нарциссизма, второму _ стадия зависимости от родителей, третьему _ стадия зрелости.

С точки зрения Фрейда, социокультурная эволюция происходит очень медленно и сводится, по существу, к изменению характера первичных влечений. Господство бессознательного Оно заменяется господством разумного Я, антисоциальные эгоистические чувства превращаются в альтруистические и социальные, сексуальные инстинкты отчасти получают свободное от социальной репрессивности удовлетворение, отчасти сублимируются, агрессивные инстинкты превращаются в средство овладения внешним миром и самим собой, и на основе всего этого постепенно возникают гармоническая личность и гармоническое общество. Как это может произойти в патологическом, репрессивном обществе и может ли произойти вообще _ Фрейду, как уже отмечалось, совершенно не ясно. Подобная неясность вполне естественна. Фантастическое представление о прошлом, нереалистическое представление о настоящем, далекое в общем от его основных социальных проблем, не могли вести к каким-то серьезным идеям относительно будущего, тем более на той крайне зыбкой методологической базе, которую представляет для решения подобных глубинная психология. Вполне понятно поэтому, что чувствительный социальный анализ у Фрейда постоянно подметается благими пожеланиями.

Социальный контроль, социальные нормы, социальный порядок. Собственно термин «социальный контроль» не употребляет Фрейдом (как и некоторые из рассмотренных выше), однако, по существу, он имеет в его социальной доктрине особенно важное значение. С одной стороны, механизмы социального контроля _ это как раз те самые ненавистные механизмы, которые охраняют привилегии правящего класса, подавляют естественные влечения человека, уродуют его, превращая в невротика, лицемера и т.п. С другой стороны, эти механизмы _ единственный, хотя и не очень надежный, бастион против всеразрушающего бунта инстинктов, против войны всех против всех и новой мировой войны, которая грозит уничтожить человечество, против полной анархии и хаоса, т.е. механизмы, благодаря которым возможно существование цивилизации.

Появление социальных норм, запретов и социального контроля, как уже говорилось, Фрейд относит к праисторической драме отцеубийства. Оно связано с возникшей в результате этой драмы системы «общественного договора», с тотемизмом, с табу, обусловленными первоначальными общественными (и религиозными формами. Кстати сказать, отношение Фрейда к религии очень характерно в плане рассматриваемой проблемы. Оно всецело лежит в русле достаточно давней элитарно-атеистической традиции. С одной стороны, религия _ иллюзия, представляющая опасность для культуры, своеобразная форма коллективного невроза, заслуживающая самой решительной критики. С другой _ это средство поддержания социального порядка, социального контроля над массами, это необходимая для них фикция, выполняющая компенсаторную функцию, средство обуздания агрессивных импульсов, возможность избежать индивидуальной невротичности. С этой иллюзией, согласно Фрейду, нельзя быстро покончить и даже неизвестно, возможно ли покончить вообще. Все зависит от того, удастся ли в будущем уничтожить пропасть между элитой и массами. Если да, то разум и научное знание станут всеобщим достоянием и вытеснят все формы иллюзий, в частности религиозную.

Согласно Фрейду, с появлением социальных запретов человек выходит из животного, первобытного состояния; формы этих запретов и степень их интернализации различны _ одни являются всеобщими, другие относятся только к отдельным классам, группам или лицам. Более или менее полная интернализация достигнута только в отношении некоторых наиболее древних форм запретов (кровосмешение и др.), другим запретам огромное большинство подчиняется только под влиянием внешнего принуждения. Особую социальную роль играют классовые запреты. Для масс они являются главным образом внешними, так как угнетенные классы испытывают постоянное недовольство и враждебность к обществу и культуре, существование которых возможно лишь благодаря их труду, но в пользовании плодами которых они принимают самое незначительное участие. В этих условиях нельзя ожидать интернализации культурных запретов угнетенными классами и, следовательно, роль репрессивности, принуждения очень велика. Сама наличная общественная система делает социальное принуждение необходимым, в ней невозможно, считает Фрейд, совместить свободу с порядком и справедливостью без принуждения.

У действительно цивилизованных людей, т.е. у меньшинства, основные системы социокультурных табу, хотя и формируются в значительной степени в процессе социализации, в результате внешних воздействий, в период зрелости они выступают уже как фундаментальные компоненты личности. Таких инструментов внутренней цензуры два _ это сверх-Я и сознание, различие между которыми в рассматриваемом отношении довольно неопределенно. Кроме того, существует сверх-Я культуры, т.е. этика _ принудительный социальный механизм, осуществляющий общественные регулятивные функции, универсализирующий подавление человеческого естества, социализацию и конформность в отношении социальных и культурных стереотипов.

Таким образом, для большинства людей основной мотив послушания, конформности _ страх перед обществом, перед социальными санкциями. Однако одних санкций страха недостаточно, для поддержания социального порядка они должны дополняться рядом механизмов, описанных выше, в частности основным фактором групповой солидарности _ либидинозными связями.

Формы социального контроля, поддержания социального порядка в процессе эволюции меняются от насилия к закону, который, однако, также является, по мнению Фрейда, не чем иным, как более утонченной и замаскированной формой насилия, поскольку законы создаются правящими классами и для правящих классов и предоставляют порабощенным классам гораздо меньше прав. Такова еще одна из идей Фрейда, где он отступает от абстрактно-психологических позиций и подходит к реалистической, классово-конфликтной интерпретации общества и общественных процессов. Подобные идеи у него, как уже отмечалось, достаточно редки, однако в своей совокупности они выстраивав определенную концепцию, пусть находящуюся на заднем плане его теории, пусть достаточно неопределенную и во многом наивную, но свидетельствующую все же о том, что Фрейд не всегда придерживался позиций полуфантастического абстрактного социального психологизма и не всегда оставался глухим к основным социальным нуждам и процессам своего времени.

Подход Фрейда к проблеме социального контроля и социального порядка носит фрагментарный и односторонний, специфический для его системы характер. Он чаще всего игнорирует институциональный аспект проблемы, не рассматривает социокультурные нормы в системе, в их связи с общественными институтами. Обращая иногда внимание на классовый характер социального контроля в буржуазном обществе, он, как правило, оказывается не в состоянии увидеть истинные, глубинные основы этого феномена, связанного с определенными формами собственности. В результате будущее социального контроля, в частности его репрессивных форм, оказывается поставленным в зависимость от проблематичной возможности изменения природы человека.

Социализация индивида. Как индивид становится социальным существом _ одна из центральных проблем системы Фрейда. Основную роль в процессе социализации играет, по его мнению, семья и те процессы, которые происходят, согласно его концепции детской сексуальности, в первые шесть лет жизни человека. Взаимоотношения с родителями, протекание сексуальных стадий развития ребенка, разрешения Эдипова комплекса и интернализация родительских предписаний в преобладающей степени детерминируют последующее поведение взрослых, оказывают решающее влияние на формирование характера человека, его Я и сверх-Я, обусловливают, в какой мере он будет впоследствии социальным или асоциальным.

Хотя именно событиям детства Фрейд отводил определяющую роль в становлении человеческой личности и ее социализации, со временем он стал придавать все большее значение и последующему влиянию среды, в частности, в формировании таких механизмов, как сублимация, вытеснение, регрессия, проекция, идентификация, рационализация и др. Эти психические процессы в его системе выступают, с одной стороны, как защитные механизмы личности, с другой _ как существенные социокультурные механизмы. Например, только вытеснение и, особенно, сублимация делают возможными общественную жизнь, так как благодаря этим механизмам необузданные сексуальные и агрессивные инстинкты дисциплинируются и направляются в превращенной форме на выполнение социально значимых целей. Регрессия представляет собой феномен возвращения индивида к ранним стадиям его развития. Аналогичный процесс в массовой психологии связан также с возвращением к первобытным фазам массовой психологии, с прекращением действия механизмов социального контроля, освобождением первичных импульсов (например, во время войны, в психологии толпы и т.д.). Проекция _ социально-психологический механизм, проявляющийся, в частности, в межгрупповой и межнациональной неприязни, в отношениях к меньшинствам, к иностранцам и всякого рода «чужакам», на которых переносятся как собственные недостатки, так и в концентрированной форме человеческие недостатки вообще и которым вменяется вина за всякого рода неустройства, несчастья и пр. Этот бессознательный «перенос» подкрепляется часто системой «рациональных» аргументов. Здесь выступает на сцену механизм рационализации, представляющий собой бессознательное псевдорациональное обоснование поведения, являющегося на самом деле результатом могущественных асоциальных импульсов. Наконец, идентификация представляет собой существенный механизм внутригрупповой солидарности, интеграции индивида в группу. Он также, по мнению Фрейда, в значительной мере позволяет объяснить индивидуальное и массовое поведение в случаях слепого следования массы за вождем.

Хотя Фрейд и принимал во внимание влияние среды в процессе социализации индивида, однако, как уже отмечалось, подходил к этой проблеме в общем весьма абстрактно, неисторически. Продуктами социализации в человеке выступает Я и в значительной степени сверх-Я, в то время как Оно является врожденным. Высоко социализированная личность, по его мнению, обладает сильным, рационально ориентированным Я, хорошо, но не излишне развитым сверх-Я, формирующимися путем интернализации родительских предписаний, родительского авторитета, социальных норм, запретов, а также благодаря переориентированному, поставленному на службу человеку инстинкту агрессии.

Как мы уже знаем, Фрейд постоянно колебался между пессимистическим и умеренно оптимистическим взглядами на перспективы развития человечества, конформистским и неконформистским вариантами решения его футурологических проблем. Однако основные надежды в этом отношении он возлагал именно на процесс правильной социализации индивида, посредством которого можно будет от поколения к поколению постепенно увеличивать количество высокосоциализированных, цивилизованных людей и в конце концов поднять массы до уровня элиты. Таким образом, хотя, с точки зрения Фрейда, природа человека весьма статична и консервативна, существуют достаточные возможности для социальной инженерии.

Резюмируя сказанное, следует подчеркнуть, что социологические компоненты и подходы занимают большее место в доктрине Фрейда, чем обычно думают. Неосновательна преобладающая и приобретшая прочность предрассудка трактовка его взглядов как совершенно «несоциологических», следуя которой «многие комментаторы считали его слепым к социальным факторам и историческому изменению» Roazen P. Op. cit., p.257.. Конечно, социальные факторы имели в концепциях Фрейда, как правило, «вторичное» значение, а его социологические экскурсы неизбежно носили отпечаток «дилетантизма». Однако их нельзя недооценивать.

Вместе с тем учение Фрейда «социологично», так сказать в буржуазной системе отсчета. Поэтому преувеличение значения Фрейда как социального мыслителя, которое, как мы помним, встречается среди его апологетов, не только несостоятельно, но и имеет вполне определенный идеологический подтекст. Так, многочисленные и модные на Западе параллели между 3. Фрейдом и К. Марксом абсолютно беспочвенны _ это фигуры несоизмеримых масштабов, особенно в социологии. Справедливым и точным является замечание французского марксиста Л. Сэва: «...через полвека после Маркса Фрейд абсолютно не понял, что такое человеческое общество и его история» Clement C.B., Bruno P., Seve L. Pour une critique de la theorie psychanalytique. Paris, 1973, p.223.. Социальная доктрина Фрейда в целом очень далека от научного подхода, она не ведет, а уводит от адекватного понимания социальной реальности и общественных процессов. Преобладающий в ней биопсихологический редукционизм не позволяет разобраться в их сущности. Странные и навязчивые историко-психологические фантазии Фрейда _ закономерное следствие безнадежности попыток понять общество и историю исхода из психологии индивида или по аналогии с ней. Обращение Фрейда к иным факторам, хотя и не лишено интереса, не спасает положения, как всякая эклектика.

Тем не менее нельзя упускать из виду, что социальная доктрина Фрейда глубоко двойственна. Фрейд выступал нередко с гуманистических позиций, как критик капиталистического общества, остро чувствовавший его пороки, стремившийся нащупать пути улучшения положения человека. В процессе этих поисков он иногда даже интерпретировал общественные конфликты как конфликты классовые (что обычно ускользает от внимания исследователей). Конечно такой подход встречается у него не часто и имеет весьма абстрактный и даже наивный характер. Однако подобные попытки свидетельствуют, во-первых, что Фрейд не мог остаться полностью в стороне от непрерывно возраставшего влияния идей научной социологии, а во-вторых, что его социальная доктрина далека от той однозначности, которую ей неоднократно пытались приписать.

Очевидно, что основное значение учения Фрейда, «рациональное зерно» его теорий лежат вне его социологических экскурсов и социально-философских конструкций. Несмотря на некоторые интересные моменты, такие, например, как анализ определенных социально-психологических механизмов и механизмов социального контроля, через которые правящие классы осуществляют свое господство, социальная доктрина Фрейда в своем позитивном содержании была по преимуществу запоздалым и бледным повторением уже открытого. Однако ее историческое значение весьма велико. Во-первых, она представляет собой одно из наиболее рельефных выражений «разорванного» сознания либеральной интеллигенции первой половины нашего века. Во-вторых, она оказала глубокое воздействие на современную буржуазную и радикалистскую общественную мысль. И наконец, из нее непосредственно вырос ряд постфрейдистских школ, влияние которых впоследствии стало весьма заметным.

5. Социальные доктрины учеников 3. Фрейда В дальнейшем изложении акцент делается на тех моментах развития фрейдистской и постфрейдистской социальной мысли, которые наименее освещены в нашей литературе.

В силу двойственности и противоречивости фрейдовских концепций они послужили, как уже отмечалось, источником для самых различных в теоретическом и политико-идеологическом отношении построений. Среди них можно выделить конструкции консервативного, либерального и леворадикалистского характера.

Классификация этих доктрин весьма затруднительна, поскольку может быть проведена по самым различным основаниям: по отношению к исходным концепциям Фрейда, по психологической или социологической ориентации, по соотношению биопсихологических и социокультурных факторов, по отказу от гиперсексуализма или, наоборот, по его усилению и т.д. Большинство последователей Фрейда стремилось освободить психоаналитические теории от наиболее уязвимых пунктов: от исторического и социально-философского фантазирования, от гипертрофирования сексуальности, от канонизации инстинкта смерти и т.п. Впрочем, некоторые из фрейдистов, напротив, усиливали эти моменты, доводя их иногда до совершенного абсурда.

О том, в сколь различных направлениях «стал развиваться фрейдизм, свидетельствуют уже теоретические конструкции наиболее известных учеников Фрейда, ставших впоследствии «еретиками» и «отлученными» учителем от правоверного «канона»: А. Адлера, К. Юнга, О. Ранка, В. Райха.

Адлер большее внимание, чем Фрейд, уделил роли социального компонента в развитии личности. Социальность, коллективность, с его точки зрения, _ главное в жизни человека. «Смысл жизни _ чувство коллективности» Adler A. Der Sinn des Lebens. - Wienn, 1956. S.170.. Именно это чувство включает человека в систему социальных отношений. Адлер апеллирует даже к историческому материализму, который, правда, истолковывался им совершенно превратно. Впрочем, так же как и у Фрейда, «социальное» в его концепции _ крайне абстрактная категория. В основе человеческой психики, по мнению Адлера, лежат не сексуальные и агрессивные импульсы, а бессознательный «стиль жизни» и его центральный момент _ «стремление к власти» (этот термин введен Адлером вместо первоначально употреблявшегося ницшеанского термина «воля к власти») Ibid.. «Стремление к власти» и более широкое понятие «стремление к совершенству» заменяют у Адлера фрейдовское «либидо». В основе общества и общественного развития, по его мнению, лежит индивидуальное и коллективное стремление людей к самоутверждению, к преодолению собственной слабости и неполноценности, к достижению могущества и совершенства. Степень социальности или коллективности индивида определяет движение личности либо к «комплексу неполноценности» (который у Адлера занимает место Эдипова комплекса), либо дает возможность компенсировать его. Именно последний путь, согласно Адлеру, а не сублимация сексуальности и агрессивности является фактором, формирующим культуру.

Характерную для буржуазной идеологии XX в. трактовку идей социальности и коллективности дает Юнг. Известно, что смена «индивидуалистических» форм капитализма XIX в. монополистическим капитализмом, переход капитализма от стадии свободной конкуренции к монополистической сопровождались заметными изменениями в буржуазной идеологии, все прогрессирующим наложением на традиционный буржуазный индивидуализм всякого рода псевдоколлективистских, солидаристских идей. У Э. Дюркгейма эта тенденция приняла форму рационалистического социологизма, воплотившегося прежде всего в концепции «коллективных представлений», у Юнга она реализовалась в форме мистико-иррационалистического психологизма «коллективного бессознательного».

Отказавшись, подобно Адлеру, от примата сексуальности, Юнг берет в качестве основы своих теоретических построений некоторые маргинальные идеи Фрейда относительно «коллективной души» и «коллективного бессознательного» и т.п. Бессознательное отдельного человека _ второстепенный и поверхностный слой. Под ним лежат глубинные слои «коллективного бессознательного», в котором содержатся «архетипы». Понятие «архетипов» у Юнга довольно многозначно и неопределенно. В общем, эти универсальные выражения «коллективного бессознательного» (в число которых входят коллективные образы, символы, поведенческие стереотипы и др.) определяют, по его мнению, социальное поведение людей, массовые движения, повседневную жизнь, творчество, религию и т.д.

Социальное Юнг трактует амбивалентно, в духе фрейдистско-экзистенциалистской традиции. С одной стороны, оно имеет большое значение для человека, с другой _ это отчуждающий фактор, делающий человека лицемером, искажающий его подлинную природу, лишающий его индивидуальной неповторимости, превращающий в обезличенное, стадное существо. фрейд социальный буржуазный

Еще один ученик Фрейда _ О. Ранк кладет в основу индивидуального и социокультурного развития не внутренние биологические влечения (и не внешние факторы), а активную человеческую волю, которая, якобы будучи по своей сущности иррациональной, контролирует инстинктивные влечения или даже уничтожает их. Воля нормального человека находится в соответствии с волей социальной группы, к которой он принадлежит; воля творческой личности независима или противоположна воле группы, у невротика отсутствуют выражения воли или они недостаточны. Как правило, у Ранка речь идет не о воле вообще, а о ее специфическом проявлении _ «воле к бессмертию», которой, считает он, обусловливается существование человека, общества, религии, искусства и т.д.