Коллективное поведение

Наконец, большое значение в процессе развития морали в социальном движении принадлежит мифам. Такие мифы могут быть самого разного рода: мифы о принадлежности к какой-то избранной группе или избранному народу; о бесчеловечности своих оппонентов; о судьбе движения; описывающие тысячелетнее царство, которое явится результатом движения. Такие мифы обычно вырастают как отклики на желания и надежды людей, участвующих в движении, и приобретают в силу своего коллективного характера устойчивость, постоянство и безоговорочное признание. Главным образом именно с их помощью члены движения достигают догматической стойкости своих убеждений и стремятся оправдать свои действия перед остальным миром.

Развитие групповой идеологии. Без идеологии социальное движение будет двигаться вслепую и едва ли сможет удержаться перед лицом ожесточенной оппозиции со стороны внешних групп. Следовательно, идеология играет значительную роль в жизни движения; этот механизм является существенным для устойчивости и развития движения. Идеология движения состоит из определенного свода учения, верований и мифов. Точнее, она, очевидно, имеет следующие компоненты: во-первых, формулировка назначения, цели и предпосылок движения; во-вторых, свод суждений, содержащих критику существующей системы и приговор этой системе, которую движение подвергает нападкам и стремится изменить; в-третьих, оборонительное учение, которое служит в качестве оправдания движения и его целей; в-четвертых, свод убеждений, касающихся политики, тактики и практической деятельности движения; в-пятых, мифы движения.

Можно быть почти уверенным в том, что идеология обладает двойственным характером. С одной стороны, многое в ней имеет научный и наукообразный характер. Это та форма, которая развивается интеллектуалами движения. Как правило, она состоит из тщательно разработанных научных трудов абстрактного и в высшей степени логического характера. Она вырастает обычно в ответ на критику со стороны интеллектуалов, стоящих вне движения, и стремится завоевать своим догмам респектабельную и удобную позицию для обороны в этом мире высшей учености и высших интеллектуальных ценностей. Идеология, однако, имеет и другой -- популярный -- характер. В этом облике она стремится взывать к необразованным и к массам. В своем популярном обличье идеология принимает формы эмоциональных символов, примет, (shibboleths), стереотипов, гладких и наглядных фраз и простонародных аргументов. Она также ведает догмами движения, но представляет их в такой форме, которая способствует их быстрому пониманию и усвоению.

Идеология движения может пониматься как то, что обеспечивает движению свою собственную философию и психологию. Она дает наборы ценностей, убеждений, критических суждений, аргументов и оборонительных приемов. Как таковая она снабжает движение направлением, оправданием, оружием нападения, оружием защиты, воодушевлением и надеждой. Чтобы быть эффективной в этих отношениях, идеология должна обладать респектабельностью и престижем -- чертами, сообщаемыми ей в первую очередь интеллигенцией движения. Однако важнее этого -- необходимость для идеологии отвечать на страдания, желания и надежды людей. Если идеология не соответствует этому требованию, она не будет представлять для движения никакой ценности.

Роль тактики. Мы упомянули тактику в качестве пятого основного механизма, существенного для развития социального движения. Тактика, очевидно, развивается по трем направлениям, имея целью: завоевать приверженцев, удержать их и достичь своих целей. Мало что можно добавить к этому, если только мы не имеем дела со специфическими видами движения в специфических ситуациях. Ибо тактика всегда зависит от сущности ситуации, в которой функционирует движение, и всегда соотносится с культурным фоном движения. Эта функциональная зависимость тактики от особенностей ситуации помогает объяснить нелепые провалы, которые часто сопровождают применение определенной тактики в какой-то ситуации, даже если она оказалась успешной в других ситуациях. Применять революционную тактику в наши дни в формах тактики двухсотлетней давности было бы очевидной глупостью. Подобным образом попытка развития какого-то движения в стране с обращением к тактике, использованной в каком-то схожем движении в какой-то другой культурной среде, может привести к весьма обескураживающим результатам. Вообще, можно сказать, что тактика по определению должна быть гибкой и изменчивой, принимая форму в зависимости от природы ситуации, требований обстоятельств и изобретательности людей.

Мы можем заключить обсуждение этих пяти механизмов простым повторением того, что успешное развитие движения зависит именно от них. Именно эти механизмы устанавливают программу, вырабатывают политику, развивают и поддерживают дисциплину и пробуждают преданность.

Реформа и революция. Было отмечено, что специфические социальные движения бывают главным образом двух видов: реформистские и революционные. Оба стремятся внести изменения в социальный строй и существующие институты. Их жизненные циклы в чем-то похожи, и развитие обоих зависит от механизмов, которые мы только что обсудили. Однако между ними существует ряд достойных внимания различий; некоторые из этих различий сейчас будут рассмотрены.

Эти два движения различаются по размаху своих целей. Реформистское движение стремится изменить какую-либо специфическую фазу или ограниченную область существующего социального строя; оно может стремиться, например, к упразднению детского труда или запрещению потребления алкоголя. У революционного движения более емкая цель: оно стремится перестроить весь социальный строй в целом.

Это различие в целях связано с различными исходными точками нападения. Стремясь изменить лишь часть господствующего социального строя, реформистское движение принимает основные принципы этого строя. Точнее, реформистское движение принимает существующие нравы; оно даже использует их для критики социальных пороков, на которые оно нападает. Реформистское движение отправляется от господствующего этического кодекса и завоевывает себе поддержку в немалой степени именно потому, что оно так хорошо обосновано с этической стороны. Это делает его позицию достаточно неуязвимой. Непросто атаковать какое-либо реформистское движение или реформаторов, исходя из их моральных целей; нападки обычно делаются скорее в форме карикатуры и насмешки или характеристики реформаторов как фантазеров и людей непрактичных. В противоположность этому революционное движение всегда бросает вызов существующим нравам и предлагает какую-то новую систему моральных ценностей. Таким образом оно навлекает на себя решительную атаку, ведущуюся с позиций существующих нравов.

Третье различие между двумя движениями вытекает из двух вышеупомянутых. Реформистскому движению присуща респектабельность. В силу признания существующего социального строя и ориентации на идеальный моральный кодекс, оно предъявляет права на существующие институты. Как следствие, оно использует эти институты -- школу, церковь, прессу, клубы и правительство. И здесь революционное движение демонстрирует ярко выраженный контраст. Атакуя социальный строй и отвергая его нравы, революционное движение блокируется существующими институтами, а их использование им исключается. Таким образом, революционное движение обычно в конечном счете оттесняется в подполье; любое использование существующих институтов должно тщательно маскироваться. Вообще, какая бы агитация, вербовка и маневры ни велись революционным движением, они должны находиться вне рамок существующих институтов. В случае слишком серьезного вызова какому-то могущественному классу или облеченным властью группам, реформистское движение, скорее всего, лишается доступа к использованию существующих институтов. Это ведет к превращению реформистского движения в революционное; его цели расширяются, включая реорганизацию институтов, блокирующих его продвижение.

Различия в позиции реформистского и революционного движений привносят одно важное отличие в их общую стратегию (procedure; и тактику. Реформистское движение пытается развивать благоприятное для своих целей общественное мнение; следовательно, оно стремится поставить какую-либо общественную проблему и использовать процесс дискуссии, который мы уже рассмотрели. Реформистскую партию можно рассматривать в качестве некой конфликтной группы, противопоставленной заинтересованным группам и окруженной массой инертного населения. Реформистское движение обращается именно к этой безразличной или незаинтересованной общественности в попытке завоевать ее поддержку. В противоположность этому революционное движение не стремится повлиять на общественное мнение, но вместо этого пытается обратить в свою веру. В этом смысле оно действует скорее как какая-нибудь религия. Это предполагает некоторое различие групп, среди которых эти движения ведут свою агитацию и стремятся завоевать приверженцев. Реформистское движение, хотя и действует обычно от имени каких-либо страдающих или эксплуатируемых групп, немного делает для утверждения своего влияния среди них. Зато оно стремится заручиться поддержкой общественности среднего класса, стоящей в стороне от движения, и пробудить вместо этого у нее некое сочувствие к угнетенной группе. Поэтому, как правило, руководство или членский состав реформистского движения нечасто происходят из той группы, чьи интересы они представляют. Революционное движение в этом смысле отличается тем, что его агитация ведется среди тех, кто считается страдающим и эксплуатируемым. Оно старается упрочиться, включая этих людей в свои ряды. Следовательно, революционное движение обычно является движением низших классов, действующим среди неимущих.

Наконец, в силу этих характерных различий два движения расходятся и по своим функциям. Главная функция реформистского движения состоит, вероятно, не столько в осуществлении социального изменения, сколько в подтверждении идеальных ценностей данного общества. В случае революционного движения стремление расколоть мир на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет, а затем образовать какую-то сильную, сплоченную и бескомпромиссную группу из последних делает его функцией введение некой новой системы религиозных, по существу, ценностей.

И еще одно, завершающее, замечание можно сделать по поводу специфических социальных движений. Их можно рассматривать в качестве обществ в миниатюре, и как таковые они могут представлять собой построение организованного и формализованного коллективного поведения из того, что первоначально было аморфным и неопределенным. С их ростом развивается некая социальная организация, формируются новые ценности, организуются новые индивидуальности. Они, конечно же, составляют квинтэссенцию движения. Они оставляют за собой некую институциональную структуру и корпус функционеров, новые объекты и взгляды, а также новый набор самопредставлений.

14. Экспрессивные движения

Отличительная черта экспрессивных движений. Характерной чертой экспрессивных движений является то, что они не стремятся изменить институты социального строя или их реальный характер. Напряжение и беспокойство, из которых они вырастают, не сфокусированы на какой-либо цели социального изменения, какую это движение стремилось бы достичь. Вместо этого они разряжаются в каком-либо виде экспрессивного поведения, которое, однако по мере того как оно выкристаллизовывается, может оказывать глубокое воздействие на индивидуальности людей и на характер социального строя. Мы рассмотрим два вида экспрессивных движений: религиозные движения и моду.

Религиозные движения. Религиозные движения начинаются, по существу, как культы; они берут начало в ситуации, которая психологически схожа с ситуацией танцующей толпы. Они представляют собой обращение внутрь беспокойства и напряжения в форме расстроенных чувств, которые в конечном счете выражаются в движении, предназначенном для того, чтобы разрядить это напряжение. Напряжение в этом случае находит выход не в целенаправленном действии, а в своем выражении. Эта характеристика свидетельствует о природе той ситуации, в которой возникают религиозные движения. Это такая ситуация, в которой люди расстроены и выведены из равновесия, но не в состоянии действовать; другими словами, это ситуация фрустрации. Неспособность разрядить напряжение в направлении какого-то реального изменения социального строя оставляет единственную альтернативу -- экспрессивное поведение.

Нелишне напомнить здесь наиболее заметные черты танцующей толпы. Одной из них является интенсивное чувство близости и esprit de corps; другой -- усиленное чувство экзальтации и экстаза, которое дает индивиду переживание возрастания самооценки и ощущение одержимости каким-то запредельным духом. Индивиды чувствуют воодушевление и могут разразиться какими-то прорицаниями. Третьей чертой является проекция коллективных эмоций на внешние объекты -- личности, формы поведения, песни, слова, фразы и материальные объекты, -- которые при этом приобретают священный характер. С воспроизводством и повторением этого стадного поведения esprit de corps усиливается, танцующее поведение формализуется и ритуализуется, а святость объектов подкрепляется. Именно на этой стадии и возникают секта и культ. Так как моделью развития религиозного движения является развитие секты, рассмотрим некоторые из важнейших черт секты.

Во-первых, следует отметить, что члены секты могут рекрутироваться из самых разнородных источников, различаясь по состоянию, званию, образованию и социальному происхождению. Эти различия и отличия в секте не имеют никакого значения. В толчее и процессе выработки контакта каждый низводится на некий общий уровень братства. Об этом факте свидетельствуют не только эмоции и установки членов секты по отношению друг к другу, но также и тот способ, которым они соотносятся друг с другом, и их манера обращения друг к другу.

Вокруг чувства экзальтации и священных символов, в которых выкристаллизовывается это чувство, вырастает ряд верований и обрядов, которые становятся вероучением и ритуалом секты. Вся жизнь секты оказывается сосредоточенной вокруг этого вероучения и ритуала, которые и сами по себе начинают приобретать некий священный характер. Поскольку они символизируют эти интенсивные эмоции группы, они становятся абсолютными и императивными. Здесь важную роль играет пророк. Он является священным персонажем и стремится собственной персоной символизировать вероучение и ритуал группы. Он также является главным хранителем этого вероучения и ритуала. По мере того как секта начинает осознавать исходящую извне критику и предпринимать попытки оправдать свои воззрения, вероучение группы начинает перерабатываться в некий объемный корпус доктрины. Именно таким путем возникает теология; значительная ее часть имеет форму апологии. Это сопровождается некоторыми изменениями в ритуале, главным образом в форме дополнений. К тем чертам практики и образа жизни секты, которые превращают ее в объект критики и даже преследований извне, эта секта вполне может испытывать нежную привязанность, воспринимая их как признаки ее собственной идентичности; эти черты, таким образом, приобретают особое значение.

Другой важной чертой секты, обусловленной ее особого типа переживаниями и священным характером, является вера в то, что ей сопутствует божественное благоволение и что она состоит из избранной группы святых душ. Преображение, испытываемое членами секты, и новые моральные и общественные (communal) перспективы, которые она открывает, легко приводят их к этому убеждению. Люди вне секты считаются пропащими душами -- ведь их не осенила благодать этого преображающего переживания.

Самоощущение секты в качестве общины спасенных душ легко располагает ее к агрессивному обращению в свою веру тех, кто стоит вне ее. Часто она чувствует, что на нее возложена некая божественная миссия спасти других и «показать им свет». Поэтому она ищет новообращенных. Чтобы стать членом секты, аутсайдер должен испытать некое обращающее переживание -- моральное преображение, схожее по характеру с тем, которое испытали члены секты. Публичное признание является свидетельством такого переживания и признаком того, что индивид вошел в число избранных. Эти замечания указывают на особенно значимую характеристику секты -- интенсивное конфликтное отношение, в котором секта находится с внешним миром.

Можно сказать, что секта находится в состоянии войны с внешним миром, и все же это какой-то особенный вид конфликтного отношения, поскольку секта стремится не к изменению институтов или реального социального строя, а к его моральному перерождению. Она ставит своею целью, по крайней мере, первоначально, не изменение внешнего существования, а изменение внутренней жизни. В этом смысле секту можно понимать как глубоко революционную, поскольку она пытается внедрить какое-то новое представление о Вселенной вместо простого стремления переделать институты или реальную структуру социального строя.

Религиозное движение имеет тенденцию разделять с сектой эти ее черты. Его программа представляет некий новый способ жизни, и оно нацелено на моральное перерождение мира. Развиваясь из аморфного состояния, которое, очевидно, характерно для него в ситуации танцующей толпы, оно стремится приобрести структуру, схожую со структурой секты, и в результате развивается в некое общество. Таким образом, религиозное движение становится аналогом специфических социальных движений, за исключением того, что его цели -- совершенно иной природы Существуют как религиозные, так и политические секты. Разница в том, что политические секты стремятся осуществить как политическую революцию, так и коренное изменение жизненной философии..

Модные движения. Хотя мода обычно соотносится лишь с одеждой, важно осознать, что она охватывает гораздо более широкую область. Ее можно обнаружить в манерах, искусствах, литературе и философии, она может даже проникать в определенные сферы науки. На деле она может действовать в любой сфере групповой жизни, не считая технологической и утилитарной областей, а также сферы священного. Для ее функционирования необходимо классовое общество, так как в своих существенных проявлениях она не наблюдается ни в однородном обществе, подобном какой-либо первобытной группе, ни в обществе кастовом.

Мода существует как некое движение и по этому основанию отличается от обычая, который по сравнению с ней статичен. Это обусловлено тем фактом, что мода основана главным образом на дифференциации и соперничестве. В классовом обществе высшие классы, или так называемая социальная элита, не могут дифференцироваться с помощью каких-то фиксированных символов или знаков (badges). Следовательно, чисто внешние особенности их жизни и поведения могут имитироваться непосредственно нижестоящими по отношению к ним классами, которым в свою очередь подражают группы, расположенные в социальной структуре непосредственно под ними. Этот процесс придает моде некую вертикальную структуру. Как бы то ни было, класс элиты обнаруживает, что он больше не выделяется вследствие осуществляемой другими имитации, и как следствие он вынужден принимать какие-то новые отличительные критерии -- только для тою, чтобы вновь их заменить, когда они в свою очередь станут объектом подражания. Главным образом именно эта черта и превращает моду в движение, и именно она заставила одного автора заметить, что мода, однажды разразившись, движется вплоть до своей погибели.

В качестве движения мода имеет мало сходства с любым из тех движений, которые мы рассмотрели. Хотя она возникает спонтанно и проходит характерный цикл развития, она мало несет в себе стадного поведения и не зависит ни от процесса дискуссии, ни от результирующего общественного мнения. Она не зависит и от тех механизмов, о которых мы говорили. Участники этого движения не вербуются агитацией или обращением в свою веру. Среди них не развиваются ни esprit de corps, ни мораль. Модное движение также не имеет и не требует никакой идеологии. Далее, поскольку оно не имеет никакого руководства, дающего сознательное направление движению, оно не изобретает никакого набора тактических приемов. Люди участвуют в модном движении по собственной воле и откликаясь на тот интересный и могущественный род контроля, который накладывает на них мода.

Модное движение не только уникально по своему характеру, но отличается от других движений также и тем, что не развивается в общество. Оно не выстраивает никакой социальной организации; у него нет никакого персонала или корпуса функционеров; оно не развивает никакого разделения труда среди своих участников, когда каждому отводится какой-то определенный статус; оно не создает никакого набора символов, мифов, ценностей, никакой философии или практики и в этом смысле не образует никакой культуры; и наконец, оно не развивает никакого набора взаимных обязательств (loyalties) и не формирует никакого «мы -- сознания».

Тем не менее, модное движение является важной формой коллективного поведения, обладающей чрезвычайно значительными результатами для социального строя. Во-первых, следует заметить, что модное движение есть подлинно экспрессивное движение. У него нет никакой сознательной цели, которую люди стремились бы достичь посредством коллективного действия, как в специфических социальных движениях. Оно не представляет собой также и разрядки возбуждения и напряжения, как в танцующей толпе. Оно выражает, однако, определенные фундаментальные порывы и тенденции, такие как склонность к новым переживаниям, желание выделиться и побуждение соответствовать. Мода важна в особенности тем, что обеспечивает средство для выражения развивающихся вкусов и предрасположений; эта черта подтверждает, что она есть форма экспрессивного поведения.

Последнее замечание дает ключ к пониманию роли моды и способа ее участия в формировании нового социального порядка. В изменяющемся обществе, которое необходимо для функционирования моды, субъективная жизнь отдельных людей постоянно утрачивает равновесие; они приобретают какие-то новые предрасположения и вкусы, которые, однако, неясны и неопределенны. Представляется совершенно ясным, что мода, предоставляя возможность для выражения предрасположений и вкусов, служит для их определения и канализации и, следовательно, их фиксации и упрочения.

Чтобы уяснить это, необходимо должным образом оценить тот факт, что движение и успех моды зависят от принятия какого-то данного стиля или образца. В свою очередь это принятие основано не просто на престиже, связанном с этим стилем, но также и на том, удовлетворяет и отвечает ли этот стиль предрасположениям и развивающимся вкусам людей. Известные провалы, которые терпят усилия сделать тот или иной стиль модным исключительно на основе престижа, могут послужить опорой для этой точки зрения. С этой позиции мы можем рассматривать моду как нечто такое, что возникает и расцветает в ответ на какие-то новые субъективные требования. Обеспечивая средства для выражения этих предрасположений и вкусов, мода способствует, в соответствии с высказанным выше предположением, оформлению и кристаллизации этих вкусов. В конце концов мода помогает, таким образом, создать некий Zeitgeist Дух времени. -- Прим. перев., или некую общую субъективную жизнь, и тем самым помогает заложить основы нового социального порядка.

15. Возрожденческие и националистические движения

Слияние специфических движений. До сих пор мы рассматривали отдельно специфические социальные движения, религиозные движения и модные движения. Однако должно быть ясно, что они могут сливаться, хотя и в весьма различной степени. Так, революционное движение может иметь множество черт религиозного движения, а его успех может зависеть в известной мере от того, станет ли оно модным.

Возрожденческие движения. Возрожденческие и националистические движения особенно часто обладают таким смешанным характером. Мы посвятим им несколько замечаний. Люди, участвующие в возрожденческих движениях, идеализируют прошлое, почитают некую сложившуюся у них идеальную картину этого прошлого, стремятся подогнать современную жизнь под эту идеальную картину. Такие движения объясняются, очевидно, как отклики на ситуацию фрустрации. В этой ситуации люди испытывают утрату самоуважения. Поскольку будущее не обещает им какого-то нового достойного представления о самих себе, они обращаются к прошлому в попытке сформировать его. Вспоминая прошлую славу и достижения, они могут отвоевать немного самоуважения и удовлетворения. Следует ожидать, что такие движения будут иметь сильный религиозный характер.

В этих отношениях националистические движения очень схожи с ними.

Националистические движения. Большинство националистических движений имеет сильный возрожденческий характер, предполагающий прославление прошлого народа. Этот аспект тесно связан с той мотивацией, которая столь характерна для этого типа движения, а именно с комплексом неполноценности. Те, кто начинают движение, обычно обладают какими-то огорчительными личными воспоминаниями о том, как им дали почувствовать себя неполноценными и недостаточно привилегированными для того, чтобы получить какой-то респектабельный статус. Их уязвленное самоощущение и желание восстановить самоуважение ведут их к попыткам улучшить статус группы, с которой они себя отождествляют. В таком движении наблюдается не только постановка какой-то цели, например, завоевания национальной автономии, но обычно также и идеализация какой-то минувшей эпохи в жизни этого народа.

16. Выводы относительно коллективного поведения

Социальный строй может рассматриваться как состоящий из следующих, наряду с прочими, элементов. Во-первых, набора каких-то общих экспектаций, на основании которых люди способны кооперировать и регулировать свою деятельность по отношению друг к другу. Эта процедура дает им обычаи, традиции, правила и нормы. Во-вторых, набора каких-то ценностей, которые связаны с этими экспектациями и которые определяют, насколько они важны и с какой готовностью люди примкнут к ним. В-третьих, каких-то представлений, которые люди имеют о самих себе в отношении друг к другу и к своим группам. И, в-четвертых, какой-то общей субъективной ориентации в форме предрасположений и настроений.

Эта концепция социального строя облегчает понимание положения, высказанного в начале данного обсуждения, что при изучении коллективного поведения мы касаемся процесса построения того или иного социального строя. На ранних стадиях этого процесса коллективное поведение неопределенно по своему характеру и относительно неорганизованно. Появляются элементарные и спонтанные типы поведения. На их примере яснее видны основные механизмы ассоциации. По мере продолжения взаимодействия между людьми коллективное поведение получает форму и организацию. Возникают новые экспектаций, ценности, представления о правах и обязанностях и новые вкусы и настроения. Мы постарались доказать ту роль, которую в этом процессе играют механизмы коллективного поведения, а также функцию социальных движений. В общем, мы можем сказать, что движения, концентрирующиеся вокруг механизмов общественности, дают начало политической фазе социального строя; те, что используют главным образом механизмы функционирования толпы и контакта, порождают какой-то моральный или священный строй; те же, что, подобно моде, подчеркивают механизмы массовых движений, производят определенные субъективные ориентации в форме общих вкусов и склонностей.

Размещено на Allbest.ru