Социальная и системная интеграция власти и общества: региональный аспект

В диссертации подробно рассматриваются работы известного британского специалиста К. Росса (Ross), который изучает многообразие аспектов российского федерализма, включающих проблемы сепаратизма, региональных избирательных кампаний, партийных систем и корпоративность региональных элит. Анализируя соотношение федерализма и демократизации, он пишет, что не правы те, кто считает, что федерализм и демократизация - это две стороны одной медали, поскольку пример России является исключением. В своем анализе природы российского асимметричного федерализма К. Росс исходит из того, что он представляет собой более усложненный феномен, чем просто свобода от центрального правительства. Настоящий федерализм предполагает демократию, но вся проблема применительно к России заключается в отсутствии в ней до сих пор реального федерализма. Отношения между центром и регионами по-прежнему далеки от аутентичного федерализма. Даже несмотря на то, что федерализм заложен в Конституции Российской Федерации, практика всегда была другой. К. Росс обращает внимание на теоретические и методологические сложности, с которыми сталкивается исследователь при изучении социально-политических процессов в российских регионах.

Третий тематический блок связан с анализом проблем политической консолидации в России с особым акцентом на регионы. Здесь выделяются такие ученые, как И.И. Курилла, В.Э. Шляпентох, J. Hahn, D. Hutcheson, M. Mendras, D. Treisman и др. Данные исследователи рассматривают различные аспекты региональной политической консолидации.

Следует особенно выделить работы Д. Хатчесона (Hutcheson). Он изучает избирательную кампанию Государственной Думы в Ульяновской области. Д. Хатчесон подробно анализирует специфику регионального голосования, полагая, что местные избирательные кампании того времени существенно отличались от тех, которые проводятся на федеральном уровне. Данное исследование важно тем, что в нем содержится теоретическая схема обобщенного анализа социально-политических процессов в отдельно взятом регионе с точки зрения политической консолидации. В работе Д. Хатчесона «Политические партии в российских регионах» представлен более детальный анализ трех уровней институционализации политических партий в России: федерального, регионального и местного, - приведены примеры соответствующих регионов. В этом фундаментальном исследовании автор описывает сложную картину партийного строительства в России на уровне регионов. В диссертации отмечается, что изучение этих работ помогло сформулировать собственные показатели анализа социальной и системной интеграции отношений власти.

Четвертый тематический блок исследований связан с изучением в региональном преломлении укрепления вертикали власти. Здесь рассматриваются работы таких авторов, как Г.В. Голосов, A. Aldis, M. Crosston, G. Herd, M. Hyde, Y. Kuzes, J. Moses, L. Nelson, R. Orttung, C. Ross и др.

М. Хайд (Hyde), в частности, описывает в деталях создание федеральных округов и реформирование Совета Федерации, изучает усиление президентской власти и роль формальных институтов в Российской Федерации. Ученый указывает, что в ситуации отсутствия эффективных институциональных реформ центральная власть будет продолжать применять своего рода неформальные, краткосрочные механизмы, которые уже использовались в прошлом, например дополнительные договоры с индивидуальными региональными лидерами, либо оказание влияния на региональные выборы для продвижения соответствующих кандидатов.

Л. Нельсон (Nelson) и У. Кузес (Kuzes) осуществили дальнейший анализ процесса создания федеральных округов, используя пример четырех регионов: Воронежской, Смоленской, Свердловской областей и Татарстана. Исследователи обращают внимание на различные проблемы в этих регионах, являющиеся прямыми результатами инициатив центральной власти. Особо следует указать на анализ трений, возникающих между региональными лидерами и представителями президента в федеральных округах, что стало очевидным практически во всех субъектах Российской Федерации. Эти положения также являются предметом изучения в эмпирической части данного диссертационного исследования.

В заключении второй главы подробно анализируется пятый тематический блок исследований, в частности изучение социального капитала в российских регионах. Акцентируется внимание на работах таких авторов, как А.В. Леденева, T. Colton, C. Marsh, R. Putnam, R. Rose, J. Twigg. В диссертации отмечается методологическая значимость этого подхода, поскольку в нем используются универсальные социологические категории, позволяющие рассматривать различные регионы в компаративном ключе. Это именно то, что делает такой подход значимым для выстраивания собственной авторской концепции.

Особенно подробно проанализированы работы К. Марша (Marsh) и Дж. Твигг (Twigg), посвященные применению теории Р. Патнема к изучению процессов в российских регионах. Отмечается, что эти авторы использовали похожие методики количественного анализа (с применением анализа вторичных данных) по относительно сходным показателям. Однако в некоторых случаях они приходят к прямо противоположным результатам. Это можно объяснить как недостаточной обработанностью применяемой методики, так и недостатками количественного метода в изучении данной проблематики. Использование качественных методов на первом этапе исследования помогло бы лучше сформулировать показатели для дальнейшего количественного анализа, поскольку специфика России не позволяет напрямую экстраполировать отработанные на Западе количественные методики. Работы К. Марша и Дж. Твигг обладают большим эвристическим потенциалом, который необходимо использовать при выстраивании концептуальных стратегий изучения российских регионов с социологической точки зрения.

В третьей главе «Конструирование методологии для эмпирического исследования интеграции отношений власти» подробно анализируются существующие методологические подходы к изучению социальной и системной интеграции отношений власти, а также детально обосновывается авторская методика исследования этой проблемы.

Ф. Паркин (Parkin) был одним из первых, кто применил теорию Д. Локвуда к изучению интеграции власти, анализируя социально-политическую ситуацию в СССР в конце 1960-х - начале 1970-х годов. Под интеграцией власти понималась социальная интеграция, в то время как системная интеграция связывалась с экономическим базисом общества. В соответствии с этим подходом социальная интеграция отношений власти относится к структуре элиты и распределению власти между определенными социальными группами. Для Ф. Паркина социальная интеграция - это интеграция или дифференциация элит в обществе, и в этом смысле он односторонне понимал социальную интеграцию. Особое значение для него имеет положение так называемого ведущего (ascendant) класса в обществе как ключевого индикатора интеграции власти: когда власть концентрируется в руках ведущего класса, тогда в обществе существует высокий уровень социальной интеграции власти. В том случае если ведущий класс маргинализирован и не обладает реальной властью в обществе, можно говорить о низком уровне интеграции власти в данном обществе. По мнению Ф. Паркина, ведущий класс не обязательно является тем классом, который владеет политической властью. В качестве примера низкого уровня интеграции отношений власти он приводит ситуацию, сложившуюся в СССР и Чехословакии, поскольку ведущий класс, то есть интеллигенция, не обладал там реальной политической властью.

В соответствии с теорией Ф. Паркина социальная интеграция относится к проблеме стратификации общества. Этот тезис оспаривается в диссертации, так как интеграцию власти можно рассматривать с точки зрения как социальной, так и системной характеристик. Контекст системной интеграции отношений власти концентрируется на институциональном или организационном аспекте функционирования власти как социального института. В рамках подхода социальной интеграции анализируется непосредственная деятельность власти относительно способности этой власти решать основные социально-политические проблемы в обществе. В данном случае важным индикатором социальной интеграции является доверие. Следует отметить, что необходимо анализировать мнения, суждения, оценки самих людей как представителей разных социальных групп по отношению к власти. Для понимания социальной интеграции отношений власти необходимо определить, согласно ли общество в целом с тем, что власти различного уровня осуществляют в решении насущных социальных и политических задач, разделяют ли представители общества и власти одни и те же взгляды относительно ключевых политических и социальных вопросов. Необходимо проанализировать, продвигают и защищают ли власти коллективные ценности и интересы либо нет. Этот аспект социальной интеграции отношений власти достаточно тесно переплетается с понятием легитимизированных отношений власти в том смысле, что легитимизированная власть проводит коллективные общественные интересы и нуждается в одобрении своих действий со стороны общества как основания для готовности подчиняться этой власти. Чтобы изучать системную интеграцию отношений власти, необходимо определить, существует ли консенсус между представителями власти и общества по отношению к институциональному аспекту власти, определить взгляды по отношению к власти в целом и функционирование государственного аппарата в частности. Поскольку обе сферы, системная и социальная интеграции отношений власти, тесно переплетаются, представляется необходимым аналитически дифференцировать соответствующие показатели, которые относятся к социальной и системной интеграции.

Для прикладного социологического исследования разграничение системного и социального аспектов интеграции власти осуществлено посредством спецификации соответствующего объекта. Когда респонденты опрашиваются относительно их видения власти или когда анализируется влияние ценностей, относящихся к функционированию власти, выявляется системный уровень интеграции власти. По результатам опроса респондентов об их отношении к общим политическим или социальным проблемам, находящимся в центре внимания, можно судить о социальном аспекте интеграции власти. Когда респонденты опрашиваются относительно характеристик власти как системы, выявляется системный аспект интеграции отношений власти. Когда речь идет о выявлении консенсуса по общим социально-политическим вопросам, напрямую не касающимся власти как системы, можно сделать выводы о социальной интеграции. В диссертации подчеркивается, что даже когда респонденты опрашиваются относительно власти как системы, выводы можно распространить и на уровень непосредственных ежедневных взаимодействий лицом к лицу (agency), поскольку респонденты выражают их собственные ценностные ориентации, которые руководят их поведением в так называемом мире спонтанных социальных реакций, или жизненном мире.

Индикаторами системной и социальной интеграции служат организационные и моральные ценности (рис. 1). Организационные ценности, такие как исполнительность (готовность выполнить распоряжение) и профессионализм, связаны с организационной эффективностью и относятся к системной интеграции. Моральные ценности, такие как ответственность, порядочность, честность, структурируют непосредственное межличностное взаимодействие в повседневной жизни и представляются достаточно хорошим индикатором социальной интеграции. Операционально обосновывается выделение этих пяти ценностей для проведения эмпирического исследования. Организационные ценности связаны с организационной эффективностью и относятся к системной интеграции. Моральные ценности, в свою очередь, структурируют непосредственное межличностное взаимодействие в повседневной жизни и представляются достаточно хорошим индикатором социальной интеграции.

Рис. 1. Общие показатели социальной и системной интеграции отношений власти

Методологическая логика, выстраиваемая в данном исследовании, следующая: необходимо изучить, какие ценности преобладают или являются более значимыми во взаимоотношениях между властями и обычной публикой с одной стороны, а также какие ценности преобладают внутри отношений власти как института с другой стороны. Речь идет о том, чтобы проанализировать, существует ли консенсус по основным ценностям, как организационным, так и моральным, среди представителей власти и обычной публики, какие ценности структурируют у нее восприятие власти и в какой степени это восприятие отличается от того, которое имеется у представителей власти и интеллигенции. Поскольку, согласно подходу П. Сорокина, только ценности могут характеризовать уровень социокультурной интеграции, то в диссертации анализировался ценностный консенсус между различными социальными группами. Это позволило сделать вывод о социальной и системной интеграции в отношениях власти. Для эмпирического исследования были выбраны три социальные группы: обычная публика (представители населения региона), представители власти различного уровня и представители интеллигенции. Все исследование проводилось на территории Волгоградской области.

Ценности рассматриваются как общие или универсальные категории, которым люди следуют в поведении в обществе, в данном случае по отношению к власти. В этом смысле эти ценности могут быть применены к любому уровню государственной власти в любом регионе Российской Федерации.

Предлагается анализировать также специфические (контекстуальные) измерения интеграции власти (рис. 2), чтобы дополнить картину посредством определенных показателей и индикаторов, которые могут продемонстрировать конкретные примеры социальной и системной интеграции власти в контексте отдельно взятого региона России.

Рис. 2. Контекстуальные показатели социальной и системной интеграции отношений власти

Обобщающая таблица (табл. 1) операционализации различных измерений интеграции власти выглядит следующим образом:

Таблица 1. Обобщающая таблица операционализации различных измерений интеграции власти

В диссертации предлагаются две исследовательские модели.

Исследовательская Модель 1 (ценностная ориентация социальных групп; контрольные переменные: пол, возраст, место жительства) изображена на рис. 3:

Исследовательская Модель 2 (отношение между социальными группами и измерениями интеграции власти) представлена на рис. 4:

Рис. 4. Исследовательская Модель 2

В данной главе также обосновывается выборка для количественного исследования (анкетирование), детально описана техника использованного качественного метода (глубинного интервью с высокопоставленными сотрудниками властных структур разного уровня на территории Волгоградской области).

Четвертая глава «Количественный подход к анализу показателей социальной и системной интеграции» посвящена детальному анализу полученных количественных данных в соответствии с Моделями 1 и 2.

Модель 1 обращает внимание на те аспекты социальной и системной интеграции отношений власти, которые имеют отношение к конкретным организационным и моральным ценностям.

Данные статистического анализа результатов эмпирического исследования показывают, что к самым важным ценностям относятся: профессионализм (57% всего), порядочность (44% всего), честность (41% всего) и ответственность (39,5% всего). Наименее важной ценностью является подчинение (18,35% всего).

Представляется важным тот факт, что только профессионализм достиг отметки более 50% от всего распределения ответов респондентов (табл. 2). Только организационные ценности были обозначены как наиболее важные (в случае с профессионализмом) и как наименее важные (подчинение 64,7%).

Таблица 2. Кросстабуляция между профессионализмом и социальными группами

Первое возможное объяснение может быть связано с тем, что существует большая проблема с профессионализмом среди представителей государственных и муниципальных структур власти. Что касается подчинения, то очевидно, что оно не столь важно, как профессионализм или моральные ценности. Такой результат можно объяснить тем, что в российской истории и практике всегда было слишком много подчинения, которое не делало систему более функциональной, если брать подчинение само по себе. Отсутствие профессионального управления в публичном секторе на фоне низкого рейтинга подчинения способно усиливать авторитарные тенденции, поскольку авторитаризм может являться единственным средством решения проблемы неэффективности всех уровней государственного и муниципального аппаратов. В соответствии с данными эмпирического исследования только организационные ценности (подчинение и профессионализм) имеют ассоциацию с другими социальными группами, в то время как ценности, относящиеся к моральному измерению (честность, порядочность и ответственность), не имеют такой ассоциации. Можно предположить, что моральные ценности могут быть идентифицированы как некие универсальные паттерны, которые структурируют отношения власти вне зависимости от принадлежности к социальной группе, включая такие переменные, как пол, возраст и место проживания. В целях аккуратности научного анализа следует отметить, что в случае с ценностью «порядочность» существует ассоциация по контролирующей переменной «возраст» (18-30 лет), но данный случай не покрывает все индикаторы этой переменной. Основываясь на анализе данных, можно сделать осторожный вывод, что моральные ценности представляются более интегрированными, чем организационные, поскольку они не зависят от специфических демографических характеристик, таких как пол, возраст, место проживания. Важно отметить, что моральные ценности более интегрированы, поскольку общее распределение предпочтения между ними является более гомогенным. Например, опция «очень важно + важно» незначительно варьируется между тремя ценностями (44%, 41,6% и 39,5%), в то время как существует значительное несоответствие между исполнительностью и профессионализмом.

Данные социологического анализа по Модели 2 также в целом подтверждают гипотезу о недостаточном развитии системной интеграции отношений власти. В частности, это проявилось в достаточно большой дистанции власти (индекс Хофстеда). Одним из важных результатов применения этой методики явилось то, что опрошенные респонденты высказались негативно по отношению к авторитарному типу принятия решений, поскольку они предпочитают в целом консультативный принцип (47,7%) или принцип убеждения (27,4%). Это означает, что люди ценят диалог в отношениях с властями и хотят, чтобы власти были более транспарентными, более убедительными, более демократичными и менее авторитарными. Российское общество, по крайней мере на микроуровне, испытывает нужду в уменьшении авторитаризма. За последние годы политические реформы, например отмена прямых выборов региональных губернаторов, сделали всю систему менее демократической и более авторитарной. Таким образом, существует дисбаланс между желаемой моделью руководства страной и реальной, характерной для настоящего момента. Подчеркивается, что в России существует культурная традиция воспринимать власть как персональное явление в большей степени, чем институциональное. Моральная оценка власти должна встречаться более часто, чем какая-либо другая, поскольку президента и региональных губернаторов общественное мнение воспринимает с точки зрения непосредственной межличностной интеракции или «помещает» их в измерение социальной интеграции. Можно предположить следующее: индикаторы доверия разным уровням власти могут иллюстрировать и подтверждать идею о том, что в ситуации институциональной дезинтеграции политическая власть интегрирована до тех пор, пока она «помещается» в контекст социальной интеграции и персонализация власти является одним из инструментов этого. Такое случается, когда политическая власть сомнительна в плане доверия на институциональном уровне. В этом случае недостаток доверия может быть результатом общей институциональной дезинтеграции или, по крайней мере, низкого уровня такой интеграции.

Применение подхода социальной и системной интеграции к современной российской социальной и политической ситуации представляется вполне оправданным и позволяет выдвинуть предположение о том, что относительно высокий уровень доверия президенту, премьер-министру и отдельным губернаторам, по сравнению с официальными институтами, может вовсе не означать тот факт, что эти чиновники выполняют свою работу хорошо. Люди могут доверять им всего лишь потому, что существуют серьезные проблемы на уровне системной интеграции (социальные институты) и уровне социальной интеграции (персональный уровень). Поскольку президент, премьер-министр и губернаторы, пожалуй, являются единственными частями институционального уровня, который можно рассматривать в контексте социальной интеграции, используя социальное измерение доверия, они получают больший уровень доверия, чем все другие институты. Это связано с персонализацией системы, в которой действует саморегуляторный механизм, заложенный в обществе. Этот механизм «переключения» с системной интеграции на социальную и наоборот предохраняет общество от тотальной дезинтеграции в тяжелые периоды истории (революции, гражданские войны, ситуации транзита и т. д.).

Особое внимание уделяется взаимоотношениям между властью и интеллигенцией, поскольку они находятся в русле общего теоретического подхода, описанного в первой главе. Делается вывод о том, что интеллигенция не чувствует себя включенной в отношения власти, по крайней мере, на уровне Волгоградской области, что также в соответствии с используемой теорией свидетельствует о недостаточном развитии системного уровня интеграции отношений власти.

Пятая глава «Качественный анализ категорий социальной и системной интеграции» содержит подробный анализ глубинных интервью, проведенных с высокопоставленными представителями политического класса Волгоградской области. Проведенные качественные интервью в целом коррелируют с выводами количественного анализа о недостаточном развитии уровня системной интеграции отношений власти.

Относительно проблемы «центр - регион» карта мнений в этой части текстового анализа представляется следующим образом:

А. Существует проблема социального взаимодействия между федеральным центром и регионами, которая носит продолжительный и системный характер. Волгоградская область либо страдает от этой проблемы, как и другие регионы, либо, по причине проблемы «красного пояса», испытывает негативное отношение со стороны центральных властей. Эта идея не связана с личностью губернатора области. Данную категорию можно отнести к блоку системной интеграции.

Б. Второй блок обобщенных точек зрения сводится к тому, что нет никакой отдельной проблемы «центр - регион», она надумана; даже если она существует, то это связано исключительно с личностями губернатора и заместителей, следовательно, данная проблема не носит системного характера и относится к уровню социальной интеграции.

Обе позиции получили определенные аргументы со стороны информантов, но отмечается, что вторая точка зрения со всей очевидностью имеет более убедительную аргументацию применительно к кейсу Волгоградской области. Это также подтверждается оценками относительно наличия единой команды в руководстве областью (на момент 2002 года).

Весьма важным было выявить мнения именно категории высокопоставленных руководителей разного уровня относительно создания федеральных округов. В качестве примера можно привести высказывание респондента B.: «Мое мнение опять будет субъективным. Я хочу сказать, что я, конечно, сугубо не сепаратист. Я, конечно, сторонник целостности, неделимости и нерушимости государства Российского. Это в менталитете казачества сидит и так далее. Поэтому любое деление на округа и так далее, да еще обозначение каких-то границ - это практически создание условий для проявлений вот такого оголтелого сепаратизма в стране. Давай, создавай Уральскую республику… Или там Дальний Восток и так далее. То есть мы сами создаем предпосылки. Это не мои предположения, это ведь мы им смогли нарисовать вульгарные границы, так называемым республикам: Казахстан .., -даже Украине границы отвели, и чем это кончилось…». Анализ высказываний высокопоставленных представителей политической власти в регионе можно охарактеризовать как непонимание. Большинство из информантов не понимает, зачем эти округа были созданы. Также преобладает среди респондентов скорее негативная оценка решения об их создании. Отмечается, что ряд респондентов объясняют этот шаг не как действие, направленное на укрепление системы власти, а как инструмент для контроля выборов президента 2008 года.

Относительно проблемы назначения из центра губернаторов регионов и глав местных администраций респонденты разделились на следующие три группы:

1. Крайне негативное отношение к идее назначения губернаторов и глав местных администраций.

2. Довольно позитивное отношение к данному вопросу.

3. Условное принятие такого решения в случае с губернаторами, но неприятие в случае с главами муниципальных/местных органов власти.

С точки зрения условного одобрения назначения исполнительной власти, эта позиция заслуживает особого внимания со стороны исследователя. Те респонденты, кто отметил эту позицию, в целом поддерживают общую идею выборов всех уровней власти как важного условия демократии. Тем не менее, они весьма осторожны в своих высказываниях относительно непосредственной практики выборов, предлагая некоторые ограничительные механизмы, такие как усеченные выборы (когда губернатор избирается, в то время как все другие исполнительные главы назначаются), приостановка выборов на фиксированный период времени или подтвердительный характер назначения, когда назначение должно подтверждаться соответствующим органом законодательной власти.

Делается вывод о рациональности такой озабоченности: здесь очевидно желание поставить заслон на пути вхождения во власть случайных фигур, неопытных людей. Также налицо другой индикатор недостатка системности в рекрутировании новых представителей политического класса. Это означает, что политический класс осознает факт существования серьезных проблем с системой подбора и расстановки кадров, говоря точнее, есть проблема отсутствия такой системы вообще. Политический класс предлагает некоторые меры для снижения притока случайных кандидатов.

Опасность, связанная с проникновением «неквалифицированных людей» в исполнительную власть, является основанием для серьезной озабоченности, и это подтверждается статистическим анализом, предпринятым в предыдущей главе, что обнаруживает очевидную особенность: только чиновники в проведенных эмпирических исследованиях поддерживают идею назначения руководителей местных/муниципальных администраций. Рассуждая в более широком контексте, можно предположить, что российский политический класс таким образом обнажает свою слабость и политическую беспомощность. Это показатель дезинтеграции политического класса в России в целом, это проблема не только отдельно взятого региона, но и страны.

Таким образом, если в главе 4 основной фокус анализа затрагивал показатели отношения власти в Волгоградской области, то в главе 5 раскрыты дополнительные аспекты отношений «центр - регион» в более глубоком контексте. Это стало возможным благодаря использованию метода неструктурированных интервью, проведенных с высокопоставленными представителями чиновничества Волгоградской области. Не являясь связанными узкими показателями количественного опроса, автор в качественном исследовании имел возможность обсудить вопросы, которые волнуют многих представителей российского общества. Глубинные интервью подтверждают некоторые аспекты предварительной гипотезы относительно недостатка системной интеграции в отношениях власти. Респонденты либо демонстрировали примеры недостатка системности в отношениях власти, либо пытались приписать системные основания некоторым мерам, которые использует центральная власть. В последнем случае их понимание достаточно существенно различалось. Это может означать то, что даже респонденты - представители высокопоставленного регионального политического класса - не до конца понимали, что происходит в стране и для чего проводятся реформы политической системы. Они не осознавали, что в реальности лежит за современными отношениями власти, которые выстраиваются центральными властями. В результате они пытались приписать определенного рода системность этим реформам, основываясь на собственном опыте. Делая это каждый по-разному, они, напротив, только еще больше обнажали весь недостаток системной интеграции в современной социально-политической жизни страны. Важно подчеркнуть, что участвующие в глубинном интервью региональные высокопоставленные представители власти на уровне Волгоградской области недостаточно ясно понимали цели центрального правительства в контексте административных реформ в начале 2000-х годов. Можно также предположить, что центральные и региональные власти не разделяют одни и те же взгляды на предмет будущего развития российского общества и государства. Используя терминологию П. Сорокина, следует отметить, что в современном российском обществе нет интеграции на каузальном или функциональном уровне. Хотя этот вывод и является результатом исследования кейса Волгоградской области, он может быть осторожно экстраполирован и на другие регионы Российской Федерации.

Использование количественных и качественных техник позволяет говорить о релевантности и комплементарности полученных результатов диссертационного исследования. Результаты количественного анализа соотносятся с качественными данными. Эмпирический анализ подтвердил предварительную гипотезу о том, что преобладает социальная интеграция отношений власти, в то время как уровень системной интеграции остается не совсем развитым в Волгоградской области. Это было доказано, в частности, ролью непосредственной межличностной интеракции и общей тенденцией к персонализации власти в России, что, в свою очередь, приводит к тому, что моральная оценка политической ситуации в целом и конкретных примеров функционирования государственного аппарата в частности становится более важной.

В итоге был сделан вывод: политическая власть интегрирована постольку, поскольку она рассматривается через аспект социальной интеграции. Тенденция к персонализации власти в России является иллюстрацией высказанной мысли. Эту персонализацию политической власти также можно понимать как результат крайне низкого рейтинга доверия со стороны респондентов к институциональному уровню интеграции. В этой ситуации существует низкий уровень доверия к политическим институтам и общество не дезинтегрируется, поскольку социальный уровень интеграции начинает играть доминирующую роль.

В ситуации, когда социальная интеграция, по-видимому, является основным «скелетом» всей политической и социальной системы, представляется необходимым понять, насколько долго такая интеграционная схема может скреплять каркас всего общества. Этот вопрос требует специального изучения, однако представляется возможным предложить одну гипотезу уже сейчас. Социальный уровень интеграции не должен быть эксплуатируемым чрезмерно, не должен наделяться функциями системной интеграции (а именно это происходит в настоящее время), поскольку «перегрев» социального уровня интеграции приведет к вполне возможной фрагментации государства. Подобная импликация призвана обратить внимание на то, что чрезвычайно важно сохранять баланс (эквилибриум) социальной и системной интеграции. Следуя за подходом П. Сорокина, можно сказать, что оба этих уровня интеграции могут существовать вместе, дополняя друг друга для поддержания функциональности в обществе. Системный и социальный уровень интеграции существует в любой организации и/или любом обществе. Они могут временно замещать друг друга в случае экстренной необходимости какое-то время, но ни в коем случае не замещать друг друга на продолжительное время.

Подход социальной и системной интеграции, базирующийся на анализе ценностей, как было предложено П. Сорокиным, по-прежнему актуален. В сложившейся политической и социальной ситуации российское общество испытывает проблему ценностной интеграции в значительно большей степени, чем это было до сих пор. Это становится более очевидным на уровне отношений власти. На современном этапе трансформации российского общества и политики дискуссия относительно вовлеченности конкретных людей в политический процесс становится чрезвычайно важной. Все социальные категории, использованные в данном эмпирическом исследовании, сейчас становятся фокусом дискуссии среди социальных аналитиков в различных форматах (чаще в тех форматах, которые предоставляет Интернет). Проблема моральной ответственности президента и власти в целом и их способность управлять страной в правильном для общества направлении, проблемы дистанции власти, самоуправления, отношений «центр - регион», отношений интеллектуалов и властей по-прежнему являются центральной точкой соответствующих публичных дискуссий. Российская политическая и общественная сферы до сих пор ясно не концептуализировали свое отношение к указанным проблемам. После избрания нового президента в 2008 году эти проблемы стали дискутироваться еще более интенсивно.

В настоящее время Россия опять находится перед очередным выбором: государство и общество должны выбрать те ценности, которые были бы функциональными, интегративными для всей нации, а не для меньшинства, которые в этом смысле являются деструктивными и дезинтегрирующими для всей страны в целом. Предлагаемый контекст анализа социологической информации с акцентом на ценности содержит эвристический потенциал для выстраивания объясняющей теории среднего уровня, которая позволяет анализировать сложнейшую социально-политическую ситуацию в российских регионах. Использование этой схемы могло бы обеспечить базис для компаративного анализа других стран, переживающих период транзита.

Список опубликованных по теме диссертации работ

1. Анипкин, М. А. Власть и общество. Социальная и системная интеграция: региональный аспект / М. А. Анипкин. - Волгоград : Волгоградское научное издательство, 2009. - 246 с. (14,6 п. л.).

2. Anipkin, M. Social and system integration in power relations: the case of the Volgograd Region of Russia / M. Anipkin. - Koln : Lambert Academic Publishing, 2010. - 228 p. (13 п. л.).

3. Анипкин, М. А. Социально-экономические факторы развития рынка жилья: региональный аспект / М. А. Анипкин, О. В. Байдалова. - Волгоград : Принт, 2004. - 128 с. (7,44/4,5 п. л.).

4. Анипкин, М. А. Социальная система и проблема интеграции в социологии / М. А. Анипкин // Власть. - М., 2009. - № 6. - С. 103-105 (0,4 п. л.).

5. Анипкин, М. А. Категория «социальный капитал» и ее использование в изучении российских регионов / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. - Волгоград, 2009. - № 1 (9). - С. 89-94 (0,5 п. л.).

6. Анипкин, М. А. Социология власти: своеобразие подходов структурного функционализма и интегративной теории П. А. Сорокина / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. - Волгоград, 2008. - № 1 (7). - С. 90-94 (0,4 п. л.).

7. Анипкин, М. А. Социальная и системная интеграция власти: конструирование показателей для социологического анализа / М. А. Анипкин // Власть. - М., 2008. - № 11. - С. 78-81 (0,4 п. л.).

8. Анипкин, М. А. Проблема ценностей в исследованиях западных социологов / М. А. Анипкин // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Социально-экономические науки и искусство. - Волгоград, 2008. - № 3 (27). - С. 56-61 (0,6 п. л.).

9. Анипкин, М. А. Понятия «доверие» и «социальный капитал» в исследовании социальных процессов / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета. Сер. Гуманитарные науки. - Волгоград, 2007. - Выпуск 9 (24). - С. 77-79 (0,3 п. л.).

10. Анипкин, М. А. Теория социальной и системной интеграции: истоки и развитие / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. - Волгоград, 2009. - № 2 (10). - С. 80-83 (0,4 п. л.).

11. Анипкин, М. А. Организационные и моральные ценности как показатели системной и социальной интеграции: региональный аспект / М. А. Анипкин // Научный вестник Волгоградской академии государственной службы. Сер. Политология и социология. - Волгоград, 2009. - Выпуск 2. - С. 33-39 (0,5 п. л.).

12. Анипкин, М. А. Теория социальной и системной интеграции в объяснении современных социально-политических процессов в России / М. А. Анипкин // Гуманитарное образование и медицина : сборник научных трудов. - Волгоград, 2006. - Том 63. Выпуск 1. - С. 194-200 (0,4 п. л.).

13. Анипкин, М. А. Исследование потребительского спроса на рынке жилья Волгоградской области / М. А. Анипкин, О. В. Байдалова // Вопросы политики. - Волгоград, 2005. - Выпуск 7. - С. 142-159 (0,5/0,25 п. л.).

14. Анипкин, М. А. Российский регион в социальном измерении / М. А. Анипкин // Российский регион как объект комплексных научных исследований. Выпуск первый: Методология. Социально-экономическое развитие. Культура. Волгоград : Изд-во ВАГС, 2001. - С. 88-97 (0,3 п. л.).

15. Анипкин, М. А. Власть в современной западной политической теории: проблемы и дискуссии / М. А. Анипкин // Власть в России: теория, традиции, перспективы. - Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2000. - С. 33-36 (0,2 п. л.).

16. Анипкин, М. А. Концепция П. А. Сорокина и американская теоретическая социология / М. А. Анипкин // Americana. - Волгоград, 1998. - Выпуск 2 (0,2 п. л.).

17. Анипкин, М. А. Политическая этика переходного периода / М. А. Анипкин // Всеобщая декларация прав человека и правозащитная функция прокуратуры. Международная научно-практическая конференция. Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петерб. юрид. ин-та, 1998. - С. 205-206 (0,2 п. л.).

Размещено на Allbest.ru