Социокультурная динамика

перемены меня увлекают

17 Можно быть творцом даже в самых простых вещах

7 6 5 4 3 2 1

в жизни очень мало возможностей проявить свои творческие способности

18 Я ни при каких обстоятельствах не склонен жалеть самого себя

1 2 3 4 5 6 7

бывают моменты, когда хочется пожалеть самого себя

19 Кажется,

все лучшее еще впереди

7 6 5 4 3 2 1

счастье осталось за спиной, дальше - пустота

20 Мне кажется,

что у человека мало шансов прожить свою жизнь так, как ему хочется

1 2 3 4 5 6 7

что человек может прожить свою жизнь так, как ему хочется

21 Я часто проявляю свое расположение к человеку, независимо от того, взаимно ли оно

7 6 5 4 3 2 1

я редко проявляю свое расположение к человеку, не будучи уверенным, что оно взаимно

22 Мне часто кажется,

что пока я не живу, а как будто готовлюсь к тому, чтобы по-настоящему начать жить в будущем

1 2 3 4 5 6 7

что я не готовлюсь к будущей настоящей жизни, а живу по-настоящему уже сейчас

23 Я считаю,

что глупо учиться на своих ошибках, когда можно воспользоваться советами знающих людей

1 2 3 4 5 6 7

только опираясь на собственный опыт можно понять что-то в жизни

24 Люди редко раздражают меня

7 6 5 4 3 2 1

люди часто раздражают меня

25 С моей точки зрения, я -

еще не сформировался окончательно как личность

1 2 3 4 5 6 7

уже вполне самостоятельный человек

26 Чаще всего я

одобряю свои планы и поступки

7 6 5 4 3 2 1

недоволен своим поведением

27 Пожалуй, я могу сказать,

что не чувствую себя счастливым

1 2 3 4 5 6 7

что живу с ощущением счастья

28 В сложных ситуациях надо

искать новые, наилучшие решения

7 6 5 4 3 2 1

действовать уже испытанными способами, т. к. это гарантирует успех

29 Я понимаю людей, которые обижаются на критику

1 2 3 4 5 6 7

я ценю критику в свой адрес, если она обоснована и справедлива

30 Обычно я

если берусь за дело, стараюсь его завершить

7 6 5 4 3 2 1

большинство дел не довожу до конца, «сгораю» на половине

31 Свои интересы, потребности и ценности я сформировал сам

7 6 5 4 3 2 1

я вырос таким, каким меня воспитали

32 Я вправе ожидать от других, чтобы они оценили то, что я делаю для них

1 2 3 4 5 6 7

я могу делать что-либо для других, не требуя, чтобы они это оценили

33 В целом меня устраивает то, какой я есть

7 6 5 4 3 2 1

я часто бываю недоволен собой

34 Если я откладываю дела, которые должен сделать

я чувствую угрызения совести

1 2 3 4 5 6 7

я не чувствую угрызений совести

35 При определении того, что хорошо, а что плохо,

я опираюсь только на свои представления

7 6 5 4 3 2 1

решающим для меня является мнение других людей

36 Мне бывает трудно отличить любовь от простого сексуального влечения

1 2 3 4 5 6 7

я легко отличаю любовь от простого сексуального влечения

37 Прошлое, настоящее и будущее представляются мне как единое целое

7 6 5 4 3 2 1

мое настоящее почти не связано с моим прошлым и будущим

38 При выборе жизненного пути человек должен руководствоваться преимущественно

необходимостью, требованиями обстоятельств (потребностями семьи, заботой об экономическом благополучии)

1 2 3 4 5 6 7

своими желаниями и стремлениями

39 Думаю, мои знания будут востребованы и оценены по достоинству

7 6 5 4 3 2 1

тот опыт, который у меня есть, вряд ли пригодится в будущем

40 Я никогда не сплетничаю

1 2 3 4 5 6 7

иногда мне нравится сплетничать

41 Взрослая жизнь, хотя она связана с большей ответственностью, меня привлекает

7 6 5 4 3 2 1

очень скучаю по детству и боюсь будущего

42 Я стараюсь никогда не быть «белой вороной»

1 2 3 4 5 6 7

я не боюсь оказаться «белой вороной»

43 Я думаю, что могу планировать свою жизнь в серьезных вещах

7 6 5 4 3 2 1

в жизни очень многое зависит от судьбы, поэтому строить планы бесполезно

44 Думаю, что в основном, людям доверять не стоит

1 2 3 4 5 6 7

людям можно доверять

45 Есть ситуации, в которых человек имеет право быть нечестным

7 6 5 4 3 2 1

человек должен оставаться честным во всем и всегда

46 В отношениях с другими людьми

я чувствую себя неуверенно

1 2 3 4 5 6 7

я чувствую себя уверенно

47 Мне интересны те перемены, которые может принести будущее

7 6 5 4 3 2 1

не думаю, что будущее может принести какие-то существенные перемены, я жду его как что-то неимоверно застывшее

48 Самокопание часто имеет плохие последствия

1 2 3 4 5 6 7

интерес к самому себе - важное качество человека

49 Творчество должно прежде всего служить прогрессу человечества

1 2 3 4 5 6 7

приносить человеку удовольствие

50 Как правило, в своих неудачах виноват я сам

7 6 5 4 3 2 1

часто не в моих силах изменить неблагоприятные обстоятельства

Теперь подсчитайте сумму баллов по каждой из приведенной ниже шкал. Знакомясь с описанием личностных качеств, характерных для культур разных типов, сопоставьте их со своими показателями по тесту. Сделайте выводы. Включенные в опросник пункты содержательно группируются в семь шкал:

1. Временная перспектива. Высокий балл по этой шкале свидетельствует о способности субъекта видеть свою жизнь целостной, ощущать неразрывную связь прошлого, настоящего и будущего, преемственность этапов жизни, позитивное отношение к каждому моменту своей жизни (принятие опыта, накопленного в прошлом; ощущение полноты жизни в настоящем; оптимистичный, уверенный взгляд в будущее) Низкий балл означает ориентацию человека только на один из отрезков временной шкалы (прошлое, настоящее или будущее) и дискретное восприятие своего жизненного пути (Вопросы №№ 2, 6, 8, 16, 19, 22, 37, 41, 47).

2. Локус контроля. Шкала измеряет степень независимости ценностей и поведения субъекта от внешних воздействий и его готовность брать на себя ответственность за события, происходящие в его жизни. Человек, имеющий высокий балл по этой шкале, независим в своих поступках и формировании системы ценностных ориентаций. Низкий балл свидетельствует о конформности, несамостоятельности субъекта и о его предрасположенности переносить ответственность за происходящее с ним на внешние факторы (обстоятельства, судьба, окружающие люди) (№№ 1, 7, 20, 23, 31, 35, 38, 42, 43, 50).

3. Работоспособность - шкала диагностирует характер отношения субъекта к выполняемой деятельности. Высокий балл означает понимание человеком важности выполняемой им деятельности, ответственность и настойчивость в работе, стремление доводить до конца начатое дело. Низкий балл по этой шкале является свидетельством пренебрежительного и легкомысленного отношения к своей работе или отсутствия способности к планомерной и целенаправленной деятельности (№№ 13, 30, 39).

4. Креативность - характеризует выраженность творческой направленности личности. Человек, набравший значительное количество баллов по этой шкале, рассматривает творчество как ценность, стремиться к поиску новых путей в решении задач. Низкий балл означает ориентацию человека на строго регламентированную деятельность и использование общепринятых, устоявшихся приемов и средств (№№ 3, 10,17, 28,49).

5. Самоотношение. Данная шкала отражает различные аспекты отношения субъекта к себе: самоуважение (оценка собственного «Я» индивида по отношению к социально-нормативным критериям), аутосимпатия (эмоциональная расположенность к себе) и самопринятие (способность принимать себя таким, какой ты есть, пусть даже с некоторыми недостатками). Соответственно высокий балл по данной шкале говорит о положительном отношении индивида к себе, низкий - о недостаточной удовлетворенности собой (№№ 4, 5, 11, 14, 25, 26, 27, 29, 33, 34, 48).

6. Межличностная дистанция. Высокий балл характеризует человека как компетентного в общении, готового к установлению теплых и открытых отношений с другими людьми. Низкий балл свидетельствует о стремлении индивида избегать тесных и продолжительных контактов с людьми и (или) о желании заместить эмоционально-насыщенные контакты более формализованными (№№ 9, 12, 21, 24, 32, 36, 44, 46).

7. Шкала лжи диагностирует откровенность и правдивость респондента при ответах на вопросы (№№ 15, 18, 40, 45).

Локус контроля

Локус контроля - понятие, субъективно характеризующее место расположения причин, объясняющих поведение человека им самим или наблюдаемые им поступки других людей. Внутренний локус контроля представляет собой локализацию причин поведения в самом человеке, а внешний локус контроля - помещение их в окружающий мир Немов Р.С. Психология. Учеб. для студентов высш. пед. учеб. заведений. В 2кн. Кн.2. Психология образования. М.: Просвещение: Владос, 1994. .

Концепция модернизации, предложенная А.Инкелесом и Д.Смитом Inkeles A., Smith D.H. Becoming modern. Cambridge, MA: Harvard University Press. 1974., утверждает в качестве одного из психологических аспектов модернизационных изменений интернализацию локуса контроля. Иными словами, в модернизированном мире все большую по сравнению с традиционными обществами жизненную необходимость и ценность приобретают умение самостоятельно планировать свою жизнь, нести ответственность за постоянно совершаемые выборы в каких-то принципиальных вопросах. Здесь нет той жесткой регламентации образа жизни и поведения, которая характерна для традиционной культуры.

Исследователи традиционной культуры обских угров указывают на то, что человек часто возлагает ответственность за успешность промысла, здоровье и долголетие на духов-покровителей. И этот момент может, казалось бы, рассматриваться как подтверждение экстернальности локуса контроля представителей традиционной культуры. Однако созданная человеком концепция сверхъестественного - это способ осмысления мироздания. И для нас особенно важно отметить взаимосвязанность и взаимозависимость в этой концепции человека и мира духов. Как отмечает А.П.Зенько Зенько А.П. Представления о человеке в традиционном представлении обских угров // Этнография народов Западной Сибири. Сибирский этнографический сборник. Вып.10. / Отв.ред. Д.А.Функ, А.П.Зенько. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2000. С.169-177., связь на уровне дух-душа закономерна, поскольку человек, хотя и противопоставляемый внешнему миру как сфере сверхъестественного, сам обладает сверхъестественной сущностью. В подтверждение этому тезису можно привести два факта. Во-первых, человек сам имел определенную власть, по крайней мере, над личными духами-покровителями. Он мог наказать или вообще «отправить на заслуженный отдых» духа, который «плохо справлялся со своими обязанностями», т.е. при условии почтительного отношения к нему не обеспечивал человеку желаемого благополучия. Во-вторых, существом одного порядка с духами воспринимался маленький ребенок до появления у него зубов.

Компетентность в межличностных отношениях

Одно из принципиальных отличий традиционной культуры от модернизированной заключается в преимущественной ориентации на связи и отношения в разных социальных группах. Для традиционной культуры наиболее значимы внутрисемейные отношения, в модернизированном обществе их место занимают внесемейные социальные связи.

Важно подчеркнуть, что в традиционной культуре хантов и манси социальный статус человека определялся, прежде всего, его опытом, а не некими формальными характеристиками. Этот фактор, помимо прочих, как указывают В.М.Кулемзин и Н.В.Лукина (1992), также вносит свой вклад в развитие дезадаптации детей в системе интернатского обучения. Дома взрослые относились к ребенку «как к равному, а в школе между ним и взрослым проводится резкая грань». «Дети леса и тундры острее, чем поселковые и городские, воспринимают социальное неравенство, ибо им почти не приходилось слышать в семье о зависимости от «начальства»» Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Знакомьтесь: ханты. Новосибирск: Наука, 1992, с.17..

Взаимоотношения родственников регулировались веками складывавшимися этическими установками. Главные из них - уважение старших и забота о младших.

Ориентация во времени

На первый взгляд создается впечатление, что, если модернизированная культура ориентирована преимущественно на будущее, на постоянные изменения, вносимые научно-техническим прогрессом, то традиционная культура хантов и манси основные ориентиры своего существования обнаруживает в прошлом.

Однако в некоторых отношениях традиционная культура оказывается более прогностичной, более внимательной к отдаленным последствиям человеческой деятельности, чем модернизированная. Это справедливо, например, для анализа отношения к природе, принятого в модернизированной и традиционной культуре. Если модернизированная культура стремится подчинить природу воле человека, то представители традиционной культуры стремятся жить в гармонии с ней, соответственно, сохраняя ее для потомков.

Описанное противоречие ориентаций во времени, характерных для традиционной культуры обских угров разрешается анализом особенностей восприятия времени как такового. Представления о времени различны в разных типах культур. Время может рассматриваться как вектор от прошлого через настоящее к будущему, что характерно для модернизированных западных культур. Но время может рассматриваться и как непрерывность повторяющихся циклов в природе и жизни человека Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: Ключ-С, 1999., и подобную концепцию времени мы встречаем и в традиционной культуре обских угров. При восприятии цикличности времени каждый момент рассматривается одновременно и как следствие и как предпосылка и прошлого и будущего. Отсюда - почтение к опыту предков и внимание к последствиям своей жизнедеятельности.

Работоспособность

Очевидно, что трудолюбие и эффективность в работе рассматриваются как ценность в культуре любого типа. Поэтому этот раздел нужно построить несколько отличным от других разделов образом. Рассмотрим кризис работоспособности и эффективности как важный компонент личностного и социального кризиса, порожденного принципиальными культурными перестройками в период модернизации.

С.М.Бурьковым выявлены различные эффекты крупномасштабных изменений социокультурной среды, проявляющиеся в изменении трудовой активности и продуктивности целых групп коренного населения Российского Севера Бурьков С.М. Проблемы социальной адаптации личности на примере коренных народов Севера. Автореф.дисс…к.ф.н. Свердловск, 1990, с.17.:

- снижение трудовой активности личности и ее переориентация на сферу досуга, в рамках которой частично воспроизводятся прежние формы жизнедеятельности;

- преимущественное усвоение внешних, стереотипизированных форм жизнедеятельности, лишенных адекватной внутренней мотивации;

- формирование значительных социальных групп, фактически исключенных из взаимодействующих систем традиционной и модернизированной культуры и характеризующихся развитием асоциальных форм поведения и ориентацией на восстановление прежнего порядка вещей.

Таким образом, диффузия работоспособности характерна не для какой-то культурной общности, а для периода кризиса личности (на что указывает Э.Эриксон) или социокультурной системы.

Итак, предпринятый краткий анализ изменений культурной модели «идеальной личности» в ходе модернизационного перехода, позволил выявить принципиальные отличия требований, предъявляемых к личности в модернизированном обществе. Они заключаются в развитии личной ответственности и самостоятельности, ориентации, скорее, на предстоящие изменения, чем на сохранение традиций и воспроизведение опыта предков, включенности в широкий круг внесемейных социальных отношений и ориентации, преимущественно, на техногенную (неприродную) среду обитания.

Иными словами, традиционная и модернизированная культуры воплощают в себе разные начала и задачи. Изменчивость и мобильность модернизированной культуры дает своим представителям ряд преимуществ в достижении индивидуальных целей и адаптивности к меняющимся условиям. Традиционная культура, предоставляя индивиду более четкие и однозначные ценности, смыслы и образцы поведения, привносит в индивидуальную жизнь упорядоченность и стабильность, и, соответственно, более эффективно выполняет ценностно-ориентационную и защитную функции.

Нахождение «точек соприкосновения» различных типов культур, находящихся в постоянном взаимодействии, позволит наметить пути к осуществлению «интегрального направления развития», оптимального для коренных народов, позволяющего как сохранить самобытность этих этнических общностей, так и занять достойное место в современном мире.

П. Бергер Понимание современности//Социологические исследования, 1990, № 7, СС. 127-132

К критике современности

Как это часто бывает, проблема начинается с языка. Термин «современность» приобрел не только нормативное, но также искаженное значение благодаря мифу о прогрессе, который существует в западной мысли еще со времен Просвещения. Нормативность означает то, что современность понимается как нечто лучшее, чем то, что ей предшествовало. Противоположностью современности является термин «отсталый», который и вносит определенные искажения, затрудняя видение современности такой, какова она на самом деле.

В свое время М. Леви определила модернизацию как «соотношение неодушевленных и одушевленных источников власти». Это не вполне удовлетворительное, но весьма полезное определение. Оно раскрывает суть феномена - трансформацию мира, вызванную технологическими инновациями последних пяти столетий: сначала в Европе, а потом - с возрастающей скоростью - во всем мире. Крупномасштабная трансформация приобрела экономическое, социальное и политическое измерения. Она привела к революции в человеческом сознании, лишила корней человеческие верования и ценности, изменила эмоциональную структуру жизни.

Трансформация такой силы не могла пройти бесследно, она обернулась материальными жертвами, вызванными эксплуатацией и угнетением (которые сопровождают любую серьезную модернизацию), а также жертвами культурными и психологическими. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с самого начала модернизация находилась в диалектической взаимосвязи с теми силами, которые противостояли ей. В современном мире динамика модернизации и контрмодернизации является вполне зримой. Агрессивные идеологии самонадеянно утверждают, что крупномасштабные изменения - это родовые муки лучшей жизни. Идеологии модернизации свойственны самым разным политическим системам, существуют и при капитализме, и при социализме. Кроме них есть еще идеологии контрмодернизации в индустриально развитых странах и там, где модернизация появилась сравнительно недавно.

Предлагая критический очерк современности, я сосредоточу свое внимание на пяти дилеммах, пронизывающих человеческую жизнь. (…)

Первая дилемма формируется как результат абстракции - одной из основных характеристик современности. Об этом говорили Г. Зиммель и А. Зийдерфельд. (…)

Корни абстракции современности - в основополагающих институтах, на которых покоится общество: в капиталистическом рынке и бюрократизованном государстве (а также в формах негосударственной бюрократии), в технологизированной экономике (а кроме того и в господстве технологии над неэкономическими секторами общества), в огромном городе с его гетерогенной агломерацией людей, наконец, в средствах массовой коммуникации.

На уровне конкретной социальной жизни абстракция означает ослабление (если не разрушение) малых компактных общностей, в которых люди всегда искали солидарность и жизненный смысл. На уровне сознания абстракция продуцирует такие формы мышления и образцы эмоциональности, которые глубоко враждебны (если хотите, «репрессивны») по отношению к различным сферам человеческой жизни. Так называемый квантифицирующий и атомизирующий когнитивный стиль, по мнению предпринимателей и инженеров, прежде сформировался в домашней обстановке, а затем распространился на другие сферы жизни («от теории политической этики до спальни») и вызвал крайнее недовольство. В высоко модернизированных странах Запада процесс абстракции зашел так далеко, что теперь уже надо приложить огромные усилия, если мы хотим освободиться от абстракции даже в простом акте восприятия. В странах же третьего мира столкновение между абстракцией модернизации и более старыми, но более конкретными формами человеческой мысли и жизни, можно наблюдать ежедневно и чаще всего - в драматических ситуациях (…)

С точки зрения философии, критика сталкивается с внешне простым вопросом: в какой степени когнитивный стиль абстракции адекватен для понимания мира и человеческой жизни? (…) Мне кажется, что сегодня его можно рассматривать в более широком контексте - как следствие столкновения с незападной традицией мышления. Вопрос можно сформулировать иначе: если современный человек живет в неизбежно абстрактном мире (технология, бюрократия), то где в нем отыщется место конкретному многообразию человеческой жизни? Вопрос затрагивает весь спектр отношений от форм конструирования политического порядка до способов, каким мужчины и женщины вместе спят.

Вторая дилемма - это будущность - глубокое изменение темпоральной структуры человеческого восприятия, в рамках которой будущее становится главной ориентацией не только воображения, но и деятельности. Из всех упрощений, возможных при описании процесса модернизации, наименее ошибочным будет утверждение, что модернизация - это трансформация восприятия времени. (…) Модернизация означает сильное переключение внимания с прошлого и настоящего на будущее. Более того, темпоральность, в пределах которой это будущее воспринимается - совершенно особого рода. Она поддается измерению, и, по крайней мере в принципе, подвержена человеческому контролю. Короче говоря, это время, которое нужно подчинить себе.

Темпоральная трансформация разворачивается на трех уровнях. В повседневной жизни это настольные, стенные и ручные часы, которые становятся всеобщей доминантой, неслучайно, что во многих странах третьего мира ручные часы - главный и очень значимый символ. (…) На уровне биографии индивидуальная жизнь воспринимается и сознательно планируется самим человеком либо кем-то за него как должностная карьера, например, в терминах проекта, описывающего вертикальную социальную мобильность. На уровне общества правительства и крупномасштабные организации составляют проекты в терминах «плана», скажем, пятилетнего, семилетнего плана и более долгосрочных программ, а также концепций типа «стадий экономического роста» или «перехода к коммунизму». На всех трех уровнях новая темпоральность находится в сильном конфликте со способом восприятия людьми времени, характерного для эпохи, предшествовавшей современности.

В досовременном Китае часы были невинной игрушкой. В Европе же они стали тем что Бодлер называл «богом ужасным, зловещим и странным». Те же самые институциональные силы, создавшие западную абстракцию, дали рождение ужасному божеству на Западе. Часы и календарь начинают управлять человеческой жизнью по мере того как происходит ее технологизация и бюрократизация. В рамках технобюрократической сферы мало шансов избежать подобного управления. (…)

На протяжении десятилетий психологи толковали, что темп современной жизни пагубен для умственного и психического здоровья людей. Будущность означает бесконечную борьбу и обеспокоенность, растущую неспособность к отдыху. (…) Именно этот аспект модернизации воспринимается в незападных культурах как проявление дегуманизации жизни. В западном обществе это вызвало настоящий бунт. Молодежную контркультуру можно понять главным образом как восстание против тирании «современной будущности», не говоря уже о моде на «трансцендентальную медитацию» и подобные ей мистические устремления к освобождающему, безвременному «сейчас» (...)

Третья дилемма -- индивидуация. Модернизация влечет за собой все возрастающее отделение индивида от коллективов и социальных общностей. Отмечается исторически беспрецедентное противостояние индивида и общества. Индивидуация - это оборотная сторона абстракции, парадоксальным образом связанная с ней.

Внешние социоструктурные причины те же самые, а именно: ослабление групповых ценностей, которые служили индивиду защитой в досовременных обществах. Парадокс в том и состоит, что по мере того, как эти общности заменялись абстрактными мегаструктурами, индивид стал воспринимать себя в качестве сложной и уникальной личности, испытывающей огромную потребность в личном участии, которое вряд ли возможно в абстрактных институтах.

(…) Современность, делая институты более абстрактными, а людей в них - более индивидуализированными, значительно увеличивает угрозу того, что социологи называют аномией. (…)

У тех, кто считает современную индивидуацию отклонением, нет настоящих проблем. Они только решают для себя, какая система коллективизма их больше привлекает. Напротив, те кто ставит права и свободу индивида на первое место, хотя и понимает, что за это приходится платить весьма высокую цену в виде аномии и случающейся иногда анархии, сталкиваются с более серьезными проблемами.

Одна из них - создание таких социальных условий, при которых цели комьюнити (пусть лишь отчасти) удовлетворялись бы без вреда для развития личности. Такого рода поиски в самых разных формах предпринимались не только в западных странах (вопреки утверждениям социальных ученых, ориентированных на этноцентризм). То же самое можно сказать о восточноевропейских странах, где идут активные поиски в рамках концепции «социализма с человеческим лицом». В странах третьего мира до сих пор актуальна проблема присутствия таких сил, которые хотят взять многое из модернизации, включая и современную индивидуацию.

Четвертая дилемма - это освобождение. Существенный элемент модернизации заключается в том, что многие сферы человеческой жизни, ранее считавшиеся предопределенными судьбой, теперь воспринимаются как зависящие от выбора - индивида или коллектива, или того и другого вместе. (…) Модернизация означает умножение выборов. (…) Такова динамика современности, ее глубокое стремление к инновации и революции. Отныне традиция не является обязательной, статус-кво может быть изменен, а будущее - открытый горизонт. Хотя подобную динамику можно проследить вплоть до раннего этапа развития западной цивилизации, существуют ее более непосредственные институциональные причины. Сегодня люди убеждены не столько в праве выбирать новые пути жизни, сколько в том, что традиция ослаблена до такой степени, что они должны выбирать между различными альтернативами, независимо от того, хотят они этого или нет. Экзистенциалистское изречение о свободе как проклятии сейчас особенно своевременно. (…)

Социологическая теория А. Гелена, по-моему, пошла дальше других в прояснении перехода от судьбы к выбору. Гелен объясняет, почему такое изменение вызывает напряжение и разочарование людей. Ведь одной из наиболее архаических функций общества является избавление индивидов от бремени выбора. По мере модернизации функция «облегчения бремени» заметно ослабевает: судьбе бросается вызов, социальный порядок перестает быть само собой разумеющимся, а индивидуальная и коллективная жизнь становятся все более и более неопределенными. Конечно, в этом освобождении есть нечто опьяняющее. Но вместе с ним приходит ужас перед хаосом.

Философский вопрос касается границ (если таковые существуют) человеческого освобождения. (…) Практическая проблема состоит в том, как укрепить (или сконструировать заново) социальные институты, обеспечивающие хотя бы минимум стабильности в эпоху динамической неопределенности. (…) Социальный порядок становится все более ненадежной вещью в том мире, из которого уходит судьба.

Освобождение от всех цепей, ограничивающих человеческий выбор (индивидуальный или коллективный),- одно из сильных побуждений и стимулов современности. Цена освобождения - это именно «муки выбора», так хорошо описанные экзистенциалистами. Они составляют суть того парадокса, который Э. Фромм назвал «бегством от свободы» - бегством, которое действительно оценивает себя как освобождение. Это может быть не очень логично, но зато с большим психологическим смыслом. Совершенно очевидно, что есть два противоположных понимания освобождения в сегодняшнем мире: освобождение индивида от судьбы любого рода (социальной, политической и даже биологической) и освобождение его от аномии, которое характерно для состояния без судьбы. Проще говоря, существует идеал освобождения как выбор и идеал освобождения от выбора. В них переплетаются современные ценности и идеологии, и такой факт важен для правильного понимания социальных и психологических предпосылок возникновения этих идеалов. В противном случае все перемешается.

Наконец - дилемма секуляризации. Модернизация несет серьезную угрозу вероятности религиозной веры и опыта. Иначе говоря, современность, по крайней мере, до сих пор, была враждебной по отношению к трансцендентному измерению человеческого бытия. (…)

(…) Эта дилемма тесно связана с тем, что М. Вебер называл потребностью в «теодицеях», иначе говоря, в удовлетворительных способах объяснения и преодоления трудностей, страданий и зла в человеческой жизни. Существуют, конечно, светские теодицеи, но они гораздо слабее религиозных, по части придания смысла и примирения людей с болью, печалью и сомнением.

Последняя дилемма гораздо в большей мере, чем предыдущие, поднимает философские вопросы, хотя она, несомненно, имеет практические аспекты. Например, вопрос о правах религии в современном обществе. Я думаю, что вовсе не случайно движение контрмодернизации характеризуется сильным утверждением трансцендентности. Эмпирическую реальность тайны, благоговения и сверхъестественной надежды трудно вырвать из человеческого сознания. Так, даже в западных странах, где велики правовые гарантии религиозной свободы, существует традиция Просвещения, связанная с делегитимацией этой реальности. Подобная традиция сильнее всего выражена, конечно же, в культурной элите общества. По вполне социологическим (т. е. нетеологическим и нефилософским) причинам я сомневаюсь, что таково истинное положение дел. Само собой разумеется, что к этому имеют отношение политические проблемы (в США большая их часть связана с интерпретацией конституционного отделения церкви от государства).(…)

Я верю, что критика современности является одной из наиболее важных интеллектуальных задач будущего независимо от того, будет такой анализ исчерпывающим или только частичным. Анализ должен охватывать широкую кросс-культурную панораму действительности. Задача эта по самой своей природе междисциплинарная. Уверен, что и социология внесет свой уникальный вклад. В конечном итоге это вопрос о том, как мы и наши дети будем жить по-человечески терпимо в мире, созданном модернизацией.

Информационное/постмодернизированное общество

Американский социолог Рональд Инглхарт, как, впрочем, и целый ряд исследователей, считает, что в последние десятилетия зрелые индустриальные общества вышли в своем развитии на поворотную точку и стали двигаться в новом направлении, которое можно назвать «постмодернизацией» или формированием информационного общества. И хотя в полностью сложившемся виде постиндустриальных социокультурных систем еще не существует, а прогнозы относительно будущих социокультурных изменений весьма противоречивы, «… тем не менее, этот термин имеет важное значение, - пишет Р.Инглхарт, - поскольку в нем заложен определенный концептуальный смысл, согласно которому процесс, называющийся модернизацией, уже не является самым последним событием в современной истории человечества и социальные преобразования развиваются сегодня совершенно в ином направлении» Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Политические исследования. 1997. № 4. С. 6-32..

Термин «информационное общество» - рассматриваемый как практически полный аналог понятий «постиндустриальное» и «постмодернизированное» общество - весьма активно используется в научной литературе, публицистике и обыденной речи. Попытаемся отвлечься от житейских представлений относительно будущего мира и сосредоточиться на анализе научных рассуждений о грядущих социокультурных изменениях. Подумаем и о том, можно ли считать информационное общество уже сложившимся (хотя бы в отдельных странах и регионах мира) или это пока отдаленные перспективы развития человечества.

Прежде всего, заметим, что часть футурологов (Д.Белл, Ж.Бодрийяр, М.Кастельс) расценивает информационное общество как качественно новое социокультурное образование, не имеющее аналогов в прежней истории человечества, тогда как другие ученые (Э.Гидденс, Ю.Хабермас) подчеркивают преемственность развития общества и полагают, что увеличение информации в современном мире представляет собой лишь количественные изменения и ничего принципиально не меняет ни в сущности человека, ни в устройстве культуры и общества. Так, Э.Гидденс полемизировал с теми, кто считал, что современное общество - это постмодернистское или другое «пост», считая современную эпоху радикализированным или универсализированным модерном, характеризующимся такими чертами как во много раз возросшая скорость изменения социальных процессов, особенно - скорость изменения технологии; втягивание социально и информационно различных районов мира во взаимодействие друг с другом, что в конечном счете выразилось в процессе глобализации; изменение внутренней природы современных институтов. Гипотетически, за этим радикализированным модерном может последовать постмодерн, однако его наступление можно констатировать лишь с радикальным изменением социокультурных систем, которые, с точки зрения Э.Гидденса, в современном мире не произошли.

Критерии определения и параметры описания информационного общества

Разные авторы предлагают различные критерии, в соответствии с которыми предлагается оценивать то или иное общество как «индустриальное» или «информационное». Впрочем, все соглашаются с утверждением, что информации в мире стало больше и роль, которую информация играет в общественной жизни, возросла. Прежде чем перейти к чтению следующего материала, попробуйте самостоятельно выделить критерии, которые были бы необходимы и достаточны для оценки значения информации в современном мире. Оформите ваши размышления в виде таблицы:

Критерий	Жизненное выражение критерия	Достаточность/недостаточность данного критерия для определения общества как «информационного»

Теперь сопоставьте результаты ваших рассуждений с теми критериями информационного общества, которые предлагались в ходе становления теорий постиндустриального общества Критерии описываются с опорой на работу: Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004. .

1. Технологический критерий Ведущий футуролог Э.Тоффлер особенно настойчиво и последовательно опиравшийся именно на технологический критерий, представлял мир как постепенно формирующийся в результате трех волн технологических инноваций. Первой была сельскохозяйственная революция, второй - промышленная, третья - информационная революция, надвигающаяся на нас как высокий прилив, который невозможно остановить.. Этот критерий опирается на ощутимое в жизни каждого из нас множество технологических инноваций (кабельное и спутниковое телевидение, компьютерные сети и т.п.). Этот критерий кажется вполне логичным. Как писал в этой связи Джон Нэсбит: «Компьютерные технологии стали для информационного века тем же, чем была механизация для промышленной революции» Naisbitt J. (1984), Megatrends: Ten New Directions Transforming our Lives. Futura. P.28.. Однако при том, что кажется очевидным, что высокие технологии занимают в нашей жизни значительное место и при всей кажущейся логичности выделения такого критерия, его «вычисление» оказывается весьма затруднительным. Грубо говоря, каким конкретно должно быть количество компьютеров, приходящихся на страну/организацию/семью/индивида, чтобы данное общество могло считаться информационным? Очевидно, дело не только в количестве высокотехнологичных устройств. Технологии неотделимы от области социального - они отражают ценности социума. Таким образом, мы можем существенно уточнить суть технологического критерия: до тех пор, пока новые технологии нацелены на удовлетворение «старых» потребностей и реализацию «старых» ценностей, ни о каком «новом обществе» речь идти не может.

2. Экономический критерий. При ориентации на этот критерий предполагается учет роста экономической ценности информационной деятельности: если в экономической деятельности информационная активность превалирует над деятельностью в области сельского хозяйства и промышленности, то можно говорить об информационном обществе. Однако и этот критерий не бесспорен и также, как и предыдущий требует дифференциации между количественным выражением «объема» информации и ее качественными характеристиками. При абсолютизации количественного критерия, как отмечает Ф.Уэбстер, «мы можем оказаться в обществе, где информационная деятельность имеет большой удельный вес в валовом национальном продукте, однако с точки зрения развития экономической, общественной и политической жизни серьезной роли не играет. Нация пассивных потребителей зрелищ, только и мечтающих о картинках в стиле Диснея?» Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004, с. 21..

3. Структура занятости населения: о наступлении информационного общества, в соответствии с этим критерием, говорит снижение занятости в сфере производства и увеличение в сфере услуг и информации (поскольку «сырьем» для нефизического труда является именно информация). Так, в Западной Европе, Японии и Северной Америке более 70% населения заняты в «беловоротничковой» сфере. Однако и здесь встает необходимость введения не только количественных, но и качественных показателей. Так, Х.Перкин доказывает, что история Великобритании на протяжении последних полутора веков есть история продвижения к главенству в обществе профессионалов, которые правят страной благодаря «человеческому капиталу, созданному образованием и подкрепленному … исключением неквалифицированных работников» Perkin H. (1989) The Rise of Professional Society: Britain since 1880. Routledge, 1990. P.2.. Нарастание влияния такого рода - экспертных - профессиональных сообществ основано на общности ценностей составляющих их индивидов. Заметим, что, по мнению Перкина, это принципиально новый (качественное отличие!) комплекс ценностей, имеющий в своем основании сервис, сертификацию, эффективность. Экспертные сообщества вытесняют прежде доминировавшие группы - рабочий класс, предпринимательство, аристократию, ценностные ориентации которых группировались вокруг категорий солидарности, собственности и рынка и т.п.

4. Пространственный критерий. Главный акцент, в соответствии с этим критерием делается на информационные сети, которые, связывая различные места, изменяют представления о пространстве и времени. Однако само по себе наличие сетей (среди средств организации которых, кстати, давно существующие телефон и телеграф) вряд ли может считаться достаточным основанием для того, чтобы общество могло считаться информационным.

5. Критерий информационной насыщенности культурной среды. Данный критерий предполагает возрастание роли символических объектов по сравнению с объектами материальными. Этот критерий кажется наиболее оправданным по своей сути, но наименее поддающимся измерению. Парадокс современного общества заключается в том, что многократно возросшая интенсивность использования знаков сопровождается их «опустошением», утратой смыслов: «информации становится все больше, а смысла все меньше» Baudrillard J. (1983) In the Shadow of the Silent Majorities, or, The End of the Social and Other Essays. N.Y.: Semiotext. . Уэбстер развивает эту идею: «…мы вошли в век «зрелищ», когда человек отдает себе отчет в искусственности всех знаков, которые он может получить (это - всего лишь последняя удачная фотография премьера, это - сфабрикованная новость, это - Джек, играющий грубого парня), и когда человек признает неаутентичность знаков, из которых он создает самого себя («Я только что надела свое лицо»; «Там я играл роль обеспокоенного отца»)» Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004, с. 29..

Социокультурные трансформации в эпоху постмодерна

Наступление новой эпохи - постмодерна - предполагает принципиальные изменения глубинных механизмов развития и воспроизводства культуры и функционирования социальных структур.

Рациональное научное познание, на котором основывалась эпоха модерна, «расколдовывание» мира (М.Вебер) привело к последствиям, которые могли бы показаться парадоксальными, если бы не были столь логичными. «Невероятное усложнение технологических, экономических и социальных систем постепенно приводит к тому, что они становятся непостижимыми и неконтролируемыми со стороны самих их создателей и обретают собственные, непостижимые и неконтролируемые человеком способы деятельности. Именно этим объясняется множество техногенных катастроф, провалы политической демократии, приводящие к власти демократическим путем авторитарных лидеров, именно этим, наконец, объясняются экономические кризисы, которые люди учатся предсказывать на основе теории «круговых процессов», «больших волн» и т.д., предпринимая парадоксальные попытки подвергнуть объективному анализу то, что они сами придумали и создали. А это означает ни больше ни меньше как обретение техническими, экономическими и прочими системами своей собственной органической или квазиорганической жизни - той самой, которую отрицали идеологи либерального прогресса» Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: ГУ-ВШЭ, 2004, С.390..

Возможно, наиболее очевидным источником постмодерна можно считать глобализацию - завершение начавшегося в модернизированном мире процесса создания единой глобальной системы экономики и социального управления. Глобализационные процессы можно рассматривать и как источник, и, в то же время, как неотъемлемую часть, а широкое распространение глобализационных тенденций - как итог формирования информационного общества. Поскольку глобализационным изменениям в экономике, политике и культуре в целом теоретики информационного общества уделяют столь большое значение Значительное место глобализационным процессам уделяется в подходе к социокультурной динамике представителей школы регулирования (А.Липиц, М.Альетта). В их работах глобализация рассматривается как основной фактор, приведший к постепенному угасанию эпохи фордизма (ее основными чертами были: массовое производство, массовое потребление, ведущая роль национальных государств) и переходу к новой эпохе - постфордизму, определяющей характеристикой которого стала гибкость (в производстве, потреблении, в организации социальных отношений и т.п.)., перечислим основные черты глобализации.

1. Глобализация рынка - означает, что основные корпоративные игроки теперь работают с учетом того, что их рынком становится весь мир, и рынки открыты всем экономическим субъектам при условии, что у них есть достаточно ресурсов и желания работать на них. В результате, т.к. на рынках теперь сражаются гиганты, которые обладают ресурсами, обеспечивающими глобальное присутствие, рынки стали ареной гораздо более жестокой конкуренции, чем раньше.

2. Глобализация производства. Этот процесс, связанный с глобализацией рынка, предполагает организацию работы корпораций по всему миру, что, естественно, выдвигает на первый план проблему информации. То есть одним из условий глобализации производства стала глобализация информационных услуг, таких как реклама, банковское дело, страхование и консалтинговые услуги, которые и составляют «новую глобальную инфраструктуру» Dicken, P. (1992), Global Shift: The Internalization of Economic Activity, с.5..

3. Глобализация финансов - значительно увеличились объемы и скорость международных финансовых трансакций и в то же время зависимость любой национальной экономики от денежных глобальных рынков.

4. Глобализация коммуникаций - создание символической среды, которая охватывает весь земной шар. Это имеет множество социальных и культурных последствий, скажем лишь о возникновении информационной сферы, которая производит единые для всех людей образы (например, американская кинопродукция, телевизионные шоу, новостные агентства, мода). Глобализация коммуникаций играет значительную роль в функционировании глобальной экономической системы, создавая общую символическую среду для самых различных по запросам и реакциям аудиторий, и выступая, таким образом, как пропаганда определенного стиля потребления.

В прямой зависимости от распространения таких социокультурных и экономических особенностей современного мира как быстрый темп инноваций, разукрупнение и децентрализация бизнес-структур, развитие информационных технологий и соответствующий переход к конкуренции на основе интеллектуального капитала, высокий уровень специализации компаний и др. находится все большее распространение и увеличение роли сетевых структур - образований, обладающих двумя отличительными признаками: размытостью границ и опорой на неформальные отношения доверия. Концепция сетевого общества была предложена Мануэлем Кастельсом Castells, M. (1996). The Information Age: Economy, Society and Culture. Oxford: Blackwell., который рассматривал сети основную черту наступающей «информационной эпохи», в которой именно доступ к сети становится ключевым фактором развития, ибо только это дает возможность коммуникаций и интерактивного общения с кем угодно и когда угодно. Сетевой подход оказался довольным удобным для построения моделей глобализации: мировая экономика рассматривается как многоуровневая система, верхний уровень которой составляет сеть так называемых «ворот в глобальных мир» - компактных территорий мегаполисов, соединяющих в себе функции транспортных узлов, финансовых центров, а также центров образования, науки и политического влияния Андерссон О., Андерссон Д. (ред.) Ворота в глобальную экономику. М., 2001.. Эти «ворота в глобальный мир» обеспечивают доступ к глобальной экономике обширным территориям, входящим в сферу их экономического и политического притяжения («хоре»). При том, что далеко у не каждой страны есть такие «ворота», «хора» может охватывать территорию не одного, а нескольких государств, часть которых может обладать региональными «воротами» («воротами» второго порядка). Наряду с этими «адекватно глобализованными» территориями существуют и территории «дальней периферии», не получающие от глобальной экономики никаких преимуществ, но несущие, наряду со всеми остальными, бремя ее поддержания. Наличие у государства собственных «ворот в глобальный мир» позволяет национальным политическим, экономическим, научно-образовательным и культурным элитам войти в узкий клуб лиц, участвующих в принятии ключевых решений на глобальном уровне в каждой из этих сфер Данная модель кажется вполне адекватной существующей реальности в силу нескольких соображений.

Во-первых, в связи с крайне неравномерным распределением по поверхности нашей планеты экономической активности. Во-вторых, территории с высоким уровнем экономической активности все более интенсивно взаимодействуют поверх национальных границ, особенно в сфере финансов и экономики знаний, чему немало способствует развитие компьютерных технологий и технологий связи, также весьма неравномерное в географическом плане. В-третьих, при сравнении территорий со сверхвысоким уровнем экономической активности сразу же бросается в глаза, что профиль этой активности во всех случаях определяют трансакционная экономика (предоставление различного рода высокоспециализированных финансовых и менеджериальных услуг), экономика знаний (деятельность в области образования, науки и исследовательских разработок), а также транспортная инфраструктура и инфраструктура связи, обеспечивающие быструю передачу больших потоков информации и высокую способность к медиации человеческих контактов (вокзалы, аэропорты, гостиницы, конференц-залы и т.д.). Кроме того, именно на этих территориях сосредоточено производство смыслов и образцов текстов (в семиотическом смысле), тиражирующихся в глобальном масштабе (центры кинопромышленности, информационные агентства, редакции глобальных телекомпаний, высокая мода, издательская индустрия, глобальная реклама и глобальный пиар, шоу-бизнес). . Модель «глобальных ворот» открывает важные инструментальные возможности для понимания того, каким образом национальные экономики интегрируются в глобальную экономическую систему. Она не только позволяет оценить актуальное положение дел в этой сфере, но и создает основу для обсуждения стратегии стран, чья интеграция в глобальную экономическую систему еще не завершена, в т.ч. и столь громадных по своей территории, ресурсам и населению, как Россия, Индия, Китай и Бразилия. В случае России, радикально обгоняющей Китай, Индию и Бразилию по уровню развития человеческого потенциала, в первую очередь - образования и науки, данная проблема приобретает особую остроту Сергеев В.М., Кузьмин А.С., Нечаев В.Д., Алексеенкова Е.С. Доверие и пространственное взаимодействие социальных сетей//http://www.politstudies.ru/fulltext/2007/2/2.htm.

Горизонтальные сетевые структуры, таким образом, начинают играть в современном мире ведущую роль. С одной стороны, резко падает значимость ориентации на высшую власть; сетевые структуры поддержки, информированности оказываются гораздо более значимыми. С другой стороны - со стороны собственно властных структур происходит принципиально сходный процесс - самоизоляция от народных масс.

Успехам на пути глобализации способствуют распространение средств массовой коммуникации и развитие транспорта. Эти же факторы приводят, в конечном счете, к изменению пространственных и временных характеристик, которые, кажется, окончательно утрачивают свой физический смысл и полностью переходят в разряд категорий виртуальных. Временная перспектива существенно сокращается, история окончательно утрачивает ретроспективную глубину. Аргументы о сжатии времени-пространства в современном мире, и сами представления об этом процессе были введены в обиход широкой публики Э.Гидденсом и Д.Харвеем. К ним обращался также Мануэль Кастельс Castells, M. (1996). The Rise of the Network Society. Vol. 1 of The Information Age: Economy, Society and Culture. Oxford: Blackwell, cc.437-464., вводя понятие вневременного времени, чтобы подчеркнуть, что сетевое общество пытается создать «вечную вселенную», в которой временные ограничения будут все больше и больше сниматься. Кастельс убедительно показывает, как манипулируют временем «электронно управляемые глобальные рынки капитала», и как это отражается на рабочем времени, на которое также оказывается воздействие («гибкий график») в целях максимально эффективного использования. Кроме того, сетевое общество ведет к «размыванию образов жизни», и характерной чертой этого процесса становится «слом ритмичности», причем в такой степени, что манипулированию подвергаются биологические фазы жизни человека (50-летние женщины рожают, развивается крионика, генная инженерия). Довольно убедителен Кастельс и в вопросе о «мгновенных войнах». Так он называет войны, которые после победы Запада в «холодной войне» державы вели короткими решительными бросками, используя самые передовые технологии, и которые СМИ в «стерильном» виде презентовали всему миру. Кастельс делает далеко идущие выводы из того обстоятельства, что наступил конец традиционных войн. Он говорит, что на протяжении почти всей истории война была необходимым «обрядом перехода» и, по его мнению, служила постоянным напоминанием о смертности человека, а также точкой отсчета для выживших. Теперь это уходит в прошлое, от чего еще больше укрепляется культ вневременного времени, где мы живем в вечном настоящем. Современное время - это время так называемых «проектов», которые реализуются на коротких дистанциях. Пространство практически перестает оказывать влияние на жизнь и деятельность людей, поскольку становится легко преодолимым благодаря развитию транспорта, а то и вовсе исчезает, когда благодаря средствам массовой информации человек становится «очевидцем» событий, происходящих в любой точке земного шара.

...