Коррупция в системе государственного управления: размышления социологов

Более четверти опрошенных демонстрируют рациональный подход к вопросу обучения («обучение - инвестиция в будущее» 61% студентов). Однако мотивация «доступ к ресурсам» и «статус, престиж» занимают примерно равные позиции в рейтинге, и их разделяют по - 28% студентов. Первое место занимает мотив «быть специалистом, приносить пользу обществу» - 32%. Этот мотив предполагает доминирование ценности общественно-полезного труда над трудом «для себя», что предполагает высокий вес гражданской позиции в ценностной структуре студентов ТюмГУ. Налицо «балансирующая модель», ибо общественно-одобряемая позиция «быть специалистом, приносить пользу обществу» существует фактически в рамках рациональной модели поведения. То есть, следует ожидать, что более 2/3 студентов предпочитают общественно-одобряемые декларируемые практики.

Каким образом студенты действуют при решении важных для них вопросов? В данном блоке мы выявляем реальные модели поведения студентов.

Табл.3.2. Модели выбора поведения (% от числа опрошенных)

Проанализировав перекрестные данные по двум предыдущим вопросам, получим группы по поведению, которое они демонстрируют:

Табл.3.3. Модели выбора и декларируемые ценности (% от итого)

Модальным признаком по ценности учебы является инвестиционный (62%), а модальным принципом выбора: рациональный.

Из них 23% студентов - рационалисты, рассматривающие учебу как инвестиции в будущее, готовые нести издержки. Отметим, что данная группа скорее всего не согласится нести издержки, которые посчитает излишними. Их модель сопротивления коррупционным практикам, скорее всего, будет иметь вид «почему так много?», «а за что я плачу университету?» и т.д.

Еще 9% студентов - рационалисты-конформисты. Скорее всего, следует ожидать, что данная группа будет слабо сопротивляться коррупционным практикам в среде, но сами они не будут проявлять активность, если среда сопротивляется коррупции.

Еще 30% студентов рационалисты, ориентированные в будущее (из них эмоциональные 14%, моральные 12% и достижительные 4%). Следует ожидать, что они будут действовать согласно своим убеждениям, и в коррупционой ситуации, скорее всего, будут в наибольшей степени сопротивляться давлению среды. Но, если они сами считают коррупцию естественной и необходимой, то данная группа будет вести себя наиболее агрессивно.

Группа студентов, относящихся к учебе как к самоценности (27%) доминирующими признаками выбора имеет уже мораль (8%) и эмоции (7%). Данная группа гораздо менее подвержена влиянию среды, они менее рациональны и, скорее всего, в коррупционной ситуации окажут активное сопротивление, основанное на собственных чувствах и убеждениях.

Группа «безразличных» (8%) практически равномерно распределилась по мотивам выбора, и можно сказать, что это скорее случайный выбор, находящийся в пределах ошибки выборки. То есть эти 8% студентов безразличны не только к учебе, но и к выбору модели поведения, и с их стороны следует ожидать наименьшего сопротивления коррупционным практикам. Более того, при наличии материальных ресурсов эта группа будет самой активной стороной.

3.2 Отношение к коррупционным практикам

Табл.3.4. Отношение к подношениям, подаркам, взяткам (% от числа опрошенных)

Итак, только 34% респондентов можно отнести к сопротивляющимся латентным коррупционным практикам (подарки, подношения), эти результаты четко согласуются с данными табл.3. При этом активно отрицают взятки (наиболее явный вид коррупционной практики в Вузе) около 25%, еще 32% неактивно сопротивляются, и 12% только их страха и опасения.

Следует выделить 13% студентов (и, возможно, часть воздержавшихся), которые относятся к «потерянной группе», коррупционные практики для них норма. Около 40% опрошенных относятся к группе рационального поведения конформистского типа, а значит - относятся к «группе риска», учеба для них - средство получения доступа к ресурсам, члены этой группы потенциально готовы вступить в коррупционную сделку.

Оставшиеся студенты относятся к «группе надежды», их поведение будет продиктовано действующими нормами, моральными принципами, действующими «здесь и сейчас». С ними можно проводить профилактическую работу, тогда они не перейдут в «группу риска». Отсутствие мер по противодействию коррупции может стать причиной, по которой эта группа примет внешние «нормы», которые могут быть свойственны «группе риска». Респонденты, поведение которых полностью определяется их собственными моральными принципами «группа морального, нравственного выбора» люди, которые никогда не давали взяток, и готовы бороться с любыми проявлениями коррупции.

Итого только около 15% относятся к «потерянной группе», каждый четвертый к «группе праведников», примерно треть студентов к «группе надежды», остальные в «группе риска», что подтверждается данными из других таблиц.

Если оценить результаты ответов на вопрос «Как Вы обычно сдаёте экзамены и зачёты?», мы имеем 13% тех, кто сдает сессию с трудом, и 3% тех, кто договаривается с преподавателями и сдает сессию «альтернативными» путями, получим группу примерно равную «потерянной группе».

Табл.3.5. Основание коррупционных практик (% от числа опрошенных)

Много это или мало? Рассмотрим ответы студентов на вопрос о том, приходилось ли им или их окружению давать взятки и где/

Во-первых, отметим разный рейтинг ответов «личного опыта» и «опосредованного опыта» коррупционных практик наших респондентов. Так, на первом месте на основе личного опыта стоит ответ «нет, не приходилось» - 63%. Это, безусловно, радует, но, если посчитать, как распределились остальные 37%, то окажется, что студенты, дающие взятки, как правило, дают их и в медучреждении, и в вузе, а многие и в органах правопорядка.

Так, 17% студентов (что немного больше, чем объем «потерянной группы») приходилось лично давать взятку в учебном заведении.

При этом на первом месте рейтинга «опосредованного опыта» оказались взятки в Вузе (42%). Таким образом, общество значительно поражено коррупцией в Вузах, и это становится почти правилом, а в ряде случаев (13%) и одобряемой нормой.

Табл.3.6. Опыт коррупционных практик (% от числа опрошенных)

Рассмотрим ответы студентов на вопрос о том, в какой форме им приходилось давать взятку.

Табл.3.7. Форма взятки (% от числа опрошенных)

Так, 42% указали, что им вообще не приходилось этого делать ни в какой форме («другое»), а 34% ошибочно посчитали взяткой цветы, конфеты и сувениры 8%. Итого только около 16% студентов приходилось когда-либо сталкиваться решением проблем, подпадающим под определение коррупции в ВУЗе.

Рассмотрим ответы студентов о том, приходилось ли им оказывать помощь преподавателям (то, что формально взяткой не является, но воспринимается студентами как услуга, в ответ на которую они рассчитывают на ответную услугу):

Табл.3.8. Услуги как коррупционные практики (% от числа опрошенных)

В основном студентов просят распечатать учебный материал (45% случаев), причем делают это 6% постоянно; 25% студентов дарили подарки. Остальные практики распространены достаточно редко: менее 20% всего, и только 2-3% делают это постоянно.

Рассмотрим ответы студентов о том, кто является инициатором услуг (% среди ответивших, что приходилось оказывать услуги):

Табл.3.9. Инициативность в коррупционных практиках (% от числа тех, кому приходилось оказывать помощь)

По мнению студентов в большинстве случаев (56%), студенты сами выступают в роли инициаторов услуг, при этом 21% уверены в повышении оценки, и еще 43% рассчитывают на это. Более четверти из них сомневается, что такие услуги повлияют на их оценку, а 11% вообще уверены, что не повлияет.

Далее рассмотрим осведомленность, что является коррупцией по мнению студентов. Надо отметить принципиальное отличие международной и российской практики в этой сфере. Если в российском законодательстве установлены конкретные нормативы, ограничивающие понятие «коррупция», то в международной практике практически все перечисленные выше услуги могут быть рассмотрены как явная или латентная коррупция.

Табл.3.10. Услуги и успеваемость (% от числа опрошенных)

Согласно действующим нормам законодательства взяткой является услуга, товар или сумма денег, по стоимости превышающая 5 МРОТ, т.е. 500 рублей. Так, 13% студентов считают мелкие подарки (до 500 рублей) коррупцией, а почти 7% относят к ней даже цветы и конфеты, что коррупцией не является. Только две трети опрошенных относят к явным формам коррупции наличные деньги и перечисление денег на личный счет. Почти 40% не различают вынужденные платные занятия во избежание отчисления и специальное принуждение со стороны преподавателя к платным «занятиям», чтобы получить оценку, когда прибыль идет преподавателю (уточнение при дополнительных персональных интервью со студентами ИГиП). Только 14% опрошенных считают приглашение в ресторан коррупцией, хотя это является формой взятки (исключая приглашение в университетскую столовую с итоговой стоимостью менее 500 рублей). В пункте «другое» преобладали ответы про крупные суммы денег (5, 10 и более тысяч рублей) и использование служебного положения, личных связей.

Рассмотрим данные по студентам, которым приходилось давать взятку в учебном заведении в разрезе институтов/факультетов:

Табл.3.11.1 Рейтинг коррупционности учебных подразделений (частота)

Получается, что в МИФУБ студенты сталкивались с коррупцией в 3-5 раз чаще чем студенты других институтов/факультетов! Однако, приведя эти данные в процентах от числа опрошенных на факультете, получим следующие результаты.

Таблица 3.11.2. Сталкивались с коррупционными практиками в учебном заведении в процентах от опрошенных в рамках факультета/института

Далее проверим гипотезу о том, что студенты, приехавшие из филиалов или других ВУЗов, более предрасположены к вступлению в коррупционные сделки.

Вывод: группа «потерянных» больше почти в 2 раза среди студентов, приехавших из филиалов, и немного больше среди переведшихся из других ВУЗов. Это может свидетельствовать о том, что в филиалах коррупционные практики гораздо более распространены, чем в базовом ВУЗе. Также ситуация с коррупцией в ТюмГУ обстоит немного лучше, чем в других ВУЗах, из которых переводятся студенты: студенты, обучавшиеся в ТюмГУ с самого начала гораздо чаще испытывают активное неприятие коррупции, они реже поддерживают такие практики, гораздо сильнее сопротивляются им.

Табл.3.12. Предрасположенность к коррупции (% от подвыборки по столбцу)

При анализе были выявлены следующие зависимости:

Чем выше уровень дохода в семье студента, тем выше его готовность вступить в коррупционные сделки. Также чем богаче район, из которого приехал студент, тем выше готовность. Доход и район связаны напрямую, поэтому логично говорить не о двух зависимостях, а об одной.

Чем крупнее населенный пункт, где студент жил до поступления, тем выше готовность к вступлению в коррупционные сделки. Возможно, это связано с тем, что в маленьких населенных пунктах все друг у друга на виду и коррупция менее распространена, а в городах уровень внешнего контроля гораздо ниже, что создает условия для возникновения коррупционных практик.

Никакой зависимости готовности студента вступить в коррупционные сделки от пола, возраста или курса выявлено не было.

Заключение

В настоящее время назрела необходимость создания обоснованных критериев изменения структуры органов исполнительной власти, поскольку их отсутствие в современный период создает возможность для корыстного лоббирования со стороны тех или иных олигархических групп, принятия соответствующих решений должностными лицами структурных подразделений органов исполнительной власти.

С целью минимизации коррупции в системе исполнительной власти необходимо снижение, насколько это окажется возможным, принятия подзаконных нормативных правовых актов. Для этого необходимо установить законодательные критерии для их принятия. Помимо этого, надо уменьшить количество принимаемых федеральных законов с бланкетными нормами, осуществить максимально полную и комплексную кодификацию подзаконных нормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы физических и юридических лиц.

Одним из факторов распространения коррупции в системе органов исполнительной власти и государственной службы Российской Федерации является сложность структуры органов исполнительной власти, наличие множества формализованных процедур, которые созданы самими государственными служащими, неэффективность, а порой и полное отсутствие внутриорганизационного и внешнего контроля за деятельностью государственных служащих. Как показывает практика, в современный период отсутствует комплексный контроль за служебной деятельностью государственных служащих, зачастую отсутствует более или менее четкое распределение компетенции, имеет место дублирование и совмещение служебных обязанностей государственных служащих. В связи с этим отграничить организационные проблемы, вызванные несовершенством действующего законодательства от действий, стимулирующих коррупционное поведение физических и юридических лиц, практически невозможно.

Исходя из результатов социологического опроса «Коррупция в ВУЗе» выделено:

А) «группа активного сопротивления» (?25%), состоящая из студентов, активно противодействующих коррупции, на них можно опереться при проведении мероприятий по противодействию коррупции;

Б) группа «инициаторов» (?15%), готовых вступить в коррупционные сделки и даже предлагающие их.

В) группа «конформистов» (?45%), поступающих как большинство, как принято в среде, которая при должном внимании со стороны руководства к антикоррупционным мероприятиям не вступит в коррупционные сделки, а также может перейти в «группу сопротивления».

Г) группа «колеблющихся» (?15%), которые имеют весьма размытые представления о коррупции и могут вступить в коррупционную сделку не осознавая ответственности и последствий.

Наиболее пристальное внимание нужно уделить студентам из филиалов и студентам МИФУБ и ЭГФ.

Среда в ТюмГУ оказывает сдерживающее влияние на коррупцию, так как потенциальных инициаторов коррупционных сделок на несколько процентов больше, чем реальных практик (?15% и ?9%).

Особой разницы во мнениях о коррупции среди студентов младших и старших курсов замечено не было, поэтому вместо ожидания пока у студентов сформируется практический навык взаимодействия с проявлениями коррупции, рекомендуется начинать антикоррупционные действия с самых первых курсов.

Рекомендуется озвучивать проводимую антикоррупционную политику сразу при посвящении студентов, а потом проводить активную разъяснительную политику.

Распространение книг и брошюр видится малоэффективным средством, т.к. для его влияния необходимо активное участие студентов (чтение) и интерес. Гораздо более эффективным средством будет проведение лекций семинаров (около 2 часов) на потоках в 1-2 семестрах, где студентам будет разъясняться сущность коррупции, необходимость борьбы с ней, рассказываться о методах борьбы с ней, о правах студентов и о том, куда они могут обратиться в случае, если они столкнутся с проявлениями коррупции. Для этого будет достаточно двух специалистов (психолога и юриста), а также можно приглашать специалистов из прокуратуры/ФСБ для чтения лекций на большие потоки, с приведением примеров и т.д. Таким образом, колеблющихся и конформистов можно будет перевести в группу «сопротивляющихся», а группу «инициации» удержать от вступления в коррупционные сделки.

Библиографический список

1. Алексеев, Г. В. К вопросу об уточнении понятия «коррупция» в российском законодательстве [Текст] / Георгий Алексеев, Григорий Морозов // Власть. - 2011. - № 5. - С. 134-136.

2. Андрианов, В. Д. Основные предпосылки и условия успешной борьбы с коррупцией [Текст] / В. Д. Андрианов // Следователь. - 2011. - № 8. - С. 2-3.

3. Астанин, В. В. Научно-экспертное сопровождение противодействия коррупции в системе мониторинга правоприменения [Текст] / В. В. Астанин // Российская юстиция. - 2011. - № 3. - С. 48-51.

4. Балдин, А. К. Антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов: повышение качества экспертной работы на основе разработки системы рекомендаций по применению методики проведения данной экспертизы [Текст] / Александр Константинович Балдин // Закон и право. - 2012. - № 3. - С. 107-111.

5. Балугян, А. С. К вопросу о научных подходах к определению понятия «коррупция» [Текст] / А. С. Балугян // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. - 2013. - № 4. - С. 59-61.

6. Басанов, В. В. Сущность российской коррупции и основные направления борьбы с ней на современном этапе [Текст] / Владимир Васильевич Басанов, Анастасия Николаевна Кравцова // Закон и право. - 2012. - № 12. - С. 7-11.

7. Безверхов, А. О некоторых вопросах квалификации коррупционных преступлений [Текст] / Артур Безверхов // Уголовное право. - 2013. - № 5. - С. 28-33.

8. Безденежных, В. М. Проблема противодействия коррупционным проявлениям в аграрном секторе в свете присоединения России к ВТО [Текст] / В. М. Безденежных, В. А. Дадалко // Международное публичное и частное право. - 2013. - № 1. - С. 27-29.

9. Бельский, К. С. Об уточнении понятия «коррупция» [Текст] / Константин Степанович Бельский // Государство и право. - 2012. - № 12. - С. 22-Братановский, С. Н. Понятие, состав и виды коррупционных правонарушений [Текст] / С. Н. Братановский, М. Ф. Зеленов // Гражданин и право. - 2011. - № 11. - С. 23-31.

10. Богатиков, А. А. О проблемах противодействия коррупции на федеральном, региональном и муниципальном уровнях [Текст] / А. А. Богатиков // Следователь. - 2011. - № 2. - С. 2-11.

11. Братановский, С. Н. Проблемы совершенствования административной ответственности за нарушения антикоррупционного законодательства [Текст] / С. Н. Братановский, М. Ф. Зеленов // Гражданин и право. - 2012. - № 3. - С. 23-28.

12. Васильев, С. В. Некоторые проблемы противодействия коррупции [Текст] / Сергей Владимирович Васильев, Лилия Петровна Буянова // Закон и право. - 2012. - № 6. - С. 91-92.

13. Власенко, Н. А. Теоретический анализ правовых средств и правовых моделей противодействия коррупции [Текст] / Н. А. Власенко, С. А. Грачева, Е. Е. Рафалюк // Журнал российского права. - 2012. - № 11. - С. 68-80.

14. Волков, А. Н. Проблемы и перспективы развития законодательного обеспечения противодействия коррупции [Текст] / А. Н. Волков, О. В. Дамаскин // Современное право. - 2011. - № 4. - С. 46-50.

15. Гальперина, Х. Коррупция и государственная власть [Текст] / Х. Гальперина // Следователь. - 2011. - № 10. - С. 18-20.

16. Гончаренко, Г. С. Коррупция как социально негативное системное явление [Текст] / Г. С. Гончаренко // Российский следователь. - 2012. - № 5. - С. 33-36.

17. Горбацевич, А. С. К вопросу о понятии коррупционной сделки [Текст] / Горбацевич Александр Сергеевич // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. - 2011. - № 4. - С. 52-55.

18. Дмитриев, Ю. А. Коррупция как инструмент государственного регулирования в политической системе российского общества [Текст] / Ю. А. Дмитриев // Современное право. - 2012. - № 1. - С. 12-16.

19. Долинко, В. И. Проблемы коррупции в России и за рубежом [Текст] / В. И. Долинко // Российский следователь. - 2012. - № 1. - С. 37-39.

20. Зорькин, В. Д. Коррупция как угроза стабильному развитию общества / В. Д. Зорькин // Журнал российского права. - 2012. - № 7. - С. 18-20.

21. Идрисова, С. З. Понятие и правовая сущность антикоррупционной политики [Текст] / С. З. Идрисова // Российский следователь. - 2012. - № 20. - С. 21-27.

22. Карманов, М. В. Статистика и коррупция в современной России [Текст] / М. В. Карманов // Вопросы статистики. - 2013. - № 2. - С. 83-86.

23. Козельская, Н. Л. Влияние коррупции на экономику: понятие и сущность коррупции [Текст] / Н. Л. Козельская // Право и экономика. - 2011. - № 4. - С. 68-70.

24. Комментарии к постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».

25. Корзун, И. Г. Коррупция и как ей противодействовать [Текст] / И. Г. Корзун // Государственная власть и местное самоуправление. - 2012. - № 2. - С. 16-17.

26. Кривошеев, С. А. Победим терроризм, только победив коррупцию [Текст] / С. А. Кривошеев // Следователь. - 2011. - № 2. - С. 46-48.

27. Крюкова, Н. И. Возникновение и история развития коррупции в России [Текст] / Н. И. Крюкова // Государственная власть и местное самоуправление. - 2013. - № 12. - С. 25-30.

28. Крюкова, Н. И. Сущность коррупции, ее причины и влияние на правопорядок [Текст] / Н. И. Крюкова // Государственная власть и местное самоуправление. - 2013. - № 2. - С. 29-35.

29. Левакин, И. В. Коррупция: социально-экономические и историко-правовые закономерности [Текст] / И. В. Левакин // Российская юстиция. - 2013. - № 10. - С. 34-36.

30. Левакин, И. В. Понятие и основные виды коррупции [Текст] / И. В. Левакин, Ж. А. Шишова // Гражданин и право. - 2012. - № 1. - С. 16-23.

31. Левин, М. И. Коррупция в России: классификация и динамика [Текст] / М. И. Левин, Г. А. Сатаров // Вопросы экономики. - 2012. - № 10. - С. 4-29.

32. Магомедов, Н. Н. Понятие коррупции в России [Текст] / Н. Н. Магомедов // Российский следователь. - 2013. - № 3. - С. 25-28.

33. Мамедов, М. Н. Коррупция в современной России как фактор нарушения принципа уважения прав человека [Текст] / М. Н. Мамедов // Современное право. - 2011. - № 5. - С. 40-42.

34. Маслов, О. Ю. Краткая история борьбы с коррупцией в Российской Федерации 1991-2010 [Текст] / О. Ю. Маслов, А. В. Прудник // Следователь. - 2011. - № 12. - С. 49-53.

35. Пименов, Н. А. Проблемы коррупции в России [Текст] / Н. А. Пименов // Российская юстиция. - 2011. - № 5. - С. 28-32.

36. Ромашина, Е. В. Классификация научных подходов к определению коррупции [Текст] / Е. В. Ромашина // Государственная власть и местное самоуправление. - 2011. - № 7. - С. 32-34.

37. Сердюк, Л. В. К вопросу о понятии коррупции и мерах ее предупреждения [Текст] / Л. В. Сердюк // Российская юстиция. - 2011. - № 2. - С. 41-43.

38. Хабриева, Т. Я. Коррупция и право: доктринальные подходы к постановке проблемы [Текст] / Т. Я. Хабриева // Журнал российского права. - 2012. - № 6. - С. 5-17.

39. Хананашвили, Н. Л. Противодействие коррупции и механизмы прозрачности власти [Текст] / Н. Л. Хананашвили // Следователь. - 2011. - № 2. - С. 49-61.

40. Цирин, А. М. Противодействие коррупции в Российской Федерации: проблемы правового регулирования [Текст] / А. М. Цирин // Журнал российского права. - 2012. - № 12. - С. 47-52.

41. Яни, П. С. Вопросы квалификации взяточничества [Текст] / П. С. Яни // Законность. - 2013. - № 3. - С. 16-21.

Размещено на Allbest.ru