Проблемное поле этнической репатриации: позиции исследователей

В работах А. Динера проводится мысль о том, что причина спада миграционного настроения у казахов Монголии это критическая оценка возможностей улучшения их положения в Казахстане [52].

Международные организации критически оценивают ход реализации программы по этнической репатриации. В докладе Международной организации по миграции «Положение оралманов в Казахстане. Обзор» за 2006 г. обоснована необходимость проведения анализа положения оралманов их сложным положением в обществе из-за «разного отношения» к ним со стороны местного населения, «которое проявило терпимое отношение к переселенцам в XIX и XX вв.» [53]. С точки зрения исторической науки все положения данного заявления нуждаются к проработке. Заявленная цель обзора - выяснение потребностей и проблем переселенцев и выработка рекомендаций для совершенствования иммиграционной политики государства.

Специалисты казахстанского бюро ООН определяют программу репатриации как основную часть диаспоральной политики, нацеленную на «привлечение этнических казахов на территорию современного Казахстана» (интерпретируется как историческая родина казахов) и как «фактор государственной стабильности, направленный на сохранение национальной самобытности» [54]. Кроме того, они рассматривают программу как «один из наиболее действенных способов устранения последствий серьезных социальных потрясений, а также укрепления внутренней стабильности и сохранения национальной самобытности», т.е. по международным стандартам, когда этническая группа составляет большинство в своем государстве, то она имеет возможности политически управлять процессами сохранения или возрождения национальной самобытности. Сохранение национальной самобытности является ядром программы этнической репатриации в трактовке экспертов ООН.

Обзор основан на анализе данных, полученных в результате социологического исследования, проведенного в пяти регионах Казахстана (Алматинская, Мангистауская, ЮжноКазахстанская, Павлодарская, Карагандинская области) с середины апреля до середины июня 2004 г. Методы получения информации -опросы, обсуждения в группах и 20 глубинных интервью. Всего было охвачено 600 оралманов и 300 местных жителей. Кроме того, был проведен анализ официальной статистики. Основную причину непонимания между оралманами и местным населением эксперты ООН видят в изменившихся культурных моделях поведения, основанных на сохраненных или утраченных национальных традициях, в том числе и языковых. Успешная интеграция оралманов в казахстанское общество зависит, по модели экспертов ООН, от языковой, психологической и культурной адаптации. Уровень интеграции определялся по составляющим: социальная (степень участия в общественной жизни, доступность для них социальных услуг), образовательная (уровень образования и доступность образовательных услуг), экономическая (занятость и вид экономической деятельности), жилищная (наличие жилья).

Эксперты ООН вводят понятие вторичная миграция для определения переездов внутри страны после миграции. В качестве основных причин внутристрановых перемещений указываются прежде всего социально-экономические, которые влекут за собой и социокультурные изменения в городской среде- на население города и самих оралманов, так и сдвиги в ментальной карте и образе жизни репатриантов. Исключение составляют по данным анализа ООН, Мангистауская и Южно-Казахстанская области, где этнические казахи составляют большинство населения.

Эксперты ООН на 2006 г. определили, что основная причина незанятости среди оралманов это их правовой статус, отсчет тому идет, начиная с этапа определения статуса оралмана, и продолжается когда они получают вид на жительство и гражданство. В качестве другой причины выделен языковой барьер - незнание русского языка. Из-за различий в графике, оралманы из Китая и Монголии не могут читать и писать на казахском языке. Кроме того, разница в образовательном уровне и сложности в нострификации дипломов о высшем и профессиональном образовании, полученные за пределами Казахстана осложняют трудоустройство репатриантов.

Казахстанские эксперты считают, что орал-маны являются частью внутренней миграции и как самостоятельный фактор и не способны оказать существенного влияния на облик городов Казахстана. Их проблемы следует решать вкупе со всем комплексом проблем внутренней миграции [55].

С методологической точки зрения (что логически выводит и социально-политическую значимость) интеграционные установки орал-манов необходимо выяснять на нескольких взаимосвязанных уровнях:

1. установки оралманов до миграции в стране исхода, зависят от: интерпретации истории происхождения диаспоры и видения этнической территории, курса лидеров диаспоры, авторитета главы семьи/клана, адаптационного потенциала всей семьи в совокупности - материальное положение, социальный статус, состав семьи по половозрастным критериям, уровень образования, профессиональные навыки, языковая компетентность, и культурный потенциал;

2. политики государств - в стране проживания диаспоры и казахстанских властей - от философии до её практического воплощения: правовые нормы, институциональные и административные структуры, стратегические цели - территориальное планирование, внутренняя миграция, экономические ресурсы, инструменты и исполнители на местах;

3. деятельность Всемирной ассоциации казахов (ВАК) и руководителей сообществ орал-манов - от формулирования и дискурса в изложении идеи и практическое воплощение. Именно ВАК призвана руководством Казахстана стать не только рупором репатриации на международной арене, но и мобилизовать казахскую интеллектуальную элиту в странах проживания казахов и сообщества оралманов разъяснять и объединять.

Качественное изменение общества Казахстана после 1991 связано не только в миграцией части русского населения, часть которых была встроена в политические и культурно-образовательные институты, обслуживавшие интересы советского государственного аппарата, но и «прорыв» на авансцену новой политики «новой» и «новой старой» казахской культурной элиты. Принятие и адаптация репатриантов, среди которых много представителей культурной и научной интеллигенции ставит много вызовов как перед обществом в целом, так и перед государственными структурами и администрацией. Процессы формирования новой элиты Казахстана во всех её ипостасях -политическая, научная, экономическая, социальная (новые казахи), научной пока находятся вне сферы изучения историков и социологов. В рамках нашего исследования по адаптации и интеграции оралманов необходимо прежде всего определиться, каким этноре-сурсом они обладают, по мнению культурной элиты репатриантов (разных по странам происхождения). культурная элита репатриантов может стать составной частью этнической элиты казахов. Этническая элита определяется как «системное единство политических и интеллектуальных элит, находящихся в прямом или косвенном взаимодействии , представляющих и отстаивающих интересы этноса в формах философии, политики, искусства и др., в целом решающие жизненно важные проблемы жизнедеятельности этноса» [56]. Этническую элиту объединяет умение воспроизводить, создавать, толковать этносимволы, т.е. фиксировать, хранить и выявлять недоступный большинству архетип и закодированное в нем рациональное содержание социального опыта, творцом и носителем которого в целом является общественное сознание всего народа.

Основная задача ВАК на международном уровне - продвижение имиджа Казахстана и поддержка этнических казахов за рубежом, внутри страны - сбор и пропаганда духовного наследия казахского народа. По словам Т.Мамашева, уже издано свыше 60 книг, также ВАК имеет свои ежемесячные издания- альманах «Т??ан тіл» и журнал «Алтын бесік» [57]. По замыслу руководства Казахстана, Всемирная ассоциация казахов призвана воссоединить разорванную этнокультурную ткань единого полотна коллективной памяти народа через диалог поколений и интерпретаций событий и явлений на языке литературы, через научный и публицистический дискурс и институциона-лизацию онтологии казахов в мировой истории на современном её этапе.

Государство и транснациональные миграции.

Внешнеполитическое измерение этнической репатриации имеет несколько направлений: 1) формирование внешней границы с сопредельными государствами в контексте геополитических фаз в Евразии - геополитическое размежевание между Цинской и Российской империями, советско-китайское противостояние переговорный процесс между КНР и Республикой Казахстан после 1991 г.; 2) административное размежевание советского периода, начиная с 1920-х гг. до 1990х гг., произведенное «сверху» без учета геоэкономических, историко-культурных и этнодемографических особенностей Средней Азии и Казахстана, что в настоящее время создает серьезные проблемы в межгосударственных отношениях и статусе казахов, проживающих в соседних государствах - бывших республиках «необъятного» СССР; 3) международно-правовые нормы которыми должен руководствоваться Казахстан при определении своей политики в отношении зарубежных казахов в многосторонней и двусторонней дипломатии; 4) политика в отношении многочисленных этнических групп в Казахстане, многие из которых апеллируют к внешним актерам для артикуляции своих проблем [58]. Казахстанские дипломаты рассказывают о процессах, связанных со сложными переговорами по урегулированию межгосударственных споров, которые привели к современному состоянию государственной границы страны. Если российско-цинские переговоры с середины XIX века подразумевали и определение статуса приграничного населения, то в ходе переговоров после 1991 г. вопрос стоял только о принадлежности территорий и расположенных на них ресурсов. Казахстан прошел после 1991 г. сложные (и порой с драматическими эпизодами) процессы юридического оформления своей границы со всеми сопредельными государствами, но вопросы соотношения между этнической и государственной территориями в историческом разрезе рассматриваются в работе только относительно переговорного процесса с Российской Федерацией. Советский период имел значение для формирования в общих чертах территории современного Казахстан, т.к. в 1936 г. после преобразования в союзную республику. «Казахстан практически восстановил ту территорию, которую имел до присоединения к Российской империи в XVIII-XIX веках» [58, с.167]. Следовательно, границы Казахской ССР со среднеазиатскими союзными республиками также соотносятся с территорией, на которой происходило этно-политическое формирование казахов.

Административное деление в рамках СССР, оформленное как условия для этнического развития и расцвета советских народов и народностей, по мнению Ф.Хирш был спонсированный государством эволюционизм, который ставил цель ускорить процессы, способствующие формированию у этнических групп признаков народа и затем всех сплавить в одну нацию - советский народ [59]. Перепись 1926 г. проводила различия между казахскими родами, и значимость родового фактора была серьезным препятствием для проведения социалистических реформ [59, р.126]. Язык, род занятий и постоянное место жительства были критериями для этнической идентификации казахов. Ф.Хирш выделяет в качестве исходного и основополагающего в советской политике национальностей экономическую целесообразность и императивы построения экономически сильного и политически стабильного социалистического государства, для чего требовалось выравнивание видения, что представляют собой населявшие бывшую российскую империю народы разные по уровню развития народы. Экономическая ориентация того или иного региона страны Советов была ключевой этнографической чертой, а этнографический состав критическим экономическим фактором. Исходя из этих посылок, было очерчены внешние контуры и внутренние параметры для формирования новых этнических групп или придания уже имеющимся социалистических черт [59, р.94]. Трансформация кочевого социума через седентеризацию и создание советского типа фермерских хозяйств и в дальнейшем индустриализацию должна была идти рука об руку с социальными переменами. В конечном итоге, должен был появиться новый казахский народ (говоря словами А.Микояна - создан и организован), о чем и было заявлено в переписи 1936 г. Новая идентичность казахов устанавливалась по признакам языка. Все остальные критерии - религия, привязка к территории, социальные связи, культура, род занятий -отрицались.

Проблемы насильственных миграций как части внутренней политики СССР и её внешнеполитический аспект рассматриваются Б.Жангуттиным [60] . Он отмечает, что те, кто вернулся в 1950-е и 1960-е гг. из Синьцзяня в советском официальном лексиконе именовались либо перебежчики или возвращенцы, но все они считались советскими гражданами, что соответствовало международно-правовым нормам. Именно благодаря этому присвоенному этим людям гражданскому статусу по международным стандартам СССР мог влиять на ход внутренних процессов в странах проживания «советских граждан», а внутри страны они имели особый политический статус, что должно было вызывать некоторое недоверие к ним как носителям другой идеологии, жившим под иным режимом [60, с.175]. Гражданский или правовой статус для организации их пребывания в стране - контингент, именно так именовались в советское время военнопленные или заключенные, что означало особый контроль над ними со стороны правоохранительных органов. Социальный статус возвратившихся определяется автором, как репатрианты и реэмигранты. На основе архивных данных Б.Жангуттин восстановил общую картину процессов организованной советским государством реэмиграции своих граждан, которые независимо миграции в Китай автоматически считались советскими гражданами, на которых возлагались надежды на участие в экономическом и демографическом возрождении Родины (освоение целинных и залежных земель, развитие индустрии и транспортной инфраструктуры). «В основном это было поколение людей, знавших прежнее государство, теперь же после окончания Великой Отечественной войны многие из них считали своим долгом вернуться в родные края» [60, с.201]. Отношение к возвращенцам 1950-х и 1960-х гг. со стороны советского государства (и госорганов) основывалось на принципе гражданства [61-62]. Этнические основания имели идеологический подтекст - у каждого народа или этнической группы есть свое государство, в рамках которого возможно его полноценное развитие.

Сравнительный анализ политик этнической репатриации России и Казахстана проводит Б.Жангуттин с точки зрения их привлекательности для потенциальных мигрантов в период после 1991 г. [63]. Привлекательность Казахстана (который был местом для принудительных перемещений этнических групп в советское время), по мнению автора, прежде всего должна быть подкреплена государственными мерами - комплекс социально-экономических мероприятий.

Результаты социологического опроса, проведенного в сентябре 2005 г. (1800 респондентов старше 18 лет) Центром Социальных Технологий показывают именно психологический срез отношения общества к оралманам. В плане высказанного беспокойства подчеркивается «давление» оралманов на рынок труда и жилья, что в свою очередь варьируется от региона к региону и зависит от социально-экономического статуса респондентов [64]. Более обеспеченные выказывают меньше беспокойства и терпимее относятся к оралманом. По результатам опроса можно сделать вывод на 2005 г., что общество не готово к приему оралманов, что и является частью психологических сложностей, которые испытывают репатрианты - непонимание, трудности социальной коммуникации.

Другое социологическое исследование связывает сложности в адаптации репатриантов с отношением к ним со стороны административных и бизнес структур [65]. Опрос был проведен среди 50 экспертов - представителей административных и деловых структур г. Алматы о состоянии миграционной ситуации (с 3 по 8 апреля 2006 г.). Оралманы приравнены к внутренним мигрантам с одной оговоркой, поскольку проблемы, с которыми они сталкиваются типичны для всех внутренних мигрантов - отсутствие жилья и прописки, высокая стоимость жизни. В качестве особых вызовов, с которыми им приходится сталкиваться экспертами, выделены языковой барьер и чуждость менталитета.

Исследование ситуации с оралманами в рамках сравнительного изучения миграционной ситуации в странах СНГ, проведенное Фондом Открытое Общество (Фонд Сороса) в 2011 г. также не выявило положительных сдвигов в реализации политики репатриации - те же проблемы, причины и рекомендации. [66]. Цель доклада Д.Полетаева и Г.Емишевой - провести внешний анализ государственной политики с точки зрения соответствия практики политики и заявленным/ поставленным целям. Политика репатриации ими классифицируется, прежде всего, как миграция - и рассматривается под углом зрения трех социальных групп и участников процесса, два из них - сами оралманы (прибывшие по квоте и вне её), и так называемые агенты гражданского общества, которые декларируют себя как медиаторы между оралманами как социальной группой и государством - НПО. Выборка - г. Петропавловск, село Байтерек (СКО), г. Талды-Курган, г. Тараз, г. Астана, г. Кокшетау, село Нуры Кош (Акмолинская область). 50% респондентов были опрошены в городской и 50% - в сельской местности, 60% из опрошенных -воспользовались программой поддержки мигрантам и 40% не получали поддержку. 70% репатриантов прибыло из стран СНГ, 30%ранее проживали вне СНГ.

Д.Полетаев, и Г.Емишева отмечают, что по мере реализации программы этнической репатриации изменилось и видение целей и задач самой программы казахстанским руководством. Вначале руководство страны рассматривало её в качестве фактора этнической легитимности, который оформлялся в дискурс «о сохранении национальной самобытности и улучшения демографической структуры Казахстана». После этностатистического выравнивания на первый план вышли вопросы регулирования рынка труда. Следовательно, вопросы строительства государства (как системы взаимосвязанных институтов и казахстанской нации) и государственные приоритеты являются определяющими. Авторы определяют оралманов как социально-демографическую группу -«слой» общества [66, с.155], выделяя в качестве основной причины заинтересованности государства в дальнейшем продвижении программы этнической репатриации- их экономический потенциал.

Авторы доклада в качестве эффективной меры предлагают отменить систему квотирования, определить единые стандарты помощи всем оралманам, т.к. конкуренция между ними влечет за собой системные нарушения, и увеличить адресную помощь, вместо прямой. Авторы также считают. что позитивным моментом российской программы «Соотечественники» является её финансирование из местных источников. Рекомендации также содержат предложения о замене термина оралман на соотечественик или репатриант и создание единой базы данных по оралманам.

Особого внимания заслуживает работа экспертов КИСИ, изданная в 1997 г., в которой проблемы этнической репатриации рассматриваются с точки зрения безопасности [67]. Эксперты из КИСИ прогнозируют возможные внутрениие конфликты в стране и отмечают, что «сепаратистские и ирредентистские конфликты, являясь потенциально более опасными, в тоже время более контролируемы и управляемы, в то время как этносоциальные менее поддаются контролю и слабоуправ-ляемы. С точки зрения формы разрешения -сепаратистские и ирредентистские этнокон-фликты должны разрешаться ненасильственными методами, этносоциальные же - требуют силового разрешения» [67, с.22].

Остается только догадываться в какой мере данные теоретические выкладки перешли в директивные установки как императивы к действию в соответствующих структурах, основной задачей которых является поддержание «стабильного равновесия» в казахстанском обществе. Авторы выделили в качестве возможных этносоциальных противостояний противоречия в реализации интересов репатриантов и местного населения из-за того, что процессы репатриации, перетекающие в плоскость внутренней неконтролируемой миграции [67, с.29]. Линии этносоциального разлома, по мнению авторов, лежат в сфере двух векторов -антирусские (и также ирредентистские) и антикавказские настроения [67, с.23]. В работе предлагается формула, по которой можно вычислить конфликтогенный потенциал в ареале расселения тех или иных групп. В качестве ключевых предлагаются следующие параметры: 1) размер этноса в данном ареале; 2) геополитическая значимость региона, где проживает данная этническая группа; 3) экономическое положение этноса в ареале проживания; 4) уровень политической мобилизации этнической группы [67, с.24-27].

Профилактика этноконфликтов в Казахстане, как предлагают эксперты КИСИ, состоит из нескольких координируемых центром (государственными структурами) политик: 1) по мониторингу межэтнических отношений в целом по стране и в потенциально конфликтных зонах; 2) контролю за масс медиа и формированию «примирительной» (что позднее получило название межэтническое согласие) ментальной карты этнических групп через дискурсивные, нарративные, и визуально-монуметальные практики. Авторы выделяют именно информационно-идеологический этап предотвращения этно-конфликтов как приоритетный [67, с.35].

Литература

казахский общество кризис

1 Сейдимбек А. Мир казахов. Этнокультурологическое переосмысление. - Алматы: Рауан, 2001. - С. 6.

2 Катасонова Л.Н. Население СУАР КНР в зарубежной историографии. - Алма-Ата: Гыппым, 1990.

3 Жангуттин, Б. Вынужденный мигранты в Казахстане в 1930-е годы: численность и состав // Отечественная история. - 2001. - №3. - С. 95-100; Он же. Статус и правовое положение спецпереселенцев в Казахстане в 30-е гг. (по архивным материалам НКВД) // Отечественная история. - 2001. - №2. - С. 59-65; Он же. Из истории миграционных процессов в приграничных районах Казахстана и Синьцзяна в 1950-е гг. // Саясат-Policy. - 2005. - №11. -С. 41-44.

4 Кыгдыралина Ж.У. Этничность и власть // Общественные науки и современность. - 2008. - №5. - С. 120-128.

5 Ильин И. О русском национализме. Сб. статей. - М., 2006 (Цит. по: Кыдыралина Ж.У. Этничность и власть // Общественные науки и современность. - 2008. - №5. - С. 120-128).

6 Дробижева Л. Национально-гражданская и этническая идентичность: проблемы позитивной совместимости // Россия реформирующаяся. - Выпт. 7. - М.: ИС РАН, 2008. - С. 214-228.

7 Бырбаева Г. Центральная Азия и советизм: концептульаный поиск евро-американской историографии. - Алматы: Дайк-Пресс, 2005.

8 Oraltay Hasаn. The А^іі movement in Turkestan // Central Asian Survey. - Vol. 4. - Issue 2. - 1985. - С. 41-58.

9 Сыроежкин К. Л. Казахи в КНР: очерки социально-экономического и культурного развития. - Алматы: Институт развития Казахстана, 1994. - 118 с.

10 Казахская диаспора Монголии: социально-экономическое положение и миграционные установки. - Алма-Ата:КИСИ, 1993.

11.Сванберг И. Казахи Китая. Казахские беженцы в Турции. - Алматы: Санат, 2005.

12 Мендикулова Г.М. Исторические судьбы казахской диаспоры. Происхождение и развитие. - Алматы: Гылым. 1997.

13 Laitin D. Identity in Formation. The Russian-Speaking Populations in the Near Abroad. Cornell University press. Ithaca and London, 1998. - P. 155.

14 Космарская Н. «Дети империи» в постсоветской Центральной Азии: адаптивные практики и ментальные сдвиги (русские в Киргизии, 1992-2002). - М.: Наталис, 2006.

15 Pal Kolst0. Territorialising Diasporas: The Case of Russians in the Former Soviet Republics // Millennium. - Vol. 28. - Issue 3 (1999). URL: library.ualberta.ca/subject/ politicalscience/ index.cfm

16 Moya Flynn. Reconstructing 'Home/lands' in the Russian Federation: Migration-Centered Perspective of Displacement and Resettlement // Journal of Ethnic and Migration Studies. - Vol. 33. - № 3. - April 2007. - Рp. 461-481.

17 Волков В., Лигута Т. Русские Латвии в контексте интеграции латвийского общества // Диаспоры. Независимый научный журнал. - М., 2004. - № 3. - С. 218-250.

Размещено на Allbest.ru