Коррупция в переходном обществе: социологический анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Коррупция в переходном обществе: социологический анализ

22.00.04 «Социальная структура, социальные институты и процессы»

(социологические науки)

Алексеев Сергей Васильевич

Новочеркасск - 2008

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Южно-Российский государственный технический университет (Новочеркасский политехнический институт)» на кафедре «Гуманитарные и социальные науки» Шахтинского института (филиала)

Научный консультант доктор социологических наук, профессор Бондаренко Ольга Васильевна

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Бороноев Асалхан Ользонович

доктор философских наук, профессор, член- корреспондент РАН Дмитриев Анатолий Васильевич

доктор социологических наук, профессор, Мостовая Ирина Владимировна

Ведущая организация Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится «21» февраля 2009 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.304.10 по социологическим наукам при Южно-Российском государственном техническом университете (Новочеркасском политехническом институте) по адресу: 346438, г. Новочеркасск Ростовской области, ул. Просвещения, 132.

С диссертацией можно ознакомиться в научно-технической библиотеке Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института) по адресу: 346438, г. Новочеркасск Ростовской области, ул. Просвещения, 132.

Автореферат разослан «___» ______________ 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Щербакова Л.И.

ОБщая характеристика работы

Актуальность исследования. Развитие коррупции является одним из наиболее существенных деструктивных факторов системного характера, действующих в переходном обществе. Она существенно усложняет и экономическую, и социально-политическую модернизацию, обеспечивая приоритет частных интересов в управлении сложными процессами реконструкции общества, переподчиняя политическую волю государства узкогрупповым интересам меркантильных чиновников и всей своей практикой подрывая доверие простых граждан к власти. Ползучий сетевой характер распространения коррупции позволяет образно ассоциировать ее с раковой болезнью общества, которое смертельно разъедается и становится неконкурентоспособным. Согласно исследованиям Transparency International организации, специально созданной для отслеживания международной коррупции и оценки прозрачности национальных экономик Россия входит в четверку наиболее взяткоемких стран мира наряду с Китаем, Индией и Бразилией, что, безусловно, подчеркивает актуальную остроту проблемы для отечественного обществознания. В мае 2006 года в своем Послании Федеральному собранию президент России В.В.Путин признал коррупцию одним из самых серьезных препятствий на пути развития страны. Несмотря на принятие различных профилактических, предупредительных и карательных мер, современная коррупция охватывает все новые и новые сферы общественной жизни. Коррупция сказывается, прежде всего, на политической устойчивости и экономической безопасности страны. Подрывая государство изнутри, коррупция создает реальную угрозу национальной безопасности.

Не случайно борьба с коррупцией стала одной из составляющих предвыборной кампании кандидата Медведева на пост главы государства. На Всероссийском гражданском форуме Медведев объявил о том, что в случае прихода к власти он намерен добиться выработки национального плана борьбы с коррупцией. С первых же дней работы в Кремле преемник В.В. Путина на посту президента страны Дмитрий Медведев активно приступил к реализации своей предвыборной программы. 19.05.2008 эта работа вступила в решающую фазу. "Хватит ждать, - заявил Медведев, проводя соответствующее совещание в Кремле, - коррупция превратилась в системную проблему, и этой системной проблеме мы обязаны противопоставить системный ответ".

В России уровень коррупции по-прежнему высокий. Медведев привел данные - в 2007 году возбуждено десять с половиной тысяч уголовных дел в этой сфере. "Но мы прекрасно понимаем, что это просто вершина айсберга", - усомнился в объективности официальной статистики глава государства. Оно и понятно - коррупция всегда носит скрытый характер, поэтому трудно поймать взяточника за руку. "Трудно найти, трудно расследовать и трудно привлечь к ответственности коррупционеров.

Дмитрий Медведев активизировал комплексную борьбу с коррупцией в России, подписав Указ от 19.05.2008 "О мерах по противодействию коррупции", и постановил образовать Совет при президенте РФ по противодействию коррупции, который сам и возглавил.

То, что коррупция выступает масштабным социальным явлением, а не простой совокупностью криминальных событий, следует из ее характерных форм и черт. Так, согласно Конвенции ООН против коррупции (A/RES/58/4), принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 2003г., к коррупции причисляют: подкуп национальных и иностранных публичных должностных лиц, администраторов международных организаций; хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование ими имущества; злоупотребление служебным положением и влиянием в корыстных целях; незаконное обогащение; подкуп и хищение имущества в частном секторе. Подобные практики были бы бессмысленны или просто невозможны при качественной постановке внутреннего административного и внешнего общественного контроля, но в условиях институциональной дисфункции и монополизации бюрократией сферы общественного управления, что, безусловно, характерно для переходного российского общества, коррупционные практики процветают.

Значительные масштабы коррупции и ее всплеск в переходном обществе заставляет сформулировать проблему системной трансформации коррупции в условиях социально-политической и экономической модернизации. Г.А.Сатаров считает, что коррупция в переходных странах связана с возникновением «зазора» между новыми трансплантированными рыночными и демократическими институтами и старыми неформальными практиками социального взаимодействия. Соответственно, чем масштабнее институциональные реформы, тем более глубоки различия между «старыми» практиками и «новыми» правилами. Открывается простор для использования различных форм коррупционного взаимодействия. Таким образом, коррупция становится индикатором неэффективности институциональных реформ. Безусловно, следует выразить солидарность данной позиции, но вряд ли мы сможем «подписаться под каждым словом» и это принципиально. На наш взгляд, лишь отчасти можно согласиться с тем, что коррупция есть порождение «старых неформальных норм и практик», как выразился Г.А.Сатаров. Эти неформальные отношения, несомненно, тоже модернизируются и частично даже институционализируются, поскольку в противном случае у лиц, облеченных административной властью, просто не было бы системных возможностей «злоупотреблять» служебным положением. Помимо изучения конфликта между «новым» и «обновляющимся старым» (история коррупции в России насчитывает столетия) в институциональной системе современного общества, следует, на наш взгляд, пристальнее рассмотреть социальные причины коррупции и понять, почему именно эти отношения устойчиво поддерживаются всеми участниками при весьма толерантной при этом позиции общества и государства.

Степень научной разработанности проблемы. Коррупция относится к тем социальным явлениям, которые постоянно пребывают в центре внимания ученых, мыслителей, политиков, общественных деятелей. Поэтому сказать, что это слабоизученное явление невозможно. Еще Платон, Аристотель, Фукидид, Гоббс, Макиавелли высказывались по поводу коррупции, ее причин и социальных последствий. М.Вебер, рассматривая рациональную бюрократию как тип легитимного господства, не мог избежать оценки коррупции как функционального и приемлемого при определенных условиях явления. Российские исследователи проявили более или менее устойчивый интерес к изучению коррупции в конце XIX в. Прежде всего, шел поиск ее национальных корней. Такие ученые как А.Градовский, В.Евреинов, К.Кавелин, В.Ключевский, Н.Коркунов, Б.Чичерин, В.Н.Ширяев и другие подвергли анализу структуру и историю российского государственного управления и доказали, что без понимания истории становления и развития государства невозможно полноценное осмысление коррупции как актуального явления. Разработка методологии и техники социологического исследования в первой четверти ХХ века позволила применить социологический инструментарий к исследованию отдельных социально-профессиональных групп и выявить предпосылки злоупотреблений должностными полномочиями в дефектной организации труда и низкой материальной обеспеченности чиновничества (исследования М.Александрова, Е.И.Агюлама, Н.Бенедиктова, П.А. Берлина, Н.Рубакина и др.).

Советский период отмечен снижением теоретического интереса к коррупции на фоне становления мифологемы о ней как явлении, свойственном только «загнивающему капитализму». Изменение в конце ХХ века российской социальной и правовой реальности привело к тому, что коррупция вновь оказалась в центре внимания российских исследователей, и, прежде всего, в криминологическом аспекте. В работах таких авторов, как В.В.Агильдин, К.А.Волков, Р.Ф.Гараев, Г.С.Гончаренко, Ф.Гребенкин, А.И.Долгова, О.С.Капинус, А.П.Козлов, Н.Ф.Кузнецова, Н.И.Мельник, А.С.Михлин, Н.В.Селихов, Л.П.Турмакина, Н.Ф.Тяжкова, А.В.Шнитенков и других, рассмотрены вопросы определения понятия «преступление» и «коррупция», выявлены основные виды и механизмы коррупции с точки зрения правовых институтов, рассмотрены вопросы общественной опасности коррупционных преступлений, проанализировано антикоррупционное законодательство. Наиболее полно изучены такие виды коррупционных преступлений как взятка, коммерческий подкуп и другие. Причем, большинство исследователей приходит к выводу о необходимости дальнейшего развития криминологического подхода к анализу коррупции, во-первых, в связи с разработкой антикоррупционного законодательства, и, во-вторых, в связи с проблемами и трудностями выявления коррупции как уголовного преступления и привлечения к ответственности виновных лиц.

Очевидная неэффективность мер, предпринимаемых в отношении коррупции, заставляет ученых, политиков и просто граждан задуматься о сущности коррупции как социального явления. В ходе многочисленных публичных и закрытых обсуждений, в прессе и научных публикациях, политики и специалисты рассмотрели социальные, управленческие, криминальные и иные аспекты данного явления, выходящие за рамки криминологического подхода. Так, В.В.Кривошеев доказывает, что коррупцию следует рассматривать как проявление криминализации российского общества в целом, П.Э.Жигоцкий связывает коррупцию с организованной преступностью и считает, что коррупция является одним из важнейших признаков этого феномена. Заслуживает внимания предложение С.В.Скурихина рассмотреть коррупцию с точки зрения теории общих систем. В случае реализации данного подхода коррупция может быть представлена как система, существующая наряду с системами другого рода - политическими, правовыми, криминальными, социальными, судебными, экономическими и т.д.

Среди исследований последних лет особенно выделяются работы Ю.А.Болдырева, С.В.Бондаренко, Б.В. Волженкина, Ю.В.Голика, В.В.Лунеева, В.И.Карасева, А.И.Кирпичникова, И.М.Клямкина, С.В.Максимова, Л.М.Тимофеева, Э.Н.Черного и др. Ю.В.Голик и В.И.Карасев развивают вариант междисциплинарного подхода к исследованию коррупции, дополняя криминологический, уголовно-правовой подход социально-философским исследованием коррупции как формы социальной девиации. Авторы доказывают, что в современном российском обществе коррупция из феноменальности отклоняющегося поведения отдельных чиновников превращается в криминальный образ жизни и принцип функционирования государства как социального института.

В фундаментальном научном исследовании С.В.Бондаренко рассмотрены вопросы воздействия коррупции на социальную и экономическую жизнь общества, выявлены причины и предпосылки коррупции, проведена классификация коррупционных деяний. Используя методологию системного анализа, привлекая обширный эмпирический и исторический материал, автор показал особенности функционирования коррумпированных обществ и предложил оригинальные модели использования информационных технологий в антикоррупционной деятельности общества и государства.

Особое место в исследовательской литературе занимает экономическое направление изучения коррупции, ведущее начало от работ Сьюзан Роуз-Аккерман. В рамках экономического подхода коррупция рассматривается как разновидность экономического поведения, целью которого является максимизация полезности, средством - извлечение непроизводительного дохода за счет манипуляции ресурсами, которые находятся в распоряжении должностных лиц в соответствии с должностными полномочиями. В рамках экономического подхода поведение взяткодателя и взяткополучателя трактуется как рациональный расчет выгод и потерь. Соответственно, программы антикоррупционной борьбы предполагают создание ситуации снижения выгоды и увеличения риска потерь от участия в коррупционной сделке. Однако в коррумпированных обществах коррупционер не выступает рациональным изолированным индивидом. Его поведение определяется, прежде всего, давлением социальных сетей и габитуализацией коррупционных практик. Поэтому Г.А.Сатаров, президент фонда ИНДЕМ, обращает внимание на необходимость изучения социальных аспектов функционирования коррупции.

Современные социологические исследования, как правило, инициированы различными международными организациями. Они включают опросы общественного мнения по поводу коррупции, обосновывают выведение индексов коррупции и рейтинга коррумпированности в различных странах, а также содержат определенные попытки выявления социальных причин и особенностей коррупции. Отмечая соответствующее научное продвижение, нельзя, к сожалению, сделать вывод о каких-то существенных достижениях в построении частной теории коррупции. Поэтому заслуживает особого внимания научная позиция Г.А.Сатарова, который настаивает на необходимости становления нового научного направления социологии коррупции. Главным теоретико-методологическим направлением ее исследования в России он считает изучение «взаимодействия между новыми институтами и старыми неформальными нормами и практиками». Тем не менее, сегодня в исследованиях этого явления фактически доминируют криминологические подходы, хотя появляются и монографии о национальной специфике коррупции, изучаются ее экономические аспекты и используются средства математического моделирования (выделим работы таких авторов, как М.И.Левин, В.М.Полтерович, М.Л.Царик). Масштабные исследования коррупции как системного социального явления, обусловленного состоянием ценностно-нормативной и институциональной подсистем переходного российского общества, отсутствуют. Данное исследование представляет собой попытку использования социологического подхода, который позволяет за отдельными фактами коррупции видеть социальные практики и социальные сети, связать в одно целое поведение людей и организованных систем, и тем самым делатентизировать коррупцию, создать эффективную систему профилактики и борьбы с ней.

Основной целью данного диссертационного исследования является анализ российской коррупции как системного социального явления, обусловленного состоянием ценностно-нормативной и институциональной подсистем переходного российского общества.

Реализация обозначенной цели требует решения следующих задач:

1. Сопоставить возможности и обозначить теоретические горизонты криминологического и социологического подходов к изучению коррупции, выделить направления социологического анализа коррупции.

2. Выявить доминирующих субъектов коррупционной деятельности и рассмотреть их социальные характеристики.

3. Охарактеризовать виды коррупции, обусловленные социальными характеристиками доминирующих субъектов коррупции.

4. Рассмотреть структуру социальных связей в коррумпированных системах, выявить специфику «вертикальных» и «горизонтальных» связей коррумпированных субъектов.

5. Выявить и сравнить модели социального поведения различных типов коррумпированных субъектов.

6. Рассмотреть характер и способы, мотивационную и ценностную обусловленность социальной поддержки коррупции.

7. Рассмотреть процессы институционализации коррупции в переходном российском обществе, обосновать изменение характера социальных практик и определить причины легитимации коррупции.

8. Выявить и обосновать основные направления формирования социальной системы противодействия коррупции.

Объект исследования - переходное российское общество и коррупция в нем как системное социальное явление.

Предметом исследования являются коррупционные взаимодействия субъектов политических, административных, экономических отношений, процессы производства и воспроизводства коррумпированных систем в условиях переходного российского общества.

Методология Э. Дюркгейма, одного из основателей социологии преступности, адаптирована автором исследования к социологическому анализу феномена современной коррупции. Методологические следствия из концепции Э. Дюркгейма: 1) коррупция как преступление - дисфункция социальной системы; 2) борьба полицейскими методами с коррупцией бессмысленна; 3) коррупция как социальное явление - часть культуры населения. коррупция социальный поведение криминологический

Постоянно подчеркивая необходимость формирования социологии коррупции как наукоемкого и практикоориентированного направления современной социологической теории, мы должны согласиться с Г.А.Сатаровым, что социология коррупции еще не сформировалась как самостоятельная отрасль социального знания. Поэтому ее выводы пока ещё затруднительно использовать в качестве теоретико-методологического фундамента диссертационного исследования. Тем не менее, в работах самого Г.А.Сатарова содержатся важнейшие методологические положения о необходимости разграничения моделей социального поведения, как взяткополучателей, так и взяткодателей; о важнейшей социально-легитимирующей функции бытовой коррупции; о кардинальных различиях фоновой коррупции экономически развитых западных стран и в коррумпированных обществах с элементами традиционализма.

Исследования международного агентства Transparency International связаны с оценкой уровня коррумпированности различных стран. С.В.Бондаренко, сопоставив типичные черты стран с высоким и низким уровнями коррупции, пришел к выводу о качественном различии этих стран и обосновал существование «коррумпированных обществ», отличающихся особыми чертами и законами функционирования. Концепт «коррумпированных обществ» приобретает важнейшее методологическое значение для оценки состояния и перспектив коррупции в России, поскольку теоретическая интерпретация трансформации российского общества потребовала выхода за рамки концепции переходности в линейной перспективе, в соответствии с которой коррумпированность предстает либо как начальный пункт развития, либо как свойство состояния переходности. Концепции качественного своеобразия модернизационных процессов позволяют оценить коррупционность как качественное состояние, обусловленное особенностями ценностно-нормативной и институциональной подсистем российского общества.

На наш взгляд, применение в данной работе историко-генетического подхода, сочетание актуального осмысления и исторической ретроспективы социального явления позволяют выявить истоки коррупционных явлений, обосновать закономерности трансформации коррупционных практик и оценить трансформационный потенциал различных программ противодействия коррупции.

Системный подход дал возможность автору рассмотреть коррупционную систему не только как иерархизированную структуру, включающую разные уровни, сферы, но и как автономную систему, взаимодействующую с другими социальными системами. Некоторые аспекты воспроизводства коррупционных систем рассмотрены нами с использованием основных положений и теоретических концептов П.Бурдье, В.И.Ильина, Ю.Л.Качанова, Н.А.Шматко и др.

Теоретико-методологической основой диссертации также выступают основные положения теории элит, групп интересов, теории власти, социальной легитимации, теории социального взаимодействия, институциональный подход, сетевой анализ, теории глобализации, теории организации и управления, теории аномии и социальной девиации.

Эмпирической базой для авторских оценок и обобщений выступают результаты масштабных социологических опросов, проведенных Региональным общественным фондом «Информатика для демократии» (Фонд ИНДЕМ), Исследовательским холдингом «РОМИР Мониторинг» в рамках проекта по исследованию коррупции, реализованного Фондом ИНДЕМ, общероссийских опросов ВЦИОМ, основанных на репрезентативной выборке в 1600 человек в 39 регионах России, исследований Института социологии Российской академии наук совместно с Представительством Фонда им. Ф. Эберта (Германия) в РФ, Института комплексных социальных исследований Российской академии наук. Кроме многочисленных репрезентативных опросов, автор использовал некоторые результаты журналистских расследований в качестве иллюстративного материала или источника постановки проблемы.

Новизна исследования состоит в следующем:

- обоснованы эвристические преимущества социологического анализа коррупции;

- рассмотрены особенности бюрократии как доминирующего субъекта коррупционных практик, выявлены условия и факторы трансформации бюрократического социального отношения в коррупционное;

- выявлены причины коррупционной девиации профессионального сознания государственного служащего;

- рассмотрена структура социальных связей в коррумпированных системах, выявлена специфика «вертикальных» и «горизонтальных» связей коррумпированных субъектов;

- коррупционная система представлена как иерархизированная социальная сеть, включающая разные уровни и сферы, субъектное ядро и периферию;

- выделены типы коррупционных субъектов по отношению к управляющей системе (инсайдеры и аутсайдеры коррупции);

- рассмотрены процедуры инкорпорации в коррумпированные системы в зависимости от типа коррумпированного субъекта;

- дано объяснение процесса воспроизводства коррумпированных систем через процедуры замещения коррумпированных субъектов, раскрыты социальные механизмы коррупционной ротации;

- доказана необходимость разработки антикоррупционной политики как создания социальной системы противодействия коррупции, обозначены основные направления формирования этой системы.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Криминологический подход к изучению коррупции предполагает четкое обозначение ее контуров как преступного феномена и выявление ее структуры как преступного акта. Антикоррупционная деятельность в соответствии с ним ориентируется, прежде всего, на пресечение коррупции по «факту» коррупционного деяния. Однако большинство проявлений коррупции ускользает от криминологического анализа, поскольку контуры коррупции как социального явления намного шире. Латентный характер коррупции препятствует обнаружению и регистрации ее по факту преступления. Существование коррупционной сети внутри легальной административно-управленческой структуры затрудняет как саму квалификацию преступного деяния, так и определение его истинных субъектов. Преодолеть ограниченность криминологического анализа возможно на базе развития социологического подхода, способного выявлять коррупционные социальные практики, а не только фиксировать «случаи» или «деяния», видеть коррупционные сети за фигурами отдельных «взяточников», связывать в одно целое поведение людей и организованных систем, и тем самым делатентизировать коррупцию.

2. Социологический подход к пониманию сути коррупции обнаруживает более широкие горизонты ее научного анализа и позволяет перейти от рассмотрения частных преступных практик к описанию коррупции как масштабной, интегрированной и социально опасной системы. Методология перехода сводится к поэтапному последовательному воссозданию следующих моделей коррупции: 1) как типа индивидуального поведения должностных лиц, 2) как совокупности социальных практик, складывающихся в определенном общественном сегменте, опирающихся на определенный набор социальных представлений, ценностных ориентаций и формирующих коррупцию как нормативную модель поведения, 3) как свойства социальной системы управления, 4) как особого типа социальной системы, существующий параллельно системе легального государственного управления.

3. Как системное социальное явление коррупция есть производное деятельности особого социального субъекта - бюрократии. Бюрократическое отношение, порождаемое принципом разделения на управляющих и управляемых, и основанное на отчуждении личных целей управляющих от целей социальной системы и подмене всеобщих интересов частными интересами управляющих, по своей природе содержит возможность коррупционирования. Но для того, чтобы возможность превратилась в действительность необходимо: 1) воздействие определенных социальных факторов, таких как криминализация общества, экономизация и маркетизация общественных отношений и общественного сознания, нестабильность политического устройства, отсутствие эффективных механизмов политического и социального контроля; 2) формирование соответствующей психологической структуры - системы диспозиций, выражающих индивидуальную готовность бюрократа к коррупционному поведению.

4. Социальные характеристики и типология бюрократии коррелируют с выделением западного и восточного типов коррупции. Для рациональной западной бюрократии коррупция выступает рациональной формой решения экономических проблем, для иррациональной восточной - стилем жизни и традиционной формой делового взаимодействия. Для западной бюрократии наиболее распространенными инструментальными формами коррупционного взаимодействия выступает взятка и коммерческий подкуп. Коррупционный стиль иррациональной бюрократии порождает многообразие форм коррупционных преступлений и приспосабливает демократические практики к реализации частных интересов. Таким образом, коррумпированность бюрократии не следует оценивать только в категориях дисфункции и деформации. За стилем коррупционной деятельности и поведения, за спецификой коррупционных социальных связей необходимо видеть состояние ценностно-нормативной и институциональной подсистем общества.

5. Системность коррупции определяется, прежде всего, ее структурой и характером социальных связей. Коррупционные связи в коррумпированных системах далеко не произвольны, они привязываются к тем местам социального пространства, где происходит локализация финансовых ресурсов, и образуются пучки распорядительных функций. Таким образом, важнейшей задачей становится реконструкция распорядительно-функционального контура власти и пространства циркуляции основных социально-экономических ресурсов.

6. Внутренняя устойчивость коррупционной системы подкрепляется за счет довольно жестких внутренних связей ее элементов, создания тесных отношений личной взаимосвязи и круговой поруки чиновников, продающих собственные административные возможности. Участники коррупционного взаимодействия объединены: во-первых, экономической зависимостью, корыстными интересами; во-вторых, политической зависимостью, общими интересами в обладании ресурсами реальной власти; в-третьих, криминальной зависимостью, поскольку взяточничество и подкуп квалифицируются как криминальные деяния для всех субъектов коррупционного взаимодействия; в-четвертых, особыми ценностями, взглядами на власть, на принадлежность государственных ресурсов, на социальный успех и т.д.

7. Коррупционной системе присуща внутренняя устойчивость, в первую очередь за счет иерархизации, выделения уровней коррупционных связей. Горизонтальные связи аппарата госуправления, бизнеса, криминалитета реализуются на каждом уровне иерархии как формы неустойчивого партнерского взаимодействия, переходящего по возможности к «стратегиям захвата». Кроме стратегий «захвата государства» и «захвата бизнеса», реализуемых чиновниками и предпринимателями, следует выделить стратегии захватов, реализуемых криминалитетом. Таким образом, происходит трансформация системы горизонтальных «партнерских связей» в вертикальные системы доминирования и коррупционного контроля. В системе вертикальных коррупционных связей присутствуют две цепочки - перераспределительная и покровительства, причем патронирование коррупционных практик довольно распространенное явление и условие существования коррупции как системного явления.

8. Системность коррупции определяется не только тесными отношениями личной взаимосвязи и круговой поруки чиновников, продающих собственные административные возможности, но и особенностями управленческой системы, предоставляющей чиновникам и гражданам возможность вовлечения в коррупционные системы, и создающей способы и механизмы инкорпорирования в эти системы. Способы инкорпорирования различаются в зависимости от типа коррумпированного субъекта, выделяемого по отношению к структурному ядру коррупции - формальным структурам государственного управления. Процесс инкорпорирования в коррупционные системы включает, по меньшей мере, два этапа: 1) занятие функционально-ролевой позиции в коррупционной системе.

2) инкорпорация посредством конституирования социальных связей (коррупционных «связок») и культурно-стилевая инкорпорация.

9. Одним из универсальных свойств социальных систем выступает постоянное воспроизводство базовых элементов структуры. Каждый элемент (субъект) в структуре коррупционных связей, теряя партнера в результате успешной антикриминальной деятельности правоохранительных органов, не просто воспроизводит прежнюю схему коррупционных отношений с новым партнером, но и привлекает все большее их количество, мультиплицируя эту девиантную социальную практику, переводя в схему коррупционной игры как можно большее число своих партнеров. Основу механизма коррупционной ротации составляют: объективный процесс функционирования социальной системы, производящей социальные позиции коррупционеров, формирование механизмов персонификации, замещения данных позиций, трансформация социально-политической элиты, поставляющей кадры для замещения «вакантных» социальных позиций в коррумпированной системе.

10. Ценностно-мотивационную основу автогенерирования коррумпированных систем составляют три парадоксально сосуществующие в современном российском социальном пространстве модели: коррупция как реликт советской экономики дефицита; психология взятки, укорененная в системе традиционных отношений одаривания; практика взятки как новая прагматичная рыночная рациональность современной российской действительности.

11. История российской коррупции насчитывает не одно столетие. Современный период отличается особенным всплеском коррупционных практик и превращением коррупции в системную проблему российского общества. Причина, очевидно, связана с переживаемым Россией состоянием переходности. Однако полностью согласиться с тем, что коррупция в современном российском обществе есть исключительно порождение старых неформальных норм и практик не представляется правильным, поскольку старые неформальные отношения, несомненно, тоже модернизируются и частично даже институционализируются, в противном случае у лиц, облеченных административной властью, просто не было бы системных возможностей «злоупотреблять» служебным положением. Состояние переходности, противоречивый результат модернизации институциональной и ценностно-нормативной подсистем российского общества, не порождает коррупционные практики, а только актуализирует их, способствует их частичной институционализации. Агрессивность коррупционной системы проявляется в ее институциональной экспансии. Обладая силой внутренней устойчивости, коррупция порождает в переходном обществе искаженные механизмы социального регулирования, трансформирует содержание права и морали, подменяет основные цели государственного управления, искажает пути экономического развития. Таким образом, коррупция из частной преступной практики превращается в системную социальную проблему.

12. Системообразующим основанием антикоррупционной политики в условиях переходного общества должно стать совершенствование механизмов социальной регуляции и развитие механизмов социального контроля. Основными направлениями этого процесса выступают совершенствование процедур государственного управления и формирование правовой культуры населения. Совершенствование механизмов государственного управления осуществляется на основе административной реформы, ориентированной на переход от косных, бюрократических к современным методам государственного управления на основе концепции «нового государственного менеджмента» и четких процедур внутриинституционального контроля, предполагающих усиление властной вертикали, формирование демократических механизмов, обеспечивающих информационную прозрачность государственного управления и развитие этических компонентов поведения государственных служащих.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Результаты и выводы настоящего исследования расширяют научные представления о характере и направленности социальной трансформации (модернизации) переходного российского общества. Основные результаты могут быть использованы для решения теоретических и практических проблем реформирования российского общества, разработки социальных программ и направлений антикоррупционной политики.

Материалы исследования могут быть использованы при чтении курсов по социологии, политологии, социальной философии, экономической социологии.

Апробация результатов диссертационной работы. Диссертация обсуждалась и рекомендована к защите на заседании кафедры «Гуманитарные и социальные науки» ШИ (ф) ЮРГТУ(НПИ). Основные положения диссертационного исследования изложены автором в 24 публикациях, общим объемом более 53 п.л., в том числе в 7-ми изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования РФ, в трех монографиях. Ряд положений исследования были доложены на научных конференциях, III Всероссийском социологическом конгрессе. Кроме того, полученные выводы и предложения были направлены в межведомственную рабочую группу по подготовке национального плана по борьбе с коррупцией, а также в прокуратуру и УВД Ростовской области.

Структура диссертации включает введение, шесть глав, восемнадцать параграфов, заключение и список литературы.

Основное содержание работы

ГЛАВА I. Социальная феноменология коррупции. Выделение критериев социологического анализа

Первая глава носит теоретико-методологический характер, поскольку решается задача определения основного подхода к изучению коррупции.

1.1. Коррупция как форма преступности: криминологический аспект. Автор начинает исследование с рассмотрения особенностей криминологического подхода как наиболее разработанного в научной литературе. С криминологической точки зрения преступным является реально совершенное деяние (действие или бездействие), запрещенное действующим уголовным законодательством. Поэтому криминологическая оценка коррупции требует четкого ее определения и законодательного закрепления. Законодательное определение коррупции позволит расширить возможности органов правопорядка и перевести борьбу с коррупцией на качественно новый уровень. И хотя российский законодатель предпринимал неоднократные попытки определить коррупцию и обозначить меры ответственности за действия, с ней связанные, тем не менее, антикоррупционное законодательство не разработано и борьба с коррупцией не обеспечена нормативно-правовыми актами в полной мере.

Препятствием в работе законодателя выступает многообразие трактовок коррупции в уголовно-правовой теории. Поэтому задачей криминологического подхода является выработка предельно четкого определения коррупции, конкретное обозначение ее контуров как преступного явления и описание структуры преступного коррупционного акта. Анализ литературных источников позволил установить, что в основу криминологического анализа коррупции могут быть положены следующие признаки коррупции: 1. Коррупция - это результат совместной деятельности должностных и иных лиц. 2. Коррупция предполагает использование должностным лицом возможностей, представляемых занимаемой должностью. 3. Коррупция приносит всем участникам выгоды материального и нематериального характера от их действия или бездействия. 4. Коррупция не связывается исключительно с взяткой, а предполагает более широкую трактовку - «предоставление материальных и иных выгод».

Однако криминологический подход не в состоянии определить коррупцию как комплексное социальное явление, поскольку акцентирует внимание на отдельном преступном деянии, в то время как коррупция, как правило, представлена пролонгированным действием. Кроме указанных в законодательстве должностных лиц, потенциально выступающих в качестве субъектов коррупции, существует множество других лиц, в той или иной степени способных активно в ней участвовать. Коррупция охватывает не только чиновничество, но и негосударственную сферу, включая социальные, политические, экономические отношения.

Принципиальная ограниченность криминологического подхода заключается в следующем: во-первых, коррупция носит скрытый характер и редко становится предметом судебного разбирательства, теневой характер коррупционных связей затрудняет техническую процедуру фиксации и возможность юридического пресечения подобной активности; во-вторых, коррупция не сводится к взяточничеству (и вообще к набору уголовных преступлений), поскольку лоббизм, протекционизм, создание различных «целевых фондов», предоставление льгот, переход государственных чиновников на высокооплачиваемую работу в коммерческие структуры и т.п. также нередко являются формами коррупции; в-третьих, трудность правовой борьбы с коррупцией заключается в том, что зачастую законодатели, которые должны принимать законы о борьбе с коррупцией, на самом деле противодействуют этому.

1.2. Социальный генезис коррупции, история возникновения, общественная обусловленность. Предпринятый в данном параграфе исторический обзор коррупции и борьбы с ней позволил установить, что: во-первых, отдельные проявления коррупции известны издревле, указания на них присутствуют в документах мировой и российской истории; во-вторых, история демонстрирует очевидную связь коррупции с системой государственного управления; в-третьих, коррупция в государстве присутствует всегда, но ее масштабы колеблются, увеличиваясь в периоды общественных трансформаций, на почве неустойчивости ситуации, ослабления социального контроля и состояния аномии общества.

Таким образом, историко-генетический анализ коррупции показывает ее социальную обусловленность: коррупция является актуальной практикой любого государства во все времена и эпохи, влияющей на изменения социальных форм, практик, масштабов. Поэтому исследовательские усилия следует сосредоточить на проблеме ее социального генезиса как масштабного социального явления, а не на криминальных практиках отдельных индивидуумов.

Перебросить мост от криминологического к социологическому анализу коррупции, выявить основные шаги ее социального генезиса позволяют исследования Эмиля Дюркгейма в области социологии преступности. Из концепции Дюркгейма вытекают следующие необходимые методологические следствия. Во-первых, коррупция как преступление представляет собой не патологию индивидуального поведения участников коррупционной сделки, а дисфункцию социальной системы, сбой нормативной сферы общества. Коррупцию как системное социальное явление характеризует поиск норм, способных сгладить шероховатости и преодолеть неэффективность системы социального управления и правовой системы. В социально-динамическом ракурсе коррупционное поведение можно рассматривать как инновационную деятельность, поиск новых нормативных оснований социально-управленческих взаимодействий. Во-вторых, если преступление габитуализировано как норма, то борьба с этим явлением исключительно полицейскими методами совершенно бессмысленна. Должны использоваться другие, более комплексные подходы, тем более что это явление подрывает социальную безопасность. В аномичном обществе, равнодушно воспринимающем любые преступления, коррупция, как раковая опухоль, способна разрушить здоровую социальную ткань и уничтожить общество.

Таким образом, социологический подход к пониманию сути коррупции обнаруживает более широкие горизонты ее анализа. Коррупция как социальное явление представляет собой не только особый вид криминальных действий, но и часть культуры населения, а также отражает состояние дисфункции социальной системы в целом и системы административного управления. Т.е. ее социальный генезис связан с дисфункцией государственного управления, с неэффективностью деятельности бюрократии в отсутствие должного гражданского, а также иного (административного, правового, финансового, информационного) контроля. Следовательно, в коррупционных взаимодействиях подвергаются деформации отношения внутригосударственные, управленческие. Происходит искажение самого субъекта системы управления - государственные служащие превращаются в особый корпоративный социальный слой, направляющий полученные им управленческие полномочия не на организацию функционирования системы, а на собственное автономное существование («нерациональная» бюрократия). Формирование такого автономного субъекта является основой выделения коррупции как самостоятельного типа социальной системы. Таким образом, из частной преступной практики коррупция вырастает в системную социальную проблему.

1.3. Национальная специфика современной коррупции: сравнительный анализ. Социальная обусловленность коррупции проявляется, прежде всего, в том, что это явление имеет специфические национальные черты. Считается, что Россия - это страна, социально, исторически и ментально предрасположенная к коррупции. Соответственно, национальная специфика российской коррупции видится в глубочайшей укорененности взяточничества в социальной системе, российской истории и национальном менталитете. Однако без серьезных научных исследований нельзя однозначно утверждать, что коррупция - базовая черта российского социума.

В международных исследованиях индексов коррумпированности установлено, что коррумпированная «компания» России - страны восточные и развивающиеся, республики бывшего СССР. Развитые страны обладают высоким индексом, что говорит о низкой степени коррупции в стране. Отсюда обычно делается вывод об особенностях национального менталитета восточных стан. Например, китайский рынок является политико-экономической системой, в которой государство аккумулирует и контролирует основные стратегические ресурсы, владеет большинством крупных предприятий, может в значительной мере контролировать и предопределять судьбу частных предприятий не только через механизмы реализации определенной экономической политики, но и посредством прямых предписаний. В этих условиях предпосылкой делового успеха становятся личные связи с работниками и руководителями правительственных учреждений. Общественное мнение довольно терпимо к проявлениям коррупции, которую до недавнего времени даже в официальных изданиях называли мягко - «неверный стиль». Сети личных, родственных и дружеских связей закрепляют параллельное государственному регулированию решение бизнес-проблем.

Считается, что российское сознание довольно близко восточному стилю, поэтому опыт борьбы с коррупцией восточных стран более чем полезен для России. Действительно, существует различие в типах коррупции, коррупционного поведения «восточных» и «западных» чиновников. Культурная антропология, исследования в области социально-культурной компаративистики показали, что Восток и Запад - это два разных типа социального устройства и духовной жизни, институциональная теория зафиксировала противоположность Востока и Запада в различии двух базовых институциональных матриц. Но, сравнивая культурно-исторические особенности российского национального менталитета относительно осознания границы допустимого, можно обнаружить существенные различия как с восточной, так и западной цивилизацией, заметные отклонения не только от восточных нормативных моделей, но и от западной правовой культуры, в сочетании с дуализмом норм и противоречиями отношений.

Россия обнаруживает противоречивую установку к коррупционным практикам на всех уровнях (принятие и отторжение, одобрение и осуждение). Это противоречие можно вывести, прежде всего, из другого базового противоречия российского национального сознания - чрезмерного почтения к государственной власти в сочетании с неуважением к закону. В отличие от западного сознания, отношение россиян к государству никогда не было инструментальным. Русской традиции близко понимание государства как некоей самостоятельной силы по отношению к человеку, как высшего общечеловеческого и даже божественного начала. Лояльность к власти проявляется как в терпимости к ней, так и в чинопочитании. Но продолжением такого иррационального отношения является отчуждение между обществом и властью, доходящее до «государствофобии».

К числу национальных особенностей коррупции относят парадоксальные формы борьбы с ней (публичное признание массовой коррупции в высказываниях государственных чиновников, политиков и откровенное торможение процессов принятия основополагающих антикоррупционных законов), спаянность на почве коррупции представителей законодательной и исполнительной власти, многообразие «национальных» вариантов и форм коррупционных практик.

Глава II. Социальные характеристики субъектов коррупционной деятельности

Коррупция выступает одним из способов деятельности, деловыми практиками служащих аппарата управления. Но как системное социальное явление она есть производное деятельности особого социального субъекта - бюрократии. Для того чтобы понять природу производства и воспроизводства коррумпированных систем, принципиально определить перспективы противодействия коррупции, следует ответить на вопросы: является ли коррупция сущностной характеристикой бюрократии или это деформация бюрократического отношения, каковы условия и предпосылки трансформации бюрократического отношения в коррупционное.

2.1. «Нерациональная» бюрократия и условия ее социального производства. В зависимости от исходной теоретико-методологической концепции коррупция может трактоваться либо как деформация рационального бюрократического отношения, либо как проявление его сути. Большинство исследователей бюрократии, разделяющих представление о прогрессивной бюрократической технологии управления, противопоставляют бюрократию и бюрократизм как «рациональную» и «иррациональную» бюрократию. Данное противопоставление является наследием веберовской теории, согласно которой доминирующей тенденцией не только западноевропейского, но и всемирного развития является возрастание рациональности: рационализируются способ ведения хозяйства, социальное управление, стиль мышления людей, образ жизни в целом.

Именно система технических приемов, рациональных норм и правил определяет превосходство бюрократии как формы организации, определяет ее высокую техническую производительность. Вебер описал идеально-типическую форму рационального управления, далекую от реального положения вещей, хотя многие современные исследователи не только развивают концепцию «рационализации» государственного управления в связи с усложнением государственных функций, но и считают рациональную бюрократию одним из самых важных и универсальных социальных изобретений цивилизации.

Но если бюрократия - это форма рациональной организации государственного управления, то бюрократизм связан с искажением процесса реализации государственной власти. В.Смольков указывает на необходимость различать понятия «бюрократия» и «бюрократизм», разделять «рациональную бюрократию» (определенную систему работы аппарата управления) и «иррациональную бюрократию» групповую монополию управляющих на функции управления, инструменты и средства власти. В этой концепции отчужденность, социальная замкнутость и равнодушие к интересам населения являются основными свойствами бюрократизма. К.Маркс выводит бюрократию из политического отчуждения и считает названные черты сущностными чертами бюрократии. Бюрократическое отношение, порождаемое принципом разделения на управляющих и управляемых, и основанное на отчуждении личных целей управляющих от целей социальной системы и подмене всеобщих интересов частными интересами управляющих, по своей природе содержит возможность коррупционирования.

Представление о бюрократизме (иррациональной бюрократии) как внеисторической форме управленческих деформаций порождает иллюзию возможности исправления деформации исключительно технологически. Если в качестве социальной предпосылки современного бюрократизма полагается «отставание деятельности управляющей подсистемы (или субъекта управления) от уровня деятельности управляемой подсистемы (или объекта управления)», «отсутствие или несовершенство механизмов контроля со стороны управляемой подсистемы (или народа) за деятельностью управляющей подсистемы (или политических руководителей и гражданских служащих)», то система мер устранения основных форм бюрократизма будет ориентирована преимущественно на преодоление административных барьеров в функционировании системы. Проблема важная, но решаемая только комплексно.

Вебер рассматривал бюрократию как исторический феномен, как реализацию всемирно-исторической тенденции рационализации форм жизни, и находил истоки подлинной, рациональной бюрократии в довольно простых формах патримониального управления. Новейшая история показала большее многообразие бюрократических типов в рамках веберовской дихотомии «рациональная - нерациональная» бюрократия и продемонстрировала нелинейность их развития. Советская «иррациональная» бюрократия отличалась от «иррациональной» царской. Современная российская бюрократия не стала рациональной европейской бюрократией, но, несмотря на известную преемственность персонального состава, не является слепком бюрократии советской. Тем не менее, всем этим типам свойственны специфические черты бюрократии, отличающие ее от всех других социальных слоев и групп: бюрократия теснейшим образом связана с организацией государственной власти в обществе, ее единство закрепляется построением четкой статусно-ролевой иерархии, единообразным толкованием административных норм, внутренней планомерностью деятельности, особой групповой психологией. Ссылаясь на ряд современных исследований, можно утверждать, что государственные служащие действительно являются обособленной привилегированной группой российского общества, специфика интересов которой заключается в сохранении и постоянном увеличении своего влияния, власти, укреплении собственного экономического положения, часто в ущерб «объекту» бюрократического управления, что, безусловно, провоцирует, при отсутствии иных социальных регуляторов, обращение к коррупционным практикам как «нормальным» стратегиям делового поведения.