Социальная антропология Марселя Мосса

На африканском материале, не затронутом в «Очерке о даре», место даров в обмене исследовалось во французской экономической антропологии Клодом Мейассу Meillassoux С. Anthropologie economique des Gouro de Cote d'lvoire. Paris--La Haye, 1964, с. 266--267, и др..

Разумеется, нельзя считать, что все положения «Очерка о даре» впоследствии целиком принимались исследователями. Ряд утверждений и выводов Мосса подвергались и подвергаются критике, причем и теми учеными, которые в целом разделяют его позиции, Так, Леви-Стросс, разделяя основополагающие принципы своего предшественника, в то же время подчеркивает два основных изъяна в его анализе дарения: во-первых, встречающееся местами отождествление объяснения этнолога с объяснением аборигена, во-вторых, несмотря на провозглашаемую ориентацию на целое, элементаристский подход к дару, расчлененному на отдельные акты (давать, брать, возмещать), вместо анализа системы обмена в целом Levi-Strauss С. Introduction a 1'oeuvre de Marcel Mauss.-- Afauss М. Sociologie et anthropologie, c. XXXVIII--XXXIX..

Другим объектом критики явилось истолкование Моссом некоторых этнографических данных. Так, исследователи подчеркивали, в частности, неадекватность его интерпретации понятия хау и объяснение дара на основе этого понятия Эта критика резюмируется в статье: Sahlins М. The Spirit of the Gift. Une explication de texte.-- Echanges et communications, t. 2. Paris-- La Haye, 1970..

Базируясь на этнографическом количественном анализе обменов в одном из эскимосских поселений, Ф. Прайор и Г.Граберн пришли к выводу, что представление о строгой взаимности в актах обмена, вытекающее из работы Мосса, не подтверждается. Подводя итог своему исследованию, авторы приходят к следующему общему выводу: «Понятие взаимности в определенной мере обладает мифическими свойствами и для западных социальных ученых, и для аборигенов. Хотя мифы представляют собой важные социальные сущности и как таковые заслуживают изучения, это не означает, что мы как исследователи должны в них верить» Pryor F., Graburn N. The Myth of Reciprocity.--Social Exchange. Advances in Theory and Research. N. Y.--L., 1980, с. 237..

Французские марксисты критиковали Мосса за трактовку обмена как явления самодовлеющего, за рассмотрение его вне связи с процессом производства обмениваемых благ Terrail ].-P. Entre 1'ethnocentrisme et le marxisme.--Marcel Mauss. L'Arc, 48. Aix-en-Provence, 1972, с. 51--52; Hollier D. Malaise dans la so-ciologie. Там же, с. 60..

Вообще производство для Мосса - категория не экономическая, а сугубо технологическая. Экономика и техника в его истолковании - сферы автономные по отношению друг к другу: необходимо проводить различие «между экономикой, искусством управлять трудом и его продуктами, и искусством их производить» Mauss M. Manuel d'ethnographie, с. 30.. Причем во взаимоотношениях экономической и технологической сфер он склонен отводить решающую роль именно последней Mauss M. Notes a 1'essai sur les «Divisions de la sociologie» -- Oeuvres, t. 3, с. 248..

Вера в факты и скептическое отношение к конструированию теоретических схем в исследовательской работе французского ученого имели двойственное, противоречивое значение. С одной стороны, они порождали серьезные изъяны в отборе, описании, систематизации, объяснении фактов. Ведь все эти процедуры неизбежно осуществляются только на основе явной или подразумеваемой теории, и пренебрежение ею существенно влияет на результаты работы с фактами. Оно вызывает хаос в обработке фактов, лишает исследователя ориентиров в их систематизации и в поиске новых фактов. Эти изъяны видны и в исследованиях Мосса, в частности, в «Очерке о даре». Само истолкование определенных явлений (социальных институтов, событий, людей и т. д.) как фактов, их выделение и отделение от «не-фактов» представляют собой результат осознанного или неосознанного теоретизирования. Ведь факты для познающего субъекта--не очевидные, «сами собой разумеющиеся» данные, которые остается лишь «взять» и «собрать» (а у Мосса проглядывает именно такой подход): это продукт определенного теоретического осмысления реальности. Наконец, одна из важнейших функций науки -- объяснение -- также не дана в фактах как таковых: связь фактов объясняемых с фактами объясняющими опять-таки осуществляется в соответствии с явными или имплицитными теоретическими установками.

«Антитеоретический» и «фактологический» пафос работ Мосса нередко оборачивается тем, что теоретическим сознанием для него становится аборигенное сознание. Пример тому -- выведение обмена в форме дара из понятия маори хау. Как и в исследовании магии, основание которой Мосс видит в категории мана, осознание явления в архаическом обществе принимается за его объяснение. Эта сторона творчества Мосса -- стремление понять социальную жизнь аборигенов «изнутри», говорить их собственным языком -- имеет несомненные преимущества перед теми концепциями, в которых содержатся попытки понять архаические общества, исходя из современных европейских представлений и категорий. Но обнаружить и описать туземные представления недостаточно: необходимо вслед за тем выявить глубинную реальность, лежащую в их основе, а это возможно только на основе хорошо проработанной теории. В противном случае, как это произошло у Мосса, в качестве теории могут выступать представления аборигенов, субъект исследования отождествляет себя с его объектом, и в результате объясняемое так или иначе выдается за объяснение.

Но и в науке недостатки бывают продолжением достоинств. «Неконцептуальность» Мосса, отсутствие у него склонности к теоретической систематизации приводили к тому, что в своих работах он не следовал никакой догматически предустановленной теоретической схеме, в том числе своей собственной, не был ее пленником, не манипулировал фактами в угоду заранее принятой теоретической конструкции. Как справедливо отмечает B. Г. Юдин, «развитие науки совсем не обязательно представлять как последовательную смену теорий. Нередко бывает более целесообразно трактовать его как динамику возникновения и разрешения логически так или иначе связанных друг с другом и следующих друг за другом проблем. По крайней мере, это позволяет видеть в каждой конкретной точке развития знания целый спектр возможных направлений дальнейшего развития» Юдин Б Г. Методологический анализ как направление изучения науки. М„ 1986, с. 188--189..

Главное для Мосса -- не конструирование теории, а разработка научной проблемы, или, по его собственному выражению, «темы», причем «тему» он понимает в смысле, близком тому, который используется в музыке Впоследствии музыкальные аналогии разного рода широко использовал Леви-Стросс. Любопытно, что именно в процессе свободной, не окованной предзаданной теоретической позицией, зачастую неорганизованной и сумбурной разработки определенной «темы» и ее вариаций Мосс нередко делает интересные теоретические находки и выводы. Поэтому есть все основания считать «Очерк о даре» работой теоретической.

Многие из разрабатываемых в «Очерке» «тем» и сегодня могут найти продолжение и развитие, и даже известные факты, будучи рассмотрены под предложенным автором углом зрения, предстанут в новом, иногда неожиданном свете. Даже в современном обществе обмен, по видимости выступающий как товарный, в действительности иногда скрывает в себе обмен дарами. В рамки общей концепции взаимности и обмена хорошо вписываются широко известные в этнографии обычаи взаимопомощи См., в частности, исследование помочей и побратимства у русских крестьян в работе: Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986, гл. 1 и 2., несомненно сохраняющие свое социальное значение и в наши дни.

Или возьмем, например, такое социальное явление, или социальное зло, как взятка. Подобно архаическому дару, внешне она нередко выступает как бескорыстный, щедрый, великодушно преподносимый дар. В действительности же этот дар предполагает обязательную компенсацию в виде ответного «дара». Таким образом, мы и здесь имеем дело с «социальным лицемерием и обманом», о которых писал Мосс. За показным бескорыстием скрываются обмен, утилитарный расчет и стремление к выгоде, вступающие в конфликт с правовыми нормами и общественными интересами. То же самое относится к многочисленным обычаям гостеприимства, подобным потлачу, с которыми приходится сталкиваться и сегодня. К ним относятся и роскошные свадьбы, устраиваемые с расчетом на не менее роскошные подарки, и соперничество в показном расточительстве с целью достижения и демонстрации определенной формы престижа и т. п. Традиционные и современные элементы в поведении такого рода причудливо переплетаются, и их изучение имеет не только научное, но и социально-практическое значение.

При жизни Мосса ценили главным образом как талантливого и эрудированного преподавателя. Что же касается его научных исследований, то они не получили сколько-нибудь широкого признания современников. Как это нередко бывает в истории науки, признание научного наследия пришло значительно позднее его создания. Сегодня, спустя десятилетия после смерти ученого, рассматривая его творчество с точки зрения вклада в науку о человеке, мы лучше современников можем оценить подлинное значение его трудов, многие из которых стали классическими.

Настоящее издание делает труды Мосса фактом не только французской, но и российской науки. Можно надеяться, что оно послужит вкладом в развитие российско-французских научных и культурных контактов, т. е. в тот самый взаимный обмен, которому французский ученый придавал столь большое значение.

Издание трудов Мосса, так же как и их восприятие, связано с определенными трудностями, отчасти вытекающими из особенностей его научного творчества, о которых шла речь выше: колоссальной эрудиции, фрагментарного и «устного» характера его работ.

Трудности издания и чтения трудов Мосса усугубляются огромным множеством небрежно оформленных ссылок на разнообразные источники. Даже в последних французских изданиях нередко встречаются ошибки и опечатки. Эти трудности, однако, ничтожны в сравнении с тем наслаждением, которое доставляет чтение трудов выдающегося французского ученого, чтение, помогающее нам осмыслить и почувствовать богатство, разнообразие и единство человеческой культуры.

Настоящее издание включает в себя шесть трудов Мосса, получивших широкую известность и достаточно характерных для его стиля мышления и научной работы. Труды расположены в хронологическом порядке, с тем чтобы наглядно представить общую картину развития научных идей автора.

Переводы осуществлены со следующих изданий:

-- «О некоторых первобытных формах классификации» (в соавторстве с Э. Дюркгеймом).--Mauss М. Oeuvres, t. 2. Р., Ed. de Minuit, 1969.

-- «Обязательное выражение чувств».-- Mauss М. Oeuvres, t. 3. Р., Ed. de Minuit, 1969.

Остальные работы переведены с издания: Mauss М. So-ciologie et anthropologie. P., Presses universitaires de France, 1950; текст уточнен по 8-му парижскому изданию 1983г.

Размещено на Allbest.ru