Методологические подходы к определению и классификации коррупции

Оценив таблицу, представленную выше, можно заключить, что данные стали существенно менее однородными. Уровень доверия в некоторых странах увеличился, как, к примеру, в Эстонии. В других же наблюдается снижение доверия, как в Грузии и Армении. Уровень доверия сигнализирует об уровне развития гражданского общества в стране и общественных настроениях, которые оказались различными спустя 20 лет развития стран независимо друг от друга.

В исследовании, затрагивающем тему влияния традиционных ценностей на общество, был проанализирован период с 1907 по 1976 год. 65 стран были сформированы в несколько групп, одна из которых объединяла коммунистические общества. Было показано, что именно в коммунистических странах ценность самореализации была наименьшей на протяжении всего периода R. Inglehart, W.E. Baker Modernization, cultural change, and the persistence of traditional values American Sociological Review, 65 (2000), pp. 19-51. Высокий уровень конформизма в сочетании с недоверием обществу формирует систему общественных отношений, где личные связи играют наиболее важную роль. В то же время при оценке традиционных ценностей группа развитых индустриальных стран занимала лидирующие позиции в необходимости самореализации. Так, на все постсоветские страны распространилось особое видение проблемы коррупции, во многом заключающееся в ее игнорировании. Из-за этого «модернизация снизу» в виде гражданского общества является редким явлением для постсоветского пространства. Таким образом, «модернизация сверху» становится единственно доступным способом влияния на уровень коррупции в большинстве постсоветских стран.

Трансформация посткоммунистических государств в 1990ых годах вызвала большой интерес у научного сообщества в силу открывшихся перспектив изучения развития институтов. Одновременно достаточно большое количество стран начало свою трансформацию с исходными похожими политическими и экономическими институтами. Конечно, нельзя утверждать, что отсутствовала разница между Эстонией и Таджикистаном в советский период. Однако обе страны имели единое однопартийное правительство, централизованную экономическую и политическую системы. Кроме того, у них был схожий и при этом отличный от других уровень экономического неравенства между собой Milanovic B. 1998. Income, Inequality, and Poverty During the Transition from Planned to Market Economy. Washington, DC: World Bank. Эта схожесть постсоветских стран ложится в основу следующей части данной главы, описывающей особенности постсоветского общества и коррупции в этом регионе.

Важно отметить и то, что культура не является неизменной. При всех сложностях внедрения новых неформальных норм и отказа от старых традиций, достижение успехов и переориентация общества на другие ценности все же возможны. Доказательства этому неоднократно были зафиксированы в мировой истории. Политические и экономические факторы обусловливают развитие культуры, но и культурные нормы оказывают заметное влияние. Только комплексное рассмотрение этих факторов позволит выявить реальные причины различий в динамике уровня коррупции.

Р. Ингельхарт писал, что именно модернизация является двигателем экономического развития, культурных изменений и политических преобразований Inglehart R. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, NJ, 1997. Однако автор также отмечает, что модернизация не обязательно должна быть направлена на западные ценности, так как и азиатские страны становятся центрами модернизации в 21 веке. Иначе говоря, модернизация может быть разной, но она должна быть.

Г. Хофстеде в своём исследовании, посвященном изучению социокультурных различий стран, разработал систему оценки дистанции власти и указал на характеристики общества, присущие тому или иному уровню дистанции Hofstede, G. & Bond, M. H. (1984). Hofstede's culture dimensions: An independent validation using Rokeach's value survey. Journal of Cross-Cultural Psychology, 15, 417-433. Говоря о странах с высокими индексами дистанции власти, он отмечал жесткий контроль за населением, принятие вины за неудачи подчиненными (населением), разделение общества на классы и авторитарное политическое устройство. Все это было присуще СССР, из-за чего постсоветские страны имели общую проблему высокой дистанции власти и зависимости модернизации от интересов элит. Однако не только это объединяло постсоветские страны, в подтверждение этому ранее уже была приведена статистика относительно уровня доверия. Далее будет более подробно рассмотрены общие черты стран бывшего СССР.

Особенности постсоветского пространства

СССР объединило 15 стран, имеющих свои культурные особенности и историю. Следующим шагом после объединения было максимальное уравнение граждан всех национальностей, создание общих правил. Во многом именно из-за намеренного подавления культурных особенностей многие бывшие страны СССР рассматривают этот период как период оккупации. Иначе говоря, власти формировали не только единый экономический план для всех, но и создавали единые культурные ценности. Так сформировался советский тип личности, который впоследствии был исследован многими авторами. Для данной работы особый интерес представляют выводы А.Я. Лившина и И.Б. Орлова, которые утверждали, что «в своих взаимоотношениях с властным аппаратом в послереволюционные годы советское общество в целом предстаёт достаточно замкнутым и аморфным, лишенным структурированности. Можно говорить о существовании групповых интересов, хотя на уровне массового сознания картина общества была смазанной. Слышны были голоса из хора, но при этом плохо ощущалось звучание самого хора» Лившин А.Я. Орлов И.Б. Власть и общество: диалог в письмах. М., 2002. Иначе говоря, советскому человеку присущ низкий уровень гражданственной активности. В.В. Журавлёв рассматривал формирование советского человека и описал этот социально-антропологический тип как в большей степени нацеленный на сохранение уже имеющихся социальных и материальных выгод, а не на приобретение новых. В то же время, В.В. Журавлев отмечает, что революционный дух присущ советскому человеку, однако для активных действий необходимы глубокие убеждения в их надобности и поддержка народа Журавлев В.В. В дополнение к сказанному: революция сквозь призму личного интереса // Отечественная история. - 1995 - № 4 - С. 214-218. Массовое сознание в СССР проявляется настолько сильно, что модернизация и отклонение от принятых норм представляются практически невозможными. Можно сделать вывод о том, что советскому человеку необходимо время для осознания необходимости перемен, чтобы весь народ был готов перейти к новым социальным нормам и модернизации государства. Об этом писал и Юрий Левада: «конформистское единомыслие с правителем, общность коллективных фобий и предрассудков, а также убеждение в безальтернативности власти и порочности самостоятельного политического выбора были присущи советскому человеку» Советский простой человек: опыт социального портрета на рубеже 90-х (Отв. ред. Ю. А. Левада. М.: Изд-во «Мировой океан», 1993. - 300 с..

Образ советского человека стал настолько устойчивым и особенным, что во время исследования социальных феноменов стали учитывать этот тип личности как отдельный. Говоря о феномене коррупции на постсоветском пространстве, необходимо отметить классификацию культурных групп М. Палдама. Несмотря на то, что он указывает на основную связь коррупции с уровнем экономического развития и демократией, культурные особенности различных групп стран остаются доминантными в формирования тенденции развития страны. М. Палдам вывел обратную зависимость между уровнем коррупции и уровнем дохода населения Paldam, M., The Cross-Country Pattern of Corruption: Economics, Culture and Seesaw Dynamic // European Journal of Political Economy. - 2002. - Vol. 18. - pp. 224.. Однако даже при этом условии в его классификации существовала отельная группа стран - посткоммунистическая. Формирование стольких общих характеристик для довольно большого количества стран за время существования СССР свидетельствует о том, что влияние на общество и его «воспитание» возможны. Иначе говоря, если удалось повлиять на ментальность народа во времена СССР, то должны быть и рычаги влияния в современном мире. Этот вывод делает еще более актуальным дальнейшее исследование, анализирующие, какие именно институты могут стать ключевыми в антикоррупционной политике государства.

Идеологема «нового», «советского человека» возникла в СССР в 1920-1930 годах, однако реальное формирование культурной общности наблюдалось позднее. Л.Д. Гудков относит первые попытки описать советского человека к 1950-м годам Гудков Л.Д. «Советский человек» в социологии Юрия Левады. С. 22. Наличие временного лага, с которым население отражает последствия пережитых событий в виде культурных изменений объясняется сложностью процесса трансформации общества. Этот же временной лаг мы наблюдаем и сейчас: несмотря на развал СССР советский человек все еще существует и влияет на скорость развития теперь уже независимых государств. Однако степень этого влияния во многом зависит о эффективности государственной политики страны. На основе вышесказанного формируется первая гипотеза о том, что культурные нормы лишь частично ограничивают возможности противодействия коррупции.

Развал Советского Союза привёл к стремительным изменениям в каждой из стран, которые в короткое время вынуждены были сменить политическую и экономическую структуры. Во многом именно это спровоцировало вспышки криминальной активности, снижение уровня жизни и существенное снижение государственных затрат на образование и медицину. Все это в свою очередь увеличило неравенство. Не произошло деэтализации общества, что могло бы послужить реальным изменением на пути к демократии, ведь переход власти к обществу, формирование гражданского общества стали бы предопределять действия граждан, добавлять осознанности при принятии решений за счет увеличения ответственности. Произошло ли это хотя бы в тех странах, которые добились некоторых успехов в борьбе с коррупцией, будет рассмотрено в следующих главах работы.

Характер всех изменений, которые произошли со времен развала СССР, зачастую диктовался культурными особенностями стран. Э. А. Паин проанализировал материалы «Европейского социального исследования» (ESS), проведенного в 24 странах (2004-2005). Итоги данного исследования показали, что граждане всех бывших социалистических стран очень сходны между собой и в то же время кардинально отличаются от других европейцев, и прежде всего в том, что проявляют наименьшую готовность уважать законы и, что наиболее примечательно, проявляют наибольшую склонность оправдать возможность их нарушения Паин Э. Общество без традиций перед вызовами современности// Россия в глобальной политике. 2008, №3. С.8-26.. Это еще одно подтверждение тому, что даже спустя время после распада СССР, действительно остались общие характеристики, присущие постсоветским странам. В последующих частях работы будет проанализировано, насколько были сохранены эти общие черты до настоящего времени и как это повлияло на противодействие коррупции.

Однородность постсоветских стран в настоящий период не раз подвергалась сомнениям в связи с различиями в институциональном наследии стран De Melo M, Denizer C, Gelb A, Tenev S. 2001. Circumstances and choice: the role of initial conditions and policies in transition economies. World Bank Econ. Rev. 15(1): 1-31. Однако в рамках данной работы различия в уровне развития социальных институтов в постсоветский период и будут проанализированы с целью оценки влияния этих факторов на динамику коррупции. Внутренние различия между постсоветскими странами, их контрастные политические и культурные контексты создают уникальную систему институтов для каждой страны. Это показывает, что нет единого пути к демократии для всех постсоветских стран Rabikowska M. The ghosts of the past: 20years after the fall of communism in Europe, Communist and Post-Communist Studies, Volume 42, Issue 2, 2009б pp.165-179. Та динамика развития коррупции, которая наблюдалась на протяжении последних 25 лет, может дать сигнал о необходимых условиях формирования демократии и уровня развития институтов. Отсутствие демократии часто объясняется недостатком гражданской культуры в обществе. Наличие доминирующей политической власти редко означает соблюдение каких-либо демократических стандартов. Модернизации государственного управления также не происходит, оставляя коррупцию на прежнем высоком уровне. Несмотря на то, что выборы и политическое влияние элит могут быть вполне легитимными, низкая конкуренция на политической арене лишает оппозицию возможности реально противостоять сложившейся властной элите Stefes C.H., Sehring J. (2011) Wilted Roses and Tulips: The Regression of Democratic Rule in Kyrgyzstan and Georgia. In: Erdmann G., Kneuer M. (eds) Regression of Democracy?. VS Verlag fьr Sozialwissenschaften. Все 15 образовавшихся республик декларировали цель построения демократического общества с рыночной экономикой Фурман Д.Е. Движение по спирали. Политическая система России в ряду других
стран. М., 2010. С. 22-23, 54, 57-58.. До сих пор эта цель не была достигнута большинством стран. С чем связано невыполнение этой цели: с неэффективными реформами или с тем, что в стране не было даже «модернизации сверху» будет рассмотрено далее при анализе динамик различных показателей на постсоветском пространстве.

В данной главе были описаны основы для дальнейшей работы, с помощью которых получилось выделить следующие выводы:

1. Во многом уровень коррупции зависит от культуры населения и его исторического прошлого.

2. Постсоветские страны имели однородные культурные характеристики, способствующие высокому уровню коррупции.

3. Модернизация ведет к противодействию коррупции, причем она может исходить как от государства, так и от общества.

Таким образом, следующим шагом данного исследования будет выявление тенденций изменения в уровне коррупции в постсоветских странах с целью дальнейшего более глубокого изучения феномена коррупции на постсоветском пространстве.

Глава 2. Четыре модели динамики коррупции в постсоветском мире и связь с процессами модернизации

Выбор индикаторов и выявление типов динамики коррупции

Делая акцент в данной работе именно на динамику коррупции, можно сформировать группы и выявить основные направления развития коррупции в постсоветских странах. Так, сравнение стран с типичной динамикой может позволить сделать более широкий обзор проблемы борьбы с коррупцией. Именно поэтому задачей этой главы будет сформировать общее понимание направлений развития для каждой страны, выделить отличия и выявить показательные примеры для сравнения.

Для определения динамики зачастую используются рейтинги, индексы и статистика на протяжении некоторого периода. В данной работе внимание будет обращено как на уже обработанную статистику, сформированную в показатели по нескольким факторам, так и на еще необработанные данные, позволяющие самостоятельно отследить степень развития не только коррупции, но и страны в целом. Это поможет выяснить, равномерно ли развиваются в странах наиболее важные сферы жизни.

Перед началом рассмотрения данных следует определить, что понимается под различной динамикой. Наиболее показательные виды динамики включают в себя положительную тенденцию, отрицательную, а также стагнацию. В условиях рассмотрения динамики периода длительностью около 20 лет, данные первых лет и последних лет могут не иметь существенных различий. Это вовсе не означает, то за это время не было ухудшений в уровне коррупции или, напротив, значимых улучшений. Иначе говоря, все произошедшие изменения могли быть компенсированы в последствии в обратную сторону. Таким образом, в стране за указанный период может не существовать устойчивой тенденции вовсе.

В то же время не стоит путать незначительную смену направления динамики с резкими изменениями. Резкий рост, а затем спад может быт связан с конкретными действиями государства, изменениями в законодательстве или ситуацией на мировом рынке. Практика таких изменений представляет собой особый интерес, так как выявление причин положительной динамики в борьбе с коррупцией сможет послужить примером отличного опыта для других стран, а негативная динамика, напротив, послужит предостережением.

Одними из наиболее актуальных индикаторов для темы данного исследования являются Worldwide Governance Indicators. В данной работе будет использован Индикатор борьбы с коррупцией (Control of Corruption), который представлен в приложении для всех постсоветских стран в период с 1996 по 2016 год. Данный индикатор оценивает несколько видов коррупции, включающих то, насколько государственные служащие используют свои должностные полномочия для личной выгоды и происходит ли в данной стране «захват» власти элитами и частными интересами Официальный сайт Всемирного банка. URL: https://datacatalog.worldbank.org/dataset/worldwide-governance-indicators Дата обращения: 17.02.2018. Итоговые данные индикатора представляют собой показатели в рамках стандартного нормального распределения, от -2,5 до +2,5, причем увеличение балла сигнализирует именно об увеличении контроля коррупции в стране. За период в 20 лет индикатор рассчитывался 18 раз, что показывает изменения в динамике довольно подробно.

Начнем рассмотрение изменений в постсоветских странах с выявления положительных динамик. Снижение уровня коррупции наблюдаются в Азербайджане, Грузии, Казахстане, Латвии, Литве и Эстонии. Ниже представлен график изменения данного индикатора для вышеуказанных стран. Примечательно, что Эстония лидирует на протяжении всего времени. Кроме того, в Эстонии наблюдается наиболее плавный рост индикатора. Несмотря на то, что и в Азербайджане, и в Литве временами наблюдается существенное снижение индикатора, общая тенденция остается положительной. Это подтверждается и тем, что исходный показатель на протяжении всего времени остается наименьшим, а после каждого кратковременного падения показателей следует их увеличение на еще большую величину.

Рисунок 1. Положительные динамики Индикатора борьбы с коррупцией за период 1996-2016гг.

Отдельно стоит отметить Грузию как пример наиболее резкого роста индикатора. Основной период роста наблюдается с 2003 по 2006, который совпадает с началом реформ, поменявших многое в устройстве страны и общей государственной системе. Стоит отметить и снижение темпов роста в годы после реформ. Замедление роста, а иногда и вовсе негативная тенденция в данном показателе требует отдельного анализа, так как в Грузии противодействие коррупции было одной из наиболее важных задач на протяжении прошлого десятилетия. Таким образом, основываясь на этих данных, можно предположить, что модернизация, как и предполагалось ранее в работе, сыграла ключевую роль в борьбе с коррупцией.

Далее рассмотрим страны, в которых коррупционная обстановка за последние 20 лет только ухудшилась. Среди них можно обозначить Армению, Киргизию, Молдову, Туркменистан и Узбекистан. Примечательно, что очевидная негативная динамика отмечается лишь у стран с исходным отрицательным показателем индикатора. Таким образом, страны с изначально высоким уровнем коррупции становятся еще больше коррупционными. Также можно отметить нестабильный характер изменений, однако общая тенденция все равно четко прослеживается: значения 1996 года остаются наилучшими за весь период вплоть до 2016 года.

Стоит отметить и Армению, которая почти добилась выравнивания показателей несмотря на разницу между максимальным и минимальным значением индикатора в 0,388 пунктов. Ниже представлен график негативных тенденций по данному индикатору.

Рисунок 2. Отрицательные динамики Индикатора борьбы с коррупцией за период 1996-2016гг.

Отмечая, что различия между наименьшими и наибольшими значениями показателей могут помочь в анализе общей тенденции развития, ниже представлена таблица с пиковыми значениями данного показателя в каждой постсоветской стране, а также разница между этими показателями.

Таблица 3. Пиковые значения Индикатора борьбы с коррупцией за период 1996-2016гг.