Идеи солидаризма в концепции построения гражданского общества в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Идеи солидаризма в концепции построения гражданского общества в России

Щупленков Олег Викторович

кандидат исторических наук

доцент, кафедра Истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт

357625, Россия, г. Ессентуки, ул. Долины Роз, 7

Аннотация

В статье подчеркивается основополагающая мысль, что для действительного укрепления гражданского общества необходимым условием является развитость духа трансформации, предполагающего профессиональную ответственность, устойчивый баланс свободы и равенства, солидаризма (коммунализма) и индивидуализма, налаженный диалог культур, опыт преодоления нетерпеливого форсажа, спрямления естественных эволюционистских зигзагов, готовность к «градуальности» реформ вместе с необходимой политической волей к ним и т.п.Автор утверждает, что что интервал между индивидуализмом и солидаризмом не столь разителен, каким кажется, что уже давно оба они взаимопроникают, что на самом деле они удивительно пластичны, и их принципы, бережно отодвинутые от бездны крайностей, текучи, и только упрямый и недальновидный догматизм блюстителей «чистоты» принципов и идеологической зашоренности возводит между ними глухую стену без множества открытых взаимопереходов. Человек должен проявлять сознательность и понимать, что вокруг него существуют и другие люди, от которых зависит он сам, и которые зависят от него. Именно поэтому целью каждого человека, группы, класса является не борьба с другим человеком, группой или классом, а поиск оптимального способа сосуществования с ними.

Ключевые слова: Государство, гражданская активность, гражданское общество, диверсификация, корпоративность, поликультуризм, предпринимательство, солидаризм, социальная мобильность, традиции

солидаризм общество национальный сознание

Abstract

The authors of the article establishes the statement that in order to actually reinforce the civil society, it is necessary to develop the 'spirit of transformation' that includes professional responsibility, steady balance between freedom and equality, solidarism (communalism) and individualism, efficient cultural communication, natural evolutionary changes, willingness for 'gradual' reforms and etc. It is the authors' opinion that the gap between individualism and solidarism is not so significant as it seems. Today these two phenomena are rather interpenetrating and flexible. Each human must understand that there are other people around him. We depend on others and others depend on us as well. Therefore, the purpose of each person, group or class is to find the best way to live with others bu tnot to fight against another person, gruop or class.

Keywords: government, civiс engagement, civil society, diversification, employee loyalty, polyculturalism, entrepreneurship, solidarism, social mobility, traditions

Солидаризм -- это учение об обществе, утверждающее солидарность его частей. Первым солидаристом считается французский мыслитель и общественный деятель Пьер Леру (1791-1871), хотя сам термин «солидаризм» появился уже после него. Солидаризм возник как ответ на популярные в то время идеи коммунизма и социализма, проповедовавшие классовую борьбу, вульгарный экономизм, верховенство эгоистических интересов. Сторонники этого подхода стремились не к обострению классовой и иной борьбы, а, наоборот, к гармонизации общества насколько это возможно.

В центре внимания солидаризма стоит человек, личность, целью которой является максимальное раскрытие своих способностей, реализация себя. Но в то же время, человек не существует в вакууме -- он существует в обществе. Леру писал: «То, что человек считает своей жизнью, не принадлежит ему полностью и не пребывает только в нем: она в нем и вне его; она частично пребывает в других людях и в мире, который его окружает... Для того, чтобы он существовал и чувствовал себя существующим, необходимо, чтобы некоторое количество существ было сгруппировано вокруг него и гармонизировано определенным образом, чтобы то „Я“, которое его составляет, воплощаясь в эти объединенные с ним существа, находило бы себя всегда вовне и представлялось бы ему во все моменты его существования» [20].

У Леру было много последователей. Широкое распространение идеи солидаризма получили и в России. Не будет преувеличением сказать, что в определённой мере солидаризм присутствовал в России задолго до XIX века. По сути, идея общественной солидарности была очень близка идеологии славянофилов. Здесь нельзя не сказать об известном русском философе Хомякове, основателе учения о соборности, т.е. о сочетании свободы и единства общества, объединённого общей любовью к одинаковым абсолютным ценностям. Понятие «соборность» было сформулировано А. С. Хомяковым как обозначение «свободного единения людей, основанного на христианской любви, направленного на поиски совместного коллективного спасения». Данное воззрение стало первоначально результатом глубокого освоения подлинного смысла христианского вероучения и актуализации религиозного понятия «кафоличность» или цельность. Но постепенно категория соборности превращается из чисто религиозной в философско-религиозную и рассматривается как способ постижения основ всей человеческой жизни, как способ постоянного преодоления отчужденности и раскола в человеческом обществе.

Хомяков и его последователи выводили общественную соборность из соборности Церкви. Соборность Церкви подразумевает её пространственную и временную универсальность: они предназначена «обнимать» собою всех людей и существовать до скончания веков. Опираясь на это, славянофилы призывали строить общественную жизнь на тех же принципах. Это должно было предотвратить вражду как внутри общества, так и между разными обществами, т.к. в итоге все они должны были слиться в одно. Понятие соборности выражает не господство общества над индивидом, но существование общества как «коллективной личности», гармоничное развитие всех его частей. Соборность общественной жизни, по Хомякову, является критерием соответствия этой жизни христианским идеалам.

Понимание соборности как духовной ценности, благодаря которой русский человек, как самостоятельная личность, развиваясь внутри целого, осознает неразрывность связи личного и надличного, общества и «вселенского» начала, является отличительной чертой русского национального сознания, без которого немыслима атмосфера русской духовности.

Эти, несомненно, положительные качества соборности отмечали в своих трудах многие русские мыслители. Соборность, или, по выражению Н. А. Бердяева, «коммюнотарность», как свободная внутренняя социальность, исключает нивелировку личности и растворение индивидуальности в массе. Вл. Соловьев полагал соборность основной формой нравственной организации человечества. Эта нравственная солидарность, в отличие от естественной, образует, по его мнению, «истинное братство, в котором заключается для человека положительная свобода и положительное равенство».

Соборность -- это органичная составляющая менталитета русского народа, и на протяжении всей истории России она пронизывает межличностные и межэтнические отношения, культуру, политическую систему, экономику и такие значимые стороны жизни страны, как православное богослужение, русская музыка и иконопись, особенности сословного взаимодействия и принципы национальной политики.

Многие современные исследователи рассматривают развитие принципа соборности только в русле его христианско-богословского смысла, характеризующегося вовлеченностью человеческой души в свободный союз на основе общей веры и любви к Богу. Кроме того, ни для кого не секрет, что смысловое содержание русской философии сформировалось в ходе освоения православия средствами философского разума. И категория соборности в большинстве случаев, и это вполне справедливо, трактуется в русле доктрин кафоличности, Богочеловечества, Всеединства.

Попытки выделить секулярные черты соборности вызывают упреки со стороны некоторых, в том числе серьезных, исследователей русской философии. Так, С. С. Хоружий пишет: «Что же до социальной философии, то здесь значительные и зримые влияния идеи соборности сочетались с небезопасным смешением понятий. Принцип соборности в русской мысли весьма часто пытались применять к устройству общества, построению социальных теорий и моделей, но при этом обычно игнорировали специфически церковную суть понятия, его благодатную природу. Почти всегда соборность здесь понималась как некий идеализированный коллективизм. принцип социальной гармонии, основанной на нравственных началах взаимной любви, взаимного принятия и ответственности» [40].

Ему вторит пастор (выделено нами -- О. Щ.) Александр Черепанов из Екатеринбурга: «Понятие же „соборность“, если оно хочет иметь отношение к Богу, должно быть понятием метафизическим. а не социальным. То есть оно должно исчерпывать всю мыслимую глубину человека и, сверх того, обосновывать возможность межчеловеческого общения и понимания, понимания на уровне некоего действительно Божественного метаязыка, т. с. служить синонимом предельного понимания (одной личностью другой в их собственной индивидуальности, в их непохожести одна на другую)».

Однако, обратившись к многовековой истории становления духовного опыта русского народа, имсюшсго корни не только в религиозном самосознании, но и в политическом, правовом, эстетическом, экономическом и даже обыденном, хочется отметить, что религиозность и секу-лярность - это не полярные качественные характеристики духовности, а различные формы ее осуществления, в том числе и в реализации соборного принципа. В этом вопросе мы адресуемся к мнению известного исследователя в области изучения соборной феноменологии В. И. Холодного, который пишет: «В этом плане религиозность и секулярность представляют собой масштабные исторические формы (или типы) реализации пространственного существования соборности, которую следует трактовать как концентрацию в целостной душе человека личностного, коллективистского и космического начал духовного и производного от них комплекса спонтанных переживаний и общеаксиологических ориентаций (архетипических ценностей)».

Найти подтверждение представлений о возможности смещения поля философской рефлексии принципа соборности в область социальной философии можно в исследованиях классиков русской философской мысли. Так, например, А. С. Хомяков и его единомышленники славянофилы во многих своих произведениях доказывали, что специфика развития и роста национального самосознания и особенности смыслоформирования национальной идеи неминуемо связаны с историческим опытом русского народа, с византийским богословием, с российской общннностью, с книжностью Древней Руси. Выдающийся русский философ С. Л. Франк в своей работе «Духовные основы общества» в качестве трех важнейших составляющих соборности последовательно называет «единство брачно-семейное», затем «религиозную жизнь» и, наконец, «общность судьбы и жизни всякого объединенного множества людей».

Русское слово «соборность» не имеет аналогов в других языках, и это особо отмечает в своих размышлениях русский философ, поэт и ученый Вяч. Иванов. Он размышляет о том, что понятие «соборность» «почти непередаваемо на иноземных наречиях», и лишь для русских в нем звучит что-то «искони и непосредственно понятное, родное и заветное, хотя нет ни типического явления в жизни, прямо и всецело ему соответствующего, ни равного ему по содержанию единого логического понятия -- «концепта».

Позже, чем Хомяков, но независимо от него, развивал идеи солидаризма и Николай Фёдоров -- автор «философии общего дела» и основоположник русского космизма. Если Хомяков был противником западноевропейского рационализма, то Фёдоров к нему был настроен менее радикально. Одной из его центральных идей была идея о союзе между мужами учёными и неучёными, который должен способствовать прекращению войн и прогрессу. Фёдоров утверждает, что жизнь учёных находится в непосредственной зависимости от труда людей неучёных, что они, как более просвещённые, обязаны осознать это и способствовать росту сознательности и солидарности остальных членов общества. В результате это понимание должно охватить всё человечество, которое должно объединиться под знаменем общего дела -- воскрешения отцов.

Были в русской традиции и другие философы-солидаристы. Так, Пётр Кропоткин писал о «законе солидарности»: «В любом обществе животных солидарность является законом природы, гораздо более важным, чем пресловутая борьба за существование, добродетель, которую воспевают нам буржуа на все лады для того, чтобы мы окончательно отупели. ...что в мире животных и человека закон солидарности является законом прогресса и что принцип взаимопомощи, так же как и мужество и индивидуальная инициатива, из него проистекающая, обеспечивает победу тому из видов, который лучше научился применять их». Семён Франк уже в ХХ веке также говорил о солидарности и, продолжая традицию славянофилов, апеллировал к соборности: «В отличие от внешнего общественного единства, где власть целого нормирует и ограничивает свободу отдельных членов и где единство осуществляется в форме внешнего порядка, разграничения компетенции, прав и обязанностей отдельных частей, единство соборности есть свободная жизнь, как бы духовный капитал, питающий и обогащающий жизнь его членов».

В условиях развития рыночных отношений и демократических процессов, осмысления и восприятия идеологических образцов стран западной демократии поиск основ духовной консолидации общества становится актуальной проблемой современной России. В качестве основополагающего концепта в этом смысле предлагаются различные варианты: от русской национальной идеи, православия, патриотизма до возрождения коммунистической идеологии. Однако, в силу объективных причин, ни одно из вышеуказанных направлений не воспринимается российским социумом безоговорочно. Первое -- в силу многонационального состава российского общества; второе -- отчасти по той же причине, а отчасти из-за того, что православие для большинства граждан России является, скорее, культурной традицией, нежели истинным религиозным убеждением; третье -- потому, что патриотизм по-прежнему понимается только как государственный (требующий самопожертвования и безоговорочного подчинения), четвертое -- в силу преувеличенной негативизации последствий советского опыта. Поэтому и ученые, и политики, понимая важность создания национального проекта, отвечающего российским условиям, адресуются к фундаментальным основам и чертам социальной, политической и культурной жизни российского государства с целью предложить, на основе внимательного анализа, оптимальный вариант развития. В числе этих фундаментальных основ находится и принцип соборности -- как способ организации общественной жизни русского народа, как форма его деятельности по единению во имя высших ценностей. Однако насколько реалистично полагаться на принцип соборности как на один из факторов преодоления кризиса в российском обществе?

В ХХ веке солидаризм стал идеологической базой для Народно-трудового союза российских солидаристов (НТС) -- политической организации русской эмиграции. Учреждён союз был 1 июня 1930 года на съезде в Белграде: тогда он объединил большинство разрозненных молодёжных групп Югославии, Франции, Болгарии, Голландии в единую организацию. Члены НТС активно пропагандировали и развивали учение солидаризма, активными солидаристами были Георгий Гинс и Роман Редлих.

Солидаризм является одной из форм экономико-политического устройства общества, в рамках которой выстраиваются отдельные группы общественных отношений -- личностные, социальные, т. е. коллективистские, правовые и хозяйственные. Об этом фактически говорил Г. К. Гинс, рисуя спектрограмму общественных отношений с определением в ней солидаристических элементов государства будущего. Данная спектрограмма имеет огромное значение для теории солидаризма, так как с её помощью определяются сущностные и идентификационные элементы этого учения.

Всё названное есть определение цели гражданственно-политической деятельности общества. Это -- стратегия научного поиска, главная задача теоретических изысканий в сфере оптимизации социальных отношений на основе солидаристических принципов. Однако не менее важно в теоретическом плане, а в практическом -- ещё более значимо, определение способов солидаризации общественных отношений. Здесь своё слово должна сказать наука о территориальном управлении, так как именно в этой сфере деятельности общества и через неё реализуются -- или, точнее, должны реализовываться -- солидаристические идеи социальной оптимизации. Геокибернетика, синтезируя теорию территориального управления, является ведущей в деле обобщения достижений по определению способов солидаристической организации общества.

Формулирование цели и определение способов солидаризации общественных отношений могут быть эффективными только при условии всестороннего знания феномена солидаризма как учения и социально-политического явления, что в свою очередь возможно лишь на базе хорошего знания истории формирования представлений о нём. Согласно мнению Г. К. Гинса, имеет место, можно сказать, французско-русская линия развития солидаристических представлений. Этот учёный отмечал вклад в данное учение таких французских философов, социологов, экономистов и юристов, как Фредерик Бастиа, Огюст Конт, Эмиль Дюркгейм, Леон Буржуа, Шарль Жид, Леон Дюги (о содержании представлений названных теоретиков и практиков кратко говорится в авторской брошюре «Золотая середина, или Солидаризм как идеальная общественно-политическая формация»). Учитывая, несомненное существование научной наследственности, можно утверждать, что в этом случае идейные корни солидаризма уходят в труды великих французских теоретиков-вольнодумцев -- Франсуа Вольтера, Дени Дидро, Жан-Жака Руссо.

Замечу, что наследием идей данной «могучей кучки» стала, как известно, и социалистическая идея, практически реализованная попытками построения соответствующего общественно-политического строя сначала во Франции в 1792 году, а затем, через столетие с небольшим, -- и в России. Был такой «грех» и у Германии в 1918 г., но просуществовал он недолго, довольно быстро трансформировавшись в национал-социализм, то есть фашизм. Болеют этой социально-политической болезнью и сегодня некоторые страны мира: классически -- Куба и КНДР, специфически -- Китай, потенциально -- Венесуэла и ряд стран Латинской и Центральной Америки. Данное социалистическое наследие, конечно, отрицательно сказывается на доверии к французской «вольнодумческой школе», однако следует взвешенно относиться к нему, ни в коем случае не отвергая в целом базовые ценности французского вольнодумства -- идеи всенародного равенства, братства и свободы (как нельзя «выплёскивать ребёнка с грязной водой»). В этом случае необходимо понимать, что именно эти принципы, номинально реализуемые при практических попытках социалистического строительства, а потому идентифицирующиеся у большинства людей мира с пресловутым коммунизмом, являются той частью социалистической доктрины, которую следует брать в концепцию солидаризма (категорически не приемля способы установления и методику становления социалистического строя).

Заканчивает французско-русскую линию зарождения солидаризма как социально-политического учения профессор Гинс упоминанием трудов социолога и географа кн. Петра Кропоткина и историка, социолога и юриста проф. Московского и Петербургского университетов Максима Ковалевского. Что, безусловно, верно. Оценивая вклад исследователей этой линии в целом, Г. Гинс констатирует, что ими «предложен удачный термин, дано общее направление, но законченного и обоснованного учения не создано».

Вместе с тем, вызывает определённое недоумение абсолютное игнорирование Гинсом ещё одной интересной и так же весьма -- если не более -- продуктивной в идейно-теоретическом плане научно-философской линии, которую можно условно называть немецко-русской. Условно потому, что таковой она была лишь на начальной стадии своего развития, довольно быстро трансформировавшись в сугубо русское философское течение, по причине чего и называется соответствующим образом, а именно русским космизмом. Так, если первые представители русского космизма писатель, поэт и философ Александр Радищев, писатель и любомудр кн. Владимир Одоевский, драматург и философ Александр Суховь-Кобылин находились под большим влиянием немецких философов-идеалистов -- соответственно Иоганна Гердера, Фридриха Шеллинга и Георга Гегеля, то все остальные русские космисты, начиная с Николая Фёдорова, базировали свои представления преимущественно или сугубо на православной философии, по понятной причине не могущей быть идентичной идеалистически лютеранско-немецкой.

Как видим, данная линия начиналась задолго до подключения к разработке теории солидаризма русских представителей французско-русской линии. Кроме того, в отличие от последних, русские космисты (помимо уже названных, это такие учёные-любомудры, как В. С. Соловьёв, В. И. Вернадский, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев, В. Н. Муравьёв, А. К. Горский, Н. А. Сетницкий, Н. А. Умов, К. Э. Циолковский, А. Л. Чижевский, В. Ф. Купревич и др.) всё-таки создали достаточно стройное учение; хотя и не направленное непосредственно на солидаризм, но тесно с ним связанное.

Так что, изучение содержания представлений русских космистов, утверждавших активно-эволюционную доктрину совершенствования духовно-нравственной сущности человека (реального превращения его в богочеловека) и преобразования окружающего -- природного и социального мира, вне сомнения, не просто желательно, а обязательно, при анализе истории теории солидаризма.

Особую когорту учёных, либо близких по духу к солидаризму, либо непосредственно разрабатывавших основы этой теории, составили русские эмигранты ХХ века, в большинстве своём насильственно изгнанные из страны преступно-кровавым большевицким (ленинско-сталинским) режимом. Это, помимо уже упоминавшихся юриста и экономиста-солидариста Г. К. Гинса и религиозного философа Н. А. Бердяева, философ-идеалреалист Н. О. Лосский, философ-солидарист С. А. Левицкий, философ-государствовед И. А. Ильин, социолог П. А. Сорокин (несколько особняком стоит парадоксальный, запутавшийся во мнении о солидаризме, или, точнее, о «солидаристах», но фактически думающий солидаристически в части требований социально-политической нравственности людей, публицист И. Л. Солоневич).

История теории, безусловно, нужна и важна (вспомним слова Иоганна Гёте из его бессмертного «Фуста»: «Суха теория, мой друг / Но древо жизни пышно зеленеет»). Однако не менее важным является знание характера практической деятельности в зоне рассматриваемой теории. Начиная с её биологических основ и самых начальных периодов социальной истории. В нашем случае -- с практики функционирования народных вече. Включая в последующем историю более политически цивилизованных институтов народного представительства -- земств и городского самоуправления. В том числе рассмотрение особенностей истории оригинального, характерного во многом лишь для России органа сельского самоуправления -- сельской общины, сельского мира, разновидностью которого был -- и сегодня потихоньку восстанавливается как политический институт -- казацкий круг.

Сказанное говорит о тесной взаимосвязи солидаризма, русского космизма и геокибернетики, из чего вытекает представление о необходимости координированного развития данных теорий с целью использования их достижений -- пока разрозненных -- в практике преобразования российского общества.

Солидаристы оказали значительное влияние на развитие социал-демократических идей в Германии. Это отметил в 1981 году в интервью журналу НТС «Посев» (№№5-6 за 1981 год) один из авторов немецкого послевоенного экономического чуда Освальд фон Нелль-Брейнинг.

Солидаризм в России на протяжении всего своего развития был тесно связан с соборностью и особенностями русской культуры и православной традиции. Он развивался в значительной степени независимо от западной традиции. Этим он отличался от других общественно-политических учений, большинство которых были занесены из Европы. И хотя сам по себе солидаризм не стал самостоятельным и состоявшимся политическим течением, он оказал значительное влияние на социалистические учения, в т.ч. и на современный социализм. Главной его заслугой является акцентирование внимания на необходимости снижения конфронтации между слоями общества, свойственной коммунизму (борьба классов) и капитализму (конкуренция).

Политический солидаризм имеет разнообразные формы применения. В политической сфере -- это защита и расширение гражданских и политических свобод (кстати, реально существующих, несмотря на гневные обличения «авторитарного путинского режима»). Это упрочение парламентаризма, расширение прерогатив представительных органов в рамках президентско-парламентской республики (хотя сегодня президент прав, говоря о несвоевpеменности такого pода изменений -- где, скажите, у нас pеальные паpтии, способные фоpмиpовать «ответственное министеpство»?). Но все это, хотя и чpезвычайно важные, однако общедемокpатические, а не специфически солидаристские задачи.

Акцент же солидаристов -- энеpгичная контpэтатистская политика, а главное -- всемеpное укpепление солидарно-корпоративных стpуктуp гpажданского общества. В частности, обеспечение пpямого доступа во власть бизнес- и социальных коpпоpаций. Речь идет о создании на всех уpовнях коpпоpативных законодательных палат, фоpмиpуемых пpямым делегиpованием и имеющих «контpольный пакет» пpи пpинятии социально-экономических pешений (хотя начать можно и с совещательных оpганов).

Автор считает, что роль институтов гражданского общества можно рассматривать в контексте различных теоретических парадигм [1]. Парадигма реализма/неореализма (Г. Моргентау, К. Уолтс, Р. Арон), основной категорией, которой выступает сила, позволяет акцентировать возможности институтов гражданского общества по защите и продвижению национальных интересов государства, изменению соотношения сил государств в пользу одного из них. В рамках концепции либерализма (Дж. Розенау, Р. Кеохейн, Дж. Най) институты гражданского общества, ориентированные на гуманитарные и правозащитные сферы, могут интерпретироваться как формы использования «мягкой силы» и инструменты влияния на национальные элиты и различные слои населения. Постмодернистский подход (Э. Гидденс, Ф. Джемесон, Ю. Хабермас), в основе которого лежит неверие в возможность дать один внеисторический рациональный ответ на самые разные проблемы и стремление привлечь внимание к различиям, к необходимости терпеть несовместимое, способствует осознанию различных смыслов существования институтов гражданского общества и признанию наличия различных способов конструирования ими желательного образа государства.

Все три подхода объединяет согласие с выводом о том, что в современном мире международный авторитет страны определяется не только результатами деятельности ее политических лидеров и государственных структур, но и действиями институтов гражданского общества, направленными на формирование положительного (или отрицательного) восприятия проводимой государством внешней политики.

В целом системный анализ внешнеполитической роли институтов гражданского общества предполагает целостное изучение их уровней (глобальный, региональный, национальный, местный), функций (информационная, экспертная, мобилизационная, координационная, функции общественного контроля, критики, PR-функция и т. п.) и сфер (правовая, экономическая, гуманитарная, экологическая и т. д.).

При исследовании влияния институтов гражданского общества на международные отношения необходимо учитывать, что оно проявляется в их способности усилить или ослабить имеющиеся интеграционные тенденции; снизить или повысить уровень конфронтации; помочь выйти из международной изоляции или закрепить ее; улучшить или ухудшить исход ведущихся переговоров; смягчить или усугубить издержки финансовой и экономической зависимости. Это теоретическое утверждение еще предстоит доказать с помощью конкретных примеров, но в качестве гипотезы оно, по мнению автора, является вполне корректным.

Еще одной гипотезой автора выступает утверждение о том, что значимым преимуществом гражданского общества является гораздо большая свобода маневра в сравнении с инструментами официальной дипломатии. В рамках институтов гражданского общества можно продолжать обмен мнениями по тем или иным актуальным и острым вопросам, начатый в формате классической дипломатии, в качественно ином формате и на принципиально новом аргументационном уровне, инициировать дискуссии, развертывание которых по тем или иным причинам в классическом формате представляется непродуктивным. Это возможность институтов гражданского общества позволяет последним осуществлять функции превентивной дипломатии.

В Концепции внешней политики России, утвержденной Указом Президента РФ 12 февраля 2013 г., отмечается, что Российская Федерация «способствует диалогу и партнерству между культурами, религиями и цивилизациями…, поддерживает соответствующие инициативы гражданского общества»; будет привлекать к решению задач внешнеполитического характера «российские институты гражданского общества, такие как Общественная палата Российской Федерации, неправительственные организации внешнеполитической направленности, содействуя их широкому участию в деятельности мировых экспертно-политологических форумов, в международном гуманитарном сотрудничестве»; «работать над созданием положительного образа России, соответствующего авторитету ее культуры, образования, науки, спорта, уровню развития гражданского общества, а также участия в программах помощи развивающимся странам, формировать инструменты воздействия на ее восприятие в мире, совершенствовать систему применения „мягкой силы“, искать оптимальные формы деятельности на этом направлении, учитывающие как международный опыт, так и национальную специфику и опирающиеся на механизмы взаимодействия с гражданским обществом и экспертами...» (курсив мой -- О.Щ.).

Появление таких формулировок в концептуальном политическим документе стало результатом обобщения опыта построения международных отношений, накопленного в последние годы как властными структурами, так и институтами гражданского общества России. Определенными вехами признания внешнеполитических функций гражданских объединений можно считать:

- создание в 2010 г. Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М. Горчакова (далее -- Фонд Горчакова), учредителем которого от имени Российской Федерации определен МИД России. В соответствии с распоряжением Президента России, «целями создания фонда являются поддержка публичной дипломатии, содействие участию российских неправительственных организаций в международном сотрудничестве и активное вовлечение институтов гражданского общества во внешнеполитический процесс»;

- введение в российский внешнеполитический лексикон понятия «народная дипломатия», акторами которой в основном являются институты гражданского общества; проведение в декабре 2010 г. по инициативе бывшего в этот период Президентом Д.А. Медведева Международного общественного форума «Роль народной дипломатии в развитии международного гуманитарного сотрудничества». Примечательно, что в оргкомитет форума вошли председатель Межгосударственной телерадикомпании «Мир» Р.И. Батыршин, секретарь Общественной палаты РФ Е.П. Велихов, исполнительный директор Фонда Горчакова Л.В. Драчевский, исполнительный директор правления фонда «Русский мир» В.А. Никонов, председатель правления фонда «Институт современного развития» И.Ю. Юргенс и ряд других руководителей российских институтов гражданского общества;

- включение в 2011 г. в российский политический дискурс понятия «общественная дипломатия», которое конституируется в распоряжении Президента РФ В.В. Путина «Об обеспечении в 2012 году государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества». Этим распоряжением предусмотрено выделение бюджетных средств на реализацию проектов «в области образования, искусства, культуры и общественной дипломатии»;

- проведение в декабре 2011 г. форума «Общественная дипломатия как инструмент внешней политики и развития гражданского общества», совместно организованном МИД РФ и Общественной палатой России. С.В. Лавров, выступая на форуме, подчеркнул: «НПО, гражданские общества разных стран могут внести существенный вклад в обеспечение межцивилизационного, межкультурного и межрелигиозного согласия, продвижение проектов, призванных объединять страны и народы, а не привносить искусственные и конфронтационные моменты в международное общение»;

- смысловое соединение понятий гражданское общество и мягкая сила. В интервью газете «КоммерсантЪ» в октябре 2012 г. министр иностранных дел России С.В. Лавров заявил: «В современном мире имидж любой страны складывается из целого набора компонентов, все вместе которые принято определять как мягкая сила. Это понятие включает в себя культурное и научное присутствие государства в мире, участие в программах помощи, успехи в спорте, развитие гражданского общества, уровень присутствия национальных СМИ в международном информационном пространстве, распространенность национального языка, достижения в сферах образования и здравоохранения и многое-многое другое. По целому ряду составляющих мягкой силы Россия выглядит весьма неплохо. Тем не менее МИД придает большое значение работе по их укреплению…». Эта трактовка получила дальнейшее развитие в нынешней редакции Концепции внешней политики России, где отмечается, что «неотъемлемой составляющей современной международной политики становится «мягкая сила» -- комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии»;

- создание при содействии государства структур, активно вовлекающих гражданское общество в орбиту внешнеполитической деятельности. Помимо уже упомянутого Фонда Горчакова, это также созданный по Указу Президента России Фонд поддержки и защиты прав соотечественников за рубежом. Последний уже начал практическую деятельность и на киргизском направлении: при его финансовом содействии и организационном участии Посольства России в Киргизии и Генконсульства России в г. Ош 20 ноября 2012 года в Бишкеке и Оше были открыты Центры правовой поддержки и защиты прав и свобод российских соотечественников;

- функционирование при Министре иностранных дел России Научного и Делового советов, ежегодные встречи главы российского внешнеполитического ведомства с представителями ведущих российских неправительственных организаций.

Перечисленные шаги свидетельствуют о проведении стратегической линии, направленной на «укрепление институтов гражданского общества, государственную поддержку неправительственных организаций, заинтересованных в обеспечении российских внешнеполитических интересов».

При этом особое внимание уделяется внешнеполитическим возможностям российских институтов гражданского общества на постсоветском пространстве. В программной статье В.В. Путина «Новый интеграционный проект для Евразии -- будущее, которое рождается сегодня» четко обозначена сфера приложения усилий не только органов государственной власти, но и институтов гражданского общества -- это сохранение «мириад цивилизационных, духовных нитей», которые «объединяют наши народы» и в конечном счете позволяют создать более прочный фундамент для многосторонней интеграции и двустороннего сотрудничества в политической, военной, торгово-экономической, социально-гуманитарной и иных областях. При этом трудно не согласиться с мнением тех исследователей, которые полагают, что «успешность реализации Евразийского проекта будет зависеть… от реального участия в нем представителей бизнес-среды и гражданского общества».

С.В. Лавров в своем выступлении на форуме «Общественная дипломатия как инструмент внешней политики и развития гражданского общества» также отметил, что евразийский вектор «становится актуальным и в связи с теми интеграционными процессами, которые происходят с участием России, Белоруссии и Казахстана. В перспективе -- это и углубление взаимодействия с Украиной, странами Центральной Азии, Южного Кавказа, включая Абхазию и Южную Осетию».

Знакомство с другими политическими документами по данной тематике позволяет сделать вывод о том, что целью институтов гражданского общества государств, участвующих в евразийских интеграционных процессах должно стать формирование у других внешнеполитических акторов и населения постсоветских государств представлений о региональном политическом пространстве и роли региональных интеграционных объединений в обеспечении международного мира. При этом важнейшей особенностью институтов гражданского общества является способность оказывать воздействие на принятие политических решений о включении в той или иной форме в евразийские процессы новых государств.

В экономике -- это целенаправленное стимулиpование коpпоpативного уклада, основу для которого уже создали бизнес-структуры и иные виды корпоративных сообществ. На нынешнем этапе этот уклад нуждается в опpеделенной госудаpственной поддеpжке, особенно в законодательных гаpантиях (здесь налицо жесткая связка с задачей коpпоpатизации самого госудаpства). Дpугое важное напpавление -- стpуктуpиpование бизнес-ассоциаций, желательно в фоpме концернов и каpтелей, оpганизованное пpинятие «экономических кодексов», pегулиpующих условия конкуpенции и социально-тpудовые ноpмы. Наконец -- в духе «боpьбы с олигаpхией» -- пpи реформе банковской системы, наряду с независимыми коммеpческими банками, необходимо развивать банки -- «трудовые кассы», финансовое самообслуживание производств. В таком контексте государство сможет сдавать масштабные программы, в том числе социальные, под ответственное корпоративное обеспечение, избегая бюджетных кризисов, секвестpо-эмиссионных тупиков.

Одним из важнейших составляющих социально-экономического развития страны является малое предпринимательство. Независимость, ответственность, стабильность, использование инновационных технологий -- сочетание этих параметров характеризует предпринимательство, активное развитие которого должно способствовать решению задачи по вхождению России к 2020 г. в пятерку стран-лидеров.

Руководитель Федеральной антимонопольной службы И.Ю. Артемьев отмечал, что малый бизнес для России -- экономическая, социальная и политическая основа.

И если мы говорим о цивилизованном обществе, основанном на эффективной рыночной экономике, то нужно говорить о среднем классе, который дает примерно 50% ВВП и обеспечивает свыше 50% рабочих мест. В России малый бизнес -- это только 12% ВВП и 12% занятости.

Крупный бизнес продолжает играть серьезную роль в нашей экономике, особенно если речь идет о формировании бюджета. Государству намного легче общаться с одним Газпромом, чем с 900 тыс. малых предприятий, а налоговая отдача получается примерно одинаковой. Тем не менее у руководства страны есть понимание того, что малый бизнес -- это социальная сфера, рабочие места, это спрос и предложение.

В российской экономике возникновение корпоративного сектора исторически предшествовало образованию финансового капитала.

Технологическая и производственная основа корпоративного сектора была сформирована еще в советской экономике в виде крупного производства. В то время как становление финансового капитала происходило в период экономической трансформации. Здесь возникает задача -- определить, насколько характер экономической трансформации определил логику развития и специфику функционирования корпоративного сектора российской экономики.

Прежде всего необходимо обратить внимание на то, что экономическая трансформация характеризуется как двойственный процесс: с одной стороны, как процесс перехода от социализма к капитализму, с другой -- как процесс перехода от плановой экономики к рыночной. В первом случае происходит формирование новых социально-экономических отношений, что предполагает возникновение экономического субъекта как персонификатора этих отношений. Во втором случае встает задача формирования структур и институтов современного рынка.

Этот процесс предполагает обезличивание экономических отношений и образование на этой основе корпоративных структур и институтов.

Противоречие трансформационной экономики порождает характерную для российской экономики «персонификацию» деятельности корпоративных структур, которая означает, что функции корпоративного сектора специфически реализуются в зависимости от интересов отдельных индивидов -- тех, кто персонифицирует тот или иной бизнес.

Отечественные экономисты отмечают характерную для российской экономики специфику «персонификации» деятельности экономических субъектов, обуславливающую «фрагментацию социально-экономических отношений».

Но лишь немногие связывают данное явление с характером экономических процессов, протекающих в российской экономике. С. Булганина, анализируя природу и структуру экономических субъектов, обращает внимание на то, что в российской экономике в чистом виде отсутствуют экономические субъекты, соответствующие тем или иным этапам развития капиталистической социально-экономической системы. В российской экономике корпоративный сектор возникает при активном участии индивидуальных экономических субъектов, что вполне соответствует этапу формирования новой социально-экономической системы. Он появился при активном участии узкой группы индивидов и ограничении массового доступа к данному процессу.

Социально-экономическая природа российского корпоративного сектора обусловливает специфику его функционирования в экономике. Российский корпоративный сектор приобретает функции, которые не свойственны его природе. Они связаны с присвоением корпоративного дохода отдельными индивидами с целью непроизводительного использования.

Функции, связанные с присвоением корпоративного дохода, реализуются с помощью различных инструментов, например выплаты бонусных вознаграждений высшему менеджменту (одновременно являющемуся собственником корпорации), спекулятивных операций с валютой или с ценными бумагами, вывоза капитала за границу и т. д. Механизм использования этих инструментов не всегда согласуется с формальными институтами рыночной экономики.

Что касается корпоративных структур, то в условиях неразвитости формальных институтов достижение цели часто сопряжено с использованием в большинстве случаев нелегальных, но часто эффективных средств. Как правило, наибольшее распространение получают инструменты, позволяющие индивидам присвоить корпоративный доход с наименьшими трансакционными издержками. Так, например, за всю историю российского фондового рынка не было ни одного случая наказания за манипулирование рынком, хотя официально факты признания манипулирования рынком имели место. Искусственное манипулирование ценами на рынках ценных бумаг не является для России редким явлением.

Функции корпоративного сектора, связанные с присвоением корпоративного дохода, получают особое значение в условиях прямого государственного вмешательства в процесс распределения собственности, в частности, в условиях формальной реализации права суверена.

В последнем случае формальный собственник получает временный контроль над ресурсами корпорации и возможность присвоения дохода корпорации посредством перевода капитала за границу. Поэтому такой инструмент, как вывоз капитала за границу, относится к числу наиболее распространенных способов легального и нелегального присвоения корпоративного дохода. По данным С. Меньшикова, начиная с 1996 г. (период начала образования крупных ФПГ и интегрированных бизнес-групп в российской экономике) больше половины оттока капитала от внутренних инвестиций приходится на фирмы, занимающиеся внешнеэкономической деятельностью. Как правило, это крупные бизнес-структуры.

Специфика корпоративного сектора вносит определенные коррективы в характер функционирования и самого финансового капитала. Прежде всего необходимо обратить внимание на то, что присвоение дохода крупными собственниками ограничивает движение финансового капитала, а его производные формы, в частности такая форма общественного капитала, как промышленный, не получают достаточного развития. Поскольку корпоративный доход является одним из источников инвестиций компании, непроизводительное присвоение этого дохода уменьшает объем капиталовложений корпораций. Последнее находит выражение в высокой степени износа основного капитала, низкой эффективности инвестиций, в незаинтересованности корпораций в разработке и внедрении инновационных продуктов. Согласно данным, представленным Р. Дзарасовым и Д. Новоженовым в работе «Крупный бизнес и накопление капитала в современной России», научные исследования проводят только 10% компаний, проектно-конструкторские работы -- 25%, опытно-экспериментальные -- 15%. Вследствие этого не получает достаточного развития такая производная форма финансово-промышленного капитала, как венчурный капитал. Как правило, корпорации осуществляют «вынужденные» инвестиции, т. е. инвестиции, реализация которых направлена «на устранение препятствий для из влечения ренты и реализацию некапиталоемких возможностей ее увеличения». Анализ инвестиционного поведения большинства российских корпораций, проведенный Р. Дзарасовым, Д. Новоженовым, показал, что российские корпорации финансируют преимущественно восстановление активов, которые износились за многие годы суженного воспроизводства.

Таким образом, деятельность корпоративного сектора, связанная со специфическим присвоением корпоративного дохода, препятствует эффективному выполнению родовой функции корпоративного сектора -- созданию условий для расширенного воспроизводства общественного капитала и качественному развитию национальной экономики.

В сфеpе пpавовой и антикpиминальной политики очевидна тупиковость куpса на полицейское госудаpство, которое никак не является привлекательной альтернативой криминализации. Наращивание политических прерогатив спецслужб, МВД, прокурорских органов не только тормозит экономический рост, подавляет гражданские структуры, но и депрофессионализирует саму правоохрану. С позиций солидаризма, магистpальный путь боpьбы с пpеступностью -- укpепление системы гpажданской силовой самозащиты, пpежде всего в фоpме частных и коpпоpативных охpанных служб, гpажданских патpулей и дpужин. Необоснованные огpаничения в этой сфеpе должны быть устpанены. Высокие чины МВД сами, случается, пpизнают, что даже в наилучшем состоянии госудаpственная пpавоохpана не может обеспечивать поpядок самостоятельно, без сильной общественной поддеpжки.

Корпоративные регуляторы являются важным средством организации взаимоотношений индивидов и социальных групп, в них заключена значительная информационная и ценностно-ориентировочная сила оказывающая существенное влияние на процесс реализации субъективных прав. Играя значительную роль в организации гражданского общества, поведении субъектов общественных отношений, корпоративные нормы сами выступают как социальная ценность, духовное благо, тот правовой результат, на получение которого направлена юридически значимая деятельность людей. Корпоративные нормы задействованы в социальной системе регулирования общественных отношений и вследствие своей близости к правовым нормам являются в этой системе одним из самых важных организационных инструментов. В.М. Сырых определяет такую систему как социальный механизм правового регулирования, собственное содержание которого «составляют лишь те явления и процессы, которые прямо воздействуют на процессы правового регулирования общественных отношений и имеют своим непосредственным объектом или результатом юридически значимые решения или действия». Следует согласиться с мнением этого ученого относительно сущности корпоративных норм как социально-правового средства механизма правового регулирования, отметив, однако, исключительно вспомогательную роль этого регулятора.

Нормативная база корпоративного регулирования разнородна, сложна и противоречива. Между ее составляющими, в том числе между правовыми и корпоративными нормами «могут существовать не только отношения координации, согласованности, но и противоречия, конфликты, которые затем находят выражение в системе общественных и правовых отношений, в конкретных действиях и поступках граждан и иных лиц». Такие противоречия правовых и корпоративных норм выявляются в системе отражения процессов социальной жизни постольку, поскольку первые из названных норм составляют систему инструментов правового регулирования государством общественной жизни, в то время как вторые представляют собой элемент общесоциального воздействия общества на государство. Чем более государство вторгается в жизнь гражданского общества, беря на себя его функции, которыми должно заниматься само общество и которые связаны с его природой (экономическая, политическая сфера), тем более усиливается регуляционная роль государства, организующая, законотворческая, исполнительная и распорядительная деятельность его органов, разрастается аппарат управления, объем нормативного регламентирования, укрепляется административная система.

Между тем, Законодательство может и должно рассматривать себя лишь как орудие, посредством которого достигается проведение в жизнь того, что и без него живет в народе, -- писал Е. Губер в объяснительной записке к созданному им Швейцарскому гражданскому кодексу. Прогресс общества в целом зависит от расширения сферы, которая не является жестко зависимой от государства. Но для открытия таких возможностей необходимо обеспечение свободы, отсутствие мелочной связанности, зарегулированности правовыми предписаниями. Свобода воли гражданина, социальной группы, общества связана, прежде всего, со способностью самостоятельно принимать решения, с возможностью самостоятельно определять для себя приоритеты, содержание и последовательность своих действий, т.е. с возможностью самоуправления. Но самоуправление социальных групп, как справедливо отмечается в литературе, не может вырасти из идеи государственности, поэтому представляется абсурдным имевший место политический тезис о перспективах постепенного перерастания «социалистической» государственности в общественное (коммунистическое) самоуправление. Самоуправление, нормальная жизнь гражданского общества предопределяется реальной мерой, рамками его свободы. Свобода, ее рамки, границы, мера предопределяются через обособление общества от государства (частной собственности от собственности государства, власти народа от власти государства, суверенитета народа от суверенитета государства). Без обособления, как условия жизни общества, вообще теряет смысл постановка вопроса о свободе.