Идеи солидаризма в концепции построения гражданского общества в России

Сфера корпоративной свободы создается самими субъектами, но, особенно в области регламентации экономических отношений, находится под достаточно жестким прессингом правового регулирования. В этой связи, важно определение границ государственного регулирования экономических отношений, собственности. В развитии рыночных отношений не будет значительного прогресса до тех пор, пока не будет поставлен и решен вопрос о допустимых законом оптимальных, стабильных границах вмешательства государства в «регулирование» экономических отношений, отношений собственности.

Новая экономика, как правильно отмечает B.C. Нерсесянц, -- это, по сути, новые формы индивидуализированной собственности, которая характеризуется обособленностью. Однако, конституционная свобода корпоративного регулирования в целях осуществления экономической деятельности значительно ограничена нормативно-правовыми предписаниями как количественным преимуществом последних, так и степенью правовой регламентации общественных отношений в предпринимательстве. Область применения корпоративных нормативных актов хозяйственных обществ сводится к разрешению вопросов этического и мелкоорганизационного характера.

Похожие процессы характерны и для европейского права. Как отмечает М.И. Кулагин, во Франции, Швеции, Испании и ФРГ роль уставов организаций непрерывно падает. Дело в том, что все большее число сторон организации и деятельности акционерного общества регулируется императивными положениями законов и подзаконных актов, а не правилами, сформулированными в уставах. Так, законом, а не уставом (как это было раньше) определяется объем правомочий органов руководства и контроля акционерных обществ, порядок их функционирования, формы вознаграждения должностных лиц компании. Закон, а не устав регулирует сейчас отношения, возникающие в связи с выпуском облигаций.

Вместе с тем, именно устав организации содержит корпоративные нормы, которые вызывают особый интерес в силу специфической конструкции их вовлечения в механизм правового регулирования деятельностью организации.

Значительное количество норм гражданского права, в том числе содержащихся в нормативных актах о юридических лицах, носит диспозитивный характер. Диспозитивные нормы федеральных законов, регулирующих деятельность юридических лиц, осуществляя координацию соответствующих отношений, предоставляют возможность корпоративным субъектам устанавливать в уставах корпоративные нормы, регулирующие те же корпоративные отношения, что и корпоративные правовые нормы. Необходимо заметить, что в данном случае происходит не замена одного нормативного регулятора другим, а взаимодействие правовой и неправовой нормы, выраженное в различных формах вовлечения корпоративного регулятора в механизм правового регулирования корпоративных отношений.

Опираясь на проведенную выше типологию корпоративных норм, можно выделить следующие формы их вовлечения в юридически значимую деятельность. Альтернативная форма, при которой между правовой и корпоративной нормой, регулирующей то же отношение, выбирается наиболее приемлемое для субъекта правило поведения. Причем, решение вопроса об обращении к той или иной норме производится в конечном итоге учредителем (участником) организации. Происходит так называемое кумулятивное воздействие двух видов социальных норм. В качестве примера взаимодействия диапозитивных правовых и корпоративных норм можно привести положение Ч.2 п.4 Ст.72 Закона «Об акционерных обществах», в соответствии с которым оплата акций при их приобретении осуществляется деньгами, если иное не установлено уставом общества. Такая активная форма диспозитивной конструкции довольно распространена в законах о юридических лицах и заключается в предложении субъектам выработать корпоративную норму, отличную от правовой, что и будет являться условием ее применения в механизме правового регулирования. К другой, менее распространенной пассивной форме диспозитивной конструкции следует отнести обязанность субъекта дублировать содержание правовой нормы в корпоративных документах как условие возможности ее реализации обществом. Такую конструкцию можно обнаружить, например, в п. 1 ст. 65 Закона «Об акционерных обществах». Другую форму взаимодействия правовых и корпоративных норм составляет императивная корреляция. Присутствие некоторых групп корпоративных норм обязательно в уставе юридического лица в силу требований правовых норм. Так, ст. 11 Закона «Об акционерных обществах» предполагается как наличие самого корпоративного акта общества -- устава, так и сведений (корпоративных норм), которые непременно должны содержаться в уставе. Взаимодействие правовых и корпоративных норм во внутренних документах компании может иметь бланкетный характер. В п.5 ст.49 Закона «Об акционерных обществах» установлено, что порядок принятия общим собранием акционеров решения по порядку ведения общего собрания акционеров устанавливается уставом общества или внутренними документами общества, утвержденными решением общего собрания акционеров. Данная корпоративно-правовая конструкция предполагает возможность применения указанной нормы права при условии действия обозначенной в ней корпоративной нормы. Кроме того, корпоративные нормы могут вовлекаться как регуляторы, дополняющие положения установленные Законом. В качестве примера можно привести норму, содержащуюся в п.4 ст. 53 Закона «Об акционерных обществах», в соответствии с которой уставом или иными внутренними документами общества может предусматриваться требование предоставления дополнительных сведений о кандидатах на выборные должности, помимо тех, что обозначены в указанной правовой норме.

Анализ форм вовлечения корпоративных норм в механизм корпоративно-правового регулирования позволяет разделить их на две категории: к одной из них относятся формы вовлечения корпоративных норм на основе дискреционного принципа использования по усмотрению субъекта тех полномочий, которые делегируются ему правовыми нормами. Другую категорию составляет императивная форма, при которой корпоративное нормирование обязательно ввиду соответствующего требования правовых норм.

В корпоративных актах, безусловно, присутствуют корпоративные нормы, не имеющие юридической связи с нормами права и включенные в корпоративный документ по инициативе субъекта. Здесь необходимо отметить, что законодательная декларация о возможности наполнять устав организации любыми, не противоречащими закону корпоративными нормами (например, п. 3. ст. 11 Федерального закона «Об акционерных обществах») не может рассматриваться как санкция или полномочие на осуществление субъектом правового регулирования. Подобные правовые установления лишь подчеркивают диспозитивную сущность устава, во-первых, как документа используемого в целях корпоративного правового регулирования в строго очерченных законом границах и, во-вторых, как внутреннего корпоративного акта способного содержать любые, необходимые для деятельности организации корпоративные нормы.

Устав, как правило, является публичным документом организации и предназначается для ее юридической индивидуализации в качестве субъекта права. По причине данных обстоятельств учредители при подготовке этого документа снабжают его преимущественно юридически значимыми корпоративными нормами. Корпоративные нормы, относящиеся к этой категории крайне интересны для исследования в силу своего нетипичного основания установления и области регулирования.

Как уже отмечалось, устав организации содержит корпоративные нормы, которые возникают в связи с реализацией субъектом конституционных свобод, в силу соответствующего юридического предписания или добровольного вовлечения корпоративных норм в сферу правового регулирования. Такое вовлечение происходит по причине намерения законодателя обеспечить нормативно-правовое регулирование определенных кооперативных отношений. Однако, то, как именно они будут урегулированы передается на усмотрение соответствующей организации в силу общей диспозитивности гражданского законодательства. С помощью корпоративных регуляторов бланкетным правовым нормам придается исчерпывающая формальная определенность: формулируются права и обязанности на конкретные дозволенные и необходимые юридически значимые действия. В результате такой конструкции не происходит превращения корпоративной нормы в правовую, поскольку сама по себе корпоративная норма не выражает государственной воли и не служит удовлетворению государственных интересов. Ее юридическая значимость состоит в придании бланкетным правовым нормам законченной регулятивной структуры. Нет в данном случае и делегирования государством правотворческих полномочий юридическим лицам либо санкционирования их «правотворческой» деятельности. Передача государственных функций в области правотворчества корпоративным организациям возможна для наиболее эффективного регулирования отношений в той или иной сфере профессиональных интересов (например, деятельности участников рынка ценных бумаг). Причем, такие юридические нормы распространяются на действия любого субъекта соответствующей деятельности, даже не являющегося участником (членом) корпоративной организации. Таким образом, при делегированном правотворчестве действие норм, создаваемых корпоративными организациями, выходит за рамки внутрикорпоративного регулирования и рассчитано на специфические отношения, возникающие в относительно узкой профессиональной среде. Но, как следует из всех без исключения научных источников, действие корпоративных норм ограничено кругом отношений, возникающих внутри организации, и обеспечивать реализацию интересов, лиц, не имеющих отношения к организации, они не могут. Аналогичной точки зрения придерживались правоведы советского периода, когда делегирование властных полномочий общественным организациям было довольно распространено: действие норм, издаваемых общественными организациями в процессе выполнения перешедших к ним государственных функций, не связано с членскими отношениями, с принадлежностью лиц и органов к этим организациям и может распространяться на граждан и органы, не входящие в их состав.

Кроме того, правотворческое делегирование есть дополнительная мера, сопровождающая акт передачи корпоративной организации части государственных функций. Функции, переходящие от государства к корпоративным организациям, имеют характерную социальную природу, определяющую соотношения сфер правового и внеправового регулирования. Казалось бы, что при сохранении такими функциями признаков и черт государственного характера регламентация отношений, возникающих в процессе их осуществления, в большей или меньшей степени должна производиться с помощью права. Вместе с тем, законодательство о юридических лицах относится к частноправовой сфере регулирования и каких-либо специальных правотворческих функций за участниками гражданско-правовых отношений не закрепляет.

Говорить о санкционировании как форме легализации норм, устанавливаемых организациями вообще не приходится, поскольку ни один из корпоративных документов, в том числе устав организации в настоящее время не регистрируется и даже не проверяется на соответствие законодательству уполномоченными органами при образовании юридического лица.

Для определения роли корпоративных норм в процессе государственно-правового регулирования корпоративной деятельностью, важно понимать, что сами по себе внутриорганизационные нормы, вовлеченные в механизм правового регулирования деятельности юридических лиц, не приобретают характера права, но с их помощью формируется этот механизм. Корпоративные нормы в результате такого вовлечения приобретают не характерную для них особенность, состоящую в обеспечении и охране от нарушений с помощью мер государственного воздействия. В отличие от норм права внеправовые нормы не обеспечиваются и не могут обеспечиваться в прямой форме юридическими средствами [23]. Прекращение действия корреспондирующихся этим корпоративным нормам правовых регуляторов (например, при аброгации), изложенных законодателем в бланкетной форме, автоматически лишает первые юридического обеспечения.

В силу общей диспозитивности российского законодательства о юридических лицах, императивные правовые нормы уступают по объему правового регулирования диспозитивным. Данное обстоятельство предоставляет организациям значительное пространство для маневра в области собственного корпоративного регулирования. Государство не предписывает им (хозяйствующим субъектам) их поведение, а лишь формирует правила, которым это поведение должно подчиняться.

Такое взаимодействие регуляторов, на наш взгляд, предоставляет возможность социальным группам оказывать влияние на развитие законодательства и степень вторжения государственно-властных регуляторов в частные отношения.

В этой связи, известный тезис об ограничении власти справедлив не только во взаимном отношении ее различных ветвей (законодательной, исполнительной, судебной), но и по отношению государственной власти к гражданскому обществу, личности в целом. Расширение сферы и форм взаимодействия правовых и корпоративных регуляторов, усиление роли корпоративных регуляторов, по-видимому, должно способствовать решению проблемы ограничения власти государства правом, проблем злоупотребления либо бездействия власти.

Таким образом, взаимодействие правовых и корпоративных норм происходит в форме вовлечения последних в механизм правового регулирования корпоративных отношений, в результате которого корпоративным нормам придаются функции вспомогательного элемента механизма правового регулирования корпоративных отношений.

Теория многополярного мира -- официальная внешнеполитическая доктрина Российской Федерации. В качестве своей основы теория многополярного мира может опираться на отечественную философскую традицию. В работе ставится задача «прочесть» концепцию многополярного мира в горизонте отечественной мысли. Истолкование данной теории в контексте отечественной мысли позволяет более глубоко раскрыть ее смысл, увидеть в качестве стройной концептуальной модели.

На основе византийской патристики отечественной мыслью развивалось учение о соборности. В отечественной мысли соборность выступает как специфическая ценностная доминанта культуры России, ценностная доминанта, делающая ее уникальным культурным типом. Соборность связана с раскрытием творческого мира личности в процессе межличностной коммуникации. В контексте теории соборности человек рассматривается проводником объединяющего начала в многообразную жизнь вселенной. Человек призван объединять мир духовно, сохраняя уникальное своеобразие каждого элемента мироздания. Внесение солидарных начал в социальную жизнь, развитие энергии солидарности является воплощением в жизнь соборного принципа «единства во множестве». Развитие теории соборности в отечественной мысли (теория симфонической персоны как культуроличности Л.П. Карсавина, концепция соборности Н.А. Бердяева, теория соборности как солидарности С.Л. Франка, С. Левицкого, Н.О. Лосского, смягчающая понятие соборности и избавляющая от однозначного отождествления соборности с церковной жизнью) позволяет увидеть мир многоипостасно-мультиполярным культурным пространством. Концептуализации в области отечественной философии могут быть продуктивно применены при анализе культурно-исторических типов в их единстве и неслиянности. Концепция многополярного мира может быть обоснована через отечественную мысль при условии, что различные полюса мира возможно рассматривать как уникальные культурно-исторические типы, своеобразные культуроличности, симфонические персоны, союзы творческих ипостасей, проникнутые энергией солидарности. Концепция многополярного мира может быть рассмотрена как теория культурного солидаризма -- глубинного солидарного бытия уникальных культурных миров. Не стоит рассматривать концепцию культурного солидаризма как идеологию, маскирующую эгоистические, пристрастно-субъективные интересы властных элит. Концепция культурного солидаризма не является интеллектуальной технологией манипулирования сознанием, отражающей инструменталистское использование разума. В сущности, культурный солидаризм является аксиологией. Как аксиология культурный солидаризм есть концепция, представляющая собой описание ценностного мира культуры, а также учение о путях осуществления, одействорения ценностей.

Культурный солидаризм развивает панкультурную теорию мироздания. С данной точки зрения, средоточием исторического процесса видится свободно существующая культура, творчески формирующая свою сущность. Универсум состоит из множества культурных миров, каждый из которых является единственной, неповторимой духовно-материальной сущностью, обладающей творческой силой и осуществляющей себя в соответствии с выбранной ценностной системой. Культурные миры -- своеобразные субстанциальные деятели, во многом определяющие характер биоорганических процессов. Таким образом, культурный солидаризм предрасположен к монадологическому анализу культурных миров, усматривающему в отдельной культуре неповторимый субъект исторического процесса.

Однако культура не есть замкнутая и обособленная сфера существования, трансцендентная другим культурам, непроницаемая для них. Ей присущ выход за свои пределы, направленность на другое культурное измерение. Опыт межкультурного общения приводит к утверждению возможности преодоления культурного солипсизма через признание глубинного бытийного сродства, сопряженности, соразмерности различных культур, создающих все необходимые предпосылки для их глубокого общения и взаимопроникновения. Трактуя культуру как духовную индивидуальность, необходимо преодолевать односторонний культурфилософский номинализм, состоящий в партикуляристском, сепаратистском видении культурных космосов. Всемирная история может быть увидена как творческое взаимодействие индивидуальных культурных микрокосмов, отражающих в себе универсальный всечеловеческий культурный макрокосм. Неповторимая индивидуальность культурных типов гармонично включена во всечеловеческую культуру, поскольку несет в себе ценностно-универсальное бытие, которое и есть бытие всечеловеческое. Существование уникальных культурных типов вне подобной вовлеченности немыслимо. Также можно отметить, что всечеловеческая культура есть модус жизни культурной индивидуальности, которая обладает соборным аспектом существования.

Важно указать, что культура немыслима вне отношения к другому культурному миру. Культура есть единство внутреннего и внешнего аспектов бытия, их творческое тождество. Ей дано внутренне видение самой себя, однако также восприятие извне глазами иных культурных миров. Теория культурного солидаризма нацелена на преодоление одностороннего номинализма и реализма, обосновывая духовный путь от индивидуального к универсальному. Культурфилософский реализм не менее концептуально несостоятелен, чем номинализм. Если последний возводит непреодолимые барьеры между культурными традициями, то первый обезличивает их, подчиняя абстрактным реалиям, маскирующим доминирование одной культуры над другой, поглощение одной культурой другой или процессы декультурации. Реализм -- это принудительная сборность коммунизма, фашизма, мультикультурализма, превращающая культурную индивидуальность в эксплуатируемый объект, приносящая уникальную культурную самобытность в жертву фиктивным реальностям интернационализма, расизма, мультикультурализма. Реалистическому единству как подавлению и поглощению входящих в него элементов культурный солидаризм может противопоставить истинное единство, осуществляемое в пользу всех.

Культурный солидаризм -- концепция, утверждающая солидарность различных культурных миров. Культурный солидаризм есть как теоретическая конструкция, так и образ действия, устремленный к поиску межкультурного единства. Культурный солидаризм обращен к нахождению общих для культурных космосов ценностей и соподчинение межкультурных противоречий этим ценностям. Единство и цельность солидаристской концептуальной и жизненной архитектоники базируется на ценностно-смысловых консенсусах. Процесс содействорения ценностей культурами оптимально протекает посредством их содействия, сотрудничества, соучастия, базирующихся на их событийности. В сущности, культурный солидаризм может быть назван культурным синергизмом, так как концептуально обосновывает соучастие культур в процессе содействорения ценностей.

Теория культурного солидаризма немыслима вне понятия культурной солидарности. Культурная солидарность -- подлинное общение между культурами, обретение ими родственности, близости, общности через глубинное, онтологически реальное взаимопроникновение. Принцип солидарности утверждает, что обретение единства внутри конкретного культурного универсума возможно лишь путем обретения единства общечеловеческого культурного мира. В данном смысле культурная солидарность выступает как антипод эгоистическиму национализму, этноцентризму, культурному империализму. Культура немыслима вне реализации принципов солидарной общности, так как она несет духовность, которая не бытийствует вне линий общения, передачи себя другому. Солидарность есть одухотворенное взаимооткрытие и соприкосновение различных культурных миров. Обретение солидарности тождественно прорыву к свободе как предельной глубине культурной реальности.

Культурная солидарность -- взаимная ответственность культурных миров за направление общечеловеческого историко-культурного пути, осознание общности историко-культурного пути различными культурными универсумами. Развитие солидарности связано с развитием свободы и идентично развитию процесса очеловечения. Идея всечеловеческой гармонизированной свободной общности культур как их содружества и глубинного симфонического единства культурных индивидуальностей есть квинтэссенция культурного солидаризма. Культурная солидарность не имеет ничего общего с коллективизмом, осуществляющим единство насильственным путем, поглощающим культуры в стерилизующем их интеркультурном сообществе. Солидарности глубоко чужд дух эгоизма и нарциссизма -- утверждения примата одного культурного универсума над другим. Культурсолидаризм видит в культурном типе основу исторического бытия и основную его ценность. В основе солидарности лежит убеждение, что любая культура может быть только целью, никак не средством. Культурный солидаризм констатирует, что взаимопроникновение, взаимопонимание и взаимопомощь осуществимы лишь между равными по статусу культурными мирами, при их гармоничном равноправии.

Проявлением культурной солидарности является культурная полифония. Она отражает единство множественности неслиянных культурных космосов, наделенных неповторимым духовным измерением. Подобная полифония не означает релятивизма, поскольку реализуется в едином духовно-ценностном горизонте. В сущности, можно говорить и о культурной соборности -- соборном единстве уникальных культурных миров. Поскольку культуры несут в себе способность к аутентичному проникновению в сущность друг друга, обладают возможностью выходить за свои границы и находить свое самораскрытие в общении с другим культурным пространством, то возможно увидеть единство симфонических субъектов культуры в ракурсе их соборного взаимопроникновения.

Важным принципом теории культурного солидаризма является утверждение, что аутентичная форма культурного бытия достигается лишь в служении другим культурным мирам. Если культурная ментальность становится инструментом эгоистического самоутверждения, то превращается в орудие самоотрицания. Культурный солидаризм призывает к активизации свободного этоса служения. «Доминировать» в солидаристской системе может лишь культура, рассматривающая себя в качестве служебного инструмента, максимально способствующая регулированию межкультурных противоречий. Солидаристская общность культур основывается на асимметричной этике, провозглашающей принцип: все культуры ответственны за судьбы истории, но наша более всех. Асимметричная этика видит в любой культуре неповторимую индивидуальность, носителя уникальных ценностных начал, констатирует незаменимость любого культурного универсума. Асимметричная этика категорически отвергает эгоистическое мышление, прагматически подходящее к иному культурному миру и нацеленное на имманентизацию иной культуры нашему «знанию», идентичную практике подчинения.

К сожалению, необходимо констатировать, что харизма служения сегодня все более и более утрачивается в мире. Идолатрия и фетиш материальных ценностей, ценностная релятивизация, этнический, национальный, цивилизационный мегаэгоизм и меганарциссизм способствуют забвению этики служения. Поэтому сегодня встает вопрос о новом шаге на пути к аутентичной культурной солидаризации. Солидаристский межкультурный консенсус, основанный на ассиметричной этике служения, должен и может быть противопоставлен нарциссическому диссенсусу.

Говоря о солидаризации культурных традиций, важно отметить, что именно нравственные нормы способны быть фактором сплочения людей в истории, открывая всеохватывающую, «экуменическую» перспективу единства человечества. Нравственные истины, объединяющие людей, являются духовным основанием дискретного мира культуры, придавая ему, тем самым, органическую целостность.

Поскольку солидаризация культурных традиций имеет ярко выраженную нравственно-ценностную основу, то вполне очевидно, что концепция культурного солидаризма может быть выражена в сфере стратегического культурно-ценностного партнерства различных народов и государств. Речь идет о культурном солидаризме как содружестве культурных сообществ, союзе культурных и политических элит, формировании политической мировой оси, способной быть гарантом глобальной стабильности, а также основой для экономического партнерства. Культурный солидаризм -- это культурный плюрализм в границах духовных организмов культуры. Культурный солидаризм -- это многоугольник культурных сообществ, в основе партнерства которых лежат не геополитические и экономические интересы, а сверхприродные нравственные ценности. Культурный солидаризм может быть увиден как развитие традиций культурного плюрализма при признании нравственных ценностей как универсального языка межкультурного общения. Культурный солидаризм никоим образом не представляет собой альянс стран Востока, направленный на конфронтацию с Западной Европой и США. Он связан с освоением великого культурно-ценностного ресурса европейского мира. Однако конечно культурный солидаризм представляет собой попытку ценностного сопротивления распространению массовой псевдокультуры, провоцирующей процесс декультурации. Но подобное сопротивление никоим образом не связано с конфликтом идеологий, инициирующим столкновение цивилизаций. Речь идет о выходе за рамки столкновения идеологий и фундаменталистски идеологизированных религий и переходе на позиции ценностного универсализма.

Теория культурного солидаризма базируется на концептуальном разведении культуры и цивилизации. Если культура связана с ценностным измерением человеческого бытия, то цивилизация -- с адаптацией человека к природным реалиям, т. е. научно-техническим прогрессом, построением комфортных государств, рационализацией экономического и политического пространства человеческой жизнедеятельности. В идеале развитие культуры и цивилизации протекает синхронно. Однако сегодня духовно-энергийное начало культуры явно оттеснено цивилизациоными реалиями на периферию. Актуальной становится проблема синтезирования культурной ментальности с цивилизационными аспектами современности, проблема воссоединения культурно-ценностных вертикалей и цивилизационных горизонталей. В евроамериканском универсуме сегодня цивилизация отчетливо отрывается от культурной оси, что задает проблему ценностной регуляции цивилизационного пространства «золотого миллиарда», а также формирует потребность преодоления гедонистического автаркизма евроамериканских цивилизационных элит в культурно-плюралистической современности

Концепция культурного солидаризма должна быть дистанцирована от современного проекта мультикультурализма, являющегося звеном идеологии глобализации и философской программы постмодерна. Мультикультуралистский проект -- проект создания глобальной посткультурной общности с множеством «точек кипения», множеством посткультурных субтрадиций, сосуществующих в однородном пространстве постмодерна. Мультикультуралистский проект может быть рассмотрен как идея создания мировой посткультурной империи на основе опыта США как идеальной модели посткультуры. Мультикультуралистский проект не отражает духовного разнообразия планетарной культурной жизни, ибо основывается на мысли постмодерна, которая заявила о смерти субъекта как источника творческой активности. Вполне закономерно, что плюралистическая вселенная, мультиверсум мультикультуралистов ставит под сомнение понятие национальной культуры, утверждая принцип децентрированности, делает акцент на явлениях традиционно оценивавшихся в контексте нравственно-этической маргинальности. Данный проект обнаруживает претензию на инаковость не в других культурах и системах ценностей, а сводит ее к возможности репрезентации борьбы «жертв» с духовно-ценностным империализмом. Мультикультуралистская личность совмещает в себе различные текучие идентичности, находясь в состоянии кризиса культурной идентификации. Ее жизнь -- жизнь маргинального субъекта, человека-кочевника с ценностно-аномальным сознанием и присущим ему гибридностью, метисацией, амбивалентностью, синкретизмом и ценностным релятивизмом. Теория мультикультурализма связана со специфически американской синкретической идеологией, в которой массовая посткультура «переваривает», ассимилирует различные культурные традиции, нивелируя и унифицируя их. Мультикультурное пространство узурпировано здесь приверженцами посткультурной универсальности, а постоянно обыгрывающаяся оппозиция «жертва/притеснитель» отражает оппозицию «массовая культура, посткультурное состояние/культура».

Одним из важных факторов, определивших значимые изменения в поведении активных слоёв и групп гражданского общества в России, явилось то, что в российском обществе формируются массовые слои, ориентированные на рациональные модели социального действия и индивидуальный выбор ценностей, на основе которых строятся их жизненные стратегии.

Другой значимый фактор -- повышение роли этической компоненты в оценке деятельности государства и его институтов. Идёт сложный процесс, который в значительной мере предопределяет турбулентный характер тенденций в гражданском обществе.

Альтернативы переходных процессов: либо рост противоречий между активизирующимися слоями и группами и косными социальными институтами, неадекватными представлениям и требованиям активных слоёв, либо интеграция активных групп в реформированную социальную институциональную среду.

Всё большее влияние на состояние гражданского общества оказывают факторы политико-экономического характера, меняющие социальные отношения. За последние годы существенно вырос рыночный сектор, укрепилась прослойка граждан, добившихся экономической самостоятельности и относительной независимости от власти.

В результате этих процессов снижается спрос на «услуги» коррумпированной бюрократии, и растёт спрос на легальное государство, равным образом относящееся ко всем субъектам рынка. Это означает, что впервые в истории России формируется платежеспособный запрос на демократический порядок со стороны активных групп, связанный не только с их ценностями, но и с их кровными интересами.

Активные группы мало сплочены, практически парализованы своими устоявшимися связями с государством и не готовы рисковать этими отношениями. Более того, прошедшие митинги и демонстрации, актуализировавшие в обществе опасения относительно устойчивости государственного порядка, существенно снизили симпатии гражданского общества к тем группам, которые выступают за радикальные изменения существующего порядка. Упрочились ориентации на эволюционные преобразования институтов, возрос запрос на проведение реформ, адекватных интересам активных граждан, возросла, пусть ещё и не отрефлексированная поддержка демократического порядка.

В сложившихся общественных условиях вполне реальной остаётся перспектива эрозии и постепенной деградации всей системы институтов.

Во-первых, растущая активность групп, объединённых на основе общности ценностей, не получает желаемой символической и реальной поддержки власти, наталкивается на блокаду активности со стороны бенефициаров административного ресурса. При таком сценарии активность перерождается в оппортунистическое поведение или тотальную пассивность. В результате институциональная среда лишается, с одной стороны, рационального и заинтересованного критика своих недостатков, с другой -- активного участника назревших институциональных реформ.

Во-вторых, остаётся довольно низким уровень общественного прессинга и конструктивного диалога между властью и обществом. Такой прессинг всё ещё слаб для придания процессам институциональных преобразований устойчивости и необратимости. Это снижает мотивацию политических элит на проведение институциональных реформ, усиливает разрыв между растущим общественным спросом на институты демократического порядка и их предложением со стороны государства.

Поэтому велика вероятность «институциональной воронки», когда плохие институты вытесняют хорошие. Ухудшающаяся институциональная среда может усилить эрозию в социуме, что в свою очередь, ускорит деградацию институтов.

В результате этих процессов складывается новая конфигурация противников и сторонников демократического порядка. Формула «демократического порядка» является ценностным консенсусом как для граждан, ориентированных на ценности либерализма и демократии, так и для социальных групп, ориентированных на стабильность и демократию.

Перспектива социального взрыва, актуализированная в ряде экспертных докладов, маловероятна. Группы, объединенные на основе общности ценностей, которые впервые вышли на массовые акции протеста, на деле индивидуалистичны и пронизаны недоверием к коллективной активности, сомневаются в продуктивности коллективных действий. Растущая рефлексия собственных интересов, зачастую расходящихся с декларируемыми ценностями, снижает их активность.

Организация протеста парализуется низким влиянием идеологий, необходимым для прочной политической мобилизации. Если раньше Россия была высоко-идеологизированной страной, то сегодня значение идеологии резко снижается и, соответственно, ослабляется возможность антивластной мобилизации.

Для формирования широкой коалиции в поддержку демократического порядка нужны значимые изменения в самом гражданском обществе: рост его конструктивной активности и заинтересованности в переменах, партнёрство и ответственность в проведении масштабных социальных преобразований. Идущие изменения создают для этого определённую, но всё ещё непрочную базу.

Гражданскому обществу нужны шаги навстречу со стороны государства. Главным недостатком в деятельности государства граждане называют «недостаток заботы», под которым понимаются не столько меры патерналистского характера, сколько разъяснение намерений и принимаемых мер. При оценке уровня открытости деятельности государства некорректно оценивается запрос общества на такую открытость. Речь идёт не просто о предоставлении разносторонней информации, но, в первую очередь, о разъяснении намерений и обсуждении альтернатив при принятии решений. Высокий уровень открытости снижает недоверие к деятельности власти, стимулирует рефлексию собственных интересов активных групп, формирует тенденции интеграции этих групп в систему государственных и общественных институтов. Данный подход повышает шансы на формирование рациональных, ответственных и договороспособных участников диалога с властью. Это также создаёт предпосылки для институционального прессинга, стимулирующего власть к формированию более эффективных институтов, с одной стороны, и сужающего возможности бенефициаров административного ресурса, -- с другой. Одновременно, что крайне важно, такая открытость убеждает субъектов экономической, политической, социальной активности в возможности позитивных перемен и тем самым дополнительно стимулирует их активность.

Другая тенденция развития гражданского общества -- повышение статуса гражданских ценностей на основе воспитания граждан и их гражданской ответственности. В этой связи необходимо кардинальное повышение действенности механизмов горизонтального контроля, обеспечивающего этический контроль в различных сообществах. Хорошо известны последствия нарушений профессиональной этики, например, в адвокатском или медицинском сообществах США. В России, несмотря на постепенно набирающий обороты процесс самоорганизации корпоративных сообществ, вопрос об их ответственности перед населением пока не ставится, тогда как именно через горизонтальный контроль -- контроль внутри и между сообществами -- в первую очередь выстраивается модель влияния гражданского общества.

Ещё одним трендом в России является заметный рост националистических и антииммигрантских настроений. Россия здесь не уникальна, эти настроения в большей или меньшей степени имеют распространение во множестве государств Европы и Северной Америки. Однако, для нашей страны рост ксенофобии чреват этническими и межконфессиональными конфликтами, опасными для сохранения её целостности. Миграционная политика, занятость и трудовые отношения, культурно-образовательные механизмы адаптации и взаимодействия сплетаются в сложнейший клубок вопросов и проблем, без решения которых невозможно дальнейшее развитие российской гражданской нации. Ответственность за их решение нельзя возлагать только на государство. Способность искать и находить эти решения -- испытание на зрелость гражданского общества России.

В настоящее время в российском обществе происходят качественные перемены, связанные с тем, что для миллионов граждан ценности выживания сменяются ценностями самовыражения. Они акцентируют усилившееся стремление граждан к участию в принятии решений. Переход от ценностей выживания к ценностям самовыражения связан с ростом ощущения защищённости и независимости человека, порождающим гуманистическую культуру толерантности и доверия, в рамках которой люди относительно высоко ценят независимость и самовыражение личности, а также ориентированы на политическую активность. Граждане включились в процесс обсуждения проблем нашей жизни. В этом причины постепенного роста гражданской активности как на локальном уровне в виде новых гражданских инициатив, так и в формате массовых протестных акций.

Новая тенденция состоит и в том, что государство предпринимает активные усилия для привлечения активных граждан к диалогу. Так, в 2012 г. заметно выросло число запросов и приглашений, поступивших в Общественную палату Российской Федерации как из органов государственной власти, так и от СМИ.

Гражданское общество призвано устанавливать и продвигать новые стандарты открытости и ответственности -- стандарты, единые для всех структур государства и гражданского общества. Открытость общества и власти -- это путь к смягчению и преодолению общественной несправедливости, путь борьбы с произволом во всех его формах. Когда проблема оказывается в фокусе внимания широкой общественности, «играть не по правилам» становится гораздо труднее.

В обществе сформировался ярко выраженный общественный запрос на справедливость. Актуальность таких проблем, как выстраивание неравноправных отношений с чиновниками, низкая степень информационного обеспечения и участия заинтересованных граждан в процессе принятия и реализации управленческих решений, свидетельствуют о потребности разработки и применения социальных технологий согласования общественных интересов.

Анализ трудностей и перспектив развития добровольчества в разных сферах жизни общества выводит на общую проблему солидарности. Солидарность является базовым условием и важнейшим результатом добровольческой деятельности. Межличностное доверие среди россиян находится на низком уровне, люди склонны доверять лишь своему близкому окружению и редко готовы к социальному взаимодействию для решения общих социально значимых проблем. Тем не менее, социологи отмечают постепенное, медленное восстановление солидарного сознания и солидарных практик. Часто этот путь проходит через довольно «искусственные» практики совместного проведения досуга, что, впрочем, тоже приносит свои плоды.

Наиболее значимым инструментом гражданской самоорганизации в последние годы стал Интернет, его роль коллективного организатора постоянно расширяется. Не случайно в возрастном сегменте до 30 лет аудитория Интернета уже обогнала телевидение и другие традиционные медиа.

Новый стандарт взаимоотношений гражданского общества с государством предусматривает более широкий общественный контроль, реализующий ценности и принципы гражданского общества. Важной частью этого общественного контракта должен стать Закон «Об общественном контроле», в котором созданы легальные рамки для широких полномочий в области общественного контроля для структур гражданского общества и гражданских активистов. Принятие данного закона призвано повысить доверие между властью и обществом, обеспечить ориентацию деятельности системы органов государственной власти на реализацию общественных интересов, что, несомненно, является необходимым условием для полноценного функционирования общественно-политической и социально-экономической системы.

Элементом утверждения новых стандартов открытости и ответственности государственных органов исполнительной власти может стать также новый порядок формирования общественных советов при этих органах.

Взаимоотношения власти и общества всегда находятся в центре дискуссий гражданского общества. Ведь яркая гражданская активность -- это почти всегда активность в связи с государством, когда гражданское общество стремится заменить неэффективные государственные институты или протестует против государственной политики. Целенаправленное ответственное давление гражданского общества на власть ведёт к демократизации политической и общественной жизни, создаёт спрос на качественное государство, принуждает его к переменам в интересах широких кругов граждан. В обществе необходимо утверждать новую стилистику общения с властью -- стилистку содержательной и ответственной критики. Это сложная работа, требующая в том числе профессиональных знаний, проникновения во все обстоятельства принятия тех или иных решений.

В последние годы усилиями законодателей были значительно улучшены условия деятельности некоммерческих организаций, осуществления благотворительной деятельности, участия в добровольчестве. Тем не менее, проявляющаяся в отдельных решениях непоследовательность политики государства в отношении третьего сектора негативно сказывается на доверии граждан к продекларированным «правилам игры», а общества, бизнеса и власти -- к самим НКО. Принятие Федерального закона № 121-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента» в самом третьем секторе было воспринято как дополнительное ограничение. В последние годы увеличилось количество законодательных инициатив, ограничивающих работу СМИ и несущих потенциальную угрозу свободе слова в России. Из уст парламентариев и чиновников звучат предложения, реализация которых может сказаться на конституционных правах граждан.

Наряду с определённым ужесточением деятельности НКО, связанным с принятием непопулярного в третьем секторе «закона об иностранных агентах», заметно возросли объёмы государственной поддержки некоммерческого сектора. В обществе растёт запрос на расширение поля деятельности социально-ориентированных некоммерческих организаций, равно как и на осведомлённость об их деятельности.

Однако авторитет НКО в глазах населения и готовность граждан участвовать в их работе остаются на низком уровне. Важная причина такого положения -- в экономической слабости третьего сектора. В этой связи та поддержка, которую государство в последние годы оказывает социально-ориентированным НКО, является своевременной и крайне актуальной.

Таким образом, потенциал роста третьего сектора сохраняется, но по-прежнему в достаточной мере не реализуется.

Расхождение информационного поля и жизненных реалий не способствует авторитету СМИ, а также углубляет недоверие к ним в российском обществе. Искажение информационного поля раздражает людей, в первую очередь, на уровне местных сообществ. В то же время сами НКО должны активнее лоббировать свои интересы в СМИ, предлагая информацию о своей деятельности в содержательном и ярком ключе. По-прежнему не начался процесс разгосударствления СМИ.

Важным шагом в «наведении мостов» между властями, обществом и некоммерческими организациями должно стать общественное телевидение России. Оно оправдает своё название и предназначение, если структура его вещания действительно будет отвечать структуре интересов и задачам гражданского общества.

Несмотря на отдельные новации в системе местного самоуправления в 2012 году, ситуация на местном уровне в целом не претерпевает существенных изменений. В муниципальных образованиях растёт число и увеличивается вариативность форм взаимодействия граждан и местных властей. Но многие формы участия граждан в решении вопросов местного значения, прописанные в Федеральном законе № 131-ФЗ «Об основах организации местного самоуправления в Российской Федерации», практически не работают, реальное обсуждение проблем и народное волеизъявление подменяется его имитацией. Несоответствие публичных обязательств местных властей и финансовых возможностей для их исполнения по-прежнему остаётся одной из самых болезненных проблем местного самоуправления, серьёзно влияющей и на качество жизни в муниципальных образованиях и на социальное самочувствие граждан [11].

Формирование гражданского общества -- постоянный, длительный и подверженный значительным колебаниям процесс включения всё большего числа людей в гражданскую жизнь -- жизнь, сопряжённую с большей ответственностью и участием. Проявление социальной активности, осознанное использование тех или иных стратегий социального самоопределения увеличивает удовлетворённость своим местом жизни, в конечном итоге повышая качество жизни в целом.

Стратегическая задача на ближайшие месяцы и годы -- обеспечить трансфер активных граждан в ряды НКО и социально-ориентированных гражданских инициатив, а также рост масштабов их деятельности и влияния на все стороны общественной жизни. В первую очередь, реализация этой задачи требует демонстрации реальных возможностей гражданского общества в решении приоритетных государственных задач.

Этот процесс уже начался -- митинговая активность частично преобразовалась в коллективную гражданскую ответственность, что вылилось в возросшее число наблюдателей на выборах. Путь к закреплению результатов возросшей активности лежит и в закреплении механизмов политического участия, способствовать которому должна проведённая в нашей стране политическая реформа.

Библиография

1. Алексеева Т.А. Современные политические теории. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. 479 с.

2. Бару М.И. Соотношение правовых и иных социальных норм в регулировании трудовых отношений // Советское государство и право. М.,1973. №1. С.52.

3. Баймаханов M.Т. Нормотворческая деятельность общественных организаций в процессе выполнения переданных им государственных функций // Советское государство и право. М.,1963. №9. С.96.

4. Булганина С. Экономические субъекты: проблема иерархии и субординации в системе общественного воспроизводства // Макромодели Василия Леонтьева и перспективы развития российской и мировой экономики: Материалы 20 междисциплинарной дискуссии / под ред. В. Кушлина, Г. Ивлевой, Ю. Яковца. М.: Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2006. С. 264-278.

5. Взаимная помощь среди животных и людей: (Общедоступ. изложение по П. Кропоткину). М.: На помощь, 1924. (Б-чка по крестьян, взаимопомощи; Вып. 6). С.27.

6. Гинс Г. К. Руководящая идея нашего времени // За Россию. № 2. 2003. С. 6.

7. Голованов Р.С. Политическое позиционирование новых интеграционных объединений на постсоветском пространстве / КРСУ. Бишкек, 2012. С.136.

Размещено на Allbest.ru